Ах, если бы не муж

Анюта Портнова на всех парах влетела в редакцию. Всё, включая легкую растрепанность прически, выдавало ее настроение. Сегодня ответственный секретарь была не в духе. Хлопая шкафчиком, вешая пальто и раздумывая об очередной попытке мести, нет, не воображаемому, а вполне реальному противнику, она наткнулась на недопитую бутылку водки. Смерила пытливым взглядом, на секунду задумалась, но тут же отвела глаза, дабы не поддаться соблазну.

«Выпью, сразу размякну, забуду», - думала Анюта. Размякнуть, а тем более забыть сегодня в ее планы никак не входило. Напротив, она жаждала крови, желательно невинных младенцев. Но так как в редакции кроме уборщицы и собаки шефа никого подходящего на эту роль не было, она решила, что вполне достаточно и парочки мелких пакостей.
Первым делом взялась за макет новой страницы. Сделала набросок, как говорят в таких случаях, левой ногой. Хоть и похабно, но от души. Если уж цепляться к мелочам, то с размахом и сердечно, по-славянски!

Вкладывать душу и на все наложить были любимыми занятиями Анюты. Как одно, так и другое женщина делала со всей ответственностью занимаемой ею должности.
Отнесла страницу на верстку. Там естественно пришлось переделывать.

- Либо текст дописывать, либо фотографию растягивать, - резюмировал верстальщик Иван Петров, чей характер напоминал помесь удава и шланга. Как тем, так и другим он время от времени прикидывался одинаково мастерски.
- Значит, будем дописывать текст, - согласилась Анюта, горя желанием испить кровушки. – Кто писал?

Петров пристально посмотрел в монитор, пытаясь найти автора опуса, и, сам того не ожидая, опять прикинулся шлангом.
- Петров, мля! – гаркнула Анюта. – Кто писал, спрашиваю?
- Василиса Малютина, - то ли в полудреме, то ли в полусне прошептал Петров и снова уткнулся в монитор. Если бы на нем были трещины, верстальщик смог бы не только их сверстать, но и детально нарисовать – комар носа не подточит.
- Значит, Василиса, - армейским сапогом выстукивали мысли в голове Анюты, придумывая очередную каверзу.

Ответственный секретарь влетела в кабинет, где мирно сидела Василиса. Девчушка как обычно что-то печатала. В ушах – наушники – попробуй докричаться.
Дверь хлопнула. Василиса подняла глаза. Ничего нового – всего лишь ответственный секретарь – констатировали те. Опять можно уткнуться в монитор.

- Малютина, это твой текст о беспризорных милиционерах, прикованных к батарее собственным начальством? – спросила Портнова.

Василиса опять подняла глаза, зажмурилась. Отвечать не хотелось. Поморщила нос, давая понять, что из-за Портновой только что потеряла гениальную мысль. Неохотно вынула один наушник из уха.
- Что? – спросила.
- Твоя статья о милиционерах? – не сдавалась Анюта.
- Моя.
- Ее дописать надо, драматизма побольше, чтоб жалость и письма в редакцию, сама что ли не понимаешь? Рейтинг, тираж, - ответственный секретарь понемногу входила во вкус, представляя, как сейчас она скажет все, что думает и не думает. А, главное, и то, и другое – одновременно.
- Портнова, у тебя ПМС? - перебила ее Малютина.
- Чего? – опешила ответственный секретарь.
Воспользовавшись замешательством коллеги, Василиса решила нанести неожиданный и окончательный удар.
- Выпить хочешь?
«Эх, Василиса-Василиса, знаешь же чертовка, что бьешь по больному месту», - только и мелькнуло у Анюты, и она тут же кивнула в знак согласия.
Как по волшебству из тумбочки появилась бутылка коньяка и две кружки. Ловко разлив, Малютина протянула Портновой кружку с надписью «Расти большой, не будь лапшой».

После третьей рюмки «Не будь лапшой», закусывая воображаемым чем-то, Анюта сдалась, а точнее – размякла. До «забыть» оставалось каких-то пара «по чуть-чуть».
- Вась, ты знаешь, а я вчера мужа в ванной топила, - выдохнула Портнова признание вместе с легким перегаром.
- Да ты что! – Малютина с нескрываемым любопытством уставилась на ответственного секретаря.
- Опять пришел на рогах, - пожаловалась Анюта.
- И давно он у тебя рогатый ходит? - Василиса заржала и налила еще по одной.
- Ну, разве сейчас об этом? – Портнова театрально поджала губу. Ей вдруг резко захотелось обидеться на Ваську, но желания выпить и рассказать были сильнее любых обид. Она подсунулась ближе к девчонке и доверительно начала свое повествование:
- Сколько раз я его предупреждала: не можешь – не пей. Ну не может же он! Говорила, будь человеком, не приползай домой. Последний раз прошу, не переступай порог дома, когда не можешь этого сделать, а то утоплю в ванной. Не верил, паршивец. Разве я не хозяин своему слову? Пришел, значит, он вчера. Еле языком ворочает. Руки в боки, ну, что, говорит, будешь меня в ванной топить? А сам на ногах не держится. Ах, ты ж ошибка природы, жертва аборта, счас я тебе покажу почем в Гондурасе ведро соплей!
Ни слова не сказала. Пошла в ванную. Он, естественно, за мной. Я кран открутила. Спокойная вся, - ты бы меня видела. А внутри так и трясет, так и трясет!!!
Он что-то бубнит, вода журчит, я – готовлюсь. Вот как больше половины ванны набралось, я его за шевелюру и ухватила. На себя потянула – а он упал как мешок с навозом – тяжелый и воняет все время. Я его мордой в воду и приговариваю – будешь еще, будешь еще? Ей богу, Васька, утопила бы гаденыша, да жалко стало. Я его как последний раз из воды вынула, глянула на него - мокрого петуха, - и подумала: да кому ты на хрен сдался, кроме меня. Эх, обнять и плакать…

Портнова залпом выпила очередной бокал «Расти большой», развела руками, мол, что уж, такая судьба и нетвердой походкой пошла на свое рабочее место. Напоследок брякнула через плечо: «Не надо ничего дописывать»…

Малютина изумленным взглядом провела уходящую спину отважной во всех отношениях женщины. Встала из-за стола, открыла окно. Морозный воздух ворвался щекотливой прохладой. Коньячные пары неспешно покидали кабинет.
«А если бы не было коньяка, - подумала Василиса, - кто знает, что бы Портнова натворила сегодня?».