Старая фотография

 Передо мной старая фотография. Сделана она в середине далеких семидесятых годов прошлого столетия в фотостудии «Этюд» города Кировакана, о чем свидетельствует надпись на правой нижней стороне снимка.

 На фотографии запечатлены красивая женщина средних лет с 16-17-летним юношей. Выражения лиц сосредоточенные, взгляды устремлены в одну точку, как это всегда бывает на студийных фотографиях. Но, несмотря на важность и ответственность момента, оба готовы вот-вот открыться и улыбнуться объективу, поделиться со вселенной счастьем и любовью, затаенными внутри, спрятанными лишь на время, на миг, ради исполнения серьезного процесса запечатления для истории. Женщина одета по моде семидесятых в темное платье из хлопкового бархата в мелкий цветочек с большим белым острым воротником, напоминающим воротнички советских школьниц. Юноша тоже не отстает от моды того времени - он в кримпленовом костюме с округлыми бортами, в белой рубашке с длинным острым воротником, с галстуком, завязанным в крупный узел. Черные густые волосы юноши зачесаны на левый пробор и прилизаны то ли гелем, то ли водой и оттого блестящие под светом студийной лампы, а длинные бакены, опускающиеся до самых мочек ушей - опять же показатель того, что ему не чужды модные веяния своего времени. Прическа же женщины несколько старомодна  - обычная классическая для всех времен укладка волос, зафиксированная вездесущим в то время лаком «Прелесть».

 Юноша на фотографии - это я - выпускник средней школы, отличник и максималист, вступающий на жизненную стезю с полным комплексом наполеоновских планов. Женщина - моя бесконечно любимая мама.

 Прошло почти 35 лет. Фотостудии «Этюд» уже давно нет, цветущего города Кировакана тоже. Нет, городок-то на этом географическом пространстве остался, но называется он Ванадзором. Он сильно потрепан землетрясением 88-го, перестройкой и национальным суверенитетом и потерял добрую половину своего населения. Кто в Россию подался, кто в Европу, как беженец, или по далее - через океан. И вряд ли большинство из них вернется на родную землю. Пышные леса вокруг города вырублены в голодные и холодные девяностые годы. Сам город потускнел и посерел внешне, поскучнел, потерял свой веселый нрав, на улицах уже не слышно смеха молодых. Заводы и фабрики остановились, зато на каждом углу, в каждом переулке появилось множество магазинов, магазинчиков, лавок или просто лотков, борющихся друг с другом за право существования в агонизирующем городке.

 Большая и невосполнимая утрата постигла и меня с моими близкими - не стало моей дорогой мамы. В сентябре 2009 года тяжелая болезнь отняла ее у нашей дружной и любящей семьи. Наступившая осень внесла уныние и одиночество в веселый доселе уютный розовый домик моих родителей. Папа погрустнел, стал все чаще замыкаться в себе, предаваясь воспоминаниям о счастливых годах, прожитых с мамой душа в душу и в нужде , и в достатке. Приуныл и палисадничек перед родительским домом. Цветы, посаженные мамой повяли, пожухли а затем и вовсе засохли. Только зелёно-голубая ёлочка бодренько возвышается среди высохших стеблей, как бы призывая нас, детей и внуков, хранить добрую и живую память о нашей замечательной маме. И когда грусть и боль от невозвратной потери одолевают меня, я смотрю на ту старую фотографию, снятую в несуществующей уже студии «Этюд», и грусть становится нежнее, и боль утихает...