Французский пленер

  Мика обычно говорит мало, но в тот вечер, встретив меня на улице, он говорил долго и восторженно.
- К нам в Академию пришли французы,- начал он,- они собираются организовать пленер в районе Серных бань, в Старом Тбилиси.
   Видно было, что он был возбужден и взволнован. Это понятно, на фоне безликой и инертной художественной жизни нашего города, предстоящий пленер можно было считать явлением.
- Этот пленер организуют французы, - продолжил Мика,- а потом придут шесть послов и приобретут шесть понравившихся им работ. А тридцать восемь лучших работ будет внесено в каталог.
  Ну, вот и я заинтересовался, и задал несколько встречных вопросов. Мне было любопытно посмотреть на этот пленер, а так же поучаствовать в нем. Любопытно было, потому что  я в последние десятилетия практически не встречал художников с этюдниками (не считая учащихся художественного училища). А тут организуется пленер, который будет проходить целых три дня. Моих коллег- художников я более представлял за выпивкой, чем на пленере.
- И когда намечается этот пленер,- поинтересовался я, - и как можно на него записаться?
  Мика мне все объяснил, и обещал сообщить  точную дату этого мероприятия.
  И вот настал долгожданный день. Мика звонит мне, и сообщает о времени начала. Художников распределили по группам, и я попал в группу, которой «руководил» Эмилиян Адамия . Он несколько раз уже побывал во Франции,  и поэтому, когда мы встречаемся, непременно говорим на французском языке. Честно говоря, мне интересно было посмотреть на моих пузатых коллег с этюдниками, пишущих на людях пейзажи. И вот я в районе знаменитых Серных бань, который по традиции называют Мейдан. Многие уже там, и записываются в число участников пленера. Записался и я. Но вот что странно, этюдников ни у кого не вижу, в лучшем случае альбомчики, хотя там практически все живописцы.
Стараясь зря не терять время, я сразу же приступил к работе, тем более, что вид, который я начал писать, был у меня заранее намечен. Посмотрев вокруг, я не увидел ни одного работающего коллеги. Только Мика сидел на крыше серной бани и рисовал графический этюд.
- Ну, - подумал я, - наверно коллеги собираются с мыслями, выискивают эффектный вид, и вскоре придут с материалом, и мигом напишут мастерские  этюды.
  Я уже пишу более часа, а никого вокруг из участников пленера нет. Через некоторое время пошел дождь, я немного промок, и внезапно возникшее чувство голода натолкнуло меня на мысль возвращаться домой, тем более что этюд практически был готов. Я считал, что как этюд он вполне сойдет, хотя в восторге от него не был.
  На второй день я вновь иду на Мейдан, но там никого нет. Если в первый день я еще кое-кого видел, то на второй, несмотря на солнечную погоду, туда никто не пришел. Я,  разочаровавшись, взял и поднялся в сторону Ботанического сада, где уже давно приметил один вид, который хотел написать. Написав тот вид Ботанического сада с мостом, я посчитал этюд завершенным и пошел домой. По дороге, на всякий случай, заглянул на Мейдан, в надежде увидеть кого-нибудь из участников пленера. Но, как и ожидал, никого там не было.
  На третий день я и сам не пошел на пленер, из-за каких-то срочных дел, и к тому же шел дождь. И вот вечером мне звонит Эмилиян и  сообщает, что через три дня в Историко-Этнографическом музее Тбилиси состоится отчетная выставка участников пленера. Придя в музей, где должна была состояться экспозиция, я увидел много художников с работами. Среди них были как профессионалы, так и студенты академии. Увидя студентов, маститые художники повесили носы и стали возмущаться тем, что им приходится выставляться вместе с учащимися. А когда увидели, где им предстоит выставить свои работы, совсем возмутились. Музей для нашей экспозиции зала не выделил, сославшись на то, что все залы заняты. И дал нам место вокруг лестничной клетки. Некоторые художники, возмутившись, хотели забрать обратно свои работы. Их с трудом удалось остановить. А работ было много. Каждый из «участников» пленера принес по 3-4 работы, которые были написаны задолго до пленера. На некоторых был толстый слой пыли,  у других толстый слой краски был настолько крепкий, что казалось эти работы, написаны еще в прошлом веке. Какой там пленер, натурой и не пахло, все написано наизусть. А некоторые работы вообще не имели никакого отношения  к Тбилиси.
 Затем на микроавтобусе привезли из Академии мольберты-треножники, которые поставили вдоль стен на лестничной клетке. Художники налетели на мольберты, боясь, что им не всем достанутся, и начали прикреплять к ним свои работы. По две три работы на каждый мольберт. Профессионалы отстояли, что им дали возможность выставить свои работы по другую сторону от студентов.
 В день открытия людей на выставке было много. Внизу под лестницей, во внутреннем крытом дворике стоял стол с напитками и закуской т.н. «а ля фуршет», то ради чего пришло столько людей, многие из которых не имели никакого отношения к выставке, но у которых есть потрясающая интуиция на подобные мероприятия. Но открытие все откладывалось. Организаторы ждали важных гостей, которые опаздывали. Этими гостями должны были быть шестеро послов, которые обещали приобрести шесть понравившихся им работ. В центре дворика было сооружено нечто вроде сцены, на которой стояло несколько стульев, и как сказали организаторы, стулья были предназначены для музыкантов, которые тоже опаздывали. И послы, и музыканты, как нам сказали, опаздывали по вине пробок на улицах в час пик.
Когда гостям надоело ждать, некоторые из них вначале робко, а затем более решительно стали пастись у стола  «а ля фуршет». Остальные посетители и в том числе художники посчитали это сигналом к штурму стола и решительно набросились на него. В мгновенье ока содержимое стола переместилось в желудки посетителей, и все посчитали, что открытие состоялось. Не дождавшись послов и музыкантов, недовольные художники и довольные «а ля фуршетом» гости разошлись.
 На следующий день, придя за работами, я увидел, что наши работы вынесены на улицу. Я забрал свои две работы и ушел домой, ни на что не надеясь. Я не надеялся уже ни на послов и ни на каталог, мне все было ясно.
Откровенно говоря, я с самого начала ничего и не ждал, просто хотел еще раз убедиться.
  Я лишний раз убедился, что там, где закрывают галереи и выставочные залы, аннулируют художественное училище, и забирают помещения у художественных салонов, не может быть настоящего и полноценного пленера, кто бы его не организовывал, француз или грузин.
 И вдруг мне вспомнилось как 20 лет назад мой друг, художник  Миша Яшвили пытался из Мейдана сделать Монмартр. Но наличие общей заглавной буквы «М» явно недостаточно для этого.