Глава вторая. Любовь и секс разные вещи

Глава вторая.
Любовь и секс – разные вещи.

Я не могу сказать, что моя любовь к жизни всегда была безответным чувством. Хотя иногда мне казалось, что жизнь тоже могла бы относиться ко мне с большей теплотой. Но почему-то она никогда этого не делала…Вы знаете, не только женщины бывают холодными! Но, несмотря на это, расстаться с ней мне никогда не хотелось. Уж лучше холодная баба, чем вообще никакой!



***
-Для меня секс не хобби, а крайняя необходимость! – призналась мне однажды Лиза, в очередной раз усмирив мои недостойные поползновения.
-Крайняя?! Что-то я не заметил! И с какого же она у тебя краю? Может, покажешь? Я всегда только с того краю и буду к тебе подходить! – сладострастно пообещал я, со вздохом застегивая рубашку.
-Я имею в виду – сексом я занимаюсь в самом крайнем случае…только если нельзя отказаться…ну, или отвертеться как-нибудь… - охладила мой пыл Лизавета.
-А изнасилование считается таким “крайним случаем”? – плотоядно поинтересовался я.
-К сожалению, да! – брезгливо призналась Лизочка и как-то слегка испуганно на меня посмотрела.
После этого разговора я стал обдумывать идею нападения на Лизу в столовой, в маске зайца и с саблей наголо. Но случай помешал исполнению моих коварных планов по изнасилованию своего коллеги, находящегося при исполнении.
А дело было в том, что нас с Вано опять вызывали в очередную командировку! Можете себе представить? Лично я не мог. Уж эта командировка (я не считаю древне-философский симпозиум!) точно шла вразрез с моими собственными преступными планами (в отношении Лизы, я имею в виду). Поэтому поначалу я сразу от новой командировки отказался. Ехать ни за какие больше рубежи  я не хотел! А хотел я Лизочку! И мне уже было все равно как – добровольно или по принуждению, при свечах на ковре или в маске зайца и с саблей в столовой!
(Нет, Вы можете себе представить, до чего довела меня эта девица своими
постоянными капризами и отказами?! Другую бы трахнул давно – и на следующий день забыл, а тут…поди ж ты!) Странным совпадением было также то, что, чем решительнее Лиза отказывалась, тем больше я ее хотел…Пытаясь своим холодным и неподкупным разумом остудить дикие страсти, внутри меня кипящие, я говорил себе, что все девицы в постели практически одинаковы…И еще одна маленькая победа будет всего лишь крохотной галочкой в моем длинном послужном списке. Но безрассудное сердце орало внутри меня, что это не так. Прислушиваясь по вечерам к его сердечным воплям и кошачьему мяву, я понимал, что Лизочку я хочу не на раз. И не на два. А, как минимум, на три! Вот куда простирались мои тайные мечты и желания…И все было бы ничего, но трех ночей с Лизочкой мне пока никто, почему-то, не предлагал. Даже Вано, вместо того, чтобы помочь другу, попавшему в беду, зачем-то тащил меня в какую-то странную, с самого начала невезучую, командировку…
***
Нашим ближайшим соседом всегда был и посейчас остается капитан милиции товарищ Громогласный В.Ф., постоянно снимающий комнату у бабуськи из дома по соседству. По утрам он уезжает на работу, будя всю улицу милицейской сиреной своей казенной машины. По вечерам наши клиенты проверяют по сирене Громогласного время на своих наручных часах. А по воскресеньям Громогласный помогает своей квартирной хозяйке поливать грядки на ее огороде. Наблюдая со своего огорода за процессом поливки грядок, Лизочка всегда делает комплимент нашей родной милиции:
-А Вы каждый раз поливаете грядки в новых трусах! – игриво говорит Лиза Громогласному.
Заслышав похвалу, Громогласный вспыхивает, как спелый помидор, отдает Лизе свою милицейскую честь и пуще прежнего старается разнообразить свой гардероб.

Я тоже временами разговариваю с родной милицией в лице товарища Громогласного. Но разговоры у нас сугубо мужские, разумеется.
-Процент преступлений в нашем квартале так высок, потому что в большинстве преступлений замешаны женщины! – пожаловался как-то Громогласный, поставив пустую лейку меж грядок и оперевшись об наш забор.
-Вы хотите сказать – у нас в основном женщины виноваты во всех преступлениях? – поинтересовался я у Громогласного, облокачиваясь на забор со своей стороны.
-Ну, не во всех…но в половине преступлений – точно! – навел свою статистику Громогласный.
-Во, бабы пошли…Просто бандитки какие-то, а не бабы! – удивился я, продолжая подпирать собою забор.
-Да нет…Никакие они не бандитки… - внезапно отказался Громогласный, - В большинстве изнасилований участвуют самые обычные женщины! Вот если бы женщин в нашем квартале не было вообще – количество преступлений сократилось бы в два раза!
-Нет женщины – и нет изнасилования! Логично! – похвалил я сообразительность товарища милиционера, и решился задать свой маленький, сугубо интимный вопрос товарищу милиции:
-Владимир Федорович, а вот если какая-нибудь женщина меня уже полгода дразнит, а не дает, и я ее…того…этого!!! То это будет считаться изнасилованием, или нет?
-Если я буду при этом присутствовать и составлю протокол, то да! А если вы меня не пригласите – то нет! – проконсультировал меня Громогласный.
-Я бы постеснялся насиловать кого бы то ни было в присутствии постороннего сотрудника милиции! – скромно признался я.
-В этом вся и беда! – неожиданно поддержал меня Громогласный, - Преступники – они такие застенчивые! Они так стесняются родных органов милиции, что все свои грязные преступления обычно стараются совершить незаметно для окружающих!
-Ну, уж жертва изнасилования должна хоть что-то заметить! – резонно возразил я.
-Представь себе, они тоже до последнего момента ничего подозрительного не замечают! Смело садятся в чужие машины, входят в незнакомые квартиры, видимо, предполагая, что преступник поцелует их в щечку и отпустит по первому требованию!  - объяснил мне товарищ милиция.
-Да, жертву изнасилования нужно заранее готовить к преступлению! – солидно подтвердил я, повисая на заборе, чтобы проверить его прочность.
-Если б они сами не заигрывали с преступниками, и то было бы проще! – снова пожаловался Громогласный.
Тут забор между нашими огородами не выдержал моей проверки на прочность, и мы с товарищем милиционером рухнули на грядки вслед за прогнившими, изъеденными червями останками изгороди. На этом наша беседа подошла к концу. И больше забора между нашими огородами не было.