Бронкс

-1-
Тяжелые волны с грохотом ударяли о скалу, распадались на тысячи мелких капель, отступали лениво и с новой силой бросались, злобно шипя и пенясь на замшелом камне. Бронкс покинул замок чуть свет и теперь, обернувшись, увидел далеко отступивший силуэт, едва различимый в клубах липкого утреннего тумана. Мелкая морось оседала на плаще, застегнутом до самого подбородка, ветер прорывался в отороченный мехом подклад, брызги летели в лицо, оставляя на губах соленый и терпкий привкус. Зябко поежившись, Бронкс снял с пояса большую, обтянутую кожей снокса флягу, и с удовольствием сделал большой глоток. Блаженное тепло растеклось по телу, и где-то внутри обожгло огнем.
Тем временем, день вполне уже вступил в свои права, хотя солнце, робко просвечивая сквозь неплотную пелену облаков, не приносило положенного тепла. Скрипел мокрый песок, хрупкие скелеты ракушек вылетали из-под сапога и с треском разлетались на осколки.
Бронкс старался не думать о предстоящем разговоре. Он никогда не забивал голову тем, что должно произойти, предпочитая решать проблемы по мере возникновения. У него есть сила, есть реакция, и, наверное, он не глуп – так что еще нужно? Заприметив тропинку, он пошел, не сворачивая, пока лесной сумрак не сомкнулся над головой.
Лес, заржавленный и ободранный поздней осенью, встретил его неприветливо. Море шумно плескалось внизу под обрывом, полуголые, мокрые ветви хлестали по лицу, корявые руки кустарников цеплялись за плащ, а ноги  утопали в сыром и мягком мху. Наконец, впереди показалось логово старухи - облезлый и сильно покосившийся дом, знакомый ему, к сожалению, не понаслышке.
Не утруждая себя стуком, Бронкс решительно толкнул скрипучую дверь. Старуха оказалась дома – а где ей еще быть? Сгорбившись, она сидела перед распахнутым кованым сундуком и сосредоточенно рылась в его содержимом. Грязный дощатый пол был скрыт ворохом слежавшегося тряпья и сушеными водорослями, сильно пахло тиной.
- Звала? – спросил Бронкс, брезгливо скидывая со скамьи какие-то тряпки и усаживаясь.
Не оборачиваясь, старуха едва заметно кивнула, будто бы увлеченная изучением хлама.
- Что тебе нужно? – он начинал злиться, но старухе, кажется, не было до этого никакого дела – она по-прежнему копалась в сундуке, разделяя теперь барахло по каким-то ей одной ведомым признакам на две равные кучи.
- Посмотри, какой клад нынче морем прибило, - обронила она, - насилу дотащила.
И, не прекращая своего занятия, сокрушенно добавила: все самой приходится, все на себе, на своем, так сказать, горбу…
- Кончай трепаться! – грубо оборвал ее Бронкс, - ты снилась мне ночью как-то нехорошо, случилось что-то?
- У старой одинокой женщины каждый день что-то случается, да что-то происходит. На тебя только и приходится нынче рассчитывать. Один ты у меня, дружок, и остался. – Она притворно вздохнула.
- Ты с темы-то не сворачивай, ведьма! Говори, что нужно, да пойду я.
Старуха, не торопясь отвечать, неспешно продолжала сортировать свои «сокровища». Бронкс едва сдержался, чтобы  не ухватиться за острые плечи и  не тряхнуть их как следует, но, увы, этого он позволить себе никак не мог.

-2-
Началось все, когда отец  Бронкса испустил дух, оставив сына наследником старинного родового замка. К сожалению, не единственным. Выяснилось, что существует множество дальних и ближних родственников, объявившихся  вскоре после кончины старца. Где они пребывали до того было не ведомо, но как только замок остался бесхозным, претендентов на него нашлось достаточно.
Ситуация складывалась несправедливо, и все это понимали, потому что один только Бронкс жил в замке с самого своего рождения и только он ухаживал за отцом, когда тот заболел. Потеряв рассудок, почтенный папаша не посчитал нужным оставить завещание, поэтому права на замок по существующему закону распределялись между всеми членами семьи не зависимо от степени родства.
В список попадали сумасбродная тетушка, которую Бронкс видел один единственный раз, да и то много лет назад, два ее сына, троюродная сестра и дядя, приходившийся покойному родным братом. Все они слетелись в замок сразу же после похорон и начали диктовать  условия.
Условия выражались в денежной форме, что было для Бронкса совершенно не кстати, во-первых, потому, что реальных денег в хранилище давно уже не имелось, а во-вторых, все это являлось наглостью и обманом.
Тем временем, замок величественно возвышался над миром – огромный и угрюмый. И плевать ему было на склоки родственников, неистовость волн, ревущий ветер и тяжелое, низко нависшее небо. Он стоял вполне себе независимо и простоит так, наверное, еще не одну тысячу лет. Но владелец у замка должен был быть один.
Оставалось раздобыть где-нибудь завещание, в котором он указывался бы, как единственный наследник. Состряпать такую бумагу не составляло большого труда, проблема состояла лишь в подписи покойного отца. С этим было строго, и любая экспертиза незамедлительно обнаружила бы подделку. Приходилось прибегнуть к крайнему методу – вызвать дух папаши, чтобы он, вникнув в проблемы сына, самолично подписал бумагу.
Такими делами мало кто занимался. Умели, конечно, многие, но вот пойти на столь рискованный шаг решились бы единицы, а стоимость подобной услуги приравнивалась практически к цене самого замка.
Краем уха Бронкс слышал, что есть некая ведьма, живущая в уединении где-то в лесу и умеющая вызывать мертвых с того света. Очень кстати было и то, что за свою работу она брала не деньгами. Это, к сожалению, оказалось правдой, в чем Бронкс убедился, разыскав старуху с большим трудом.
Когда дух папаши, после серии недолгих манипуляций, сопровождаемых завываниями, вошел в ее тело и подписал завещание, старуху, до того покорную, будто подменили. От благочестия и искреннего желания помочь не осталось и следа. Коварно размахивая вожделенной бумагой перед носом Бронкса, старая бестия выкатила немыслимые условия - право на замок в обмен на полное повиновение. В чем будет заключаться повиновение, Бронкс узнал позже. «Много ли в мои годы надо, - елейно пела старуха поначалу, - все больше по мелочи: принести что-нибудь, гвоздь прибить, крышу протекающую поправить…»
На свою голову Бронкс ей поверил – а что еще оставалось? Оказалось, что просьбы будут несколько другого характера. Сколько ему пришлось облазить заброшенных крепостей, домов с привидениями и  замшелых пещер – не перечесть. Прибавить к этому истребление целого полчища гномов – злейших врагов старухи, убийство дракона и прочей нечисти, с которой у ведьмы были свои счеты.
Отказаться не представлялось возможным, ведь, чтобы подчинить себе Бронкса, старуха хитростью выманила у него каплю крови – «маленький талисманчик на память, чтобы скрепить нашу сделку». Заточив эту каплю в камень, старуха надежно спрятала талисман, и извлекала время от времени, вызывая пленника путем сновидений, которые мешали Бронксу – теперь полноправному владельцу замка – спокойно жить. Он не мог жениться и завести детей, ведь некоторые поручения старухи занимали долгие месяцы и были столь опасны, что вероятность вернуться живым равнялась практически нулю.

-3-
Разумеется, Бронкс  винил себя в том, что попал в зависимость от старухи, но старался молча сносить ее прихоти. Находиться в кабале у старой ведьмы было невыносимо – несносная и  капризная, она упиваясь своей властью. Вот и сейчас хитрая гадина испытывала его терпение.
- Погодка-то нынче разгулялась, - как ни в чем не бывало говорила ведьма, - и ветер-то, ветер как свищет!
- Ты бы по делу говорила;
- Ишь, нетерпеливый какой! Дела ему подавай. А пообщаться, а про здоровье узнать?
- Плевать я хотел на тебя и твое здоровье! Выкладывай, чего надо.  Смогу - сделаю,  а нет – ищи себе другого дурака.
- Сможешь, конечно, отчего не суметь? Какие уж в моем возрасте страсти. Поговорить бы с кем перед сном, да постель молодым телом согреть, - старуха омерзительно захихикала.
- Ты на что это, ведьма, намекаешь? Совсем из ума выжила!
- С чего бы мне из ума выживать?  Я наоборот все детали продумала, - спокойно сказала старуха. – И не жить тебя зову, а  в гости раз или два в неделю. Этого будет  вполне достаточно.
- А ты давно на себя смотрела?  Зубов нет, пахнешь черт знает чем. Старая, сморщенная жаба!
- Ну, это вполне поправимо, - усмехнулась старуха. Она на глазах стала преображаться: уродливые контуры  сделались нечеткими, потеряли очертания, и вот уже на полу сидела юная красавица с длинными разметавшимися волосами. Поднявшись с пола, девушка подошла к Бронксу так близко, что ему видны стали нежные ямочки на упругих щеках, когда она улыбнулась. И только глаза оставались прежними – пронзительно-мутные глаза ведьмы, смотрящие холодно, но достающие до самого дна. Бронкс презрительно сплюнул, и, ухмыльнувшись, старуха приняла прежний вид.
- Чего захотела, – возмутился он, поднимаясь со скамьи, - если убить кого, или напугать – так запросто, сама знаешь. Но вот этого  от меня не жди! Так что давай-ка, ведьма, не кашляй! – одернув плащ, он направился к выходу под ее насмешливым желтым взглядом, проникающим в самую голубь. 
Бронкс толкнул дверь, но та не поддавалась.
- Выпусти! – сказал он.
- А ты далеко собрался? – возникнув прямо перед ним, старуха влажно облизала свои тонкие, лиловые от бескровия губы, тесно вжимаясь между ним и дверью.
- Подальше от тебя, похотливая развалина! Нужно понимать, что всему есть предел. Во всем надо знать меру, а тут ты перегнула, ведьма, - Бронкс хотел оттолкнуть ее, но старуха не сдвинулась.
- Представь, что у меня нет меры! - сказала она с вызовом. - Какие могут быть пределы, если ты весь в моих руках? Ты мой, понимаешь? Мой!
- Все, что угодно, ведьма, ты знаешь. Но об этом и не проси!
- Я могу потребовать все, что захочу, - улыбнулась беззубо старуха, – ты сам виноват, что не подумал об этом раньше.
- Отпусти меня, – взмолился Бронкс, -  может, все же забудем о старом долге? Я сделал для тебя уже достаточно, разве не так?
- Не так, и ты сам это знаешь, - старуха стояла столь близко, что ощущался затхлый и гнилостный запах ее дыхания. Узловатые, в синих выпуклых жилах руки сомкнулись вокруг его шеи, а позже коснулись  там, где это сложно было бы вообразить в самом кошмарном из снов. Он пытался освободиться от этих омерзительных объятий, но старуха прижималась все плотнее, и, к своему ужасу, Бронкс почувствовал сильное противоестественное желание.
Она расстегнула крючки плаща и нахально шарила всюду, изучая  его под одеждой. Он услышал, как упала на пол фляга, и как расплескалось вино. Закатив глаза, ведьма оплела его своим  телом, повисая, и тут, собрав последние силы, Бронкс оттолкнул ее от себя.
Что-то хрустнуло, и тщедушное сморщенное тело поддалось на удивление легко,  обмякнув, оно скользнуло вниз и приземлилось на полу с глуховатым стуком. Бронкс склонился и с недоумением посмотрел в остекленевшие глаза. «Что я наделал, о, черт, что я наделал!» – шептал он, растирая безжизненные вялые руки, но спустя время никаких сомнений в том, что старуха мертва, не осталось.
«Как же это вышло-то, что же теперь…» - он в ужасе метался по дому, спотыкаясь о сундуки и разбросанные по полу вещи. Где теперь искать то, чем старуха держала его? Будь все так просто, убить ее не составило бы труда и намного раньше, но талисман, приковывавший его, до сих пор находился неизвестно где, а значит, и ее власть над ним не могла ослабнуть. Он переворошил все, что можно было, пытаясь отыскать злополучный камень, но напрасно.
Отчаявшись и избегая смотреть на коченеющее тело ведьмы, Бронкс вышел за порог. Сумерки опустились низко, окутав лес темнотой, где-то испуганно верещала неведомая птица, в кустах то и дело вспыхивали чьи-то глаза, но он не замечал ничего, гонимый единственным желанием скрыться подальше от этого места. Завтра он вновь вернется сюда, и будет искать талисман до тех пор, пока не найдет.
Ночью ему снилась старуха, снилась так, как он и боялся. Во сне она обнимала его, прижимаясь костлявым телом, и шептала, что теперь они вместе навеки.
С первым рассветным лучом Бронкс вновь устремился к обиталищу ведьмы, но, пройдя по знакомой тропинке, обнаружил лишь непроходимую лесную чащу там, где раньше стоял покосившийся дом.