Когда я прилетел в Зеландию

 Когда я прилетел в Зеландию было утро.  По местному времени часов 9 утра. Я особенно не дергался, поскольку был заказан трансфер и меня должны были  встретить незнакомые, правда, мне люди. Приключения начались с таможенного  терминала. Дело в том, что у меня, никогда не принимающего никаких лекарств, по неизвестной причине в багаже оказался наш чертов антигриппин, завернутый соответствующим аптекарским способом в пакетики. Видимо, давно лежал. Естественная реакция досмотровиков - героин и иже с ним. Три увлекательных часа провел я в расположении этой славной бригады, пока перетряхивались и выворачивались наизнанку все мои шмотки, а параллельно проводился химический анализ указанного антигриппина. При моём нулевом знании английского (тогда) я даже умудрялся что-то там мычать и пытаться быть понятым,  используя,  естественно, жестикуляцию и интонационное крещендо. Хорошо, что благодаря путанице в часовых поясах, я отчаянно хотел спать и с определённого момента всё мне стало по-барабану совершенно. Я был готов расцеловать того пса в итоге, который квалифицированно отличил безобидное лекарство от заразы и тем самым открыл мне зелёный свет. Таможенники заботливо препроводили меня в зал прибытия, принеся извинения за доставленные неудобства и сдали на руки встречавшим меня представителям института, абсолютно дошедшим к тому моменту до ручки.  Затем меня доставили до места моего оплаченного  за месяц пребывания (флигелёк в частном доме) и бросили на произвол судьбы на исходе  пятницы. Учеба начиналась с понедельника. 

   Прежде всего, я, несмотря на измочаленность состояния, решил оценить ситуацию. По дороге из аэропорта я осмотрелся по сторонам и визуальные выводы оказались не в пользу Новой Зеландии. Полнейшая цыганщина, решил для себя я. Хозяин дома - уроженец острова Тонго (на карте без микроскопа увидеть нереально), оказался здоровенным мужиком. К счастью - не людоедом. Впоследствии он очень ко мне привязался, так как я всегда старался ему чем-то помочь. И когда через месяц я сменил место обитания, он был искренне расстроен .
..."Людоед", как я окрестил его в дальнейшем, оказался очень набожным человеком и регулярно, в субботу и воскресенье посещал церковь с супругой. В доме к моей величайшей радости обнаружилось пианино и электроорган, так что временами, находясь в настроении или не в настроении, я мог терзать эти инструменты. Единственное, о чем просил меня Людоед - это не курить и не пить в стенах его жилища (какие-то религиозные моменты). Курение меня не волновало вовсе, а пить было не с кем и поэтому я решил посвятить себя спорту. Надо отметить, что новозеландцы - очень спортивная популяция. Точнее помешанная на ковке собственного здоровья и иногда в этом перегибающая. Подавляющее большинство людей бегает или просто ходит такими "туалетными" быстрыми шагами. Остальная часть носится на велосипедах или плавает в океане в гидрокостюмах на черт-те знает какие расстояния. Правда, не в одиночку. Курящих мало. В основном - маори, продолжительность жизни которых колеблется в пределах лет 55. Маори ещё к тому же большие любители пожирать в огромном изобилии всякую дрянь типа гамбургеров от Макдональдса или тотально прожареные куриные фрагменты от KCF. Всё это запивается, соответственно, немеряным количеством разных видов лимонадов  и пивом. На десерт марихуана. Как результат - безобразно толстые дети, женщины. Мужики не бросаются в глаза своей необъятностью, а, может быть, я просто больше обращал внимания на дам. Детей даже жалко. В этом плане я вспоминаю нашего преподавателя физики, большого юмориста. Он мог начать диктовать условия задачи, например, так: "Девочка массой 80 кг качается на качелях...". Сразу представлялась бедная малютка на прогнувшихся качелях, при этом ещё и раскачивающаяся. Так вот это о них.
 
    Дом наш стоял у подножия горы, называющейся Mt. Albert. В Окленде много высоких ухоженных гор, на которых находятся либо футбольные поля, либо поля для игры в крикет, а иногда для гольфа (гольф - отдельная тема и достаточно культовая). Наша гора была невысока, метров 300 всего. На ней была площадка для стрельбы из лука и футбольное поле. Ну и, естественно, всевозможные пешеходные дорожки. Всё очень чисто и цивильно, надо отдать должное. Мне вполне хватало забраться на неё, сделать свой проверенный годами комплекс незатейливых упражнений, попрыгать, отжаться и скользить обратно. Бегать по утрам я никогда не стану,  даже если сильно заболею головой. Все мои телодвижения укладывались, обычно в 80-ти минутный интервал и после холодного душа я чувствовал себя свежим, как маргаритка. Да, на горе  произрастало достаточное количество экзотических для меня деревьев и в том числе японская сакура, в период цветения которой я угодил в эти места. ОЧЕНЬ КРАСИВЫЕ ЦВЕТЫ у этого дерева. И цветет она как раз в августе-месяце.
    Каждый раз возвращаясь с разминки домой, я срывал цветы сакуры, чтобы подарить их хозяйке, чему она была безумно счастлива, а также маленькой симпатичной тайванке по имени Вероника (ударение на о), которая проживала со своим бой фрэндом в соседнем флигельке. Его звали Иссант - небольшого роста чистенький пацан с короткой стрижкой. Они тоже снимали жильё здесь, но учились в другом институте. Обычно мы пили кофе по утрам вместе и было не удобным дарить цветы одной даме, обходя вниманием другую. Короче все были счастливы и удовлетворены. Ребята были башковитые, сориентированные в жизни и достаточно компанейские. Абсолютно не комплексуя по поводу своего студенчества, я регулярно посещал школу (так предписывала моя виза, запрещающая пропускать занятия, а также запрещающая работать).
           Как-то раз ко мне заглянул заговорщицки подмигивающий Иссант. Оказалось, что дети (им было по 24 года) контрабандой пронесли в дом бутылку вина, но очень боятся внезапного визита хозяина. В моем же присутствии все чувствовали себя в безопасности, понимая, что я, конечно, в случае чего возьму удар на себя, перед чем хозяин спасует. Вечеринка состоялась. Друзей в Окленде у меня пока не было и дети периодически присоединялись ко мне во время моих вылазок. Они могли приходить ко мне в любой момент, даже утром, когда я принимал душ после своих подпрыгиваний на горе. И если это был только лишь Иссант, я спокойно выходил из душа в чем мама родила и проходил к себе в комнату, внутренне усмехаясь смущению парня. День прозрения наступил для меня, когда мы втроём отправились вечером в кино. Я замешкался, покупая билеты, а, когда обернулся, то увидел, как Вероника и Иссант заходят в дамскую комнату. Волна безудержного веселья захватила меня, когда я, наконец, врубился, что чистенький и аккуратный Иссант тоже девчонка и что мои маленькие друзья не кто иные, как лесбиянки. Не подавая вида, что я теперь в курсе событий, я решил провести эксперимент утром. И, возвращаясь с разминки, сорвал цветы уже для трех дам. Надо было видеть, каким счастьем наполнились глаза Иссант. Бедное дитя, очевидно, долго и мучительно не понимало, какого черта оно не получает цветов наравне с остальными тетками? А через пару дней, когда я уже привык к слэнгу Людоеда (а местный слэнг очень тяжело различим для начинающих), то услышал, как он обращается к моим маленьким друзьям:"two  girls". Пока сакура не отцвела, я приносил цветы для всех