Сделка сцена 5

     Сцена № 5 Тропинка от дома Луки Ильича до поселка, где раньше обитали местные жители, обслуживающие турбазу, а ныне живут «Небесные братья». По тропинке не спеша, идут Верка и Леонид. В руках последнего ящик водки.

Л е о н и д: И далеко еще?
В е р к а: Скоро будут их дома. Устал?
Л е о н и д: Нет. Я могу так долго идти.
В е р к а: Все равно передохни. Что-то меня сегодня не тянет туда.
Л е о н и д (ставит на землю ящик, оглядывается кругом): Только сегодня?
В е р к а: Оно и обычно не радовало, а сейчас особенно.
Л е о н и д: Что так?
В е р к а: Сердце не на месте. У них там второй день загула. Вчера отмечали день рождения их настоятеля, сегодня – продолжение. А мужик пьяный одинаков в своих безобразиях. Боюсь, кабы чего не вышло. Давай, посидим, отдохнем, авось, кто-нибудь на тропинке появится. Ему и сбагрим ящик.

     Она первой выбирает место и присаживается на бугорок.

Л е о н и д: Да, я и не против. Кому охота горбатиться лишнее.
В е р к а: А как же нам втолковывали – «труд облагораживает»?
Л е о н и д (присаживается рядом, стараясь поближе): Ишь, ты, начитанная. Это хорошо, не скучно с тобой.
В е р к а: Я еще и на машинке швейной могу.
Л е о н и д: Да, тебе цены нет. Такой цветок в глуши произрастает.

     Он пытается обнять девушку. Верка кокетливо отбивается.

В е р к а: Произрастает, но не для первого встречного.
Л е о н и д: Я не первый. Иннокентий первым в дом вошел. Я второй, значит, могу надеяться.
В е р к а: Зубы не заговаривай. Как на счет труда, что облагораживает?
Л е о н и д: А-а-а! Труд? ты о нем? Смотря, какой и в чью пользу. И не всякого он облагораживает. Ты хоть одного богемного ассенизатора видела? Или мозолистого литературно-го критика встречала?
В е р к а (томно) : Кого в этой глуши встретишь….
Л е о н и д: Дитя природы, не очень то ты похожа на местную. Здесь родилась? Или ветром перемен сюда занесло?
В е р к а: Угадал. Раньше мы жили в большом городе. Когда я была маленькой, то сильно болела. Врачи советовали сменить климат. Ради меня родители и переехали сюда. Сначала жили в областном центре. У отца там что-то по работе не сложилось – сюда перебрались.
Л е о н и д: А что не сложилось?
В е р к а: Он не говорит. Спросишь, материться начинает, но не говорит.
Л е о н и д: Родители? Я видел только отца твоего.
В е р к а: Мама умерла полтора года назад.
Л е о н и д: Ты считаешь себя обязанной отцу и потому еще не сбежала из этой глухомани?
В е р к а (пожимает плечами): Куда бежать? Можно подумать, для нас, провинциалок, все двери открыты. Лишь две вакансии свободны завсегда – продавщицей в ларек или на трассу. Кому мы нужны? Так, что не убежишь особо. Да и отца жалко. Хоть бы женился, я тогда спокойна была.
Л е о н и д: А есть на ком?
В е р к а: Здесь – нет. В городе есть.
Л е о н и д: Это где? В ПэГэТэ неподалеку?
В е р к а: Где?
Л е о н и д: В поселке городского типа, что неподалеку? С местными братками, что насмотрелись сериалов и вообразили себя крутыми? Видел их, когда проезжали мимо. Вас они не донимают? Это модно, вы – частные предприниматели, грех не подоить.
В е р к а: Заезжали раз, все такие из себя…. Потолковали со старостой и больше не появлялись.
Л е о н и д: Понимаю, западло им. Это по понятиям.
В е р к а (пожимает плечами): Не знаю.
Л е о н и д: Ты не в курсе, в общине оружие имеется?
В е р к а: А как же в горах без него. Да что мы все о них. Нужны-то они больно. Давай лучше о тебе. Как ты здесь оказался?
Л е о н и д: Да, мы с дружком вроде как туристы.
В е р к а: Дружком? Вы с ним друзья как колбаса и волчий … хвост. И к тому же туристы так не одеваются.
Л е о н и д: Сметливая, как ЮДП.
В е р к а (потрясает сжатым кулачком): А в глаз?
Л е о н и д (отстраняясь, смеется): Как юный друг пограничника - ЮДП. В школе наглядной агитации не висело? А у нас было.
В е р к а: И что?
Л е о н и д: А то, что от тебя не укроешься. Мы, каждый по-своему: он общиной интересуется, а я при нем вроде за охранника и по медицинской части также.
В е р к а (округлила глаза): Это как? Доктор что ли?
Л е о н и д: Точнее – эпидемиолог. В ваши края птичий грипп со свиным забрались. Слыхала о таких? Вот я и наблюдаю, далеко ли они распространились. Официально власти молчат об этом, потому-то я пока инкогнито, то есть тайно.
В е р к а: Кур наших давить будешь?
Л е о н и д: А много ль их? Может, парочку зажарим на ужин?
В е р к а: Стал бы ты их жрать, если б угроза была.
Л е о н и д: Вирус он такой, коварный. Надо бы локализовать очаг. А то, не дай бог на человека перекинется. Вакцины на тебя да на батюшку твоего у меня найдется, а вот на общину – нет. Тут беда – живут они скученно, до больницы далеко, случись чего, как бы не передохли разом, как куры.
В е р к а: Да, хоть бы их лихоманка забрала. Толку от них никакого.
Л е о н и д: Что так? Обидели?
В е р к а: Меня обидеть трудно, это я по жизни говорю. Раньше здесь место шикарное было, турбаза, люди со всего союза съезжались на лыжах покататься. Как эти поселились – все пошло кувырком. Даже на отдых приезжать стали такие же, как наши - нестандартные. И отпору им нет. Настоящие мужики разбежались, а кто послабее, так в общину подались. Вон, Гарик - вместе в школу ходили, нормальный малый был, учился хорошо. Все мозги ему забили. Ходит, корчит теперь из себя избранного.
Л е о н и д: Да? Даже так?
В е р к а: Ага. (Моршит лоб, припоминая) Мы-де потомки ангелов. Среди них баб не было и хромосомы ангельские в нас сильнее.
Л е о н и д: Ну-ка, ну-ка, поподробнее.
В е р к а: Я и не помню. Что, мол, они дети ангелов, тех, что жили с земными женщинами. Не все погибли в потоп. Якобы «Небесные братья» потомки тех спасшихся детей ангелов. А поскольку в них кровь ангельская, то они и талантливее и умнее, и гены у них сильные.
Л е о н и д: Хроменькая теория, но занятная. Значит, они себя выделяют как особый вид?
В е р к а (пожимает плечами): Наверное. Говорят, все гении от них.
Л е о н и д: Значит они не должны обижаться, если их передавить в одночасье.
В е р к а: Как передавить? Разве такое возможно?
Л е о н и д: А почему нет? Все законно. Все по теории Дарвина. Должна помнить такого. В школе еще проходили.
В е р к а:  Что-то было.
Л е о н и д: Ученый этот вывел  закон природы, по которому в процессе эволюции выживает самый сильный и приспособленный вид. Школьная программа, вспоминай. Если «Небесные братья» считают себя особенными, другими словами - особым видом людей или подвидом, и значит, хотят они этого или не хотят, обязаны подчиняться теории ученого.
В е р к а: И чего?
Л е о н и д: Если их уничтожить, то никаких обид. Все честно. Все по теории.
В е р к а: А не захотят безропотно?
Л е о н и д: А их и спрашивать не надо. Закон, плох он или хорош - есть закон.
В е р к а: Какой закон?
Л е о н и д: Закон природы, закон выживаемости, то о чем говорил Дарвин.
В е р к а: Не вздумай им такого сказать.
Л е о н и д: Это почему?
В е р к а: Порвут. Очень уж со своей исключительностью носятся.
Л е о н и д: Зубки пообломают.
В е р к а: Ты что, крутой?
Л е о н и д: Попробуй бицепс.
В е р к а: Ого! Верю. И приемчики знаешь?
Л е о н и д: Я не просто так «до ветру вышел». Спецназ за плечами.
В е р к а: Да, ну! Расскажи.
Л е о н и д: Рассказов на всю ночь. Готова слушать?
В е р к а: Брешешь. Спецназовцы - ребята здоровенные.
Л е о н и д: А ты откуда знаешь?
В е р к а: Телевизор смотрю.
Л е о н и д: Если наши генералы - пузаны, это еще не значит, что и солдат перекармливают. И потом, разведчику не обязательно быть громадным. Маленькому да юркому, знаешь ли, пробираться легче.
В е р к а: Так ты ж говорил, что доктор?
Л е о н и д: Сейчас доктор, а был разведчик. Одно другому не противоречит.
В е р к а: Все равно не верится. Лишь бы невинной девушке голову заморочить.
Л е о н и д (крестится): Вот те крест.
В е р к а: И как ты попал в этот … спецназ?
Л е о н и д: О! Это отдельная история.
В е р к а: Расскажи.
Л е о н и д: Началось еще с Афгана. Служил я там срочную и попал как-то в переплет.
В е р к а: В засаду, что ли?
Л е о н и д: Нет, все гораздо прозаичнее. У меня пропали деньги, украл кто-то из своих. Я одного подозревал, немного поработал с ним, тот деньги и вернул.
В е р к а: Как поработал?
Л е о н и д: Как умел. Попытал. Подвесил в котельной на трубу, побил-помучил немного. Он все и рассказал, только потом на меня настучал замполиту. Замполит сукой оказался, выслужиться мечтал – дело раздул. Командир пытался замять дело, но оно попало к генералу. Хотели меня в дисбат укатать, а командир опять вступился. Укрыл он меня, отправил окопы рыть. За два месяца, под палящим солнцем я как туркмен загорел, сам себя в зеркало не узнавал. Того генерала, что дело мое разбирал, черт занес на наши и позиции. Все равно меня прокопченного узнал. Гневался больно, ножками топал. И знаешь, что? С той поры я к начальникам приглядываться стал. Чем мельче ростом начальник, тем злопамятней. И опять командир посодействовал - вместо дисбата отправили меня в разведроту, короче к смертникам. Во время одной из операций в тылу (мы тогда нарыли караван с наркотиками) пересеклись со спецназом. Случайно оказались рядом, и караван брали вместе. Вот я и глянулся их командиру. Забрал он меня к себе. Много еще потом пришлось повидать. Затем демобилизация, выучился на доктора, всю жизнь мечтал. Охранником это я для прикрытия. Кеша мой, священник, и тот не знает. Малохольный от какой-то. Ты уж ему про меня не говори.
 В е р к а: Буду молчать, как рыба об лед.
Л е о н и д:  Ах, золотце мое....

     Он вновь пытается обнять девушке. Та позволяет, но тут же ускользает.

В е р к а: Не спеши, разведка. Пока тебе веры нет.
Л е о н и д: Что так?
В е р к а: Все вы, командировочные, одинаковые. У вас одно на уме, как бы голову за-кружить девушке провинциальной, непорочной, совратить невинное созданье и побыстрее смыться.
Л е о н и д (не оставляет попытки обнять девушку): Еще раз с того места, про непорочное созданье.
В е р к а (отбивается): Ах, перестаньте, люди увидеть могут.
Л е о н и д: Откуда они здесь, в этой глуши? Ау, люди?
В е р к а: Да, тихо же. Вон кто-то идет. Точно! Это Гарик. Опять его послали за спиртным. Гарик!

     Подходит молодой человек, что раньше заходил в магазинчик Луки Ильича.

Г а р и к:  Сами, принесли? Как  мило. О! Новенький! Веруся, почему не познакомишь.
В е р к а: Мой жених.
Г а р и к: У-у, жених. Только появился, и сразу жених?
Л е о н и д (передразнивает его): О! Мы – люди решительные – Вени, види и женился.
Г а р и к: Из гусаров что ли? Пикантно.
 Л е о н и д (делано насупился): Принять за оскорбление?
Г а р и к: Что Вы, что Вы. Я хотел сказать, что понимающий в битвах знает толк и в утехах. Вот Александр Македонский, например.
Л е о н и д: Что ты хочешь сказать?
Г а р и к: Ничего, ничего такого. К нам надолго?
Л е о н и д: Вот, с Верунчиком уладимся, глядишь и останусь. Места мне здешние при-глянулись, думаю обосноваться. Друзей приглашу. Многим из них тоже хочется домики в тихом местечке поставить. Устали они от дел праведных, покоя желают.
Г а р и к: Тогда вам к отцу Александру нашему надобно, познакомиться поближе, побеседовать на эту тему.
Л е о н и д: Отец этот, местный туз что ли?
Г а р и к: Человек уважаемый.
Л е о н и д: Да я тоже, вроде бы не из рядовых, дорог местных пока не знаю, заплутать могу. Так пусть зайдет к нам, ему сподручнее будет.
Г а р и к: Рядовой, не рядовой, по тебе пока не видно. А коли, не определился у нас походи пока в низовых. И знай, что тузы к шестеркам не ходят.
Л е о н и д: К козырным ходят, еще как.
Г а р и к: Козырная она – пока масть не сменится.
Л е о н и д: Моя – никогда.
Г а р и к: Как знать, как знать. Воздух здешний располагает к смене масти.
Л е о н и д (оборачивается к Верке): Вер, это он о чем?
В е р к а: Наверное, об ориентации. (Становится между Леонидом и Гариком) Не допущу. Раз в жизни нормальный мужик сюда забрался. Не допущу.
Г а р и к (с пренебрежением): Что ты можешь, женщина?
Л е о н и д: Да и я посмотрю, ты не совсем мужчина.
В е р к а (вторит ему, наскакивая на Гарика): Какой он мужик, так подвид. Про Дарвина не забыл?
Г а р и к (делает шаг назад): Какого Дарвина?
В е р к а (наступает): Такого, который говорил, что подвиды надо уничтожать.
Г а р и к: Что?
Л е о н и д: Успокойся, родная, я тебя в обиду не дам. (Поворачивается к Гарику) Знаешь, как пропускник в метро называется? Нет? Валидатор. Так вот, забирай ящик и вали отсюда поскорее.

     Неожиданно он хватает за нос Гарика, тянет вниз. Тот от боли приседает.

Л е о н и д: А это тебе, чтобы не совал нос в чужие дела. Бери водку и дуй отсюда, пидорино горе.

     Гарик подхватывает ящик и убегает, вдогонку получает легкого пинка от Леонида.

В е р к а: Зачем ты так?
Л е о н и д: А, что он прям «Футы-нуты». Избранного из себя строит.
В е р к а (качает укоризненно головой): Напрасно ты так. Теперь, кабы чего не вышло. Ты-то один, дружка твоего в расчет не берем, а их вон сколько.
Л е о н и д: Ничего, у меня есть чем потресть. Да, пойми ты, мне и надо чего-нибудь такого, чтоб скандал, буча, драка, наконец. Чтобы нервы пощекотать до мурашка.
В е р к а: Острых ощущений ищешь?
Л е о н и д: Одно другому не мешает. Если все гладенько, да по закону, сколько еще воды утечет? Тебе этого надо? Это же в твоих интересах.
В е р к а: А в твоих?
Л е о н и д: Мне надо, чтобы Кеша, мой спутник бумажку одну подписал. А если все будет идти смирненько, да тихонько, не подпишет, загонорится, правозащитник, язви его….
В е р к а: Что за бумажка?
Л е о н и д: На выселение этих отсюда.
В е р к а: Слава Богу, дождались. Может, мне его попросить?
Л е о н и д: Кого?
В е р к а: Кешу твоего.
Л е о н и д: Сможешь?
В е р к а: А то!
Л е о н и д: И даже честь девичью положишь … (чуть мешкает, подбирая подходящее слово) на алтарь борьбы за независимость?
В е р к а: Охальник.
Л е о н и д: Ох, Луковна. Девка ты аппетитная.

     Вновь пытается схватить девушку за талию, та игриво отстраняется.

В е р к а: Не Луковна, а Лукинична. Руки, руки… не распускай.

     Она убегает, Леонид за ней.