323. Возвращение в Старый хутор

Возвращение в Старый хутор.
Понадобилось целых шесть месяцев, чтобы нам с Гуреем пришла замена, а точнее, приехал посыльный с предписанием от Патриаршего Совета о передачи церкви на временное управление батюшке Порфирию, до назначения Патриаршим Советом нового Митрополита Кавказского. Естественно, что все свои дела монастырские, я передала матушке-настоятельнице Лукерье, которая тут же стала хлопотать об моей отправки. На этом наши скитания с братом закончились. Дождавшись первого весеннего дождя, мы тут собрали все свои личные вещи и пешком отправились домой в свой Старый хутор, в котором нас ждала большая родня и вся дальнейшая жизнь. Нам в последний раз предстояло пройти путь в пятьсот километров. Мы уже твердо знали, что это дорога к нашему родному дому в Старом хуторе. Откуда нам одна дорога, это куда решит Бог. Более трех месяцев мы добирались до города Владикавказа (Дзауджикау, Орджоникидзе), я уже точно не помню, как тогда назывался город, столица в Северной Осетии. Мы решили с братом вначале остановиться в этом городе, чтобы побывать на могилах наших друзей, которые, по различным причинам, ушли раньше нас с этого света. Больше всего мне хотелось побывать на могиле Любы, дочери графа Комаровского. Люба, как истинный романтик, мечтала о самом прекрасном. Боролась за чистоту изобразительного искусства и культуры. Учила языки разных народов. Занималась рисованием и руководила хором. Никогда не задумывалась над тем, что у нее огромное наследство и что она дочь известного графа. Со всеми была искренна и честна. Встретила свою любовь и мечтала создать семью, в которой будет много детей, мальчиков и девочек. Но пришла опасная революция и эту чистую душу расстреляли лишь за то, что она была дочерью богатого графа. Дом-теремок сожгли и на том месте долго никто ничего не строил. Осетины долго помнят хороших людей. Не селятся на том месте где жили когда-то добрые люди. Помнили местные осетины дом Любы. Столица северных осетин встретила нас грязными улицами и ободранными домами. Всюду на нас смотрели измученные лица людей. В нашем бывшем церковном храме открыли музей истории революции. Кроме пожелтевших фотографий и ободранных экспонатов революции, в зале висели пролетарские лозунги и транспаранты. Библейские фрески на стенах храма всюду были закрашены белой краской, в некоторых местах фрески слегка просвечиваются, пытаясь напомнить людям о своей духовной, исторической и изобразительной ценности. С куполов храма сорваны кресты и ободрана позолота. Вокруг божьего храма грязные улицы и запущенный вид. Люди в музей истории революции совсем не ходят. Зачем туда ходить, когда история революции у всех под ногами. Можно любоваться тут действиями революции на грязных улицах этого города. В нашем бывшем женском монастыре находится Всесоюзная больница для больных проказой. Это в самом центре курортных мест! Больница обнесена огромным забором с колючей проволокой и похожа больше на лагерь для заключенных. По территории больницы ходят полуголые больные с кровоточащими ранами, которые никогда не заживают, поэтому больные их не закрывают. На зрелище жалко и не приятно смотреть. Мы с братом в этом городе были два дня. Навели порядок на могилках друзей и через селение Чермен пошли пешком в направлении города Грозного, чтобы оттуда легче добраться к себе домой. Несколько дней мы добирались пешком и с попутным транспортом до города Грозного. Уже рядом с городом нас встретили станичники, которые ехали на своих подводах с ранеными казаками. В основном, здесь были дети казаков.
- Здравствуйте, станичники! - сразу, признал их, Гурей. - Вы, молодцы, случайно, не в станицу нашу едете?
- Откуда ты свалился, батько? - спросил брата, молодой казак. - Ни в какой станице мы не живем. Мы все из большого поселка, который находится за речкой Белка. Тебе какую станицу надо? Рядом есть много станиц.
- Мы с сестрой родом из Старого хутора, который находится в станице Вольной, что за речкой Белка. - ответил Гурей. - Наш род от терских казаков, которые прожил там больше триста лет. Фамилия наша Выприцкие.
- Так выходит, что ты наш дядя и дед! - воскликнул, молодой казак. - Тут все Выприцкие, Линевы, Фисюковы, Ткачевы, Куценко. Как вас зовут и сколько лет вы не были дома? Где мы живем, там все сильно изменилось.
- Меня зовут Гурей. Мою сестру Мария. - растерянно, ответил Гурей и стал плакать от радости. - Как я рад!
Я тоже совсем растрогалась от такой неожиданной встречи и стала плакать, словно маленький ребенок.
- Дедушка и бабушка, да вы садитесь на подводу. - со слезами на глазах, пригласил нас внучек. - Меня зовут Кирилл. Я сын Мотвея. Внук деда Григория Выприцкого. Это Степан Линев. Тот Иван Ивлив. Другой Гриша Ткачев. Самый младший из нас Федор Фисюков. Мы внуки ваших родных братьев и сестер. Так что получается, что вы тоже наши родные дедушка и бабушка. Нам всем по пути в Старый хутор, который уже как город.
- Что с вами случилось вдали от дома? - спросил Гурей. - Почему среди вас раненые и где ваши родители?
- Наши родители уехали вперед - ответил Кирилл. - Вы их не заметили. Они повернули за лес. Другие едут немного сзади нас. За нас вы не беспокойтесь. Мы вооружены. Наши братья сильно подрались с поселковыми мальчишками. Всех драчунов забрали в город Грозный в милицию. Там разбирались, кто прав, а кто виноват. Эти перевязки у тех, кто сильно пострадал. Досталось не только пацанам из поселка, но и нашим. Ну, мы все равно их побили больше. Вот они и заявили в милицию на нас. Конечно, нам также и от родителей досталось. Была родовая порка детей терских казаков. Но мы все равно постоим за себя, когда надо будет.
- Ничего страшного. - засмеялся Гурей. - Меня за драки тоже секли до двадцати лет. Каждый раз приговаривали - "Терпи казак, атаманом будешь." Атаманом я не был, но драку и порку всегда терпел. Было за что.
- Нам тоже так говорят. - сказал Кирилл. - Может быть, из нас кто-то все же будет атаманом. Ведь в нашем роду среди Выприцких было много казачьих атаманов. Дедушка, откуда ты узнал, что мы из твоего рода?
- Такую черкеску всегда носили казаки нашего рода. - ответил Гурей. - У других родов, совершенно другая черкеска. По видам черкесок могу отличить много десятков казачьих и горских родов. Память не подвела.
За разговорами мы не заметили, как проехали речку Джалку и выехали на новый мост через речку Белку. Я радостно с тревогой посмотрела в сторону Старого хутора, но родных мест не увидела. Перед нами был огромный населенный пункт в несколько десятков тысяч дворов. Действительно был как город, с большими улицами и домами административного значения. Я не увидела ни одного знакомого дома. Только когда мы стали подъезжать ближе к родовому месту, то я увидела наш огромный сад и мазанку, в которой триста лет рождались детки казачьего рода Выприцких. Вблизи Старого хутора наше родовое кладбище с умершими казаками, которые умерли либо в глубокой старости, либо в бою с горцами за честь и свободу своего рода. Встречать нас вышла старушка с клюкой, в которой я едва узнала нашу старшую сестру Соню Выприцкую.
- Мои родненькие. - скрипучим голосом, произнесла сестра. - Как мы все, вас долго ждали. С возвращением!
Мы начали обниматься и плакать. Вокруг стали собираться наши родственники из всех ближних дворов.
"Какие мы всетаки старые стали." - подумала я, глядя на старшую сестру Соню. - "Мы так и не заметили, как состарились. Просто спешили куда-то за своей судьбой и не заметили, как со временем прошла жизнь."
Не прошло и часу, как все бывшие станичники и родные сидели за общим столом. Удивленные горожане проходили по улице мимо наших домов и никак не могли понять, отчего так бурно веселятся казаки. Но у терских казаков так принято, весело встречать своих блудных детей, которые опять возвращаются в свой дом. По возвращению домой мы с Гуреем стали воплощать свои мечты в жизни. Гурей занялся нашим огромным садом в самом центре станицы и поселка. В свободное время, от работы в саду, Гурей врачевал и выполнял различную резьбу по дереву. Гурей ремонтировал дома родственникам и нашим соседям по улице. Я поехала с внуками в город Грозный и на рынке купила себе швейную машинку фирмы "Зингер". Целыми днями шила одежду всей большой родни, которые за годы нашего отсутствия так сильно наплодились, что большая часть горожан были нашими родственниками. Больше было внуков, но были и племянники. Вот наша младшая сестренка Нюся вышла замуж за казака Фисюкова от которого в канун опасной револиции родила сына Федора. Когда чеченцы грабили станицу Кахановскую, вся семья Нюси бежали через реку Терек в станицу Щедрены. Вскоре Фисюков умер. Через год Нюся в станице Щедрены вышла замуж за вдовца Морозова Кузьму Федоровича. От Кузьмы Морозова, Нюся родила дочь Марию в двадцатом году. Уже в начале двадцать пятого года, в крещенские морозы, на наш Старый хутор, внезапно, напал отряд чеченцев. Причина нападения до сих пор никому не ясна. Нюся в это время была беременна двумя близнецами. Силы были не равные и нашим женщинам, чтобы спасти детей, пришлось всем отступать от Старого хутора через речки Белка и Сунжа. Нюся переправлялась с детьми вплавь через эти речки, держась за хвост лошади, так как на лошади были дети. Добрались до города Грозного далеко ни все. Кто утонул в речках. Кого чеченцы убили. Старый хутор отстояли с помощью родственников, горожан и солдат Красной армии. Убитых среди наших родственников не было. Но после плавания в ледяной воде, Нюсю пробил паралич на обе ноги. Своих близнецов, двоих мальчиков, Сашу и Леню, Нюся рожала уже будучи парализованной. Мне пришлось смотреть еще саму парализованную Нюсю с ее маленькими детьми, которые постоянно ходили грязные и голодные. Постепенно, мы с братом опять почувствовали себя дома в Старом хуторе. Закрутились наши дни заполненные заботами по многочисленной родне. Одним воскресным днем, я вместе с сестрой Соней, с внуками, отправились на речку купаться. Там я увидела на водопое у речки большое стадо белых, как снег, лошадей.
- Боже мой! Какая же красота! - удивленно, вскрикнула я. - Это чье такое красивое стадо лошадей у речки?
- Так это же все от твоей Снежинки. - ответила Соня. - Которую тебе подарил чеченец Ахмед. Мы десять лет выводили целое племя таких лошадей. Спаривали лишь белых лошадей. Когда стадо значительно увеличилось, то мы прекратили следить за отбором. Лошади сами стали спариваться только с белыми. Так как другой масти в стаде не было. Затем мы стадо объявили родовым. Содержим стадо все сообща. Точнее, стадо само содержит себя и нас. У нас целая конюшня. Каждый год к нам приезжают казаки и горцы, чтобы купить у нас породистых жеребят. Даже артисты из цирка приезжали. Вот на эти деньги мы содержим племенную ферму и себя кормим. За таких красивых лошадей дают большие деньги. Можно прокормить Старый хутор.
Я сидела на берегу речки Белка и думала, что вот стадо красивых лошадей смогло само себя сохранить и умножить, а я своих красивых детей не смогла сохранить и умножить. Надо мне как-то найти возможность связаться с Францией и узнать адрес родственников в городе Париже. Где-то у меня в сундуке, были письма и открытки из города Парижа, когда мне родственники из Франции писали. Надо мне эти письма отыскать. Адрес Ермиловых я все-таки нашла и сразу написала письмо, которое отправила через почту. Я все понимала, отправка письма в такое время, это маловероятно, что оно найдет адресата. Но, с дистанцией в один месяц, я стала отправлять письма в город Париж, в консульство и посольство Франции в городах Москве и Ленинграде. Адреса которых я, естественно, не знала. Однако я продолжала писать. Причем, писала письма на нескольких европейских языках, которые были мне известны. На эти письма и конверты уходили все мои не большие деньги, которые я зарабатывала за шитье одежды посторонним людям из города Гудермес. Перед войной с фашистами наша огромная станица Вольная получила статус города с названием Гудермес. Возможно, что меня все считали чокнутой. Но все же я писала содержательные письма, которые умные люди могли прочитать и проникнуться своим сознанием к понятию моего сострадания. Однако годы моей жизни летели быстро, но ответа на письма не было. Я продолжала писать свои письма и однажды мое терпение было награждено. Я получила ответ из французского консульства в городе Москве. Мне писали, что получили мои многочисленные письма консульство Франции в городе Москве. Консульство Франции будет внимательно заниматься поиском адреса моих родственников и детей. Как адрес надут, так мне сообщат. Больше писем я не писала. Потянулось мучительное время ожиданий. Дни, недели, месяцы и годы выстроились чередой бесконечных ожиданий. Я уже сама решила отправиться во французское консульство.