330. Пропали детки!

Пропали детки!
От крепости к нам присоединились еще несколько отъезжающих и почтовый дилижанс в сопровождении солдат охраны. Убедившись в надежной охране, казаки повернули обратно в нашу станицу. В последний раз посмотрела на отъезжающих станичников. Мне стало грустно за свой дом в Старом хуторе и за всю родню. Проезжая город Пятигорск я поняла, что мои планы на ускоренную езду домой полностью провалились. Мало того, что лошади едва тащились, кроме того, над горами сверкали молнии. К нам с гор приближалась гроза. Не было смысла продвигаться дальше города Кисловодска. Там мы и остановились на ночлег. Над городом Кисловодском быстро собирались черные грозовые тучи, которые ускорили наступление ночи. Сразу, после ужина, я легла на свою кровать прямо в одежде и крепко уснула. Мне было совершенно безразлично, как буду спать, лишь бы опять быстрее нам в путь. Как можно скорее увидеть своих маленьких деток. Гроза громыхала всю ночь, но я ее не слышала и бессовестно проспала до самого рассвета. Как только первые лучи восходящего солнца проникли в наше временное жилище, я тут же стала собираться в дорогу. Все наше многочисленное сопровождение было готово двигаться дальше. Они лишь нервно поглядывали в мою сторону, как беременная женщина копошится, словно квочка, прежде чем сесть на свое место в коляске. Легкий завтрак и продукты в дорогу сократили время ожидания на мои сборы. Колеса дружно заскрипели и мы двинулись в путь. Я уныло смотрела на полотно дороги и думала об словах Гурея, которые он сказал, что мне нужно срочно ехать к себе домой к маленьким деткам. Что-то Гурей не договорил мне в дорогу? Он сам говорил мне, что по странным книгам и от странного старика, научился разгадывать людские мысли. Лишь на пятый день нашего пути мы увидели знакомые места города Тула. Я попросила Федора не заезжать к нам домой в Тулу, а сразу ехать в имение "Рагули", к нашим маленьким деточкам, которые нас ждут. Как только коляска подъехала к усадьбе, то я сразу поняла по лицам встречающих, что-то случилось с нашими детками. Прямо с коляски я побежала через весь зал наверх в детскую комнату. Но их там не было.
- Где сейчас наши детки? - спросила я, Ксению, когда не увидела детей в кроватках. - Быстро, мне отвечай!
- Дети ваши оба куда-то пропали. - едва слышно, выдавила из себя Ксения, когда я спускалась по лестнице.
Меня словно поразила молния. Я вся зашаталась и рухнула прямо вниз по ступеням. Всю беду мою нельзя выразить никакими человеческими чувствами, так велика она и неизмерима моим разумом. По сравнению с такой бедой, личная смерть была бы для меня праздником. Но я не умерла. Несколько дней находилась без сознания. Когда вернулось мое сознание, то я открыла глаза и увидела рядом с собой лица Федора, доктора Зельдера и Павла Степановича. Они все, растерянно и с опаской, оба рассматривали мое лицо.
- Вот и прекрасно! - тускло улыбаясь, сказал доктор. - Теперь вам надо вставать с кровати и плотно есть.
- Где мои детки? - спросила я, едва перенося боль во всем теле. - Прошу вас! Пожалуйста, ответьте вы мне.
- Тебе вначале надо хорошо покушать. - сказал Федор. - Лишь после этого можно говорить с тобой о детях.
Я ни стала упираться, так как сама чувствовала, что если не поем, то умру и говорить им будет не с кем. Тем более, что Ксения пытаясь кормить меня, держала тарелку с куриным бульоном прямо у моего лица.
- Я хочу слышать ответ на мой вопрос. - решительно, заявила я, как только съела бульон. - Где мои детки и что случилось со мной? Почему я вижу рядом с собой доктора? Быстро, отвечайте! Я не могу долго ждать!
- Наши детки и Прасковья пропали. - со слезами на глазах, ответил Федор. - Их всюду ищет наша полиция.
- Как пропали наши дети? - в ужасе, спросила я. - Они что, вещь какая-то что ли? Когда все это случилось?
Все молчали. Я попыталась встать и тут почувствовала, что мой живот вроде совсем пустой. Мне сразу стало плохо от одних лишь мыслей, что я потеряла еще и не рожденных детей. Я вновь потеряла сознание. Так как мое сознание сразу никак не могло перенести столько много утрат за очень короткое время жизни. Я не знаю, сколько еще времени находилась без сознания. Когда пришла в себя, была ночь. Все в усадьбе спали. Я встала с постели и прямо в одной ночной рубахе пошла в яблоневый сад. Мое состояние было настолько раздавлено и опустошено, что я совершенно не соображала, что делаю. Словно безумная я бродила по саду и незаметно для себя вышла к речке. Река Упа сверкала от полной луны. Мне, вдруг, показалось, что на другом берегу реки гуляют мои детки, одетые в белые ночные рубашки до пят. Точно так, как я одета. Они махали мне руками и звали к себе. Я стала медленно входить в воду. Когда вода дошла мне до колен, неожиданно, кто-то остановил меня. Я не видела его лица, лишь почувствовала прикосновение руки к плечу и тут же упала опять без сознания. Но чьи-то сильные руки подхватили меня и понесли обратно к берегу реки. Мне было приятно плыть в пространстве между небом и землей. Словно легкая пушинка парила я от берега речки дальше куда-то в сторону сада. Запах спелых яблок проникал в мои легкие и тут опьянял все мое дыхание. На какое-то время я была безразлична к окружающей меня жестокой жизни. Мне было так хорошо, что совершенно не хотелось думать. Вот так бы всегда мне жить. Без горя, без забот и без печали к жизни. Однако, как только меня положили на траву я тут же открыла глаза. Рядом никого не было. Кто же тогда принес меня сюда на полянку у сада? Я осмотрелась кругом и увидела при свете полной луны легкую тень человека удаляющегося от меня в сторону речки. Тень была, а человека совершенно не видно. Я сильно затрясла головой и протерла глаза. Тень куда-то исчезла. Может быть, это у меня была галлюцинация, но кто тогда принес меня сюда от берега речки? Может быть, я сама пришла сюда в бессознательном состоянии. Я поднялась с земли и пошла в сторону усадьбы. Густой туман едва заметно поднимался от теплой земли и постепенно окружал меня со всех сторон. У меня было такое состояние, будто парю в облаках. Мои ноги почти не ощущали твердую почву земли. Долго и медленно передвигалась я в этом густом тумане, пока мои ноги не устали и мне, неожиданно, захотелось спать. Я свалилась как подкошенная и моментально уснула.
- Мария! Так нельзя поступать. - услышала я, сквозь сон, чей-то знакомый голос. - Тебя вторые сутки ищут.
Пересиливая свое состояние, я с большим трудом открыла глаза. Рядом со мной никого не было. Осмотрелась по сторонам и обнаружила себя в каком-то незнакомом лесу. Мне захотелось кушать. Я стала бродить по лесу и собирать различные ягоды. Совершенно не задумываясь над пользой их употребления в пищу. Я набивала себе рот и жевала все подряд, что попадало мне под руку. Когда мой живот наполнился неизвестными мне ягодами, я стала безразлично бродить по лесу, покуда не набрела на какую-то срубленную из бревен избушку в лесу. Я с большим трудом открыла дверь и вошла во внутрь избушки. Но там никого не было. По всему было видно, что эту избушку давно не посещали люди. Всюду была паутина и сильно пахло гнилыми тряпками. Солнечный свет едва пробивался сквозь пустые окна. Я внимательно стала огладывать внутри все стороны. Вдруг, в ужасе заметила, что кругом меня много истлевших людских трупов. У них не было запаха. Трупы были истлевшие, но не сгнившие. Просто высохшие до костей, с проваленными глазницами. Можно было подумать, что это забальзамированные трупы дистрофиков, которые умерли от голода и червям нечего было есть. Но такое в природе не возможно. Черви едят даже костную ткань. Выходит, что имеется какое-то воздействие растений, которые не дают червям плодиться. Может быть, тут имеется какая-то другая причина, которая сохранила эти трупы? У нас в Старом хуторе как-то говорили, что есть верующая секта затворников, которые живут отдельно от всех людей. Сектанты не хоронят своих покойников, а устраивают им специальное жилище, в котором трупы не гниют, а высыхают, как бы живут вторую жизнь на том свете. Вот, возможно, что сейчас попала в такую хижину усопших родственников из секты затворников. Я внимательно разглядела трупы и заметила, что они не просто хаотично брошены здесь в старой избушке. Старшие лежат в повелительной позе, указывая перстами в сторону двери. Те, кто помоложе, лежат так, будто обращают свой взор на старших, от которых ждут указания в своих действиях. Дети находятся в безразличной позе, словно они заняты своей игрой и им нет никакого дела до старших. Все трупы обложены терпкими по запаху травами. Остальное пространство за пределами трупов посыпано каким-то белым порошком, который был всюду, на полу и под моими ногами. Возможно, что терпкий запах трав и этот порошок отпугивали насекомых, разносчиков червей. Поэтому трупы не гнили, а лишь высыхали. Это всего лишь мое предположение насчет трупов. Может быть, это вовсе не ритуал, а трупы случайно положены по времени. Осторожно, чтобы не нарушить трупную гармонию в хижине смерти, я медленно вышла из хижины и плотно закрыла дверь. Перед выходом, в страхе бросила свой взгляд на трупы детей. Моих деток там не было. Это были очень старые по времени трупы. Мои детки пропали всего за две недели до нашего приезда в город Тула. Так быстро они не могли высохнуть до вида умирающих дистрофиков, Выходит, что мои детки, возможно, все еще живы и ждут меня где-то к себе. Мне надо деток искать. Если они еще живы, то обязательно когда-то найдутся. Пойду искать. Где бы сейчас не были мои детки я их обязательно должна найти. Поглощенная этими мыслями, я, как охотничья собака, стала рыскать по всему лесу. Вынюхивая каждый потайной уголок зарослей в надежде найти своих деток. Но деток моих нигде не было. Измотанная до придела, я прилегла на сухие листья и крепко уснула. Мне почти сразу стал сниться сон. Будто я там, в родительском доме, у себя в Старом хуторе. Собралась вся родня. Они ругают меня за то, что я оставила детей в Рагулях без своего присмотра. Мне было очень стыдно, но я не знаю, что надо делать в такой ситуации. Отправляться срочно за своими детками в Рагули или остаться с родственниками в нашем Старом хуторе?
- Детей не вернешь. - вдруг, сказал мне во сне брат Гурей. - Тебе надо, Маня, начинать себе другую жизнь.
"Выходит, что Гурей знал о пропаже моих детей." - подумала я, сквозь сон. - "Только он не решался сообщить мне эту страшную весть. Поэтому он торопил меня быстрее уехать в имение. В надежде на лучшее."
Я проснулась. Были уже предрассветные сумерки. Сильно озябла и вся мокрая от росы, я стала дрожать всем телом. Мне почему-то не было страшно одной в диком лесу. Дрожала я от холода в одной ночной рубашке, которая была испачкана грязью и прилипала к голому телу. Видимо, в лесу я уже несколько дней. По восходу солнца я определила где находится запад и отправилась в ту сторону. Мне было точно известно, что река Упа находится в стороне запада. Через реку я не переправлялась. Выходит, что мне нужно двигаться в западном направлении. Так я выйду к реке, а по ней найду жилище людей, где бы я сейчас не находилась. Надо быстрее двигаться, чтобы согреться и больше нигде не ночевать в лесу. От такого холода и сырости, мне можно простудиться и заболеть. Надо мне обязательно сегодня вернуться домой в наше имение. Прямо напропалую я стала пробираться через заросли леса в сторону запада. Мои босые ноги ныли от боли, усталости и от царапин, которые я нанесла колючими ветками кустов. Но я торопилась домой и старалась забыть про боль в ногах. Лес не желал выпускать меня из своей западни. Всячески препятствовал моему продвижению к дому. На моем пути попадались сваленные деревья, заросшие кустарником овраги, топкие болота и также пугающие звуки дикого леса, но я не обращала ни на что внимание лишь спешила выйти. Во второй половине дня, когда я уже почти смирилась с участью остаться в лесу, вдруг, мне послышался скрип телеги и фырканье лошади. Я не в силах была кричать, но последний рывок к жизни дал мне еще новое дыхание, чтобы продвинуться дальше на эти звуки нашей жизни. Я, буквально, выползла на дорогу, которая была между нашим имением Рагули и городом Тула. У меня не было сил на дальнейшее продвижение. Я упала в траву рядом с дорогой, в надежде, что меня заметят и подберут. Сразу заснула от усталости. Ну, это прямо тут полоса невезения! За время моего сна по этой лесной дороге никто не проехал. Словно у людей в этот день не было дел в нашем имении Рагули и в городе Тула. Я спала до тех пор, пока дождик освежил меня и я сильно замерзла. В это время наступали сумерки будущей ночи. Солнце скрылось за лесом в стороне реки Упа. С той стороны полыхали стрелы молний и гремел сильный гром. Надо было торопиться. Идти в город Тулу было глупо. Меня приняли бы за чокнутую. Хотя, может быть, такой я была в то время? Но даже чокнутые не имеют желание такими считаться. Поэтому, я тут направилась в наше имение Рагули. Свет керосиновых фонарей нашей усадьбы я увидела глубокой ночью. К этому времени гроза всюду стихла и не было дождя. Зато у меня было желание искупаться в бане и хорошо поесть. В имении все спали. Даже собаки не удосужились встретить меня своим лаям. Едва передвигая ногами я добралась до двора. В это время из своего домика для прислуги вышла Ксения. Она прошла к деревьям сада. Задрала подол, оголив белый зад обширных объемов, стала писать. У меня не было сил общаться с ней голосом. Я подошла к ней сзади и дотронулась до ее плеча. Ксения тут вздрогнула всем телом. Затем осторожно повернулась ко мне.
- О-о-ой! - все, что могла крикнуть Ксения, при виде меня, она тут же с голым задом свалилась без сознания.
От крика Ксении проснулись собаки, беспорядочно начали лаять. Из сторожки вышел наш сторож Артем.
- Чума вам в глотку. - сказал Артем, собакам. - Чего это вы разлаялись? Сейчас вы господ в доме разбудите.
В этот момент Артем увидел меня и Ксению с голом задом без чувств, замахал руками и побежал в дом.
- Мария нашлась! - громко, закричал он. - Молодая госпожа сама пришла домой. Она у нас во дворе стоит.
Вся усадьба всполошилась. Всюду зажглись керосиновые лампы и свечи. Стали из домов во двор выбегать слуги. С парадного крыльца вышел Федор, следом за ним вышли отец и мать. Они направились ко мне.
- Не подходите ко мне. - скрипучим голосом, выдавила я. - Мне нужна хорошая баня. Я вся очень грязная.
Павел Степанович распорядился насчет бани. Служанки поправили подол Ксении и привели ее в чувства. Ксения в страхе вытаращила на меня глаза и громко икая отправилась к себе домой в сопровождении слуг.
- Все! Нечего таращить глаза. - сказал Павел Степанович слугам. - Быстрее разойдитесь по своим местам.
Затем Павел Степанович взял под руку Евдокию Лукьяновну и повел ее обратно в дом. Остался рядом со мной только Федор. Он издали смотрел на меня и молчал. Видимо, боялся лишним словом причинить мне боль. Я тупо посмотрела на него и ничего не говоря медленно отправилась в баню, задирая у входа рубаху. В прихожей лежала чистая одежда для меня. Я скинула с себя дранную ночную рубаху. Выбросила ее наружу и прямо у самого носа Федора плотно прикрыла дверь в баню. Федор ни стал торопить события и остался терпеливо ждать моего появления. Мне нужно было покой для души и тела, которые были сильно испачканы последними событиями и многодневной грязью в лесу. Надо было хорошо помыться с горячей водой. Вода в кадке была теплая. Возможно, что кто-то сегодня мылся. Я ни стала ждать повышения температуры в парилке и начала ковшиком смывать с себя грязь. От меня так дурно пахло, что мне самой было противно ощущать этот запах. Понадобилось много теплой воды, чтобы хорошо смыть с себя эту вонь. К этому времени температура в парилке уже поднялась, я плеснула на раскаленные камни полный черпак холодной воды и струя горячего пара слегка обожгла мне лицо. Я легла на вторую скамью в парилке. Мое тело и душа почувствовали облегчение. Напряжение стало тихо покидать меня. Каждая часть моего тела млела от горячей температуры пара. Тут я чувствовала, как из пор моей кожи отделяется вся накопившаяся во мне грязь. У меня не было сил шлепать себя березовым веником. После парилки я несколько раз намыливала все свое тело и смывала остаток грязи вместе с мылом. Лишь после этих процедур я пошла в предбанник, вытерлась насухо и одела на свое голое тело только одну чистую ночную рубашку. Поверх которой накинула теплый халат и на босую ногу в шлепанцах отправилась на летнюю кухню. Федор, словно моя тень в лунную ночь, плелся рядом со мной и не говорил ни слова. Я тоже не обращала на него внимания. Мне не до него. Я ни стала рыскать по чугункам и кастрюлям. Подошла к большой березовой бочке и деревянным черпаком набрала хлебного кваса. Прямо из черпака выпила душистый квас. Мне больше ничего не хотелось есть и пить. Свежий квас ударил мне в голову и я сразу захотела спать. На втором этаже нашего жилища я машинально вошла в детскую комнату, в которой все было аккуратно убрано. Словно это не детская комната с ее беспорядками, а какой-то выставочный салон детской комнаты в московском Пассаже. Игрушки лежат на своих местах. Такой порядок меня больше пугает, чем радует. В этом порядке нет детского смеха и привычного беспорядка. У меня уже не было слез. Я выплакала их за все последние дни. Тут на сердце остался камень, который давил так, что мне казалось, одно мгновение и я уже навсегда потеряю дыхание своей жизни. Новый день наступил также безрадостно. Проснулась я к обеду, но кушать не было желания. Федора тут в имении не было, возможно, он уехал на работу в Тулу. Я тоже собралась ехать туда. Там было спокойнее.
- Устин! Отвези меня домой в Тулу. - сказала я, кучеру, садясь в коляску. - Только по быстрее. Дел много.
Коляска качнулась под тяжестью тела кучера и медленно двинулась в сторону города Тула. Вначале мы ехали так медленно, словно хоронили моих пропавших деток. Мне было все равно, что происходит вокруг. Лишь бы уехать куда-то от этих мест. Видимо Устину надоела такая медленная езда и он пристегнул коней, которые, словно проснувшись, тут же рванули вперед. Ускорили свое движение по дороге сквозь густой лес. Очевидно, уже тут вся Тула знала о нашем горе. Знакомые господа слегка поднимали шляпы в знак моего приветствия, ничего не говорили, лишь провожали меня своим грустным взглядом. Дамы держали платочки у глаз и кланялись, как обиженные гусыни, которых скоро зарежут к обеду. Даже погода здесь была скучной.
- Спасибо, Устин! Можешь отправляться в Рагули. - сказала я, кучеру, когда мы подъехали к дому. - Если хочешь, то поезжай к себе в деревню. Покатай там своих деток. Я разрешаю тебе. Всего тебе хорошего.
Тускло улыбнувшись, Устин поклонился мне и тут же поехал обратно к нам в Рагули. Я вошла в свой дом.
- Варвара! - обратилась я, к кухарке, ответив легким поклоном на ее приветствие. - Мне обед в зал не надо. Я буду кушать на веранде. Только по быстрее пошевеливайся. У меня сегодня много дела по городу и дома.
Варвара, тяжело раскачивая своими огромными бедрами, медленно поплелась через весь зал в кухню.
"Боже мой! Отъедаются на наших харчах и еще жалуются на своих господ." - подумала я, провожая Варвару взглядом до кухни. - "Мне бы такую беззаботную жизнь, а не муки моей жизни. Как мне все это надоело."
Безрадостно я прошла через зал в свою комнату. Долго рылась в гардеробе, чтобы одеться в соответствии с правилами такого времени. Я все никак не могла понять, что мне подобрать к такому дню? Вроде не траур у меня, нет в доме покойников. Однако, мне радости нет без детей. Где же мне искать моих деток?Наконец-то мой взгляд упал на простенькое платье, которое я одевала на репетицию хора. Я одела это платье, сделала себе прическу и нацепив шляпку в соответствии с цветом платья, пошла на веранду. Варвара со служанками заканчивала сервировку стола и с поклоном пригласила меня к столу. Я заглянула в фаянсовую супницу, в которой был мой любимый борщ с салом. На столе поджарка с косточкой. Любимая пища Федора. Выходит, что он был тут совсем не так давно. Наверно где-то по делам мотается весь день.
- Налей мне, пожалуйста, борщ. - обратилась я, к Варваре. - Приготовь на второе салат с поджаренной косточкой рядом. На третье поставь холодный вишневый компот. Еще положи кусочек ржаного хлеба. Пока я буду обедать. Скажи кучеру подготовить двуколку. Сейчас еду по делам. Не забудь кучера тоже покормить.
Варвара и молоденькая служанка Лиза, приготавливали мне блюдо. Я, случайно, посмотрела на газету, которая лежала на подоконнике веранды. Там жирными буквами был написан заголовок "Трагедия графа Лебедева". Я взяла в руки газету и стала читать. В статье было написано, что три недели назад в имении графа Лебедева были похищены трехлетние близнецы, внук и внучка, дети Федора и Марии Лебедевых. Дальше описывались подробности похищения детей с убийством служанки Просковии. Затем описывали драму моего сумасшествия и таинственного исчезновения. В этой криминально-траурной статье было больше мистики, чем настоящей правды нашей трагедии. Там говорилось, что дух самоубийцы Ольги, сестры Федора, решил уничтожить семью графа Лебедева. Первой жертвой была служанка Прасковья. Следом пропали близнецы. Покончила с собой сошедшая с ума мать деток Мария. Словно затравленный волк бродит по земле Тульской губернии молодой граф Федор Лебедев, отец похищенных близнецов. Люди! Опасайтесь такого семейства. Не покупайте товар их семейства. Они принесут порочу в вашу семью и уничтожат своим проклятьем весь ваш род. Сторонитесь семейства графа Лебедева. Не берите их грех на душу себе.
Я так разозлилась на эту газету, что не могла обедать. Посмотрела заголовок газеты "Тульские вести". "Ну, дряни! Я покажу им сейчас такое проклятье за статью!" - со злостью, подумала я. - "Они пожалеют."
Выскочив из-за стола я тут же быстро побежала на улицу, где у нас всегда стояла запряженная двуколка.
- Прохор! Давай, гони в редакцию газеты "Тульские вести". - сказала я, кучеру. - Адрес газеты ты знаешь?
- Знаю, госпожа! Я молодого графа туда часто вожу. - ответил кучер. - Так мы быстро приедем на это место.
Прохор с силой дернул за вожжи коня. Конь громко зафыркал и рванул с места так, что я едва удержалась в двуколке. Мы очень быстро мчались по улицам города Тула. Городовой чуть не свалился на повороте под колеса нашей двуколки. Городовой сунул было в рот свой свисток, но не свистнул, увидел меня и лишь поднял слегка в знак приветствия свою форменную фуражку. Я не ответила на его приветствие. Не до того мне. В редакции газеты было много людей. Одни мужики. Все курили. Я пробилась к столу редактора газеты.
- Это вы редактор газеты "Тульские вести"? - спросила я, интеллигентного мужчину во фраке, тот лишь слегка качнул головой, как тут же получили такую пощечину, что сразу все стихли и посмотрели в мою сторону.
- Меня зовут Мария Лебедева! - заорала я, на редактора. - Я вернулась из ада, чтобы убить вас прямо тут.
- Да вы, что, с ума что ли сошли? - удивленно, спросил редактор, прикрываясь от меня пачкой свежих газет.
- Именно, сумасшедшая из ада! - заорала я и тут же врезала ему так, что он упал со своего стула на пол. - Это вы сообщили всему миру, что я сошла с ума и покончила с собой. Я подтверждаю! Так получите за это!
В редактора полетели чернильница и подставка с календарем. Меня никто не останавливал. Тем временем редактор никак не мог подняться из-за стола, так как боялся получить увечье. Я вся словно взбесилась. Бросала в него все, что попадало мне под руки. Когда я схватила стул, то меня остановила чья-то рука. Я обернулась. Увидела Федора и тут же потеряла сознание. У меня вся накопившаяся от злости энергия кончилась. Из-за сильного истощения меня покинули чувства. Ведь я, фактически, ни ела по-настоящему уже несколько дней. Примерно, за неделю в лесу, я съела какие-то ягоды. Вчера ночью выпила квас и все. Откуда только у меня взялись силы на разгон редактору газеты? Вероятно, что все это у меня был нервный срыв накопившийся от моей беды. Мне нужно было как-то разрядиться. Вот редактор газеты и попался мне под разрядку. Заслужил такого разгона, чтобы знал, как писать всякие гадости про людей и про нашу семью. От острого запаха нашатырного спирта я открыла глаза. Я лежала на диване в кабинете редактора газеты. Над моей головой склонились доктор Зельдер и Федор. Редактор испачканный чернилами и с синяком под глазом, держался поодаль от меня. Редактор с опаской поглядывал в мою сторону. Возможно, это он боялся, что я опять запущу в него чем-нибудь из предметов. Так ему и надо за такую пакостную статью про нас.
- Арон Якович! Вы простите меня за мои проблемы со здоровьем. - извинилась я, перед доктором Зельдер.
- Что вы! Это у меня такая работа. - успокоил меня, Зельдер. - Вам надо хорошо питаться и подумать о своих нервах. Все остальное образуется. Найдутся ваши детки и проживете вы сто лет. Сейчас, красавица, ты прямиком домой за стол и хорошо кушать. Больше кушайте фрукты и овощи. Вам еще надо набираться сил.
Доктор помог Федору поставить меня на ноги и проводить на улицу. У меня сильно кружилась голова и пе-ред глазами все плыло. Я почти ничего не видела и едва держалась на ногах. У меня уже не было даже сил забраться в двуколку. Федор поднял меня от земли на руки и осторожно посадил в двуколку. Сам Федор сел рядом в двуколку и мы медленно двинулись в сторону нашего дома. Я слегка наклонилась на плече Федора. Бедные слуги, я измучила их своими проблемами. Почти целый месяц меня кормили и поили, словно маленького ребенка. Прогуливали на свежем воздухе. Кроме сильного истощения, я еще простыла до такой степени, что у меня болели все мышцы и кости. Постоянный кашель душил меня сутками и горело горло. Даже без доктора я сама знала, что у меня простыли бронхи и ангина. Все мое живое состояние духа было на исходе жизни. Меня трясло и лихорадило так, что я уже жалела о том, что не осталась лежать в хижине мертвых в лесу. Может быть, что так было бы лучше для всех и для меня. На Федора страшно смотреть, весь измучился от моей болезни. Вторые сутки Федор у моей постели. Постоянно выполняет мои капризы. Уже почти два месяца жандармы и городская полиция ищут по всей губернии моих деток. Но мои детки и Прасковья, словно сквозь землю провалились. Нет их ни мертвых и ни живых. Я уже почти смерилась с пропажей детей. Хотя сама постоянно думаю, что какая подлая у людей судьба. Мы ходим, спим, кушаем, будто ничего не произошло, а мои детки, быть может, погибли. Эти мысли меня прямо изнутри пожирают. Доктор постоянно говорит, что надо отвлекаться от тяжких проблем, чтобы так мне выжить. Как я могу отвлечься, если нет рядом моих деток? Я все никак не могу привыкнуть к тому, что рядом со мной нет моих деточек.