Райкины цветы. 1984 год

- Пусти меня, я по зиме пойду! – пухленькая Маша шустро перебежала из подъезда в заснеженный пушистый двор и бухнулась лицом в сугроб, радостно вопя от восторга. Бабушка подбежала и попыталась достать ребенка из снега, но получила снежком в глаз. С победным кличем Маша прыгала в сугробы, создавая во дворе шум, который мог бы исходить от целого детского сада, а не от одной трехлетней девочки.
В окно высунулась суровая Машина мама.
- Мама, ну что ты делаешь?! Она же простудится! – и с силой захлопнула форточку, грозя Маше кулаком. А Маша показывала маме язык, переворачиваясь в снегу с живота на спину. Бабушка попыталась уговорить Машу хотя бы не валяться в снегу так бессовестно.
- Можно слепить снеговика, - сказала бабушка, надеясь, что внучка поддержит такую, в общем-то, не лишенную смысла инициативу. 
- А у нас дома морковка закончилась, - залепила Маша, - нос не из чего делать.
- Ну, мы можем сделать нос из палки, например, - предложила бабушка.
- Ты штооооо?!!! – Маша вытаращила глаза, - из палки у него будут руки! А если нос у него будет из палки, то, что тогда будут клевать птицы?! Мы же договорились – делаем снеговика-кормушку!
«Когда это мы договориться успели?», подумала бабушка, но против детской логики не попрешь. Однако нужно как-то вытащить Машу из снега, вон уже и на шапке корка ледяная образовалась, и щеки слишком красные, да и сопли потекли. Но как?
- Маша, пойдем рисовать на окнах!
Маша подошла к бабушке, уставила руки в бока и задрала голову, глядя прямо ей в глаза, напустила на себя серьезный вид, поправляя на носу воображаемые очки:
- Бабушка, ты хочешь, чтобы я домой пошла, так и скажи, а не выдумывай ерундистику!
И Маша степенно и важно прошлепала мимо бабушки в подъезд.
Дома Машина мама сказала, что у нее два горя: первое – ее непутевая мать, которая может в одном месте держать соль и масляные краски, поэтому щи сегодня будут с добавлением кадмия, и второе – ее непослушная дочь, которую придется лечить уколами, потому что она наверняка снегу наелась и горло застудила.   
Маша с бабушкой с самым, какой только можно выдумать, заговорщицким видом сидели в Машиной комнате и рисовали гуашью на окне снеговика в черной шляпе и с морковкой вместо носа, и понимали, что это только начало, им еще достанется от Машиной мамы.