Райкины цветы. 1996 год

- Бабушка, а ты еще кого-нибудь в жизни любила, кроме Алешина? – для пятнадцатилетней Маши любовный вопрос был самым важным на данный момент. Кстати, Рая своего Володьку так и называла до конца жизни - «Алешин», поэтому ее внуки своего деда называли так же.
- А вон видишь ту бордовую вазу? – спросила Рая.
- Ну!
- Не ну, а «вижу» надо говорить, Маша!
- Ну, хорошо! – Маша уже начала дуться за замечание, она терпеть не могла, когда ей указывают на ее ошибки.
- Эту вазу я создала после смерти одного важного в моей жизни человека, - Рая подошла к полке и взяла в руки красивую перламутровую вазу с изображением нифмы, у которой вместо волос были золотые листики. – Его звали Валентин.
Маша затаила дыхание в ожидании бабушкиной истории любви.
- Мы познакомились с ним в Москве, на выставке в Доме художника, - начала Рая. – Он был очень далек от мира искусства, занимался строительством. На выставку его притащила жена, чтобы «прикупить домой художественного барахла», как говорил Валентин. И волей случая, тем самым «художественным барахлом» оказались мои вазы. Она верещала от восторга «Валик, Валичек, ну ты посмотри, какая прелесть! Как это пойдет в нашу гостиную!», словно маленькая пухленькая мещаночка. Я в тот момент почему-то испытывала жуткий стыд. Мда. Он купил две мои вазы, и они ушли. А спустя несколько дней он позвонил мне домой. Сказал, что телефон помогли отыскать друзья.
- Ну? – Маша с нетерпением ждала самого главного.
- Баранки гну! – улыбнулась бабушка. – Мы встретились с ним два раза. На втором свидании он попросил меня стать его любовницей, сказал, что готов бросить жену и уехать со мной, хоть в Сибирь.
- И ты сказала, нет – разочаровалась Маша, - потому что всю жизнь любила своего Алешина, правда?
- И не только поэтому, Машенька. А еще и потому что никогда бы не позволила себе разрушить семью и принести горе другой женщине. Я ведь говорила тебе, что все, сделанное тобой в жизни, возвращается, как хорошее, так и дурное.
- Ну, значит, ты его не любила, - фыркнула Маша.
- Много ты понимаешь, - сказала бабушка, - не любила так, как Алешина, но когда он умер, поняла, что в жизни не стало чего-то очень важного. Кстати, о его смерти мне сообщила его жена. И до сих пор я чувствую стыд перед ней за тот единственный Валентинов поцелуй.