Беги

Беги, езжай, лети – всё что угодно, чтобы не стоять на месте! Чуть сбавишь обороты – в то же мгновение тебя накроет липкой наволочкой предчувствие беды. Один и тот же сон: ты заходишь в кабину лифта и из-за закрывающихся дверей слышишь чей-то пронзительный крик: «Остановите его!» И сразу же: «Скорую!.. Вызывайте скорую!..» Лифт начинает двигаться, тебя скручивает отчётливое ощущение надвигающейся трагедии и не менее отчётливое понимание того, сделать уже ничего нельзя. При этом ничего особенного не происходит. Или происходит – но ты этого не знаешь и не видишь. Пока не знаешь. Пока не видишь. Всё, что у тебя есть – это эхо истошного крика в ушах да вдруг ставшие очень тяжёлыми руки. Ты сидишь в машине, замер с ключом зажигания в руках, смотришь на полоску вечернего неба густого тёмно-синего цвета и перебираешь в голове прошедший день: что ты забыл? Что ты упустил? Откуда при отсутствии формальных поводов для обречённости у тебя такая стойкая уверенность, что всё плохо? Вернее, сейчас-то всё в порядке  – и это хуже всего; это - то самое хрестоматийное затишье перед тем, как начинает рушиться всё. Что «всё»? Из-за чего «всё»? Ни одной зацепки, и одной версии. И, может быть, этому всё-таки есть объяснение? Становится мерзко от самой мысли, что объяснение, разумеется, найдётся – и даже найдутся специальные препараты, которые избавляют от подавленного состояния и чувства страха. Нет. Нет, не в этом дело, не может быть. Ты встряхиваешь головой, резко вставляешь ключ в замок зажигания и, не дав машине хоть сколько-нибудь времени для того, чтобы прийти в себя после десяти часов февральского холода, рвёшь с места. Сигарета, открытое окно, музыка – всё, что угодно, чтобы не останавливаться. Не замирать, не задумываться, не прислушиваться. Ведь сколько бы ты ни прислушивался – ты не услышишь, сколько бы ты ни задумывался – ты не поймёшь. Но стоит тебе хоть немного бросить скорость – всё! В ту же секунду тебя накроет страх. Тяжёлый, тёмный, вязкий. Так что беги. Беги.