Встреча с косолапым

       Очередной отпуск оттянулся до ноября. Решил провести его в деревне, у отца с матерью.
       Попутная колхозная машина ГАЗ-52, подпрыгивая и пыхтя на ухабах просёлочной дороги, за шесть часов доставила меня в родные места. Шофёр – мой сосед, бывший фронтовик – пропел: "Вот моя деревня, вот мой дом родной!"
       Деревня Карпачёнки, как ласточкино гнездо, прилепилась к подножию крутой безымянной горы, которая является продолжением Северных увалов, а за ней протянулись дремучие хвойные леса на многие десятки километров. Дичи в этих захолустных местах водилось раньше множество.
       Отца и мать я встретил у самого дома, они шли с вязанкой сухой травы лобазы для коровы. Обнялся с родителями и вошёл в дом. Мать засуетилась и стала собирать ужин. Я от ужина отказался. Выпил на ходу пару стаканов молока, собрал ружьё и отправился на озимые поля с целью добыть зайчика.
       Иду по знакомым полям, на которых в детстве мы с дедом пахали узкие полоски сохой, а позднее – плугом. Вспомнился мне случай, когда, будучи ещё учащимся ШКМ, весной 1934 года заболел малярией. Не ходил в школу две недели, а когда стал выздоравливать, взял отцовское ружьё шомполку (заряжается со ствола) и пошёл в лес искать тетеревиный ток. Проходя по перелескам и через озимые поля к предполагаемому месту, где раньше токовали косачи (они обычно по многу лет токуют на одном месте), я перевидел двенадцать зайцев. На току, на поляне за полкилометра, насчитал более пятидесяти токующих чернышей, которые прыгали, перелетая с одного места на другое, издавая странные звуки "кер", а в стороне чинно разгуливали серенькие самочки, негромко отвечая "ко-ко".
       С такими воспоминаниями я прошёл незаметно поле и оказался на опушке большого леса с развесистыми елями, вековыми соснами, устремившимися вверх.
       Потухшие лучи солнца на горизонте предвещали осеннюю тёмную ночь. Дойдя до просеки, я отчётливо увидел следы медведя и его деяния: полакомился рябиной. Зайдя в глубину леса по просеке, я ощутил такую тишину и мрак, что захотелось возвратиться в открытое поле, где ещё можно было различить кусты и тропинку.
       Так под гнётом тишины я стоял несколько минут, принимая решение, куда идти. И вдруг над головой послышался лёгкий шелест, и мягкий белый ком упал на пень: недалеко от меня на пне уселась белая сова – это редкая залётная гостья в наших местах. Не нарушая тишины, я повернул назад, пытаясь лучше рассмотреть это прекрасное создание природы, которое не каждому приходилось видеть. Возвратился я домой совсем в темноте. Мать ожидала меня с тревогой. Я успокоил её и уже в полусонном состоянии отвечал на её вопросы.
       На второй день рано утром я направился на старые покосы, которые шли по речке Пятерице. Она протекала по лесу и лесным полянам, оставляя небольшие омута, где остаются поднявшиеся в половодье щуки и за лето вырастают до довольно больших размеров. Здесь, на вырубках и полянах, росла хорошая трава. К тому времени она была скошена и уложена в аккуратные стога, готовые к вывозке по первому снегу.
       Так я прошёл три поляны сенокосных угодий и вырубки, но не встретил ни птицы, ни зверя. Осеннее солнце пробилось сквозь пробегавшие облака. Повернув назад, я пошёл ближе к отдельным омутам Пятерицы, рассчитывая обнаружить щуку, которая могла дремать на пригреве взошедшего солнца.
       Ружьё было заряжено  дробовым патроном, и несколько дробовых патронов лежало в кармане, один патрон заряжен свинцовой пулей. Ружьё я закинул за спину. Мне казалось, что в природе всё замерло – звери и птицы запрятались от надвигающейся зимы, так как наступивший ноябрь в наших местах характерен выпадением снега в первой декаде. Пройдя два-три километра по реке вверх, я потерял всякую надежду встретить что-либо живое. Но, сделав несколько шагов за ивовый куст, который рос у небольшого омута, я нос к носу встретился с медведем. Он стоял на трёх лапах, а одной передней ковырял во мху что-то. Поскольку ветер дул на меня, зверь продолжал своё дело, не чувствуя присутствия человека. Я стоял в растерянности и соображал, что делать. Через несколько секунд я стоял на одном колене и держал ружьё наготове, а в патронник был вложен единственный патрон, заряженный пулей. Тут же промелькнуло воспоминание, как раненый медведь расправился с моим одноклассником по начальной школе, и спасло его только то, что с ним были две добрые охотничьи собаки.
       После этого желание стрелять по медведю у меня отпало, стрельба могла быть только как оборона. К тому же передо мной стоял красавец, его лоснящаяся шерсть колыхалась при лёгком дуновении ветра, а чёрные небольшие глаза смотрели тревожно. Зверь был молодой, лет трёх. Почуяв посторонний запах, повернул в мою сторону морду, втянул носом воздух, повернулся круто на задних лапах и сделал такой прыжок от меня, что я не успел и моргнуть.
       Я долго смотрел вслед убегающему медведю и думал, что не права пословица: "Ворочаешься, как медведь". Оказывается, медведь ворочается быстрее всякого зверя. На месте разворота осталась довольно глубокая ямка с вывернутыми корнями травы и мха.
       Когда я вернулся домой и рассказал отцу о встрече с медведем, он мне сказал: "Такое, сынок, бывает раз в жизни". А сам начал мне рассказывать о том, как он ловил медведя верёвкой вместо потерянного телёнка.