Ватрушки с корицей

                Алексею А., с благодарностью

     Катерина была из особ, считавших себя отставшими от жизни. Локомотив подруг с первым семейным эшелоном радостно укатил, оставив Катю на откосе. В гравии диссертационных изысков, среди травинок стихов и зарослей рассказов двадцати-восьмилетняя девица смотрелась нелепо. Одинокая фигурка привлекала дальнобойщиков от торговли со стыдливо спрятанными в карманы кольцами и похабными шуточками или «пристроенных» в семейный очаг персонажей, привычно обходящих жизненные пути в поиске тем для сплетен.
     Катя, по выражению родственников, коллег и приятелей, маялась дурью. Красила в огненно-красный волосы, бренчала на гитаре, любила походы и считалась непрактичной. Училась неизвестно зачем в аспирантуре, работала дизайнером на предприятии, в свободное время исследовала уголки широкой и необъятной. Тюне приписывали внешнее сходство с известной актрисой, не особо примечательной внешне, но с каким-то шармом.

     Друзья знали, что в ее мире было сказочно. Немногие читали Тюнины повести, видели пахнущие маслом рисунки и читали в глазах истории из мест, где бывала тихоня. «Ты талант», говорили они, добавляя «Спасибо за приобщение к чуду».

     Отец, беря под руку, намекал, пора нянчить внуков; мать, поджимая губы, говорила «не в браке счастье». Живя как считала нужным, Катюша привыкла, что ей постоянно советуют, намекают, желают лучшего…
     Катин образ в Интернете был не сильно приукрашен. На виртуальной площадке знакомств встречались интересные люди. Так, походник Виктор или спортсмен Стас. С первым и его девушкой Катя ходила несколько раз в изумительные походы, в Абхазию и Хибины, ездили на Байкал. Со Станиславом учились плавать на байдарках, для Кати особенно волнительно, поскольку плавать она не умела.

     Назревал мужской праздник. Договорились посидеть вечером с друзьями у парня подруги, поиграть на гитаре, отметить. Энтузиазма в выходной недоставало, Катя малодушно хотела отказаться от визита к Мише под благовидным предлогом.

     Утром 23 февраля Тюня проснулась в ранний час – около обеда. Звонил походник Витя, приглашая, если девушка свободна, покататься на коньках.
     - Какой размер ноги? Тридцать седьмой? Отлично!
     Вроде, у него есть девушка. Вспомнилось вчерашнее предложение Станислава «Давай встречаться?».
     Удивляясь своей поспешности, Тюня согласилась.
     - Где собираемся?
     - На Удельной.
     - Буду через два часа.
     - Отлично! – обрадовался тот.

     Неожиданно позвонил Мишка.
     - Ну что, Тюнь? Едешь ко мне? Гитару возьмешь?
     - Уже нет…
     «Катя, черт возьми! Договорились же. Умеешь испортить настроение…»
     Поняв, что тот не в духе, проштрафившаяся сбросила звонок. «Может с Олей поругались?», подумалось спросонок.
     - Оригинально начинается мужской день, – уже на ясную голову, одеваясь.

     Виктор производил необычное впечатление. «Странный он немножко. Улыбается будто внутрь. Кажется, что знает про тебя больше, чем ты сам» - слова подруги Милки, которую пару раз вытащила в совместный поход. «Нормальный» рассеянно отзывалась тогда Катя, думая, какими красками писать задуманный пейзаж.
     Задумалась, а я странная?

      Встретились в метро. Сойдя с эскалатора, Тюня не заметила наверху Витю, жующего банан. «Шлагбаум!» - длинная рука преградила путь к выходу. «Привет!» - «На каток?»
      Молодой человек оценивающе взглянул на Катины полусапожки. Одежда не выглядела спортивной. Коричневая куртка по колено, узкая алая шапка, сиреневый шарф. Невысокий каблук не предназначался для коньков. Перчатки традиционно забыла.
      Походная амуниция Виктора отличалась внушительностью подготовки – прорезиненная куртка, сапоги на платформе, теплые перчатки, удобный рюкзак. «Подойдут?» протянул запасные перчатки. - «Спасибо!», корейские изделия благодарно натянули на красные пальцы.
     - Тебя с праздником! – воскликнула она.
     - Не отмечаю, но спасибо, - молчание развеялось. Оба нырнули в царство подержанных вещей. Блошиный рынок на Удельной раскрыл необъятные просторы.

     «Ваза как у бабушки! Настоящая косуха! Комод как у Степан Петровича! Джазовые винилы… Значки, как у деда, со всех городов СССР» – по-детски восторгалась Катя. Виктор улыбался. Он купил фонарик, зимний спальник для друга, солидный аккумулятор для машины.    По рынку шли вдвоем то сходясь, то разбегаясь, поскольку различались вкусы. Катю привлекали сувениры, кассеты, блузки, багеты, картины, книги, марки, статуэтки. Витя тормозил у часовщиков, продавцов рыболовной снасти, баянистов, инженеров, продающих видавшую виды технику, механизмы, устройства, винтики, шпунтики, гаечки, болтики, замки и ключи. От увиденного оба получили неописуемый восторг.
     Катя пожалела о безрассудных вчерашних тратах, когда увидела у бабушки-старьевщицы букет из сухоцветов. Одно растение отвлекло от Витиного подтянутого силуэта: полупрозрачные плоские кружки колыхались по ветру, нанизанные на причудливо изогнутую ветку.
  - Что это?
     «Лунария» - равнодушно ответила та. Торг завершился смехотворной ценой тридцать рублей, но их у Кати не было, не взяла наличных. Виктор, подойдя, оценил обстановку: «Почем?», узнав стоимость бледно-желтых «монеток» на тонкой ножке, молча вынул деньги, отдал Кате. Та благодарно улыбнулась.

     Зайдя в кафе, взяли по горячему чаю с булочкой. Пили, обжигаясь. Попросили продавщиц поставить лунное растение в вазу, чтобы не сломать хрупкие листья. Разыграли  обедающих «Загадайте желание, дотроньтесь до стебля – исполнится!». Верили. Предложили даже перекупить, Катя отказалась, смеясь.
     - Хорошо сидим, только чай горяч - Виктор, дурачась, выскочил на улицу и насыпал снег в чашку. Сотрудники кафе, улыбаясь, наблюдали забавную парочку.
     «Лучше, чем вчера», Кате вспомнилась вчерашняя лыжня с приятелем.

     Непосредственный малый, приставал к ней весь вечер с поцелуями. Упрекая себя в излишней сдержанности, Тюня не была готова к быстрому развитию событий. С Артемом когда-то было иначе, он чувствовал ее готовность. Три года назад познакомились на концерте, обменялись телефонами, стали встречаться. Через неделю поцеловались. Через месяц… А через полгода стали жить вместе. Летом, как планировали, поехали знакомиться к ее родным. Он неожиданно признался, что не хочет серьезных отношений. Она даже не ревела, просто вычеркнула из своей жизни. Он позже вернулся, но Катя уже не была прежней.

     «Давай покатаемся?» - провокационный взгляд. – «Давай!» приняла вызов Катя. Никогда не каталась на ватрушках.
     Раз-два-три – проносились березы, сугробы, лица; четыре-пять-шесть - подпрыгивала в ямках ватрушка; семь-восемь-девять – миновав мам-пап, бабушек, разбредшихся по горке детишек, зевак, пробегающих лыжников, мешающих собак, двое благополучно вписались в гигантский сугроб. Слегка припорошило. Дети заливисто смеялись. Катя обмирала – ничего не сломано?
      - Подтолкни! – Виктор плюхнулся в центр надувной пышки.
      - С удовольствием! – Катька, пыхтя, спустила ватрушку к спуску, приобняла за плечи смельчака. Слегка завертев ватрушку по часовой стрелке, придав центростремительное ускорение, подтолкнула в сторону от березы. Виктор, вращаясь, ускользнул по склону горы.
     Съезжали поочередно, опасно огибая березовые стволы, закручиваясь в движении по спирали. Осторожно скользили вдвоем, полуобнявшись, прижавшись ее спина-к его животу, для виду держась за сомнительные завязки по бокам дутой посудины, зная, все равно из нее выпадут. Как макароны из дырявого пакета, внизу вываливались в снежную стружку все ватрушечники. Отряхивались, выдергивая друг у друга веревку, тянули снаряд вверх.

     Наверху стояла женщина, ее трое детей смотрели на коллективное веселье. Старшие тянули маму уйти, знали, что дорого арендовать пухлые дутики. Трехлетний малыш завороженно смотрел на спускающихся. Виктор переглянулся со спутницей:
     - Забирайте! – протянул зрительнице ватрушку. - Денег не надо.
     И убежали с Катей вдогонялки.
     Выяснилось, Витя тоже впервые освоил ватрушки.

     На пути детский городок. Занесенные снегом качели. Лунарию воткнули в снег.
     Долго болтали ногами, пытаясь разогнаться. Неудобно, низко.
     - Знаешь, детство удивительно. – Катина синяя тушь размазалась над бровью.
     - Чем?
     - Непосредственностью. Так никто не видит небо, землю, людей, животных, игрушки.
     - Дети многого не понимают. – недоверчиво протянул Виктор.
     - Не согласна! – она запальчиво притормозила каблуком. Супинатор предательски пополз. Завтра в этой обуви на работу.
     – Они понимают больше нас. В три-пять лет чувствуют, что такое жизнь и смерть, счастье и боль, доверие и предательство. Потом не все помнят, но ощущения и чувства остаются.
     Виктор внимательно посмотрел на владелицу сиреневого шарфа. Катька на всю площадку распространялась на знакомую тему.
     - Я работала в центре поддержки брошенных детей, - призналась она. – Тяжело смотреть в глаза малышу, который спрашивает «Когда мама придет?». Чувствуешь себя паскудой, хотя вроде не виноват во взрослой несправедливости. Знакомо?
     - После предательства друга понял, подорвано доверие к людям. Уходил один в походы, шлялся по лесу, роднился с природой. Наедине с собой приходило спокойствие, поневоле ребенком становился.
     Катя согласилась.
     - У меня так же.

     Надоело кататься, прогулялись по площадке.
     - Как насчет горки? – Парень разогнал малышей, под детское хихиканье умело скатился на ногах с ледяного спуска. – Не умеешь? Поймаю, если что. Носом вперед давай? – Катька послушно съезжала башкой вперед. Руками инстинктивно держала голову, съехав, упиралась в ожидающего внизу Витю.
     Попробовала снова без подстраховки. Вверху задела ногой расщелину в деревянном помосте, неудачно приземлилась и съехала на спине.
     - Никогда не каталась стоя? – спутнице, потирающей больно ушибленный копчик. – Тогда в сугроб – помочь?

     Как он над ней поиздевался! Катька, хохоча, ныряла в двухметровую снежную кашу: шапкой вниз попой вверх, подныривала как дельфин боком, увязала ногами в бесконечной глубине, запутывалась еще больше, пытаясь выбраться на поверхность. Вариант голова и ноги вверх остальное внизу встретил сопротивление Виктора, который каждый раз откапывал захлебывающуюся смехом девушку. Синие разводы от туши ерунда по сравнению с бордовым носом Виктора, в который любительница детства попала увесистым снежком!
     Вылезла из сугроба. Сломав свисающую с деревянной крепости сосульку, Катя направила ее на Виктора:
     - Замри!
     Время и пространство заморозились. Ни мускула не дрогнуло на его лице. Не покачиваясь, статуя Виктора смотрела чуть выше Катиного лба. Слишком естественно, чтобы сомневаться. Поэтому не отреагировала, когда, мгновенно отмерев, статуя сгребла ее в охапку «Опасайся наезда!». Там где только что стояла девушка, промчалась орава ребятни на связанных ватрушках.
     Ух!» выдохнула Катя. «Пух» поддразнил он.

     Исследовать парк? Карабкались на железнодорожную насыпь, дразнили собачников, бегая наперегонки, портя намеченную в парке лыжню. Витя забросил Катину шапку на ольху, достал после неудачных попыток сбить снежками. «Ежедневный километраж должен быть ощутимым» шутил на ходу Виктор. Оглянулся на Катьку, ухмыльнулся «Хороша в бору лисица!». Любительница походов походила на снежного человека, едва ковыляя за энтузиастом. Запустил снежком, увяз в сугробе, чем воспользовалась хитрюга. Сосульки на усах худощавого юноши свидетельствовали о пощаде. Тюня лукаво сощурилась:
     - Куда теперь?
     - Неподалеку есть музей. Центр духовной культуры. Сходим?
     Идя рядом, прислушивались к движениям друг друга, будет ли снежковая провокация? Устали, поэтому не валяли дурака. Виктор задумался, Тюня созерцала пейзаж. «Надо бы нарисовать эту мглу вдали, ветвяные нити берез, лыжников…». Повалил снег.

     Виктор вытряхивал снег из Катиного капюшона, та фыркала и вырывалась. Незаметно пришли к музею. Затерянная в сгущающейся мгле избушка внешне походила на сказочный атрибут. Вход в необычный музей бесплатный.
     Средних лет мужчина деловито поприветствовал пару у порога «Отряхивайтесь, вот веничек. Кушать будете?», назвался Юрием встретивший. Ребят посадили за деревянный стол, подали кружку компота и необычный пирог. Изголодавшийся желудок подсказал ингредиенты: киви, груша, размоченное в сгущенке печенье, ореховая крошка, ваниль и еще что-то неуловимо знакомое. «Рецепт?» - «Дамы наши готовили, зайдете в следующий раз, спросите у них», улыбнулся Юрий. «Зайдем» - в унисон ответили пришедшие. «Посмотрите наши комнаты».
     Было чем полюбоваться! Коллекции минералов, деревянные самоделки, гипсовые слепки, резные столешники и карнизы создавали сказочную атмосферу. В избушке с хозяином проживала родня, детвора помогала старшим лепить глиняные фигурки. Словом, ремесло процветало, несмотря на кризис в стране.

     Давно стемнело. Кате пару раз звонила подруга и хороший знакомый. «С праздником!» - прокричало ему в трубку снежное чучело, после чего телефон разрядился. 
     - Айда через дорогу на ту снежную гору? – Виктор показал на гигантский сугроб.
     - Что я тебе плохого сделала? – жалобно протянула Катя, но ее уже тащили за руку в очередную авантюру.
     Карабкались на сугроб методично и молча. Проезжающие по трассе водители замедляли ход и сигналили. Наконец, на вершине снежной горы, мгновенно просевшей под тяжестью двоицы, показались странные очертания – голова Виктора и бюст Катерины. «Это оттого что я тяжелее» - рассудительно вывела голова. «Как выбираться будем?» обеспокоился бюст. Это было сложнее, вверху снег был более рыхлым и с каждым шагом сильнее увязали. Выбравшись, нашли лунарию и поспешили через дорогу к метро.

     Впечатления завладели Тюней. Витя произнес «Твои коньки», набросил на плечи спутницы связку блестящих бегунков. Задумалась, «Так и не покатались». «Сколько я должна?» - «Подарок к 8 марта» - «Рановато!».
    
     Сказка заканчивалась. Подходил его автобус, парочка стояла у входа в метро. Неуклюже ткнувшись в левое Витино плечо вместо поцелуя, Катька поняла, какой еще ингредиент был в пироге, которым угостили в музее. Корица! Так пахла его походная куртка.
     «Не думала, что так проведу мужской день».

     Витьку забрал автобус. Катя ехала в метро, держа коньки на коленях. Глядя на счастливые глаза девчонки, улыбались пассажиры.

     В женский день Катя проснулась необычно рано - около обеда.
     На весеннее солнышко намекнула тень от свисающих со стула коньков. Сообразив, чего ей не хватает, Тюня набрала номер.

     - Виктор? Под окном тает замечательный сугроб...

     В юго-восточной части города Виктор, улыбаясь, слушал Катю.
     Обоих ждали новые синяки и ссадины.