Animus aequus optimum est. aerumna condimentum

   - «Назад! Время, назад!»
Трудно сказать, был ли это сон, или же я выкрикнул эту странную фразу вслух.
    Я лежу в своей спальне, пытаясь восстановить дыхание и разобраться, изменилось ли что-то в момент пробуждения. По всему выходило, что изменилось.
«Назад! Время, назад!», эхом сердечного ритма раздаётся в голове.
   - Время, назад. – Повторяю вслух.
Понимание робко вздрогнуло где-то в районе позвоночника… «Потерял!» - стучит сердце. Мне не оставалось ничего другого, кроме как с ним согласиться. Потерял. Потерял внутреннее спокойствие. Своё маленькое, уютное равновесие, которое на протяжении долгих лет отсекало от меня лишние переживания, ненужные эмоции.
   Выхожу в ванную комнату и сталкиваюсь глазами с собственным отражением. Ну и что ты собираешься с этим делать, старина? Бежать? – «Именно», читаю во взгляде, - «и очень скоро».

   Всё-таки удивительно, как мало нужно обычному человеку, чтобы чувствовать себя уверенно и комфортно. Утром – контрастный душ и чай с сигаретой, днём – работа, с которой он справляется, вечером – кружка спиртного в баре, или ужин с красивой женщиной. Ночью – крепкий сон, или секс. Жизнь можно считать удобной, приносящей удовольствие. Коммунальные системы обеспечат мелкие радости, вроде  водопровода и работающих горелок на плите. Каждый день я вижу людей, идущих сквозь потоки городского воздуха в собственные жизни. Спешащих смазать очередной шарнир в механизме своего существования. Я, как и все, кто меня окружают, зарабатываю деньги на поддержание комфортности своего быта, пускаю свой труд по линиям электропередач и газопроводу. Работаю на свою жизнь. Это придаёт уверенности. Уверенности, что всё, чем мы обладаем, не закончится с новым оборотом земли вокруг самое себя. И все довольны.
   Не сегодня, старик, только не сегодня. Сегодня ты начнёшь раздавать оставшиеся долги, собираясь в дорогу.
   Все деньги сняты со счетов, вытащены из заначек и любовно упакованы в старенькую барсетку, пристёгнутую к поясу. Часть из них тут же начинает курсировать между мной и окружающими: вот эту двадцатку отдать водителю за проезд, эти две тысячи старому знакомому (прости, что так долго – был занят). Ещё двадцатка на обратную дорогу.
И снова, снова, снова…
   Привет. Помнишь, я обещал, что рассчитаюсь с тобой за разбитый телефон? Да знаю, знаю, что ерунда, но всё же. Так вот – бери мой. Не волнуйся, мне уже не понадобится.

   Так пролетает ещё один день. Вечером звонок на домашнюю трубку. Старый враг.
Ну конечно, я помню наш разговор. Хочешь увидеться? Запросто – за мной должок. Будет больно, но надо идти.
 
   Смотрю на проходящие дни с неестественной нежностью - настолько они не похожи на моё привычное существование.
   Вот, кажется, и всё. Старых долгов нет, новых не предвидится, теперь можно заняться отношениями. Тут всё сложнее.
Люди – вот, что с силой удерживает нас в рамках домашнего счастья. Люди способны поддержать тебя в любом начинании, кроме того, что может вычеркнуть их из твоей жизни.

   - Привет, Ты чего на звонки не отвечаешь?
   - Телефона нет. Я пришёл сказать, что мы сегодня никуда не пойдём, прости.
   - Ты занят?
   - Можно и так сказать.

   Человек, как ни ряди, существо до мозга костей общественное – и редко кому удаётся вырваться за рамки этой самой общественности. А те, кто вырвался – глубоко несчастны.

   - Здравствуй, не ждала тебя сегодня. Чего не раздеваешься?
   - Нет необходимости. Я уже ухожу.
   - Куда?
   - Не «куда», а «на сколько». Только я не знаю, что ответить. Созвонимся как-нибудь.

   Любая твоя проблема будет для окружающих людей нормой – не бывает человека без проблем. Восприятие тебя окружающими продумано задолго до твоего с ними знакомства. Aequo animo, если разобраться.

   - Будь здоров! Тебя на работе не видят… всё в порядке?
   - Да, нормально. Просто мне сейчас не до работы.
   - Что случилось?
   - Да ничего – просто временно вышел из строя. Брат, давай сегодня в боулинг махнём? Пивка попьем… а то завтра очень уж тяжёлый день.

   «Назад! Время, назад!» - каждой ночью всё сильнее бьёт в висках. Я понимаю значение этих слов. Теперь понимаю. Быт повседневности захватил  на столько, что я имею наглость жалеть о чём-то из своего прошлого. Так не годится, ну совсем никак не годится.
   Это заставляет до боли в костяшках сжимать кулаки, рваться в опасные авантюры, плевать на осторожность. Это мешает привычному ходу мыслей. Знакомому, здравому холоду размышлений.
   Беситься от скуки, если угодно. 

   Я стою, облокотившись на железную колонну вывески продуктового магазина и глядя перед собой. Курю. Перед глазами проносятся десятки человек, преследующих каждый свою, уникальную цель. Пусть даже сейчас, на тротуаре, эта цель заключает в себе перемещение тела из пункта «А» в пункт «В». Сейчас на них легко смотреть. Просто сделал этот город чужим для себя. Никому тут ничего не должен, ни перед кем не испытываю чувства вины. По крайней мере, так кажется. Город должен меня отпустить. Так мудрый отец отпускает своего не в меру самостоятельного сына, зная, что тот вернётся, во что бы то ни стало.
Минимальное количество людей снабжены минимальным количеством информации – лишь бы в розыск не подали. Такой порядок вещей меня вполне устраивает.
   Окурок, изящно вращаясь, летит в урну. Захожу в павильон и, ориентируясь по указателям, двигаюсь в самый конец зала, где над стеклянным окошечком висит многообещающая надпись: «Железнодорожные билеты».
   - Что вам? – спрашивает пожилая кассирша, скучавшая до того над кроссвордом.
   - Секунду… - монетка взлетает в воздух. Орёл – еду на север, решка – на юг.

Решка. Срочно придумай город, находящийся на карте ниже Волгограда.

   - Мне в Минеральные Воды. – Первое, что приходит на ум. А что? Идеальный выбор – и ехать достаточно долго, и в пределах любимой страны.
   - Когда?
   - Сегодня, если можно.
   - Вам на скорый?
   - Я не спешу.
   - «Екатеринбург – Кисловодск», уходит без двадцати четыре.
   - Подходит. Сколько?

   С чем мы прощаемся в минуту расставания?  С близкими? С дорогими уму и сердцу предметами? Трудно ответить. Когда мы готовимся покинуть уютное гнёздышко собственных электрических стульев, наш разум больше занят подготовкой к встрече с грядущими событиями, нежели меланхолией по минувшему.  Естественно, ведь человек обязан знать, что его ждёт впереди – иначе появляется неприятное ощущение неизвестности, неопределённости. Ах, сколько чудных синонимов этому чувству рождает замечательная приставка «не».
   Сидя на диванчике, ещё раз заглядываю в маленькую дорожную сумку, проверяя, всё ли собрал правильно. В первую очередь – скромная аптечка: два бинта – эластичный и марлевый; пластырь, таблетки, капли от насморка. В случае ядерной катастрофы не спасёт, но в дорогу сгодится. Блок лёгких сигарет. Запасная одежда: свитер, несколько футболок, джинсы. Пять пар новеньких носков, несколько смен белья. Складная зубная щётка, паста, пена для бритья, станок со сменой лезвий, туалетная бумага, салфетки, флакон жидкого мыла, да шариковый дезадорант с одеколоном. Из еды – два пакета с крекерами и бутылка минеральной воды без газа. На всякий случай – мочалка и пакет стирального порошка. Для развлечения: банальный томик Шекспира и блокнот с ручкой. Немного подумав, кладу в боковой кармашек запасные стельки, нитки с иголкой и складной нож. Застёгиваю молнию, взвешиваю на руке. Пара килограмм готовности.
   - Алло, Тим, можно тебя попросить об одной услуге?
   - Здравствуй, для начала… а теперь проси.
   - Здравствуй. Мне нужна твоя травматика и машина до вокзала.
   - Банк грабить собрался?
   - Была такая мысль… ну так что?

Выходя из комнаты, задерживаюсь около чёрной, как смоль, акустической гитары. Едва улыбаясь, нежно провожу большим пальцем по струнам. Прости, старушка, но в этом приключении нет места твоим аккордам.
   А дальше – неспешная дорога к вокзалу, уносящему всех желающих прочь от привычной рутины, дешёвые наручные часы, купленные на привокзальной площади, крепкое рукопожатие лучшего друга, и уют купейного вагона.

«Назад! Время, назад!» - Кричит мне в след осиротевшее прошлое. Улыбаюсь, откидываясь на спинку сиденья. Эта дорога никогда не повернёт назад, даже если мне этого захочется. Захочется больше жизни.

   Удача – госпожа непостоянная, если не говорить – распутная. Победный перезвон механизмов игрального автомата, выдавшего jackpot; вздох человека, прикованного взглядом к осколку шифера, упавшего с крыши в шаге перед ним; шелест купюр, переходящих в руки кассира за билет на нижнюю полку купейного вагона в день отправки поезда – всё это не что иное, как тихий смех госпожи Фортуны, в очередной раз сдавшей карты в твою пользу.
   Каждому, кто когда-либо в одиночку путешествовал поездами, должно быть знакомо чувство «чужого измерения». Оно наступает в момент, когда заканчиваются хлопоты обустройства, заправки белья и упаковки сумок в пространство под полкой. Тогда ты на секунду закрываешь глаза, и представляешь себя летящим навстречу неизвестности. Это не трудно, ибо так оно, в принципе, и есть. Ты ни за что не ответственен, главная задача – протянуть свои восемнадцать часов до станции. Ни обязанностей, ни страха – есть только ты и твой путь. Всё настолько просто, что ловишь себя на мысли, что лучше бы так было всегда. К счастью, растянуть эти мгновенья на весь отрезок оставшейся жизни невозможно. К счастью.
   Сижу у окна, рядом с достаточно пожилым мужчиной, необычайно разговорчивого нрава. Люблю таких людей – они с радостью делятся с тобой драгоценными эпизодами своей жизни, немало не заботясь о том, что ты и в самом деле их внимательно слушаешь.
   - А вы куда едете?
   - В Минеральные Воды. – Улыбка сама собой появляется на губах. Нравится мне этот дяденька. Очень. Да и его компания - значительно приятней компании бабушки с дочкой, занимающих противоположные полки, всё время что-то едящих и явно не собирающихся мне что-либо рассказывать.
   - К родне, наверно?
Ну как тебе объяснить, отец, что вовсе не к родне я еду… Еду - лишь потому, что могу ехать. Еду в поезде потому, что в него сел - не более того. И ведь как просто звучит в голове, но как нелепо будет звучать вслух.
   - А я к брату на похороны еду, в Ельмут. Сам-то я с Сызрани, а вот брат с невестой после свадьбы в Ельмут уехали – там и жили, пока его стенокардия не схватила…
Усилием воли заставляю себя не смотреть в его глаза. Аккуратно подбираю каждое оброненное им слово.
   - Так ты, Ром,  в гости едешь, или домой? – опомнился мой попутчик.
Вот опять я тебе, отец, улыбаюсь. Сказать, зачем я туда еду? Не поймёшь. Не поймёшь, потому что не ожидаешь услышать. Ты, только, не посчитай меня неискренним.
   - Игорь Алексеевич, расскажите мне о своём брате?
  Дальше? Дальше разговоры обо всём на свете, горячий чай в гранёных стаканах и чувство доброй, недолговечной дружбы, связывающей четверых человек, волей судьбы попавших на один и тот же маршрут.  Вагон, плавно покачиваясь, несёт меня в сгущающиеся сумерки. Блок сигарет и банка дешёвого пива в эту ночь – главные попутчики, не позволяющие до конца раствориться в стальной симфонии железнодорожного рейса.
   
05:20. Станция «Порошинская». Невзрачный, безлюдный, окутанный туманом перрон. Проводник сказал – стоим три минуты. Давлю в себе желание сойти сейчас – решение не столько спонтанное, сколько бессмысленное. До моей станции осталось шесть часов, на том и определимся.
   - Молодой человек, поезд сейчас отправляется. - Бойкая тётенька за тридцать, в синей униформе проводника, преграждает мне путь на волю.
   - Не беспокойтесь, я не собираюсь выходить. Просто покурю здесь. – Отвечаю ласково, но безапелляционно.

Рассветное солнце робко заглядывает в новый день, стараясь разглядеть пробуждение мира через своды серых туч. Умывание и старый ритуал попытки правильно побриться в вагонном туалете. Раздетый по пояс, ополаскиваюсь перед железной мойкой и, вытершись казённым полотенцем (своё-то не прихватил, голова садовая), шагаю через проход к своему купе. Через несколько часов моя станция. Через несколько часов закончится маленькое волшебство железной дороги и начнётся большое волшебство чужого города.

   Удивительно, насколько не совпадают атмосферы городов. Как будто люди, живущие в разных концах шарика, строят свои собственные, неповторимые системы ценностей. Или это различие в отношении к этим самым ценностям? Как бы то ни было – незнакомый город сразу же пленяет тебя собственной непохожестью. Хотя, сказать по правде: самое очевидное отличие Минеральных Вод от Волгограда – наличие кувшинчиков с водой в общественных туалетах. Разумеется, на мой непритязательный взгляд, далёкий от изысков архитектуры и богатства истории.
   Редкий талый снег пластами лежит на тротуарах; мокрый, липкий воздух заставляет неприязненно хмуриться. Кажется, с выбором пункта «В» я прогадал. Что-то в происходящем не устраивает моего внутреннего гида.
   Нет, радость моя, я не хочу покупать платок невесте, веришь ты в это или нет. Лучше подскажи, где тут можно пообедать и переночевать. Хотя нет, с ночёвкой я уже, кажется, придумал получше, так что просто покажи пальчиком, где у вас кормят.

   Чашка горячего, сладкого чая и кусок Осетинского пирога – всё, что нужно для поддержания умиротворённого настроения. Дальше небольшая прогулка по городу и рейсовый автобус. Что-то мне подсказывает не задерживаться в этом городе, а человек, не оставивший себе ничего, кроме интуиции, поступает весьма мудро, время от времени к ней прислушиваясь. 
Я еду в Пятигорск. Раньше там бывать приходилось, но не сказать, что тогда мне хватило времени набраться впечатлений. Алкогольный праздник  с непременными приступами частичной амнезии – вот и все впечатления, оставшиеся, в общем-то, от замечательного городка.
   Заднее кресло автобуса и банка холодного чая в руке – разум настолько изумлён происходящим, что отказывается впускать в себя какие-либо связные мысли – именно то, что нужно. Если бы ещё не косые взгляды двоих, что сидят на несколько рядов впереди меня (среди бела дня – с чего бы вдруг?), было бы и вовсе прекрасно.
   Следуя ожиданиям – один встаёт и направляется в мою сторону. При ближайшем рассмотрении оказывается уроженцем мест не столь отдалённых – Ногаец, если мои скудные познания в этой области позволяют делать прогнозы. Всё ясно, яркий пример национальной неприязни, щедро сдобренной коньячным перегаром.
   Друг, я совсем не ищу приключения – мне бы доехать до нужной остановки, и навсегда исчезнуть из твоего поля зрения. Хм, судя по невнятным, но весьма грозным упрёкам в мою сторону – аргументы не слишком убедительные. Обидно. Но и вытаскивать из сумки травматику не хочется, что уж говорить о рукоприкладстве в общественном транспорте.
Спасибо водителю – попросил моего случайного собеседника занять своё место на более понятном последнему языке.
   Подо мной серыми волнами асфальта проплывает дорога.

   Есть города, попадая в которые, чувствуешь себя девочкой Элли, шагающей по жёлтой кирпичной дорожке, или, на худой конец – Алисой, угодившей в волшебное зазеркалье. Меряя шагами улочки Пятигорска, я не столько шёл в гостиницу, сколько погружался в неповторимую атмосферу жилого уюта. Проще говоря – едва ступив на дорожки этого города – я завёл себе очень большого и красивого друга. Пятигорск буквально влюбил меня в своё скромное великолепие – красоту фасадов и радующую глаз архитектуру домов. Спуск – подъём, спуск – подъём, с горки – на горку… как завороженный, бреду среди домов и магазинчиков.
   Где-то здесь живёт старый армейский приятель – Витя. Хочется верить, что я найду его дом, было бы желание, но… прости, Француз, сейчас мне не до прошлого, ты уж не обижайся – вот такой я легкомысленный болван.
   Ужин в недорогой забегаловке, номер в гостинице, душ и крепкий сон.

   Время способно выделывать потрясающие штуки с нашими чувствами: вот оно хватает тебя за ухо, разворачивает в сторону уходящего счастья, и кричит: «догоняй, идиот! Уходит ведь!». И ты понимаешь – действительно, уходит. Время уходит, и счастье, которое ты когда-то упустил, вместе с ним. Бросайся вдогонку, или же оставайся стоять, с ноющей тоской в груди провожая несбывшееся – ты всё равно будешь тратить на это своё время.
   Или вот оно по-матерински обнимает тебя за плечи и обводит рукой расстилающийся впереди горизонт: «Погляди», - говорит оно, - «тебе ещё столько всего предстоит. Знаешь, почему? Потому что меня у тебя ещё много». Или нервно ходит из угла в угол, в тот момент, когда ты торопливо пытаешься выполнить свою, несомненно, полезную для общества и важную для человечества работу, стараясь уложиться в сроки.
   А ещё оно может неожиданно заглянуть тебе в глаза, и рявкнуть: «А что ты делаешь сейчас? Мечтаешь о будущем? Тоскуешь по прошлому? А с настоящим ты что делать собираешься?»
   И тебе нечего будет ему ответить. Ведь, как ни крути – человеку не суждено оказаться вне времени. И, как следствие, вне воспоминаний и планов. Хотя есть отличная иллюзия отрешённости – дорога.

   - Что вам?
   - Секундочку… скажите, могу я отсюда прямым рейсом попасть… ну, в Саратов?
   - Вот, глядите… «Кисловодск – Новокузнецк», отправляется в девятнадцать тридцать.
   - За-ме-ча-тель-но.

   С лёгкой грустью прощаюсь с новым другом, подмигивающим мне светом жилых окон, и напевающему что-то грустное на языке автомобильных сигналов и шороха улочек.
   Бросаю окурок под колёса подходящему поезду. Мы с ним появились на перроне почти одновременно. Улыбнуться проводнику, показать билет до Саратова – и, как наркотик, запускаю себя через шестидесятитонную иглу в вену железной дороги.
   Это будет долгая поездка – чуть больше суток на боковушке в плацкартном вагоне, всё-таки, не сахар.
   
   С удовольствием наблюдаю за возвращением привычного, спокойного хода мыслей. Не думаю, что он теперь изменится, даже если поезд сойдёт с рельс.
   - Пассажирский вагон полностью сгорает за двенадцать минут, – делится со мной переживаниями нервная тётенька, сидящая напротив. Тётеньку зовут тётя Даша, очень любит переживать - по поводу и без оного. Да уж, повезло мне с попутчиком… как будто мало нашему вагону одного ненормального на квадратный метр плацкарта (ещё один кокетливый реверанс госпожи фортуны за моей спиной), - а что ты читаешь?
   Молча показываю ей обложку Шекспировского сборника.
   - Надо же, я не думала, что молодые люди читают таких авторов. Учебная программа?
Судорожно припоминаю, как в восьмом или девятом классе пытался осмыслить «Ромео и Джульетту».
   - Э… я бы так не сказал.
   - Я все его произведения считаю удивительными, – уже выяснилось, что тётя Даша работает массажистом, иначе решил бы, что она преподаёт литературу старшим классам – уж очень образ соответствует, - а что для тебя самое удивительное в Шекспире?
   - На данный момент?
   - И на данный момент тоже.
   - Удивление окружающих, видящих молодого человека, который читает Шекспира. – Уж очень не хочется разговаривать вслух.
   Бесполезно – если человеку необходим собеседник – его не остановит даже прямое попадание ядерной боеголовки. Некоторые из нас чувствуют себя в поездах крайне неуютно – поэтому усиленно травят эмоциональный дискомфорт обильным потоком словесности.
   Делать нечего – слушаю житейские истории, похожие на Есенинские басни, только без морали в конце. Вот школьные успехи дочери плавно перетекают к встрече с Михаилом Боярским на каком-то курорте, которая неуловимо переносится к суровому осуждению современной эстрады и халтурной работе телеканалов.
   Киваю, улыбаюсь, коротко отвечаю на редкие вопросы – упоение вечерней поездкой.
Ночью эта замечательная женщина тихонечко встанет и выйдет на какой-то станции. Прощайте, тётя Даша, было приятно с вами побеседовать. Конечно, я уступлю вам нижнюю полку, могли бы и не спрашивать. А теперь – вечерний туалет и спать.

«Назад! Время, назад!» - шелестят колёса. Удивительно, как сильно меняется смысл фраз, стоит только изменить твоё к ним отношение.
«Время… назад!» - умоляюще шепчет ветер за окошком тамбура бессмысленные слова.
«Вот уж дудки» - выдыхаю облачко сигарного дыма в своё отражение на оконном стекле. Не в моей жизни. Каждый миг прошлого должен занять своё место в картонной коробочке Ad memorandum. Ночная дорога успокаивающе баюкает сознание.
   Возвращаясь из тамбура, имею удовольствие знакомиться с новыми персонажами своей дорожной жизни – хнычущий мальчуган лет шести и его крупногабаритная мамаша, причитающая над неуёмностью собственного чада. Вежливо интересуюсь в происходящем.
   Как установило следствие - дедушкины электронные часы, подаренные мальчику полгода назад, перестали работать. Вчера ещё перестали. Простите, он со вчерашнего дня хнычет? Так, ладно. И дедушка специально подгонял ремешок под мальчишеское запястье? Какой заботливый дедушка. Вот ведь не хорошо… а дай дяде посмотреть? Дядя знает одно волшебство, оно может починить дедушкин подарок.
Включаю свет над полками, благо – спать под сопровождение симфонии семейных неурядиц никто и не собирался. Достаю нож, открываю заднюю крышку своих часов, вытаскиваю маленькую батарейку – слава богу, моя свой запас ещё не отработала. С любопытством разглядываю дедушкин подарок. Жёлтая пластмасса электронных часиков радует надписью «SELCO» под циферблатом. Не знаю, что это за дедушка, но мне он определённо полюбился. Элемент питания заменён, дедушкин подарок возвращён законному владельцу. Законный владелец тут же сосредотачивает своё внимание на игрушечном человеке-пауке, который до того мирно отдыхал в синем рюкзачке с изображением Микки-Мауса. Ну что ж, приятно познакомиться – Роман, штатный железнодорожный волшебник.
   Разобранные часы летят в боковой кармашек сумки вместе со складным ножиком. «Время, назад!» - тянет из темноты кармашка.
   Дальше – приятная беседа, обмен любезностями, помощь в застилке постельного белья, вежливый намёк на то, что самое время последовать примеру всего остального вагона, который благополучно дрыхнет.
   
   Ночь ласково касается окна бликами редких фонарей. За несколькими сантиметрами железа идёт дождь. Спокойствие, умиротворённость… вот сейчас само собой включится радио, и запоёт Юра Визбор...
   В голове работает портативный счётчик – сколько ещё осталось потратить, чтобы быть вынужденным вернуться? Лежу, закинув руки за голову и глядя на полку над собой. Сейчас я не променяю плавный перестук колёс своей стремительной колыбели, ни на какие богатства мира.
   - Время, назад. – Повторяю, как мантру. Просто ради собственного удовольствия.

   Что может выбить человека из равновесия? Неожиданные известия? Случайная влюблённость? Удар по ногам? Как бы то ни было – человек всегда ждёт от своей жизни какого-нибудь сюрприза. Приятного, или же нет – лишь бы это произошло достаточно неожиданно, чтобы выдернуть человеческий разум из привычной, а иногда - до раздражения скучной колеи будничных размышлений. Любой мыслящий homo sapiens стремится к чему-то новому, доселе неизведанному – просто у каждого это по-разному проявляется. Все мы хотим одного – перемен. Перемен, которые будут периодически встряхивать устоявшуюся систему ценностей, заставляя сердце биться чаще.
   Я рисую смайлик на запотевшем оконце в тамбуре. Очень не хочется возвращаться на своё место в вагон – солнечный свет вот-вот начнёт отражаться от окон Волгоградских построек.
   Старик, ты тут проездом, – толкую сам себе прописные истины, - сомневаюсь, что тебе захочется обрывать эйфорию дороги таким быстрым возвращением домой.
   Мысленно упрекаю себя – тут тебя должны начать одолевать сомнения, жанровая печаль по родным пенатам. Хм… видимо, актёрская карьера мне не светит – не удаётся вызвать в душе хоть какой-нибудь порыв выйти из вагона. «Волгоград-1», очередная станция в веренице задержек моего пути. И всё же глядеть в окно на проплывающий мимо город не хочется.
   Стоянка – сорок минут. Хочешь – не хочешь, а подышать свежим воздухом придётся. Катаюсь по талому льду, ловлю ресницами мокрый снег, стремящийся превратиться в воду ещё до столкновения с коричнево-белым покрытием земли. Чужой человек в чужом месте. Прости, милионник, но твой блудный сын ещё не готов вернуться к твоему торгово-розничному течению. Хотя, что ни говори – в Волгограде есть своя, особая сказка. Этот город затягивает, стоит всего лишь на секунду позволить себе приблизиться к нему. Затягивает круговертью своей собственной, беспрерывной жизни.
   Покупаю несколько банок пива, двигаюсь в вагон. Спасибо тебе, дом, за то, что не глядишь на своего непутёвого жителя с укоризной.
   По возвращении к своему посадочному месту приятно удивляюсь. Перед моим взором предстаёт нечто, облачённое в красный джемпер, джинсы с зауженной талией и элегантные сапожки на невысоком каблуке. Нечто старательно, но безуспешно пытается поднять серый чемоданчик с колёсиками на приступку багажного отделения.
   - Немного помощи?
   - Хех, мне бы не помешало. – Приятный, низкий голос.
   - Если вы позволите… - закидываю чемоданчик, ещё раз оценивающе гляжу на возможного попутчика. Кажется, моя очередь отвешивать реверансы госпоже удаче.
   - А вы, наверное, Рома? – ну, конечно же, родительница гордого обладателя часов «SELCO» уже дала свою рекламу. И что-то мне подсказывает, что данная рекламная акция заведомо переместила меня на верхнюю полку, дабы освободить место прекрасной половине человечества. Врождённый эгоизм начал было заикаться о равноправии полов, но я предпочёл его не слушать.
   - А вы, наверное, нет? – машинально стараюсь не особо демонстрировать заживающий рубец на правой щеке – результат честно выплаченного долга.
   - Елизавета, - красивое имя. Хотя мне никогда не нравилось его сокращение – Лиза. Как по мне, так последние четыре буквы развёрнутого «Елизавета» звучат куда романтичнее, – можно просто Лиза.
   Кто бы сомневался.
   Дальше? Дальше разговор ни о чём, который возможен между двумя незнакомыми людьми только в условиях железной дороги. Разговор двух судеб, сплетающихся на одном маршруте.
   - Сама-то я живу в Саратове, а в Волгоград ездила к подружке на свадьбу, - вот оно как… - а ты откуда?
   - Гм… из Пятигорска.
   
Бывают люди, с которыми можно говорить о чём угодно. Будь то беседа о погоде, или обсуждение последнего фильма, или открытие самого сокровенного – всё получается легко, незамысловато.
   Обсуждение интересов, шуточный спор о взглядах на жизнь… и вот, ты уже открываешься слушателю весь, без остатка. Изливаешь в чужое сознание свою маленькую дорожную философию, в полголоса убеждаешь больше себя, чем его, в необходимости всего, что делаешь… и после всего сказанного видишь в глазах собеседника принятие. Не ребяческий восторг, вызванный открытием посторонних истин, не улыбчивое снисхождение постороннего человека, а вполне зрелое понимание. Понимание всего, что тобой движет, принятие тебя такого, каков ты есть. Иногда мне кажется, что такие моменты особенно бесценны.

   - Расскажи мне про Саратов?
   - Тебе там понравится.

Дальше? Дальше череда событий, сменяющих друг друга быстрее, чем кадры в киноленте.
   Дальше разговоры, касающиеся, сперва её, потом меня, потом нас двоих.
   Ещё дальше – разделение наушников MP3-плеера, волшебство музыки, игры, на подобии -  «с чем у тебя ассоциируется эта песня», мои шутки, её смех…
   Ещё дальше, станция «Саратов-1»,серые стены вокзала, морозный воздух нового города, обледенелые тротуары площади, романтика вечернего ресторана, белое вино, номер в гостинице, её голос, мягко убеждающий кого-то по ту сторону мобильного соединения; горячий душ, бутылка «Cinzano», первое прикосновение губ.
   А ещё дальше – тяжёлое дыхание, ласкающее мою шею, нежность объятий.
   Ещё дальше -  попытка уснуть, справившись с сердцебиением. Всё как во сне, только - наяву.
   - Когда мы встретимся? – теплота её дыхания заставляет говорить очень тихо – лишь бы не спугнуть не в меру осторожное чувство единения.
   - Странный вопрос. Мы уже встретились.
   - Ты не понял - когда мы будем вместе?
   - Глупенькая. Мы уже вместе. Спи.

«Назад! Время, назад!» - глухо звучит в каждом её вдохе. Согласно киваю – нужно двигаться дальше, пока ещё не поздно. В моём нынешнем мире у времени не так уж много власти, чтобы позволять ему задерживать себя.
   Принимаю душ, одеваюсь во всё свежее. Подхватив сумку, стоящую у порога, еле слышно иду к двери.
   - Мне, от чего-то, именно так всё и представлялось, - замираю на пороге. Готов спорить – она стоит в проёме спальни, завернувшись в простыню, - но, всё же, хотелось как-нибудь оттянуть этот момент.
   - Мне пора. – Говорю не оборачиваясь, верчу между пальцев не прикуренную сигарету.
   - Знаю. Единственное, в чём хочется быть уверенной – что ты помнишь, какого цвета у меня глаза.
Улыбаюсь, плечом толкаю входную дверь. Слышится щелчок автоматического замка.
   Ты всё понимаешь. Пожалуй, даже слишком хорошо. Бывают моменты, когда тебе не остаётся ничего, кроме как исчезнуть. Исчезнуть из жизни, быть участником которой не имеешь права.
   «Назад! Время, назад!» - ворчит Саратов за моей спиной.
   Ну уж нет. Не для того я проделал весь этот путь.
   А что касается глаз – карие они у тебя. Золотисто-карие.

Стою на вокзальной площади, разглядывая чей-то памятник, на котором изображён мужчина, тычущий пальцем в низкие тучи. За моей спиной расстилается город, заключённый в обмерзлые скелеты деревьев и грязные кольца дорог. Нужно будет вернуться сюда летом – должно быть, жуть как красиво.
   Странно, но мне даже в голову не приходит узнавать этот городок хоть как-нибудь ближе. В кармане чёрной куртки - сложенный вдвое билет на «скорый» Саратов-Москва.
   Простите, время не подскажите? Отлично, успею пообедать.

Сколько мы готовы отдать за душевный покой? Скольким пожертвовать? Каждый человек стремится создать вокруг себя маленький мирок, в котором ему будет уютно. Мирок, в котором не будет места душевным переживаниям, лишним хлопотам. Естественно, мало у кого это выходит: общество, в котором мы существуем, не способно предоставлять человеческую жизнь в его единоличное пользование – так будет слишком скучно. Как бы мы ни хотели погрузиться в болото собственного спокойствия – оно так болотом и останется. А как иначе? Человек отличается от самого развитого животного, помимо всего прочего, ещё и способностью ярко переживать любые, даже самые маленькие перемены в жизни. Эмоции – они необходимы нам не меньше, чем кислород. Радость, печаль, гнев, привязанность – они всегда напомнят нам, что мы ещё живы. Даже духовно несчастный человек по-своему счастлив. Animus aequus optimum est. aerumna condimentum – равновесие духа – есть надёжное средство от печали. Так чем мы готовы пожертвовать, чтобы прогнать печаль?
   Лежу на верхней полке, закинув руки за голову. Стальные колёса с лязгом несут меня сквозь потоки жизни, отрывая от мыслей и воспоминаний прошлого. Ярославль-Москва – на Московский вокзал. Протанцевать с ветром среди снежных хлопьев до подземного перехода. Умыться в вокзальном туалете, перекусить, стоя у витрины с котлетами «по-киевски», и сразу же – Москва-Волгоград.
   Вперёд, слушать истории чужих жизней, старательно записывать в чёрный блокнот каждое имя, каждое событие, чтобы чуть позже, при свете компьютерного монитора, сложить их в дорожную повесть маленького человека. А стоит ли? Галина Петровна – весёлая старушенция, этакий ходячий сборник анекдотов; парень Лёша, наверное, мой одногодка, едущий навестить заболевшую сестру; семейная пара  - Олег и Татьяна, спешащая на золотую свадьбу к родителям. Олег – ветеран Афганистана. Самые близкие друзья в дороге, по которым никогда не будешь скучать, стоит только покинуть поезд.

   Курю, стоя на мраморной ступени перед вечным огнём и глядя в пламя. О чём я думаю?
   Что-то в нашей жизни непременно возвращается, нужно нам это или нет. Причиной тому – малодушное желание жить так, как было заведено не один десяток лет назад. Я не умею по другому – да и не надо мне другого.
   О чём может думать человек, работающий на свою жизнь, существующий внутри своего времени?