341. Лейли

Лейли.
Я буквально обезумел от ее красоты и ничего не мог с собой поделать. Она тоже смутилась и мы так стояли друг против друга пару минут. Я еще ни давал церковный обед не иметь интимной связи с женщинами, но если бы даже и дал, то ни смог бы устоять перед такой девичьей красотой. От нее прямо исходила какая-то магическая сила притяжения. Мы едва не коснулись рук друг друга. К нам подошел Бахтар и забрал из рук девушки полотенце. Она, смутившись, тут же ушла, а я вытирался и через полотенце чувствовал манящий аромат ее прекрасного тела. У меня кружилась голова от ее запаха. Я долго никак не мог прийти в себя. После еды я сам напросился идти с Бахтаром. Мы взяли длинные палки и отправились на пастбище в горы. Все здесь напоминало мое далекое детство, когда я с друзьями чеченцами ходил за отарой овец по горам Кавказа. Вблизи нашего родового Старого хутора, который стоял на берегу реки Белка вдали от России. Километра за три от дома Ахмада я увидел огромное стадо коз и овец. Бахтар сказал своим двоим братьям, это было видно по их схожим лицам, чтобы братья ушли домой. Мы с Бахтаром остались с отарой, которая насчитывала несколько сот голов скотины. Пасти нам отару помогали собаки и еще четыре пастуха. Возможно, что были наемные работники или родственники их семья. Других пастухов я вблизи отары не видел. Бегать по жаре за отарой нам не приходилось. Собаки искусно делали свою работу. Собаки строго следили за порядком в стаде. Козы и овцы мирно пощипывали травку. Когда какая-то паршивая овца или коза удалялась от стада, собаки тут же загоняли их обратно. Поэтому мы спокойно занимались своими делами. Мне нужно было входить в тесный контакт с местным населением и познавать язык. Я попросил у Бахтара нож. На тюркском языке объяснил ему, что это нож. Бахтар повторил за мной и сказал название по-арабски. Так я начал учить арабский язык и учить своего друга тюркскому языку. Дружба наша крепла. Вторую часть дня мы называли предметы на арабском и тюркском языках. Чтобы быстро не надоесть друг другу, я стал ножом вырезать различные узоры на своей пастушьей палке. Бахтар с интересом наблюдал за каждым движением моих рук. Просил меня показать движение ножа по палке при резьбе. Но резать узоры он не мог. Меня научил резьбе по дереву мой дедушка Василий Ивлив, это мамы моей отец. Я целыми днями сидел рядом с дедом и мы постоянно с ним придумывали разные узоры резьбы. В доме не было древесины, куда бы мы с дедом не приложили лезвие своего ножа. Постепенно наше увлечение с дедом перешло в промысел. К нам стали приходить сельчане и делать заказы на подарки к свадьбе, к дню рождения, на новоселье, под новый год и к другим торжественным дням. В основном мы с дедом вырезали стульчики, детские игрушки, вазы, сундучки и шкатулки, скульптуры животных и людей. Лучше всего получалось на мягкой древесине дерева липа. Постепенно мы научились резать на любой древесине. Бывали у нас изредка крупные заказы. Одному богатому казаку мы сделали резьбу на об наличники дома и вырезали орнамент на больших воротах. Затем был заказ на резьбу внутри и снаружи русской бани. Это купец из крепости грозной привез нам чертежи своей бани и мы вырезали ему все, что он от нас попросил. Такой заказ мы с дедом делали почти целый год. Нам хорошо заплатили. Так было до тех пор, пока я не уехал учиться в Духовную семинарию. Дед больше не принимал заказы. Говорил, что у него нет вдохновения на резьбу по дереву без своего внука. Теперь мне через много лет пригодилось дедовское творчество резьбе по дереву. С каждым движением лезвия ножа ко мне возвращались мастерство и вдохновение. Я стал все искуснее резать пастушью палку, которая к заходу солнца превратилась в произведение искусства. Отдал палку Бахтару, который с трепетом взял эту палку и побежал показывать чабанам нашей отары. Резаная палка долго переходила из рук в руки. Кошары для загона отары находились вблизи города. Как только начало темнеть, мы перегнали коз и овец в стойбище. Бахтар дал указание чабанам, которые пришли на ночное дежурство в кошары. Чабанам показал резную палку. Бахтар говорил мое имя, при этом щелкал языком. Очевидно, это был наивысший знак восхищения к моей работе. Чабанам палка понравилась. Все искренне завидовали Бахтару с этой палкой. В дом мы вернулись с густыми сумерками, которые окутали все окружающие места. Нас сразу пригласили к ужину. Я был так сильно голоден, что едва помыл руки и лицо, как тут же стал уплетать бараний бульон с лепешками. В это время резная палка переходила по дому из рук в руки. Все любовались красотой резьбы. Насытившись, я стал внимательно рассматривать семейство. Из стариков было только двое. Совершенно седые дед и бабка. Вероятно, что это родители Ахмада. Семь женщин в возрасте от тридцати до пятидесяти лет. Возможно, что это были жены и сестры Ахмада. Пятеро молодых мужчин, которые не могли по возрасту быть детьми Ахмада, наверно, это его братья. Детей было так много, что я не мог их посчитать. В основном, это были дети от грудного возраста и до совершеннолетнего. Без всякого сомнения, то были дети Ахмада. Семья состояла, примерно, из пятидесяти человек. Конечно, это ни наш казачий род, который исчисляется сотнями человек, но ни одна наша семья не превышает двадцати человек. Так что Ахмаду есть чем гордится за свою семью. Но я представляю, сколько много проблем имеется в этой семье! Ведь всей семье надо было угодить. У каждого человека имеется собственный характер и личные интересы в построении жизни. Раздумывая над проблемой семьи Ахмада, я, вдруг, почувствовал на себе чей-то взгляд. Осторожно посмотрел по сторонам и увидел опять ту красавицу, которая подавала мне вечером полотенце. Вся семья бы-ла занята разговором о моей резьбе, лишь она сидела в стороне и внимательно разглядывала меня. Я тоже стал рассматривать эту девушку. Ей было лет восемнадцать. На ней шелковое платье, которое прекрасно выделяло фигурку девушки. Под платьем была какая-то ткань, вроде ночной рубашки или подкладки. Но даже эта ткань не могла спрятать заманчиво торчащих сосков ее груди, от которой тело девушки резко сужалось в талии и расширялось обратно в бедрах. Попка девушки была так прелестна, что мне страстно хотелось ее потрогать своими горящими руками и прижаться к девушке всем телом. Возможно, что у девушки тоже было подобное желание, так как она смотрела на меня такими глазами, что я чувствовал, как ее размышления проникают в мой разум и поглощают всего меня. Совершенно не владея собой я стал медленно подниматься и словно под гипнозом передвигаться в сторону к девушке, которая тоже направилась ко мне.
- Лейли! - вдруг, совсем неожиданно для меня, услышал я, женский голос с другого конца огромного двора.
Девушка встрепенулась и мигом исчезла среди своих многочисленных родственников. Теперь я уже точно знал, что избранницу моего сердца зовут Лейли. Какое это было прекрасное имя! Такое имя может носить лишь ангел воплоти. Я ни стал больше терзать себя мыслями об этой девушке, сразу же отправился спать. В этот раз я проснулся с первыми петухами, которых тут не было, это я сказал так, к слову, как принято говорить на Руси. Женщины семьи хлопотали по хозяйству. Доили коз и верблюдов. Готовили завтрак на всю семью. Женщины даже не обратили внимание на мое присутствие. Словно я был одним из многочисленных представителей этой семьи, которые становятся самостоятельными с первых своих шагов. Так как за ними смотреть было некогда. Дети были представлены сами себе. Фактически, сами дети занимались воспитанием своих младших братьев и сестер. Слабые умирали, а сильные оставались жить. Все также как у мусульман Кавказа. "Бог дал - Бог взял.". Кто самый сильный, тот и выжил. Вполне естественный отбор природы. Следом за мной во дворе стали появляться и остальные члены семьи. Проснулся и Бахтар. Мы с ним поздоровались по мусульманскому обычаю и принялись завтракать. Сразу после завтрака мы отправились в кошары. Надо было выгонять отару овец и коз на новое пастбище в горы. Перед выходом из двора я обернулся и увидел Лейли. Она буквально сверлила меня своим взглядом. Я незаметно помахал ей рукой. Лейли озарилась прелестной улыбкой и тоже помахала мне осторожно своей изящной ручкой. У меня сразу от радости сильно закружилась голова. Появилась надежда, что мы когда-нибудь с ней сблизимся по любви. Когда стадо мирно разбрелось по сочной траве и собаки улеглись дремать в кустарниках, на вершине холма под дерево собрались все чабаны. Который постарше, принес пастушью палку и протянул ее мне. Я сразу понял, что от меня требуется и принялся наносить метки резьбы узоров. К обеду палка была готова и я было принялся резать новую палку, как, вдруг, издали увидел Лейли. Она шла в сопровождении своих братьев и сестер. В руках этой компании были узелки с продуктами. Мне сразу захотелось кушать. За работой я как-то и не подумал о своей пище. Но теперь мне хотелось так сильно кушать, словно я ни ел много дней. Лейли ловко расстелила кусок ткани и положила на нее продукты. Она жестом пригласила нас к обеду. Мы чинно расселись вокруг ткани и принялись за еду. Покуда мы ели, Лейли не отводила от меня глаз. Я уже привык к присутствию Лейли и незаметно подмигивал ей. Лейли приятно улыбалась и тоже украдкой подмигивала мне. Так я общался с ней до конца нашего обеда. Словно мы оба знали друг друга с самого детства. Когда обед закончился Лейли поднесла мне кувшин козьего молока. Я как бы случайно коснулся ее руки. Лейли не отдернула руку, а только вся вспыхнула от волнения. Тогда я сам осторожно убрал свою руку с ее руки, но волнение Лейли осталось в моей душе и прокатилось по всему моему телу. Я страстно выпил весь кувшин молока. Даже не подумал, что другим чабанам тоже хочется пить молоко. Мои переживания о молоке были напрасны. Дети принесли каждому чабану по кувшину молока. Чабаны выпили немного молока и прилегли отдыхать. Мне было не по себе от выпитого молока. Мой живот раздулся от такого большого количества молока и был похож на бараний бурдюк наполненный молоком. Мне даже шевелиться было трудно. Лейли что-то сказала своим сестрам и они принялись хихикать, показывая на меня пальцами. Я тоже стал девчатам подшучивать, раздувая свои щеки и выпуская воздух, как пар из чайника. Детвора потешалась над моими шутками, а мальчишки катались от смеха по зеленой траве. Всем было очень весело от моих шуток. Вскоре дети собрали свои узелки и отправились вместе с Лейли в обратный путь. Перед уходом Лейли без утайки помахала мне рукой. Ее братья и сестры также помахали мне руками. Я ответил на их приветствие, как своим старым друзьям. Уже вся семья меня признала своим человеком, как равный среди всех равных. Вторую половину дня я продолжал заниматься резьбой и учиться арабскому языку. Чабаны охотно учили меня говорить на своем родном языке. Возможно, что у меня есть какой-то дар к языкам. Я легко усваивал и запоминал ни только слова, но и целые предложения. Чабаны искренне одобряли мои познания незнакомой мне речи. Уже к вечеру я понимал элементарную речь обихода во время пастбища. Даже собаки откликались на мои позывные звуки речи. Чтобы легче усваивать разговорную речь, я сам придумывал постоянно новые предложения из известных мне слов. Затем спрашивал не понятные мне явления в природе общения людей. Бахтар постоянно помогал мне усваивать разговорную речь и сам учился от меня говорить на тюркских языках, которые очень похожи между собой. Я боялся говорить на русском языке, так как из друга мог вскоре превратиться во врага, из-за того, что для них все же был иноверцем, у которого не обрезана плоть. В течении нескольких дней я занимался постоянно резьбой пастушьих палок и усвоением языка. Все это время я не видел Ахмада, но за то Лейли ни на шаг не отходила от меня, когда я был дома или она приходила к нам на пастбище. Я уже пытался с ней говорить на арабском языке. Лейли смеялась, когда я неправильно выговаривал какое-то слово и поправляла меня в разговорной речи. Бахтар спорил с ней о значении слов. Я прислушивался к их спору и делал для себя выводы о правильном произношении разных слов. Так слово за словом я учил арабский язык. В семье Ахмада не было календаря, но они как-то знали счет времени. Я обратил на это внимание, что семья Ахмада соблюдала некоторые ритуальные обычаи заложенные во времени. Уже по этим признакам я понял, что прошел месяц моего пребывания в семье Ахмада. Я научился общаться на их языке. Выполнял различные поручения старейшин семьи. Постоянно проявлял свои способности в знании различных хозяйственных дел. Мне было совершенно не трудно выполнять их домашние работы. Так как в нашем родовом хуторе было все также как в семье Ахмада. Точно такое хозяйство. Только овец и коз у них намного больше. Кроме того, у них нет куланов, диких ослов, которых всегда выращивали в нашем хуторе. За то у нас нет верблюдов. Но лошадей в этом дворе намного больше, чем в нашем хуторе. Ахмада я не видел со времени нашего прибытия из Палестины. Возможно, что он продавал товар или отправлялся с караваном за новым товаром в другую страну. Как бы то ни было, но когда я в очередное раннее утро собрался с Бахтаром в горы на пастбище, то, неожиданно, увидел Ахмада сидящего под навесом. Ахмад внимательно наблюдал за мной. Наши взгляды встретились. Я с уважением поклонился Ахмаду до самой земли и приветствовал его на арабском языке. Вероятно, Ахмад уже знал о моих способностях и не удивился тому, что я с ним заговорил на его родном языке. Ахмад слегка поклонился на мое приветствие, как подобает почтенному мужчине в арабской семье. Затем он пальцами показал мне приблизиться к нему.
- Почтенному ростовщику Мансуру, за свои долги, я обязан был привезти раба из Европы. - спокойно, сказал Ахмад. - С этой целью я купил тебя. Но ты спас мне жизнь и помог избавиться от банды Кайсума, которые давно грабили в пути караваны купцов. Таким образом, по старому обычаю наших предков, нельзя продать и наказать того, кто спас тебя от неминуемой смерти. Но Мансур требует долг или раба из Европы. Ты спас мне жизнь. Может быть, ты спасешь и мое имя? Я совершенно запутался и не знаю как мне поступить. Нарушить обычай предков и отдать тебя в рабство Мансуру или разориться и отдать долги? Кто тогда будет кормить семью? Моя семья приняла тебя, как своего. Поэтому я советуюсь с тобой, как со своим человеком.
Ахмад вопросительно посмотрел на меня, словно уже лишь от меня зависела судьба его семьи. Я тоже не знал, что ему ответить, тупо смотрел себе под ноги. Молчание мое опасно затянулось. Надо было решать.
- Расскажи о себе, - подсказал Ахмад, - чистая правда, лучшая защита от нападения. Возможно, что в твоем рассказе я найду истину нашего с тобой общего спасения. Только правда спасет нас от гибели и разорения.
- Я родился и вырос в очень древнем роде терских казаков, - с риском для своей жизни, начал я свой рассказ, - которые живут среди мусульман на Кавказе. Владею многими тюркскими языками. Хорошо знаю латинский, греческий, русский и другие языки Европы. У нас в хуторе такая же точно семья. Вот и вся моя жизнь.
- Спасибо за откровенность. - совершенно неожиданно для меня, сказал Ахмад на турецком языке. - Я еще в Палестине понял, что ты не турок. Твой акцент тебя выдал. Ты вынужден был тогда врать, так как имел право на защиту. Я много лет, через Дамаск, ходил за товарами в Турцию и там хорошо изучил турецкий язык.
Теперь стал стареть и дальние переходы не для меня. Мне нужно время, чтобы найти выход из положения, в котором находимся мы с тобой. Будь в моем доме не рабом, а гостем. Мой дом - твой дом. Имей надежду на свое возвращение к себе домой. Мы оба что-то придумаем, чтобы ты вернулся к своему родному очагу.
Ахмад ушел по своим делам, а я стоял ошарашенный неожиданным разговором. Мне даже на ум не приходило, что я смогу когда-то вернуться домой и, вдруг, все резко изменилось. Достаточно было одного разговора, чтобы появился шанс на возвращение. Сколько бы времени не прошло на пребывание в этом доме, но я все равно вернусь в свою семью, где ждут меня родные. Главное, это то, что у меня так появился шанс.
- Ты идешь со мной? - спросил Бахтар, прервав мое раздумье. - Нас ждут друзья и стадо. Идем! быстрее!
- Конечно идем. - рассеянно, ответил я. - Мне нужно Салиму закончить свою резьбу на пастушьей палке.
Обнявшись, как братья, мы быстро пошли в сторону кошар. По дороге к нам присоединились наши друзья. Парни были, в основном, мои ровесники. Постоянно грязному Уркелу, примерно, двадцать лет. Молчаливому Кафузу, около, тридцати лет. Конечно, я не беру в счет шантрапу, которые постоянно, словно стайка воробьев, сопровождала нас целый день на пастбище. Только кушать детвора отправлялась домой и не уходили с нами дальше пяти километров. Детям расстояние было, как табу - близко можно, а дальше нет. Возможно, так было отработано в нескольких поколениях. На это были особые причины. В горах Хиджаза водилось много хищников. В основном, это были шакалы, гиены, лисицы, дикие кошки и даже волки. Местные жители говорили, что пастухам доводилось видеть львов, пуму и леопарда. Я не знаю на сколько это правда. Судить ни мне. Но во время похода каравана на Хиджаз, я слышал рев хищных зверей. Словно львиный. В этот день продукты мы взяли с собой. Нам предстоял перегон отары на новое более дальнее пастбище. Вероятно, что пастухам были известны уроки истории, когда овцы едва ни съели всю Англию. Чтобы стадо на корню не объело и не вытоптало вокруг траву, овец и коз постоянно перегоняли на новое пастбище и только на новый сезон возвращались к исходу выпаса. К этому времени фактически обновлялось целое стадо, здесь лишь сохранялась постоянная численность. Таким образом, арабы берегли природу и не подвергали свои семьи голоду. Излишки овец шли на продажу местному населению, которые тоже сохраняли контроль на содержание небольшого стада вблизи городских полей. Посева зерновых культур на корм животных тут почти не проводили. Можно было встретить только отдельные полянки в долине гор у маленьких селений. В высокогорных лугах пасли коз и овец, пастбища которых продолжались в долине. У подножия гор паслись лошади и ослы. Засушливые степи отводились на выпас верблюдам, которые ели все подряд, что тут росло. Пробыли мы на высокогорных лугах несколько дней. Питались плодами и ягодами, которые в изобилии произрастали в этих местах. Большую часть плодов и ягод я встречал впервые. Мне непривычно было кушать плоды похожие на груши, у которых был вкус кисло-соленый. Однако, эти плоды утоляли хорошо жажду и голод. Кроме этого, мы пили козье молоко, размачивая в нем сухие лепешки. В начале не приятные мне на вкус продукты, постепенно понравились мне. Я с полным удовольствием уплетал их за обе щеки. Особенно, это соленые маслины, которые в этих краях произрастают повсюду. Также как у нас на Кавказе ростут в долинах дикие сливы, кизил и алыча. Которых, почему-то, совсем не растут в этих засушливых краях? В одну из ночевок в горах под скалой, мне приснился странный сон. Словно, это голос прозвучал с небес.
- Ты явился сюда издалека, - произнес голос, - чтобы встретить свою любовь, которая будет у тебя первая и последняя. Так как ты обречен на безбрачье. Ты сам обрежешь плоть свою и оставишь здесь свое потомство. Затем вернешься в свои родные края, но всегда будешь помнить об этих местах. Где у тебя будет сын...
- Но ведь у нас вера разная. - возразил я, голосу, сквозь сон. - Это не позволяет нам познать свою любовь.
- Вера и религии разные, а Бог один. - пояснил мне голос. - Да и жизнь у вас одна на всех - человеческая.
Я больше ни стал возражать голосу, а продолжил спать. Лишь тот сон навсегда очень хорошо запомнился. С первой зарей мы начали последний перегон отары в свои кошары. Расчет был такой, что следующую ночь мы должны спать дома. Как только отара выровняла свое движение, вдруг, собаки забеспокоились и все побежали вперед стада. Беспокойство собак было не напрасно. На отару напала огромная стая волков. Мало того, что силы были не равные. Примерно, пять собак на три десятка волков. Кроме того, волки оказались очень хитрые. Когда собаки ввязались в драку с волками впереди, основная часть волков напала на отару сзади и с флангов. На вооружении чабанов были ножи и палки. У Кафуза было самопальное ружье. Вроде русской берданки с запалом. Кафуз успел один раз прямо в упор выстрелить в волка и то, лишь ранил его. После выстрела Кафуза из ружья, волки отпрянули на одно мгновение и с удвоенной яростью набросились на нас. На каждую собаку и на каждого человека приходилось по несколько матерых волков, которые выигрывали в ярости и силе, особенно перед собаками. В ход пошли ножи и палки. Из пяти собак две сразу были разорваны волками в клочья. Остальные собаки дрались яростно, истекая кровью от укусов. Люди также были покусаны волками. Больше всех пострадал Кафуз. Видимо, что тот раненый Кафузом волк был вожаком стаи, так как получив ранение волк не сбежал трусливо в кусты, а набросился на Кафуза. Следом за вожаком на Кафуза напали еще два волка. Кафуз отбивался от волков ножом и прикладом ружья. Двое волков напали на меня. Первого волка я зарезал прямо во время его прыжка. Мой нож угодил волку в брюхо, которое я распорол очень сильно и волк истекая кровью издох почти сразу. Второй волк вцепился в мою ногу когтями и зубами. Я нанес волку несколько ножевых ранений, но все они были незначительными и мне пришлось бить волка чем попало с такой силой, что волк неожиданно спасовал и отступил от меня. Тогда я быстро воспользовался моментом и добил волка своей тяжелой палкой. Избавившись от нападения двоих волков я поспешил к Бахтару, которого волки сбили с ног и пытались вцепиться ему в горло. Я, фактически, принял бой с волками на себя. Как только я подоспел на помощь к Бахтару, волки оставили его и набросились на меня. Сильно искусанный Бахтар был не в силах помогать мне отбиваться от волков. У меня началась новая схватка с волками. Я тоже истекал кровью, но все же продолжал истерически драться с волками. Бил волков палкой и ножом, но никак не мог от них отбиться. Когда волки загрызли всех наших собак, то набросились на людей. Теперь силы людей с волками были совсем неравные. Волков оказалось слишком много. Нам уже было не до отары. Надо было защищать свои жизни. Отбиваясь от волков, мы сгруппировались в одном месте, как бы прикрывая свои тылы. Кругом нас валялись трупы волков, собак и овец. Бахтар и Кафуз едва держались на ногах. У меня по ногам и рукам всюду текла кровь. Я боли почти не чувствовал, так как мысли были заняты борьбой за собственное выживание. Когда, во время очередного удара по волку, мой нож застрял в его костях, я отбивался пастушьей палкой. Чтобы меньше с правой руки текла кровь я быстро обернул ее тканью от головного тюрбана. В этот момент на меня напал очередной волк и вцепился в эту тряпку. Кисть моей руки обернутая в ткань оказалась в пасти зверя. Я понял, что мне от волка теперь не избавиться. Я схватился левой рукой за холку волка, а правую руку со всех сил засунул дальше в пасть волка до самой глотки. Волк извивался на моей руке изо всех сил. Я буквально навалился на него всем те-лом и удержал волка до тех пор, покуда волк совсем издох. В этот момент друзья отбивали от меня других волков. Однако, я никак не мог избавиться от издохшего волка на моей руке. Моя рука буквально застряла в пасти зверя. Тогда я стал прикрываться дохлым волком, а левой рукой с палкой помогал своим друзьям отбиваться от других волков. Но силы у нас все равно были не равные. На восемь человек было двадцать волков. Неизвестно чем закончилась бы наша война с волками, если бы на помощь нам не пришли люди из ближнего селения. Позже подоспели люди из нашего города верхом на лошадях. Только так мы остались живы. Когда последние волки отступили под натиском людей, я почувствовал боль во всем теле и потерял сознание. Вернее, сознания я лишился не от боли, а от сильного перенапряжения во время драки с волками. У меня совсем не было силы на движение. Я только увидел бегущих к нам людей и тут же свалился на землю. Пришел я в себя в доме Ахмада. На мне, пожалуй, не было такого места, где бы волки не добрались. Весь был ободран и растерзан. Лейли была рядом со мной и обрабатывала мои раны, как настоящая медицинская сестра. Мы были одни. Когда наши взгляды встретились, Лейли тускло улыбнулась и поцеловала меня в щеку. Для меня ее поцелуй было лучшим лекарством. Я попытался придержать Лейли в своих объятьях, но мои руки так сильно болели, что я едва шевельнул руками и тут же потерял сознание. У меня потемнело в глазах и я весь куда-то пропал. Словно сквозь сон чувствовал прикосновение рук Лейли и запах ее тела. Мне неизвестно, сколько времени я был без чувств. Только заживающие раны показывали, что это продолжалось несколько дней. Я открыл глаза и растерянно осмотрелся вокруг себя. Рядом с моей постелью стояли Ахмад, Лейли, забинтованный Бахтар и еще несколько человек из семьи. По их траурным лицам было видно, что в этой семье недавно произошла какая-то беда. Возможно, что кого-то тогда там загрызли волки.
- Что случилось? - тихо спросил я, едва открывая рот от заживающих ран на моем лице. - Кто-то умер?
- Кафуз умер. - ответил Ахмад, с трудом сдерживая слезы. - Он потерял очень много крови и умер от ран.
У меня самого слезы подкатились к глазам. Умер самый тихий человек в этой семье. Кафуз даже плохого слова никогда не сказал. Но боролся Кафуз, как истинный герой, до последней капли крови. До чего же несправедлива, эта судьба-природа, забирает от нас самых лучших людей. Конечно, все было жалко Кафуза. Я стал подниматься с постели. Ахмад и Лейли, помогли мне встать на ноги и выйти из дома. У меня кружилась голова и болели сильно обе ноги. Распухла плоть моя. Тут я опять вспомнил слова голоса с небес, который сказал, что я сам обрежу плоть свою и оставлю здесь свое потомство. Мне было неудобно спрашивать присутствующих о случившемся со мной. Я осторожно присел на пороге дома на тюфяк подложенный Ахмадом. Откинулся на стену дома, тяжело вздыхая от боли, которая пронизывала мое израненное тело.
- Тебе надо долго отдыхать. - сказал Ахмад. - Раны у тебя не глубокие, но ты тоже потерял много крови. Лейли и Альман присмотрят за тобой. Спасибо тебе за спасение моего сына и всего нашего стада от волков.
- Я просто защищал жизнь человека. - сказал я. - Любой бы на моем месте мог драться с волками точно так.
Ахмад по отцовски похлопал меня по плечу и вскочив на коня ускакал со двора. Бахтар тоже оставил меня в покое. Ушел под хозяйственный навес, прихрамывая слегка. Я поднялся и опираясь на плечо старика Альмана, вошел в дом. Альман, это тот самый старик с бабкой, которые, действительно, оказались отцом и матерью Ахмада. Выходит, что Лейли была внучка Альмана. У них даже черты лица имеют много похожего.
- Что случилось? - спросил я, Лейли, когда Альман оставил нас наедине. - Прошу, расскажи мне обовсем.
- Волки загрызли всех собак. - стала рассказывать Лейли. - Зарезали десять овец. Умер от ран Кафуз...