Когда отшумели все праздники 6

                Когда отшумели все праздники 6




 
     - Ты прочитал мои чудовищные четвертую и пятую часть «Праздников»?

     - Я читал, но это было на работе. Сейчас к ним вернусь.


     - Пожалуйста… для меня это очень важно, я как раз позавчера, прочитала произведение моего собственного брата на «Самиздате.ру», называется «Маческий Татр»,  у него там, видите ли, буквы некоторые в неоновой вывеске ресторана не горят.

     - Стоп. А почему ты называешь их чудовищными?

     - Ну, так мне показалось после того, как я Игоря прочитала, я очень слабый писатель.

     - Мне кажется, сомнения в твоей писательской несостоятельности покинули тебя лет эдак дцать назад.  Нет, даже не читая прозу твоего брата, хочу сказать, что ты отнюдь не слабый писатель.
     У Гарика Сукачева есть песня «Человек-привычка». С этой точки зрения, Виталик – «Человек-сюрприз».

     - Ой, я за тобой не успеваю. Вот это интересно.

     - Хм,  человек - черный хлеб, человек – пирожное.

     - Нет, мой брат – далеко не хлеб, он, скорее, тюфяк с песком, так, по меньшей мере, величала его наша мачеха,  а в рассказе вдруг предстал мечом булатным, понимаешь?  Что касается меня, мне достаточно одного твоего слова, чтобы воскреснуть.  Какая я слабая, - я сегодня заказала князьям-издателям 50 экз. пятой книги «Не клянись», под общей обложкой с циклом «По дороге домой».

     - По-моему, это здорово. И почем будешь распространять?
 
     - Я хочу устроить на юбилей Литературные чтения,  но не в Хрустальном зале, как планировала раньше, а в каком-нибудь уютном кафе, с караоки и столиками, где все могли бы спокойно сидеть, и даже выпивать и закусывать. Пятьдесят человек минимум. 50 экз. Остальные я у издателей сама куплю.

     - Хороший план.

     - Спасибо.

     - Нет, ну здорово устроить по случаю юбилея Творческий вечер. Сразу понятно, что ты считаешь в своей жизни самым главным. Творчество.

     - Умница.

     - По-моему, все правильно.
    
     - По-моему тоже. И именно поэтому Виталик снова ушел.

     - …на дно, как подводная лодка. Чтоб не могли запеленговать. Он после той ночи появлялся?

     - «как подводная лодка» - это Авдеев. Нет.

     - Как я говорил, глядя вслед нашему коту «проголодается – придет». Но это не главное. Главное, что ты его ждешь.


     - Да уж. Это прикол. Пять лет без четырех месяцев.

     - Зато, какая ночь. Я вполне серьезен, ты не подумай чего. Как-то я понял, что самое ценное, что мы храним – это память о моментах бытия. С этой точки зрения Виталик одарил тебя щедро.

     - А еще он тогда говорил на балконе «Ира, дай мне пять лет», а еще пяти не прошло, Эдди! И такой щедрости я никогда и ни в ком не встречала.

     - Ты интересный человек, Ирулен. Потому что никогда и ни о чем не жалеешь.

     - А ты хороший. А я жалею очень о многом, только по-своему.

     - Мне довольно сложно представить тебя где-нибудь еще, вне контекста твоей жизни. Это влияние твоей прозы? Ты и твоя лирическая героиня сплавились в одно?

     - О, Эдди, я их наоборот, сейчас мучительно разделяю. В куцей второй части есть слова «Отныне, если надо будет действовать, будет действовать Ирина. Если надо будет думать», -и т.д., помнишь?
 
     - Да, конечно.

     - Я хочу, чтоб я – автор – все-таки умерла, и этак, с неба, например, смотрела, как копошится та, оставшаяся без лирического начала. Я, как я, в прозе уже не хочу совершать никаких действий.

     - А чего ты хочешь?
     Что ты хочешь?

     - Я хочу жечь сердца людей, а в первую очередь – я хочу сжечь сердце Виталика.

     - И его пепел будет стучать в твое сердце, Ирулен.


     - Ну, извини. Погорячилась. Потому что иначе уже человека не пронять.

     - Думаешь? Мне твоя проза казалась течением реки. Которая незаметно утаскивает меня с мели в стремнину и водоворот.

     - И будет река, я надеюсь.

     - А о чем ты хочешь думать?

     - О нашей галактике. Игорь в своем рассказище написал, что мы живем внутри нашей Галактики, а если бы жили на краю – то видели бы на треть ширины неба в правую сторону абсолютную красоту.

     - А не боишься в результате придумать свою собственную галактику?

     - А почему бы мне этого бояться?


2


     - Вот, поставил воду для макарон.
    
     - Бедняжечка, я нашинковала целый тазик редиски, круто посолила, и вбухала банку сметаны. Пост.

     - Не слабо. А я еще макароны не сварил. Хорошо быть человеком творческой профессии.  Говорят.

     - Я сегодня одному своему однокурснику, потому что он торчал на сайте, с утра отправила поздравление с 23 февраля, он ответил – парадокс,  что приходится твою родину защищать от самой же тебя.  Там было еще про то, чтоб я не позволила американцам размещать свои военные базы на чешской земле. Я ответила «Ну, и дурак же ты, Петенька!». Вот что с ними делать?

     - слушай, а у тебя есть чешское гражданство?

     - От верблюда. Я свое советское ни на какое не поменяю.

     - Ну да, приезжает Хилари Клинтон к Ирулен с вопросом «Можно ли дяде Сэму размещать в Чехии ракетные базы?» Смешно.

     - И паскудно. Я же написала им в лицо, что они ничего не сделали, чтоб спасти родину. Я, наверное, сумасшедшая, Эдди.

     - Тогда я, наверное, тоже.

     - Вот и славно.

     - Ага, вот и встретились два одиночества.

     - Бог с тобой, какие мы одинокие? Вот ты есть у меня.

     - А ты у меня. Но у них есть родина, которую опять колбасит от воображаемой внешней угрозы.

     - Если даже мои однокурсники такие дебилы, что нам остается делать?

     - Беречь друг друга, что же еще.

     - Виталик сказал, что его знакомые называют меня «твоя писательница». Я посоветовала ему поправлять их – во-первых, не писательница, а писатель. Во-вторых, добавляй с лукавой усмешкой «последний советский».

     - Точно.  «Твой последний советский писатель».

     - А мы-то друг друга побережем. Не сомневайся.


     - Слушай, а что Виталик вообще думает о твоей прозе?

     - Он ее любит. Он говорит, что я пишу лучше, чем говорю.

     - Ну да, ему виднее. Но если он твою прозу любит – это хорошо.

     - И, главное, он не боится ничего из того, что я о нем напишу. Не каждый бы.

     - Да, тут ты права. Вона, Тарасов целое опровержение сочинил.

     - Представь, какое разочарование – Тарасов.

     - Ой, да ладно. У вас с ним просто калибры разные.

     - Не ладно. Дуб мореный. А, м, б…

     - «Встреча с дубом».

     - Это если башкой об него треснешься.

     - Башка нужна, чтобы считать дубы по траектории.

     - …к околице галактики за абсолютной красотой. Еще Игорь там написал, что тело женщины, точь в точь,  ту галактику повторяет.

     - Это интересная аналогия. Он определенно романтик.

     - Он не романтик – он гений. Пожалуйста, Эдди, прочитай этот рассказ. Достаточно на этом «Самиздате.ру» набрать первые буквы «Маческий Татр», там ни у кого такого дурацкого названия нет.

                Ирина Беспалова,
                Ферваль, 2010, г. Прага