Змей вдоль дороги

(Из цикла "Дед Валериан и я")Новая редакция.

Как хорошо все-таки ехать по проселочной дороге! Это ерунда, что машина кланяется каждому взгорбку, сидящих в ней бросает друг на друга, зато открыты все окна, и дышим мы не перегретым воздухом с запахом бензина, а ароматами, что задувает к нам с полей, мимо которых проезжаем. Пахнет солнцем, соснами и духмяным ароматов луговых трав.
Старенький «Уаз» скрипит всеми составными частями, но вперед движется с устраивающей нас скоростью. Только бы не сломался по дороге, а то придется «куковать» здесь в ожидании помощи. Бывало и такое.
До конечной цели нашего путешествия – центральной усадьбы совхоза, еще километра три или около того. Справа сплошной стеной стоит бор сосновый, слева сквозь прогалы в череде молодых березок, вдруг проглянет поле, край которого за горизонтом скрывается…
Дорога делает поворот и перед нами предстает неожиданное зрелище. Впереди, по краю стоят с  десяток автомашин: грузовики и легковые, трактора «Беларусь» с прицепами, «Газики» и «Уазики», парочка автобусов «Кубанец».
-Это что за новости? – восклицает наш водитель, Володя Журавлев.
Череда березок заканчивается, открывается вид на поле. На нем, вдоль дороги, стоят люди. Много людей, часть из которых скрыта очередной полоской березок.
-Случилось что-то? – вопрошает Володька, потому что на звук мотора нашего «Уаза» никто даже не обернулся.
-Пойду, взгляну, что там!!! – продолжает наш водитель и останавливает машину.
-Володя, поехали! И так опаздываем! – пытается остановить его наша корреспондент Зинаида.
-Да успеем! Не нервничай! – отвечает Володька.
Он выскакивает из кабины, пересекает дорогу и подходит к людям. Мы видим, как он подходит к мужчине, стоящему с края, заговаривает с ним, потом скрывается за березками…Через короткое время, он снова появляется в поле нашей видимости, идет к машине, озадаченно почесывая затылок.
-Ну, что там случилось? – спрашивает кинооператор Валентин, обнимающий свой драгоценный кофр с «Кинором», когда Володька устраивается на своем водительском месте.
-Да, понимаешь, там обелиск за березками…
-Ну и что?
-Так мужик сказал, что это братская могила. Там солдаты наши похоронены, что в войну Отечественную погибли,  все как один неизвестные. Сказал только, что пятьдесят один человек там похоронен. Вот люди и собрались…помянуть вроде!
-Ну и что особенного? Молодцы люди – не забывают погибших. Видишь, пришли, помнят, значит… – вмешивается Зинаида. – Мало ли братских могил на нашей земле???
-Так то оно так! – соглашается Володька, трогая с места машину. – Только странность там одна. Непонятная.
-Какая странность?
-Там мужик воздушного змея запустил. Вот они все стоят и на змея этого смотрят. Во-он, гляньте вверх! Видите в небе?
Мы прилипли к окнам.  Действительно, высоко в небе висел воздушный змей, слегка повиливая своим хвостом.
-А чего ж ты не спросил, почему змей?  - бросает реплику Зинаида. – Пошел, а ничего не узнал толком.
-Да…. Неудобно как-то! Они все стоят и молчат. Смотрят только. А тут, не хватало еще я, со своими вопросами! Если так интересно, пошла бы и сама все спросила…Журналистка!
-У нас задача – снять сюжет о животноводческом комплексе. А бегать, всякие тайны раскрывать, мне некогда. Ты, за дорогой смотри, лучше!
Запахло очередным скандалом между Володькой и Зинаидой. По инструкции старшим группы назначается журналист, но Володька с этим смириться никак не может, именно из-за того, что Зинаиды им командует. Водитель считает себя ветераном телевидения – больше десяти лет отработал, а Зинаида всего ничего – еще и года нет.
-Эй, там на ринге! Брэк! – раздается голос Валентина Карасева. – Заканчивайте!
-А чего она? - обиженно бурчит Володька, но замолкает. Валентин работает кинооператором лет двадцать с гаком, авторитет у него дай бог всякому, потому его слова весомы.
-Заканчивайте, я сказал! Лучше вот над чем задумайтесь, как может здесь быть братская могила, если боев здесь не было и фашист сюда не дошел?
В машине воцаряется тишина, слышен только рокот мотора. Я тоже задумался. Действительно, странно. И змей над дорогой. Какая тут загадка?
Так в молчании, мы добираемся до места съемок. Пока Валентин снимает, брожу по комплексу, глажу ласковые коровьи морды, угощаюсь кружкой молока, что мне предложили женщины – работницы комплекса, извинившись, что молоко не  парное и что надо утром приезжать на такое угощение.
Делать мне здесь нечего. Это наше начальство придумало вдруг, чтобы режиссер обязательно выезжал на съемку хроникального или новостийного сюжета, помогал кинооператору. Только я не дурак соваться с советами к Карасеву – может запросто и послать подальше. Я знаю, что снимет он монтажно, планов будет предостаточно, мне потом смонтировать сюжет – плёвое дело. Я брожу, а в голове всё крутится вопрос – змей тот, над дорогой, при чем?
На обратном пути, я прошу Володьку остановится, в том месте, где были люди. Сейчас никого нет, только одинокий  пятиместный «Уазик» стоит. И никого в нем.
Вылезают наши все – размяться. Зина торопливо упархивает в кусты. Вот характер, а? Видно нужно было, а не просила остановиться – все на Володьку дуется.
Я захожу за березки и вижу одинокого человека, сидящего на траве. У его ног бутылка с водкой, какая-то закуска. Он сидит, не глянув на  меня, смотрит в одну точку. Я обернулся и чудом не ахнул. Там, действительно, стоял обелиск. Видно, что самодельный. Просто из кирпича сложенный, оштукатуренный и побеленный. На нём масляными красками нарисована Звезда Героя Советского Союза. И подпись: «Пятьдесят один неизвестный солдат». А внизу обелиска, на площадочке….большое количество граненых стаканов, видимо с водкой, каждый из которых накрыт куском черного хлеба.
-Не считай! – раздается голос за моей спиной. – Ровно пятьдесят один. Помянешь?
Я оборачиваюсь. Мужчина протягивает мне стакан, наполовину наполненный водкой и скибку хлеба.
-Надо помянуть! – говорю я, принимая протянутое из его рук.
Я молча выпиваю водку, занюхиваю хлебом и сажусь рядом с мужчиной.
Несколько минут мы сидим молча и смотрим на обелиск. Из-за берез появляется вся наша группа. Увидев обелиск и стаканы, они, видимо, испытывают те же чувства, что испытал я. Мужчина между тем достает из стоящей рядом с ним сумки стаканы, и наливает в каждый.
-Помяните солдатиков! – протягивает он моим коллегам.
-Извините, я не пью, здоровье не позволяет! – виновато объясняет Валентин.
-А я за рулем! Выпил бы, да…сами понимаете! – продолжает Володька.
Зина молча принимает из рук мужчины стакан и хлеб.
-А вы не пейте! ПригубИте только! Ребята не обидятся, поймут!
Мы встаем и, кто пригубив, кто выпив полностью, снова поминаем погибших.
-Извините нас, пора нам…. – начинает Зинаида. – Ой, а змей, для чего у вас?
Только теперь я замечаю, что около мужчины, распластав на траве мочальный хвост, лежит воздушный змей.
-Подожди, Зин! – останавливает ее Валентин. – А как они погибли? Боев же здесь не было!
-Никто в точности не знает, как все было. Сам я плохо помню. Было мне тогда…седьмой год шел.   Это уж потом многое дед рассказывал. Когда я повзрослел. Этот памятник дед мой и сложил. Вот с той поры и традиция началась, в день когда они погибли, приходить всем и поминать. Они же мальчишки все были, только после школы видно. Пятьдесят человек. Зелень безусая. Лейтенант с ними был, тоже молоденький. Через нашу деревню проходили, отдыхали в ней часа четыре. А потом дальше пошли….смерти навстречу! Здесь их и побили всех.
-Ну, а змей, змей при чем?
-Да и не при чем, особенно. Был среди них солдатик один, Лёшик, все его звали. Когда они в деревне отдыхали, соорудил Лёшик змея воздушного скоренько и запустил на радость нам, мальчишкам. Бабы наши все ахали, что цельную катушку ниток на баловство извел! Нитки, они в тогда в дефиците были. Нитки, мыло, сахар…Э-эх!
-Так кто же их? - начал Валентин.
-Десант немецкий. Их где-то выбросили и с какой целью – не знаю. Дед говорил, что органы этим занимались. А фашисты эти, не удержались от соблазна. Идет по дороге отряд солдат, все без оружия. Даже у офицера кобура пустая. Просто расстреляли, мальчишек. Как на охоте! Все документы забрали… Сволочи!
 Помню, ушли солдатики, а через несколько часов председатель сельсовета на коне взмыленном прискакал. И к телефону бросился, в район звонить. Машин тогда с солдатами - автоматчиками понаехало!!! Преследовали этих гадов, дед говорил, что бой был где-то далеко, всех уничтожили…Не знаю, правда, нет ли, нам же органы не докладывали…Вот в память о Лёшике и других ребятах, каждый раз змея и запускаем! Вроде привета им туда, на небеса! Что помним их, не забыли…
-А…. нельзя? – вдруг говорит Зинаида и осекается.
-Что нельзя? – повернулся к ней мужчина.
-Может глупость говорю, извините! Нельзя змея этого… снова запустить? Он нашей группы привет, вроде!
Я вижу, как Володька и Валентин уважительно смотрят на Зину. Как будто в первый раз увидели.
Мужчина смотрит на верхушки березок, которые слегка покачивает ветерок, оглядывает небо.
-Отчего же?! Конечно, можно!
Он встает, осторожно поднимает змея с земли, что-то там поправляет и отходит от нас метров на пятьдесят. В детстве я помню, сам запускал змея – знаю, что не такое простое это дело. Но, видно, что мужчина мастер этого деда, да и змей точно сделан, как надо.
Мужчина разбегается и змей круто идет в небо. Все выше и выше, уменьшаясь в размерах с высотой. Постепенно, пятясь спиной вперед, мужчина подходит к нам.
Мы стоим и смотрим, как ровно стоит в небе змей, только повиливает его хвост.
-Стойте! Телеграммы! – вскрикивает Зинаида.
Она выхватывает из сумки блокнот, начинает вырывать из него листки, отсчитывая их.
-Имена пишите! – протягивает она всем ручки.
-Какие имена? – спрашивает Володька.
-Любые мужские имена, какие вспомните!
Мы начинаем делать «телеграммы», складывая листки в квадратики, отрывая уголки, чтобы посередине было отверстие и писать имена.
-Так повторы будут! – сомневается Володька.
-Не страшно. Среди них тезки тоже были, явно!
Мы управляемся с «телеграммами» довольно быстро. Зинаида собирает все и мы идем к мужчине.
-Вот! – говорит Зинаида, - отправляйте!
Меня еще в детстве удивляло это волшебство, когда бумажка сперва медленно, потом все быстрее и быстрее скользит вверх по нитке. Вверх, в сияющую голубизну….
Наконец, все «телеграммы» отправлены. Пятьдесят одна. Их и не видно в высоте.
-И последняя! – говорит Зина.
На ней крупно написано: « Мы помним Вас, ребята!»
Мы смотрим, как последнее послание уходит вверх. Странное чувство, будто мы и в самом деле отправили свои послания кому-то ныне живущим!!!!
-А-а-а! Лети! - вдруг говорит мужчина и бросает катушку. Через какое-то время мы уже не видим змея. Его унесло куда-то воздушным потоком.
-Вы куда сейчас? – спрашивает мужчина. – В райцентр или в область сразу?
-У нас завтра съемка в колхозе Кирова! Командировка у нас на три дня. Так что пока в райцентр. База у нас сейчас там!
-Слушай, посиди со мной здесь? – обращается он ко мне, - я тебя потом в райцентр довезу!
-А Гаи как? – спрашиваю я. – Не придерется?
-Сегодня - нет! – отвечает мужчина. – Меня тут все знают! Посиди, будь другом!
Я смотрю на своих коллег. Они только кивают.
-Только не пейте больше! – проявляет заботу Зинаида.
-Разумеется! Ну, прощайте! Авось, еще свидимся!
Разумеется, после отъезда группы,  мы еще выпили.
-Наверное познакомиться уже надо! – говорит мужчина и протягивает руку. – Валериан!
-Геннадий. – представляюсь и я.
Мы молча сидим и смотрим на обелиск. Шуршат березки, теплом тянет от земли.
До чего же хорошо жить!
А перед глазами стоит картина: идут по дороге солдатики, а им навстречу вооруженные до зубов фашисты- десантники. Дальше разум отказывается представлять эту картину….
Всего пятьдесят одна жизнь! Из двадцати  шести миллионов жизней! Господи, как же ты допустил такое, а?
-Все равно, что-то тут не так! Почему солдат неизвестные? Ведь они же где-то …как это…дислоцировались? И шли по земле своей, врагом не занятой? Где-то же должны были остаться какие-то следы? В архивах! Искали их?
-Знаешь, Геннадий, извини….Давай на «ты», для удобства?
Я молча кивнул головой.
-Так вот. Искали, еще как искали. Хотели на вот этом обелиске все имена погибших перечислить. Только….тёмная оказалась история, брат! Куда только не писали!
А ответы нас обескуражили. Здесь неподалеку от Озера, учебный отряд стоял. Готовили истребителей танков. Больше в округе военных не было. Месяц подготовки и на фронт! Тогда там пионерский лагерь был, как и после войны, впрочем. Так вот. Согласно полученных нами ответов из военных инстанций, в тот день, весь очередной выпуск истребителей танков, в составе пятидесяти человек, вместе с командиром, выбыл из расположения учебного центра, благополучно прошествовал до места назначения, где истребители были  распределены по войскам. Ну, там по дивизиям, и так далее. То есть все добрались до места назначения целёхоньки. Там и фамилии были…
-Не понимаю! А эти погибшие…тогда кто?
-А вот это то и есть самое непонятное. Мы попытались проследить судьбы некоторых из этого списка, что нам прислали. Но получали, в основном ответы - «Героически погиб там-то и там-то! Похоронен там-то». Такие брат, дела!
-Ничего не понимаю! – в сердцах сказал я. – Постреляли фашисты ребят, их похоронили, а они погибли совсем в других местах, так получается? Может это какой другой выпуск был ….Ты же сам сказал – месяц, и на фронт! Напутали что - либо?
-Да, нет. Думаю всё было намного проще и, извини, паскудней! Этому у меня подтверждения нет, просто, логическое умозаключение. Во первых, никакого немецкого десанта не было. Сам не маленький, должен понимать, что такое десант. А была диверсионная группа, которая должна была что-то в этих краях нашкодить. Может это, даже, и наши предатели были, что в плен сдавались и начинали фашистам служить. Сейчас уже не установить. Контрразведка этих диверсантов прошляпила, прохлопала – в тылу сидеть легче, чем на передовой – обленились! А когда вот этих ребят побили, трухнули, что до высокого начальства всё дойдет. Тогда головы полетят! Минимум – штрафбат, максимум-расстрел. Вот и спрятали концы в воду. Прибыли, мол, солдатики на место, а потом погибли! Ну, что же, на то война! И в частях свои же контрразведчики, да «смершевцы» с документами всё обустроили. Здесь диверсантов побили, отрапортовали, может и ордена получили за героическую операцию, а про ребят скрыли. Не было такого и всё!
-Постой! Но ведь люди же видели….хоронили даже!
-А где они эти люди? Арестованы были, как немецкие шпионы и исчезли. Растворились…Тоже ни один из свидетелей  не уцелел. Колыма всех  в свою землю приняла. Вот так вот! Давай-ка выпьем еще, за упокой ребятишек!
Мы еще выпили и стали собираться.
-Выпивохи не тронут? – спросил я, кивая на стаканы с водкой.
-Нет. Никто не тронет. Во всяком случае из ближайших деревень  никто. Святое это место! Даже они это понимают. Разве что из проезжающих …Да об месте этом мало кто знает! Так что все будет в порядке. Ну, поехали!
-А ты, Валериан, сам то как здесь?
-Я на этот день всегда выходной беру. Как и многие другие. Знаешь сколько народа собирается сюда? Я тут неподалеку в колхозе работаю, главный агроном я.
И тут словно щелкнуло что-то в моей голове. Меня все не оставляла мысль, что где-то  видел этого человека, встречался с ним…
-Погоди, Валериан! А ведь, кажется мы с тобой знакомы? Батька твой не на Озере живет? Воевал в Первую мировую, литературу пишет?
-Помер батька мой! А так все верно. Я его тетрадку с «литературой» храню. Но тебя не припомню что-то…
-Да неважно это, виделись мы мимолетно. Ты тогда на лодке отцу мешок картошки привез, а я с ним на берегу сидел.
-Смотри, как бывает! – удивился Валериан. – Гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда! Чудеса!
Мы собрали все вещи, поклонились еще раз памятнику земно и пошли к машине.
Уже по дороге я спросил Валериана: « А почему вы тот список, что от военных получили, сюда, на памятник не перенесли?
-Понимаешь, неудобно это. Может у ребят этих родственники какие есть еще. А им в похоронках сообщили, что похоронены они где-то. Может и ездят они туда на могилы, поминают своих. А тут мы вдруг. Доказательств –то у нас нет. Так мы решили - пусть это Неизвестные солдаты Великой Отечественной войны. Имели бы возможность – Вечный огонь зажгли, как около Кремля. Пусть так лежат. Мы их все равно помним…И будем помнить.

Вот так началась моя дружба с Валерианом. Но об этом в других рассказах.