Райкины цветы. 1970 год

В поселке Мишелевка, недалеко от Хайты, кроме комсомольцев, приехавших со всех концов великой России строить новую жизнь, вполне мирно существовали малые северные народности – буряты, якуты, эвенки, тофы и еще 100 этнических групп. Нередко соседями белорусов, украинцев и россиян оказывались якуты или эвенки, переехавшие из традиционной юрты в многоквартирный дом, плохо говорящие по-русски.
Как-то в дверь к Рае позвонила соседская девочка, буряточка.
- Теть Рай, дайте пимку пришпилить шкеры! – выпалила черноглазая девчушка.
- Что тебе, Танечка, дать? – не поняла Рая.
- Ну, пимку, пимку! Шкеры пришпилить! – пыталась объяснить девочка.
- Ничего не понимаю, - буркнула Рая, - какую пимку, что пришпилить? Ты можешь по-русски сказать?
Девочка смотрела на Раю узкими глазенками, в которых уже стояли слезы отчаяния от того, что эта тетя не понимает такую простую вещь, как пимка! В школе ее что ли не учили!
- Ну вот, что, Танечка, пойдем-ка к маме твоей поднимемся, - Рая захлопнула дверь и взяла девочку за руку, чтобы подняться на пятый этаж к соседке. Позвонила в дверь.
- Здравствуй, Лида! Тут твоя девочка что-то просит у меня, а я ее понять не могу! Обе чуть не плачем от досады.
- Рай, ну дай ты Таньке моей булавку, штаны у ней спадают! – засмеялась соседка Лида.
- Тьфу ты! А я не понимаю! Шкеры пришпилить, пимку какую-то! В жизни бы не догадалась, что ей нужно. Пойдем, Танечка, посмотрим, что с твоими штанами сделать можно.
- А мамка получит аванец, мы в субботу поедем в Ангарска, мне и мамке за польтами! – выпалила повеселевшая Танька.
«Определенно, этим детям нужен усиленный курс русского в школе», подумала про себя Рая.
И в большинстве своем Раю в поселке уважали и любили. Еще бы! Главная художница, а пироги печет и весь дом угощает, нос не задирает, шьет прекрасно, если нужно, всегда подсобит, поди ни одна невеста в сшитом Раей платье замуж тут вышла.
Были, однако, и завистницы, которым глаза жгло, что такая фря тут ходит, что все у нее получается, да и зарплата – не чета другим, вон в каких нарядах каждый день появляется! Да разве такое на машинке сошьешь? Из Москвы-то возит, не иначе.
***
Шла однажды Рая домой, а на лавке две женщины, остановили ее и злобно так, мстительно спросили:
- И что мы только тебе не делали! И порчу, и сглаз. А тебе хоть бы хны! Почему тебя, Райка, ничего не берет?!!
Рая оторопела от такого заявления. А потом и говорит:
- Да не верю я в эти ваши штуки!
Махнула рукой и пошла своей дорогой. А женщины с тех пор перестали к местным шаманам бегать, Райку заговаривать, видать, защищенная она, ангел-хранитель сильный.
Да только не уберег ее ангел-хранитель от большого горя – пьющего мужа.
Володька, чем дальше, тем пил все горше. На работу ходить перестал, во всех своих неудачах винил Раю, мол, у всех бабы, как бабы, а этой больше всех надо, вместо того, чтобы дома борщи варить, она выставки персональные устраивает. Не могла Алешинская сущность простить женской самодостаточности и популярности.
Допился Алешин до чертиков, до белой горячки, и однажды бросился на дочь с топором. Ольга увернулась, а потом набросилась на него в отместку. Алешин в пьяном раже кричал «Вот теперь я вижу, что ты – моя дочь!», и смеялся.
После этого случая, Рая приняла решение бросить его. А вдруг, однажды не успеет или Ольга не отобьется? Что тогда будет? Подвергать себя и дочь такому риску она не могла.