Ништяк

      В год    ХХХХ  …      легла дурная  масть .  На заводе  всем стало всё до фени:  и смотрящим, и братве, и пацанам и мужикам.  Заводской гудок  пропел без понтов  :  ”… Мне   вахту не в жилу  братишка свистеть….”.  И  все очком просекли, что хоть боком встань, хоть раком,- наступает  всеобщий большой звиздец!!!  И чтобы не  словить  на нос понос, на попу насморк  заводская  братва  стала разбегаться  в разные стороны. 
             
                Эпизод первый. Германские пацаны.

    Они рванули  на историческую родину    первыми, как  паровозы, вытягивая за собой  шалман, желающих  свалить.  Все  отваливали     с большим  желанием   бухнуть вволю пивка и поберлять  сосисок,  но  едва отъехав  схватились за  кендюхи,   ибо на  прощанье,  перед дальней  дорогой, ловили  отходняк  в кооперативном,  придорожном кафе  « Друг расслабся», от  Баскин-Шайсман  .  Этим не закончилось -  у границы    напоролись на Шереметьевских  и те поставили их  на гоп-стоп, не  остались в стороне  и обменники.   Родина  мать -  просто не отпускала!   И когда,  обессиленные,  добрались до фатерланд,  то закрылись в первом подвернувшемся  туалете с флянцем  вискача  и оттянулись  по полной,  как  белые люди, не удаляясь далеко от  фарфорового друга.
        На следующий день,  утром,  с бодуна  просекли,  что  в натуре,  это  там они  были германцами, а здесь они,  по жизни  русские,  но хоть зашибись обратку  не отыграешь  и  прежде чем идти на работу  ещё раз по полной  заквасили! По дороге  на работу  увидели перед собой  легковушку,   на заднем стекле которой была  надпись: “НЕ  ВЕРЬ  ЖЕНЕ  И ТОРМОЗАМ!”   На  родном,…их  немецкую маму….,  до боли знакомом…,   в рот им пучок  колючки,  русском  языке!!! Протёрли  шнифты,  догнали,   оказалось  наш  чувак   и уже давно там ошивается..  По такому  поводу  устроили  ангишвану  прямо на дороге.               И все местные  арийцы округ  усекли  шнягу. Задумали так же попробовать, но через час  все оказались в отключке, а  когда  оклемались,  то  поняли,  что  фраернулись.  Опохмел  затевать  очконулись,  ибо  очко  подсказывало,  что  такое питие особых познаний и меры требует, а  дабы её  узнать,  неплохо бы  побывать  « in  RUSLAND»  и поучиться. 

                Эпизод второй. Сыны Израиля.    

      Следом ванданули  сыны Израиля:  Шмуля Левинзон и Сёма Янкель,  в свой Израиль,  доберлять  форшмак  пятизвёздочной выдержки  от тёти Розы, но  прочитав  при въезде на историческую родину   надпись  типа:  « …Не  раскатывай так сильно свою губу,  мы  здесс всё  такие….»,  сообразили, что тут полный  нишак и кроме пойла из нифеля ничего не дадут.
      Забили было стрелку с арабскими пацанами и попытались двинуть им на уши лапшу, что они им  братья  по  генам.  Ну, типа,  в раньше время,  какой-то чувак  Моисей, сфаловал   их  метануться кабанчиком  в пустыню  за  пойлом,  где они в  тумане  потеряли компас  и били пролётку  все эти годы. А теперь родная  кровь пропела, что пора вернуться.  Но арабчата  оказались, отмороженными  на голову   беспредельщиками,  братства не признали.  Сыны Израиля, как не пытались  выйти на маяк,  схлопотали  леща и форшманулись.
   Когда  опомнились, то быстро повернули  на север, в Германию,  где шустро  смешались с местным населением, закосив под жертвы  холокоста. Те их  уже  ждали,  скорее принять, с распростёртыми в две разные стороны руками, так - как « Tag  und  Nacht »  мучились от стыда  за ранее содеянное.  И даже предложили  им форшмак  от  тёти  Сони, которая туда  уже в раньшее  время  приехала.  Понюхали…,  но есть не стали.  Ибо  просекли  такой  атас  и ответствовали, что  обойдутся   жаренными  колбасками  с квашенной капустой  и   пивом ….

               

                Эпизод  третий. Кто  остался.   

     Оставшиеся  очнулись и после  похмелья   врубились, что кому-то не куда ехать,  кто- то не при делах, кто не в теме…  Утром   все    поспешили  к воротам  завода на толковище,  рассчитывая   взять   свою долю, но  узнали, что города  и земли Русские   вместе  с  холопами и скрабом  отошли к Чуркистану.  И  объявили  пацанам, что мазу  над ними  будет держать  султан  Байназар  со  своими бабаями.    Рулить  будут  из новой   столицы  с названием Абсрана.   Вместо рваного бобла  объявили:  какие-то новые,  не то  теньге, не то деньге, а на поверку  болт  в руке и полный застой. 
.  Как бы со всеми, но не вперемежку,  у ворот  завода  остались:  брошенный и забытый  всеми трактор,  гайка- контрогайка,  которую какой-то лошара слесарь   не установил на место и  слесарь  испытатель  Иван Ерзаков.  Иван  был   нормальным пацаном,  за спиной  одна  ходка ,  звёзд  на плечах не было, но  на спине красовалась наколка:  ”… храм с пятёркой куполов, а под ним  кандальные  браслеты…”. 
     Из репродуктора  доносилась   песенка,  про  чувака, увязшего как  пчела  в сиропе,  шрам на любимой  попе  и рваную рану в чьей-то  душе.
   И  врубились  оставшиеся,  что все вместе    они  очутились  в глубокой  расщелине,  меж двух  гладких румяных   возвышенностей….


                Эпизод четвёртый. Барыга  Кауфман  и сыны Израиля.
   
      
     Когда  сыны Израиля  смешались с германцами, то сфаловали  местного барыгу  Кауфмана  на тему, типа « бизнес без границ».  И сгоношились   вместе  с ним   прикупить  за мизер  в чуркистане  заводик по производству  тракторов.
       А  как  своего бобла  у  Шмули  и Сёмы  никогда не было,  они  следовали завету из талмуда: «Имущество гоя – это незаселённый уголок: кто первый им завладеет, тот и хозяин». (Баба батра, 54,16), и по ходу они любили  пошарить   в чужих карманах, то и  замыслили они худое  -  развести Кауфмана!
       Барыга Кауфман  был чувак ушлый и фартовый, но не гнилой.  Бобло   слетались  на его  крылья, как мухи на вирзо. По жизни  он любил   расслабиться  по полной,  и хоть и был он германцем,  душа у него была  русская, широкая и загадочная!   
       И  рванули  сыны Израиля  вместе с  Кауфманом  в солнечный  Чуркистан.       Когда     шалманом  добрались  до завода,  то всем  без базла  стало ясно, что  ловить было уже нечего. Всё, что можно уехало в Китай. Cыны  Израиля   облажались, а  Кауфман  очком  просёк, что  его пытаются развести.     Когда подвалили они к воротам завода, то увидели, что    какой-то  бычара   крошит  батон  на  Ивана.  Базар  происходил на заводском  диалекте,   без  субтитров.
 -  О чём  перетираете  братья?  -  вопрошал  Шмуля
 -  Не впрягайся педрило, не братья мы  тебе, нишкни и заткни пасть !  - ответил  бык.  Очко у   Шмули,   сыграло на минус, он  забздел,  и быстро   слинял.   
      На  счастье поблизости оказался  бабай -  трудило, который  перевёл на германский  весь базар.   Бык  типа сказал: ’’ Не заведёшь  трактор – вступлю с тобой в половое  сношение!’’ И  ответил быку Иван, что  он давно это сделал с  его ртом,  его мамой,  всем этим заводом  и  уж  если так , то этой  гайкой- контрогайкой!!!
        И тогда  подошёл к нему  Кауфман и  испросил : ’’Und wie  das ( А  как  это)?”
 - А попробуй,… узнаешь - сказал Иван  и протянул ему гайку.   Гайка отливала цветами побежалости.         
               
                Эпизод  пятый.  Кауфман  и  гайка      

 
    И только оказалась  гайка  в руках  у Кауфмана,  сразу всем  залётным  стало невтерпёж  и отвалили они  всем шалманом к постоялому двору. Когда  дохиляли, сыны Израиля  раскатали, было  губу  на груповуху, но Кауфман  сказал:  ’’ Сам  оттянусь,  а вы  отвалите’’.   Те  поняли, что им облом  и пошли  обрезком метнуть фисташку.
      Оставшись один  Кауфман   примерил гайку ……   И поняла гайка, что отымели  её в полный рост  и с перепугу  законтрогаилась.  Закричал Кауфман  душераздирающим голосом и осознал, что кто так делает,  тому не ништяк -  тому  опаньки.
   Тогда сбежались  на крик  сыны  Израиля  и призвали на сэйшн  всех, кто ещё не успел  свалить. Когда рассмотрели  поближе, вопрошали  друг  друга: ”Что сделать, чтобы расконтрогаить?’’- но, прикинув   к носу,    врубились, что в этой теме на головку  слабы,  помочь не смогут, сами такого  в жизни  пробовать  не будут.
     В одночасье  проходил  недалече  Иван  и услышал  крик не роженицы, а мужа  и  побежал,  дабы  помочь, ибо он был русский.  Когда прибежал,  приступили к нему  со всех  сторон сыны Израиля, подняли  кипишь,  и выкатили предъяву :  ’’А ведь это  ты Иван  гайку  подарил!’’  Несмотря на то, что  Иван находился в состоянии Пизанской башни, в руках он прочно держал большую банку солидола. Смазав,  он отвинтил гайку против часовой  стрелки.   Резьба-то   была правая.    И врубились  тогда  все,  что  Иван  крут, а они  перед ним всмятку!,  и  разошлись  отсосав.
    Иван  отрубился   здесь же, ибо  идти на ночь ему было  некуда  и не к кому.  Чистая звёздная ночь  зависла  над Чуркистаном…
   Утром, когда взошла балдоха  и  прокричал паскуда  певень,  Кауфман  и Иван оклемались, протёрли моргалы и  узрели, что сыны  Израиля давно слиняли и на постоялом дворе  никого не осталось.  Один обнаружил, что  и ксива  и бобло  Аля- улю ,  а другой недосчитался банки  чудодейственного  солидола.  Кауфман  всё повторял: “Edem das Seine!”,- а потом,  трясущимися  от мандража  руками,   помацал в штанах  между ног, но на счастье там ничего не слямбздили,  всё осталось на месте.
    И тогда  сказал  Иван: «Хватит,  пора  валить,  айда  со мной  германец» – и двинул прочь  с постоялого  двора. Следом  похилял   Кауфман, ибо  вообще оказался  в глухом формате,  без ксивы  и бобла в неведомой ему  стране. Правый карман его оттягивала  увесистая гайка – контрогакйка.

                Эпизод  шестой. Прощание славянки.


    У ворот завода   завёл Иван  трактор,  прицепил к  нему  тележку и двинули они  по широкому большаку  в сторону  земли Русской.
     Неведомо на какой день,   по  ходу  встретили  трёх  лохов  собирающих   вирзо   вдоль  дороги.  На  вопрос: “Не в падлу  ли  чушканы  корячитесь?”,   те ответили: « А, что    голимым,  как  бубен делать,  коли  берлять  хочется». Пожалели  и  прихватили  их собой. 
     На следующий день  увидели, как  местные   чурки  забрасывают  камнями  плечевую биксу.     Такого  беспредела   не стерпели  и устроили  им  хорошую   раздачу.    Чуркам  мало не показалось и они без  кипиша   отвалили.   Когда   отдышались, то испросил  биксу  Иван:  “Ты  кто?”, -  а  она ему:  “ Я  Ваня  Нина, я Ваня та которую ты  алчешь”.   Вздохнул  Иван, смандячил кисляк  и ответил:  “Не  в жилу  нормальному  пацану  по  любому случаю  на дороге  шишку парить,  я братом тебе буду  сестрёнка,  вытри нюни, полезай в тележку    и айда с нами”.  Ну, типа  не на какой-то скачёк, на великие  дела  замахиваемся  и наш трактор с тележкой долго  останавливаться не имеет права…  И стало  их  шестеро и продолжили  они свой путь.
    На четвёртый  день  лохи  забурели и  при  первой же остановке  попытались склеить Нинку, чтобы  перепихнуться.  Иван дело просёк  и сказал:  “ Не рано ли  борзеть начали  чушканы?   Кто сестрёнку тронет – очко на крест порву!”  Лохи врубились, что не тема  и хильнули по компасу  в туман.
      И тогда осталось их трое,  и продолжили  они свой путь,  и   по пути встречались  им  мужики пашушие  и непашущие,  чуваки и чувихи пьющие и  непьющие, пацаны  чисто нормальные и ненормальные, лохи  и  лошихи .   Всречаемые  были на  фонаре,  и в полном дыму, пытались напрячь  путников,  и приступали  к ним  с  расспросами  типа:  “Платить  султану  или  послать?; “Как жить, чтобы не стать чушканами?”; “Терпеть  беспредел  мажоров, или  валить?”……И ответствовал им  Иван:  “ Протрите  шнифты  чуваки, ибо козе  понятно  КЕСАРЮ, КЕСАРЕВО – слесарю,  слесарево;  на  мелководье ходить -  крупняк   не  словить;   хотите  чего  замесить  айда с нами  и оттянемся  по полной – нет,  тащитесь на мизере, ходите на полшестого  и вирзо  с дороги берляйте.”
     Народец  по ходу с вечера бузил и  базар держал, но поутру бежал  собирать вирзо,  чтобы соседа опередить;  бежал платить  султану ; никого не посылал и продолжал тащится на мизере.
     Нинка же бросала  косяки  и  с утра процинковала  атас, ибо просекла,  что  за машину  вирза  их давно  застучали.  И врубились  путники, что валить  надо, а замесить с местным народом не удастся.  Когда их попытались стреножить,  то пришлось  местным гопникам  вломить,  и пригодились им в этом  трактор  и гайка – контрогайка.   И отличился в этом разборе Кауфман,  и мочил он  нападавших  гайкой-контрогайкой,  и  выкрикивал  непонятку : “Edem das Seine!”.  Так  прошли они через  нападавших, как лом через вирзо.      
    Неведомо на какой день,  но допёрли   они  до  Жлобистана  , где  по слухам  держал мазу авторитетный чувак в законе  Юрий  Долгокепка.


                Эпизод  седьмой.  Жлобистан.
   
      Жлобистан     бублил.   Юрий Долгокепка  хоть и был  в законе, но любил колотить  понты,  как  дешёвый фраер.  Вокруг крутилась  мутная депутатская  шпана,  слабая на  головку,  но  очком  просекающая,  куда дует  ветер.
       И решил  Иван  забить стрелку с Долгокепкой . Но,  к тому  без  аббисинского  было не пробиться.  Путники  после длительного  перехода были  на  мели,  и  как  не крути  им  выходил   облом.
    Решили  действовать  ушло.   Кауфман  побывал  в германском  посольстве, где перетёр со своими  и срубил  немного бобла.   Все вбились  в  цивильную  робу,  и закосили  под    бизнесменов.  При  таком  раскладе  двери  распахнулись  и они предстали  перед  Долгокепкой.
    Иван  вывел  на маяк  тему, что  пора бы  Юрию вернуть   земли  русские  под свою  крышу , а для  этого надо  замутить  большой передел.  Но,  Долгокепка  сразу  же  объявил, что  пусть  хохлы,   в натуре,  сначала  Севастополь  вернут,  а остальное ему по барабану.  И  ващще,  после ухода Бориски,  в  авторитете  давно уже  Владимир  Питерское  солнышко со своей братвой.  А  он,  Юрий,  давно в состоянии  петушка  и  может завтра  придётся  слетать  с  башни  и когти рвать в Лондон,  а то ещё  и  в  Читу  увезут варежки шить. 
   После  такого  базара стало путникам  ясно, что рука  берущего не скудеет,  жлобистан  не земля русская,  передел замутить не удасться, ибо  жлоб  не пацан – депутат  не товарищ.    Надо  валить! 
   А до того,  прикупили  хавчика, горючего и  решили сотворить отходняк  и оттянуться.    С  вечера, как только  пробили котлы   на  спасской башне,   заквасили.
     Утром,  Нинка  объявила,   что  нашла  себе тему,  типа- « мамка на  Тверской», где  горячие  бабки и,  что   больше она никуда не поедет.
     Кауфман всё  повторял  своё :  “ Edem  das Seine,  еdem  das Seine ”, -  да с тем и отвалил  в свой  фатерланд.
     И остался Иван   один,  а с утра  завёл трактор  и  продолжил  свой путь   на запад.  По полу  кабины  перекатывалась, забытая  всеми  гайка-контрогайка.    
 

                Эпизод  восьмой.  Финал.

   Не  один  день Иван  давил  маяк  на  запад.  На десятый  день дошёл  до ручки,  и чуть было  не  завис  на кресте,  но впереди  замаячила  надпись  “ ЕРЗАКИ”.   А перед  ней,
 у дороги,  увидел  он  Нинку,  машущую  ему  платком.   И дрогнуло  у Ивана  сердце, и прорубило  его, что не  сестрёнка  перед ним  вовсе,  а чисто нормальная  чувиха,   и стало в тот миг  в штанах ему  тесно.  Внутренний  голос прокричал ему:  “ Ванька, ****ь!!! Смотри,   не проедь,  это  и есть земля  русская!”  ……
        И выжал ИВАН фрикционы, и заглушил он трактор, и оттянулись   они  на пару с  Нинкой  по  полной,  и словили  неописуемый  кайф, и кайфовали  в шалаше  на берегу  реки  Вопь   не  одну   ночь……. А  через  год  понесла  Нинка тройню  и стало их  пятеро.   Ожили  и заголосили,  умершие было      “ ЕРЗАКИ”.        Отстроил  Иван  на берегу  красивый храм  с пятёркой  куполов,  точь - в точь,  как наколка  на  его спине.
      Нашлось  дело  и трактору.  Не одну десятину пришлось  ему  перепахать в оживающей  деревне.   Только  одна гайка  била пролётку,  перекатываясь  по  полу,  в работающем  тракторе…
     Вскоре  устроили  крестины. По такому  случаю  навестил  “ЕРЗАКИ”  Кауфман  и  подарил  Ивану  крутую “ тачилу “  600 – го  мерина.  Подвалили  Шмуля Левинзон,  Сёма Янкель  и  целая  кодла  заводских, а ныне  германских  пацанов.  Столы  ломились от хавчика  и бухла.  Заквасили нехило!  Вначале  пели песни про родной  завод  и тракторный табун,старую немецкую песенку про брата тракториста из нашего колхоза, а когда братва  ужралась  и дошла  до состояния  сверхтекучести,  то многократно  форсировала  на  тракторе  реку   и трактор не разу не подвёл.
     Когда   проснулись, словили  отходняк   и  отбыли  “ до  дому- до хаты” в свой  фатерланд.   Следом  отвалил  Кауфман, но  на прощанье  упросил  Ивана  отдать ему  на память гайку -контрогайку , повторяя  своё:  “ Еdem das Seine”…
     Иван  же  сидел  на берегу  реки и сам  с собой  перетирал: “ Cтранный какой - то этот  Кауфман? Далась ему  эта гайка?  Ведь  брал  её  уже один  раз,  или  снова чего задумал? Надо было ему  в дорогу солидольчику дать”.
   -    А  непонятка   его - “ едем  дас  зайне,  едем  дас  зайне”- мне теперь  понятна – это  когда  мне  600-й МЕРИН, а ему  ГАЙКА - КОНТРОГАЙКА!
   -  Да…аа.  НИШТЯК!!!   

 

   Примечание:

АНГИШВАНА  -  сверхмерное, пока не закончится,  употребление  С2Н5ОН, приводящее  к потере пространственно - временной  ориентации субъекта
ШНЯГА - непонятный кайф, показывающий при длительном изучении, что для русского хорошо, то для немца смерть
ВАНДАТЬ  -  убегать  со скоростью  превышающей скорость света, ибо  никому не удаётся этого  увидеть
НИФЕЛЬ  - состояние, в которое переходит чайная заварка при повторном использовании. ( по легенде старик Липтон, перед смертью, завещал своим потомкам не проводить подобных опытов, дабы сохранить брэнд "ЛИПТОН")
БИТЬ ПРОЛЁТКУ - ни хрена не делать, и как известные пацаны: Гамлет, Печорин и др. мучить себя вопросами: как я докатился до жизни такой?; неужели я такая сволочь?; ну зачем я её послушал?; не  отчим ли сука выпил отцовскую заначку и схавал колбасу в холодильнике?; что делать?; и т.д.
    
ТРАКТОР           -  на языке  пацанов  « железный фраер », механическая система, напоминающая  танк, но не содержащая  в штатной комплектации  боевого вооружения

ВИРЗО -  отходы жизнедеятельности  млекопитающих и приматов ( бульварное  название  «гуано»)

ГАЙКА-КОНТРОГАЙКА  -  крепёжный механический элемент, содержащий  винтовую поверхность  заданного  шага  и направления:  правое  или  левое

СОЛИДОЛ          - смазка  употребляемая  для уменьшения трения  в  трущихся объектах, по  слухам пользуется спросом  у людей  с нетрадиционной  ориентацией( вульгарное название  «визелин»)

МЕТНУТЬ  ФИСТАШКУ – эротический  приём, заменяющий  одиноким  и стеснительным  мужчинам   близость с женщиной.      
ОБРЕЗОК  -  изуродованный  остаток  плоти  после обряда «обрезания»
НИШТЯК  -  переход  индивидуума  в состояние  высшего материального  и морального удовлетворения
ОПАНЬКИ – состояние  возврат из которого в нормальное маловероятен
ГЛУХОЙ ФОРМАТ- это, когда  как не крути,  получается  Российское  между  и  между
БУБЛИТЬ  -  вести  в высшей степени разгульный  образ  жизни