Академические зарисовки зарисовка 1 санакоев

- С тобой будет сдавать один мальчик из Цхинвали, некто Санакоев. Он очень сильно работает, как и все выпускники их художественного училища. Особенно сильно они пишут натуру, - предупредил меня папа перед вступительными экзаменами в Академию.
  От абитуриентов, сдававших вместе со мной, я тоже услышал эту фамилию, и стал опасаться неизвестного конкурента.
 Войдя в класс, где проходил экзамен по рисунку, и уже стояла обнаженная натура, которую мы должны были рисовать, я стал присматриваться ко всем абитуриентам, стараясь отгадать, кто из них Санакоев. Никто не привлек моего внимания, кроме одного парня, стоявшего передо мной. Это был худой парень скорее высокого роста, почти лысоватый, что было странно для его возраста. Лет ему было двадцать три, двадцать четыре. Я сразу обратил внимание на форму его головы. У него был очень выпуклый лоб и глаза навыкате. Он был очень похож на гуманоида, хотя гуманоидов я никогда не видел и не мог их сравнить с этим абитуриентом. В отличие от остальных абитуриентов, он ни с кем не разговаривал. Я подумал, что он не знает языка и поэтому молчит. Или он настолько был сконцентрирован на натуре, а это была привлекательной фигуры блондинка, что не хотел ни на кого обращать внимания.
 Я занял место чуть сзади него и стал наблюдать, как он рисует. Старался ничего не упустить из его техники рисования, и не отстать от него. Фигуру он начал рисовать с глаз. Для меня это было странно. Меня учили строить, и в первую очередь думать о расположении фигуры на листе, и о конструкции. У этого парня почему-то все было наоборот. Он, не думая о конструкции, начал вырисовывать глаза в середине листа.
-А, - подумал я,- наверно так его обучали в Цхинвали, всю конструкцию он держит в голове. Виртуоз! Не то, что я, все строю, строю, мерю, мерю. Посредственность!
 По мере продвижения работы, я стал замечать, что у моего конкурента рисунок получается очень примитивным и слабым. Я успокоился, главный конкурент мне уже не был страшен. По сравнению с ним я чувствовал себя Микеланджело.
 Но вот, когда рисунок подходил к концу, кто-то в коридоре позвал с явным осетинским акцентом: «Санакоев». Сзади меня послышались шаги и один смуглый, невысокого роста, широкоплечий парень вышел из аудитории.
- Ах, вот кто на самом деле Санакоев,- догадался я и подумал.- А это кто, на которого я смотрю уже три дня и торжествую свое преимущество в рисунке. Пойду, посмотрю, как нарисовал настоящий Санакоев.
 Я подошел к его рисунку и обалдел. Блестяще построенная фигура, которая почти была завершена.
 В дальнейшем, поступив оба в академию, мы подружились. Санакоев, даже после окончания академии, иногда приезжал в Тбилиси с какой-нибудь выставкой, и мы с удовольствием общались с ним. Наша дружба еще продолжалась бы, если не события начала девяностых годов. Тогда политики нас разлучили. С тех пор я его больше не видел. До меня доходили разные слухи, но я не хотел в них верить. Он был еще достаточно молод и полон творческих сил. Жаль было терять такого друга и художника.

Эпилог.
Недавно, роясь в интернете, я прочитал на одном сайте, что художник  Валерий Санакоев чувствует себя отлично, выставляется и, что он недавно получил звание Народного художника Южной Осетии. А мы его «незаслуженно» оплакивали