От друга к врагу. Догони меня

От друга к врагу. «Догони меня».

Догони меня.


Я умею быстро бегать. Я умею очень быстро бегать. .Я умею так быстро бегать, что ветер застывает в ушах свистом. Я умею быстро ходить, но мне этого не совсем достаточно. Сквозь деревья, сквозь бетонные стены, сквозь дорожные знаки ограничения скорости. Я умею вдыхать угарный газ из-под своих ног. Пепел, пыль, воздушные ямы – кого интересует покупка очередного зерна смерти, зарытого в самых отчаянных глубинах горящего пепла? Я не стараюсь молчать, я не умею молчать. Хочется ляпнуть – человек ляпнет. Но потом будет долго думать о случившемся. Слишком долго, чтобы потом успевать сожалеть об этом.

Я устал сожалеть.

Я умею бегать.

Догони меня.


Догони меня. Ты встанешь у окна, затянувшись очередным ароматным кофейным зерном, раздавленным на целую литровую банку растворимого кофе. Ты назовёшь этот жалкий напиток «верхом изысканности». Ядовитая смесь чёрного и белого, разбавленного безумной и бессмысленной водой. Ничего не напоминает? Зебра? Полоска чёрная, полоска белая. Все так упорно выискивают зёрна сути, что очень быстро тонут в той воде, которую сами же и разливают. Разочаровываются, расстраиваются, хотя подумать о том, как же всё-таки было бы просто не болтать для них, становится непростительной роскошью. Ну, как же – я же такой же простой, как и все, мне нельзя выражать своё мнение, потому что люди будут лезть ко мне в душу только для того, чтобы высказаться. «Когда кто-то тебе выговаривается, ты получаешь отличный повод для того, чтобы выговориться самому». У нас есть всего два месяца, чтобы выставить своё лицо на торги. Кто-то его купит – и начнёт плакаться, как же ему плохо живётся.

Догони меня.

Ты тоже умеешь бегать.

Включи свой энтузиазм.


Я далеко впереди. Ты остаёшься стоять и молча выражать своё неудовольствие. Не довольствуешься тем, что я «быстрее, выше, сильнее». Не радуешься тому, что я побеждаю в каждой битве с тобой. Позиционно? Нет. Я не хочу тебя целовать – ты же мой друг. Но поцелуй Иуды равен для всех. Ты даже ближе мне, чем друг – ты мой враг. Я ценю тебя настолько сильно, что хочется тебя задушить нейлоновой ниткой. Я хочу спросить – «Ты со мной? Ты будешь таким же, как я, чтобы я получал удовлетворение от нашей вражды?» Я хочу спросить – «Ты будешь моим путеводителем? Ты будешь врагом сильнее меня? Я хочу стать таким же, как ты, но только если ты будешь сильнее. Ты такой же, как я, или сильнее?» Я хочу спросить – «Ты мой враг или только притворяешься?»

Догони меня.

Мне не страшно.


Я больше не боюсь твоих колких фраз, я тебе уже говорил почему. А ты молча отвечаешь «Вкусная кашка. Ням». Я не такой, каким ты меня себе представлял. Ты слишком увлёкся, но не заметил, что все твои телодвижения – допинг для меня. Я люблю бегать, а ты стоишь на месте и молчишь, оценивая кашу. Выуживая ложечкой из пустоты черепа эту детскую смесь, ты останавливаешься на чужой фотографии, замираешь в порыве страсти, крича мне – «Завидуй!» Ты кричишь мне – «Обзавидуйся!» Ты кричишь мне – «Обосрись от своей зависти! Я умею больше, чем ты!» Ты сам не понимаешь того дерьма, в какое ты впутываешься. Я умею бегать – я не люблю угрожать. Но ты требуешь с меня умения угроз. Я люблю по-детски кричать – «Да я тебя прикончу, выродок!» - но эти слова стали застревать у меня в горе комком. Тупым и прогорклым комком, который ни проглотить, ни выплюнуть. Ты кричишь – «Заткнись! Мне неинтересно тебя слушать!» Ты кричишь – «Я тебя ненавижу!» Ты напрягаешь свои лицевые мышцы непроизвольно, и на лице застывает недобрая и неприятно удивлённая ухмылка. Потом на целое мгновение оно меняет маску на страх, на возмущение и на злость. Да, злость проскочила. Попробуй измазать кетчупом подбородок, встань у света так, чтобы он отражался несколько косо в твоих глазах – улыбнись хищной улыбкой самому себе и оближи потрескавшиеся от пикантного соуса губы, чтобы обжечь ещё и язык. Можно ещё налить уксуса, чтобы лицо было ещё чуточку более диким. И беги.

Догони меня.

Поймай меня в петлю.

Я хочу, чтобы ты меня поймал.


Я люблю приобретать себе новых спутников. Неважно, каких – друзей, врагов. Вместе всегда веселее. Не соскучишься. Врать или нет – дело исключительно моё. И неважно, как именно я это буду делать – учитывать или нет твоё душевное состояние. Проявление жалости. К кому? К врагу. Любой достойный соперник никогда не будет просить о пощаде. А я буду его жалеть. Я его поглажу по рассыпчатым волосам. Я ему почешу за ушком, чтобы вызвать томную улыбку на губах. Я начну целовать его ладони – только для того, чтобы ещё больше унизить его тем, что я покажу – я умею прощать, я делаю это не для показухи. Не для этих тысяч лиц, которые смотрят на нас своими алчущими до трагедии поросячьими глазками. Я придумаю нам с тобой новую жизнь, где мы будем жить в одном доме и уничтожать друг друга яичницей. В конце концов, даже мне придётся делать самый главный выбор в своей жизни – каждый день питаться яичницей или каждое утро объяснять, где я шлялся всю ночь. Это стало привычным для большинства обыкновенных людей. Я – необыкновенен. Я – уникален. Я – мастер масок. Я – лучше вас всех. Вы – завидуйте. Вы – обосритесь от своей зависти. Вы – ничтожества, питающиеся обычным дерьмом из моей святой задницы. И то – потому что я вам это позволяю. Я не травлю вас пестицидами – мне жаль самого себя. Я лучше побегаю...

Догони меня.

Залезь в мой кишечник.

Оставь свой след на моём лице и догони меня.


Перегони меня. Я должен иметь стимул бороться с тобой. Я должен иметь стимул мучить тебя и себя своими телодвижениями. Я должен убивать в тебе желание жить своими словами. Я должен убивать в себе желание жить твоим взглядом. Я мазохист? Наверное, это так, но твоя постель, на которой мы так и не выпили кофе тогда, теперь пахнет моей туалетной водой. А аромат терпкий, обычным отбеливателем не вывести. Вообще ничем не вывести. Хочешь сжечь её? Сжигай. Мы сидели и играли в карты на твоём полу – на нём остались мои следы. Мои ноги ходили по твоему полу. Ты теперь сидишь с долотом и стамеской, пытаясь извлечь каждую паркетную доску из своего паза для того, чтобы хоть немного избавиться от моего запаха. От моего аромата. Ты становишься слишком взрослым. Ты становишься чрезвычайно взрослым, но это лишь подогревает интерес к нашей маленькой войне. Я равнодушен к тебе – я не равнодушен к процессу. Сам процесс мне доставляет немыслимое удовольствие. Невероятно немыслимое удовольствие и удовлетворение. И сразу же – новая энергия. Сразу же – новые выкрики и окрики «Постой! Не торопись! Я не успеваю за тобой!» - но я не останавливаюсь. Я лучше разобью ноги в кровь, чем дам тебе меня догнать. Хотя, я был бы не против тебя раздразнить и заставить бежать быстрее. Сбей свои ноги в кровь, ступай по каплям моей крови, напитывайся моим духом изнутри... Тебе страшно? «Это слово начинается на «Ст», заканчивается на «я» и всё время вертится у тебя в голове. Страшно?» Вопрос к самому себе. Надо запомнить. Видимо, у меня получилось заставить тебя побежать вслед за мной. И ты бежишь. Я надеюсь, что ты бежишь. И пусть у тебя в голове звучит только мой голос:

«Догони меня»

«Я умею быстро бегать»

«Ты не странный, ты особенный»

«Я люблю надевать чужие маски»


Я люблю надевать чужие маски. Людям тогда кажется, что я получил за всю свою жизнь так сильно, что теперь не могу жить иначе. Создаётся впечатление, что я просто никого не зову в участие в своём маленьком мире. Создаётся впечатление, что я не пускаю никого для участия в своём маленьком мире. Создаётся слепое впечатление, что я умею быть участливым. Создаётся обычный фарс, которому все так хотят поверить – и верят. Потому что все любят неординарность. Создаётся иллюзия мнимого и несбывшегося прошлого, в которое даже я поверил в своей шизофрении. Никакого раздвоения личности – обычная иллюзия. Сыграть в подражание жизни. Сыграть в подражание прошлому. Соответствовать своему образу, соответствовать своим качествам, которыми сам себя наделяешь. Соответствовать тому отношению, которое всё-таки действительно пришлось вынести. Соответствовать вашим словам, вашей наивности, вашему обыкновенному идиотизму, в который вмешивается моё самолюбие. Потешить своё самолюбие. Потешить своими словами бессмысленного участия, сыграть на публику, вызвать восхищение и в глазах очередного человека стать идеальным. Истерика не имеет смысла, если её никто не видит. Я люблю прикидываться маленьким ребёнком на глазах у многочисленного круга лиц, обеспечивших себе участие в моём маленьком концерте. Я умею интриговать бессмысленным вопросом. Я умею запирать себя на замок за семь печатей. Я люблю жечь стихи, которые мне посвящают. Я слишком сильно верю в себя, чтобы просто так вам открываться.

Я умею быстро бегать.

Догони меня.

Я не странный, я особенный.


Я говорил эти слова не тебе. Ты воспринимал их на свой счёт, а я просто использовал тебя, чтобы разобраться в себе, в своих разумениях и эмоциях. Я использовал потухшие лампы, чтобы разжечь огонь. Огонь обыкновенного распада на человечность и бесчеловечность. Огонь распада на инь и янь. Огонь распада на чёрное и белое. Огонь распада на сахар и кофе. Я не хотел никаких последствий, мне нужен только один человек. И ещё несколько, чтобы было с кем вечером выпить чашечку кофе с мягким круассаном, наполненным баварским кремом. Или, может быть, с мороженым. В любом случае, таких людей немного. Но ты не из них. Я никогда не считал тебя спасением всей своей жизни – ты был просто обыкновенным подростком, которых так много в нашем маленьком мирке. Обычным, который слишком сильно хотел казаться странным. Странным и необычным. Неординарным. А ты просто умело фотографируешь и ползаешь в ADOBE Photoshop так, словно ты там родилась или корпорация ADOBE тебя придумала. Она умело нарисовала твои руки кисточками, вручила штампом тебе фотоаппарат и заставила жить с изображением в руке – а я заставляю тебя бежать. Ребёнок корпорации с мировой известностью бегает за каким-то задохликом, чей энтузиазм поражает своей величиной.

Я умею бегать.

Я заставлю тебя бежать.

Ребёнок корпорации ADOBE.


Ты часами, мой дорогой враг, проводишь время перед монитором, который отражает твоё состояние. Изредка ты добираешься до листов бумаги, на которых нарисована твоя грусть, печаль, злоба – на которых ты выплёскиваешь свои отрицательные эмоции. Ты сам мне говорил, что я тебя понимаю. Я тебя чувствую, а ты – ты перестал это делать. Когда ты пишешь очередное сообщение, ты уже не можешь представить своё лицо. Ты уже не видишь моё лицо. Ты уже не представляешь моё лицо в этом экране, поэтому всегда держишь мою фотографию перед собой. Ты ненавидишь мои глаза, мои губы, мои щёки, волосы. Ты завидуешь молча, не смея высказать ни одного слова в мой адрес, даже когда я тебе прямо указываю и разрешаю – именно разрешаю – ко мне обратиться. Но ты не смеешь. Ты убеждаешь себя в том, что ты вправе мне просто не писать. На самом деле – я тебе разрешаю мне и писать, и не писать. Ты пишешь другим, ты ставишь фотографию себя со своей пассией рядом с моей и смотришь на неё, заставляешь себя на неё смотреть. Но глаза, повинуясь моему приказу, смотрят на меня. Это как будто ты голоден – ты насыщаешься своей ненавистью, которая плавно превращается в... Нет, это не любовь. Это тупая и безбожная зависимость. Удали меня из друзей. Сотри мой номер из телефонной книжки. Выкинь все мои сообщения из памяти телефона. Мы с тобой больше не друзья – ты должен это сделать. Я уже это сделал, ты всё ещё молчишь. Ты всё ещё не смеешь. Наверное, это единственный приказ, который я не смогу тебе отдать. А точнее – который ты не смог выполнить. А потому я молча заставляю тебя бежать за мной. Ты поймёшь меня без слов – ты умрёшь вслед за мной. Ты добежишь за мной к огромной выгребной яме, которая называется могилой, и прыгнешь вслед. Ты станешь очередной жертвой моего энтузиазма, хотя я тебя об этом не просил. Я тебе приказывал. И ты бежал. Ты не любишь бегать, ты слишком влился в навязанный извне гламур, чтобы просто так бегать. Ты не бегаешь, но...

Догони меня.

Дай мне фору и –
Догони меня.

Ты сумеешь, я верю в тебя.

Ты сможешь сделать мне больно.

Догони меня.

Мой голос неустанно звучит в твоей голове:

«Догони меня. Ты – особенный ребёнок корпорации ADOBE. Я – особенный ребёнок Чернобыльской АЭС. Ты компьютеризировался, я заразился радиацией. Догони меня. Ты будешь тогда достоин моего восхищения».

«Ребёнок корпорации ADOBE»


Это обвинение? Нет, это сочувствие. Я тебе сочувствую. Я тебя жалею. Ты слишком жалкий, чтобы тебя не жалеть. Я тебя не ненавижу – мне интересен твой предел. Мне интересно, на сколько времени тебя хватит? Насколько долго ты сможешь бежать? Когда ты упадёшь на землю, со слезами на глазах, и будешь молить меня остановиться? Когда ты будешь грызть зубами чёрную и пропитанную мочой моих рыбок почву? Когда ты будешь причитать и рыдать? Когда ты умрёшь в моих глазах, как враг? Я тебя не ненавижу, я просто люблю свою работу. «Ничего личного – это просто бизнес». Когда же ты закончишь эту игру? Я не уверен, что тебе это требуется – это просто уже вошло в привычку. Я уже говорил – зависимость. Как наркотик. Сильнодействующие психотропные препараты. Лизергин. Метамфетамин. Барбитураты. Валиум. Гормональные. Всяческие гормональные препараты, позволяющие тебе чувствовать тебя тобой. Ты глотаешь таблетки, как хлеб во время обеда, ты запиваешь их микстурами, как водой. Ты заливаешь в себя всё новую и новую порцию химии, стремясь искалечить себя изнутри, чтобы появилась возможность остановиться. Не хватало – ты используешь всё, что попадается тебе под руку. Ты льёшь уксус себе на руки, ты ставишь себе в пример героев «Бойцовского клуба», но вместо негашеной извести ты используешь тот же самый уксус вместе с содой. Ты поливаешь руки кислотой и сыпешь на них соду, чтобы она шипела и прожигала твои руки. Плачешь? Нет – истерика не имеет смысла, когда её никто не видит. Я уверен, что каждый человек хоть раз в жизни занимался самобичеванием. Я не беру в счёт фанатиков, которые считают, что их видит Бог – и это меня в них больше всего бесит. Лицемеры. Ты тоже лицемер. Но ты особый, утончённый, лицемер. Ты любишь делать себе больно, а потом показывать окружающим, как тебе было плохо. Ты не показываешь остальным своих слёз, но ты любишь напиться в хлам, а потом выслушивать от меня «разговоры». «Разговоры разговаривать». А остальные смотрят на телефонную трубку и смеются надо мной, не понимая, что я уже давным-давно всё просчитал и понял. Что я давно уже всё выяснил как для себя, так и для остальных. Я не закрывался – ты закрылся. Ты спрятался, ты хотел спрятаться, если быть точным. «Спасибо, что не лезете ко мне в душу». Вуаль, тонкая шаль. Набрось её на лицо и попытайся спрятать своё уродство. У тебя не хватает элементов лица. У тебя нет глаз. Там – чёрные дыры. Они затягивают. Я тебя ещё не видел, но я знал, какие у тебя будут глаза. Я тебя ещё не слышал, но уже слышал твой голос. Я не знал твой приторный запах, но он уже был рядом. Мне стоило только повернуть голову – и понять, какой это смрад. Я тебя привязал. А ты не захотел отвязываться. Ты не смог отвязаться, когда уже захотел. Ты теперь просто не хочешь, потому что обессилел абсолютно и полностью. И привык. И тебе уже удобно знать, что есть такой вот я, который тебя всегда ждёт. И ты приходишь. Ты теперь нуждаешься во мне – а я бегу.

Догони меня.

Марафонцы только развлекались, предвкушая нашу погоню.

Я научу тебя бегать.

Ты услышишь топот моих ног.

Я научу тебя страдать.

«Я люблю примерять чужие маски»

«Это слово начинается на «Ст», заканчивается на «я» и всё время вертится у тебя в голове. Страшно?»


Ты многому сумел научиться. Ты сумел научиться всему, чему я хотел научиться сам. Но дело в том, что я научился бегать. А ты научился догонять. Но не перегонять. Выдыхаясь, ты проклянёшь тот день, когда ты ввязался в эту игру. А мой голос навеки будет застрявшим в твоей маленькой головке. И пусть даже всё уладится, и мы снова перейдём на предыдущие позиции, а может и на ещё более ранние – мой голос навеки останется у тебя в голове. Как мусор, который некому вынести. Как окно, без которого не обойтись зимой. Как обыкновенный чай, который ты пьёшь утром. Смотришь в стену, в окно, занимаются ли твои мысли тем, как отрезать кусок батона или нет – мой голос навеки будет звучать у тебя в голове. Я – сильнее. Я – лучше. Я – быстрее. Я – твой новый Бог. А ты... Тебе я могу сказать лишь то, что в последнее время звучит моим голосом в твоей голове, как маленький назойливый будильник на телефоне, как дикое напоминание для тебя. Два слова – а смысла на пять страниц с минимумом полей, двенадцатым шрифтом и одинарным интервалом. Причём лист расположен горизонтально.

Догони меня.

06.10.2009