Богатые тоже плачут

Знаменитый мексиканский телесериал стал одним из символов нашего современного общества. Для кого-то это символ пошлости, для кого-то недоступного, но желанного образа жизни, для кого-то полноценной "отключки" от российской действительности. Каждому свое.
Но ведь можно рассматривать это название и по-другому. И у нас уже есть богатые (и даже очень богатые) люди. И у них, как ни трудно нам в это поверить, есть свои проблемы, драмы и трагедии. И они тоже плачут, хотя, как выяснилось, обычно по несколько иным причинам, чем их латиноамериканские "братья по классу". Ну так ведь у каждой страны своя специфика.
К проблемам героини этого очерка можно относиться по-разному. Одно могу сказать: Виктория не сделала ничего, чтобы эти проблемы возникли, и почти ничего не может сделать для их решения. Поэтому пла¬чет. По ее словам, почти каждый день...
В письме, пришедшем по электронной почте, был указан только телефон, по которому можно установить связь. Оказа¬лось — телефон подруги Виктории. Не буду вдаваться в подробности прохождения по сложной, почти детективной цепочке непосредственной связи, да это и неинтересно.
 Важно только то, что в конце концов мы с Викторией встретились в ее собственной квартире. В престижной, как теперь приня¬то говорить, новой квартире нового дома в районе Крылатского. В ухоженном квартале с газонами, клумбами и дорожками, с нес¬метным количеством иномарок и... с вежливым мальчиком в штатском, который учинил мне короткий допрос с пристрастием, а потом позвонил по внутрен¬нему телефону. И только после этого разре¬шил войти в лифт.
Не могу сказать, чтобы все это вызвало у меня положительные чувства. Почему-то сразу вспомнилось несметное число других подъездов: замусоренных, заплеванных, с неисправными кодовыми замками, с лязга¬ющими лифтами... Подъездов, где совершается сейчас основное количество так назы¬ваемых "бытовых преступлений": заходи, кто хочешь, "отжимай", взламывай, выби¬вай любую дверь. Дальнейшее тысячу раз описывалось в уголовной хронике любой современной газеты. Ну, а уж если быть совсем честной, то я позавидовала. "Здоро¬вой" "пролетарской" завистью к "недорезанным буржуям".
И это же самое чувство — грешна!— не оставляло меня и в первые полчаса пребы¬вания в квартире Виктории. Я даже не могу сказать, что это была квартира моей мечты. Хотя бы потому, что просто не догадывалась о существовании доброй половины предме¬тов интерьера этой квартиры. А как можно мечтать о том, чего себе даже не представ¬ляешь? Например, об электрической плите в сочетании с посудомоечной машиной. Или о стиральной машине, которая управляется компьютером из кухни. Впрочем, может быть, я что-то путаю, и это был вовсе не компьютер, а гибрид морозилки с микровол¬новой печкой. Дело не в этом.
Дело в том, что в глазах у хозяйки всего этого великолепия — Виктории — не было даже намека на вполне законную гордость. Как будто принимала она меня в пятимет¬ровой кухоньке блочной пятиэтажки с про¬текающим потолком и треснувшей ракови¬ной. Тоска была в этих красивых серых гла¬зах. Бесконечная усталость. И — страх.
Страх, который выражался еще и в том, что руки Виктории ни на минуту не оставались в покое: теребили салфетку, бахрому на ди¬ванной подушке, пальцы сплетались и рас¬плетались. Если судить по телефильмам, то ни таких глаз, ни таких рук не бывает — не может быть!— у богатых женщин. А передо мной сидела действительно богатая женщи¬на — жена миллионера. И, похоже, не испытывала от жизни ника¬кого "кайфа".
— Вы понимаете, я, наверное, покажусь вам наивной дурой. Людям есть нечего, жить негде, ботинки для ребенка купить — проблема, а я собираюсь жаловаться на то, как мне плохо. Но что-то надо делать, а я не знаю — что. И чувствую, что долго так продолжаться не может. Я просто сойду с ума — буквально, честнее слово! И не от безделья, как мне некоторые знакомые гово¬рят, а от страха. Я живу в состоянии непрестанного страха. Можете вы это понять?
На всякий случай я промолчала, ограни¬чившись неопределенным "гм". Пока мне было совершенно непонятно, чего можно бояться в таком доме, с такой охраной и с такими деньгами. Рэкетиров? Налетчиков? Шантажистов? Так от этих "прелестей" сей¬час практически никто не застрахован, если получает больше минимального месячного оклада. Впрочем, если меньше — тоже не застрахован, Сейчас и за бутылку убить мо¬гут.
— Я вам все расскажу, а вы потом напишите, если сможете, если захо¬тите. Я ведь не одна такая. Понимаю, что со стороны мне можно только позавидовать. Но я уже не рада тому, что у мужа свое дело и большие доходы. В этой стране мы уже перешли через то, что можно назвать "чертой богатства". То есть стали богаче, чем большинство наших нынешних "бизнес¬менов". Такое у нас не прощается, хотя за границей и доходы мужа, и наш уровень жизни были бы чуть выше среднего уровня. Но мы-то живем здесь!
Конечно, сначала все было по-другому. Когда Андрей только-только начинал зара¬батывать приличные деньги, нам казалось, что в жизни у нас теперь будут только одни радости. Оделись, обулись, купили машину. Потом решили, что мне можно и не рабо¬тать: я инженер-автодорожник. Закончила десять лет назад МАДИ и торчала в одной конторе инженером по технике безопасно¬сти.
Денег — копейки, зато никто не пилил за больничные по уходу. У нас двое — мальчик и девочка, Витя и Аля. Конечно, ходили в детский сад, простужались-заражались, летний отдых — проблема. У нас нет бабушек, Андрюшины родители живут в Запорожье, а меня вообще тетка воспитыва¬ла. Спасибо ей, комнату в коммуналке мне оставила, она нас так выручила!
Ну так, значит, я ушла с работы. Хотя и страшновато было: стаж, пенсия, то-се. А потом все так завертелось-закружилось, что не до этого было. Анд рюша работал, как су¬масшедший, домой только ночевать прихо¬дил, ну а я старалась, чтобы он дома отды¬хал — как в санатории. Готовила всякие разносолы, детям внушала, чтобы папу не теребили, не надоедали ему ерундой.
Пове¬рите — массаж выучилась делать, чтобы мужу напряжение снимать! Специальные курсы окончила. Сумасшедшее время было, но такое хорошее! Сейчас вспоминаю — плачу. Детей отправлю в школу, а сама — по магазинам. Знаете, чувствовала себя "бе¬лой женщиной": продукты — любые, тряп¬ки — пожалуйста, решили купить видик — на следующий день привезли, захотел сын "Денди"— пошли в Детский мир и купили...
Я же говорю — сказка была, а не жизнь. Я аэробикой занялась, прическу каждую не¬делю делала, в сауну ходила. И гостей при¬нимали! Редко, правда, у Андрюши на это времени не было, но уж когда приглашали... Подруги от зависти умирали! Мужики от нашей техники, бара, сигарет — в отключ¬ке!. Ох...
На кухне что-то мелодично зазвенело, Виктория извинилась и выскользнула из комнаты. Я подошла к окну. С седьмого этажа была видна Москва-река и дома на другом ее берегу. По стекла показались мне какими-то непромытыми, во всяком случае вид сквозь них казался нечетким.
—   Специальные стекла,— Виктория неслышно подошла сзади и будто бы прочи¬тала мои мысли.— Понятия не имею, что это такое, но знаю, что пулей их теоретиче¬ски пробить нельзя, и если гранату бросят, то они тоже, вроде бы, выдержат. Пока еще — тьфу-тьфу-тьфу — на практике не испытывали. А поставили после того, как в квартиру одного знакомого Андрея швырну¬ли "лимонку". Слава Богу, никого не убило, и восстановить все можно, но они быстрень¬ко купили другую квартиру — подальше от центра, повыше от земли. И такие же стек¬ла вставили. Береженого Бог бережет...
Я поежилась. Жить каждый день, ожидая пули или гранаты в окно... Чувство зависти во мне как-то стремительно начало увядать, а на смену ему пришло непонятное раздра¬жение: ну а чего, собственно говоря, они ожидали, эти "белые" мужчины и женщи¬ны, став миллионерами в нищей и озлобленной стране? И тут же подумала: ну, а почему раньше-то в той самой России, ко¬торую мы потеряли, ни промышленникам, ни купцам по окнам не стреляли? Хотя и конкуренты у «их наверняка были, и пре¬ступный мир в России существовал испокон веков...
—Вот, сами видите,— вернула меня Виктория к современности,— окна пуленепробиваемые, дверь бронированная, внизу охранник, квартира на сигнализации. Анд¬рей без телохранителей шагу не делает, де¬тей на машине в школу отвозят и из школы привозят. Благо там все есть — и бассейн, и музыка, и языки, и уроки хороших манер.
Но мы думаем, что, когда они чуть-чуть подрастут, нужно будет отправить их в ка¬кой-нибудь хороший интернат за границей. В Швейцарию, например. Там-то они точно будут в безопасности. А то у наших знако¬мых дочку из такой же школы украли во время прогулки. Учительница клянется, что ни сном, ни духом, что глаз с детей не спу¬скала, из одноклассников тоже никто ниче¬го не заметил. Профессионалы, одним сло¬вом, работали.
Обошлось, правда, без убий¬ства, девочку вернули — не знаю, на каких условиях, но вернули, и физически она не пострадала. Но теперь вместе с мамой, за границей, в нервной клинике. А отец пыта¬ется свое дело тоже за пределы России пе¬ревести, только это не так просто, как со стороны кажется. Кому он там нужен? Так и живу: непрерывно трясусь за детей да за мужа.
— А за себя?— не удержалась я.
—А за себя я меньше всего боюсь, пото¬му что практически не выхожу из дома. Да¬ла, сижу здесь неделями безвылазно. Тело¬хранители, между прочим, довольно дорогое удовольствие. Андрей считает, что за продуктами самой ходить необязательно, ес¬ли что-то еще понадобится, можно заказать по телефону: привезут и оставят внизу, у охранника, а тот проверит и поможет в квартиру доставить.
Подруг у меня почти не осталось, кроме той, чей телефон я вам дала для связи. Ну она такая — не от мира сего, ей что ко мне в коммуналку приходить, что сюда — она разницы не замечает. Ей бы кофе покрепче, да удобное кресло — она часами будет рассказывать про театральные премьеры, да про вернисажи, да про новин¬ки в журнале "Иностранная литература". Остальные — вздохнуть не могли от зави¬сти. И всем что-то было нужно: денег в долг, подарок, устроить на работу... Да ну, про¬тивно! Я же не благотворительная организа¬ция!
— Это точно,— искренне согласилась я с Викторией.— Но неужели жены друзей нашего мужа вам тоже завидуют? Они-то сами так же живут. Можно с ними общать¬ся.
—Общаться? — грустно усмехнулась Виктория. — Общение подразумевает общность интересов, мне кажется. А у меня с ними общий только уровень жизни. Обща¬емся — когда бывают большие официаль¬ные торжества, где все должны быть с же¬нами. Только наши супруги эти торжества ненавидят. Потом выясняется, что у кого-то бриллианты лучше, у кого-то парикмахер искуснее, у кого-то фигура стройнее. Говорить не о чем совершенно: мы ведь все си¬дим взаперти по домам, смотрим одни и те же видеофильмы, ездим отдыхать в одни и те же страны.
Вот, кстати, единственная от¬душина — отдых. Два раза в год по десять-двенадцать дней за границей. Всей семьей. Никакой охраны, никаких бронежилетов, никаких особых стекол или дверей. Потому что там таких, как мы, пруд пруди. Нормальные буржуа, средней зажиточности. Для нас поездка на средиземноморский ку¬рорт — роскошь, а для них это — как наши бывшие всесоюзные здравницы.
Конечно, там их миллионеры живут — не сравнить с нами. Но ведь их за это никто не убивает и детей у них не крадет! Я видела, как жена какого-то американского "короля"— то ли химического, то ли косметического — подъ¬ехала в Ницце на машине к какому-то ма¬газинчику. Сама за рулем, машина откры¬тая, вышла, зашла в лавочку, купила, что хотела... Ну почему, почему у нас так нель¬зя?! Какая радость от этих денег, если даже буквально свет в окошке, и тот почти не ви¬ден из-за стекол этих дурацких!
И тут моя собеседница действительно зап¬лакала. Настоящими, крупными, мутными слезами, шмыгая носом и вытирая лицо ру¬ками. Ну точь-в-точь, как мы с вами, когда выясняется, что холодильник сломался, утюг перегорел, у еще новых туфель откле¬илась подошва, а муж вчера весь вечер был неизвестно где, а потом от него пахло хоро¬шими духами. Господи, Господи, воистину: у кого щи пустые, у кого жемчуг мелкий...
—Я сейчас много читаю, просто больше делать нечего. И вот какую газету ни откро¬ешь — то бедные наши предприниматели, то бедные девушки, которые у них секре¬таршами работают или по-другому обслу¬живают. Бе-е-дные! Покрутилась с мужика¬ми в ресторане, получила подарки, денеж¬ки, может, еще и удовольствие — и свобод¬на до следующего раза. Хочешь гулять — иди, хочешь — с любовником встречайся. хочешь — по магазинам шатайся до одури, денег хватит.
Сейчас вот я все брошу и буду их жалеть — как им тяжело под нашими мужьями хлопотать! О нас, о женах, поче¬му-то никто не думает и не пишет. Ну лад¬но, я, например, люблю своего мужа и из¬менять ему не собираюсь, мне хватает того, что он мне может дать. Но другие-то — они разные. И сколько случаев, когда заводят любовников из охраны — десятки! Природа же своего требует, темпераменты у всех раз¬ные. Да и то — хочется ведь, чтобы кто-то видел и белье французское, и ножки еще стройные, и все прочее... Внимания муж¬ского хочется, а не денег этих дурацких! Даже не любовника, а просто пойти в театр, в кафе с подругой, людей посмотреть...
— Себя показать,— машинально закон¬чила я фразу.
— А что в этом плохого, если есть что показывать? Зачем тогда муж мой деньги зарабатывает, если мне от этого уже ни хо¬лодно, ни жарко? Да к тому же, представьте себе, каково жить с постоянной мыслью: се¬годня я — жена миллионера, а завтра — вдова. Причем нищая.
— Нищая?
—Естественно. Вы можете мне не ве¬рить, но я, в общем-то, понятия не имею, чем Андрей сейчас занимается: то ли авто¬мобилями, то ли компьютерами, то ли ка¬кой-то еще техникой... Переговоры, конт¬ракты, поездки — все это без меня. Андрей как-то пошутил, что лучший способ не проговориться — это ничего не знать. Хотя кому я могу проговориться?
Так вот, по¬чему нищая. Да потому что квартира, ма¬шина — все это на мое имя, все это прек¬расно. Но это есть не будешь, и детям на это ни одежды купить, ни образования дать нельзя. Пристрелят завтра Андрея, сохрани Господи, — его заклятые друзья всё в момент растащат, а телохранители еще и помогут, потому что им нужно будет нового хозяина искать. Ну, продам я квар¬тиру, куплю поменьше, попроще — а дальше что? Я даже не знаю, есть ли у нас валютный счет, а если есть, то в какой стране, ничего я не знаю!
— Но вы же можете поговорить с му¬жем. Он может и должен, кстати, соста¬вить завещание — как во всех цивилизо¬ванных странах делается. Должен как-то вас обеспечить в случае чего...
—Вот именно, "в случае чего"! Андрей приедет вечером, вымотанный, усталый, а я с ним буду обсуждать, что буду делать после его смерти? Да вы что! Господи, да разве я одна в таком положении? Опять о "бедных девушках" скажу. Вот они, кста¬ти, не церемонятся, они открытым текстом требуют, причем не дожидаясь... ну, вы понимаете. Хотя что с них взять, с деву¬шек этих, Господи, боже ты мой! Ну, ноги длинные, ну, бюст красивый, ну, в постели она хороша...
Только в нашей среде, я вам скажу, браки очень прочные. Жена есть жена, жене верят, а новую заводить — се¬бе дороже выйдет. Как бы она в любви ни клялась, какую бы бессребреницу из себя ни корчила, но раз выходишь замуж за миллионера, значит, не такая уж бескоры¬стная. И мужики это прекрасно понимают.
"Налево" сходить они всегда могут, с этим я, например, уже смирилась: если на заго¬родную дачу отправляется мужская компа¬ния да приглашает туда девочек, неужели один будет целомудрие блюсти? Во-пер¬вых, подозрительно для остальных, а во-вторых, выпьет — ну и готово, оскоромил¬ся. Зато мой муж уверен: какие бы фотографии мне ни демонстрировали, ничего не получится. Этим его шантажировать не¬возможно.
—А что, пытались?
—Прислали как-то по почте... Ну, поплакала, конечно, пару тарелок разбила, но как-то без сердца, для порядка, что ли. Нас с детьми он не бросит, лишь бы сам жив-здоров был...
Наш разговор был неожиданно прерван телефонным звонком. Муж Виктории сообщил, что ненадолго заедет домой, минут через пятнадцать. И последние пять минут были посвящены тому, что моя собеседница просила меня никому не давать ее ад¬реса, телефона, изменить имена, фами¬лии, вообще все, что может хоть как-то "навести" на их семью и т.д. и т.п. Я обе¬щала — и обещание выполняю. Как види¬те, даже внешность своей героини не стала описывать. Ну а красивые серые глаза — это еще не "особая примета".
Так, оказывается, богатые действительно тоже плачут. Но, кроме этой сугубо банальной мысли, возникает, во всяком слу¬чае у меня, еще как минимум два сообра¬жения. Надеюсь, более оригинальных.
Ведь правда, зажиточные, богатые, да и очень богатые люди там, за границей, не живут под постоянной угрозой для себя и своей семьи. Всякое, конечно, бывает, но гранат в окна все-таки не швыряют, и же¬ны богатых людей ведут достаточно откры¬тый образ жизни, а не сидят по "бунке¬рам", как Виктория и ее сестры по "несча¬стью".
И еще. Похоже, единственная серьезная организация (если ее, конечно, можно так назвать) в нашем государстве, которая по¬няла, что семья — главное в жизни чело¬века, .— это преступный мир. Там в отли¬чие от комитетов, комиссий и прочих подобных заведений государственного уровня быстро сообразили, что самое уязвимое в человеке — это его семья.
Можно пытать самого бизнесмена или угрожать ему — все зависит от его собственных нервов, вы¬держки, хладнокровия, защищенности, наконец. Но если угрожают жене, детям, родителям... Редкий человек способен ру¬ководствоваться в такой ситуации только доводами рассудка или смелостью. Что, собственно говоря, и требуется. И семьи предпринимателей, бизнесменов — назы¬вайте как хотите, не в названии суть,— становятся заложниками, пусть и потенци¬альными, преступников. И этим обречены на фактически добровольное затворничест¬во и жизнь в вечном страхе. Действитель¬но никаких денег не захочешь.
Можно возразить, что мы все сейчас жи¬вем в страхе перед так называемой "криминогенной ситуацией" и что даже нищая старушка не застрахована от вооруженного налета с целью ограбления. Да, все пра¬вильно, но чаще жертвами оказываются все-таки люди, у которых есть что грабить.
Мы все мечтаем о том времени, когда "ситуация наладится, доходы населения возрастут, уровень жизни повысится". Но если при этом нам всем придется сидеть по домам и дрожать за тех, кто из дома вы¬шел... Не знаю, не знаю. Богатой, честно скажу, быть хотелось бы. Но плакать из-за этого?
Есть масса других поводов поплакать. Особенно у женщин.