Своя квартира

СВОЯ КВАРТИРА



- ОСТОРОЖНО, ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ! СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ - …

- Лохоразводская, - пробормотал Антон, перебивая противно-нейтральный голос из динамиков. Он втискивался в вагон поезда «самого красивого в мире метро»; сзади толпа, не давая дверям закрыться, толчками, на едином выдохе вжималась внутрь. Послышались недовольные возгласы.

- Вы мне все ноги отдавили!

- Все три?

- Тут же дети, куда ты прешь?!

- Ну-ка, дружненько выдохнули, втянули животы, щечки, ягодицы, р-раз…

- Хулиган!..

- Сама такая, тетя…

- Куда лезешь? Ехай на другом… - Старая, всем известная песня, исполняемая в столице чаще любой другой. И всегда вживую, подумал Антон.

Двери наконец закрылись, поезд тронулся. Антон посмотрел по сторонам, машинально отметил привлекательную девушку справа от себя. Слева… Он не поверил глазам: в начале вагона, где стоял он, даже потерявший сознание человек не упал бы, хвостовая же часть была практически пуста. Высокий старик, загораживавший обзор, качнул головой, на миг освободив его. Этого мига хватило, чтобы все увидеть, а через минуту – и почувствовать. Полвагона занимал отдыхавший бродяга. Антон никогда не мог понять, кто пускает в метро таких «важных персон», и куда они вообще могут ехать: на работу, на деловую встречу? Зимой они хотя бы там грелись, но летом?.. Летом, подобным этому, когда слой августовских пылевых осадков выпал уже в мае? Но бродяга был здесь и не давал никому об этом забыть. Ни на секунду. Он лежал на боку, вытянувшись во весь рост. По штанам, повидавшим не одного хозяина, расплылось мокрое пятно. На то, чтобы залить еще и сиденье, этой жидкости не хватило, зато хватило другой. Лужа рвоты, начинавшаяся у лица бродяги, тонким ручейком стекала по сиденью на пол, образуя среднее по размерам озерцо, по берегам подернувшееся мутной пленкой. Сам он спал; между сиденьем и головой, покачивающейся в такт сотрясениям вагона, протянулись ниточки слизи.

Поезд набирал скорость. В открытые окна врывались потоки воздуха, слишком горячие, чтобы охладить консервную банку вагона и ее содержимое, и слишком неверные, чтобы избавить пассажиров от запаха – визитной карточки любого бродяги. Стоило порыву воздуха стихнуть, как к людям, столпившимся в головной части вагона, протягивались тошнотворные, почти осязаемые, липкие щупальца вони. Те, кто стоял ближе к окнам, вытягивали шеи, стараясь уловить струю «свежего» воздуха из тоннеля. Некоторые из стоявших дальше дышали в рукав, другие тешились надеждой, что ко всему можно привыкнуть.

- Могу поспорить, люди выйдут из этого вагона не на следующей же остановке, а только там, где им надо выйти, - Антон обратился к девушке справа, улыбаясь. Улыбка, хоть и не была вымученной, все же казалась чем-то чужеродным в этой обстановке. – Будут проклинать этот день, эту толпу, запах, но не выйдут.

Девушка слегка улыбнулась, взглянув на него.

- Да? А ты как? – Произнесла она после секундного молчания.

- А мне на следующую и надо! – Антон улыбнулся еще шире.

Толстяк впереди, в майке с надписью «СССР» на спине, потемневшей от пятна пота, полуобернулся и покосился на Антона.

- Как жизнь, чувак? –Антон немного склонил на бок голову, вздернул брови. – Удалась?

Толстяк отвернулся, не ответив. Поезд начал замедлять ход, щупальца яростно накинулись на пассажиров, Антон снова повернулся к девушке:

- Ты сейчас выходишь?

- Ну если ты приглашаешь… - У Антона невольно раскрылся рот.

- Надо же, здесь еще кто-то может шутить…

Двери открылись, Антон продрался к выходу, с облегчением перевел дух. Около половины людей так и остались в вагоне, освободившееся пространство которого было тут же заполнено новыми добровольцами. Он торжествующе указал на поезд.

- Я ж говорил! Ну что, спор я выиграл, значит, могу угостить тебя кофе. Кстати, меня Антон зовут.

- Мы не спорили… Антон. Да и кофе по жаре вредно пить.

- Коктейль, сок, кефир? – Слегка покачивая головой то в одну, то в другую сторону при каждом слове, спросил он.

- Водка, рассол, компот, – копирую его тон и движения, продолжила девушка. – Заняться нечем?

- Да есть… Просто… Хотел поблагодарить за то, что спасла бедного меня в том вагоне.

- Спасла? Интересно, как?

- Благоуханием, о прекрасная незнакомка! – Подчеркнуто возвышенно сказал он. Слегка нахмурился. – Мы познакомились? Я – Антон.

Девушка достала мобильный телефон, посмотрела на время. Улыбнулась.

- Лена.

- Отлично! Тут есть хорошее кафе, там и кефир есть, и компот. Недалеко от района, где я живу. – И явно не к месту добавил, не сумев сдержаться: - В своей квартире.





«Своя квартира» была не совсем своей. Эту квартиру Антон арендовал вместе с другом, Денисом. Они заехали туда чуть больше недели назад, и еще только обживались, так что эйфория пока не прошла. «Своя» - в этом было все. В первый вечер после того, как был подписан договор и завезены вещи, они сидели на балконе, выходившем во двор, и лениво потягивали пиво.

- Знаешь, что такое своя квартира? – Спросил тогда Денис. – Знаешь?

- Ага. – Антону не хотелось говорить. Он наблюдал за голубями, исследовавшими мусорный бак.

- Ниче ты не знаешь. – Денис посмотрел на бутылку в руках – пиво закончилось. Он достал еще одну. - Это круто, чувак, по-настоящему круто. Девчонки, вечеринки до утра. Или тишина, покой. Это свобода, брат, это независимость. Мы сами решаем, как нам жить. Крепость есть, можно завоевывать мир.

- А, ну его. - Антон зевнул. – Первая биологическая потребность удовлетворена, а другого пока и не надо. - В определенном смысле это так и было. Для них обоих. Они познакомились на работе, в ресторане, куда Антон устроился

барменом, а Денис работал официантом, к тому моменту уже около года. Постепенно они стали приятелями, общение вышло за рамки рабочих часов. А потом – Антон не помнил, когда и как точно это произошло – решили снять двухкомнатную квартиру вдвоем, раз уж каждому в отдельности это было не по средствам. Причины у каждого были свои.

Антон родился и жил в Южном Бутово, в небольшой квартире с тремя комнатами, крошечными кухней и ванной. В общем не плохая квартира, если бы не неистребимое «но». В трех комнатах ютились три поколения семьи Грызиных. Антон, его старший брат с беременной женой – определенно, идиот, - их родители и родители родителей. Вечная суета, вечная нехватка места, вечная перенаселенность. Они не были скандальной семьей, но ссоры тоже были постоянными, как и суета. Атмосфера в квартире была настолько наэлектризована, что к вечеру сил у каждого хватало лишь на обмен бессвязными репликами и некими полужестами. Завоевание мира? – Нет. Тишина и покой – то, что искал Антон. Воюет пусть Денис, ему привычно.

Из прошлого Дениса Антон знал немногое. Денис не особенно распространялся на эту тему, Антон не спрашивал. Он знал лишь, что Денис около двух лет назад приехал в Москву из маленького городка в Мурманской области, название которого Антон так и не сумел запомнить. В Москве Денис работал сначала грузчиком, потом строителем, сменил несколько общежитий с подневной оплатой, испытал на себе с десяток видов «кидалова» с работой, пока не устроился наконец официантом. «Скотская работа, но я привык, а денег мне хватит, чтобы отдохнуть по-человечески», - эти слова у него обычно сопровождали открытие шестой-седьмой бутылки пива в вечера, когда они засиживались в баре, играя в бильярд и смотря иногда спортивные трансляции.





Прошла неделя после заселения. Тишина в квартире перестала отдаваться звоном в ушах, странная пустота – резать глаза, и простого покоя оказалось недостаточно.

Антон вел Лену домой, болтая о всякой чепухе и не вполне веря в реальность происходящего. В тесноте вагона он мог рассмотреть только лицо девушки. Темные волосы, уложенные в аккуратную прическу, правильные черты, карие глаза. Воплощение его смутного идеала женской красоты, но Антон по опыту знал, что этот идеал воплощается обычно лишь в одной части женского тела, в то время как другие уходят в глубокий минус, перечеркивающий все плюсы. Однако в этот раз он ошибся. Прогуливаясь с ней в тени деревьев аллеи, он имел достаточно времени для оценки «остальных частей», и – да! – Лена была совершенством. Может, за исключением небольших недостатков, как, например, не совсем ровные ноги. Но стоило ли обращать на это внимание, тем более что Антон не представлял, что такое «совсем ровные ноги»? Зато все остальное… Но и это было не все. Не особенно красивый, не особенно умный (к этому он не стремился, да особо и не задумывался), Антон все же пользовался вниманием со стороны многих девушек. Но пользовался этим вниманием он редко. Просто потому, что не представлял, о чем и как с девушкой говорить. С Леной же… с ней он чувствовал себя абсолютно свободно, мог говорить о чем угодно. И она казалась заинтересованной, поддерживала разговор, отвечала чепухой на чепуху, оставляла незамеченными его маленькие оплошности.

Они провели вместе уже около четырех часов, когда Антон предложил показать ей свою квартиру. Девушка согласилась. Это могло вызвать подозрения, если бы у него было время спокойно проанализировать все случившееся, но сейчас он пребывал во власти восторга сродни детскому. Своя квартира, в которую он ведет воплощение своего идеала! Он чувствовал себя хозяином своей судьбы, хозяином всей жизни! Они шли, Антон слушал ее рассказ об одном забавном случае из детства, а где-то в глубине сознания, едва слышно, внутренний голос снова и снова шептал: «Та самая, единственная!»



Денис сидел за компьютером, играя в «Doom 3» - одну из сотен похожих игр, в избытке поставляющих кровь и возможность пострелять. Источник адреналина, пусть искусственный, но – при отсутствии альтернативы – незаменимый. Надев наушники, устремив напряженный взгляд в экран, он был полностью поглощен игрой, он был там – в виртуальном мире, наполненном монстрами, кровью на стенах, стонами изувеченных людей, светящимися пентаграммами на полу. Руки тряслись, Денис – его виртуальный двойник – шел по темному коридору, заваленному хламом.

- Сейчас, сейчас, где-то тут, - пробормотал он. Судорожно сглотнул, остановился, перезарядил автомат, двинулся дальше. По-прежнему было темно, по-прежнему кто-то где-то стонал, но монстры не нападали. – Ну, давай, урод, давай…

Из мира игры его выдернула чья-то рука, опустившаяся на плечо. Он вскочил, стул опрокинулся, наушники слетели с головы, сердце, казалось, так и осталось на уровне экрана, лишь сместившись к мочевому пузырю, надавив на него, почти заставив опорожниться. В горле застрял крик.

- Здоров, дру… дру… - Антон не смог договорить, зашелся в безудержном хохоте. Денис выглядел растерянно, пока не вполне понимая, что произошло.

Антон почти успокоился, но снова вспомнил, как тот вскочил из-за стола, и закатился в истерике. Потекли слезы, заболел живот.

- Да заткнись уже! Вот урод… Я чуть штаны себе не испортил! – Но Денис уже тоже улыбался, осознав комичность произошедшего. – Урод, а! Че хотел-то?

Антон вытер слезы, попытался успокоиться, но тело все еще сотрясали спазмы, отголоски смеха.

- Фу-у-ух… Ну ты дал, Дэн! Ну дал! – Тут Антону пришлось сдерживать новый приступ смеха. – Фу-у… Фу, ну все. Дэн, короче, слушай: я нашел сегодня свой идеал…

- Только не говори, что это пацан! Пожалей папку! – Денис уже оправился, сердце вернулось на место, мочевой пузырь перестал бить тревогу.

- Иди ты! Слушай…

- Девушка? У тебя же нет вкуса, чувак. Небось точно штаны загажу от страха, когда увижу, а?

- Заткнись, говорю. Попозже познакомлю вас – захлебнешься слюной. Так вот, она тут уже, у нас. Мы у меня будем, не вздумай входить.

- Ладно, замочную скважину только не затыкай…

- А-а, короче, я пошел, давай. – Антон обернулся у двери. – Замочную скважину не ищи, ее там все равно нет. – Дверь закрылась.

Денис было повернулся к столу, но – какого черта, надо на нее посмотреть – поспешил к двери. Он выглянул в коридор, но заметил лишь край исчезающего в комнате Антона женского платья. Денис вернулся к компьютеру, решив подождать, пока Антон их познакомит. Надел наушники, начал игру.



- Вот моя скромная келья. Располагайся, пожалуйста. – Пока Лена оглядывала комнату, он отшвырнул ногой лежавшие на полу грязные носки под кровать. – Я принесу бокалы, буду через секунду.

- Уютная у тебя келья. – Ее взгляд блуждал по комнате, Антон тоже огляделся. Стол с компьютером, стул, кресло, кровать. Над столом – постер из фильма «Лицо со шрамом», с надписью «Весь мир у твоих ног». Ничего особенного, зато своя. - И чистая…

- Старался, - сказал Антон. На самом деле они с Денисом набирались мужества для генеральной уборки несколько дней. И убрались только вчера. Вспомнив уборку, отнявшую целый день и килограмм нервов, Антон содрогнулся. – Вернусь через секунду.

Но он не вернулся ни через секунду, ни через две. Сначала оказалось, что у них нет штопора, чтобы открыть бутылку вина. Антон начал ковырять пробку вилкой, потом ножом, потом все-таки протолкнул ее внутрь бутылки, уже порядочно раскрошив.

- Бармен хренов, - пробормотал он, вглядевшись в темное стекло. В вине плавали кусочки пробки. – А, ладно.

Он ополоснул бокалы – один коньячный, один для шампанского, - захватил чайное ситечко и вернулся к Лене.

К вину они так и не притронулись. Когда он вошел, уже играла какая-то медленная, мелодичная песня – Антон сам не знал, что это. Девушка направилась к нему.

И он попал в самую удивительную сказку, какую мог себе когда-либо представить. Менялись положения тел, менялся ритм. Оставалась лишь красота. Красота девушки, красота чувств. Комната перестала существовать, она растворилась, осталась далеко внизу, все осталось далеко. В другом мире. Сам же Антон парил, устремляясь все выше, выше, превращаясь в сгусток чувств, ощущений, сгусток чистой энергии. И вот она – ОНА – была сверху, двигаясь в такт музыке, музыке, что пели их тела, музыке, стоявшей выше жизни, смерти, самой вечности. Теперь он не летел. Антон падал, падал в океан, погружался все глубже, глубже, отдаляясь от света, отдаляясь от самого себя. Туда, откуда не выплыть, да он и не хотел выплывать, и не стал бы пытаться. Но вот свет погас.

Девушка, восседавшая на Антоне, лишь слегка изменилась, но он этого не видел, не мог увидеть. Черты лица, линии тела будто немного смазались, потеряли четкость. Глаза подернулись дымкой. Кожа посерела, пошла паутинкой багровых трещин. Затем существо вернуло прежнюю внешность. Вернулась и четкость в глазах. Антон умер, вряд ли заметив это. Все произошло очень тихо, играла лишь музыка в проигрывателе. Молчала девушка, глядя на тело Антона, съежившееся как засохший цветок, не потерявший ни единого лепестка, просто утративший краски. Молчал и Аль Пачино, с автоматом в руках презрительно взиравший на комнату с постера. Девушка – существо – нежно взглянула на тело, будто желая запечатлеть его образ в памяти, наклонилась, поцеловала в нить губ. Цветок потерял один из лепестков – плоть рассыпалась, обнажив зубы. Девушка поднялась с кровати, накинула на тело простыню.



Игра не шла. Денис попытался уйти в виртуальный мир, как это получалось раньше, но не смог. Его друг в соседней комнате, с девушкой своей мечты (какой бы она ни была) – это убивало всю прелесть игры. Денис не был очень уж завистливым, но эти мысли – они просто не давали покоя, роясь и жужжа в голове. Он ничего не слышал, в этом помогли наушники, но все же… Он снял их – груза голове и так хватало, - но услышал лишь отголоски какой-то медленной песни. В задумчивости начал ковырять в носу. Подцепил и вытащил козявку, уставился на нее, думая о своей жизни, играх, мечтах. Дверь открылась.

- Привет! – Денис встрепенулся, судорожно начал искать, куда бы пристроить козявку, наконец вытер ее об обратную сторону столешницы, обернулся. Идеал Антона? Бред! Это был ЕГО идеал, идеал Дениса. Невысокая, немного – совсем чуть-чуть - пухленькая, с великолепными золотистыми волосами, волнами спускавшимися по рубашке Антона, которую она одела. Голубые глаза. Денис вдруг понял, что стоит с раскрытым ртом, и захлопнул его так резко, что клацнули зубы. Девушка улыбнулась.

- Привет. Я – Денис.

- Да, я знаю, Антон о тебе рассказывал. А я – Лена.

- Очень приятно, - промямлил Денис. Нет, не может быть такого! Он сидел, как дурак ковырял в носу, пока в соседней комнате Антон… с идеалом Дениса… Нет! Пауза затянулась, он спросил первое, что пришло в голову: - А Антон? Где он?

- Спит. – Лена пожала плечами, смущенно отвела взгляд. – Вымотался совсем, бедняжка…

- Вымотался… Тогда… - Мысли не шевелились в мозгу, он не мог оторвать от девушки взгляд. – Выпьешь чего-нибудь? Там пиво… есть, вино… а?

- Нет, спасибо. Можно попросить тебя кое о чем?

- Да… Да, конечно!

Она потянула голову к плечу, морщась словно от боли.

- Помассируй мне плечи. От вина голова жутко болит.

Плечи… голова… вино… Антон… девушка мечты – мысли не слушались Дениса; как издыхающие черви, они сплелись клубком, вяло шевелясь. Но она стояла перед ним, одетая лишь в почти ничего не скрывающую рубашку Антона, с распущенными золотистыми волосами. И глаза… Эти глаза… К черту все.

- О, девушка, вы обратились по адресу! Я мастер, меня учил сам Цхю Цхинь Цхань!

- Кто?

- Не важно, я и сам не знаю, - ответил Денис, произнеся про себя: «Своя квартира? Да я бы жизнь отдал за все это!»