Час заката

Тени забегали по деревянному полу в слабо освещенной крохотной комнате, которая больше напоминала маленький чулан. На голых светло-зелёных стенах томно лежали маленькие солнечные пятна овальной формы, забежавшие из не совсем плотно занавешенного окна. Сильно скрипнула деверь с несмазанными петлями, и в комнату проник яркий электрический свет – слабый отголосок богато убранного и хорошо освещенного холла. Вместе со светом в полумрак проник высокий широкоплечный силуэт, отстукивающий железными набойками по ветхому полу. Он отдёрнул толстую чёрную штору, чем вызвал волнение у пылинок, забегавших быстро по воздуху, и зайчики на голых стенах превратились в сплошной яркий радостный солнечный свет.
Посреди комнаты стоял мольберт с натянутым холстом, на котором вырисовывались очертания девушки, стоящей на террасе. С северо-востока дул ветер, и он играл прядями её волос, поднимая в воздух некоторые из них. Молодой человек, которому принадлежал разрушивший мрак силуэт, подошёл к холсту и провёл по нему пальцем, после чего внимательно изучил слой пыли оставшийся на нём. Слабо вырисованная девушка с картины смотрела прямо ему в глаза. Губы молодого человека слегка дрогнули, вытянулись в тонкую полоску, а затем преобразились в лёгкое подобие улыбки. Он бережно провёл рукой по холсту, затем перевёл взгляд на кисти и краски, лежавшие рядом на небольшом антикварном деревянном столике…
Первые мазки ложились неровно, растекались от движений дрожащей руки и превращались в бесформенные пятна. Постепенно девушка приобрела лёгкое разлетающееся платье цвета морской волны, подолом которого ветер играл с той же лёгкостью, что и с волосами. Деревья и кусты, окружавшие террасу, приобрели все оттенки зелёного цвета, которые молодой человек только смог намешать на палитре, пользуясь имеющимся у него арсеналом красок. В комнате застыл запах акварели, пыли и влажного дерева.
Солнце уже отправлялось на законный отдых, оставляя после себя розово-оранжевое зарево заката, лучи которого, проникая в комнату и падая на холст, придавали девушке особый шарм и очарование. Чёрные глаза молодого человека были сосредоточены на холсте, он всё вырисовывал детали, добавляя красок и теней. Тяжёлые покрасневшие веки то и дело прикрывали усталые глаза густыми чёрными ресницами, а малиновые губы время от времени выпускали потоки воздуха. Девушка с холста нежно смотрела на мастера, мягко улыбаясь, оголяя жемчужные зубы. В руках она держала нарциссы, смотревшиеся ярким желтым пятном на нежном платье цвета морской волны.
За дверью слышался шум, дамские каблуки и мужские ботинки мелкой дробью проходили по полу, покрытому ковровой дорожкой.
- Здесь был его кабинет, - произнёс чей-то баритон за дверью. – После того несчастного случая он перестал рисовать. Думаю, лучше сделать из комнаты кладовку. Она такая маленькая… хотя ему она нравилась из-за освещения… Он любил рисовать на закате, тогда вся коморка была залита розовым светом уходящего солнца.
- А сколько прошло времени? – спросил любопытный женский голос.
- Уже пять лет. Он долго лечил руки, но, думаю, так и не сядет за мольберт. Жаль, он так и не закончил портрет мамы…
Молодой человек с любовью посмотрел на девушку с нарциссами в руках, слегка погладил её русые волосы, повторил пальцем контур её лица…
- И как он выжил при таком землетрясении? Десять дней под завалами! Это невероятно, - искренне удивился женский голос.
- Журналисты тогда раструбили эту историю по всему миру. «Потомственный граф Конноли спасает десятилетнюю сироту». Всю страну обошла эта фотография,… но никто не подумал об его чувствах, об его душевном состоянии. Ему шумиха пошла не на пользу, он прятался от журналистов в углу своей комнаты. Садился, обхватывая голову руками, и что-то причитал, звал маму.
- Я помню эти статьи о Саманте.
- Он пошёл за ней в глубь здания, а родители успели добежать до холла. Их откопали на второй день, но было поздно… а его на десятый, вместе с Самантой.
- Какая трагедия.
- Я очень за него боялся, он хоть и здоровый, сильный, а всё же такой ранимый. Он уже никогда не станет снова рисовать.
- Обидно.
Молодой человек добавил последних тёмно зелёных теней на древней сосновой террасе. Последние лучи заката упали на платье цвета морской волны малиновыми пятнами. Молодой человек продолжал смотреть  в нежные немного грустные глаза русоволосой девушки.
Комната вновь окунулась во мрак, и только лунный свет освещал красивое кареглазое лицо с чёрными густыми ресницами, бережно прикрывавшими усталые глаза. На щеках остались зелено-голубые следы от краски, нежно окутавшие тоненькую полоску бордового шрама. Девушка продолжала смотреть него, словно охраняя его сон.