Картина четвёртая

“Parole… Parole…” — снова острым лезвием ночи Далида разрезает бессонницу на «до» и «после», уводя с собою «теперь».
А ведь действительно, кругом только одни слова, и где чувства среди множества сказанных слов порою не понятно, а найти их даже если захочешь невозможно. А так хочется… А так временами хочется поверить в сказанное, и отдаться вымышленному, и возжелать прекрасное. Так хочется. Но увы…
После того, как Аркадий увёл заплаканную Катю, Эльдар впал в глубочайшую двухнедельную депрессию. Девушка больше не вернулась в эту квартиру. Эльдар звонил ей, поджидал её у подъезда, пытался с ней через общих знакомых встретиться, но всё в пустую, она никак не выходила с ним на контакт. Аркадий по особым обстоятельствам покинул город, но обещал вернуться через месяц-полтора. Таким образом, Эльдар остался один со своей матерью.
Две недели мучений. Две недели беспробудного пьянства. Две недели оглушающих криков в пустоту среди ночи под болезненным светом холодной луны, проникающим в комнату сквозь не зашторенное окно. Две недели бессонницы Розы, и её переживаний за состояние сына. И только Далида своим незабываемым голосом нарушала хаос, расставляя мысли и чувства по своим местам, в мире двух родных, но не понимающих друг друга, людей.
Депрессия Эльдара прекратилась так же в одночасье, как и началась. Причиной тому послужило знакомство с Виолеттой — той самой девушкой, которую сватала Роза. Однажды днём в июльское воскресенье Роза пришла домой с Виолеттой. Эльдар в это время сидел, запершись в своей комнате, и под песни известного барда Александра Новикова пил крепкое пиво.
Виолетта — обладательница длинных каштановых волос и парой карих глаз, обаятельной улыбки и фигурой, напоминающей фигуру любой известной кинозвезды — только войдя в квартиру, сразу же направилась в комнату Эльдара. Дверь была заперта. После некоторых попыток открыть дверь она постучала ровно три раза, негромко выкрикнув имя парня. Эльдар, будучи в состоянии, когда хочется с кем-то поговорить, выговориться, может, даже выплакаться, незамедлительно открыл дверь. На пороге стояла девушка, несколько смущённая видом Эльдара одетого в некогда белую майку и джинсы со сломанной молнией на ширинке.
С первой же встречи с Виолеттой Эльдар предался искушению спокойствия матери, её улыбки на лице, её радости, видя его с девушкой. А ведь что может быть лучше, чем спокойствие дома впервые за много-много лет? Эльдар словно попал в сказку. Не было больше криков, ругани, боя посуды, непонимания; не было ничего, что могло бы портить Эльдару жизнь. Он почувствовал себя свободным от оков матери, словно житель ГДР после крушения Берлинской стены. Эльдар стал радоваться жизни.
Спустя две недели после знакомства с Виолеттой. Середина августа. Лето на издыхании. Купаться уже нельзя — пруды заросли, дни становятся короче, а ночи — холоднее. Прошла пора ночных гуляний. Прошла пора вкушения всей полноты вкусов лета. Увы, настаёт время прощания с тёплыми днями, с проведёнными ночами на балконе, с беспечным прожиганием лета, и, в частности, молодости. Увы, пора…
Вторая половина дня воскресенья в квартире Розы и Эльдара. Балкон открыт, и с улицы веет сухим, исполненным городской пыли воздухом, отчего в гостиной становится невыносимо душно. Роза на кухне готовит свои любимые чебуреки, Виолетта ей помогает, а Эльдар и Аркадий, недавно вернувшийся, как полагается мужчинам, не вмешиваются в женские дела, и смирно сидят перед телевизором в гостиной с парой бутылок лёгкого пива.

Аркадий. Ну, вот, отца я похоронил, мать осталась одна. (Вздыхает.) Как она теперь будет жить одна — ума не приложу. Они ведь всю жизнь прожили рука об руку, даже в старости ходили так, будто поддерживали друг друга. (Задумчиво, чуть улыбается.) Посмотришь со стороны — аж зависть берёт. Я ведь поздний ребёнок. Матери было 36, когда я родился, а отцу и вовсе сорок. А теперь? (Задумчиво глядит в потолок.) Что теперь будет? Каких перемен ждать? Я не знаю. (Отпивает пива из большого стеклянного стакана.)
Эльдар. Главное, не зацикливайся на этом. Я понимаю, тебе тяжело, но жизнь-то продолжается. Кто-то уходит, кто-то приходит — это естественно; это естественный круговорот жизни на земле.
Аркадий. Знаю. Оттого-то мне и не так тяжело, как матери. (Глотнул пива.) Одна радость: у тебя всё наладилось.
Эльдар. Да, в какой-то мере.
Аркадий. В какой-то мере?
Эльдар. Видишь ли, во-первых, я её не люблю. Я, по сути, с ней встречаюсь только потому, что моя мать наконец-то успокоилась и перестала меня пилить. Думаю, что она попривыкнет видеть меня в объятиях девушки, и в скором времени, я смогу расстаться с Виолеттой, и завести отношения с той девушкой, которую полюблю.
Аркадий. Умный и смелый шаг.

Эльдар улыбнулся. Оба закурили.

Ну, а во-вторых?
Эльдар. А во-вторых, мне всё это кажется странным. А именно: не может быть, чтобы такая видная и богатая девушка влюбилась в бедного плиточника, и встречалась с ним по любви большой. Не всё так просто, как может показаться на первый взгляд.
Аркадий. Не веришь в то, что любовь способна сломать все социальные неравенства? Словом, растоптать их и на прежних руинах построить Храм взаимной любви и домашнего очага?
Эльдар. Вера – верою, но… не хотелось тебе говорить… (Глубоко затягивается.) в общем, она у меня пару дней назад спросила, не хочу ли я признать её ребенка своим собственным.
Аркадий (шокирован). И?..

Неожиданно в дверях гостиной показывается Виолетта. Она одета в голубого цвета джинсы, с нестерпимым количеством стразов по бокам и карманам, а так же в синий топик с непонятным рисунком на груди. Ребята её заметили сразу, и таким образом к моменту её появления в комнате напряжённость с их лиц слегка спала.

Виолетта. Фу-у, надымили! (Разгоняет руками табачный дым.) На балкон-то выйти не судьба? (Останавливается между юношами рядом с журнальным столиком.) Много уже выдули?
Эльдар (показывает пластиковую бутылку пива). Совсем немного. Видишь?
Виолетта. Вижу. А о чём тут ведём беседу? Опять, о бабах?
Эльдар. О Пушкине.
Аркадий (добавляет). И его бабах.
Виолетта (улыбнулась). Всё с вами ясно. (Пауза.) Ну, ладно, мальчишки, сидите пока, общайтесь. Мы с тетёй Розой готовим чебуреки. Аркадий, ты любишь чебуреки?
Аркадий. Да, я их обожаю. Смотри, как бы они там не пригорели.
Виолетта. Не двузначный намёк, чтобы мне оставить вас наедине? Понятно. Сидите пока, только много не пейте.
Аркадий. Обещаем.

Виолетта уходит.

Аркадий. Она тебе предлагала усыновить своего ребёнка?
Эльдар. Не усыновить, а признать её ещё не родившегося ребёнка своим. Понимаешь?
Аркадий (тушит сигарету). Другими словами: она где-то до тебя нагуляла ребёнка, а теперь  хочет, чтобы ты признал его своим?
Эльдар (тушит сигарету). Вот именно.
Аркадий. В таком случае, на что ты ей сдался, когда она и так беременна?
Эльдар. А подумай сам! Она где-то нагуляла ребёнка. Дома её родители за это прибьют. А тут есть я. Причем, родители её из простых, я им понравился. Хороший ход: она забеременела от меня. Все рады и счастливы.
Аркадий. Теперь мне понятно почему она с тобой встречается. (Отпивает большой глоток пива.) Ты отказал ей признавать её дитя своим?
Эльдар. Нет.
Аркадий. Согласился что ли?
Эльдар. Я сказал, что подумаю.
Аркадий. Почему? Почему ты ей сразу не отказал?
Эльдар. Потому, что я, честно сказать, её боюсь. У Виолетты очень влиятельные родители. Боюсь, что если откажу ей — она и глазом не моргнёт, и отомстит. А поскольку она единственная в семье дочка, то её родители скупят полгорода свидетелей, и докажут, что я сам выбросился из окна.
Аркадий. Понятно. (Опустил глаза. Смотрит в пол.) А ты не пробовал с ней поговорить?
Эльдар. О чём? С ней не о чем говорить.
Аркадий. Не знаю… Но всё же… может быть, можно найти какой-нибудь компромисс?
Эльдар. Компромисс! О чём ты говоришь, Аркадий! У неё папа — заместитель главного в ДПС по области! Он поднялся с нуля. И он не поверит, что их горячо любимая доченька нагуляла  ребёнка! Они скорее меня упекут за решётку, нежели признают её вину.
Аркадий. Разговор же у вас был только несколько дней назад? Так? Может, она тебя просто хотела проверить на верность? Иначе бы с тобой полмесяца не встречалась.
Эльдар. Не знаю. Но мне всё равно страшно рядом с ней.
Аркадий. Думаю, это одна из ловушек женщин.

Появляется Роза с большой тарелкой чебуреков. Парни, увидав её, сразу же поставили свои стаканчики с пивом на столик.

Роза. Проголодались? (Ставит тарелку с чебуреками на стол.).
Эльдар. Да, есть маленько.
Роза. Кушайте на здоровье
Эльдар. Спасибо.

Роза уходит.

Аркадий. Честно, не узнаю твою маму.
Эльдар. Я её сам перестал узнавать с тех пор, как Виолетта переступила порог нашей квартиры. Мало того, что мать перестала меня пилить, так ещё они с Виолеттой чуть ли не лучшие подруги. Представляешь? Вместе ходят по магазинам, вместе готовят ужин, вместе… даже водку пьют и напевают Эдит Пиаф.
Аркадий. Это серьёзно. (Не то ухмыляется, не то улыбается.)
Эльдар. А, ладно, забей. Давай лучше выпьем, да поедим чебуреков, пока они горячие.

Парни доливают в свои почти пустые стаканы пива до самых краёв, и за два-три глотка осушают их до дна. Затем, как волки голодные приступили к поеданию сочных с золотистой корочкой чебуреков, из которых струёй тёк бараний жир. Причмокивая, вытирая жирные губы салфетками, запивая пивом, они за несколько минут съели почти полтора десятка чебуреков. Наевшись досыта, они с тяжелыми животами откинулись на спинки дивана и кресла, и закурили.

Аркадий. Да, уж, хорошие чебуреки. Давно так не ел.
Эльдар. Сто процентов, их готовила Виолетта, потому что мать, кроме утки и бинтов, ничего в жизни-то не держала.
Аркадий. Зачем так сразу?..
Эльдар. Затем, что так надо… И вообще, включи какое-нибудь радио на центре.
Аркадий (чуть улыбаясь.) Какое-нибудь радио? Или, быть может, надо настроить какую-нибудь волну радио на музыкальном центре?
Эльдар (смеётся). Кончай умничать.

Аркадий начал искать нужную Эльдару волну на радио.

Эльдар. Стоп! Стоп! Оставь. Это же Александр Новиков.

По радио зазвучала песня «Когда мне было двадцать лет». Эльдар откинул голову назад, чуть прищурил глаза, и, медленно куря, неслышно подпевает барду. Аркадий, улыбчиво смотрит на друга, и где-то в глубине души немного ему завидует.

Эльдар (полузадумчиво). Знаешь, Аркадий, а меня тяготит такое чувство, что я никогда не узнаю эти ощущения, эти эмоции, которые сопровождают Новикова в песне.
Аркадий. Ты о чём?
Эльдар. Да о том, что мне девятнадцать, и… (Подавился дымом, начал кашлять.) в общем, я чувствую, мне не дано знать, что такое двадцать лет.
Аркадий. Ты что? Зачем такое говоришь? Брось!

Появляется слегка подвыпившая Виолетта. Её появление вызвало у парней негодование от мыслей, что её присутствие в зале будет нарушать их беседу, а об откровенных разговорах и речи быть не может.

Виолетта (в дверях, прижавшись к косяку). Ну, мальчики, вкусные чебуреки?
Аркадий (недовольно). Да, спасибо, они были очень вкусные.
Виолетта (проходит вглубь комнаты, садится на диван рядом с Эльдаром). А чего это мы тут слушаем? Ах, Новиков! Не могу его слушать. Вот Круг — другое дело. Вспомнить хотя бы его «Девочка-пай» или «Владимирский централ».

Песня «Когда мне было двадцать лет» заканчивается, и на смену приходит «Жига-лимон» Михаила Круга. Виолетта, полная восторга, забрасывает ноги на колени Эльдару, и обнимает его за плечи.

Виолетта (проводит рукой по щеке Эльдара). Ну, как тебе, милый, хорошая песня?
Эльдар (вздыхает, поворачиваясь в сторону окна). Хорошая.
Виолетта. Куда это ты смотришь?
Эльдар. В небо.
Виолетта. А что с ним не так?
Эльдар. Вот именно, что с ним всё в порядке; оно незыблемо, неколебимо. Оно вечно прекрасно, даже тогда, когда затянуто тяжёлыми, серыми тучами. Оно было, есть и будет; и ничего трагичного с ним произойти не может.
Виолетта. Ну, что за рассуждения?.. Давайте лучше выпьем? (Разливает пиво по трём стаканчикам.) Как вам моя идея?
Аркадий. Какая?
Виолетта. Напиться, и чтобы всем было весело. А вечером пойти гулять. А?
Аркадий. Не думаю, что идея напиться и пойти гулять — хорошая.
Виолетта. Много думаешь, бакалавр! Меньше думай, и жизнь станет проще.
Аркадий. Меньше? Как ты? Случайно забеременела, и теперь не знаешь, что делать и как жить. Это так твоя жизнь стала проще?
Виолетта (шокирована). Откуда ты узнал, что я беременна?.. Эльдар, ты рассказал?
Аркадий. Тише, Виолетта, тише! Эльдар мне ничего не говорил. У тебя все признаки беременности на лице. У меня не просто так высшее образование.
Виолетта (полна злости). Не верю, моё лицо за шесть недель срока изменилось!

Допивает стакан пива до дна, и наливает ещё один. Затем — ещё один. Кажется, она хочет напиться.

Виолетта (скрывая злость за натянутой улыбкой). А что мы все молчим?
Аркадий. Пьём пиво.
Виолетта. Эльдар, переключи волну. Мне что-то не хочется шансон слушать. Включи что-нибудь другое.
Эльдар. Что?
Виолетта (нервно). Что-нибудь. Неважно что. Но только переключи. Не могу слушать Успенскую.

Эльдар переключает волну, и попадает на песню Патти Право “La bambola”. Услыхав, её из кухни в фартуке с прихватками в руках, появляется оживлённая песней Роза. Остановившись в дверях, она блаженствует.

Эльдар. Опять старьё!
Роза. Эта песня моего детства!
Эльдар. И старости.
Роза. Ничего ты не понимаешь. Мал ещё!

Аркадий (встаёт с кресла). Мне, тётя Роза, необходимо с вами побеседовать. Не возражаете?
Роза (округлила глаза). Со мной? О чём? Ладно, пойдём на кухню.

Аркадий уходит на кухню, за ним — Роза. Дверь закрывается плотно, и их разговора совершенно не слышно в гостиной. Тем временем Виолетта наливает себе и Эльдару ещё пива, и отсаживается от него на кресло, на место Аркадия.

Виолетта. Что будем делать, Эльдар? Я беременна, ты это знаешь. Теперь и Аркадий в курсе дела. И я не верю, что он узнал это не от тебя, а по моей внешности. (Нервно, поправляя причёску, теребит волосы.) Сейчас он, должно быть, рассказывает тетё Розе об этом. И кто знает, что он ещё наплетёт. Что будем делать?
Эльдар (попивая пиво маленькими глоточками). А я тут причём? Беременна ты, а не я; и что хуже всего: не от меня. Ты заварила эту кашу, тебе ею и ужинать.
Виолетта. Я знаю! Но что тебе стоит признать этого ребенка своим?
Эльдар. Ты в своём уме? Или уже спятила?! Понимаешь, это не мой ребенок, он мне не нужен. И вообще, почему бы тебе не сделать аборт?
Виолетта. Эльдар, пойми, я хочу этого ребёнка.
Эльдар. Тогда где папа этого ребёнка? Почему ты не идёшь к нему с этой просьбой, а ко мне?
Виолетта. Потому что я толком даже не знаю кто отец ребёнка! И даже если узнаю, то всё равно мне этот парень не нужен, потому что все с кем я встречалась до тебя — полные уроды!
Эльдар. Я тебя понимаю, но не понимаю: причём тут я?
Виолетта. Признай его своим!

По радио чуть слышно доносится Фредди Меркьюри. Его рок начинает давить на рассудок, атмосфера накаляется, Виолетта быстро пьёт пиво, и неудержимо нервничает.

Эльдар. Не буду. Пойми меня: я хочу своих детей воспитывать, а не чужих!
Виолетта. Как так: чужих? Это будет мой ребёнок! Это будет наш ребёнок! Ты его воспитаешь так, как тебе хочется.
Эльдар. Нет, и это моё последнее слово.
Виолетта. Но почему?
Эльдар (начинает психовать). Потому, что я тебя не люблю.
Виолетта (в исступлении). Что?!

Из кухни, хлопнув дверью, в ярости и сломя голову, несётся Аркадий через всю гостиную на лоджию.

Аркадий (кричит). Идите к чёрту!.. (Закрывается на лоджии, закуривает.)
Виолетта. Эльдар, я прошу тебя, признай этого ребёнка своим. Слёзно умоляю тебя: признай.
Эльдар (бесчувственно, холодно). Нет.
Виолетта (начинает плакать). Ну, Эльдар, мой любимый, я очень хочу этого ребёнка, и очень хочу жить с тобой.
Эльдар. А я — нет.
Виолетта. Да, я сделала ошибку, да, я полная дура. Но я хочу, чтобы мы с тобой создали семью.

Эльдар молчит. Закуривает. Виолетта падает на пол.

Ну, пожалуйста. Меня же родители прибьют, если узнают.

Из лоджии выходит Аркадий. Увидав его, Виолетта быстро поднимается с пола и садится на кресло. Аркадий, толком не обращая внимания, на происходящее в гостиной, уходит на кухню. Виолетта, уже будучи пьяная, выпив ещё полный стакан пива, снова падает на пол.

Виолетта. Ну, пожалуйста!..
Эльдар (тушит сигарету). Нет. И поднимись с пола. Надоела уже, ползаешь тут, как таракан.
Виолетта (оскорблённая сравнением, но, не подав вида, медленно встаёт, и, держась за спинку кресла, выпрямляется в полный рост). Зря!.. Зря ты отказываешься, тебе же хуже будет.
Эльдар (вздрогнул, но не подал вида). Угрожаешь?
Виолетта. Советую признать моего ребёнка нашим общим.
Эльдар. Нет, этого не будет. И вообще, пора бы тебе домой.
Виолетта. Прогоняешь? Мерзавец! Лучше соглашайся, или…
Эльдар. Что: или?
Виолетта (в сторону, сквозь зубы, угрожающе). Узнаешь. (Подходит к столику, наливает себе пива, выпивает)
Эльдар. Может, тебе уже хватит?
Виолетта. Нет, однозначно: нет. (Падает на пол в ноги к Эльдару.) Ну, пожалуйста, признай. Я прошу тебя. Последний раз прошу.
Эльдар. Нет.
Виолетта (шмыгнула носом). Сам напросился.
Эльдар. Что?..

Незаметно, необъяснимо быстро, непонятно откуда Виолетта вынимает длинную спицу, и, непостижимо как, в десятую долю мгновения втыкает её в левый глаз Эльдара. Взвизгнув, девушка отползает от парня, упавшего на пол с торчащей спицей из глаза, и ползающего по полу с криком «мама».
На несколько минут время приобретает иной характер: его текучесть растягивается, оно течёт невообразимо медленно. Действия размываются, кажется, звук запаздывает. И только оглушающий крик Виолетты сливается воедино со стоном Эльдара. Из кухни выбегает Роза, за ней — Аркадий. Шокирующая картина приводит их в ужас.
Далее действия героев трудно поддаются описанию. Все кричат, всё кипит, квартира наполнена хаосом, а действия героев сопровождаются громко звучащей песней “Ave Maria”, окатившей квартиру, словно ливневый дождь летнюю веранду.