Госпожа Эл

Русский роман с американским хэппи-эндом

Глава первая. Хозяйка тойёты.

Я случайно оказался на этой улице. То есть – без цели. Район богатых. Перекусить мне здесь не по карману. Я присел на скамейку, закурил и стал смотреть на подъезжавшие отъезжавшие машины и их владельцев. Здесь какой-то офис. Родных «Жигулей» здесь не увидишь, «Волги» редки, а всё больше иномарки – все эти форды-морды, мерсы-херсы… Мало кто из владельцев был сам за рулём, нет, личные водители, некоторые – в униформе, у иных – плюс охранник… Несчастные, они не знают уединения. А я? счастливый?! Я знаю уединение, я только его и знаю. Но последнее время всё больше замечаю, что оно превращается в одиночество. А это уже скверно, должен заметить. Ну, ещё на недельку моих сбережений хватит. А дальше? Идти на биржу регистрироваться?! Ладно-ладно, успокаивал я себя, не психуй. Ещё целая неделя, а то и полторы, если не обременять свой желудок трёхразовым питанием. Да, а жить где?! Где-где, а сейчас-то где живёшь?! Сейчас тепло, лето. А потом?! В портах и на вокзалах и зимой тепло! Да-а?! А я-то не знал, мерси за ценную информацию. Ну не кисни, парень, не кисни! Один ты такой?! А что мне до остальных! Согласен. Ну, в преступный мир подашься. Ну да, у них там мир! Тишь да благодать!.. Нет, в одиночку не дадут, привяжут, а ходить под кем-то, сам знаешь, не по мне. Вот-вот, помалкивал бы, и был бы сейчас при работе, и Юльку бы свою дрючил, а?! Хрен с ней, с Юлькой! Ты прав – с ней, да не твой. А твой эту разлуку давно оплакивает, чем докучает тебе изрядно, не так ли?! Заткнись!.. Заткнулся. Только ты опять закурил, и если будешь так часто смолить, то твоя дневная норма через два часа кончится, а на дворе-то полдень! А на сегодня у меня другая норма, понял! Я её сам определяю, и иди ты куда подальше…

Последнее время эти монодиалоги внушают мне беспокойство. Уж не трогаюсь ли я? Или я и раньше раздваивался, но не обращал на это внимания? Что там по этому поводу говаривал князь Мышкин? Впрочем, пора чего-нибудь проглотить. Не здесь, конечно. Здесь мне и в сортир сходить накладно.
 
Я встал и вдруг обратил внимание на подъехавшую тойёту, то есть не на неё, конечно, а на женщину, легко, изящно, по-кошачьи выпрыгнувшую из салона. Вот это красотка! Она мельком глянула в мою сторону, кинула долларовую бумажку на капот и, оборачиваясь к офису, бросила:
- Протри стёкла! – и двинулась невероятно сексапильной походкой.
- Эй! – крикнул я. Она обернулась. – Лобок бы я тебе потёр!

Боже, каким взглядом она меня одарила! В романах он называется испепеляющим. В одно мгновение. И, молча, пошла своей дорогой. А я своей. Боковым зрением я увидел двух пацанов, подскочивших к тойёте. Один оказался проворнее, другой сразу отступил. Вот оно что, то-то они собирались в кучку и зло посматривали в мою сторону, за непрошеного конкурента приняли. Вероятно, накостылять мне собирались. Нет, мальчики, будьте покойны, до этого я ещё не опустился. Хотя дурак, конечно, всё ж таки твёрдая валюта, в моём-то положении…

Я брёл по тротуару и не сразу понял, что сигналы идущей рядом тойёты посылаются мне. Остановился. Остановилась и тойёта. Она! Она кивнула, приглашая в машину. Я пожал плечами и сел в салон. Она придирчиво оглядела меня оценивающим взглядом и плавно тронула машину.
- Куда тебя подвезти?
- А разве такси не в парк? – Я видел, как она подавила в себе раздражение.
- Нет, такси не в парк, - процедила чуть не по слогам и с вызовом. – Куда?!
- К чертям собачьим!
- Дороги не знаю, покажи!
- Отчего такая забота?! – я уже пожалел, что сел к ней.
- Бездомный? – я промолчал.
- И безработный? – опять молчу.
-    Быстро же иссякло твоё хамское остроумие! – впрочем, сказала это без злорадства. – А я думала, с языком у тебя всё в порядке.
-    В полном, - ответил я и в доказательство тут же… показал ей язык. Она… улыбнулась. А мой взгляд всё время соскальзывал на её оголённые ляжки, она была в мини. Я клял себя за это, и злился на неё, а она – заметила, и:
-    Ну посмотри, посмотри, раз так хочется.
И я посмотрел.
-    Ну и как?
-    Безупречно, - ответил я. Она ожидала гадости, а тут… Она расслабилась. Предложила сигарету, «Winston», но сама не закурила.
-    Чего ты от меня хочешь? – спросил я, затянувшись. – Я не люблю игр в кошки-мышки, давай напрямик.
- Что ты «любишь – не любишь» оставь пока при себе. Может быть, я смогу тебе помочь.
- А я просил?! – я снова озлился на неё, но она не дала опомниться:
- Что ты там брякнул про лобок? Это ведь тоже надо уметь. Умеешь? Или только думаешь, что умеешь?

Отреагировал я мгновенно, не растерялся:
- Показать? – и ладонью полез по её ляжке под юбку. Но и её реакция была мгновенной – я тотчас получил удар в челюсть. Тойёту тряхануло, моя незнакомка еле вывернула машину, чудом мы не въехали во встречную полосу движения. Всё, сейчас она меня высадит. Но я ошибся.
- На, - мягко бросила мне на грудь носовой платок, - утри кровь…
Действительно, она рассекла мне уголок губ. Я приложил к ранке платок.
- Однако, ты не ответил на мой вопрос.
- Разве?! – и я вновь, обронив платок, пустился по её ляжке. Она резко затормозила, въехав на край тротуара. Она-то была к этому готова, а вот я – нет. Тем более, что не пристегнул ремень безопасности. Так что угодил лбом в ветровое стекло. Малоприятное ощущение. Пожалуй, этак при дальнейшем нашем общении она меня и вовсе покалечит. Она не смотрела на меня, смотрела вперёд, сжав руль до побеления пальцев. Вероятно, решала вопрос – убивать меня? не убивать? А что, такая убьёт, запросто, ей это что два пальца об асфальт. Мотоциклист какой-то подъехал, весь в чёрном. Она махнула рукой – проваливай, мол. Это вывело её из оцепенения.
 
- Похоже, приехали, - сказал я. – Я пошёл.
- Сиди! – приказала она. Почему-то я подчинился.
Минутой спустя она вывернула машину, и мы опять куда-то поехали.
- А руки у тебя нежные, - неожиданно и уверенно сказала она.
- А у тебя – ляжка.
- Одна, что ли, - засмеялась она, - почему не обе?!
- Про другую не знаю, не трогал.
- Ты неподражаем, - смеясь, сказала она, - и решительно мне нравишься! – и тут же, блеснув взглядом. – Но не обольщайся! Я позвала тебя не для того, чтобы лечь под тебя!
- Зачем «под»? Можно и «на», или…
- Заткнись! И уясни – этого – не будет. Со мной не будет.
- Ну да, - кивнул я. – Мы из разных социальных слоёв.
- Не юродствуй. Я в состоянии спать, с кем сочту нужным.
- Со мной – не нужно.
- Да помолчи ты наконец! Двух слов не дашь сказать. Натурально, болтун!

Я замолчал.
- Хватит, слышишь?! Я тебе не враг. Я обидела тебя, приняла за чистильщика машин, я готова извиниться – прости. Будем считать – квиты. Я понимаю тебя, твою агрессивность. Ещё недавно, у тебя был дом, была работа, был смысл жизни. Теперь всё рухнуло. Тебя гложет чувство несправедливости, ты думаешь, что виноваты в твоих бедах мы, нувориши.
- Пардон за болтливость, но я не настолько глуп.
- Тем более. Ну, чувство зависти.
- Я не завистлив.
- Хорошо. Но у тебя уходит почва из-под ног, у многих она сейчас уходит. Раньше было проще, защищённее. Теперь же – каждый сам за себя, кто смел, тот и съел.
- Вот именно! Что ж ты берёшься устраивать мою судьбу – тебе должно быть наплевать на неё!
- Не совсем так. Мне не всё равно. Каждый день я вижу лица молодых людей, на которых явно проступает потерянность, озлобленность, отчаянье. Каждый день таких лиц становится всё больше и больше. И мне – страшно. Ведь в один очень не прекрасный день у таких, как ты, лопнет терпение, и вы пойдёте на нас и раздавите. Так что я думаю не о твоей судьбе – о своей. Я хочу быть уверена в завтрашнем дне, быть спокойной за него. Благотворительность для богатых – не реклама, не акт гуманизма, благотворительность для богатых – неизбежность, необходимость, способ выжить, средство снять напряжение в обществе. Если мне удастся помочь тебе, где-то пристроить – одним обозлённым станет меньше, и, может быть, как раз это не позволит недовольству достичь критической массы, и взрыва не случится… Я достаточно ясно объяснила тебе свою позицию?
- Да уж. Вы, мадам, часом не лектор областного масштаба?
- Язва симбирская! А между прочим, у меня каждая минута расписана, и я уже выбиваюсь из графика.

Действительно, мы давно припарковались.
- Я найду тебе работу, обещаю. И такую, которая не будет задевать твоего самолюбия. Что ты умеешь делать? Только действительно умеешь?
Я молчал. Я многое умею, но что я действительно умею?!
- Ладно, думай. Я побежала, а у тебя есть полчаса, сходи перекуси, здесь кафе рядом, и не ломайся, заработаешь – отдашь, - она полезла в сумочку.
- У меня есть на обед! – чуть не выкрикнул я.
- Тем лучше, - она щёлкнула сумочкой и выпрыгнула вон.

Глава вторая. Я обретаю жильё.

Я не пошёл в кафе – аппетит пропал. Ну и денёк. Эта женщина… Странная, удивительная. Она мне нравилась, очень, всё больше и больше. Не потому, что она что-то собирается сделать для меня, а просто – уж больно хороша! Сколько ей? Лет 27-28, но выглядит моложе. И ни к чему не придерешься – лицо, волосы, фигура, ноги – всё высший сорт, супер! Но – не для меня. Это я прекрасно понимал. Я взял сигарету из её пачки, закурил. Что-то надо решать. Можно уйти. Но – не хочется. Сидел бы так и сидел, и – пусть возит… Она вернётся, и надо будет ответить, что же я умею? Я стал перебирать свои прежние места работы – по специальности, по не специальности… Но то ли я был в какой-то прострации, то ли она управилась раньше, но она вдруг появилась, когда я на её вопрос ещё не нашёл свой ответ. Она резко тронула машину и опять погнала куда-то, деловая женщина, бизнесвумен. Она видела мою растерянность, она вообще обладала способностью видеть больше, чем хотелось бы, и ни о чём меня не спрашивала. Тогда спросил я:
- А чем ты занимаешься?
- Возглавляю посредническую фирму. – Она, конечно, поняла, к чему я клоню, и продолжила:
- Но ведь такие, как ты, к посредничеству относятся с презрением, а? Мы ведь ничего не производим. Или твои взгляды стали меняться?

Полсекунды мы смотрели друг другу в глаза. И за эти полсекунды я, кретин, успел сказать ей – взглядом, только взглядом! – возьми кем угодно, но чтоб был возле тебя! И она ответила – вслух!
- Я подумаю. Но меня из головы выбрось.
- А если ты не в голове, а в другом месте?
- Пошляк!
- Это ты – пошлячка! Я имел в виду сердце.
- Хочешь сказать – попалась? Но у тебя же на лице написано, что ты меня хочешь!
- Хочу. Но одно другому не мешает. В данном случае – к сожалению.
- Мне нравится твоя честность. И твоя грусть.
- Рад за тебя.
- Колючка, - улыбнулась она. И продолжила:
- Кстати, не пора ли нам познакомиться? Ну и субчик! Скоро час, как облапал меня, а я до сих пор не знаю имя этого наглеца!
- За то и получил. Ты – каратистка?
- Ты легко отделался. Нет, но несколько приёмов знаю.
- Достаточных, чтобы не иметь телохранителя?
- Мне бы душехранителя!
- Я, конечно, не подхожу.
- Нет. Во всяком случае – пока. Так ты назовёшь своё имя?
- Валерий.
- А друзья тебя как зовут?
- Лера.
- Вот диво! А меня – Лира!

На меня это почти созвучие тоже произвело впечатление.
- Вот что, - минуту спустя сказала Лира. – Поживёшь пока в квартире моей подруги, она с мужем уехала на несколько дней, а меня просила присмотреть. Вот ты и посторожишь.
- А если я квартирку обчищу? Или ты меня в ней запрёшь?
- Не обчистишь – не настолько примитивный. Так что ключи я тебе оставлю.
И мы въехали во двор многоэтажки.

Квартира была на седьмом этаже, двухкомнатная. Дорого, но со вкусом обставлена. Лира была тут со мной не более минуты, выпалила:
-   Отдохни, выспись. Есть видео – смотри. Холодильник полон снеди, бар – выпивки. Пользуйся, не стесняйся, считай, что это тебе плата за охрану хаты. Ну, сам разберёшься. Держи ключи. Я позвоню. Пока!

Лира улетела. А я почувствовал жуткую усталость. Сегодня не день, а сон какой-то. Кстати, о сне. Я давно не спал по-человечески, на вокзалах – какой сон?! Но сначала – пожрать! И – выпить! И вправду – чего стесняться, раз я здесь сторож. Я извлёк из холодильника ветчину, поджарил яичницу, открыл шпроты, сделал салат из помидоров-огурцов. Заглянул в бар – солидно! Коньяки, ликёры, вина. Всё не наше, конечно. Неужто нет водочки?! Есть! Правда, в экспортном варианте, ну да ладно, сойдёт.

Я хряпнул сразу сто пятьдесят, набросился на еду, ел как одержимый, чередуя с принятием водочки, но теперь по чуть-чуть – по полста, пока, наконец, не насытился и не добил бутылку, что произошло одновременно. Меня ещё хватило на то, чтобы заварить и выпить кофе – я сто лет не пил настоящий кофе! После чего еле добрёл до дивана и почти мгновенно заснул. Перед этим мелькнула мысль, что надо бы обдумать ситуацию, что во всём этом есть нечто, что настораживает. Но – успею! А сейчас – спать, спать, спать!..

Глава третья. Браво-браво!

Проснулся я в шесть утра. Проспал, стало быть, часов четырнадцать. И – в ванную! Какое же это блаженство! Жизнь – прекрасна! Я напевал очередной дурацкий шлягер, и – мылся, мылся, мылся. Встал под душ, чтобы смыть голову, а когда открыл глаза… матьмояродина! Этак и заикой можно стать – передо мною стояла красивая блондинка лет двадцати восьми, приятно полная, с усмешкой на лице. Я, естественно, онемел-обалдел-остолбенел и стремительно терял надежду на то, что я ещё не проснулся. Произнося каждое слово отдельно и вопросительно, она сказала:
- Незнакомый? молодой? человек? у меня? в ванне? О-ри-ги-нально! Вам поаплодировать?!

И тут мой дурак, раньше меня почуяв добычу, стал толчками набирать силу и подниматься всё выше и выше. Я, наконец-то, догадался присесть, после чего у меня прорезался голос:
- Простите… Лира…
- Ах, Лира! Вы знаете Лиру! Тогда всё в порядке! А я думала – вор! – и она… сняла блузку, продолжая говорить:
- Думаю, и мне не помешает принять ванну, а?! Я вижу, Вы не возражаете, молодой человек, - при этих словах с неё слетела юбка, трусиков под которой не оказалось. И вот она уже рядом со мной, и сразу – вопрос:
- С чего начинается настоящий секс, молодой человек?
- С того, что партнёры подмывают друг друга.
- Браво-браво!

И мы встали, и она подмыла мои интимные места, а я – её. Надо ли говорить, что я пребывал в крайнем возбуждении. Она намылила мочалку и подала её мне:
-    Потрите спинку, молодой человек, не откажите в любезности.

И повернулась своим роскошным задом, и наклонилась, уперев руки в край ванны. Я тёр ей спину, которой любовался, а дурак мой касался её ягодиц, пока она, наконец, не протянула руку у себя между ног и не направила его во влагалище. Несколько интенсивных толчков – смаковать сил не было – и я спустил. Я думал – она не успела, но когда она повернулась ко мне, я увидел, что взгляд её слегка пьян. Мы вновь подмыли друг друга.
-    Вылезаем! – скомандовала она.

Она подала мне полотенце, взяла ещё одно, и она стала обтирать меня, а я – её, с головы до ног. За это время дурачок мой опять встал.
-    Браво-браво! – подбодрила она меня. Я потянулся за халатом, но она меня остановила:
-    Зачем?! Дома тепло, молодой человек.

Я вышел за ней в зал.
- Садитесь в кресло, молодой человек. Шампанского? Кофе? Виски?
-   Вас! – ответил я, садясь в кресло. Она улыбнулась. Впрочем, улыбка не сходила с её лица, она лишь иногда, как сейчас, становилась более явной. Я широко раздвинул ноги, она опустилась между них на колени, и, держа ствол за основание то одной рукой, то другой, то обеими, стала ласкать головку языком и губами. Делала она это грамотно. Я мало встречал женщин, которые умели бы брать в рот. Потребность в этом есть почти у всех, но по-настоящему умеют – единицы. Она – из этих единиц. Достаточно возбудив меня, она стала глубоко всасывать и выталкивать мой член. Я тронул её за плечо, желая узнать – до конца? Она на мгновение подняла замутнённый взгляд, кивнула и продолжила. Я несколько раз куда-то проваливался, но она возвращала меня на поверхность, давая возможность вволю насладиться, а потом – чёрт знает, что она там делала, я лишился возможности соображать, оргазм был мощнейший, давно мне не было так хорошо. Моя дама немного подождала, пока я возвращался с небес на землю, потом осторожно, но тщательно вылизала мой расслабленный член. Потом поднялась, взяла со стола из пачки две сигареты, обе раскурила и вернулась ко мне. Угадала, я как раз хотел курить. Она села мне на колени, точнее – на ляжки. У неё был вид человека, безупречно выполнившего трудную работу, она была довольна результатом, т.е. моим видом – блаженно-благодарным.

Когда сигареты догорели, она с улыбкой спросила:
-    Поменяемся? Или перекусим?
-    Первое, - выбрал я.
-    Браво-браво!

Мы загасили окурки в пепельнице на столе, вернулись к креслу. Теперь она села, а я расположился у неё между ног. Ну что ж, мадам, сейчас вы убедитесь, что и я кое-что умею. Я стал губами ласкать её внутренние стороны бёдер, не спеша продвигаясь к промежностям. От промежностей – к большим половым губам, сверху вниз, сверху вниз, сужая круги. Уже тут она стала постанывать. Клитор набух, я перебрался ртом к нему, нежно лизнул – она вздрогнула, потом всосал его, отчего она испытала первый оргазм. На клиторе я задержался, чередуя сильные и слабые, быстрые и медленные движения языком, то всасывая клитор, то освобождая его. Оргазмы следовали один за другим, обжигая моё лицо горячими волнами. Затем я опустился ниже. Тут она весьма кстати сунула мне в руку носовой платок. Предусмотрительная, когда она взяла его?! Я тщательно промокнул совершенно залитое влагалище. И ей передышка, и мне. И продолжил. Теперь – сразу на малые губы, а там – во влагалище. Тут нужны сильные ласки. Я схватил её руками за бёдра, придавил её половые органы как можно ближе ко рту и бешено работал языком. Моя дама просто выла от удовольствия, бесконечно спуская. Я уже порядком подустал, когда она, наконец, отстранила меня. Я взглянул на неё – полусумасшедший вид полного удовлетворения. Взгляд её стал проясняться, она одарила меня взором, полным восхищения. «Браво!» - чуть слышно произнесла она. Я встал, уже и ноги затекли. И тут она увидела, что мой дурачок опять в полной боевой готовности. «О!» - только и воскликнула она. А чего удивляться, работа языком всегда меня возбуждает. Она поднялась с кресла, вынула из своей сумочки тюбик какого-то крема, обильно смазала моего работягу, что ему очень даже понравилось, тюбик вручила мне, а сама подошла к дивану, перегнулась через боковину, так что голова её упёрлась в ткань дивана, а руками раздвинула ягодицы. Ясно, и это нам знакомо. Я выдавил крем на палец и сунул ей в попку, смазал стенки. Блондинка тотчас начала стонать. Затем ввёл осторожно член. И начал движения. Умница, она и тут испытала оргазм, после чего пришёл и мой черёд, и я повалился ей на спину. Она не шевелилась, пока я не пришёл в себя и не встал. Тогда поднялась и она и с очаровательной улыбкой сказала:
-    В ванну пойдём по одному! Иначе мы сдохнем от голода друг на друге!

Пока моя дама была в ванной, я закурил и прилёг на диван. Люблю это состояние – когда доволен собой и доволен подругой. И знаешь, что впереди ещё ждёт настоящий секс.

Из ванной моя голая блондинка проследовала на кухню, бросив мне на ходу:
-   Отдохните, молодой человек. Я позову.

Я сходил ополоснулся под душем и вернулся на диван, на котором успел задремать, когда до меня донёсся голос с кухни:
-   Молодой человек, к столу!

Бульон из концентратов, спагетти, копчёная колбаса, сыр, мясные консервы, овощи – мы весело и споро уплетали всё подряд и пили креплёное вино. За трапезой я спросил её о муже.
- Этот растяпа?! Он забыл документы, олух царя небесного, и вернул меня за ними!
- Вы об этом жалеете?!
- Браво! – расхохоталась она. – Что было бы, если бы поехал он, а не я, или мы оба! То есть – ни хрена бы не было!

И я хохотал вместе с ней. Мне было непонятно, отчего мы до сих пор говорим друг другу «вы» и не выясняем имён друг друга. Но я не возражал, в этом есть что-то пикантное. Смеясь, она наклонялась ко мне, и её правая грудь задевала мою грудь, или руку, и я уже давно хотел впиться губами в этот соблазнительный сосок, а другую грудь – мять рукой, и целовать её, целовать взасос, всю, с головы до ног и обратно. Но я не спешил, предвкушая, всё это впереди. И она – не спешила. Мы выпили по чашке кофе, выкурили по сигарете, и я спросил её о Лире.

-   Лирка?! Лирка – молодчина! Фирмой ворочает, которую сама и создала. Деньги делает. Я в этом ничего не смыслю, но мужики её уважают, прирождённая капиталистка!

Меня, вообще-то, интересовало нечто другое, но тут она осеклась, стала серьёзной и сказала:
- А ведь мне к вечеру надо вернуться!
- Я к Вашим услугам, мадам!
- Мигом в постель!

Весь последующий секс проходил в спальне, куда до этого я лишь мельком заглядывал, на великолепной широченной софе «Ленин с нами». Сразу после еды секс не должен быть бурным и страстным, и вот мы долго ласкаем друг друга, целуемся, то жадно, то нежно, и наши руки всё время в движении, умелые, умные руки. Я подолгу сосу её соски, то один, то другой, одновременно свободной рукой «оккупируя» её лобок. Большим пальцем я массажирую ей клитор, остальные пальцы – то один, то два, то пучок – лезут в её влажную пещеру и пребывают там в постоянном движении, покой – не для секса, только движение! Какое разнообразие движений и ритмов! Иногда она пользуется смазкой – каким-то кремом.
Я давно уже понял, что она устроила нечто вроде состязания – кто кого. Её интересуют мои возможности, мои пределы. И она всякий раз восхищена, что я по-прежнему в форме. А мне нравится эта игра, я люблю удивлять, и – удивляю. Мы доводим друг друга до крайнего возбуждения, и – отдаёмся, и секс становится всё более страстным, всё более яростным.
Обедали мы в постели – ели пельмени, прямо из кастрюли. Потом курили – она сидела, прислонившись спиной к стене, я лежал, вытянув ноги на её ляжках. Видя, что у неё появляется желание, я сунул ступню ей между ног и полез большим пальцем ноги во влагалище. Это вызвало у неё сначала недоумение, и через миг после него – восторг! Она стала помогать мне – себе! – навалившись плотнее и схватив руками мою ногу. Двигать большим пальцем довольно неудобно, быстро устаёшь, но моя подруга оперативно спустила. И, счастливая, навалилась на меня:

- У меня такого не было! Это Вы придумали, молодой человек?!
- Да, - ответил я. – Но, думаю, и до меня такие умники были.
- Браво! – и – поцелуи, поцелуи, поцелуи. Она поняла, что в этом нашем поединке я не уступлю, и была этим довольна.
- А который час?! – встрепенулась вдруг она, когда мы отдыхали после очередного кайфа. Она выбежала в зал, там на стене висели часы.
- Боже! Четверть восьмого! Мы с ума сошли!

Я поднялся. Меня, признаться, шатало. Кажется, вышел перебор. Моя удивительная блондинка выскочила из ванной комнаты и принялась приводить себя в порядок и собираться.
- Вы можете здесь жить, молодой человек, пока мы не вернёмся.
- А когда вы вернётесь? – я накинул халат.
- Недели через две, может, три. Я позвоню перед этим.

Она была готова – причёсана, накрашена, одета.
-    Всё, исчезаю!
Я пошёл проводить её до двери. И тут, когда уже щёлкнул замок, она резко обернулась и так выразительно на меня посмотрела, что я восхитился – неужели?! Ну ты даёшь, блондинка! Придётся задействовать НЗ.

-  О! – простонала она. – Тобой не насытишься! (вот и перешли на «ты») – и задрала юбку, трусиков под которой, естественно, не оказалось. А когда я успешно справился с задачей, что потребовало от меня последних сил, она спросила:
- Знаешь, что я хочу тебе сказать?
- Браво? – улыбнулся я.
- Тысячу раз браво!..

Глава четвёртая. Я лезу в мышеловку.

После её ухода я наспех помылся, наспех поужинал и завалился спать.

Проспал я изрядно и проснулся лишь в полдень. Состояние моё оставляло желать лучшего. Таких эксцессов у меня давно не было, отвык. Да и последние недели подточили мои силы. Ничего, восстановлю! Только бы найти работу. Но Лира почему-то не звонила. А если она ничего не найдёт? Но теперь это было уже не столь важно, не найдёт она, найду сам. Главное, что прошло уныние, и заслуга в этом, конечно, блондинки. И Лиры, ведь если б не она… Но Лира не звонила. Я усиленно питался, и холодильные запасы зримо таяли. Включил видео – одна порнуха, скучно, тем более после блондинки. Из музыки была Патрисиа Каас и – о счастье! – «Queen»! Фрэдди, бедный Фрэдди был уже мёртв. Впрочем, бедный не он, бедные мы, он осиротил нас. А ведь шёл по восходящей. А ведь не успел истратить себя, хоть и говорил: «Если завтра я умру, мне наплевать. Я действительно всё успел сделать»… «СПИД самых лучших выбирает и дёргает по одному…». Мне без разницы, с кем и как он спал, также, как мне наплевать, с кем и как спал Оскар Уайльд, но они умели создавать вещи!

И я смотрел «Queen». И ел, не притрагиваясь к бару. И так прошёл день, два, три.

На четвёртый моё подвешенное, неопределённое состояние стало меня слишком тревожить. И моё alter ego, которое никогда меня не обманывало, дало команду – рой отсюда! И я уже был готов подчиниться, ибо в моём положении бомжа и безработного – чего мне желать большего?! Подкормился, отдохнул, согнал озабоченность… И тут позвонила Лира.

- Лера? У тебя всё в порядке?
- В полном. Но я тут устал, в неизвестности.
- Понимаю. Но – не сердись, не до тебя. Тут такое!
- С работой, как я понимаю, голяк?
- Ещё не знаю. Ты умеешь водить машину?
- Стиральную, если на колёсиках (а у самого сердечко стучит – я буду возить тебя?!).
- Я серьёзно, и вообще мне не до шуток.
- Извини. Да, умею, только наши, на иномарках не пробовал.
- А что – большая разница?
- На той, что водишь ты, руль справа, некоторое неудобство, ничего страшного, надо привыкнуть.
- Ну я же привыкла.
- Вот именно. И я привыкну. Я буду возить тебя?
- Ещё не знаю. А ты хотел бы – меня?
- Да! И не только возить!
- Пошляк!
- Сама ты! Я хотел сказать – и боготворить!
- Это ты можешь и сейчас, без руля.
- Согласен. Но ты не ответила – я буду возить тебя?
- Не знаю. А что?
- Нет, если не тебя – не согласен.
- Ну не знаю, Лера, может быть. Честно говоря, твоим трудоустройством я ещё не занималась, не до этого. Тебе нужны деньги?
- Заработанные – да. А что у тебя за проблемы? Может, я смогу помочь? Я хотел бы быть тебе полезным.
- Слушай… - долгое молчание.
- Лира?
- Да! Ты мне подал идею! Ты действительно можешь выручить меня, если… захочешь.
- Уже хочу! В чём дело?
- Выходи! Я еду к подъезду.

И три минуты спустя я уже внизу, и она – Лира! – уже у подъезда. Сажусь в салон. Но Лира никуда не едет. Сегодня она в велюровых джинсах (так ведь жарко наверно, а?) и в маячке на голое тело (соски слишком зримы, и хочется до них дотронуться). Лира какая-то странная, неуверенная, она то и дело краснеет, ещё ничего не сказав, и её пальцы гуляют по рулю тойёты. Она не знает, с чего начать, но знаю я:

- Лира, я рад тебя видеть. Не потому, что ты мне обещала найти работу, а – просто рад. Ты – красивая, умная женщина. Сексапильная, пардон в натуре. (А смотрю я не в глаза – в соски). Я могу тебе помочь?
- Можешь. Но… В общем, тут такое дело… Ни с кем бы не поделилась, а ты внушаешь доверие. Тем более, что и хамства за последние дни в тебе поубавилось.
- Ну, это объяснимо. Ем и сплю вволю. Я не настолько глуп, чтобы считать, что что-то даётся за так. Всё надо отрабатывать.
И тут – неподдельный гнев! (Поддельный, поддельный, болван!).
-    Дурак! Я к тебе как к другу, а ты! Ты мне ничего не должен! Это всё копейки, причём – неучтённые! Пошёл вон!

Обалдел. Но взял себя в руки.
- Ты психопатка, Лира. Если я тебя обидел – извини, я этого не хотел. В чём дело? Я хочу тебе помочь, и – абсолютно бескорыстно, правда.
- Верю. Прости, нервы. – Она почти улыбнулась. – Только дело настолько пикантное, что…
- Я слушаю.
- Видишь ли, я сама ещё в шоке.
- Вижу. Ну и?
- У меня работает одна женщина, отлично работает, у меня к ней никаких претензий. И вот буквально сегодня узнаю о ней новость. То есть, не о ней, о её дочери, о существовании которой я раньше и не знала.
- И что?
- Дочь несовершеннолетняя, и она… живёт половой жизнью.
- Только и всего?! Я перестану тебе верить! Это выбило тебя из колеи?! А кто сейчас дожидается совершеннолетия?!
- Ты не дослушал. Мать застукала её, для неё это был удар. Она потащила дочку к врачу.
- Разумно.
- Не перебивай! Этот врач направил к другому, тот – к третьему. Выяснилось – раннее созревание, и… бешенство матки! Ей нужен мужчина! Мать, дабы держать ситуацию под контролем, нашла ей мужчину, постоянного, и в течение года всё было нормально, но…
- Но что?
- Его забрали в армию! Совершенно неожиданно! И, понимаешь, всё было куплено, его не должны были забрать, но – забрали.
- Не беда, найдёт другого.
- Ты думаешь, это так просто?! Я об этом узнала совершенно случайно, извини, но – подслушала, нечаянно, конечно. И вызвала её на ковёр. Обещала помочь. А чем я могу помочь?! (глаза её вперились в меня, в них – мольба).
- Не знаю, - я уже понял, к чему она клонит.
- Нет, ты меня не понял. Я не предлагаю тебе стать её постоянным любовником. Но, может, ты снимешь кризис?
- Чего?!
- Кризис! У неё кризис! Она рвёт и мечет! Мужика надо! Мне говорить об этом противно, но я обещала матери. Она плачет, она в ноги мне упала. Только снять кризис, один раз, а?
- Ты с ума сошла! К несовершеннолетней?! Ты посадить меня хочешь?
- Она же не целка! Один раз, а?
- Нет!

Долгое молчание.
-  Извини. Я так и знала… Выйди, поеду искать. Не знаю только – где. На улице к мужикам приставать?! А вдруг больной какой, извращенец?! Ладно, всё, базар окончен.
Я не выхожу. И молчу.
- Спишь?!
- Лира, - всё, что я могу сказать.
- «Лира»! – передразнивает она меня. – «Ради тебя я готов на всё», «я могу», «я всё»! болтун, трепло, импотент! Выходи, мне некогда!
- Заткнись! Поехали!..

Глава пятая. Секс-пионерка.

Лира рванула машину. Мы ехали на предельно допустимой скорости. И довольно быстро оказались у места.

- Подожди, разведаю обстановку, - и пошла в одноэтажный особнячок. Скоро вернулась.
- Иди! Я подожду тебя.
Я уже был у калитки, когда услышал:
- Только снимешь кризис, недолго, ну, хоть минут десять.

У двери ждала женщина, прикрывая лицо платком:
- Скорее! – шепнула она, распахивая передо мною дверь.

Я шагнул за порог, и… на меня набросилась голая рыжая, конопатая девчонка. Она на секунду повисла на моей шее, безвкусно чмокнула меня в обе щёки, потом в губы - неумело и неприятно, схватила меня за руку и повлекла в зал, из зала, не останавливаясь, в спальную комнату. Ба! Во всю стену – зеркало! Зеркальная стена. И – широченная софа. Она, эта малолетняя сучка, буквально валит меня на эту софу. Конечно, я мог бы противостоять ей – щупленькая 13-14-летняя соплячка, но я растерян, нерешителен и всё больше жалею, что согласился на эту аферу. Она явно ненормальная, движения резкие, грубые, поспешные. Глаза какие-то дикие – наркоты накушалась?! Она не может возбуждать, она отталкивает. И дурачок мой, как всегда, понимает это раньше меня. Она раздевает меня, да так ретиво, что рвёт пуговицу на моей рубашке. Чтобы поскорее смыться отсюда, я помогаю ей. А на душе – тревога. Зря, зря, зря я впутался в эту грязную историю. Я обнажён, но дурачок мой бунтует, он сжался и не хочет иметь дела с этой потаскушкой пионерского возраста. И я не хочу. Я испытываю к ней отвращение. Какой тут секс! Но мою «подругу» моя фригидность нисколько не задевает. Она вдруг отрывается от меня и… связывает себе ноги лифчиком. Потом откуда ни возьмись появились трусики, и она просит меня:
- Свяжи мне руки! Сзади, за спиной! Ну, дядь, чё те трудно, хули ты ломаешься!

Боже, как она безобразна! Неразвитая, почти мальчишеская грудь, реденькие светлые волосики вкруг лобка, панковая причёска (т.е. никакой причёски), этот вульгарный похабный язык, пацанка, дурно воспитанный ребёнок и… я!.. Руки я ей всё же неохотно и несерьёзно связываю, тотчас она отдаёт команду «Ложись!» и устраивается у меня между ног, хватая грубо и больно мой член своим широким жадным ртом. Дурачку это не нравится, очень не нравится. Я терплю пару минут, больше не могу, вскакиваю, швырнув девчонку на софу, торопливо одеваюсь и бегу вот отсюда. Вылетаю из дома и наталкиваюсь на ту женщину, что встречала меня у двери. Она опять закрывает лицо платком и суёт мне конверт, который я отбрасываю резким движением, и бегу прочь. Вот и тойёта. Я вваливаюсь в салон, но… Лиры в машине нет! Вот те на! Куда ж она запропастилась?! Скорее рвать отсюда! И тут же из темноты появляется Лира:

- Уже? Всё в порядке?
- Не знаю! Мне наплевать! Где ты была?!
- Писать ходила, под кустики. Можно?

Я потерял дар речи. Она завела машину, и мы двинулись обратно. Сейчас для меня это было самым главным – подальше от этого места. Она ни о чём не спрашивала, но я, несколько успокоившись, сам завёл разговор:

- Я сам себе противен. Ты видела эту?!
- Нет, а что?
- Тварь, натуральная тварь. Развращённый зверёныш…

Лира молчала, уверенно ведя машину по тёмной пустой пригородной дороге.
- Её мамаша совала мне какой-то конверт, вероятно, с деньгами.
- Ты не взял?
- Нет!
- Дурак! Прости, вырвалось. Но ведь глупо отказываться от денег, которые ты заработал.
- Во-первых, не уверен, что я их заработал, а во-вторых, я что – мужчина-проститутка?!

Лира усмехнулась:
- А что, по-твоему, проститутки – не люди? Одна из древнейших профессий. Работа, которая ничуть не легче любой другой работы. Ты – ханжа?
- Нет, не ханжа. Но я же не об этом!
- В любом случае – я тебе благодарна, ты меня выручил.
- Да не выручил – убежал!
- Я просила тебя побыть там десять минут, ты пробыл пятнадцать. Всё, дискуссия на эту тему закончена. Но деньги надо было взять – ничего не делается бесплатно, за всё приходится платить.
- Сегодня ты мне не нравишься, - зло отзываюсь я. – Тебе, впрочем, на это наплевать.
- Нет, не наплевать. Но ты ещё глупенький и многого не понимаешь.
- Да? Останови, я хочу пройтись!
- Ну не сердись, извини. Хочешь выпить?
- Хочу.
- Возьми сумку с заднего сиденья, там и выпить, и закусить.

Я беру сумку, извлекаю из неё бутылку водки, рюмку, бутерброды с ветчиной. Лира тормозит и останавливается у обочины – российские дороги не располагают к приёму алкоголя и других напитков на ходу. Не зря же иностранцы отказываются платить у нас дорожный налог, говоря, что в России нет дорог – есть направления…

Пью. Закусываю. Опять пью. И опять закусываю. Потом только пью. И курю.

- Как в говне вымарался, - делюсь я впечатлениями.
- Очень поэтично, - отвечает Лира и трогает машину.
Мы почти уже подъехали к дому её подруги, когда она сказала:
- А что, собственно, тебя не устраивает? Разве ты не мог бы время от времени посещать эту… девочку?
- Нет! – рычу я.
- Ну нет так нет, - сразу соглашается Лира. – На нет, говорят, и суда нет. А может, и есть. Пока! Я позвоню…

Лира уезжает, а я иду «к себе». Настроение мерзопакостное, и даже не столько от посещения этой рыжей сучки, сколько от непонимания Лирой того, на что она меня толкнула…

Глава шестая. Ателье.

Пора подумать. Это первое, что приходит мне на ум, когда я просыпаюсь. Довольно странное у меня положение, как нынче модно говорить – нестандартное. Ощущение ошибки. Мне не следовало вчера соглашаться на эту пакость. Лира… Кто она? Она слишком большое значение заимела в моей жизни. И она это понимает. И я понимаю. Так чего ж медлю?! Я, что называется, простолюдин. Впрочем, ничего дурного в этом не нахожу. Каждому – своё. А Лира… Дело даже не в том, что она из каких-то там заоблачных высот, а в том, что я, идиот, в неё влюбился, она этим пользуется, понятно, но что-то здесь не так. Во мне есть жертвенность, но не ради… чего?! Вот тут-то я и бессилен. Я не знаю, ради чего. Я только знаю, что здесь не чисто, и я ввязался в игру, правил которой не знаю. И, может, в этой игре нет правил?! Тогда – не для меня. Я люблю честную игру, даже если проигрываю, во всяком случае, наверняка знаешь, какой у тебя на данный момент рейтинг у Фортуны. Так что меня удерживает?! Встать и уйти. Уйти… Куда, куда ты, дружок, собрался?! Куда ты пойдёшь, господин бомж? Ты пожил десяток дней, как белый человек, на всём готовом, и тебе это понравилось, и тебе это нравится. Ты уже привык закусывать рюмку водки ломтиком лимона, вываленном в сахарном песке, и курить «Winston». Вот это тебя и удерживает. К хорошему привыкаешь быстро, отвыкаешь долго и болезненно. Правильно сказал Василий Шукшин: «Никогда хорошо не жили – нехрен и начинать». А ты начал. И никуда ты отсюда не уйдёшь, во всяком случае, по своей воле. Кстати, о воле. Что-то с ней последнее время происходит, ты не находишь? Сытость, комфорт, праздность оказывают на неё не лучшее влияние, а? Тебя подмывает рявкнуть «Заткнись!»? Не надо, это в твоих же интересах. Ведь если я действительно заткнусь, получится картина Репина «Приплыли», которой он, правда, не писал, и воля твоя сойдёт на нет и будет называться безволием…

Я выдержал этот выпад того, второго, который сидит во мне (думаю, где-то в печёнках) и считает своим долгом время от времени трепать мне нервы. Потому что, во-первых, он вообще-то не глуп, хоть и язва симбирская, а во-вторых, мне хотелось задать ему один вопросик. И я его задал.
Ладно, допустим, ты прав. Но… ведь за всё надо платить?
Конечно, а ты как думал!
И что же делать?
Улепётывай!
Но Лира обещала мне работу!
Враки! Тут же явная туфта! Ты ей нужен для другого! Рви когти!
Для чего, для чего я ей нужен?! Надо с ней хотя бы объясниться!
Не надо! Она тебя опять охмурит. Накропай записку и – драпай!
Но я ей задолжал…
Разбогатеешь – отдашь!
Но…
Звонок! Конечно же, Лира!

- Как настроение?
- Дрянь. Есть новости?
- Есть. Я забрала деньги, ну, у той мамаши.
- Зачем?! Я не просил!
- Затем, что ты их заработал. И – должна же быть тебе хоть какая-то компенсация за то, что у тебя настроение – дрянь!
- Я их не возьму, оставь их себе. Скажем, за постой.
- Но ты не у меня в квартире.
- А еда? Холодильник то и дело пополняется, причём почему-то всегда в моё отсутствие, кто-то прибирает в квартире, стирает мои вещи.
- Да, это делает одна из сотрудниц моей фирмы, по моей просьбе. У неё очень ревнивый муж, поэтому она заходит, когда тебя нет. А что касается Аллы, то мы с ней свои люди, сочтёмся. И ты забыл, что ты там – сторож, а это тоже работа, которая оплачивается. Так что ни мне, ни Алле ты ничего не должен. (Вот я и узнал имя прекрасной незнакомки)
- И всё-таки я их не возьму.
- Глупо, но другого я и не ждала. Но выход есть. Минут через пятнадцать жду тебя внизу, поговорим, прокатимся. О.К.?
- All right.

Я засобирался. И меньше всего в этот момент мне хотелось, чтобы «тот, который во мне сидит», вновь заговорил. Но он, конечно, заговорил, разве удержится.

Поскакал, как козлик молодой!
Заткнись!
Не заткнусь! А говорил – «надо объясниться»! Что ж не объяснился? Даже не заикнулся! Поманила – и побежал собачонкой за хозяйкой. И денежки возьмёшь!
Не возьму!
А вот увидишь – всучит.
Не твоё дело!
А чьё, дурак! Совсем ополоумел?!
Слушай, ну помолчи, я хочу её видеть, мне некогда, потом поговорим!
Потом будет поздно.
Лучше поздно, чем никогда!
Желаю тебе и впредь не терять чувства юмора. А моё дело – предупредить.
Предупредил?
Да.
Ну и умолкни.
Да пожалуйста!..

Лира тронула машину сразу, как только я захлопнул за собой дверцу.
- Куда едем?
- В ателье.
- Какое ателье? Зачем?
- Закажем тебе одежду. Ну, чем не выход? – она одарила меня восхитительной улыбкой. – Деньги у меня, ты к ним не прикасался, а люди, которые шьют одежду, ко вчерашней истории никакого отношения не имеют. Так?

Она умеет посадить в лужу. Он неё всегда исходит неожиданность.
- Не знаю, - с опозданием отзываюсь я. – Это и есть «отмывание денег»?

Лира рассмеялась:
- Думаю, это неточно. Тем более, что так говорят применительно к преступному миру, а мы с тобой к нему никакого отношения не имеем. («Ой ли?!» - брякнул внутри меня альтер). – Ну что, договорились?
- Едем же, - вяло, без сопротивления сдаюсь я.
- Ну не будь таким кислым! Всё устроится… О чём ты думаешь?
- О тебе, о себе, о жизни.
- И что же ты думаешь обо мне? И, кстати, давно хотела тебя спросить. Ты часто на меня злишься. Как ты меня называешь, когда зол на меня? Если не секрет, конечно.
- Не секрет – «Лирка-пипирка».
Она рассмеялась.
- Не учтиво с твоей стороны, да и примитивно, но… Но мне нравится! – по-моему, она искренна, если она вообще бывает искренна.
- Ну и что же ты думаешь «о тебе, о себе, о жизни»?
- В том-то и дело, что и не знаю, что думать. Сон какой-то. Кто ты? Чего добиваешься? Ты удивительна.
- Комплимент.
- Нет. Ворвалась в мою жизнь, спутала карты.
- Ко времени нашей встречи твой карточный домик был уже развален, и не мной. Я же помогу тебе собрать карты, правильно их стасовать и вытянуть три счастливых.
- Это которые «тройка, семёрка, туз»? Хочешь стихи по этому поводу?
- Хочу! Мне давно не читали стихов.

- Розданы карты. Пусть
Будет что будет с нами:
Тройка, семёрка, туз –
Тройка, семёрка, дама.
Или мне лгут глаза,
Или игрок я бездарный –
Дама вместо туза!
Дама! Все дамы коварны.
Словно змеиный укус,
Крик ужасающий - мама!
Определённо туз
Должен был выпасть – не дама!
Совести тяжкий груз,
Жизни вечная драма.
Тройка, семёрка, туз?
Тройка, семёрка, дама!
Я своей карты дождусь.
Но выпадает упрямо
Тройка, семёрка, туз?!
Нет! – тройка, семёрка, дама!
И когда только шаг
Остался последний самый,
Вскрываешь, не дыша:
Тройка…семёрка…и…
Дама!..

- Хорошие стихи. И концовка – в данном случае – хорошая. Потому что дама тебе уже выпала, и она – лучше туза!
- Поживём – увидим.
- Приехали! С тебя только снимут мерки, а заказывать буду я.

В ателье Лиру знали и встретили нас с распростёртыми объятьями. Ателье высшего класса, персонал безукоризненно вежлив. Меня пригласили за ширму, где мужчина средних лет долго и тщательно обмерял меня, причём снял мерку даже с головы (!), а его юная помощница в розовой униформе записывала мои данные в блокнот. Когда мы, наконец, вышли из-за ширмы, Лира, беседовавшая за столиком не то с директрисой, не то с владелицей ателье, поднялась вместе с последней и удалилась куда-то с портным. Меня же пригласили за столик, принесли кофе, сигареты и несколько журналов «Playboy» и  «Penthouse».

Лиры не было довольно долго, во всяком случае, я успел не только выпить две чашки кофе, но и тщательно просмотреть все журналы. Бабы что надо. Но наши лучше.

- Поехали? – приветливо улыбаясь, спросила Лира. Я кивнул и пошёл за ней. В машине я спросил:
- Когда на примерку?
- Ты что, какая примерка?! Это же фирма! Через два дня они привезут готовую продукцию прямо на дом.
- Жаль.
- ?!
- Я думал, ты меня свозишь и на примерку. А так… Ты опять пропадёшь неизвестно на сколько, а я буду подыхать от скуки в этой опостылевшей чужой квартире.
- У тебя депрессия, тебе нужно развеяться. Разве у тебя нет друзей?
- Есть, почему же. Точнее, были, на какой-то срок, надеюсь. В принципе, я мог бы недельку пожить у одного, недельку у другого, а не мотаться по вокзалам, а там, глядишь, что-нибудь и прояснилось бы.
- Гордость не позволяет?
- Не в этом дело. У каждого свои проблемы, сейчас у всех проблемы, а я не люблю быть в тягость. Ни к кому не ходил, никому не звонил. И не буду. Пока, во всяком случае.
- Ну, познакомься с девушкой, пригласи её в кино, в ресторан, к себе.
- Нет. Сейчас бал правит неопределённость, и голова моя забита не тем, чем надо для того, чтобы знакомиться с девушками. Впрочем… я уже познакомился с девушкой, более того, успел в неё влюбиться. Лира, пойдём в кино!

Лира притормозила, свернула в какой-то тихий дворик, остановила машину. Долго и грустно смотрела мне в глаза.
- Красивые у тебя глаза, выразительные. Бесконечно печальные, умные, раненные…Но я же не имела в виду себя! Я же просила тебя!
Лира отвернулась. Помолчали, потом я сказал:
- Не драматизируй. Сказала бы просто нет, и всё. Поехали, ты наверняка спешишь.
Она обернулась, чуть улыбнулась.
- Знаешь, в кино сейчас одни американские боевики, в видео – то же самое плюс порнуха. Давай лучше пойдём в ресторан! (Вот и пойми эту бабу, чёрт бы её побрал!) Ты давно был в ресторане?
- Пожалуй, ещё в застой.
- Ну, вот видишь, - сказала Лира и тронула тойёту.
Я вспомнил о скудости своих сбережений – хватит ли их на ресторан, какие там нынче цены? Но Лира, похоже, читает мысли.
- От тех денег осталось, вот их мы и прокутим. Я заеду за тобой около восьми.
- А тебя не смущает, что я ниже тебя ростом?
- Нет, а что?
- Просто вспомнил. Когда я учился в девятом классе, одна девочка отказалась ходить со мной – тогда это так называлось.
- Да-да, у нас тоже так говорили!
- Так вот, она отказалась со мной ходить, потому что я был ниже её ростом. В остальном я её устраивал.

Лира рассмеялась:
- Да, правила тогда были строгие, не то, что нынче. И ты сильно переживал?
- Ещё бы! Она предложила мне встречаться у неё, втайне ото всех, но я, оскорблённый, отказался.
- И правильно сделал, молодчина! Ишь, королева какая! Кстати, чуть не забыла – возьми на заднем сиденье пакет, это тебе, чтобы не скучать до вечера.
- Что там?
- Видеокассета, «Queen». Попросила записать для тебя, ты ведь любишь «Королеву».
- Очень мило с твоей стороны, но прошу тебя, не переводи на русский названия английских групп, можешь попасть впросак. «Queen» он и есть «Queen».
- То есть?
- У слова queen полтора десятка значений, и одно из них – мужчина-проститутка.

Лира на секунду как будто потеряла управление, и мы чуть было не «поцеловались» со встречным жигулёнком – я успел ухватить руль и выправить машину. Лира виновато и благодарно посмотрела на меня.
- Устала, всё время за рулём. Придётся-таки мне взять тебя водителем…

Глава седьмая. В ресторане.

Вообще-то я не люблю ходить в рестораны, я там неуютно себя чувствую. Но с Лирой, понятно, пошёл бы и на Голгофу. Оказалось, Лира предварительно по телефону сделала заказ, избавив от этого бремени меня, чему я, конечно же, был рад. Поэтому ждать нам не пришлось. Мне принесли водки, ей – минеральной воды.

- Ты совсем не пьёшь?
- Я же за рулём.
- Можно было пройтись пешком.
- Отвыкла. А ты пей, только, пожалуйста, без тостов.
- И не собирался. – Я опрокинул первую и тотчас услышал слова, которые сам собирался сказать Лире. Опередила:
- Расскажи о себе. Пожалуйста.
- Что именно?
- Как случилось, что ты оказался без жилья и работы?
- Нахамил начальнику. Он сам себе назначил зарплату, которая больше зарплаты всего нашего отдела из двадцати человек. При этом сам он никто в профессиональном плане, ноль без палочки.
- Да, чтобы руководитель не частного предприятия, но госучреждения сам себе назначал зарплату – до этого могли додуматься только в России.
- Когда в отделе об этом узнали, все возмутились. Я предложил объявить ультиматум, мол, раз он получает зарплату как весь отдел, то пусть один и работает. Все поддержали. Явился начальник, я ему всё это выложил, а он – недовольные могут писать заявления, подпишу без заминки. Я и написал, будучи уверенным, что остальные поступят так же.
- Но никто не написал?
- Ни один! Для меня это было потрясением. Но обратно ходу уже на было.
- Да, за рабочие места сейчас держатся.
- Куда бы он делся, если бы заявления об уходе написали все?! Хотя бы половину своей сумасшедшей и не заработанной им зарплаты отдал бы нам, тем, кто приносит прибыль.
- Ты рассуждаешь, как человек свободный, а наши люди генетически несвободны, во всяком случае – подавляющая часть.
- Вот именно – холуи. Противно. Только за глаза и смелые.
- Какой ты всё-таки наивный. Романтик! Неужели могло быть по-другому?!
- Тогда думал – могло. А меня как ведром ледяной воды окатили. Подставили. На следующий день пришёл за расчётом, начальник меня к себе пригласил и… предложил увеличить мою зарплату вдвое. Я ему нужен был, заменить меня было не просто, это он понимал. С ним можно было поторговаться, пожалуй, он пошёл бы и на тройное увеличение. И я уже готов был согласиться, действительно, что мне до остальных, времена такие – каждый сам за себя.
- И что же помешало?
- Лыбился он как менструация.
- Что-о-о?!!
- Извини, это армейское. Капитан у нас был, вечно пьяный, так вот он любил так говаривать: «Ты что лыбишься, как менструация?». При этом не имело значения, действительно ли ты улыбаешься, или расплакаться готов. Бессмыслица, конечно, но там вообще смысл хоть какой-то найти – очень постараться надо… А начальник – лыбился, слишком уж прямолинейно давая мне понять, что выделяет меня из общей холопьей массы и приближает меня к себе, за что я ему если уж не сапоги, то руки-то точно должен целовать. Я бы согласился, если бы он предложил это по-другому.
- Не мог он по-другому, у него та же психология холопа, но холопа, наделённого властью.
- И я выдал ему длинное, витиеватое, в полстраницы предложение, состоящее исключительно из матерных слов и выражений. Видела бы ты, в какую гримасу превратилась эта его менструальная улыбка! Дрожащими руками за телефон ухватился, запинаясь, распорядился, и мне в два счёта трудовую выдали без всяких там «бегунков» и расчёт, а говорили, как пришёл, денег нет… Потом жалел, клял себя. Так вот я стал безработным. Поначалу настроение у меня было боевое, без работы, думал, не останусь, меня раньше приглашали в родственные учреждения, и в головное управление переманивали. Но, оказалось, начальничек мой везде успел соответствующую работу провести – кругом отказ!
- И опять же ничего удивительного – нет хуже мести холопа. Раздавить человека, растоптать, до конца, чтоб другим неповадно было.
- Потом уж был согласен на любую работу, но – ничего.
- Ты ешь и пей, замучила я тебя своими расспросами.
- А тебе правда интересно?
- Очень!

Я выпил и стал закусывать. Лира сделала глоток минеральной воды и смотрела, как я ем. Сон какой-то. Ещё совсем недавно казалось, что всё кончено, в голову уже полезли суицидные мысли, и вот сижу в ресторане с красивой женщиной, которой интересно меня слушать, изволю попивать элитные сорта водки и кушать дорогие блюда. Может, сплю и вот-вот проснусь? Не хотелось бы!

Я выпил ещё рюмку, закурил. И уже хотел было спросить Лиру о ней – я ведь ничегошеньки о ней не знаю! – но она опять опередила.

- Дальше!
- Что дальше?
- Расскажи, как ты остался без крыши над головой. Пожалуйста!
- Своего жилья у меня здесь и не было. Жил в общежитии, пока Юльку не встретил. Юлька с матерью в двухкомнатной квартире жила. Переехал к ней. Не сразу, конечно. Из общежития не выписывался. А про брак мы с Юлькой как-то не думали, и так хорошо было. Когда с Юлькой проблемы начались, я пошёл в общагу, обманом у меня выпросили паспорт, а когда вернули – я был уже выписан, начальничек мой и об этом позаботился.
- А эта твоя Юлька и выперла тебя на улицу, как ты без работы остался.
- Ну зачем ты так! Юлька – хорошая девчонка, её ли вина, что я не в состоянии обеспечить её! Когда между нами уже всё было кончено, она предложила мне… жениться на ней! Фиктивно, потом, говорит, разведёмся, но зато у тебя прописка будет, без прописки ты нигде не устроишься. Она рисковала, ведь я мог претендовать на её жилплощадь. Оцени!
- Лерка-Лерка, я знаю тебя только несколько дней, но стопроцентно уверена, что ни на что бы ты не претендовал. Ведь так?
- Так.
- А сколько знала тебя она? Сколько вы прожили?
- Два года.
- Вот видишь. Она знала, что ничем не рискует. Но она начинает мне нравиться. И что же между вами произошло?
- Трудно объяснить. Это было страшное время. Ты не представляешь себе, что это такое, когда каждый день ходишь по объявлениям, обиваешь пороги, заполняешь анкеты, и всё безрезультатно, и с каждым днём веришь в себя всё меньше, а вечером приходишь к двум женщинам, которые тебя кормят, на шее которых ты висишь иждивенцем. Кусок в горло не лезет. Знаешь, я могу быть весёлым, остроумным, я умел каждый наш день с Юлькой превращать в праздник. А тут… Я изменился, стал скучным, неинтересным. Выяснилось, что нас, в сущности, кроме секса ничего не связывало. Мы просто классно, упоительно трахались. А в том моём состоянии мне было не до этого… Юлька стала задерживаться на работе. Начался период каких-то нескончаемых дат, юбилеев, дней рождений, праздников. Она возвращалась под хмельком, весёлая, и требовала от меня любовных утех, что я теперь делал неохотно. Поначалу она и меня звала на эти попойки, но я отказывался, настроение не то, с таким настроением только компанию портить.
- И ей не следовало никуда ходить, нашла время веселиться. Она должна была быть возле тебя, должна была помочь тебе пережить трудное время, поддержать тебя, попытаться понять.
- Да ладно тебе! Юлька – молодая, жизнерадостная девушка. Чего ради она должна торчать в четырёх стенах с сухарём, из которого слова не вытянешь! Сам виноват… Слушай, может, прервём мою исповедь и потанцуем! А то так и уйдём из ресторана, не потанцевав – непорядок!
- Потанцуем. Но рассказывать ты можешь и танцуя!

И мы идём танцевать. От близости Лиры я чуть не теряю сознания, моего дурака распирает от гордости, того и гляди зипер порвёт. Уймись, болван, ложная тревога!

- Ле-ра, Ле-ра, - говорит Лира по слогам. – Полегче!

Я ослабил свой натиск. И вправду, совсем голову потерял, куда, к чёрту, сжал в кольцо. И дурак мой, наконец, свою ошибку понимает, но до конца угомониться всё же не желает.

- Рассказывай! – шепчет Лира. Рассказывать?! Что рассказывать?! Я всё забыл, я и музыки-то не слышу, Лира – слышит, и ведёт меня. А я – дышу ею.
- Очнись! – смеясь, шепчет Лира. Я понемногу прихожу в себя.

- Ну вот, я и говорю. Стал её с работы один старпер на машине подвозить. За ней и раньше ухаживали, и с работы, бывало, подвозили, я не ревновал. Знал, у неё причин изменять мне нет – от меня она получала всё и в любых количествах. И потом – она трусиха. До меня у неё был довольно убогий сексуальный опыт. Женщина в ней проснулась только со мной. Она не уставала удивляться тому, что можно делать в постели и за её пределами. Стыдилась того, что ей это нравится. И спрашивала меня с опаской: «Я развратная, да?! Я порочная?!». «Нет, - отвечал я ей, смеясь, - ты нормальная, абсолютно нормальная!». Она была убеждена, что это можно делать только со мной, не верила, что у других может быть что-то похожее… А тут стал её подвозить один и тот же, каждый день. В рестораны стал её приглашать. Однажды она что-то замешкалась, так он не постеснялся, поднялся, козёл лысый, позвонил, я дверь открываю: «Юленьку, извините, можно?». Юлька бежит, взгляд на меня не поднимает. Его представила коллегой по работе, меня – своим мужем. Ушли… Когда вернулась, тут же мне выпалила – у меня с ним ничего не было! Это правда, Юлька врать не умеет. А потом, в постели, в моих объятиях, шёпотом, она передала мне предложение этого старикана, к нам обоим предложение. Чтобы, значит, Юлька спала с ним три-четыре раза в месяц, запросы, мол, у него скромные, а я, стало быть, чтобы отнёсся к этому с пониманием, я ведь не зарабатываю, а платить он будет щедро, хватит и Юльке, и мне. Нужно, значит, моё принципиальное согласие.
- И что ты ей ответил?
- Ничего не ответил. Я ударил её. Один раз. И вообще единственный. Потом несколько дней не разговаривали. Помирились. А ещё через несколько дней это случилось, она сама мне сказала. И я ушёл. А она замуж вышла. Но не за этого старпера, за предпринимателя какого-то, я его не видел…

Лира остановилась.
- Ты что?
- Что-что, - смеётся Лира, - музыка давно кончилась, на нас все смотрят! Идём!

Ах, с каким сожалением я выпускаю её из своих объятий! Мы возвращаемся за столик и тут, когда я, наконец, надеюсь хоть что-то разузнать о Лире, произошёл инцидент, который заставил меня по иному взглянуть на всё происходящее со мной в последнее время.

За соседним столиком разгулялись четверо молодых людей из нового поколения, которое выбирает рэкет. Это были, конечно же, мелкие сошки, явно не успевшие привыкнуть к большим деньгам, от которых они шалели. Она уже давно посматривали в нашу сторону, то и дело разражаясь похабным смехом. Поэтому я не удивился, когда один из парней подошёл к нам и довольно развязно спросил у меня разрешения пригласить на танец Лиру. Лира поморщилась, и я отказал парню. Он постоял у нашего столика, поухмылялся и вернулся к своей компании. Но тотчас подошёл второй – и всё повторилось. За ним третий. Они все ржали, эта игра явно доставляла им удовольствие. А во мне всё больше закипала злость – сила на их стороне. Третьему я сказал:

- Передай последнему – пусть не утруждает себя.
- Успокойся, - Лира положила мне на руку свою ладонь. Тотчас явился четвёртый.
- Ты, лох, что ты там вякнул насчёт меня? Рули на выход, базар есть.

Ну вот, сейчас мне будут бить морду, и не только её. Я встал, но тут же возле меня оказался здоровенный качок.

- Я за него, - сказал он, и, опустив на моё плечо свою огромную лапу, заставил меня сесть. Я ничего не понимал. Лира же была спокойна. Парень из компании не ожидал, как и я, такого поворота, оглянулся на своих.
- Ссышь? – заулыбался качок.
- Кто?! Я?! – дёрнулся парень. И они направились к выходу. Следом за ними те трое. Тогда вскочил и я.
- Сядь! – Лира ухватила меня за руку.
- Их же четверо на одного! И впрягся он за меня!
- Сядь, я тебе всё объясню!

Я сел.
- Ну?
- Что «ну»! Ну и глуп же ты бываешь по временам. Это мой человек, у него работа такая – охранять мой досуг. Понял?

Я растерялся и ответил не сразу.
- Пусть так. Но они же вчетвером, они же его отделают.

Лира рассмеялась:
- Во-первых, он за это получает деньги, и немалые, а во-вторых, за него не переживай – в Афгане за его голову была назначена награда в сто тысяч долларов, так что эти сопляки до конца своих дней будут старательно избегать повторной встречи с ним.

Вечер был испорчен.

Спустя некоторое время один из компании вернулся, он был крайне бледен и явно не в себе. Подошёл к столику, за которым сидела вся компания, подозвал официантку, расплатился, руки его при этом дрожали и не слушались. Затем подошёл к нам.

- Неудачно получилось, извините, - еле слышно заговорил он, переминаясь с ноги на ногу, но Лира его прервала. У меня похолодело внутри от металла её голоса.
- Что ты там жуёшь, мразь! Говори чётче!
- Мы просим прощения, мы очень сожалеем…
- Пшёл вон, хам!

Парень поплёлся к выходу. Что-то мне подсказывало, что главные неприятности у него ещё впереди…

Я загрустил. Вот так вот, сидишь себе с красивой женщиной в ресторане, а за тобой, оказывается, наблюдают, тебя охраняют, т.е. охраняют не тебя – её, но и тебе от этих «благ» перепадает… Куда ты меня втянула, Лира? Кто ты? Лира читает мои мысли, ей тоже неприятно, что всё так обернулось, лучше бы я не знал, сколь велика пропасть между нами…

Глава восьмая. В мышеловке.

Через день привезли из ателье заказ. Что повергло меня в отчаянье. Полный гардероб на любой сезон, для любой погоды! Несколько пальто, куртки, плащи, дюжина костюмов, шапки, шляпы, кепки, самая разнообразная обувь, всё комплектами, всё в тон, галстуки, носки, шарфы, трусы, майки, батники, толстовки, джинсы… Я был в шоке. Следом явилась Лира.

- Ну как! Фирма!
- Лира, я же не болван! Это же стоит уйму денег! Это же целое состояние! Что всё это значит, объясни мне! Чего ты хочешь от меня!
- Хорошо. Я хочу, чтобы ты работал на меня.
- А разве я отказывался?! И я этого хочу!
- Отказывался.
- ?!
- Я устала нянчиться с тобой. Иногда ты кажешься мне ребёнком. Ты хотел правды, ясности – получай! А то своим умишком вряд ли дойдёшь. – Она говорила это зло, отрывисто, так, как тогда с парнем в ресторане. – Итак. Я возглавляю фирму по оказанию богатым женщинам интимных услуг.

Я вздрогнул. Лира испытующе смотрела на меня, пока до меня доходило сказанное ею.
- Но ты говорила о посреднической фирме, - довольно беспомощно сказал я.
- А разве это не посредничество?! Я тебя не обманывала! – я уже понял, что сморозил глупость, а Лира смотрела и улыбалась – с превосходством.

Буквально за мгновение я понял, что не был удивлён, всё это время я обманывал себя и вздрогнул не от неожиданности, а оттого, что мои смутные догадки, увы, оказались верными. Я просто не хотел терять Лиру.
 
-    Ну что – будешь работать?
-    Нет, - я вспомнил ту гадкую рыжую «пионерку».
-    Успокойся. И сядь. Давай поговорим спокойно.

Я закурил и сел на диван. Лира опустилась в кресло. Сейчас уговаривать станет. Сменит гнев на милость. Знает, что «кнут» и «пряник» неплохо рифмуются.

-    Почему ты отказываешься?
-    Я не проститутка.
-    А что ты имеешь против проституток?
-    Ничего не имею, но я – не проститутка.
-    Таких заявок, как с той рыжей, не будет, я тебе обещаю.
-    Лира, я хочу работать, а не…
-    А разве это не работа?! И не ты ли натолкнул меня на эту мысль? Вспомни-ка, что ты мне крикнул,    когда впервые увидел меня? Лобкотёр! А когда я предложила тебе подумать о том, что ты действительно умеешь делать – разве ты думал не об этом?!
-    С чего ты взяла?! – я задыхался от возмущения.
-    С того, что только  э т о  ты и умеешь!
-    Тебе-то откуда знать?!
-    А про Аллу ты забыл? Ты думал – ни с того, ни с сего приходит незнакомая красотка и тут же лезет к тебе в ванну?!

Я почувствовал, как моё лицо загорелось.
-    За что ты мне нравишься – краснеть не разучился. Так вот, Алла – одна из лучших и самых дорогих валютных проституток, и я её наняла, за валюту, разумеется. Не волнуйся – она дала тебе высочайшую оценку, за что я прониклась к тебе уважением. Не скрою, я была удивлена, потому как суперменом тебя никак не назовёшь.

Я с трудом переваривал сказанное Лирой. Она это заметила.
-   Хочешь выпить? – она подошла к бару, вынула что-то зарубежное, налила и подала мне. Я одним махом опрокинул и вкуса не понял.
-    Ну чего ты упрямишься. Я ни с кем не возилась столько, сколько с тобой. Я никому не позволяла столько, сколько тебе. Никто не говорит мне «ты» и не зовёт меня по имени. Для всех я – госпожа Эл. Я даю тебе шанс не просто выжить, а жить на широкую ногу, разбогатеть. Тебе не по душе метод? А что – есть выбор?! Ну, не нравится, и ладно – поправишь своё положение и иди на все четыре стороны, ищи, что тебе по душе. Но ты никому не нужен. Этой стране не нужны умные и честные. Мне ты нужен. Пока ещё нужен!
   
Я молчал. И ни о чём не думал, не мог думать.
-    Ну так как – договорились?
-    Нет.
-   Ну что ж, ты сам этого хотел. Я вынуждена прибегнуть к крайней мере. Ты, кажется, ещё не понял, что имеешь дело с серьёзной конторой. Хватит любезничать с тобой, я слишком много потратила на тебя и денег, и времени, и сил, я уже не могу отступиться.

И Лира… вышла. Но через несколько секунд вернулась, но не одна, а со здоровенным качком, не с тем, что был в ресторане, а с другим, натуральным жлобом, морда которого не выражала ничего, кроме бесконечного довольства самим собой. Он жевал жвачку – как корова. Будет бить?

- Та рыжая, - заговорила Лира, - тоже была нанята мной. Ты слишком строптив, дерзок, неуправляем, и эта девчонка сыграла роль узды для тебя. – Лира открыла сумочку. – Вот заявление матери об изнасиловании тобой её 12-летней дочери. Вот медицинское свидетельство о том, что ты лишил девчонку девственности. А вот… - она вынула пачку фотографий и бросила мне. – Зеркало с обратной стороны прозрачное, - пояснила.
-    Стекло Гизелла, - тупо сказал я.
-    Что?!
-    Зеркало с односторонней прозрачностью называется стеклом Гизелла.
-    Всё-то ты знаешь, умник, а на удочку тебя поймать легче, чем глупого карася.

Я мельком глянул на фотографии и почувствовал отвращение. Вспомнил, как эта тварь поудобнее устраивалась, меня поворачивала – для более удобной съёмки. Инстинктивно я встал и двинулся на Лиру, но передо мной возник качок. Ах, вот он для чего здесь! Она предусмотрела. Она всегда всё предусматривает, сука!

-    Не глупи, вернись на диван, иначе тебя туда отнесут, предварительно обработав.

Я повернул к столу. Налил себе выпить. Выпил.
-  Законченное уголовное дело. И знаешь, сколько тебе впаяют?! И знаешь, как там относятся к такой статье?! Короче, выбирай – или работаешь на меня, или идёшь зону топтать, с неизбежной сменой, скажем так, своей сексуальной ориентации. Или ты – за деньги, или тебя – за так! Ну, можешь ещё из окна седьмого этажа сигануть. Убежать не пытайся, все квартиры этой площадки принадлежат моей фирме, и там мои люди, - она кивнула на качка. – На раздумье тебе двое суток. Всё. – И Лира с качком удалились…

Ну вот всё и встало на свои места. Я попытался овладеть собой, но от гнева, от злости, от бессилия, от Лиркиной подлости и моей глупости меня буквально трясло. Еле прикурил – руки дрожали. В три затяжки уничтожил сигарету, голова закружилась и в глазах потемнело. Повалился на диван, но расслабиться никак не мог, сосредоточиться – тем более. Альтер молчал. Он с полным правом мог бы закричать – ну что я тебе говорил?! Вот и пришло время платить по счетам! Но он молчал, он щадил меня, жалел, сочувствовал…

Я пролежал час или около того, пока у меня не созрела первая чёткая мысль – напиться! Иначе я просто свихнусь, башню сорвёт. Я поднялся, на столе красовалась бутылка, которую Лира достала из бара. Нет, не пойдёт. Поискал в баре водочки – увы. И… ринулся к двери. Не успел я её распахнуть, как из двери напротив вышел тот качок и преградил мне дорогу. Почти одновременно щёлкнули дверные замки двух остальных квартир площадки. Впечатляет! Лирка не насвистела. Я вплотную приблизился к охраннику, который явно был в замешательстве – слишком неожиданно и решительно я себя проявил – и громко сказал: «Водки хочу, громила! Нормальной русской водки! Ящик! Передай Лирке-пипирке! И курочку! Гриль! Уразумел?!». И тотчас вернулся в квартиру, сильно хлопнув дверью. Закурил. Кое-что начало проясняться. Во-первых, этих дебилов можно застать врасплох. Ничего не мешало мне двинуть коленкой качку по яйцам и устремиться вниз. Пусть попробует догнать! Во-вторых, он не загнал меня кулаками обратно, а только преградил дорогу. Стало быть, им приказано лишь не выпускать меня, но не бить. Гуманизм ни при чём – побитого меня к клиенткам не пошлёшь, Лира заботится о том, чтобы товар не был подпорчен. В-третьих, меня могли просто запереть – в двери три замка, Лира дала мне ключи от двух, впрочем, и их у меня можно отобрать. Но не заперли. Т.е. Лира даёт мне возможность вести через охрану переговоры. Я никогда не знал, как найти Лиру, она не давала мне никаких телефонов, звонила сама. Но если они принесут водку, значит, они могут быстро связаться с ней, они знают, где её искать, это может мне пригодиться.

Я вновь закурил и вышел на лоджию. С лоджии шестого этажа на меня с ухмылкой глянул… мой качок-охранник! Да нет же, другой, конечно, но как они похожи друг на друга, и тоже жуёт. Занятно, что ум и одухотворённость проявляют себя по-разному, они делают лица их обладателей бесконечно разнообразными, красивыми, индивидуальными, в то время как слабоумие накладывает свою – и только одну – печать так явно, что носители этой печати могут сойти за родственников.

Значит, не всё так просто. Дать по яйцам качку можно, но уже на площадке шестого этажа меня будут ждать, чтобы дать по яйцам мне. Не хочу, жалко, у меня их всего-то два, и они мне ещё пригодятся. А всё ж таки важная я персона, коль меня так охраняют, самое время преисполниться чувством собственной значимости…

В дверь позвонили. Ах, какая деликатность! А могли бы и без звонка, без стука. Я распахнул дверь, молча вошли мужчина и женщина вполне приличного вида. Первый внёс ящик водки, поставил его на пол возле стола, вторая поставила на стол блюдо с зажаренной курицей. Выполнив свою миссию, они так же молча и не глянув на меня удалились.

Ага, я был прав, у охраны есть оперативный выход на Лиру, я могу её вызвать и она приедет, она поняла, что перегнула палку, она пойдёт на уступки, с ней можно поторговаться. Выход всегда есть, надо искать, главное – без паники. А пока – гульнём на дармовщинку!

Я налил себе водки, отхлебнул изрядно и напал на курицу. Безупречно приготовленная, с хрустящей корочкой, с запёкшимся соусом, остро приправленная, с зеленью, она веселила меня, придавала азарта и быстро исчезала в моей утробе. Конец трапезы ознаменовался и окончанием первой бутылки.

Закурил, перебрался на диван. Ну вот, самое время подвести итоги…

Глава девятая. Лира просит мира.

Итак. В том, что я попал в это, прямо скажем, несколько затруднительное положение, ничего странного нет, всё к этому и шло, теперь, задним числом, это видно невооружённым глазом. Вспомнился Лиркин вопрос: «Что ты там сказал про лобок? Это ведь тоже надо уметь. Умеешь?». Потом эта квартира. Лирка первому встречному «доверяет» ключи. Ну да, как тут не доверять, когда за стенкой пара-тройка мордоворотов. Алла. Её «экзамен». Впрочем, зачем кавычки, ведь это действительно был экзамен, чего, собственно, Алла и не скрывала, задав свой вопрос о том, с чего начинается настоящий секс. А документы, за которыми она якобы вернулась?! Хоть бы для вида поискала их, взяла бы какие-нибудь бумажки! Но Аллу-то как раз Лире вполне можно простить. Мой дурачок живо отозвался на воспоминания об Алле… Телефон. Ведь сюда же никто, кроме Лиры, не звонит! Лишь однажды ошиблись номером. И кто-то всё время прибирает в квартире и пополняет холодильник продуктами, всегда в моё отсутствие. Но ведь ясно же, что для этого надо знать, где я нахожусь, т.е. – наблюдать за мной, следить!.. Потом эта рыжая тварь, секс-пионерка – всем примерка. Лирка врала убедительно, я поверил настолько, что пренебрёг предчувствием. А может быть, хотел поверить, заставил себя поверить. Зеркало. А за ним… «А почему бы тебе не навещать эту девочку время от времени?!». Деньги… Ателье, этот сумасшедший гардероб. И откуда она могла узнать, что мне нравится «Queen»?! Почему я не задумался над этим?! А этот её зигзаг, когда я перевёл ей слово «queen»! Последний болван уже тогда бы всё понял окончательно! Но я, видать, не последний… (Потом Лира объяснит мне – в первую секунду она решила, что я давно обо всём догадался и вожу её за нос, оттого  и потеряла управление).

А с какой целью она пошла со мной в ресторан? Всё было вроде бы экспромтом, но Лира ничего не делает просто так, без цели. Поближе узнать меня? В ресторане она встречала знакомых, здоровалась с ними. Показать товар? Чего меня показывать, действительно, не атлет, так и клиентуру можно растерять. Но для чего-то же она пошла со мной в ресторан!..

А контора у неё и впрямь серьёзная. Это и есть мафия?

Грубо она сработала под конец, топорно. Она же в состоянии верёвки из меня вить, и знает это, зачем же – так?! Злость во мне всё больше разгоралась, я тушил её водкой, отчего она разгоралась пуще прежнего. Вот чего я не мог простить Лире – принуждения, дешёвого и грязного, очень грязного, шантажа. И вечный русский вопрос – что делать? Ответить на него вечным русским ответом – ничего?! Эй, ты, который второй, какого ты молчишь?! Дрыхнешь, дармоед! Альтер не отозвался, не счёл нужным. Значит, он со мной согласен, пока согласен. Ладно, война план покажет… Телефон! Конечно, Лира!

-    Как ты?
-    Прекрасно! Просто восхитительно!
-    Лера, перестань. Хочешь, я приеду?
-    Нет! (а ведь хочу). У меня на тебя не стоит. (Стерпела).
-    Ты… не делай глупостей, ладно? Всё образуется.
-    Глупостей я уже наделал – под твоим умелым руководством. И я больше не верю ни единому твоему слову. И ненавижу тебя (и люблю – чуть было не добавил я).
-   Прости меня, Лера, - это прозвучало почти жалобно, во всяком случае, трогательно. Ну да, она опять намерена обвести меня вокруг пальца, и ведь обведёт!
-    Послушай, ты отпустила мне двое суток «вольной» жизни, так не мешай мне, не суйся!
-    Я лишь хотела узнать, как ты себя чувствуешь.
-    А я хочу тебе сказать – со мной так нельзя, слышишь, ты – нельзя! – и бросил трубку. И выпил.

Лиркин звонок взволновал меня с новой силой. Опять играет, или действительно переживает? А разве не может быть и то, и другое?! Конечно, переживает, вложила в меня деньги, а я вот возьму и упрусь как баран, или, чего доброго, сигану с лоджии. Милиция, вопросы, кто такой, чья квартира, что здесь делал. Ничего страшного, конечно, Лирка выкрутится, но ведь нервотрёпка и пустые хлопоты.

Я хлебнул ещё, закурил и почувствовал зыбкость мира, ближнего мира, окружающего – полов, стен, стола, стульев и даже того дивана, на котором находился. Вот я и набрался до той стадии, когда начинается борьба с пространством. Вот и первый опрокинутый моим непослушным телом стул. А не перебить ли им тут всё к ****и ***м! Много не успею – охраннички набегут-повяжут. Хотя, если врубить видак на всю мощность, услышат не сразу. Я с трудом переместил себя к видеомагнитофону и после нескольких безуспешных попыток всё же включил его – на полную громкость. «We are the champions, my friend!..». Я прошёл метров десять до стола, до которого было не больше трёх, т.к. шёл по синусоиде, налил в стакан водки, причём в стакан поместилась вся бутылка, я видел, что стакан давно полон, но остановиться не мог, и всё лил и лил, выпил, как воду, не чуя вкуса, и… рухнул на пол. Побоище не состоялось…

Не знаю, сколько я проспал, но проснулся в девятом часу утра, на диване, укрытый простынёй. Видик был выключен, в квартире прибрано. В ящике пустовали пять ячеек. Ни себе чего! То-то меня как будто на танковую гусеницу намотало. Попытался встать – сильнейшее головокружение, тошнота. По стеночке, по стеночке – в туалет. Принять бы душ – сил нет. Вернулся на диван. Посидел, набрался силёнок. Клин клином вышибают. Рывком к столу, открыл бутылку, наполнил стопарь – хлоп! И лимончиком её, лимончиком, чтоб она не вздумала обратно. Закурил. И потащился, как удав по стекловате. Лёг на диван. На старых дрожжах пьянеешь моментально. Век бы пребывать в этом сладостном тупом состоянии. Успеваю затушить сигарету и – отключаюсь.

Следующее пробуждение около одиннадцати. Всё повторяется. Правда, в этот раз я чувствую себя получше и выпиваю двести.

К обеду я проснулся почти здоровым человеком. Ноющая боль в висках, некоторая слабость, но есть аппетит, а это явный признак того, что дела идут на поправку. Плетусь на кухню, в сковородке на плите нахожу котлеты. Кто и когда успел?! Разогреваю и безжалостно истребляю их. Не пью, хватит. Хоть и хочется. Завтра утром придёт Лира, и к этому времени надо полностью прийти в себя и… на что-то решиться. Тянет прилечь. Включаю телевизор и поудобнее устраиваюсь на диване – с чашкой чая и сигаретой. Цирк! Т.е. очередное заседание очередного внеочередного. Как слетятся на свой шабаш, так сразу становятся высшим половым органом страны. Всё это было бы забавным, когда бы не было так страшно. Последнее слово вытягивает из меня цитату: «Страшно далеки они от народа. Узок их… кругозор…». Ничем хорошим это, похоже, не кончится. Комедия масок рискует превратиться в трагедию касок. Нынче не август 91-го, и я почти равнодушен к судьбе страны, да и к своей собственной тоже. Однако, скучно. Телевизор я выключаю. На книжной полке нахожу американский детектив, и до поздней ночи он безраздельно владеет моими мыслями, чувствами, вниманием…

Звонок в дверь. Открываю – на пороге Лира. Одна. И потрясающе обворожительна.
-    Можно?

Я усмехаюсь – а если нет?!
-    Да, конечно, проходи.

Лира первым делом бросает взгляд на ящик с водкой.
-    Ты завтракала?
-    Ты меня приглашаешь?
-    Да, гренки с сыром и кофе тебя устроят?      
-    Вполне, спасибо.

Мы идём на кухню, и пьём кофе, и жуём гренки. И молчим. А всё ж таки ей неудобно передо мной. Не совсем пропащая. Я гляжу на её лицо, нет, не рассматриваю, а – любуюсь. Она же избегает смотреть мне в глаза.

-    Спасибо, очень вкусно.
-    Сигарету?
-    Нет, я не курю.
-    А мне можно?
-    Да, кури, мне нравится запах дымящей сигареты.

Лира делает волнительный вдох. Кажется, начинаются переговоры.
-    Лера, я прошу тебя простить меня. Я согласна – с тобой  т а к  нельзя. Я хочу, чтобы ты верно меня понял. Я не моралистка. Но и ты тоже. Дело не в гнусности метода заарканить человека, дело в том, что по отношению именно к тебе этот метод не состоятелен. Это моя ошибка, просчёт, я не должна была этого делать. Я открываю тебе свои карты. Всё шло  п о  п л а н у . И мне не следовало спешить. Но у меня последнее время были неприятности, нервы сдали. Захотелось поскорее  з а д е й с т в о в а т ь  тебя. Этот трюк с зеркалом… Я раскаиваюсь, правда…

Я верил ей. Опять верил!
-    Ещё кофе?
-    Да, пожалуйста.

Пока я наполнял чашки, Лира достала из сумочки какой-то конверт и положила его передо мной.
-    Что это?
-    Это те фотографии и «документы» на тебя. Компромат, одним словом. Ты можешь всё это сжечь, прямо сейчас.
-    А негативы?
-    Какие негативы?! Это же «Полароид»!
-  Пусть так. Но где гарантия, что здесь все фотографии? Да и «документов» этих ты можешь пуд настряпать. Так что оставь это себе.
-   Гарантия – моё слово. Ты должен поверить мне. Да и какой мне тогда смысл отдавать тебе всё это?!
-    Убедительно, но ведь ты не одна решаешь.
-    Не понимаю.
-    Ты уверена, что тебе отдали все фотографии?
Лира улыбнулась.
-   Глупый ты, глупый. За зеркалом была я, одна, я думала, ты об этом давно догадался. Согласись, за то время, что ты был в доме, вряд ли можно было сделать фотографий больше, чем сделала я.

Я почувствовал, как лицо моё загорелось. Ну да, я ведь тогда не застал её в машине… Лира вынула из духовки лист, положила его на плиту, вынула содержимое конверта, изорвала, бросила на лист и подожгла.

-   Это видели только я и ты. И больше никто никогда не увидит. Клянусь. И ещё раз – прости.
   
Мы молча смотрели на огонь. Потом я закурил и спросил:
-    И что же дальше?
-   Я сняла охрану, ты – свободный человек, если хочешь, можешь уйти, более того, ты мне ничего не должен, будем считать, что это всё компенсация за нанесённый тебе мною моральный ущерб. Но я прошу тебя остаться. Ты очень наивный, ничего не стоит обмануть тебя. Я нужна тебе, без меня ты просто пропадёшь.

Я решил тут же проверить, правду ли говорит Лира. Я встал и направился к выходу. Лира молчала. Открыл дверь, вышел на площадку – тишина. Пошёл вниз. Интересно, смотрят мне сейчас в спину через глазок или нет? На шестом этаже щёлкнула дверь. Ну вот и вся моя свобода! Нет, вышла бабка, с сеткой пустой пивной посуды, направилась к лифту. А почему бы и мне им не воспользоваться?! Я последовал за бабусей. И через минуту я уже на улице,  н а   в о л е . Постоял, покурил, прогулялся до угла дома. Ну и что?! И куда теперь?! Допустим, Лира действительно отпускает меня на все четыре стороны, но ни в одной из них меня не ждут, идти-то некуда! Ловко, она опять меня провела. И только она одна меня и ждёт… Я развернулся и отправился обратно…

Лира сидела на кухне, там же, где я её оставил. Она улыбнулась.
-    Ты знала, что я вернусь?
-    Да.

Честность подкупает. Она знает, когда быть честной. Всё опять идёт по  е ё  плану, я это понимаю, но этот её план мне больше по душе, чем предыдущий.

-    Твоё возвращение можно считать согласием работать?
-    Да. Но у меня два условия.
-    Да? Слушаю.
-   Первое. Я должен знать, сколько я тебе должен. И когда я покрою твои расходы на меня, ты не должна препятствовать моему уходу.
-   Я уже сказала – ты свободный человек. Но что касается твоего долга, я затрудняюсь сказать, сколько. Нет, я правда не знаю, я дам команду своей бухгалтерии, подсчитают, если смогут угнаться за инфляцией. Но у меня более выгодное предложение. Скоро осень, Лера, за ней зима. Их надо пережить, имея крышу над головой, крышу в прямом и переносном смыслах.
-    В переносном? Что это значит?
-   Объясню при случае. В общем, останься у меня на год, а там видно будет, захочешь – уйдёшь. Договорились?

Я кивнул.
-    А второе?
-    С тобой я буду видеться?
-    Это и есть твоё условие?! – Лира улыбалась. – Да, конечно, мы будем видеться!..

После небольшой паузы она спросила:
-    Как ты себя чувствуешь?
-    Нормально.
-    Ты можешь приступить сегодня же?
-  Да, наверное, хотя всё-таки неожиданно. Назвался груздем… Хоть какое-то занятие, надоело торчать в этих четырёх стенах.
-   Я позвоню ближе к вечеру, дам адрес и задание. Или… лучше я сама заеду за тобой и отвезу на место. Хочешь?
- Очень.
-   И ещё. Извини, но тебе нужно сдать кровь на СПИД. Вообще-то у меня строгое правило – пока нет результатов анализа на вензаболевания – никаких контактов. Клиенток это тоже касается. Для тебя я сделала исключение, наврала Алке, хотя, согласись, рисковала. Но с ней всё в порядке. Да и с тобой, думаю, тоже. И тем не менее, бережёного Бог бережёт. Ходить никуда не придётся, врач придёт на дом, часа через два. Ладно?
-    Ты хочешь сказать – мне не надо предохраняться?!
-    Именно. Будь уверен – все женщины, с которыми ты будешь иметь дело, проверены.
-    И это в эпоху СПИДа?! И твои клиентки идут на это?!
-    Это как раз и является их желанием, их условием!
-    Ради чего они идут на такой риск?!
-   Ради удовольствия, ради чего же ещё! Женщине нравится, когда кончают в неё, а не в резинку. Или для тебя это новость?! Впрочем, если клиентка пожелает, натянешь резинку. Что же касается предохранения от беременности – это их проблема, не наша.
-    Они должны безгранично доверять тебе.
-   Да. И я не могу их обмануть. Поэтому – никаких связей на стороне! А если такая связь всё же случится, ты должен немедленно сообщить мне, независимо от того, предохранялся ты или нет. В противном случае тебя ждёт наказание, которое тем строже, чем тяжелее последствия.
-   Вплоть до смертной казни? – я, конечно, иронизировал, но Лира иронизировать и не собиралась.
-   Смерть, Лера, не самое худшее из того, что можно сделать с человеком. Так что не искушай судьбу.
-  Постараюсь не искушать. Какие ещё будут инструкции? В твоём заведении это предусмотрено – должностные инструкции, права и обязанности? – я опять иронизировал, но Лира вновь ответила серьёзно.
-    Предусмотрено. В курс дела я введу тебя постепенно. Можем составить контракт.
-    И куда мне его нести, если он будет нарушаться?! В суд?!
Лира засмеялась:
-  Другим эта мысль в голову не приходила. Потому-то тебя и не нужно особо инструктировать, сам во всём разберёшься. Всё, я пошла. Не прощаюсь, увидимся вечером. Удачи!..

Лира ушла. А я предался ничегонеделанью, улёгшись на диван и разглядывая потолок. Вяло думал. О том, что наступила хоть какая-то определённость. О том, что за меня думают, и в ближайшем будущем мне не придётся принимать крупных самостоятельных решений. О том, что я сам себе чужой, я не узнаю себя, за последнее время я стал совсем другим человеком. Может быть, так и надо, ведь страна тоже стала другой. И ещё я испытывал если не опустошённость, то сильное равнодушие, пофигизм. Хотя, это вполне нормальное постзапойное состояние. Я не думал о своей первой заявке. Задремал и пробудился от звонка в дверь – пришёл врач, вернее – пришла, пожилая сухая женщина с чемоданчиком. Она довольно быстро и профессионально взяла у меня кровь, фамилии не спрашивала, а в свой журнал записала дату и номер, который она мне присвоила. Попрощалась и ушла. А я решил прогуляться, просто пошататься по городу. Я верил Лире насчёт охраны. Действительно, зачем меня охранять, если с меня достаточно взять слово. Это надёжнее, чем ломать человека, принуждать его, держать в страхе и никогда не быть до конца уверенным в том, что он не подведёт, не сбежит, не предаст, не ударит в нечаянно подставленную спину.
Я бродил по городу с удовольствием и до усталости. Тот, который во мне сидит, почти не ехидничал. Я – свободный человек, и мой выбор был свободным. Альтер что-то там вякнул насчёт компромисса и самообмана, но я не стал вступать с ним в перепалку.
Дома ждал вкусный обед…

Глава десятая. Боевое крещение.

Первой моей клиенткой была грузная рыхлая женщина лет сорока пяти. Разодета она была в пух и прах, крикливое и ненаше. Такой же была и квартира. Со вкусом у её хозяйки были явно нелады.

Она пришла в некоторое замешательство, оглядев меня, вероятно, ждала чего-нибудь более существенного. Но тут же как будто махнула рукой, сойдёт, мол. Поначалу она попробовала изображать из себя даму полусвета, от чего после третьей рюмки отказалась, раскраснелась и расхвасталась. По её словам, она ворочала миллионами, являясь торговой шишкой. Стол был завален всякой заморской снедью, пили дорогой коньяк. Точнее, я выпил только рюмку, дабы не чувствовать этого запаха от своей дамы, она же глушила коньяк как воду. Мы неплохо поужинали. Дама чем больше пьянела, тем болтливее становилась. Я старательно имитировал внимание, даже повышенный интерес – ей нужен был не столько партнёр в сексе, сколько собеседник, и даже не собеседник, а слушатель. Меня это вполне устраивало. Она принесла из холодильника немецкое (голландское?) пиво в жестяных банках, я попивал его и курил, глядя на даму. Последняя явно хотела произвести на меня впечатление, перечисляя директоров магазинов, торгов, заведующих базами, исполкомовских работников, обхссников, называя многих по-панибратски именами – «Колька», «Юрка», «Рафик», либо только по отчеству – «Константиныч», «Палыч», не задумываясь о том, что люди эти мне совершенно не интересны. Чувствовал я себя хорошо, расслабился, и мне уже казалось, что женщину, сидящую напротив меня, я знаю давно и даже симпатизирую ей. Она перешла к рассказу о том, кто с кем спит, в чём я, конечно же, быстро запутался, и о кутежах («Уж не помню, не то банкет был, не то презентация, короче – пьянка»), участникам которых она давала хлёсткие характеристики – «пидор со свинячьими глазками», «он жрёт, как серет», «родители его по ошибке сделали» и т.п. Особенно меня позабавил рассказ о том, как у неё отоваривались избранные, в смысле избранники народа. «Видала жадных, сама жадная, но эти!..».

Довольно странная всё-таки дамочка. Я понимаю, что если не всё, то многое, очень многое из той информации, которую она на меня вываливает, правда. Связи, в том числе половые, нередко гомосексуальные, механизм некоторых афер, компромат на должностные лица, иерархия теневой торговли («Он там экспедитором числится, а всех в кулаке держит») – и всё это первому встречному. Она с ума сошла! Ведь этим же можно воспользоваться, из этого человек предприимчивый может извлечь выгоду, хотя и рискованно, конечно. («Довынюхивался – назюзюкался и с моста упал, насмерть…»). Но, с другой стороны, а кому же всё это можно сказать, как не первому встречному?! Ей же не с кем по душам поговорить, с теми, с кем она имеет дело, не пооткровенничаешь. А меня она, может, больше никогда и не увидит, в следующий раз она купит другого. Лира предупредила меня, что, возможно, мои клиентки будут болтать лишнего, но такого я всё же не ожидал. Естественно, я обязан хранить «тайну исповеди» и не доводить её до третьих лиц, в том числе не пересказывать услышанное и самой Лире, и не поддаваться соблазну извлечь из этого выгоду. Преподнесла всё это Лира не как условие (для других квинов – условие), а как просьбу, дружеский совет, пренебрежение которым может просто плохо кончиться для меня. Впрочем, закончила она тем, что всё это говорить мне излишне, поскольку я и сам всё понимаю и по этому пути, конечно же, не пойду.

Я уже забыл, для какой цели пришёл в этот дом, когда глаза моей дамы заблестели не только пьяным блеском. «Ну, всё, пора спать!» - объявила она. «Ты раздевайся и ложись, я сейчас», - она показала мне в спальную комнату. Я прошёл туда, разделся и лёг. Скоро явилась моя дама, в халате. В нём и легла, погасив везде свет. Она, к моей радости, избавила меня от необходимости ласкать её («Да брось, не надо, давай сразу») и распахнула полы халата. Мой дурачок поупрямился, но вскоре вспомнил, что он давно не был в деле, и добросовестно выполнил поставленную перед ним задачу. Даме понравилось. Уже через минуту, как я затих, моя дама… захрапела! Надо ли говорить, что я был рад этому несказанно. Осторожно сполз с неё и устроился рядом. Её храп долго не давал мне заснуть, а уйти в другую комнату я не мог: быть всю ночь в одной постели с дамой – таково одно из заранее оговоренных условий.

Утром она меня разбудила, не ласками, а довольно грубо растормошила. «Давай скорей! Мне на работу надо!» - и завалила меня на себя. Я успешно справился, несмотря на то, что проснуться до конца не успел. После короткой передышки она объявила подъём и предложила мне перекусить, пока она приведёт себя в порядок. Я съел пару бутербродов с ветчиной, запил их пивом. Умылся и сполоснулся, когда дама освободила ванну. Через пару минут она была готова – накрашена, причёсана. Вынула из сумочки две купюры по 100 баксов, показала их мне, с улыбкой спросила: «Неплохо, а?! За два-то раза!» - и сунула их мне в нагрудный карман. Мелькнула мысль: «Это у меня два, а у тебя-то сколько?!». Но, в любом случае, конечно, неплохо. Вышли вместе, похоже, ранним выходом с мужчиной скомпрометировать она себя не боялась. Предложила подвезти меня на машине, я поблагодарил и отказался – спешить мне было некуда и не к кому, а пройтись по городу свежим летним утром с двумястами гринов в кармане – одно удовольствие.

Так совершилось моё падение – я стал продажным мужчиной…

Глава одиннадцатая. Дальше - больше.

В тот же день позвонила Лира.
- Всё в порядке?
- По-моему – да.
- Устал?
- Нет, потребности у дамы оказались весьма скромные – ночью мы мирно спали.
- Вот и отлично. Т.е. я хочу сказать, что в ночь у тебя заявка.
- Ты заедешь за мной?
- Нет, сегодня не могу. Это недалеко от тебя, на той же улице.
- Я хотел передать тебе деньги.
- Какие деньги?! Мне платят отдельно, когда делают заявку.

Я не поверил ей, но спорить не стал.
- Пусть так. Но возьми их в счёт погашения моего долга.
- Ну в чём дело, Лера?! Мы же договорились – до следующего лета. За это время ты не один раз погасишь свой долг, а деньги, которые тебе дают клиентки – твои.
- А зачем они мне – я живу на всём готовом.

Пауза. После паузы:
- Лера, ты… чудесный! Потому что если я скажу, что ты – чудик, ты обидишься. Ты вообще-то соображаешь, что говоришь?! Мне ещё не доводилось встречать человека, который может вот так взять и ляпнуть – а зачем мне деньги! Ну подумай, зачем. Я обещала тебе, что от меня ты уйдёшь состоятельным человеком. И не век же ты будешь жить на всём готовом. Убедила?
- Развожу руками. Когда мы увидимся?
- Соскучился?
- Да!
- Спасибо. Завтра. А теперь запиши адрес и слушай задание, на этот раз оно посложнее.

Сложность состояла лишь в ненасытности клиентки. Да ещё в том, что она открыто презирала меня, вообще вела себя со мной как с лакеем. Я, разумеется, сдерживался. Она была несколько моложе вчерашней моей дамы, и тело сохранило упругость, и черты лица её были правильны, а не размыты – и тем не менее, я бы предпочёл ту рыхлую, но демократичную, не унижающую меня вчерашнюю даму. Эта же всё время подчёркивала, что она меня купила. Ужинал я один, причём клиентка сказала мне: «Долго не рассиживайся, не за этим пришёл». И удалилась в спальную. Тогда я решил потянуть время, пока из спальной не раздался… звон колокольчика! Ну, сука! Ещё можно встать и уйти, сказав при этом пару ласковых дамочке… Я не двинулся с места, закурил. Позлю немного бабу. А Лире… Впрочем, Лира могла и не знать.

Я докурил сигарету, затушил её в пепельнице. Медленно вошёл в спальную, руки в брюки. Остановился у распластанной на постели женщины, голой и мастурбирующей. Она прекратила движения рукой и с ненавистью уставилась на меня. В моём взгляде ненависти было не меньше. Ну скажи, скажи хоть слово!.. Она сумела сдержать себя. Я медленно разделся и улёгся на клиентку, широко раскинувшую ноги. Бабу забила дрожь, она моментально ввела мой член во влагалище, страдальчески-удивлённо взвыла, вцепившись ногтями в мою спину. Столь бурные проявления страсти всегда мешали мне сосредоточиться на своих ощущениях. Но в данном случае мои ощущения никого не волновали, что было мне на руку – я уже понял, что сегодняшняя моя женщина не намерена давать мне поблажки и использует меня на все сто и даже больше. Поэтому мне как можно дольше не надо кончать, а надо – отвлекаться, думать о чём угодно, только не о сексе. Напор дамы по временам слабел, но после очередного оргазма она довольно скоро набирала прежние обороты. Боль в спине как раз неплохо отвлекает, но после нескольких слишком уж кровожадных царапин я остановился, вынул из-за своей спины её руки, взял их за запястья. Женщина не возражала. Мне же пришлось теперь опираться на свои кулаки – неудобно, быстро устаёшь. Мой дурачок быстро понял это (он ведь хоть и дурачок, но не дурак!) и не стал откладывать на потом то, что мог сделать немедленно. Ну, я ему слегка помог – круговыми движениями, которые вызвали у дамы очередную цепь оргазмов. Цепь эта продолжалась какое-то время и после того, как я остановился.

Постепенно моя злюка, по убывающей всхлипывая и прерывисто вздыхая, приходила в себя. Мы лежали чуть не в луже. Я привстал, но женщина тут же схватила меня за локоть. Нахамить? Но я обязан быть вежливым с клиентками (они со мной – тоже). «Будьте так любезны, замените постель». Дама скривилась, но меня отпустила. И тотчас издала приглушённый крик – это она увидела мою спину. Сразу нашлась: «Я заплачу!». Я не обернулся, послав её, мысленно, конечно. Прошёл в ванную, долго стоял под чуть тёплым душем. Потом в зале выкурил две сигареты. Когда я вернулся в спальную, женщина, как и в первый раз, лежала в той же позе, мастурбируя и с ненавистью глядя на меня. Но постель она всё-таки сменила…

Уродится же такая. Я удовлетворил её полностью, но она осталась злой и ненавидящей. Я понимал, что презирает она меня не столько за то, что она купила меня, сколько за то, что за это она презирает себя. Я заставил её держать при себе эту её страсть унижать. Но – мавр сделал своё дело, и теперь я ждал от неё какой-нибудь пакости, теперь её ничего не сдерживало.

Я уже был одет, когда она протянула мне конверт. На ней был лёгкий не запахнутый халатик на голое тело, на лице красовалась ухмылка. Когда моя рука была в сантиметре от конверта, женщина, лучась какой-то гадливой радостью, уронила его, и он упал между нами. Я-то ждал чего-нибудь в этом роде, а вот ты, сука, не дождёшься, чтобы я поклонился тебе в ножки. Я с минуту глядел в её глаза, ей было ясно, как я там про себя её называю, но взгляд мой её не смутил. Потом развернулся, руки в брюки, и пошёл вон отсюда…

Глава двенадцатая. Лира у меня.

Я буквально млел, слух ласкали, скажем так, не очень-то нежные слова Лиры:
- Сволочь! Она даже не продезинфицировала! Сука! В списке постоянных клиенток её не будет!

Я не стучал Лирке, просто, когда раздался звонок в дверь, я дремал на диване, без рубашки, без неё и дверь открыл.

- Ложись! – скомандовала Лира. Я не стал пошлить по этому поводу и выполнил команду. – Потерпи, - она мазала царапины либо спиртом, либо чем-то на спирту. – Вот тварюга, об этом она ни слова не говорила. Лерка, правда, я не знала. Есть у меня клиентки-садистки, но и доноры для них специальные есть, знала бы, тебя бы к ней не послала.
- Кто, говоришь, есть?
- Доноры.
- Я тоже донор?
- Ну, это до меня так назвали. Ты называешь «квин». Какая разница. Можно ещё «полуночный ковбой».
- Читал. Но в названии – грустная ирония. А донор… Всё-таки это в первую очередь ассоциируется с кровью, которая спасает жизнь.
- Милый мой (это я выделил, а не она интонацией), бывает, что и мужчина спасает жизнь, и не кровью, а спермой.
- Нет.
- Что нет.
- Не спермой, а – участием, избавлением от одиночества, сопереживанием.

Лира затихла. Потом:
- Лерка, ты – классный! Всё-таки так здорово, что ты это понимаешь. Я в тебе не ошиблась. Ты мне нравишься, очень!

Я приподнялся, повернув к ней голову:
- Ты что – динамишь?
- Нет, Боже мой! Валерочка – можно так?! – ну ты же умный, и не хам, ты же понимаешь, если бы да, то – да. Оставь эту тему, не требование – просьба.
- Почему? Есть женщины, которых надо брать силой, т.е. им этого надо.
- Согласись, это нечестные – перед самими собой – женщины. Разве я похожа на такую?!
- Нет. Ты ни на кого не похожа. И я тебя не понимаю. Я понимаю, что ты – в мафии, и занимаешь в ней не последнее место. Но я не понимаю, как ты в ней вообще уживаешься, и на мафиози ты не похожа, хотя твои сателлиты и производят впечатление. Ну и – я не делаю из этого секрета, ты знаешь, что я по уши втрескался в тебя, а сплю с теми, с кем ты укажешь, будь ты проклята.
- Забери проклятие обратно! Прошу тебя!
- Забираю. Да и не проклинал, хотел бы, да не могу.
- И не надо! – Она помолчала. – Лерка, ты – друг, а мне нужен друг. Мне нужно на кого-то опереться, ну, просто поболтать, никого не боясь, ничего.
- И для этого я непременно должен кого-то дрючить?! Тебя бы согласился круглосуточно.
- Зачем всё время упор на это?! Ладно, я уже поняла, что этим ты ни в коей мере не хочешь унизить женщину, но…
- Унизить?! Помилуй, Лира! Скажи женщине, что ты её хочешь, и она, видите ли, обижается. Но попробуй сказать, что не хочешь – она обидится вдвойне! Так что из двух зол я выбираю меньшее.

Лира рассмеялась.
- Слушай, ты же всю ночь вкалывал, и после этого!.. Никаких тебе выходных, жеребец!
- Лира, - я говорил тихо, с закрытыми глазами, приятно ощущая её пальцы на своей спине, - знаешь, мне кажется, я был бы счастлив уже от того, что ты приклонила бы свою голову на моё плечо.
- Я приклоню…

И было несколько минут восхитительного ощущения – её, её запаха, её волос, её дыхания – её! Но я, глупец-мужчина, подёрнулся, повернулся, протягивая к ней свои руки – и она исчезла, она уже была у стола. Я пал на диван, теперь на спину – недостижимая женщина. Она смотрела на меня с улыбкой и, как всегда, с превосходством.

- Тебе налить чего-нибудь выпить?
- Нет, так сопьёшься.
- Ты этого боишься?
- А я из такой семьи, где всё время пили, а я за водкой бегал, даже чемпионом района по бегу стал. Я думал – вырасту, отца убью, и сам никогда не выпью.
- А зачем выпил?
- Девчонка у меня была, Ирка, мне в армию уходить, она пришла. Ну, друзья тоже пришли, проводы, одним словом. Пили, конечно. Т.е. я сначала не пил, я и до этого-то раз только выпил, чтоб ребятам доказать, что могу, что не боюсь. А тут вначале поприставали, но я сказал – не хочу, не буду.
- Ложись на живот, я тебя ещё мазью намажу, а ты рассказывай, мне интересно.

Я подчинился и продолжил:
- Родичи ушли ночевать к соседям, отца, правда, пришлось сначала силком тащить – не хотел от застолья, но мать быстро нашла решение – прихватила с собой бутылку, пошёл как миленький. И тут Вовка, мой друг, авторитет в нашем дворе, заводила, уже трахавший и девчонок, и взрослых женщин, произнёс спич, суть которой сводилась к тому, что мне, мол, служить два года, а потому надо дать нам с Иркой возможность хорошенько попрощаться. Он так при этом ехидно ухмылялся, что всем было ясно, что он в это понятие – «хорошенько попрощаться» - вкладывает, а мы с Иркой краснели. Ребята Вовку поддержали, взяли выпить, закуски и отправились к кому-то, у кого дома родителей не было. А мы с Иркой остались…
- Почему ты замолчал? И что же было дальше?
- Дальше сначала ничего не было. Потому что не знал, как к этому приступить, разволновался, и не мог даже подойти обнять её, хотя раньше, конечно, обнимал её, целовал, щупал. Но на этом мой тогдашний сексуальный опыт и заканчивался, её тоже. Она тоже разволновалась, и боялась, и не знала, что делать. Так мы молчали и не смотрели друг на друга, пока Ирка чуть не крикнула: «А ты выпей!». Я ухватился за эту мысль, как за спасительную соломинку, и выпил, две рюмки водки, потому что одной мне показалось мало. И волнение улеглось.
- А она не пила?
- Нет. Она в начале вечера выпила немного сухого вина, косясь на меня, я такие вещи не одобрял, и всё.
- Дальше!
- Дальше всё пошло как по маслу. Я подошёл к ней, стал обнимать, целовать, раздевать. Она шепнула: «Выключи свет!». Я выключил, подхватил её на руки, положил на кровать, раздел, стал ласкать, целовать – всю!
- А она?
- Она поначалу была скованной, вся в комок сжалась и на ласки не отвечала. А потом… Потом стала всё больше оттаивать. Я старался. Мне хотелось, чтобы и она горела, как я, а не просто выполнила – в её понимании – свой долг. И мне это удалось – она загорелась, ещё как загорелась. И только тогда я решился лишить её девственности. Впрочем, не с первого раза – мой дурачок лишь от соприкосновения с долгожданной подругой мгновенно разрыдался. Но он, конечно, быстро пришёл в себя, и мы продолжили. Она совсем не почувствовала боли, и я был рад этому, я был рад, что ей хорошо, мне хотелось делать ей хорошо. И ещё я был рад, что Ирка не была мне противна, Вовка говорил, что сразу после этого девчонка становится противна, но он ошибся, наоборот, Ирка вызывала у меня всё больший восторг. Неискушённый, я по временам спрашивал её, потому что она стонала, выла и прочее, спрашивал – тебе хорошо? Она не всегда меня слышала, а если слышала, кричала – да, да, да! Ещё, ещё! Она совсем себя не контролировала, и мне это нравилось. Кровь не испугала нас, т.е. меня не испугала, а Ирка просто ничего не соображала. Короче, мы всю ночь и утро занимались этим, ладно, спохватились вовремя, и проблема была – что делать с простынёю. В конце концов, мы её с большим трудом втиснули в Иркину сумочку, тут и родичи пришли.
- Догадались?
- Нет, их интересовал лишь вопрос опохмелки, и они были рады, что выпивки ещё полно. А я пошёл проводить Ирку. По дороге мы выкинули в помойку простынь, вынуть её из сумочки оказалось ничуть не легче, чем засунуть, сумочка порвалась, я обещал Ирке купить новую. Она, впрочем, не огорчилась, ей было не до таких пустяков. Она висла на мне, буквально не отрывала от меня глаз, и взгляд у неё стал совсем другой – обожающий, восторженный. Она клялась мне в любви и обещала ждать…
- И не дождалась?
- Нет.
- Ты до сих пор грустишь об этом? Ты так сильно любил её?
- Не в этом дело – я виноват перед ней.
- Она не дождалась, а ты – виноват?! Валерка, ты – чудо!
- Попробую объяснить. Почти год она писала мне пылкие письма, но постепенно я стал чувствовать в них недоговорённость, притворство, фальшь. Я человек прямой, неясностей не люблю, поэтому написал ей – не лги, напиши, как есть. Она ответила коротко – вернёшься, всё сам узнаешь. И – всё, больше ни одного письма. Я тоже перестал ей писать.
- А друзья – у них ты не спрашивал?
- Нет. Друзья, как потом выяснилось, сговорились – об Ирке мне ни слова, и матери моей наказали, и Ирку предупредили, может, мол, с собой покончить, там всё-таки оружие.
- И бывает такое?
- Случается – кто вешается, кто стреляется, а кто, прихватив с собой автомат, даёт дёру из части, в родные места, с неверной подругой посчитаться да со своим обидчиком.
- А ты бы так мог?
- Что – повеситься? Вряд ли.
- Нет, взять автомат, и…
- Мне бы пришлось полгорода перестрелять.
- Что-о-о?!
- Ты думаешь – она замуж вышла? Если бы. Она по рукам пошла, известной на весь город ****ью стала.
- И в этом твоя вина?!
- Вину мою она объяснила мне при встрече, в первый же день, как я вернулся. Даже домой не зашёл, сразу к ней. Ирка была сильно пьяна, курила «Приму», я не сразу узнал её, настолько она изменилась, опустилась. Она была агрессивна, истерична, бросилась на меня с кулаками и сначала только кричала – ты, ты во всём виноват, будь ты проклят. Потом немного успокоилась, даже извинилась передо мной, поплакала. И стала рассказывать. Ей на давали покоя воспоминания о той нашей первой и единственной ночи, она долго боролась с собой, поначалу выручала мастурбация, потом этого стало мало, она хотела повторения, повторения той ночи, и решилась, тем более, что в ухажёрах нехватки не было. Но, как со мной, не получилось, она попробовала со вторым, третьим, десятым…
- Лерка, как тебе удаётся быть одновременно умным и глупым! Что ты казнишься, оправдываешь её! Могла бы она понять уже после первой тебе измены, что как с тобой может быть только с тобой, и ждать тебя, зачем понадобилось лезть под второго, третьего и т.д.?! Да у неё просто бешенство матки! Она и до сих пор «пробует», нет?!
- Не знаю. Но я думаю, ей просто не везло. Она сказала мне: «Зачем ты был ласков со мной, нежен?! Если бы я не знала этого, я бы этого не искала! И ждала бы тебя, сколько надо». Ей не везло, она попадала в лапы мужланов, а там – какие ласки, одна скотская долбёжка, пороловка…
- Но ей это нравилось, пойми – нравилось! Иначе она бы остановилась.
- Мне было жаль её. Мне и сейчас её жаль. Я попытался её успокоить, сказал, что женюсь на ней, она бросит пить, и всё образуется.
- А она?
- Она расхохоталась. Женишься на мне, говорит, а ты знаешь, что я ****ь, что я шлюха?! А ты спросил, пойду ли я за тебя?! А ты знаешь, что я никогда не смогу родить?! Смотрите, какой благородный нашёлся! А мне насрать на твоё благородство! Рыцарь, говорит, сраный! А ты докажи, а ты вот такую меня трахни, здесь, сейчас!

 Воспоминания меня взволновали. Я поднялся, закурил и сел рядом с Лирой на диван.
- Дальше, - попросила она.
- Ирка поскидала с себя одежду. Тело её было в синяках. Ну что ж ты, говорит, давай, солдатик-косатик! Она у меня была первой и единственной, два года я бредил ею, мечтал, представлял, как мы встретимся с ней… И вот теперь я видел её обнажённой, но не хотел её, и не любил, а – жалел. И она это понимала, чувствовала. «Что, брезгуешь?!» - заорала она. «Гад, сволочь, ненавижу!». Я бросил сумочку на стол и пошёл вон.
- Какую ещё сумочку?
- Я ей сумочку купил, я обещал ей. А она швырнула её мне в спину и крикнула: «Лучше б выпить принёс, уёбок!»…
- А ты вправду женился бы на ней?
- Да.
- И больше ты её не видел?
- Нет. Я тогда пьянствовал неделю, а потом уехал – сюда. Но вспомнил я всё это вообще-то для другого.
- То есть?
- В ту нашу первую и единственную ночь Ирка исцарапала мне всю спину. Понимаешь?! Это не садизм, Лира, это всего лишь проявление страсти.

Лира смутилась. А я продолжил:
- Но ты права – дело с этой клиенткой мы больше не имеем. Не из-за спины, а из-за того, скажем так, что она без должного уважения относится к моей профессии. А за спину, кстати, она обещала доплатить.
- Что значит – обещала? Не доплатила?!
- Не знаю – я не взял деньги.

Лира вскочила:
- Что это значит? Почему?! В чём дело?!
- Ну не мог я их взять, Лира! Не ругайся! Для этого я должен был поклониться ей в ножки, а унижений от неё я и так хлебнул. Понимаешь?!
- Ладно, сама с ней разберусь, пожалеет, что на свет родилась!
- Да успокойся ты! Между прочим, почему всегда только я рассказываю о себе, а ты – нет?
- Хочешь, чтобы я тоже рассказала тебе о своём первом сексуальном опыте? – Лира рассмеялась.
- Упаси Бог! – я был серьёзен. – Я не желаю знать, что ты кому-то принадлежала и кому-то принадлежишь. Мне сама мысль об этом противна, ты уж извини.
- Вот и отлично, - Лира тоже стала серьёзной и посмотрела, как мне показалось, с благодарностью на меня. – О себе я как-нибудь в другой раз, ладно? Мне, увы, пора.
- Действительно «увы»?
- Действительно, верь мне. – Лира улыбнулась. – Отдыхай пару дней. А потом я подберу те заявки, где тебе не надо будет раздеваться. И чтобы спину не беспокоили, пока заживёт. А твой простой с лихвой оплатит эта сучка, уж об этом я позабочусь, не сомневайся!
- Не сомневаюсь.
- Ну пока, не скучай.
- Постараюсь. Будет время – навещай, я всегда рад тебе, или хотя бы звони.
- Спасибо! Обязательно…

Глава тринадцатая. Будни-блудни.

Как сказал наш первый и последний, главное – начать. Я начал, и – пошло-поехало.

По большей части моим женщинам за сорок, они, как правило, замужем, их мужья богаты и имеют любовниц, которые по возрасту им в дочери годятся, а то и во внучки. Жёны об этом, конечно, знают, но мирятся – не отказываться же от вдруг свалившегося на них богатства! Тем более, что оно позволяет им, лишённым мужней ласки, купить эти самые ласки в любых мыслимых и немыслимых формах и в неограниченных количествах.

Впрочем, у большинства из них довольно примитивные представления о сексе, в связи чем и запросы у них скромные. О таких клиентках Лира говорит – «без фантазий» - и никаких указаний мне не даёт.

Довольно скоро некоторые мои незамужние клиентки из числа постоянных предлагают мне жениться на них, суля мне, разумеется, горы золотые. Я отвечаю так, как меня научила Лира – я женат, у меня трое детей, два сына и дочка, сын и дочка – близнецы. «Почему обязательно близнецы, Лира?!». «Для убедительности. И непременно называй возраст детей и их имена – действует безотказно, проверено». И правда, ни у кого из моих дам не возникает подозрений, что я беззастенчиво лгу.

К тем, кто делает мне брачные предложения, Лира меня больше не посылает, посылает других. Таков порядок. Мне интересно – моим преемникам мои дамы тоже предлагают жениться на себе? Лира смеётся: «Вынуждена огорчить тебя – да! Так что не обольщайся». «Ах, изменщицы!» - вздыхаю я театрально, но ловлю себя на мысли, что меня это действительно задевает. «Пусть тебя утешит то, что тебе это предлагают быстрее и чаще, чем другим донорам». «А были у тебя доноры, женившиеся на своих клиентках? Или ты этому препятствуешь?». «Были, особенно первое время. Как я могу этому препятствовать? Но я отговариваю женщин от этого, часто это удаётся». «Почему отговариваешь? Донор, став мужем, быстро охладевает к своей бывшей клиентке?». «Конечно. И скоро начинает изменять. Они ведь женились на деньгах, на квартире, на благополучии, а не на женщине. А женщина ревнует, страдает… Такие браки не бывают счастливыми. Я объясняю им, что от донора они могут получить всё, что пожелают и когда пожелают. Что донор всегда вежлив, предупредителен, безотказен, нежен, страстен. А став мужем, он таким быть перестаёт. Увы, уговоры не всегда помогают… Потом они раскаиваются». «Значит, ты на стороне клиенток, а не доноров – своих сотрудников?». «Разумеется! Я даю им высокооплачиваемую работу, а они хотят иметь незаработанное путём обмана бедных богатых женщин! И потом – я теряю кадры, а, думаешь, легко вас, кобелей, искать?! Прости, к тебе это не относится».

Не всех клиенток я знаю в лицо, некоторые предпочитают встречаться со мной в полной темноте, где они позволяют себе то, на что не решаются при свете. Таких Лира называет «тёмные лошадки». Так и говорит: «Сегодня у тебя «тёмная лошадка»». Мне нравятся такие заявки. Быть с женщиной в темноте, не имея ни малейшего представления о её внешности – это, по меньшей мере, пикантно, потрясающая раскованность, совершенно особые ощущения. Конечно, всегда есть соблазн нащупать на стене выключатель, но есть и опасение, нейтрализующее этот соблазн – не пожалеть бы…

По временам встречается разновидность «тёмного» секса, которую я очень не люблю – это когда заказчица плотно завязывает мне повязкой глаза и только после этого раздевается. Хотя всё и оговорено заранее, до конца спокойным я быть не могу – чёрт знает, что ей там в голову взбредёт. Чувствуешь себя совершенно беспомощным и с трудом удерживаешься от того, чтобы не сорвать повязку. Иногда, но реже, бывает наоборот – я завязываю женщине глаза, некоторым ещё привязываю руки к спинкам кровати. Иногда я играю роль спящего, или сильно пьяного, которого «насилует» женщина, часто сначала ртом. Иногда наоборот – женщина усиленно делает вид, что она спит, а я осторожно вхожу в неё. Как правило, нарушая сценарий, она довольно скоро «просыпается» и ведёт себя как очень даже бодрствующая. Но мне-то что, главное, чтобы я сценарий не нарушал…

Поначалу наиболее распространённой заявкой было – «Пусть делает со мной, всё что хочет!». Мы с Лирой посмеиваемся над такой формулировкой – с чего они взяли, что мне хочется что-то с ними делать?! Мания величия в сочетании с добродушной наивностью. Но такие заявки дают мне свободу действий, и, если дама слишком уж не аппетитная, я не мучу своего дурака, а пользуюсь одними руками – эффект превосходит все ожидания. Другие сразу оговаривают (почти все из них – замужние), что я не проникну в них членом. «Моральные проститутки» - называет их Лира. Можно рукой, можно языком – это якобы не измена, а вот членом – нельзя, это уж точно измена. Впрочем, виноваты в такой «моральной проституции» сами мужья, их жёны покупают то, чего они им не дают.

Я начинаю работать по сценариям – Лира передаёт мне машинописный, или набранный на компьютере, текст, где мои предстоящие действия расписаны до мельчайших подробностей, иногда присутствуют даже диалоги. Такой вот, например, сценарий:

«ДЕВОЧКА И ДЯДЯ.
- Ай-яй-яй!.. Чем же это мы занимаемся! Разве можно маленьким девочкам смотреть такие книжки?! А если мама с папой узнают! И где же ты взяла эту книгу? Подружка дала?! А у неё она откуда? Стащила у родителей?! Куда они только смотрят! Ах, уехали, за границей, в командировке, а подружка с бабушкой осталась… Ясно… Ладно, ладно, не хнычь, не нужно плакать, нет-нет, я не скажу твоим родителям, не бойся, дядя добрый, дядя хороший… Давай утрём слёзки, вот так, и сопельки вытрем. А мама твоя скоро придёт? Сказала – задержится? Ладно. Нет-нет, не скажу. Да и ты ей не говори, что я приходил. Договорились? Вот и ладненько… Хочешь, вместе книгу посмотрим? Со мной можно, а больше ни с кем. Поняла? Вот и отлично. Садись рядышком. Вот так. Здесь по-немецки написано. Нет, по-немецки я не читаю. Но я и так всё это знаю. Ты ведь тоже хочешь знать, да? Да, у меня тоже такой, даже лучше. Хочешь, покажу?! Конечно, можно! Только говорить об этом никому не нужно. Не скажешь? Вот умница, ты хорошая девочка, умненькая. Ну, смотри. Не стесняйся, разглядывай как хочешь, со всех сторон. Можешь дотронуться, я ведь вижу, что тебе хочется. Трогай, трогай, не бойся. Ему нравится, что ты его трогаешь. Да, вот так… Хочешь полизать его? Ему? Конечно, хочется! Да, вот так. Лижи, как мороженое… умница, ты хорошая девочка… А теперь давай я тебе там потрогаю. Хочешь?! Там горячо?! Это хорошо, так и должно быть. Ты там трогаешь себя? И тебе нравится? А когда ты это делаешь? В постельке, перед сном? Ещё когда дома одна и книжку эту смотришь?.. Ну-ка, давай снимем трусики. Ах, ты без трусиков! Какая прелесть! Покажи мне, как ты себе там трогаешь. Ну покажи, не стесняйся. Умница. А теперь давай я тебе потрогаю. Нравится?! А вот так?! А так?! Ты чудесная девочка! Ещё?! Конечно, милая, сколько хочешь!.. А хочешь, полижу тебе там?! Ну-ка, устройся поудобней. Вот так. Ай, какая сладенькая! Покажи, где приятнее. Здесь?! Ладно… Нравится?! Умница, хорошая девочка… А теперь давай опять ты мне… Ну вот и хватит пока, а то вдруг мама придёт. Конечно, приду. А книгу ты подружке верни, а то не дай Бог родители узнают. Она тебе теперь ни к чему, теперь у тебя есть я… Ну что ты, глупышка, от того, что мы с тобой делали, детей не бывает, это я тебе точно говорю! Что? Хочешь попробовать вот так, как на этой картинке?! Конечно, мы всё попробуем, но не сейчас и не сразу. Нет-нет, не бойся, я знаю, как делать, чтобы детей не было. Никому не говори, это наша с тобой тайна, только наша. Ладно?! И не делай этого ни с кем, только со мной! Завтра? Конечно, приду! Жди меня! Ты умная девочка, всё понимаешь… Ну всё, я пошёл, поцелуй дядю, закрой за мной дверь и садись за уроки. И больше не оставляй дверь открытой!..»

А «девочке» лет сорок пять. Ягодка!..

Так что мне приходится заучивать свои роли, как актёру. Поэтому больше мне нравятся сценарии, где описаны только действия, т.е. «пьесы без слов». Среди них встречаются явно оторванные от реальности, с запросами, которые могут существовать только в фантазии. Это как если бы изголодавшемуся человеку предложили составить меню – что бы он хотел получить на обед. Он назвал бы много блюд, но, получив их, насытился бы несколькими и на остальные просто уже смотреть бы не мог. А если он не гурман, то дело только в количестве – не важно что, лишь бы много – десять порций! Пятнадцать! Двадцать! Но уже после третьей-четвёртой появляется отрыжка, и еда вызывает если не отвращение, то по меньшей мере безразличие.

Таких клиенток Лира зовёт «голодные». Они описывают долгие и многочисленные соития в различных позах, а иногда и в различных местах своей квартиры, как правило, весьма обширной. Мы рады таким заявкам, потому что не моя вина, что, не реализовав и пятой части сценария, заказчица кричит: «Всё, хватит! Я больше не могу!» - платит-то она по полной программе, ею же и придуманной.

- Лира, как тебе удаётся вызвать клиенток на подобную откровенность?! Уму непостижимо! Да ещё заставить их выразить самое сокровенное на бумаге!
- Именно на бумаге! Говорить-то как раз многие об этом стесняются, а бумага, как известно, всё стерпит. Или по телефону – моя девушка, дежурная на телефоне, внимательно слушает и записывает. Есть ещё один способ, наиболее удобный для клиенток – я предлагаю им записать свои фантазии на диктофон, который им предоставляет фирма. Они делают это дома, не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой, а потом передают мне кассету. А вообще это, конечно, очень не просто. Наши люди крайне закомплексованы. От первой мысли воспользоваться услугами донора до встречи с ним – путь не близкий и не лёгкий. Одно дело – предаваться эротическим фантазиям, и совсем другое – столкнуться с реальностью. Есть клиентки-отказницы, в последний момент аннулирующие заказ.
- Ты заставляешь их платить неустойку?
- Нет. Как правило, большинство из них через некоторое время делают новую попытку, особенно, если они получили положительные отзывы о донорах от других клиенток.
- Как в сетевом маркетинге?!
- Именно! Но у нас и сетевой маркетинг идёт с огромным трудом. То ли дело – Запад, который на нём и расцвёл. А публичные дома для женщин там существуют официально, не таясь, не притоны какие-нибудь подпольные, и это нормально.
- Я об этом не слышал.
- А я их даже посещала, правда, не как клиентка – интересовалась, как дело поставлено, опыта набиралась.
- Расскажи! Где ты была?
- В Мюнхене – сексуальной столице мира. Кстати, в Мюнхене часто бывал твой любимый Фрэдди Меркьюри, и летал он туда как раз за плотскими утехами.
- Это я знаю.
- Я же была в заведении мсье Клода.
- Француз, что ли?
- Немец, но просит называть его так. У него 25 сотрудников, от 24 до 45 лет. Если ты думаешь, что все они статные красавцы, то это далеко не так – есть почти уроды.
- Понимаю – на любой вкус.
- Именно – высокие, коротышки, тощие, в теле, с бородой, бритые – всякие. Но – в высшей степени профессионалы, они дают полную гарантию на получение клиентками оргазма, никогда не пугаются конкретных пожеланий женщины, какими бы экзотическими они на первый взгляд ни выглядели.
- А как этот Клод набирает сотрудников? По каким критериям?
- Отбор осуществляет не мсье Клод – он всё-таки мужчина, причём нормальный, у него жена и дети, а своеобразное женское жюри – капризное, придирчивое и строгое.
- Т.е. кандидат трахается с ними поочерёдно.
- Именно.
- Ты поступаешь по-другому – нанимаешь проститутку. А жаль – я не прочь пройти через комиссию!
- Боже мой! Неужели тебе мало?! Сколько ж ты можешь?!
- Я как Чонкин – сколько надо, столько и могу. А как клиентки говорят о том, что им нужно? Через мсье Клода?
- Нет – напрямую. Женщина просто выбирает того, кто ей понравился. С ним она проходит в бар, там за рюмочкой хорошего вина она объясняет, что и как должно происходить, чего ей нужно. После этого они проходят в номер-спальную, где есть всё необходимое для исполнения любых желаний клиентки, даже самых причудливых. Что же касается нашей женщины, то она слишком зажата, чтобы вот так прямо сказать о том, чего она хочет. С ней нужно работать и работать, так что западные методы нам не подходят. Но! Представь себе, я встретила там соотечественниц! Они летят в такую даль, тратят огромные деньги и знать не знают, что на Родине они могут получить не меньшее, прости – большее удовольствие за меньшие деньги!
- Ты заботишься о том, чтобы вывоза капитала за пределы России не было!
- Именно! И знаешь, чем я горжусь?
- Чем же?
- Тем, что лучший в мире сексдонор, сексдонор номер один, работает у меня!
- Увы, нелегально, и западная общественность об этом не узнает. – Я, конечно, иронизирую, но Лира воспринимает сказанное мной всерьёз – хмурит брови, ненадолго задумываясь, затем ослепительно улыбается:
- Узнает! Я тебе устрою такую рекламу за рубежом, что все эти фрау и фрейлейн думать забудут о заведении мсье Клода и ринутся к нам, в Россию, на ходу раздеваясь от нетерпения и бросая свои дорогие шмотки, а вслед за ними и всякие там мисс-пипис и  мадамы-макадамы!..
- Лирка, тормози! – я не на шутку испугался. – К херау этих фрау! Тут своих баб немеряно, их бы обслужить!
- Ты прав – своих в первую очередь. Но на мировой рынок рано или поздно выходить надо! Проще там у них дело обстоит, не то, что у нас, нам надо прятаться за какие-то легальные вывески, рядиться. Вряд ли у нас официально будут когда-нибудь существовать заведения, подобные заведению мсье Клода – с нашим-то ханжеством. А ведь в таких заведениях женщина получает компенсацию за издержки семейной жизни, сбрасывая оковы всякой стеснительности и становясь хоть на какое-то время самой собой. По признанию постоянных клиенток мсье Клода, его заведение, точнее то, что с ними в нём происходит, не раз спасало их от развода – они возвращаются к своим мужьям с новым импульсом к жизни.
- Лира, меня в этом убеждать не надо!..

Глава четырнадцатая. Рокерша.

- Устал от старух?
- А что?
- Есть интересная заявка. Одна молодая особа желает покататься с тобой на мотоцикле.
- С удовольствием.
- Тогда я заеду за тобой, это за городом.

Пока мы едем за город, Лира излагает мне мою задачу. А я любуюсь её лицом. Лира смотрит прямо перед собой, не потому, что она за рулём, будь мы сейчас за чашкой кофе у меня на кухне – она бы всё равно не смотрела мне в глаза. Рассказывая мне о предстоящей работе, она никогда не решается глядеть мне в глаза – стесняется.

- Страшненькая?
- Нет, напротив.
- Что ж она не найдёт себе дружка?
- Есть у неё дружок. Но квин – совсем другое, квин делает то, чего от него хотят, не требуя взамен удовлетворения своих запросов. Ты же понимаешь это, Лера.
- Да, понимаю. Раскрепощённость в сексе возможна лишь либо между очень близкими – духовно, давно знающими друг друга людьми, либо… между совершенно незнакомыми. И квин здесь, конечно, незаменим – его не надо уговаривать, перед ним не надо оправдываться, ему не надо объяснять. И свои желания он держит при себе.
- Причём дама даже не догадывается о том, что у квина могут быть какие-то свои желания.
- Более того – квин усиленно делает вид, что желания дамы – это его желания, он всю жизнь только об этом и мечтал.
- Ты становишься профессионалом! – засмеялась Лира.
- И идеологом! – подхватил я.
- Не пора ли тебе заняться составлением чего-то вроде «Квин-кодекса»?!
- Это ближе к пенсии.
- А когда квины уходят на пенсию? – стреляет в меня весёлым взглядом Лира.
- Настоящий квин до последнего вздоха в строю, он умирает на работе, т.е. – на даме.
- Прекрасная смерть, но тебе я её не хочу.
- А я – хочу, при условии, что этой дамой будешь ты…

Приехали. Этот район называется «Дачи». Ничего себе, дачи – двух и трёхэтажные особняки. Есть, впрочем, и действительно дачи-огороды, богатенькие их со временем вытеснят, они облюбовали это место, оно стало престижным в их кругу, и тем, кто не входит в их 5%, придётся рано или поздно перебираться отсюда в места похуже и подальше. А здесь – красота, красота стоит денег.

Пока о нашем прибытии докладывают хозяйке, служанка предлагает нам утолить жажду. Мы с удовольствием пьём охлаждённый апельсиновый сок. Я вдруг чувствую на себе чей-то взгляд – это заказчица, бесшумно появившись на веранде, довольно цинично рассматривает товар. Теперь, обнаруженная, она мило улыбается и приветствует нас. Ей не больше 25-и, русые волосы, развитое тело, волевое лицо. Они с Лирой переглядываются, а затем ненадолго оставляют меня одного. Я пока закуриваю. Я уже знаком с подобным поведением заказчиц. Почти все они ждут двухметрового красавца-атлета (они у Лиры есть), а не мужчину среднего роста без ярко выраженных бицепсов-трицепсов.

Лира возвращается одна. Отбой? Нет, всё в порядке.
- Я подожду тебя здесь.
- Очень мило с твоей стороны. Сегодня ты никуда не спешишь?
- Мне нужно разобраться с документацией, бумаги накопились, а здесь никто не помешает.

Я не успеваю подначить её насчёт бюрократии и казёнщины даже в её заведении – взревел мотоцикл, и моя клиентка подкатила вплотную ко мне. Я сел сзади, и она резко сорвала мотоцикл с места. Поехали! На гонщице была лишь маячка и широкая, но короткая лёгкая юбка, и то и другое на голое тело. Я плотно прижимаюсь к ней сзади, мои руки лежат на её грудях, ощущая сквозь тонкую ткань набухающие соски. Девушка прибавляет скорость, и вот уже последняя дача остаётся у нас за спиной. Грунтовая дорога ведёт в лес. Сказать, что дорога неровная – ничего не сказать. Кочки, колдобины, ямы, выбоины – что там ещё?! Нас трясёт, подбрасывает и мой дурачок трётся о хозяйку «Хонды», и не могу сказать, что это ему не нравится. Я всё сильнее прижимаюсь к девушке, мну руками её грудь. Мы въезжаем в лес. Она сворачивает с дороги на узкую тропку и гонит среди деревьев. Внезапно тормозит, так, что я наваливаюсь на неё, а она – на руль, останавливается и падает с мотоцикла в траву, успевая задрать юбку. Мой дурак тут же проникает в неё. Я настолько возбуждён, что не успеваю овладеть собой – несколько сильнейших толчков, и я кончаю. Но и моя дама настолько возбуждена, что ей этого вполне хватает. Вообще продолжительность актов не оговаривалась, так что всё в порядке. Она тотчас сбрасывает меня с себя, не давая мне опомниться, вскакивает и заводит мотоцикл. Вот это мне уже не нравится – хоть бы пару минут покоя! Но я следую за клиенткой, и вот мы уже опять несёмся Бог весть куда, я опять плотно прижимаюсь к ней сзади и держусь руками за её груди. Довольно скоро на смену моему недовольству вновь приходит возбуждение. Спуски, подъёмы, подъёмы, спуски. И мой дурачок трётся и трётся о даму, от чего растёт и твердеет. Покружив по лесным тропкам, мотогонщица внезапно выносит нас на свободное место – каменистую прибрежную полосу. Натуральная трясучка! Колотит как от тока. Ко времени, когда каменистая полоса кончается, мы оба изнемогаем от желания. Она падает в траву на четвереньки, я задираю ей юбку и налетаю сзади. Опять очень сильные (так заказано) толчки, от каждого девушка вскрикивает. Я валюсь на её спину, но она выскальзывает из-под меня и, не дав ни секунды передышки, вскакивает на мотоцикл. Я, разумеется, не отстаю, но про себя поругиваю свою даму. И опять ревёт мотоцикл, и мы вновь несёмся по лесным тропкам. Она прибавляет скорость. Я понимаю, все эти тропки ей знакомы, изъезжены не один раз, и всё-таки гонять на такой скорости сквозь довольно частый лес – занятие небезопасное. Мы, наконец-то, выезжаем на открытое пространство. Когда-то здесь начиналась крупная стройка, но по какой-то причине её забросили, отвалы земли и котлованы слежались и заросли, получились курганы и овражки. Вот по этим холмам и котловинам мы теперь и гоняем. Мотоцикл ревёт как раненый зверь, взбираясь на очередную вершину, затем устремляется вниз, и дух захватывает, и сердце обрывается. Иногда мы натурально летим, когда моя дама сознательно не замечает очередного обрывчика и не сбавляет газ. Я уже понял, что её возбуждает не только трение об неё мужского члена сзади, но и высокая скорость и чувство опасности. Точнее – всё это в совокупности. Какой русский не любит быстрой… ****ы!.. Однако, если её возбуждение достигнет оргазма, она запросто может потерять управление. Ей-то что, разобьётся, кайфуя, и не заметит этого. Впрочем, в размышлениях о собственной шкуре я вдруг ловлю себя на том, что мне тоже нравится чувство опасности, нравится риск, меня это тоже возбуждает. И заказчица понимает это через моего упирающегося в неё дурачка и, сочтя, что он дошёл до нужной кондиции, направляет свою «Хонду» в степь, к одиноко стоящему дубу. Здесь она спрыгивает с мотоцикла, спиной прислоняется к стволу, задирает юбку и чуть опускается. Я вонзаю в неё своё остриё, как будто хочу пришпилить её к дереву, пригвоздить, пронзить, распять. Она кричит, рыдает, плачет. Это отвлекает меня, и чтобы поскорее кончить, я с ещё большим остервенением вбиваю в неё свой инструмент. Её колотит судорога, лицо перекашивается от боли наслаждения, или от наслаждения боли. И когда я завершаю и отхожу, не давая себе расслабиться и готовый вскочить на мотоцикл, моя гонщица валится в траву, несколько раз содрогается и затихает, ни жива, ни мертва. Теперь и я присаживаюсь под деревом и жадно закуриваю. Притомил я тебя всё-таки, достал, пробил, госпожа рокерша! Правда, и сам изрядно притомился. Моя дама неуверенно поднимается, глядит на меня, улыбаясь и как-то просветлённо. Я порываюсь встать, но жестом она меня удерживает – не спеши, докури. Ах, мадам, как вы стали любезны!..

Мы опять едем. Но уже не несёмся как угорелые, а – прогуливаемся на вполне мирной скорости. Девушка привозит меня на берег реки. Сбрасывает маячку и юбку и бросается в воду. Я тоже раздеваюсь донага и следую за ней. Купание в заявке не оговаривалось, это, видимо, экспромт заказчицы, если только Лира ничего не забыла, чего с ней никогда не случалось. Как вести себя в этой ситуации, я не знаю. Ватер-секс? Проявлять инициативу мне запрещено (в данном случае), я и не собираюсь. А моя гонщица обо мне как будто забыла – заплыла на середину реки, легла на спину, раскинув руки, и медленно плывёт по течению. В любом случае, я этим экспромтом доволен. Пока мы гоняли на «Хонде», мы напрочь пропылились, и какое же удовольствие смыть всю эту дорожную пыль в освежающей проточной воде. Я выбираюсь на берег, подставляю своё тело солнечным лучам, жду, когда обсохну, закуриваю и только теперь замечаю, что сиденье «Хонды» несколько отличается от обычного – в передней его части имеется выпуклость, из материала, напоминающего эбонит. Совершенно ясно, для чего эта штуковина – она приходится как раз на вульву хозяйки «Хонды», т.е. вульва приходится на неё. Предмет для самоудовлетворения, когда она гоняет одна, а в случае со мной – дополнительный стимулятор. Нет, всё-таки рано или поздно эта дамочка-самочка расшибётся насмерть, и мне её будет искренне жаль… Интересно, а как она выходит из положения зимой?!

Девушка, наконец, плывёт к берегу. Вот она уже возле меня.
- Домой, - говорит, улыбаясь.

Я успел обсохнуть, она же влезает в юбку и натягивает маячку на мокрое тело. «Домой» означает, что моя работа окончена, и ею, похоже, остались довольны. Мне не нужно больше прижиматься к гонщице, не нужно мять руками её грудь.

Она завела «Хонду», и мы отправились в обратный путь. Сиденье сплошное, без ручки, так что мне всё равно пришлось обхватить девушку за талию. Я старался не прижиматься к ней, и ехали мы на умеренной скорости, но, чёрт бы меня побрал! – мой дурак игнорировал команду «отбой» и стал набирать силу. У него что, уже успел рефлекс выработаться?! Пешком надо было идти!

Когда мы подъехали к дому, девушка так резко затормозила, что я сместился вперёд и тем самым выдал своего дурака. Мотор заглох, мы слезли с мотоцикла. Я хотел было направиться к Лире, которая сидела за столиком под навесом и считала что-то на микрокалькуляторе, окружённая ворохом бумаг, но клиентка остановила меня.

- Постойте, - она глянула на мою ширинку, за которой было тесно. С секунду она сомневалась, потом, с улыбкой:
- Попробую Вам помочь, хотя не уверена, что получится, мой опыт здесь… - она сделала пренебрежительный жест рукой. Взяла меня под руку и повела в дом.
 
В одной из комнат встала передо мной на колени, высвободила из брюк мой член и взяла его в рот. Вот те на! Чего не ждал, того не ждал. С возбуждением я бы и сам справился, и бойца своего мне бы лучше поберечь, но ситуация слишком уж неординарная. Вероятно, она читала, или кто-то внушил ей расхожую мысль, что если у мужчины стоит, то он должен кончить во что бы то ни стало. А иначе – вредно для его здоровья. Даоисты над этим бы посмеялись. Я тоже. Но я, конечно, тронут её отношением ко мне. Я же куплен ею, ей ли заботиться обо мне?! Я растроган, ведь она выражает мне таким образом благодарность, не получая сама никакого удовольствия, на это решится далеко не каждая, большинство предпочитают скрывать свою признательность.

Н-да, она оказалась права – в рот она брать не умеет. Она слишком груба, она не признаёт нежности – так у нас ничего не получится. К тому же я не могу брать, не давая. У меня возникает идея, раз уж у нас пошла импровизация…

Я наклоняюсь через её голову, задираю ей юбку и тру рукой то место, в которое упирался мой дурачок во время езды на мотоцикле. Она выпускает мой член изо рта и замирает. Я сильно массажирую ей низ поясницы, или верх задницы, как угодно, там, где зад начинает разделяться на два полушария. Её оцепенение проходит, она понимает, что ей это приятно, начинает двигаться. Боже мой, неужели ни одному болвану не приходила в голову мысль, что у неё здесь мощнейшая эрогенная зона?! Сейчас я сделаю тебе ещё приятнее. Я тоже опускаюсь на колени, пристраиваюсь сзади, заставляю её опустить голову, лбом в пол, и сильно трусь своей промежностью о низ её поясницы, прижимая её к себе за ягодицы. Девушка начинает постанывать. Теперь одной рукой давлю ей грудь, а другой добираюсь до клитора и тру его изо всей силы. Я не мог бы долго делать все эти сложные движения одновременно (корпусом я описываю круги), но, к счастью, девушка доходит до точки кипения, хватает рукой мой член и вталкивает его во влагалище, тотчас начинает спускать. Я довольно долго владею собой, тем более, что я не любитель таких интенсивных грубых толчков. Наконец, спускаю и валюсь на спину девушки, которая растягивается на полу. Слава Богу, не надо вскакивать, и я блаженно отдыхаю на ней. Она продолжает спускать, дёргается и кричит. Лира, конечно, всё это слышит, тем более, что все двери и окна нараспашку. Дама постепенно успокаивается. Вероятно, она впервые удовлетворилась без помощи «Хонды». Я оставляю девушку на полу и иду к Лире. Все бумаги она уже собрала в папку, смотрит на меня тревожно.

- Всё О.К.?
- Yes, of course.
- Но в заявке этого не было, - Лира кивает на дом.
- Всего не предусмотришь, - улыбаюсь я. Я вижу служанку и прошу её угостить меня апельсиновым соком. Служанка тоже слышала экстаз своей хозяйки и смотрит на меня как на диво. Но сок приносит, и говорит Лире, что хозяйка просит её зайти в дом. Лира уходит. А я не торопясь выпиваю сок, иду к тойёте, устраиваюсь в ней поудобней и закуриваю. Люблю это состояние, когда наверняка знаешь, что выполнил работу не просто на пять, а на пять с плюсом. Появившаяся Лира протягивает мне конверт и прежде, чем завести машину, пристально, изучающе смотрит на меня.

- Что с тобой, Лира? Что-нибудь не так?
- Да нет, всё прекрасно, просто ты не перестаёшь удивлять меня.
- Не одну тебя.
- Ты не умрёшь от скромности, - смеётся Лира и трогает машину. – А ведь сначала она хотела отказаться от тебя!
- И как же ты её уговорила?
- Сказала, что если она останется недовольна, она не только может не платить, но и вправе требовать с меня компенсации. А заплатила… в три раза больше оговоренной суммы! И ещё просила передать тебе большое спасибо.
- Большое пожалуйста.
- Знаешь, что она сказала о тебе?
- Что?
- Что ты сделал её счастливой. Так что, думаю, через пару-тройку недель она вновь закажет тебя.
- Нет, Лира, на этот раз ты ошибаешься, ты не поняла. Она хотела сказать, что квин ей больше не понадобится, и мотоцикл, возможно, тоже. Просто ей надо сменить своего дружка на менее ленивого…

Глава пятнадцатая. Баба-Яга.

- Как ты отнесёшься к тому, чтобы поработать в паре с Эльзой? У вас, кажется, неплохо получается, а? – Лира улыбалась.

Эльза – массажистка. Лира присылала её ко мне, когда мне надо было снять усталость и отдохнуть перед очередной заявкой. Когда Эльза пришла в первый раз, её массаж подействовал на меня несколько странно – я возбудился и нечаянно для себя трахнул Эльзу. Её готовность к этому дала мне повод думать, что она в лиркиной фирме, помимо массажа, выполняет и иную работу. Эльза рассказала Лирке, чем закончился наш первый массаж, и последняя устроила мне разнос, правда, строгость её была напускной, и под конец она не выдержала и рассмеялась. «Я же послала её, чтобы ты отдохнул, расслабился, а ты!». «Извини, мой дурак не понял», - оправдывался я, как мог. «Тебе что – не хватает?! Я увеличу количество заявок!». «Не нужно. Просто я давно не спал с женщиной за так, в этом есть свой пикант, и не один, чего раньше, в пору своей неоплачиваемой половой жизни, я как-то не замечал». «Но ты нарушил инструкцию!». «Разве?». «Ты не должен иметь связи на стороне!». «Она же не со стороны, из фирмы, чистая!». «Не имеет значения!». «Курочка не захочет, петух не вскочит», - решил я валить всё на Эльзу, на которую был рассержен за донос. «Она своё получила, но её-то я как раз могу понять – когда ты предложил сделать ей массаж, она просто растерялась, ей никто такого не предлагал, а ты время не терял, а что такое этот твой «массаж», я прекрасно наслышана от твоих клиенток. Ты обезоружил её и лишил всякой способности к сопротивлению». «Которой и не было». «Тем не менее, впредь воздержись от подобных действий». «Которые бросают тень на мой моральный облик». «И прекрати дерзить!». «Имею я право на личную жизнь, в конце-то концов!». «Нет, не имеешь. Пока ты работаешь у меня, у тебя жизнь не личная, а публичная». «А в твоём заведении все стучат друг на друга?». «Нет, ты, например, не стучишь». «Погоди, научусь!». «Есть вещи, которым ты никогда не научишься. А на Эльзу не обижайся, я спросила её наобум и застала врасплох, соврать она не смогла». «Буду обижаться!»…

Когда Эльза пришла во второй раз, я сделал вид, что дуюсь на неё, и был рад, что чувствует она себя передо мною неловко. На третий раз мы помирились, но свой «массаж» я ей так больше и не делал. И лишь позже, задним умом, я понял, что надо было, в пику Лирке, трахнуть Эльзу ещё разок, а так – Лирка опять добилась своего, я не тратил своих сил задарма. Вот что я вспомнил, когда Лира спросила:
- Как ты отнесёшься к тому, чтобы поработать в паре с Эльзой?
- Что это значит? Что будут зрители?
- Один зритель, точнее – одна, бабулечка, которая хочет вспомнить молодость.
- У французов это называется «сотрапезники».
- Стало быть, «сотрапезница». Ну так как?
- Не нравится мне эта затея.
- Потому что при свидетеле?
- Да. Я на людях этим ни разу не занимался.
- А вот Эльза сразу согласилась, когда узнала, кто будет её партнёром.
- Наплевать мне на Эльзу.

Лира помолчала. Потом продолжила, тихо и серьёзно:
- Лера, у нас пока нет выбора. Т.е. – заявок много, но сейчас нам нужны деньги, большие деньги, а эта старуха не скупится.
- Ну и купила бы видик и гоняла бы порнуху сутками.
- Есть у неё и видик, и порнуха, но она хочет живьём.
- А если и она пожелает участвовать?
- Нет, за это можешь быть спокоен, ручаюсь. Ну, договорились?
- Ладно…

Это была не бабулечка, это была сущая Баба-Яга. Возможно, с парализованными ногами, потому как в зал её в кресле-каталке выкатила девушка, которая тут же исчезла. Взгляд у старухи был злой, челюсть – вставная, речь – матерная. Она велела встать нам в центр комнаты, под самую люстру, где был постелен толстый ковёр. Скомандовала: «Раздевайсь!». Мы разделись и поняли, что совершенно не готовы к работе, желания ни у меня, ни у Эльзы. «Так и будете стоять, долбоёб с долбоёбкой?! Вы нахуя сюда пришли?!». Я привлёк к себе Эльзу, стал ласкать, надеясь пробудить и в ней, и в себе возбуждение. «Телячьи нежности! – рявкнула старуха. – Голубки ***вы! На колени, сучка, соси у него!». Эльза повиновалась. А я уговаривал своего дурачка: «Смири гордыню, паразит! Нашёл время характер показывать! Думаешь, мне здесь нравится?! Быстрей отстреляемся, быстрей свалим отсюда. И больше мы с тобой в гости к таким невоспитанным дамам ни ногой! Ну давай, не ломайся, Ванёк, выручай!». Нашего совместного с Эльзой натиска мой дурачок не выдержал и перестал делать вид, будто не знает, чего от него хотят. А бабуся ни на миг не умолкала: «Сунь ей до горла, парень, до гланд! Соси, тварь, глубже бери, ****юга!». Она требовала от меня грубости, агрессивности, и мне было жаль Эльзу. Я, конечно, представлял себе предстоящее действо совсем по-другому. Бабуся, божий одуванчик, где-то в затемнённом уголке, присутствие её не заметно, и уж, тем более, она никак и ничем не обращает на себя внимание. А мы разыгрываем долгую, томительную сказку о нежной и страстной любви. Увы – этой старой греховоднице, по которой давно кладбище плачет, сказка была не нужна… «А теперь раком её, раком, проститутку! Да не так, гондон ты штопаный, поверни, мне ж не видать ни хуя!». Эльза не справлялась, похоже, была слишком впечатлительна, и её организм наотрез отказывался выдать смазку. А эта рухлядь торопила: «Быстрей, быстрей и глубже, вбивай, чтоб яйца об жопу!». Становилось всё больнее, я ещё мог продержаться, но Эльза была на пределе, я видел, что каждый мой толчок приносит ей всё большую боль. Остановиться, спросить у старухи какой-нибудь крем? Но как она отреагирует на это? Я быстро плюнул себе в ладонь и смазал своего горящего Ваньку, который стремительно понёс спасительную влагу в Эльзино пекло. Почувствовал, как Эльза перестала сжиматься от боли. Но надолго этого не хватит, сухость вновь подступала, и я повторил трюк со слюной, на этот раз менее успешно, потому что в горле у меня пересохло, и на третий раз слюны просто не осталось. Что ещё предпринять?! Выручила бабуся: «А теперь по-деревенски, на спину её, прошмандовку! Да на руки обопрись, тупорылый, чтоб всё видно было! А ты ноги-то пошире раздвинь, ****ище, шире, говорю!». Эльза и сама была рада раскинуть их чуть не до шпагата, у неё там всё горело, но теперь всё же было легче. Я опускался и поднимался, и всякий раз, как я приближался к её лицу, я успевал шепнуть ей по одному-два слова: «Чудесная! Прекрасная! Мне хорошо с тобой! Ты прелесть! Ты чудо! Обожаю тебя! Хочу тебя!». Старуха, занятая своим сквернословием, ничего не слышала. «Ещё, милая! Ещё, моя хорошая! Так здорово! Умница!». Моя медитация наконец-то подействовала, внимание Эльзы с мата старухи переключилось на мой нежный шёпот. «Радость моя! Счастье моё!». Я надеялся всего лишь на её смазку, а получил – целый Байкал! Рефлекс сработал. Старая, но истина: мужчина любит глазами, женщина – ушами. «Закинь ему ноги на плечи, шлюха!». Старуха не поняла, что уже не имеет власти над Эльзой, Эльза не услышала её, теперь она послушна только мне. Я поднял ноги своей партнёрши себе на плечи. «А сам-то пододвинься, на коленки встань, хуеплёт! Да чтоб видно мне, видно!». Не слишком удобная поза. Но теперь, бабуся, мы в порядке, теперь мы можем трахаться до тех пор, пока ты коньки не отбросишь, карга старая. А у Эльзы – затяжной оргазм, теперь и она двигается, и кричит, и воет, и плачет. «А-а-а! плывёшь, про*****!» - злорадствует старуха, но Эльза её не слышит. Старуха ещё чего-то бормочет, но я не могу разобрать слов. Потом слышу лишь её «а-а-а-а», потом хрипы. Я поворачиваю голову в её сторону и… останавливаюсь, сбрасывая ноги девушки со своих плеч, что сразу приводит Эльзу в себя. Не лучшую картину в своей жизни пришлось нам увидеть – старуха дёргалась в конвульсиях, челюсть её выпала, она хватала воздух ртом, из которого вытекала, пузырясь, вязкая слюна. Из носа скупо шла почти чёрная кровь. На подбородке кровь и слюна смешивались. Взгляд старухи… а не было никакого взгляда! На месте глаз как будто две тёмные пробоины.

- Не смотри на неё! – приказал я Эльзе. Она была бледна и очень напугана. Где же служанка, чёрт бы её побрал! Бабка и впрямь загибается. Ещё одна «жертва любви».
- Эй, сиделка, нянька, как тебя там! – крикнул я. Тотчас девушка явилась. Я не заметил в ней растерянности. Она проворно развернула каталку со своей хозяйкой и повезла её в другую комнату.
- Я могу чем-нибудь помочь? – отрицательный кивок головы, не оборачиваясь и не останавливаясь.
- Скорую помощь? – ещё один кивок тем же манером. Не первый раз я сталкиваюсь с подобной сверхлаконичностью прислуги. Языки им отрезают, что ли?!

Эльза сидит на полу и то и дело со страхом посматривает в сторону комнаты, за дверью которой исчезла наша клиентка. Она боится, что та вот-вот появится и начнётся следующее действие кошмара. Я же уверен, что нам это не грозит, но если старушка испустила дух, нам отсюда и впрямь лучше поскорее убраться. Этого же ждёт не дождётся Эльза, она смотрит на меня умоляющим взглядом.

- Может, сначала оденемся?! – предлагаю я. – Или так пойдём?! – Эльза бросается к одежде, не забывая поглядывать на дверь другой комнаты. Я тоже одеваюсь, но не торопясь, поскольку соображаю, что же делать – уходить, не уходить?

Закуриваю, предлагаю сигарету напарнице, она отказывается, у неё сейчас одно желание – бежать отсюда как можно дальше. Эльза вздрагивает – это её реакция на бесшумное появление сиделки. Та протягивает мне (Эльза отшатнулась) две пачки купюр. По-моему, здесь миллион.

- Вы уверены? – спрашиваю я. Девушка кивает, теперь положительно.
- Всё в порядке? – опять кивок.
- Мы можем идти? – ещё кивок.
- Приятно было с вами поболтать, - последний кивок.

Эльза тащит меня к выходу. На улице она цепко держит меня под руку и целый квартал чуть не бежит, увлекая меня за собой.
- Ну хватит, Эльза, успокойся, всё позади.

Это «позади» воспринимается ею буквально – она оборачивается и смотрит на дом, из которого мы вышли. Нет, старуха за нами не гонится.

Я закуриваю.
- Дай-ка твою сумочку. – Я снимаю с её плеча сумочку и кладу в неё Эльзину долю. Эльза пробует возражать, но я водворяю сумочку на прежнее место.
- Месячная зарплата учителя, врача и инженера, вместе взятых. Если, конечно, они работают на полторы ставки.
- Не нужно мне больше таких денег! Уволюсь! Уволюсь к чёрту! – К Эльзе, наконец-то, вернулся дар речи.

Мы идём теперь не торопясь, но Эльза по-прежнему крепко держится за меня.
- А бабулька и впрямь могла крякнуть.
- Что могла? – не поняла Эльза.
- Крякнуть, т.е. помереть. Никогда не слышала?
- Кряк… кря… - Эльза захлебнулась смехом. Прекрасная разрядка, если бы… если бы это не было истерикой. Я крепко обнимаю её за голову и шепчу ей в ухо простые и старые, как мир, слова: «Успокойся, не нужно, всё в порядке, всё будет хорошо» и всё в таком роде. Когда мне удаётся, наконец, её успокоить, я говорю ей:
- Вот что, коллега. У тебя стресс, и тебе необходим массаж. Ловим такси и едем ко мне.

Вспыхнувшая радость в глазах тут же сменилась испугом:
- А если госпожа Эл узнает?!
- «Госпожа Эл, госпожа Эл»! – передразнил я Эльзу. – Лирка, что ли?! Пошла она в задницу! А заодно и в передницу! Я ей при случае ещё скажу своё гран-мерси за этот сугубо приятный вечер! Чем она тебя так запугала?! К тому же ты увольняться собралась, вольная птица!
- А контракт?!
- Этим контрактом можешь себе одно место… извини, грубо. В общем, он не имеет юридической силы.
- Но я же слово дала, я же обещала, Валер, как же можно!..

Она меня обезоружила. Ну где, где Лирка отыскивает таких?! Таких, как Эльза, таких, как я?! Экспромт: нет сомнений, Лирка – гений. Тех, с кого достаточно взять слово. И это во времена, когда не врут только ленивые, на всех этажах социальной лестницы и на самом её верху. Когда не обмануть партнёра, значит – самому остаться в дураках, а сдержать обещание – прослыть недалёким. Заявления, декларации (вроде менструации), договоры (воры), выборы, перевыборы, недовыборы, довыборы к перевыборам, довыборы к недовыборам, к осени – всё пучком, на рельсы лягу, где поезда не ходят, к весне – это уж точно, стабилизация – в среду, в обед, всё идёт по плану, план скоро составим, приватизация на второй круг пошла (а и где первый?!), посмотри, как быстро растёт наш Лёня Голубков, у меня от счастья зубы свело и «Тампекс» выпал, но уж к зиме точно всё наладится, полный подъём (в штанах, далеко не у всех), как дела, всё О.К.? Лучше – всё О.В.! Я ответственно заявляю, ну к лету-то, к лету, мужики, непременно, а то уж времена года кончились, чего их так мало-то?! И ваще всё нештяк, всё в кайф и прочее ***-моё… Эка меня потащило! Знать, отвлёкся…

Слова, слова, а Слова – нет. Я давно подозревал, что у слова магическая сила, и в начале было слово, а потом уж всё остальное, и когда всё исчезнет к чёртям собачьим, последним останется слово…

- А она, эта твоя госпожа Эл, контракт не нарушила? Она тебя кем брала – массажисткой?
- Массажисткой. Но…
- Что «но»?
- Она сказала: «Ну, и ещё кое-что. Иногда».
- Дурёха.
- Ага, - согласилась Эльза и улыбнулась.
- Ладно, я вижу, ты в порядке, я провожу тебя. Где ты живёшь?
- Валера! Ну мне же нельзя это говорить, ты же знаешь! Личные контакты между сотрудниками фирмы не приветствуются! Только деловые отношения!
- Да, конечно, совсем забыл, - соврал я. – Но с тобой может случиться что угодно, башку оторвут запросто, и не один раз, пока до дома доберёшься. Да с такими деньгами.

Эльза развеселилась:
- А эти-то на что?! – она кивнула куда-то в сторону.
- Какие «эти»?! – и тотчас всё понял – нас «пасли»! Медленно вдоль тротуара за нами ползла машина, стёкла тонированы, попробуй угадай, сколько там «этих».
- Тоже забыл?! – веселилась Эльза.

Так! Надо срочно подбить бабки. Первое – Лирка опять обманула и слежку за мной не сняла. Второе – Эльза может многое поведать мне о Лиркиной шарашке, разговорить её не составит труда. И третье – я, наконец-то, понял причину веселья своей напарницы: она думает, я ею «клею»! Вот и придуриваюсь, будто забыл самое элементарное. Неужели она всерьёз приняла тот мой шёпот у бабки?! Хотя, конечно, хоть немного моим словам надо было верить, иначе результата никакого бы не было, но теперь-то, теперь до неё уже должно было дойти, что это была производственная необходимость, что я всего лишь спасал положение.

Итак, вывод. Вариант первый – я расстаюсь с Эльзой и выясняю, приставлена охрана только к Эльзе, только ко мне, или к нам обоим. Но не получаю информации от Эльзы. Вариант второй – я везу Эльзу к себе и узнаю от неё много интересного, но тогда вопрос о слежке остаётся открытым. Выбираю второе. Сделать это сложнее – Эльза слишком боится Лиру, а теперь, когда я знаю, что мы под колпаком, мне становится ясно, что скрыть визит Эльзы ко мне всё равно бы не удалось. Тем не менее, расстаться со мной Эльза не спешит.

- Послушай, Эльза, ты – массажистка, я – очень устал, почему ты не можешь сделать мне массаж?! Это же твоя прямая обязанность!
- Без разрешения Госпожи?! – но она смеётся, она ждёт, что я найду какой-нибудь ход.
- Ну хорошо. Тогда я провожу тебя до своего дома, в смысле – до моего, мой-то адрес ты всё равно знаешь. Идёт?
- Она меня убьёт! Тебе-то ничего не будет… А потом?

Почему она так убеждена, что мне ничего не будет? Значит, по её мнению, я на особом положении? Так вот чего она ждёт от меня – гарантий, что Лирка не накажет её, во всяком случае, что я заступлюсь за неё.

- А потом сядешь к этим, - я кивнул в сторону охраны, - и поедешь домой.
- Ну да! Разве экстренный случай?!

Тьфу ты, ещё туману нагнала – какой ещё экстренный случай?! Нет, с этим надо кончать!

- Именно экстренный! Идём! – я хватаю Эльзу за талию и тащу к машине охранников, рукой подаю знак, чтоб остановились.
- Ты с ума сошёл! – шепчет Эльза, но не вырывается.
- Всё в порядке, я знаю, что делаю! – заверяю я её. Машина останавливается. Спереди – двое, на задних сиденьях – никого. Я открываю заднюю дверцу, пропускаю Эльзу, сажусь сам и командую:
- Ко мне!

Водитель потянулся за мобильником, но передумал, глянул на соседа. Тот секунду подумал и кивнул, давая «добро». Поехали! Значит, мой адрес им прекрасно известен. А вот вытянуть из них хоть слово явно не удастся. Я и не пытаюсь. Эльза жмётся ко мне, мой авторитет в её глазах явно вырос. Немного погодя она шепчет мне на ухо:

- У меня там всё ещё пожар!
- Если хочешь, - в ответ шепчу я, - обойдёмся без этого.
- Нет! – мотает она головой. – Не обойдёмся!

Охранники переглядываются. Нештатная ситуация?! Как только мы покинем салон, вы наперебой будете докладывать Хозяйке о странном поведении своих подопечных. Сейчас я вам матерьяльчику подкину, дабы Хозяюшку позлить.

И я целую Эльзу. В губы. Ей нравится, она отвечает. И всю дорогу до самого моего подъезда мы всё целуемся и целуемся…

Когда мы оказались у меня, Эльза некоторое время была насторожена, уверяя меня, что вот-вот Лира либо позвонит, либо явится сама. Я же был уверен в обратном, потому что Лира знает, что я сейчас зол на неё, потому-то, в качестве компенсации, она разрешила мне «выпустить пар», не препятствуя моим вольностям – «снятию» Эльзы и поездке с охраной.
После двух рюмок коньяка Эльза, наконец, успокоилась и поверила, что Лира нас не потревожит.

Я же, принявший душ, утоливший жажду и голод, предвкушавший бесплатный, необязательный секс с молодой красивой добродушной и бесхитростной девушкой и понимавший, что мне вот-вот станут известны если не все, то хотя бы некоторые тайны Лиркиной конторы – считал день удачным и вовсе перестал злиться на Хозяйку.

Я почти не задавал вопросов Эльзе, делая вид, что всё, что она мне рассказывает, я знаю и без неё. Она должна была выложить мне всё сама, она и выложила.

Узнал я вот что. Я действительно был на особом положении, напрямую с квинами Лира не работала, действуя через третьих лиц. Некоторые из квинов её ни разу в глаза не видели. Более того! Меня считают любовником Лиры! У меня аж сердце ёкнуло. Дело в том, что я – единственный мужчина, с которым Лира показывается на людях. Не все одобряют, что она своего «любовника» продаёт богатым женщинам, но, в конце концов, это её личное дело, бизнес есть бизнес. Есть же мужья, заставляющие своих жён заниматься проституцией, есть жёны, сдающие своих мужей «в аренду». («Я бы тебя не продавала», - простодушно и без всякого намёка ляпнула Эльза). Что ж, Эльза – смелая девушка, решиться на свидание с любовником своей хозяйки, которую она до смерти боится!..

Мне не удалось выяснить, сколько квинов работает у Лиры – Эльза обслуживала четверых, но она была не единственной массажисткой в фирме. Лира не брала к себе «готовых» проституток, она сама их готовила из массажисток. Впрочем, Эльза уверяла меня, что до меня она работала только с одним парнем по имени Андрей. Раз они были на заявке у супружеской пары, пожелавшей таким образом разнообразить свою интимную жизнь. Супруги, несмотря на изрядно выпитое, раскрепоститься не смогли и, посмотрев представление, устроенное квин-парой, удалились в спальную. До обмена партнёрами так и не дошло, к радости Эльзы, потому как мужик ей не понравился. Раз они были на заявке, где… никого не было. Т.е. они не знали, кто и откуда за ними наблюдает (я подумал, вспомнив рыжую – через зеркало). И раз она была с Андреем… у сегодняшней Бабы-Яги! И мне – ни слова! Тогда у них ничего не получилось, они ещё раздеться не успели, как старуха обрушилась на них матом. Андрей посоветовал ей заткнуться, в ответ посыпался такой град оскорблений, что он двинулся на неё с криком: «Задушу, скотина!». Но подоспевшая сиделка одним натренированным ударом отбросила его от старухи аж на несколько метров. И тут же увезла старуху, давая понять, что в их услугах больше не нуждаются.

Так вот почему Эльза так дрожала уже перед дверью старухи! Она уже тогда «замкнулась». Но почему мне – ни слова?! «Я думала, Госпожа тебя предупредила!». Как же, предупредила! Лирка очень рисковала, я ведь имел полное право уже после первой фразы Бабы-Яги просто уйти.

Лира, мягко говоря, сильно преувеличила, когда, подвигая меня на эту заявку, сказала, что «Эльза сразу согласилась». Нет, Эльза отказывалась и уверяла Хозяйку, что ничего не получится, и она просто боится эту старуху, какой уж тут секс. Но Лира её уговорила, сказав, что, во-первых, ничего страшного не случится, если опять ничего не получится, а во-вторых… что со мной всё получится. «Он что-нибудь придумает, не бойся». (Позже я узнал, что до нас у старухи потерпела фиаско ещё одна квин-пара. Лира предложила девушке сымитировать оргазм, но старуха обнаружила обман. Надо отдать  ей должное – почти любого мужика почти любая женщина может заставить поверить в разыгранный оргазм, а вот с бабусей этот номер не прошёл. Но Лира так мне и не сказала, зачем ей так нужно было ублажить эту старую бестию. Видимо, не только и не столько из-за денег).

Что же касается охраны, то она сопровождает квинов на заявки и с заявок, обеспечивая безопасность в наше неспокойное время. Но обращаться к охране напрямую, обнаруживая её, как мы с Эльзой, можно лишь в том случае, если квину грозит опасность, которую охрана не видит.

Андрей рассказал Эльзе, как однажды его накрыл с поличным муж клиентки, неожиданно вернувшийся из командировки. Андрей следовал инструкции, которая предписывала в подобных случаях как можно быстрее удалиться с места события, не вступая ни в какие дискуссии с «сохатым» (так они и зовутся в инструкции!). Ему удалось полуголым вырваться из квартиры, но «сохатый» преследовал его, выкрикивая без конца: «Убью! Убью!». Вот тогда Андрей бросился к охране, которая, уже завидев его без штанов, поняла, что к чему, и приняла меры – один преградил рогоносцу дорогу, но не бил его, а просто задержал, а другой увёз Андрея в машине.

Мне подумалось, а что, если бы «сохатый» догадывался о неверности жёнушки и сделал бы засаду? «Как будто ты не знаешь! – засмеялась Эльза, которая и подумать не могла, что никаких инструкций я в глаза не видел и действовал всегда по наитию, лишь изредка обращаясь к Лире за разъяснениями. – Шуми, постарайся разбить окно. Они же (охрана) следят за окнами». «Зайдёшь, а тебя сзади тюк по темечку – и все дела». «Ну Валера! Ну зачем ты меня проверяешь, я всё прекрасно усвоила! (Вот оно что – она думает, что я, как лицо, приближённое к Особе, экзаменую её!). Раньше так и делали – первым заходил охранник, проверял, всё ли в порядке, следом – донор. Ну, как это делается у проституток по вызову. Но некоторые против – нарушает атмосферу. Но ведь это же от тебя зависит, хочешь, охранник проследует с тобой до двери, и будет ждать за ней до тех пор, пока ты не выйдешь обратно. Можешь посадить его в соседней комнате, даже под кровать, если клиентка не возражает. Можешь взять с собой «токи-токи»: «Сокол-Сокол! Я Петух!» (она не лишена чувства юмора), можешь взять с собой «ухо» - охрана, правда, будет не в восторге, кому охота слушать чужие охи-ахи, кроме извращенцев, а они нормальные ребята, некоторые семейные, но что ж поделать, у них работа такая». Ни себе чего, оснащеньице! «И потом, Валерочка, такие проколы редко бывают». «Ну да, убьют разок, не больше, разок-то можно и потерпеть». «Ну уж, скажешь тоже – убьют!». «Наймёт богатенький муженёк профи-убийцу, а тому это – что два пальца об асфальт». «Ну тебе-то это не грозит, тебя-то наверняка круглые сутки охраняют», - и Эльза плотнее прижалась ко мне, чувствуя себя приближённой к приближённому. «А ещё какие проколы тебе известны?». «Не знаю. Один рассказывал – с заявки вышел, у подъезда парни подвыпившие, привязались, пройти не дают. Охранники сразу их заприметили, поэтому начеку были и заранее из машины вышли. Они, наверное, рады были косточки размять, а то всё в машине да в машине». «И чем кончилось?». «Ничем хорошим для ребяток. Донор сразу должен был уйти, но он чуть помедлил, интересно было. Захватывающее, говорил, зрелище, как в боевике».

Я подумал о том, что и со мной рано или поздно прокол какой-нибудь случится. Н-да, наша служба и опасна, и трудна. Справедливости ради надо добавить – правда, и сытна…

После долгих и насыщенных утех мы заснули лишь к разгару утра и проспали до обеда. Я проснулся раньше Эльзы и вдруг ясно осознал, что Лирка опять провела меня вокруг пальца. Всё моё «расследование» было спланировано ею, я узнал лишь то, что моя хозяйка сочла нужным открыть мне через Эльзу.

Эльза сладко потянулась, открыв глаза, в которых тут же появилась тревога:
- Госпожа не звонила?
- Нет.

Эльза глянула на часы:
-    Боже мой! Проспала на работу! Первый раз! Что я скажу?! – Она вскочила и принялась собирать одежду, которую вчера разбросала по полу.
-    У тебя выходной, не спеши.
-    Как это?! – Эльза остановилась.
-    Так. Доноров (чуть не сказал – квинов) сегодня обслуживает другая, а у тебя – выходной.
-    Откуда ты знаешь?
-    Знаю.

Эльза была в нерешительности. А у меня вдруг мелькнула мысль.
-    Если хочешь убедиться – позвони ей.

Эльза потянулась к телефону (знает номер!), но тут же одёрнула руку.
-    Я боюсь.
-  Хорошо. Набери номер, а говорить буду я. – Я внимательно следил за тем, как Эльза набирает номер, и, конечно же, твёрдо запомнил его.
-   Занято, - сказала Эльза и положила трубку. Вот и хорошо, Эльза помешала бы разговору, этот сюрприз я приберегу на потом, уж этого-то Лира никак не могла предусмотреть.
-   Вот видишь, ей не до нас. Мы в отгуле.
-   Валер, мне правда ничего не будет?
-   Правда, это я тебе гарантирую. (Я был уверен в этом и оказался прав).
Она засмеялась и прыгнула на диван.
-   Тогда… иди ко мне! Если хочешь…
-   Хочу, когда это я не хотел!…

Потом она целовала меня и шептала:
-   Почему ты такой, а? Я же… проститутка (ей с трудом далось это слово).
-   А я-то кто?! – но я понимал, о чём она.
-   Ты – совсем другое. Почему ты так относишься ко мне?
-   Как?
-   Ну как-как. Ну как не к про… - я поцелуем не дал ей произнести это слово во второй раз.
-   Не унижаю, ты хочешь сказать?
-   Ну да.
-   Потому что не хочу, чтобы унижали меня.
Это было слишком сложно для Эльзы – она наморщила лоб в непонимании. Тогда я объяснил по-другому:
-   Не умею я. Уродился такой. Понимаешь?
Эльза кивнула.
-   И не называй себя больше так, ладно? Ты – квинесса.
-   Кто?!!
-   Квинесса.

Эльза помолчала, раздумывая. Потом сказала:
-   Красиво, почти как «принцесса». Но я не поняла.
-   И не надо!..

Глава шестнадцатая. Встреча с Юлькой. Последняя...
 
Я устал от женщин, мне надоели женщины, я пресыщен ими. Я иду по улице и не только не обращаю внимания на красивых, как раньше, но я вовсе не смотрю на них, не вижу и не хочу видеть. Мне уже без разницы – красивые, некрасивые, стройные, толстые, высокие, пигалицы, блондинки, брюнетки, рыжие-бесстыжие, а хоть бы и лысые, кроткие, невинные, порочные, развратные, фригидные, страстные – мне всё равно, всё равно, я лишь знаю, что у всех у них внизу живота имеется вульва, которая требует ласк, разных и долгих. Все женщины света слились в моём сознании в образ одной жадной, ненасытной, бесконечно спускающей вульвы. И этот мой невидящий взгляд задевает прекрасный пол, его представительницы выделяют меня из толпы, я чувствую на себе их удивлённые, поражённые взоры, у некоторых просто шок, они комплексуют – он не смотрит на меня?! он не хочет меня?! да как он смеет! Голубой наверно! Но они знают, что я не голубой, они пытаются обмануть себя, успокоить, но знают, чуют – не голубой. Они в тревоге, я раздражаю их. Мою пресыщенность они принимают за недоступность. Успокойтесь, я доступен и безотказен, платите в кассу и выбивайте чек! И вы увидите в моём взгляде то, что захотите – восхищение, обожание, жгучее желание, животную похоть. Всё, что закажете. А сейчас – прошу пардону, сейчас мне на вас наплевать, я устал и мне не до вас. И я иду сквозь город, просто так, в никуда и не глядя на женщин.

-    Валерка! Ты!

Вот ещё одна. Целых два года она была единственной. И желанной. Боже мой! Что мы с ней вытворяли! Как давно это было! В какой-то иной жизни, в иную эпоху. Юлька искренне рада встрече со мной, она льнёт ко мне, целует:
-    Здравствуй, Валерочка! Ну куда же ты пропал?! Я не знала, что и думать!
-   Здравствуй, Юля, - я чмокаю её в щёку, без энтузиазма и вообще без эмоций. Юльке достаточно было мгновения, чтобы, бросив на меня взгляд, понять – я преуспеваю, я на волне, на гребне, на коне и где там ещё. Далеко, далеко я от тебя, Юлька, если б ты знала, как далеко! И Юлька сразу же чувствует это «далеко», и смущается, и в какой-то момент густо краснеет. Когда-то давно (давно ли?!), в той, другой, жизни она меня однажды спросила: «А что ты со мной сделаешь, если я изменю тебе?!». Она спросила в шутку, у меня не было оснований сомневаться в её верности, но ответил я тогда серьёзно: «Ничего. Я просто не буду больше спать с тобой, и всё».
-    Ты спешишь? Посидим где-нибудь?
-    Ты одна?

Юлька морщится:
-    Муж здесь по делам, - она кивнула в сторону банка. – Я предупрежу водителя, и пойдём в кафе. Ладно? – На её лице испуг – вдруг я откажусь! Я жму плечами:
-    Ладно.

Юлька бежит к белому мерседесу (это даже не банально, это пошло), быстро-быстро что-то втолковывает водителю, показывая в сторону кафе, и тотчас возвращается.

-   Идём! – Юлька храбрится, но я вижу, как она не уверена в себе. Она берёт меня под руку.
-    Муж у тебя не ревнивый?
-    Ревнивый. Не будем о нём.
-    Почему?
-  Потому что мы давно не виделись, и мне нужно многое тебе сказать и о тебе расспросить. А ты… - Юлька запнулась, - не женился?
-    Нет.

Я чувствую, как Юлька облегчённо вздыхает.
-    Что заказать? – спрашиваю я, когда мы оказываемся за столиком.
-    Ничего!.. Хотя нет – шампанского!

Я заказываю шампанское.
-    Ну, рассказывай, как ты устроился, где ты теперь?
-    Работаю в одной посреднической фирме.
-    Ты стал коммерсантом?! Вот никогда бы не подумала. Тебе не идёт. Ты изменился?
-    Это заметно?
-    Не знаю, Лерка. Я очень скучала по тебе. А ты, ты вспоминал обо мне?
-    Да, Юля.

Юлька пьёт шампанское бокал за бокалом и на глазах пьянеет. Я же только пригубил – не жалую этот напиток. И курит сигарету за сигаретой. При мне не курила. Я не запрещал, просто сказал, что не люблю, когда женщина курит.
-    У тебя кто-нибудь есть?

Я киваю.
-    Ну да, конечно… И ты, ты делаешь с ней всё то, что делал со мной?! Скажи, скажи!
-    А ты со своим мужем…
-   Нет! Не говори мне о нём… Я уступаю ему не потому, что хочу его, я его вообще никогда не хочу, он мне противен, я чувствую себя проституткой…
-    «Брак – это узаконенная проституция». Бальзак.
-    Но ведь у нас с тобой было не так!

Я молчу. А что я могу сказать? Что она чувствует себя проституткой, а я и есть проститутка?

-    Ты живёшь у неё?
-  Да, - отвечаю я не сразу и, в общем-то, не вру, ведь квартира, в которой я живу, принадлежит Лире.
-    Ещё, - показывает Юлька на опустевшую бутылку.
-    Не будет лишнего?
-    Нет!

Я подзываю официанта и повторяю заказ.
-    Почему ты ни разу не пришёл?! Я ждала!
-    Зачем? И разве ты не переехала к мужу?
-   Переехала. Но оставила маме адрес – для тебя. И там вещи твои остались. Письма тебе есть. Ты как-нибудь зайди, забери. Мама будет рада, она тебя любит.
-    Хорошо, зайду.

Юлька выпивает залпом бокал из новой бутылки и совсем пьянеет.
-    Ты хорошо зарабатываешь?
-   Да, очень хорошо. – Я с радостью соврал бы Юльке, но она ведь видит, как дорого и стильно я одет. Знал бы, что встречу её, оделся бы попроще. Я знаю, что с ней сейчас творится, и мне бесконечно жаль её.
-  Значит, я дура, дура набитая! Погналась за достойной жизнью, а угодила в такое дерьмо! Не дождалась, не дотерпела. Ты отмщён, ты можешь радоваться, ты можешь смеяться надо мной!
-    Нет, не могу. И не хочу.

Юлька смотрит на меня влюблёнными глазами.
-    Да, прости. Ты не такой. Жаль, что не такой! Мне было бы не так больно. Лучше бы ты сейчас посмеялся надо мной, мне было бы легче. Понимаешь?!

Господи, как же мне объяснить ей, что если бы я не ушёл от неё, я так бы и остался безработным и не смог бы обеспечить ей достойную жизнь. Как мне сказать ей,  ч е м  я зарабатываю?! Юлька плачет. По её лицу текут слёзы и косметика.
-    Прости меня, Валера! – она сжимает мою руку.
-    Успокойся, Юля. Я простил, давно простил. Ты ни в чём не виновата. Правда.
-   Не виновата?! Виновата, виновата! Если б ты знал, как я наказана за предательство! Как мне не хватает тебя! Нам ведь было так хорошо вдвоём, ведь правда, правда же!.. А с этой, с твоей нынешней – тебе так же хорошо?! Скажи, скажи!..
-    Юленька, нам пора, - как он незаметно нарисовался, паразит, муженёк её, ровно из-под земли вырос. И, конечно, слышал, о чём разговор. Ну и взгляд у Юльки – в нём одновременно и страх, и вызов.
-  Это… это… - начала она объяснять, всхлипывая и утирая платком слёзы, - мой школьный товарищ. Зовут Валера. Познакомься… дорогой (перед «дорогой» Юлька запнулась, потребовалось усилие).
-    Да-да, - закивал он, глядя на меня с презрительной ухмылкой. – Я так и понял – именно школьный товарищ.
-    Пригласи его к нам на ужин, дорогой! Мы давно не виделись!
-   Да-да, конечно, приглашаю. А сейчас нам пора, - он положил свои ручища на Юлькины плечи и приподнял её. Поднимаясь, Юлька прокричала адрес:
-    Запиши!
-   Я запомнил, Юля, всё в порядке.
-   Я буду ждать, т.е. мы будем ждать, правда, Вадик?!
-  Правда-правда, - кивал Вадик, поворачивая Юлю и подталкивая её к выходу. Он прошёл немного с ней, потом резко обернулся и вернулся ко мне:
-  Жить хочешь, школьный товарищ?! Чтобы я тебя больше не видел! – Юля не успела обернуться, а он уже был возле неё, подхватил за талию и увлёк на выход…

Вечером я еле дождался звонка Лиры. Она, как обычно, должна была дать мне очередную заявку, но я её опередил:
-   Лира, я сегодня занят, освободи меня!
-   Что случилось?
-   Приглашён на ужин.
-   Думаешь, на заявке тебя оставят без ужина?
-   Ужин на заявке меня сегодня не интересует.
-   Этот ужин так важен для тебя?
-   Да.

Лира помолчала.
-    Ты не предупредил заранее, мне будет трудно заменить тебя.
-   А как бы я мог предупредить – при односторонней связи?! И я не верю, что у тебя не предусмотрен вариант экстренной замены квина, иначе ты не была бы профи. Я мог заболеть, попасть под машину, что угодно! В конце концов, у меня давно не было выходного. Имею я право на выходной?!
-    По Конституции – несомненно.
-    Мне не до шуток, Лира.
-  Поняла уже – ты так взвинчен… Хорошо, замену тебе я найду, но, может, ты объяснишь, в чём дело?
-    Потом. Завтра, ладно?
-    Мне бы не хотелось, чтобы у тебя были секреты от меня. Мы ведь друзья?
-    Лира, это похоже на шантаж.
-   Твои секреты могут повлечь за собой проблемы – и для тебя, и для меня. Это не шантаж, это вопрос безопасности.

На какое-то время я заколебался – не рассказать ли всё Лире, тем более, что Вадим угрожал. Но… она наверняка станет отговаривать меня от визита к Юльке.
-    Всё будет в порядке, Лира.
-    Но адрес, по которому будешь находиться, ты хотя бы можешь назвать? Так, на всякий случай.
Что ж, пожалуй, это не будет лишним, бережёного Бог бережёт. Я назвал адрес Лире.
-    Прислать тебе машину?
-    Спасибо, не надо, доеду на такси…

Через полчаса я был у Юлькиного подъезда. Но войти в него мне было не суждено.
-    Валера!

Я обернулся и узнал водителя Вадика. Только теперь он сидел не в белом мерседесе, а в чёрном, с тонированными стёклами, джипе.

-    Садись, братан, прокатимся, базар есть.
-    Как-нибудь в другой раз.
-    Тебя же предупредили, дурачок. Проблемы нужны?

Я ничего не ответил и шагнул к подъезду.
-    Стоять! – рявкнул бас. Из джипа вылез громила, ринулся ко мне и, не дав опомниться, врезал мне в солнечное сплетение. Совершенно беспомощного, он схватил меня за шкирку и зашвырнул в джип. Следом залез сам.
-    Трогай, Толик!

Джип тронулся. Ещё не придя в себя, я нащупал ручку дверцы и попытался открыть её – и тут же получил ребром ладони по горлу.

-   Не дёргайся – сокрушу! – он набрал номер на мобильнике. – Вадим, клиент у нас. Слышь, как хрипит? Не сомневайся, пожалеет, что на свет родился!..

Похоже, я влип. Неужели убивать везут?! Да нет, вряд ли – отвезут за город, попугают, рёбра, скорей всего, переломают, но на этом и остановятся. Хотя… хрен его знает, этого Вадика! Может, малахольный какой! Зря я Лирке не рассказал! Но чего ж теперь каяться – надо срочно соображать, как из положения выходить.
-   Эх, Валера-Валера, - подал голос Толик, водитель. – Тебя ж предупреждали – и раз, и два. А на три знаешь, что бывает? А ведь такой молодой, мог бы жить и жить… - и дико заржал. От его ржанья у меня похолодело всё внутри.
-    Ты сильно не переживай, Валерик, - продолжил он, отсмеявшись. – Ты быстро умрёшь, без мучений. Колян своё дело знает, мастер – одним ударом в труп превращает. «И никто не узнает, где могилка твоя», - пропел он, между прочим, не фальшивя.
-    Тебе бы, Толик, в Большом театре выступать, а не баранку крутить, - осмелел я, поняв, что, раз страху нагоняют, значит, в живых оставят.
-    Ты смотри, Колян, а лох-то не из робких! Ну тогда, Валерик, насчёт «без мучений» - это я погорячился, эти слова я обратно забираю.
-    Вот спасибо, братан, а то с одного удара – как-то скучно, с мучениями-то поинтересней будет.
-    Крутизну корчишь? Ну-ну! Ты мне за это даже нравишься.
-    Извини, Толик, мужиками не интересуюсь.

До Коляна дошло быстрее, и он разразился похабным смехом.
-    Ты на что намекаешь, падла?! – дошло, наконец, и до Толика. – Да я тебя! Я те целку сломаю!
-    Хрен ты себе сломаешь.
-    Заткни его, Колян! Чего ты ха-ха поймал! – Толик всё больше распалялся, а Коляну это нравилось, и затыкать он меня не собирался. Я же решил разозлить Толика до крайности – не в этом ли моё спасение? Может, он не выдержит и остановит джип, чтобы разобраться со мной, а мы ещё в городе, и я смогу привлечь чьё-либо внимание. К тому же между напарниками назревала ссора, а это было мне на руку.
- Смотри, умник нашёлся, мужиками он не интересуется! Знаем мы, кем ты интересуешься! Лучше бы, козёл, интересовался, целей бы был!..

Только я хотел подлить масла в огонь, прервав словесный понос Толика, как с Коляна слетела улыбка, и он переменился в лице:
-    А это что за мать твою?!
-   Где? – не понял Толик, а я уже понял, и не только обрёл надежду на благополучный исход, но и уверенность в нём. Похоже, не зря я блефовал.
-    Где-где, водила хренов, на дорогу смотри!

Перед нами ехал чёрный мотоциклист, он делал знаки остановиться джипу. Это был личный Лиркин охранник, я сразу узнал его. Какая же Лирка молодец, чего обо мне не скажешь! Теперь я не один!
-    Чего делать-то, Колян? – сник Толик. – Остановить?
-   Я те остановлю! Он с тобой? – обратился он ко мне. Я кивнул. Колян набрал номер на мобиле.
-  Вадим, клиент не один, нас пасёт мотоциклист, едет перед нами, требует остановиться… Нет, сзади никого… Понял, конец связи.
-   Ну, чего он? – волновался Толик.
-   Гони за город, там с обоими разберёмся.
-   Может, подмогу вызовем?
-   А ты, оказывается, из робких, Толик, - это я влез.
-   Пошёл ты!.. – Толик явно трусил.
-   Как за город выедем, столкни с дороги этого мотогонщика.
- Ага, понял, - закивал Толик. Я ухмыльнулся так, чтобы они слышали, скрывая тем самым свою тревогу. Но, как только выехали за город, мотоциклист пропустил джип вперёд и пристроился сзади.
-   Соображает, - уважительно заметил Колян.
-   Чего делать-то, Колян?! – Толик совсем растерялся.
-   Рули и не скули! – зло приказал напарнику. Колян усиленно думал, искал решения. Со мной оказалось не так просто, как они рассчитывали. Может, теперь моя очередь постращать их?
-  Останови, Колян, пока не поздно. Иначе вы вместе с Вадиком в такое дерьмо вляпаетесь! Не отмоетесь!

Колян посмотрел на меня тяжёлым взглядом, но не ответил. Зато Толику идея понравилась.
-    Может, он прав, Колян? Звякни боссу ещё разок!
-    Не велел беспокоить, проблемы у него возникли. Сказал – сами разбирайтесь.
-    Какие проблемы-то, Колян?
-  Не знаю! Ты уже достал меня, бздун! Не будь ты родственничком Вадима, я б тебе давно башку свернул! Верно сказано – в семье не без урода!
-    А делать-то чего будем, Колян?! – совсем не обиделся Толик, не впервой, видать.
-  Слушай сюда. Начинай потихоньку притормаживать и прижимать мотогонщика к обочине… - уж не знаю, что там дальше придумал Колян, поскольку плану его всё равно не суждено было реализоваться – раздались выстрелы, мотоциклист стрелял по колёсам и, похоже, не промахнулся, а может, Толик по тормозам дал – джип занесло и несколько раз перевернуло. Я оказался на переднем сиденье рядом с Толиком, тот был в шоке. Колян одной рукой поддерживал другую – сломал, наверно. Я же только ударился башкой о лобовое стекло. Хобби у меня такое, что ли?! С трудом и не с первого раза открыл чуть было не заклинившую дверцу.

-   Слышь, ты, - я обернулся на голос Коляна, - у нас тоже пушки имеются, не взяли, недооценил тебя Вадим, не за того принял. Но теперь жди ответа.

Я не успел ничего сказать – рядом уже был Лиркин телохранитель, он протянул мне шлем, и через минуту мы мчались обратно в город…

Дома ждала Лира – печальная, как никогда. Я отнёс это на свой счёт.
-    Ты была права – я, кажется, создал тебе проблемы, извини. Это серьёзно? Спасибо, что выручила.
-   Ты не пострадал? – Лира внимательно и как-то участливо осмотрела меня, заметила шишку на лбу, осторожно дотронулась до неё.
-    Не больно?
-    Нет, от твоих прикосновений больно быть не может. Жаль, что я заработал только одну шишку.
-   Ты сядь. – Лира осталась серьёзной и печальной. Вообще она была не такой, как всегда. Что-то не так – в душу полезла тревога.
-    Что-то случилось, Лира? Из-за меня?
-    Случилось, но не из-за тебя. Давай выпьем.

Её предложение ещё больше встревожило меня – Лира не пила.
-    Что?
-    Вина. Креплёного.

Я извлёк из бара бутылку, распечатал, налил в бокалы и сел на диван рядом с Лирой. Лира пила по глоточку, я так не умею, и осушил бокал сразу.
-    Ты расскажешь мне, что произошло?
-    Позже, Лера, я жду информацию, - она кивнула на мобильник на столе. – А пока ты мне расскажи, всё по порядку, со всеми подробностями.

Я рассказал, ничего не утаивая. Лира всё ещё не допила свой бокал.
-    Ничего не бойся – Вадим и его команда не представляют для нас никакой угрозы, - она, наконец, сделала последний глоток, встала, подошла к столу, поставила бокал, обернулась и сказала:
-  Лера, мне очень не хочется говорить тебе то, что я вынуждена сказать. Прости за плохую весть и держи себя в руках…

Тут зазвонил сотовый, Лира буквально схватила его:
-   Да! – и долго-долго слушала, ничего не говоря сама. Только в конце – «Держи меня в курсе» - и всё.
-    Лира, в чём дело? Какая весть?
-    Юли больше нет. Юля погибла. Выбросилась из окна. Я сочувствую тебе…

Я не верил. Юлька?! Мертва?! Этого не может быть! Это чушь!..

Лира подошла ко мне, одной рукой прижала мою голову к своей груди, другой перебирала мои волосы.

-    Послушай меня, Лерочка, внимательно послушай. Я знаю тебя – ты уже винишь себя за её смерть. Ты не должен этого делать. Да, возможно, сегодняшняя ваша встреча сыграла бы какую-то роль. Но ты чист перед ней. У неё уже была попытка самоубийства, мои люди всё разузнали. Рано или поздно, она всё равно бы это сделала. Юли не было в живых уже к тому времени, когда ты направился к ней. Её вообще не было по тому адресу, который она дала тебе, ты бы не застал её там. Вадим мог не посылать своих людей, ты бы пришёл, убедился, что её нет, и ушёл. Но он дешёвка, он решил отомстить тебе за то, что с тобой Юле было хорошо, а с ним она заниматься любовью не хотела. Ну что ж, теперь он узнает, что такое моя месть. Он ещё днём, когда забрал Юлю от тебя в кафе, отвёз её не домой, а на другую квартиру. Там избил и закрыл. Она напилась, разбила окно и прыгнула с восьмого этажа. Единственный виновник её смерти – Вадим. Понимаешь, Лера?! Не смей винить себя! Этот ублюдок посадил её на иглу – за строптивость, чтобы сделать её зависимой от себя. Она отдавалась ему за дозу! Три месяца назад она пыталась отравиться газом – откачали. С тех пор она круглосуточно была под присмотром. Сегодня он её наказал – оставил без дозы. Она выбросилась, когда у неё была ломка. А с героина ломка страшная… С правоохранительными органами у него проблем не будет – что взять с наркоманки! Но у него будут проблемы со мной. Таких вы****ков надо наказывать, думаю, ты не будешь против. Нет, убить – это слишком гуманно для него! Я подставлю его, лишу его команды, оставлю без средств к существованию, он потеряет всё, останется без гроша. И тогда я посажу его на героин. В один прекрасный день он окажется без дозы, на восьмом этаже! Нет, сам он не прыгнет! Но ему помогут. И перед тем, как отправиться вниз, он услышит слова: «Это тебе за Юлю!»!..
Лира замолчала и сильно прижала мою голову к себе. Я не сомневался, что именно так всё и будет. И сегодня Лира не казалась мне кровожадной, я был согласен с ней. Я давно и беззвучно плакал, слёзы впитывались лиркиным платьем – мокрое пятно становилось всё больше и больше, а я никак не мог оторваться от неё, наоборот, обнял Лиру за бёдра, прижал к себе. Она продолжала гладить мои волосы…

Так уже было, давно, в детстве. Когда погибла Катюша, моя сестра. Я обожал её, я, как хвост, увивался за ней, даже на свидания с ней ходил. Она была красивая, весёлая, добрая. Она была лучше всех. Все старшие ребята, каких я знал, были без ума от неё и рыдали на похоронах. А со мной случился приступ – я дико смеялся и не мог остановиться, так на меня подействовал похоронный марш, каждый удар по барабану одновременно бил и по моему маленькому детскому сердцу, казалось, оно вот-вот взорвётся. С тех пор я избегаю похорон, и если слышу эту гениальную, но чудовищную музыку, затыкаю уши и бегу подальше от неё… На заводе, где она работала, произошла авария, что-то там рвануло. И унесло семь жизней, унесло мою Катюшу… Я всегда встречал её с работы, и мы шли домой, взявшись за руки… Дом опустел без неё, дом перестал быть домом. Отец, и без того не трезвенник, теперь напивался каждый день. А потом и мать сломалась, присоединилась к нему. Дом держался на Катюше. Как-то в сердцах я крикнул родителям слова, за которые мне до сих пор стыдно: «Лучше б вы тогда погибли, а не Катюша!». Они работали на том же заводе, в нашем городке работать больше было негде, но в другую смену… «Катюши больше нет, Лерок», - сказала мне мама, обняла и прижала к себе. «Как нет?! Совсем-совсем нет?! Почему нет?! Скажи, мама! Я больше не увижу её?! Никогда-никогда?! А как же я буду без Катюши, мама?! Мне надо Катюшу!»… Мама не отвечала, а только сильно прижимала к себе и гладила по голове, пока я не притих и не заплакал. И мамино платье впитывало мои слёзы… На Юльку я обратил внимание как раз потому, что она во многом была похожа на мою сестру. И тоже погибла! За что ж ты, Господи, отнимаешь у меня близких мне людей?! Чем я прогневил тебя?!

Лира осталась у меня, она искренне сопереживала мне. И последующие несколько дней, освободив меня от заявок, опекала меня… На похороны я не пошёл. На следующий день после них я побывал у Юли на могиле. Прощай, Юля!.. Прости, Юля…

Глава семнадцатая. Насильник (настоящий).

-    Я не пойду на эту заявку, - заявил я Лире, прочитав сценарий.
-    Почему?
-    Никогда никого не насиловал – и не собираюсь.
-   Но ведь заказчица  с а м а  этого хочет! Какое же это изнасилование?! Это всего лишь игра!
-   Я понимаю. Но играть в такие игры не желаю, это может далеко завести.
-   А я не понимаю. Женщина хочет, чтобы её изнасиловали – не соблазнили, не купили, а именно взяли силой, и она готова за это платить, и платить щедро. В чём препятствие?! Ты сыграл уже столько ролей! Чем роль насильника хуже других?!
-   Я против насилия. Любого… Лира, мы же с тобой, наверное, росли на одних и тех же песнях – «битлов» и «Машины времени». Ведь так?! Я понимаю, этой женщине  н у ж н о  то, что она просит. Но почему я?! Пошли кого-нибудь другого, наверняка у тебя есть кандидатуры, более подходящие на эту роль. Должна же, в конце концов, существовать специализация.
-   Согласна. У меня есть люди, которые с радостью взялись бы за исполнение этой заявки. У меня даже работает настоящий насильник.
-   Как это?!
-   Интересно?
-   Ещё бы! Расскажи!
-   Одну мою знакомую изнасиловал подонок. Случилось так, что она возвращалась домой поздно ночью – он поджидал, что называется, в подворотне. Женщина отчаянно сопротивлялась, кричала, дралась, звала на помощь, кусалась – ничего не помогло. Кстати, как потом выяснилось, это было её ошибкой – именно сопротивление его и возбуждает, будь она податливой, он просто физически не смог бы ею овладеть.
-   Но с досады он за это мог бы убить её или покалечить.
-  Не думаю. Женщина была потрясена случившимся. Я увидела её недели через три после этого происшествия, но она к этому времени ещё до конца не пришла в себя.
-   Она не заявила в милицию?
-   Нет. Лишь незначительный процент изнасилованных женщин обращается в милицию. Думаю, ты понимаешь, почему.
-   Это считается позором. Да и в глазах общественного мнения такие женщины выглядят почему-то виновными не меньше, если не больше, своих насильников.
-   Нашего, нашего общественного мнения! И в милиции на этих бедных женщин смотрят почти как на шлюх. Так что даже те, кто обращается за помощью, нередко забирают заявления, и дело до суда не доходит. А многие не решаются поделиться даже с близкими людьми и переживают свою трагедию в одиночку. Я знаю случай, когда изнасилованная женщина рассказала всё чистосердечно своему мужу, которого она любила и от которого никаких тайн не имела. Она надеялась на его понимание и поддержку. Он заставил её написать заявление, и юнцов этих нашли, и за решётку упрятали. Но жить с ней он не стал, я, говорит, тобой брезгую… Бедняжку вынули из петли, еле откачали… Зря, говорит, я ему сказала. Да и он ей заявил – лучше бы ты не говорила.
-   Дурак он и сволочь. Но ты говорила о своей знакомой.
-  Я пообещала ей, что никакой огласки не будет, а с тем, что её обидчика надо наказать, она и сама была согласна.
-   Ты устроила частное расследование?
-  Собственно, никакого расследования и не понадобилось – я лишь попросила её показать место, где произошло преступление, пустила «приманку» - одну из своих девушек, и устроила там засаду из своих ребят. На четвёртую ночь они его взяли.
-    Ты уверена, что именно его?
-    Конечно, я ведь показала его своей знакомой.
-    И что она?
-    Сказала – думала, на части его разорву, а увидела – противно прикасаться к нему. Но в рожу его она ему плюнула.
-    А он?
-   Хорохорился поначалу, ничего не докажете, мол, свидетелей не было, экспертизу не провели. Он ведь, болван, не сразу понял, что я ничего доказывать не собираюсь, что мне этого совсем не нужно. Я ему популярно объяснила, что могу в стену его замуровать, или закопать живьём, или кастрировать без наркоза, или расчленить – живого, а не труп! Или…
-    Лирка, остановись! У тебя взгляд безумный! Прекрати!
-  Не безумный, а ненавидящий!.. Извини, я действительно распалилась… Короче, я предложила ему на выбор – или он сдохнет мучительной смертью, или будет работать на меня.
-    Сказать точнее – выбора ты ему не оставила. И в чём же заключается его работа? И ты что же – зарплату ему платишь?!

Лира усмехнулась:
-   Деньгами – нет. Я плачу ему его же жизнью. Пока работает на меня – живёт, перестанет работать – перестанет жить. А с клиенток, конечно, беру. Работа же его заключается в том, что он насилует женщин, которые того пожелают. Правда, он, дебил, убеждён, что я таким образом свожу счёты со своими противницами, мщу им за что-то.
-    Неужели всё так натурально?
-  Абсолютно. Женщины отбиваются по-настоящему, но всё же так, чтобы он мог овладеть ими. Я уже говорила тебе, что на несопротивляющуюся женщину у него просто не встаёт.
-    Ты играешь с огнём.
-    Почему? Всё под контролем.
-    Не можешь же ты постоянно держать его под наблюдением, дорого встанет.
-   Это и не нужно. Он слишком напуган, чтобы предпринять что-либо без моего ведома, так что никакой угрозы он не представляет. А чтобы не забывался, я время от времени ставлю за ним слежку – так, чтобы он её заметил. На заявку его провожают мои мальчики, ему показывают женщину, которую он должен изнасиловать, чтобы, не дай Бог, не вышло ошибки. Во время заявки мои мальчики рядом, чтобы никто не помешал. Так что прокол исключён.
- Не уверен. Такие наклонности не остаются на одном уровне, они всё время прогрессируют. Рано или поздно, но твоего подонка перестанет возбуждать всего лишь отбивающаяся женщина, ему понадобится, чтобы она выла от боли, он будет калечить её, пырять ножичком, рвать зубами соски, душить.
-    Но я же сказала – мои люди рядом! Они не позволят лишнего!
-    Они могут не успеть, чтобы убить, достаточно мгновения.
-  Боже, как ты мрачно смотришь на вещи! А ты взгляни по-другому – я избавила общество от подонка, пока только от одного, но сколько женщин избежало трагедии – позора, нервного стресса, самоубийства! И вместе с тем, сколько женщин получают именно то, чего они хотят! Я взяла зло под контроль, перенацелила его и обратила в добро! Будь моя воля, я бы создала совершенно легальную «Службу насилия» в масштабах всей страны. Я бы сказала: насильники, извращенцы, ублюдки! Не таитесь, идите ко мне! И я каждому найду женщину по его наклонностям. И волки сыты, и овцы целы.
-  Утопия. На какой-то стадии, согласен, ты нейтрализуешь зло и, вероятно, даже обращаешь его кому-то на пользу. Но в конечном счёте ты провоцируешь зло, культивируешь его, даёшь ему понять, что оно необходимо и даже полезно. И зло перестаёт стыдиться самоё себя, с твоего благословения оно будет наглеть и шириться.
-    А что предлагаешь ты? Хорошо, я могу выдать этого подонка властям, я могу сделать так, что вина его будет доказана, и его осудят. Вышку ему не дадут – наше законодательство весьма терпимо к насильникам, отсидит срок и возьмётся за старое. Раньше таким на зоне хотя бы «целку ломали», теперь он и этого может избежать.
-    Почему?
- Потому что ныне на многих зонах насильники составляют больше трети всех заключённых. Попробуй – опетуши!
-    Ладно, хватит, Лира. Ты остаёшься при своём мнении, я – при своём. Закончим на этом. Но скажи мне, почему же ты, имея столь «ценного кадра», навязываешь мне его работу?
-  Во-первых, это не его работа – ему нужны ночь и подворотня, а тебе придётся «насиловать» средь бела дня в квартире, а во-вторых – сам виноват, заявка адресная, - Лира заулыбалась.
-    Не понял, поясни.
-    Это значит, что заказчица требует в свои насильники именно  т е б я !
-    Как это? Я встречался с ней раньше? Нет? Тогда с чего ты взяла? Да и на заявках я себя по фамилии никогда не называю, имя-то и то редко говорю.
-    Верно, - Лира совсем рассмеялась. – «Я хочу, чтобы это был Квин»! Как тебе это?!

Я сразу всё понял. Пару недель назад на заявке дама спросила, как меня зовут. Чёрт меня дёрнул ляпнуть: «Квин». «Странное какое-то имя, - удивилась дама. – Еврей, что ли?». «Неандерталец», - ответил я, надеясь, что у дамы есть чувство юмора. Впрочем, оно, возможно, у неё и было, но для его проявления в данном случае нужно было иметь хотя бы элементарные познания, а их-то у дамы как раз и не оказалось. «Сейчас много новых народов появилось, - серьёзно заметила она, - гагаузы вот, другие…». Шутить дальше она мне охоту отбила…

-    Думаешь, влип?! Я всего лишь назвал ей свою профессию!
-  Я бы даже сказала – своё призвание. Однако, влип. Дама расхвалила тебя своим подругам, которых оказалось неправдоподобно много. И теперь все хотят Квина!
-    И что мне теперь – отдуваться за всех?!
-  Не волнуйся, я уже дала команду всем донорам представляться  к в и н а м и . С маленькой буквы. А ты – ты всегда останешься с большой.
-    Мерси за комплимент.
-   Но на эту заявку идти придётся всё-таки тебе. Потому что заказчица – соседка той, которой ты назвался Квином. Если вскроется подмена, престижу моей фирмы будет нанесён серьёзный урон, чего я допустить, как ты понимаешь, не могу.
У меня вдруг появляется безумная идея.
-    Хорошо, - говорю я, - но с одним условием.
-    Слушаю.
-    За это ты проведёшь ночь со мной!
-    Согласна!

Я теряю дар речи. Так просто?! Да не может быть! Лира даже секунды не раздумывала. Ей так важно ублажить клиентку?! Престиж фирмы?! А строила из себя недотрогу! Да нет, туфта всё это, здесь какой-то подвох.

-   Значит, решено, - улыбается Лира. – До заявки ещё два часа, отдохни – силы тебе понадобятся. Прочти ещё раз сценарий, и – удачи! А к ночи я приду к тебе. Пока!..

Глава восемнадцатая. Насильник (липовый, но ничуть не хуже!)

С заявкой я справился. Хоть и вымотался как никогда. Но второй раз на такое не соглашусь ни за какие шанежки! По временам брало сомнение – уж не ошибся ли я квартирой?! И не терзаю ли случайную женщину, действительно невинную жертву?! И вправду мысль возникает – может, эта баба насолила чем Лирке?! А та просто-напросто задурила меня, сделав инструментом своей мести?! Но нет: я здесь – мастер с АТС, по вызову, телефон налаживаю. А она рядышком сидит, в коротеньком полупрозрачном халатике на голое тело, да ещё ногу на ногу закинула – полжопы на обозрение. Провокатор, мать твою! Азеф в юбке!

Игра игрой, но потасовка у нас вышла самая настоящая. Она мне даже натурально заехала подсвечником по голове. Лёгонький такой подсвечник, современный, жестяной. Ладно, не канделябр. Но «Ах ты, сука!» у меня всё ж таки вырвалось. Чуть было не извинился, но тут же вспомнил, что по сценарию я её вообще должен матом крыть (но подсвечника-то в сценарии нет!). Так и написано: «Пусть называет меня последними словами». С удовольствием, ты, зараза, это заслужила! Но за что только люди деньги платят! И не понятно – почему эти слова считаются  п о с л е д н и м и , когда на Руси испокон веков они как раз всегда  п е р в ы е ?! Знакомый был, азербайджанец, в Россию мальчишкой приехал, по-русски – ни слова. И с чего он язык стал изучать?! Правильно, с мата…

Упарился я с ней изрядно. Конечно, я её не бил. Но от того, что хватал её за руки-ноги, на её теле тут же выступали синяки. Чувствительная, бля. Ясно, что потом, любуясь этими милыми её сердцу синячками, дамочка будет вспоминать нашу борьбу и то, чем она завершилась, и балдеть будет, возможно, вплоть до спуска… Я её не бил. А вот она не стеснялась, всё норовила ударить меня и руками, и ногами. Я её удары отводил, но один пропустил-таки – разбила мне в кровь губу. «Убью, гадина!» - прорычал я ей совершенно искренне и тотчас вспомнил, что сказал именно то, что означено в сценарии – я её должен запугивать, стращать, угрожать ей. Ловко!.. Ловко-то ловко, но вот с дураком моим чуть было не возникли проблемы. Пока мы катались по полу и крушили мебель, я чуть было не забыл, на кой чёрт я всё это делаю. И дурак мой не подавал никаких признаков жизни. Дурак-то он дурак, но он же нормальный! И разумно рассудил: хозяин попал в передрягу, а в драке его вместе с яйцами прикрывают, а не выставляют напоказ, стало быть, нужно сжаться до минимальных размеров. Что он и сделал, подлец! Нет, такая работёнка воистину не по мне. Меня-то как раз возбуждает и вдохновляет на подвиги готовность женщины принять моего дурака, её открытость. А не хотите – не больно и надо. И как же мне объяснить моему дураку, что его хотят, но делают вид, что не хотят?! Такие сложные тонкости (или тонкие сложности?) не для него. Стихи, твою мать: «Сжался, Ваня?! Трусишь, чай?! Сжалься, Ваня! Выручай!»… С некоторым недоумением и явным недовольством Ванёк всё же поднялся и приступил к своим обязанностям. Но, видать, от обиды на меня – совсем хозяин запутал – долго не хотел увенчать свои действия тем, чем был должен. Секстремальная ситуация! Впрочем, и это пошло на пользу – в заявке значилось: «Как можно дольше!». Дамочка, стерва, не прекращала сопротивляться до самого оргазма. Лишь тогда она не только расслабилась, но и стала помогать мне. А оргазм её был затяжным, как прыжок с парашютом из стратосферы…

Уполз я от неё еле живой. Как будто стахановскую норму в шахте выработал. Да что там норму – две. Устал настолько, что и в конверт не интересно было заглядывать – сколько там. Какая разница?! Ладно, жив остался…

Благо, до ночи ещё было время – отлежался, привёл себя в порядок. Сходил за цветами и шампанским для Лиры, а больше и не придумаешь, что взять – холодильник полон, в том числе и фруктами, а шоколад она не ест.

Я был уверен, что Лира придёт. Но также был уверен, что между нами ничего не будет. То есть – не будет в эту ночь. Я не знал, как Лирка выкрутится, но знал, что выкрутится. И заранее продумал, как встречу её.

Лира пришла почти в одиннадцать, утомлённая, от того, вероятно, ещё более обворожительная. Я с порога внезапно привлёк её в свои объятья и поцеловал в щёку:
-    Привет!

Она мягко отстранила меня, вскинула деланно удивленный взгляд:
-    Эй! Что это значит?!
-    Ничего. Просто я тебя поцеловал.
-    В первый и последний раз! – с улыбкой и без возмущения.
-    В первый – да, а вот насчёт последнего – сильно сомневаюсь.
-    Будет второй – тут же уйду!
-    А как же твоё обещание? – мы говорим, улыбаясь и глядя друг другу в глаза.
-   Я обещала провести с тобой ночь, и я её проведу. А про поцелуи уговора не было! А если будешь приставать…
-    И не собирался, вот ещё!
-    Ой ли?! А поцелуй?! Врунишка!
-   Купил я тебя этим поцелуем. Совершенно невинный, абсолютно дружеский поцелуй. Бесполый, несексуальный. Он не заслуживает того внимания, которое ты ему уделяешь.
-    Пусть так. Но разве ты не надеялся на большее?!
-   Я недостаточно глуп для этого. Я прекрасно понял твою уловку, и даже если бы ты пообещала провести со мной ночь в постели, ты бы её провела со мной в постели, но прикоснуться к себе не дала бы. Так?
-    Я тебя недооценила. Чему, кстати, очень рада – мне бы не хотелось огорчать тебя.
-    Разве?! А я думал, это твоё призвание.
-    Ты – бяка!
-    А ты – кака!
-    Ладно, сдаюсь – мир! И признаю твою победу!
-    Тогда – милости прошу…
Только теперь Лира проходит из прихожей в зал, а я, наконец, закрываю входную дверь и следую за ней. Лира видит великолепные палевые розы на столе в вазе.
-    Мне?!
-    Конечно!
-    Спасибо! Чудо как красивы! – Лира садится в кресло. – А ты любишь розы, Лера?
-    Чёрные – да.
-    Почему чёрные?
-    Наверно потому, что я их никогда не видел.
-    Чёрный цвет соответствует твоему взгляду на жизнь?
-    Ни в коем случае! Тем более, когда ты рядом. Нет, конечно, я люблю и красные розы, и жёлтые – все цвета красивы, но чёрный – цвет особенный.
-    Почему?
-    Белый разлагается на цвета радуги. Цвета радуги, перемешиваясь, превращаются друг в друга, а все вместе – в белый. И только чёрный в эти игры не играет, стоит особняком, ни на что не разлагается. Он самодостаточен, он завершён, закончен.
-    Но это же смерть! Нет движения – нет жизни.
-    Да, смерть. Но мне больше нравится синоним – покой.
-    «Покой нам только снится».
-    Глупая строчка. Как  п о к о й  может сниться?! Тебе снится?!
-    Нет! Странно, а я и не задумывалась над этим.
-    Давай продолжим наш разговор за столом. Шампанское, вероятно, охладилось.
-   Нет, Лера, извини. Обожаю шампанское, но если я его сейчас выпью – непременно усну, у меня был напряжённый день. И есть не буду – по той же причине. Поэтому – кофе!
-    Чёрный!
-    Именно чёрный – без молока и сахара! А ты, пожалуйста, ешь и пей, на меня не смотри.
-    Кофе сейчас будет. Но тебе вовсе ни к чему издеваться над своим организмом, мне такие жертвы не нужны. Ты устало выглядишь, устало, но очаровательно.
-    Спасибо.
-   И завтрашний день наверняка будет не менее напряжённым. Тебе нужно отдохнуть. Поскольку ты следуешь не духу, но букве своего обещания, я не предлагаю тебе поехать домой – ты откажешься…
-    Откажусь.
- …но предлагаю просто лечь спать – у меня. Таким образом, все условия игры будут соблюдены.
-    Ты очень мил.
-    Надеюсь, ты не боишься, что я овладею тобой спящей?
-   Ну что ты, Лерка! С тобой я ничего не боюсь. Не знаю, почему, но от тебя исходит такое чувство защищённости. С тобой спокойно.
-    Просто от меня ты не ждёшь подвоха.
-    Да. Ты надёжный и верный. Ты – друг. Прости меня за сегодняшнее.
-    Ты о заявке? Простил.
-    И о заявке, и о своём нечестном обещании.
-    Всё в порядке, Лира.
-   Я действительно ужасно хочу спать. Но и поболтать с тобой хочется. Поэтому – давай пить кофе!
-    Уже несу…

Мы пьём кофе и смотрим друг на друга.
-    Лерка, давно хотела тебя спросить – что ты делаешь с деньгами?
-    Ничего не делаю.
-    То есть как – ничего?! Ничего не покупаешь и держишь их дома?!
-    Ну да. Тебе нужны деньги?
-   Боже мой! Я должна была догадаться раньше! Они же обесцениваются! Деньги должны работать, их нужно вкладывать!
-    Куда? В «МММ», в сберкассу?!
-    Нет, конечно, это для дураков.
-    Ну, вот видишь.
-   Мог бы хотя бы на доллары их менять… Вот что. Давай-ка их мне, я их выгодно пристрою, чтобы они приносили другие деньги. Доверяешь?
-    Даже расписки не спрошу!
-    Отлично. Сколько у тебя?
-    Понятия не имею.
-    Счастливый, мне б их не считать! Давай сейчас же!..

Я собрал все свои сбережения и положил их в сумочку Лиры.
-    Можно ещё кофе?
-    Сколько угодно. О чём будем говорить?
-    Об импотенции и импотентах.
-    Чего-о-о?! – я чуть не захлебнулся глотком кофе.

Глава девятнадцатая. О важном и важных (ну очень важных!).

-    Лера, ты можешь мне объяснить, отчего импотентов становится всё больше и больше? По статистике, уже половина молодых людей в возрасте до тридцати лет ни черта не  могут. И к чему же мы придём?! В этих условиях таким, как ты, просто цены нет! Будущее за квинами. Что ты об этом думаешь?
-    Я думаю, всё это полная туфта. Нет никакой импотенции.
-    Что-о-о?! То есть как - нет?!
-   Я, конечно, не беру патологические, чисто медицинские случаи… Знаешь, что я считаю синонимом слова «импотенция»? Эгоизм!
-    Ну-ка, ну-ка поподробнее! – Лира явно заинтересовалась.
- Всё это началось с тех пор, как человек начал ощущать себя индивидом, индивидуальностью, личностью, уникальной, неповторимой, когда он осознал бесспорную ценность собственной жизни и понял, что нет такой идеи, такой цели, ради которой государство может послать его на смерть. Когда человека осенила гениальная мысль о том, что личное выше и важнее общественного. Когда он добился, чтобы его права были записаны в международные конвенции, и когда роль государства стала меняться – не человек для государства, а государство для человека.
-    Где угодно, но только не у нас в России!
-    Разумеется, ведь «Россия, Россия - это
Не особая часть света,
Заурядная часть тьмы…», но, тем не менее, на нас всё это тоже повлияло. Более того, наш хронический холуизм, именуемый для приличия «русским менталитетом», в сочетании с нашими извращёнными представлениями о демократии, а неизвращённым просто взяться неоткуда, породили такое чудовище, что просто не знаешь, чего от него ждать.
-   Лера, это уже политика, это скучно, извини, но мы говорили вообще-то о другом, о личном, так что давай сменим тему «Хронический холуизм» на «Хронический нестояк».
-    Это не политика, Лира, это беда. А беда – она всегда личная, какой бы общей ни была. Так что я о личном. И понятия «холуизм» и «нестояк», кстати, очень даже родственны.
-    Может быть. И тем не менее.
-  Хорошо. Попробуем с другого боку. Лира, скажи мне, в чём, по-твоему, предназначение мужчины?
-    Ничего себе вопросик!
-    Простенький.
-    Именно на простые вопросы труднее всего отвечать.
-    Я имею в виду в паре «мужчина-женщина».
-    Тогда легче. Ну, мужчина – это опора, защитник, кормилец, добытчик.
-    А если сузить поле его деятельности до постели?
-    Ну, Лерка! Это же элементарно! Он должен удовлетворять женщину!
-    Вот именно. А много ли мужчин понимают это?
-    Но в том-то и проблема, что они не могут, хотят, но не могут!
-    Ложь! Мужчина всегда может, но не всегда хочет.
-    Господи, что ты такое говоришь! Ты в своём уме?!
-    В своём.
-    Сон как рукой сняло! С тобой и кофе не нужно! Слушаю, слушаю, слушаю!
-   Так называемые импотенты стали ими как раз потому, что думали только о себе, о собственном удовольствии, они брали, не  давая, а берущий скудеет душой и телом. Они презрели истинное призвание мужчины – наслаждаться тем, что ты доставляешь наслаждение женщине. Плевать они хотели на женщину, они видят в ней лишь инструмент для удовлетворения собственной похоти, и природа им мстит за это. Наказание соответствует их отношению к женщине, т.е. такое же примитивное – недавний предмет гордости превращается в бесполезную жалкую висюльку. Для них это действительно трагедия. Собственная ограниченность не даёт им преодолеть эту трагедию. Они считают, что жизнь для них кончилась. Наиболее самовлюблённые, но наименее трусливые из них, не видя смысла в дальнейшей жизни – оцени, в чём для них смысл жизни! – кончают самоубийством. Другие спиваются, причём импотенция для них – удобный повод для этого, я подчёркиваю, не причина, а повод, не будь его, нашёлся бы другой. Третьи, поумнее предыдущих, начинают понимать, что, хотя секс занимает в человеческой жизни очень большое место, он всё-таки не подменяет жизнь, она шире, разнообразнее, она несёт в себе и иные радости, и они открывают эти радости. Но отношение к женщине у всех у них остаётся прежним. Продолжая думать только о себе, они могут превратить в ад жизнь своих жён или подруг. Одни делают благородный, с их точки зрения, жест – покидают семью, предоставляя своей бывшей половинке возможность найти другого. И их не заботит при этом, любит или не любит покинутая жена своего мужа-эгоиста, хочет или не хочет она искать другого. Кроме собственного «горя» их ничего не интересует.

Другие не оставляют семью, но настаивают на том, чтобы жена завела любовника, опять же не считаясь с её желаниями, полагая, что они предоставляют свободу своим жёнам, как будто они могут что-то предоставить. Женщина сама определяет границы необходимой ей свободы.

Третьи ничем не отличаются от предыдущих, хотя ведут себя по-другому, но это лишь иная форма проявления всё того же эгоизма – наиболее откровенная, грубая, пыточная. Они подозрительны, кругом им видится измена, они не верят ни единому слову женщины, которая совсем необязательно не верна, они следят, проверяют, пытаются подловить, заставляют свою жертву оправдываться за получасовое опоздание с работы, обрушивают на неё побои. Своей патологической ревностью они могут довести измученную женщину до самоубийства или сумасшествия. Конечно, жить с такими извергами невыносимо, и рано или поздно женщины их покидают.
-    Вот видишь, это действительно трагедия, когда мужчина не в состоянии удовлетворить женщину.
-  Да не женщину, Лира! Себя они не могут удовлетворить, себя! А женщину, пардон, можно удовлетворить и одной левой. Если бы я, выполняя заявки, работал всегда только своим дурачком, от него давно бы ничего не осталось. Ты понимаешь, о чём я? Если женщина тебе дорога, если ты не хочешь потерять её, неужели ты не найдёшь способ доставить ей наслаждение?! В конце концов то, что в учебниках зовётся «возвратно-поступательным движением члена» необходимо лишь в том случае, когда цель – не собственно секс, а продолжение рода. Но мы-то говорим как раз о сексе. Стоит или не стоит – это не гамлетовское быть или не быть, это вздор, чепуха. Мелко и противно должно быть мужику зацикливаться на этой надуманной проблеме. «Я уж ничего не могу», - сколько самолюбования в этой фразе, извращённого самолюбования, оно другим не бывает. Сколько потуги на трагедийность, сколько сладостного мазохизма. И это говорит тот, у кого есть руки, ноги, язык, губы, и, имея всё это – он ничего не может?! Импотентом может быть только мёртвый мужчина.
-   Я восхищена. Я даже удержала себя от вопроса: «А вы часом не лектор областного масштаба?»!
-    Язва!
-    Не думала, что ты такой убеждённый феминист.
-  Только в постели! А вне её я жду от женщины полного послушания, причём добровольного и искреннего.
-    А так бывает?
-    Так должно быть.
-    Ты романтик и решительно феминист!
-  Пусть так. Хотя мне не нравится это слово, у нас его переводят как «бабник» или «бабский угодник», а это, на мой взгляд, антонимы.
-    А ты – не бабник?
-    Нет, конечно же, Лира! У тебя есть сомнения?
-    Мне казалось, каждому мужчине лестно, когда его считают бабником. Разве нет?
-    Ты не слишком высокого мнения о нашем брате.
-   Но с тех пор, как я знакома с тобой, моё мнение о вашем брате стало меняться. В лучшую сторону. И всё же, скажи-ка мне, о чём ведутся разговоры в любой мужской компании, а? О победах над нами! Разве нет?
-  У вас мания величия. Неужели ты думаешь, что в мужской компании больше и поговорить не о чем. Конечно, разговоры на эту тему бывают, но не в любой компании и не всегда. И нередко находится кто-то, кто говорит: «А я люблю свою жену (или подругу) и не изменяю ей, мне хорошо с ней, и мне не нужны другие».
-    Над ним смеются?
-   Совсем необязательно. Но если и смеются, то только для того, чтобы скрыть свою зависть к нему.
-    Они завидуют его верности?
-    Нет, в большинстве случаев они и сами верны, они завидуют его смелости.
-    Тому, что он не стыдится говорить о своей верности?
-    Именно.
-    Значит, мужчины трусливы.
-   Увы. А что касается бабников… Большинство из них – без фантазий, они гонятся за количеством, а не за качеством, секс для них – спорт, а у спортсмена век короткий. Они примитивны, потому что, раз овладев женщиной, теряют к ней всякий интерес и тотчас устремляются к новой жертве. Но довольно скоро перестаёт возбуждать и частая смена партнёрш, и они сходят с дистанции. Так что грош цена длинным спискам их убогих побед. И, напротив, постоянная связь с одной женщиной гарантирует мужчине сексуальное долголетие. Так что ты, моя глубокоуважаемая работодательница, вольно или невольно, но способствуешь развитию у меня импотенции.
-    Во-первых, ни в чём подобном ты до сих пор замечен не был, - Лира смеётся. – А во-вторых, ты же сам сказал, что нет никакой импотенции!
-    Не делай вид, что поймала меня на слове. Её нет – в том смысле, что мужчина, который хочет доставить удовольствие своей подруге, всегда в состоянии это сделать. И  т а к а я  импотенция мне не грозит. Но ты же понимаешь, о чём я говорю.
-    Да, понимаю. И, пожалуй, я с тобой соглашусь, всё это довольно убедительно. Но при одном условии – всё это должна знать и понимать  ж е н щ и н а !
-    Совершенно верно, она не должна быть примитивной. Если она избегает близости с мужчиной только потому, что знает – у него не стоит, более того, упрекает его за это, у них, понятно, ничего не получится.
-    Он должен доказать ей, что и без этого он в состоянии доставить ей полноценное удовольствие?
-    Конечно. И он не должен комплексовать по этому поводу и избегать близости с ней. Более того, рано или поздно, правда, это всего лишь предположение…
-    Что?! Говори!
-    Подозреваю, что половой член, на котором перестали концентрировать внимание, без которого научились прекрасно обходиться, забытый, покинутый – со временем возмутится и заявит о себе. «Вот он я! я могу! Я стою!».
-  Лерка, ты хочешь сказать – импотент может и должен  с а м  избавиться от импотенции?!
-    Ну да. И нужно для этого всего лишь перестать быть эгоистом и вспомнить о своём предназначении в паре «мужчина-женщина».
-    И давно ты к этому пришёл?
-   Не знаю. Мне всё это кажется настолько элементарным, что я, наверное, всегда так думал.
-    Если бы все мужчины так думали… Хотя – тогда бы мы с тобой были безработными! – Лира рассмеялась. И, чуть позже, - Всё-таки ты удивительный человек. Мне интересно с тобой.
-    Заходи почаще – в любое время дня и ночи. Я всегда тебе рад.
-    Знаю, и это – здорово. Спасибо, Лера… А сейчас я хочу спать…
Лира ушла рано утром, так бесшумно, что я ничего не слышал. А жаль, я надеялся угостить её завтраком. Но – разве это последняя наша ночь?! Нет, их будет много, очень много, я знал это…

Глава двадцатая. Племянник.

-   Боже мой! Неужели это ты! Мой любимый племянник! Дай-ка мне полюбоваться на тебя! Как ты возмужал!
-    А вы всё молодеете, тётушка! Позвольте облобызать!
-   Врёшь, но всё равно приятно! – тётушка, смеясь, подставила щёку для поцелуя. – Ну здравствуй, здравствуй! – она потрепала меня за волосы. – Рассказывай, как вы там поживаете, как моя сестра – твоя мать, какие новости.
-   Все живы-здоровы, тётя, шлют вам горячий привет. – Она перехватила мой взгляд, устремлённый в вырез её сильно декольтированного платья, глянула с улыбкой и демонстративно на ширинку моих брюк – обитатель её явно выделялся, и рассмеялась:
-    «Юный барабанщик, ты уже не мальчик»?! Какой у тебя хищный взгляд! Весь в отца!

Я двинулся на неё. Но она захлопала в ладоши и закричала:
-    Антонина! Антонина, принеси нам чего-нибудь выпить!

Я остановился.
-  Присаживайся, - так же с улыбкой указала мне тётушка на диван. Сама села рядом. Подошла Антонина – юное создание в мини, с подносом в руках, с двумя коктейлями. Красивые заманчивые ноги. Я не удержался и решил проверить, есть ли на ней трусики. Но моя рука не успела  добраться по ляжке Антонины до её заветного места – служанка дёрнулась, отстраняя мою руку своей, бокалы опрокинулись, и их содержимое вылилось на тётушкино платье.
-    Сука! – тётушка вскочила и врезала девушке тяжёлую пощёчину, от которой та и вовсе поднос из рук выронила.
-    Ты что наделала, ты посмотри что наделала, сучка! Руки тебе оторвать!
-    Но… но… но… - пыталась сказать что-то девушка в своё оправдание.
-    Что «но»?! Тебе что – никогда ляжки не щупали?! Ты что целку из себя корчишь?!

Тётя вдруг умолкла. Глянула на меня, зло улыбнулась и спросила:
-    А она ничего, племяш, а? Ты не прочь её?!
-    С большим плезиром, тётушка!
-    Вы что?! Вы что?! – у девушки глазки пугливо заметались. – Я… я не шлюхой к вам нанималась!
-   А тебе никто и не собирается платить! – засмеялась тётушка. – Он тебя за бесплатно трахнет!

Девушка попыталась бежать, но тётя вовремя подставила ей подножку, и девушка рухнула на пол. Тут и я подоспел, расстёгивая на ходу ширинку. Служанка оказала упорное сопротивление, вдвоём с тётушкой мы еле справились с ней, изодрав на ней одежду, которой, благо, было мало.

Сразу, как только я кончил, тётушка отпустила девушку, та перевернулась на живот и с воем заплакала. Мы с тёткой продолжали сидеть на полу, не успев ещё отдышаться. Вид у меня был – низ голый, зато в пиджаке и при галстуке. Я закурил, пиджак снял и бросил рядом.
-    Хватит ныть! – тётка шлёпнула девушку по заднице. – Будешь знать, как мои платья портить!

Я глянул на тётушкино платье: промокшее, оно стало почти прозрачным, между ног хорошо был виден её богатый мех.
-    Тётушка, а вы, однако, тоже без трусиков.

Тётушка глянула и тут же закрыла промежность руками.
-    Постеснялся бы пялиться! Я ведь родня тебе!
-   И без лифчика, - продолжил я, улыбаясь. На этих словах девушка, изнасилованная мной, затихла и стала прислушиваться к разговору. – И женщина вы в самом соку.

Тётушка глянула на мой инструмент, уже готовый к дальнейшему употреблению.
-    Ты на что намекаешь, поганец!

Я, сидя на полу, медленно подвигался к ней.
-   Ты рехнулся, Славик! Одумайся! Вот я матери напишу! Она ж сестра мне, Славик, мамка-то твоя! Я ж тебя вот таким помню! Ты мне ещё в рукав написал, значит, на свадьбу позовёшь!
-   Обязательно позову, тётушка, но попозже, - я, наконец, оказался рядом с ней. – А сейчас я вас, тётушка, простите, трахну.
-   Пусти, дурак! – тётушка вскочила, но убежать не смогла – Антонина схватила её за ноги, и та свалилась на пол.
-    Мерзавка! – рявкнула тётка.
-    Меня, значит, можно, а вас – нельзя?! – парировала девушка, задирая тётушке платье.
-    Мерзавец! – рявкнула тётушка мне, но я уже был на ней…

Тётушка не плакала, она лежала на полу, раскинув руки-ноги, и смотрела в потолок. Мы с Антониной курили, сидя и прислонившись к ножкам стола. Такие ножки и ножками не назовёшь – толстенные, с резьбой. Внезапно над тётушкой появилась пышнотелая крупная дама лет сорока:

-    Боже мой! Что здесь происходит, Изабелла?!

Тётка села и опустила подол платья.
-   Что-что, не видишь – племянничек в гости пожаловал, взял да и выпихал родную тётку. А эта курва помогла, - кивнула на служанку.
-   Что ты говоришь, Иза! Боже мой, какой ужас! С тобой всё в порядке? Может, врача вызвать?
-    На кой хрен он сдался, в первый раз меня, что ли.
-    Милицию?
-    С ума сошла?! Позориться-то! Антонина, ты, наконец, принесёшь выпить!

Антонина вскочила и убежала.
-   Присаживайся, Элен. А ты-то прикройся хоть, бесстыжий! – обратилась тётка ко мне. Элен переводила взгляд с тётки на меня и обратно.
-  У меня в голове не укладывается. Такое потрясение! Боже мой! Как ты это переживёшь?! Кошмар!
-    Да уж как-нибудь переживу. Ты садись.
-    Нет-нет, я на минутку зашла, мне нужно идти.
-    Ославить меня торопишься!
-    Что ты, Изабелла, дорогая, никому ни слова!
-    Так я тебе и поверила! – засмеялась тётушка. – Всем растрезвонишь!
-    Я в другой раз зайду, - забеспокоилась Элен, отступая к выходу.
-    А зачем ты у меня Вовочку увела?!
-    Иза, ты не в себе, тебе нужно принять успокоительное, я зайду завтра! – пятилась Элен от напиравшей на неё тётушки.
-    Завтра?! Хрен тебе «завтра»!
-    Что ты себе позволяешь, Изабель!
-   Славик, она у меня ёбчика отбила, а какой классный ёбчик, вроде тебя! Славик, иди сюда, её нельзя так отпускать, она меня на весь свет опозорит! – тётушка схватила Элен за платье, та рванула к выходу и натолкнулась на Антонину, точнее, на поднос в её руках, бокалы полетели на пол.
-    Не везёт нам сегодня на выпивку, - успела констатировать тётушка, не отпуская свою жертву.
-    Вали её! Тонька! Славка!

Завязалась упорная борьба. Элен протащила нас троих в глубь второй комнаты, мощная баба. Нам долго никак не удавалось повалить её. Всё это время Элен и тётушка продолжали вести диалог:
-    Прекрати, Иза! Я кричать буду!
-  Будешь, конечно, мне Вовочка говорил – ты во время ёбки всегда орёшь как недорезанная.
-    Вы ж изорвёте на мне всё, пустите!
-   Вот именно! В чём домой-то пойдёшь, моё на тебя не налезет. А лучше б легла по-человечески, да ножки раскинула, и одежонку не попортили бы.
-    Ты с ума сошла, Изабель! Я это так не оставлю! Ты знаешь, мой муж – прокурор, он вас всех засадит!
-   Ты своему прокурору лучше про Вовочку расскажи, и про других. Ишь, напугала, засадит. Вот племянничек мой сейчас тебе засадит, это точно, засадит так засадит!

Элен, наконец, не устояла и рухнула на пол. Одежда её действительно превратилась в отрепья. Но на ней оказались трусы, потому как не назовёшь трусиками то, из чего можно пошить пару занавесок. И в лифчике, из которого можно было пошить пару тюбетеек на мою голову. Если сорвать с неё лифчик было нетрудно, то стянуть трусы оказалось не так-то просто – она перекрестила ноги и переворачивалась по полу, отшвыривая нас как котят.
-   Ну и силищи в тебе, Ленка! – восхитилась тётушка. – Тебе бы вагонетки с углём толкать!

Мы все раскраснелись, Элен покрылась потом.
-    Ну расслабься ты, дура! Тебе ж некуда деваться, хоть удовольствие получишь!
Внезапно Элен перестала сопротивляться и дала стащить с себя трусы. Глаза её были закрыты.
-    Давно бы так, утомила, - тяжело дыша, сказала тётушка. Я влез на необъятную плоть дамы. Она действительно кричала, даже после того, как я кончил. Сил сползти с неё у меня не было, и, поскольку она меня не сгоняла, я продолжал лежать на ней.
-    Я боюсь показаться назойливой, - услышал я голос тётушки, - но, Антонина, может, ты всё-таки принесёшь чего-нибудь выпить?!
Я услышал шаги служанки.
-    Стой! – крикнула тётушка. – Если ты и в этот раз чего разобьёшь, я тебя пришибу, так и знай! Весь хрусталь у меня ухерачила!
-    Это не хрусталь, смею вам заметить, мадам! – огрызнулась Антонина.
-   Ясно, не хрусталь, - согласилась тётушка, - кто ж тебе хрусталь доверит, ты его в два счёта ухерачишь!.. Водки принеси, а не коктейли свои сраные! И закусить чего!
Скоро служанка вернулась с водкой и закуской. Я услышал, как выпили тётушка и Антонина.
-    Славик, - обратилась тётушка ко мне, - ты там не помер на ней? Иди выпей.

Я нехотя поднялся и взял из рук служанки стакан. Выпил, занюхал и заел ветчиной. Хмель сразу ударил в голову. Элен же продолжала лежать.
-    Элен, иди к нам, выпей. Антонина, налей ей.
-    Пошла ты, - отозвалась Элен.
-    Ну не дуйся, перестань! – тётушка выпила вторую порцию и быстро пьянела. – А что я могла сделать?! Окажись ты на моём месте, ты бы разве не так поступила?! А теперь мы повязаны…

Тётушка налила водки и подошла к подруге, села возле неё.
-   Ну не сердись, вставай, выпей. Тебе ж хорошо было, я ж видела, Славик своё дело знает.

Элен приподнялась, взяла стакан из рук тётушки.
-    От тебя, Иза, я такого не ожидала, - и выпила.
-    Это всё он, - кивнула тётка в мою сторону, - он виноват, не я. А давай его накажем, а?! Он вон и Антонину трахнул. Он же нас, приличных женщин, обесчестил!
-   Я, пожалуй, пойду, тётушка, мне пора, - сказал я и отправился в другую комнату за одеждой. Тётушка что-то быстро-быстро говорила подруге. Против меня она явно затевала заговор, я не знал, что делать, не знал…

Когда я уже готов был уйти, все три женщины появились на пороге комнаты и заслонили собою проём.
-   Смотри-ка, шустрый какой, уже и штанишки надел! Сымай обратно! Мы ещё по разочку желаем!
-    Как-нибудь в другой раз, тётушка. – Мне не нравился дикий блеск в глазах всех трёх подвыпивших дам. Я не знал, как мне вести себя, пошёл перебор – этого в сценарии не было!
-    Славик, не зли меня, другого раза не будет! Антонина! Элен! Держите его!

Антонина вцепилась мне в одну руку, Элен – в другую, а тётушка - тьфу, чёрт, какая она мне тётушка! – Изабелла расстегнула брюки, стащила их вниз и тут же уткнулась лицом мне в промежность, облизала моего дурака: «У-у-у! Сладенький мой!», глубоко всосала его, вытолкнула и вскочила на ноги:
-    К столу его!

Женщины потащили меня к столу. Я упирался, соображая, что предпринять. Драться с ними, что ли?!
-    Сам ляжешь, или помочь? – спросила Изабелла, когда они всё же дотащили меня до стола. Элен тут же подхватила меня подмышки, Антонина  и Изабелла дёрнули за ноги, и я в мгновение ока оказался на полу. Элен тут же навалилась на меня всей тушей.
-    Антонина, быстрей! – командовала «тётушка». Мне не было видно, что они делают. А когда понял – было уже поздно: на левую руку и левую ногу они накинули по петле, свободные концы натянули и завязали за ножки стола. Теперь Элен переместилась с меня на мою правую ногу, а на правую руку села коленками Изабелла.
-    Антонина! Принеси нам выпить… перед делом!

Антонина сбегала за водкой, разлила по стаканам и подала Изабелле и Элен. Без долгих слов те выпили.
-   Так-то, племянничек. Ты нас, честных женщин, почтенных дам, уважаемых в обществе, изнасиловал, а теперь мы тебя изнасилуем, да так, что ты до конца дней своих помнить будешь, если, конечно, жив останешься! – «тётушка» мерзко хохотнула.

До меня окончательно дошло, что сценарий, предложенный мне Лирой, был всего лишь прелюдией, а настоящая пьеса начинается только сейчас, и концовка этой пьесы мне не известна.
-    Антонина, подыми ему!

Антонина опустилась на колени и взяла у меня в рот. Но была грубой и торопливой, и мой дурак не отозвался.
-    Ну что ты там возишься! – «тётка» была недовольна.
-   Дай-ка я, - вызвалась Элен. Не отпуская моей ноги, она наклонилась и стала ртом ласкать мой член. Именно ласкать, это она явно умела, и мой дурачок, не подозревая о коварстве, откликнулся на нежность. Когда он полностью обрёл форму, Элен отпустила его, а Антонина быстро перетянула его у основания не то жгутом, не то шнурком.
-  Готово! – торжествующе крикнула Изабелла. – Понеслась душа в рай, а ноги в милицию! Антонина, начинай!

Антонина уселась на мне в позе наездницы, введя в себя мой член, и тотчас начала сильные подпрыгивающие движения. Изабелла глядела на неё заворожённо, пока та не начала спускать с выкриками «О! О! О!». Тогда «тётушка» налезла своей кункой на моё лицо, отпустив руку.
-    Лижи, Славик, лижи, милый, не ерепенься, а то яйца оторву!

Я повиновался. А Антонина продолжала скакать на мне, и каждое её движение вверх приносило мне боль, потому что перетянутая жгутом кожа не поднималась вместе с влагалищем девушки. Антонина, наконец, слезла с меня. Тотчас на её место отправилась Изабелла, но, как оказалось, только для того, чтобы облизать мой член. Антонина закурила и уселась на мою несвязанную руку. А Изабель, «помыв» моего бедолагу, уступила место Элен, сама усевшись на мою ногу. Элен улеглась на меня, от её веса у меня перехватило дыхание. Благо, движения она делала только нижней частью тела.

Я вздрогнул – это Антонина, докурив, затушила окурок о моё плечо. И тотчас налезла ****ой на моё лицо.
-    Работай, Славик!
-    Я задыхаюсь, Антонина, не смогу! – я не врал.
-   Ладно, - слезла она. – Бери двумя пальцами клитор, оттягивай и отпускай, оттягивай и отпускай. – Она села задом на пол, широко раздвинула ноги, согнутые в коленях, взяла мою руку и ткнула её в вульву. Я отыскал клитор, что было нетрудно, он был внушительных размеров, и стал его оттягивать и отпускать.
-    Сильнее! – требовала она, делая движения вслед за моими пальцами. – Да, вот так! О! О! О!

Элен начала орать, но движения её стали замедляться, пока она совсем не остановилась. Мне показалось, что вес её увеличился минимум в десять раз. Изабелла слезла с моей ноги, подошла к Элен, пошлёпала её по необъятной заднице.
-    Ну слазь, подруга, слазь, моя очередь!

Элен, наконец-то, перевалила через меня свою тушу и осталась лежать на полу рядом со мной. А «тётушка» опять сначала тщательно облизала мой член, а потом уселась на него в позе наездницы. Лоханка у неё будь здоров, не то, что у её напарниц, и я было подумал, что она не причинит мне боли. Как я ошибся! Она и не думала двигаться вверх-вниз, а тотчас начала сильные круговые движения, так круто нагибаясь в стороны, что могла просто сломать мой хрупкий инструмент. Я застонал и забыл о клиторе Антонины. Та открыла глаза:
-    Терпи, Славик. Ещё не то будет.

Спасибо, «успокоила». Правую ногу теперь никто не сторожил, у меня было большое желание врезать ею Изабелле по челюсти. Но я опоздал – на моё лицо уже опускалось влагалище Элен, которая курила, а она без труда задавит меня, попытайся я вырваться, и Бог знает, что они тогда со мной сделают.

Элен наклонилась и… затушила свой окурок о мой живот. Пепельницу нашли, суки!
Антонина вновь взяла мою руку и потребовала, чтобы я сунул пальцы ей во влагалище. Теперь они меня втроём дрючили, охая, ахая, вскрикивая. Изабелла и вовсе выла в исступлении, пока не рухнула на меня и не разрыдалась.
-    Перекур, девочки, - объявила она, когда пришла в себя. Элен, вдоволь наспускавшись, отчего лицо у меня горело, сползла с меня, но осталась рядом. Антонина пошла за выпивкой. Изабель что-то ела, стоя у стола.
-    Выпить хочешь, Славик? – спросила она, когда вернулась Антонина.
-    Хочу.

Она сама поднесла мне полстакана водки. Я привстал, повернувшись на бок, и выпил.
-    Ляг! – забрав у меня стакан, приказала «тётушка».
-    Ещё, - попросил я, - целый стакан.

Изабель глянула на Элен, та пожала плечами.
-    Вырубится ещё, - возразила Антонина.
-   Я ему вырублюсь! Налей! – Антонина нехотя подошла и налила в стакан до краёв. Я опять привстал, взял у «тётки» стакан и опорожнил его. Водка – хороший обезболиватель… когда нет других. И её благотворное воздействие я тут же почувствовал – боль в члене притупилась, ожоги от окурков тоже стали не так ощутимы.

Женщины выпили, закусили, затем закурили.
-    Мне тоже, - попросил я. Изабель сунула мне свою сигарету и закурила новую.
-    Что-то ты добрая сегодня, хозяйка, - опять осталась недовольна Антонина. Ответила ей Элен:
-    Парень неплохо работает. И неплохо держится. Пока, во всяком случае.
-    Вот именно -  п о к а . И я добрая -  п о к а . А там посмотрим! – «тётушка» подмигнула мне и зловеще улыбнулась. Господи, неужели насмерть заебут?!

Женщины докурили и загасили свои окурки о мой живот. Я не издал ни звука. Антонина взяла у меня и мой окурок, загасив его о мою ляжку. Промолчал.
-    Поехали! – скомандовала Изабелла.

И всё началось сначала, с небольшими вариациями. Так, Элен, когда подошла её очередь трахать меня в рот, стала тереть своё влагалище о мой нос, чуть не задушив меня. Антонина согнула мою свободную ногу и тёрла лобок о коленку. Изабелла теперь не только облизывала моего дурака, но и грубо и больно сосала его.

Передышки после второго круга не было, и я понял, что передышки больше вообще не будет. Женщины по одной (по очереди) пили, уходили по нужде, ели и курили, не забывая тушить окурки об меня. Мой язык устал от нескончаемых движений, устали пальцы, они уже не хотели сгибаться и разгибаться во влагалищах моих мучительниц, невыразимо болел член, но пытка всё продолжалась и продолжалась. Я надеялся, что из-за моей покорности и исполнительности они меня рано или поздно освободят от верёвок, чтобы использовать в других позах. Но этому не суждено было сбыться. И слава Богу. Потому что тогда бы я их поубивал одну за другой…

Боже мой, как же они ненасытны, сколько же можно спускать! На необитаемом острове их держали, что ли?! Бабы всё больше пьянели и становились всё агрессивней. «Тётушка» теперь больно кусала мой член, Антонина не тушила сигарету о меня, а прижигала ею мне кожу после каждой затяжки. Элен забавлялась тем, что своей ****ой душила меня. Когда я начинал задыхаться, она привставала, давая мне вздохнуть, и вновь опускалась.
На что мне оставалось надеяться?! Может, они так опьянеют, что мне удастся вырваться? По временам же мне казалось, что я обманываю себя – не на что мне надеяться, это конец. Точнее – ****ец, в самом натуральном виде. Я был на грани отключки, из последних сил стараясь не потерять сознание – я понимал, что тогда они окончательно озвереют…

Кошмар продолжался. Я уже не соображал, чья ****а у меня на лице, чья – на дураке, а в чьей орудуют мои пальцы. Только бы не вырубиться, не остановиться. Я уже ничего не соображал, ни кто я, ни где я, лишь одно в мозгу – двигать языком и пальцами, двигать, не переставая…

Я не знаю, сколько это продолжалось. В ушах стоял звон, их заложило как в самолёте. Я продолжал двигать языком, но не сразу и с трудом понял, что впустую – на лице никого не было. Мозг не сразу дал команду языку остановиться. Потом до меня дошло, что и пальцами я перебираю в пустоте. Потребовалось усилие, чтобы остановить их. А на дураке? Есть там кто-нибудь? Я попробовал приподнять голову, чтобы увидеть – не смог. Тогда приподнял и склонил влево ногу – боль в паху пронзила меня, я услышал собственный стон. Но понял – никого. Никого – и потерял сознание…

Я открыл глаза, потому что слышал чей-то плач и шёпот. Сквозь сон я его уже давно слышал, но глаза никак не открывались. Рядом со мной на полу на коленях сидела Лира, я был по-прежнему гол, но укрыт одеялом. Не сразу до меня дошло, что верёвки с меня сняты. Удавку с дурака, наверно, тоже сняли, там была сплошная боль и понять это наверняка я не мог.

-    Валерочка, миленький, - шептала Лира, склонившись надо мной, её слёзы капали на моё лицо, - прости меня, я сволочь, я гадина, прости, сейчас я увезу тебя, я не думала, что так будет, правда, поверь мне, меня обманули, прости, никогда больше, никогда…
Я услышал чьи-то шаги, увидел входящих людей в белых халатах и с носилками, и вновь отключился…

Так была поставлена точка в нашем с Лирой споре о насилии. Больше она никогда не предлагала мне заявок, где нужно было имитировать изнасилование… Не думаю, что Лира «разобралась» с Изабеллой и её напарницами – со мной она об этом говорить отказалась, сказав лишь, что мне лучше поскорее забыть о случившемся. Какой бы крутой ни была фирма Лиры, эти оголтелые сучки, похоже, ей не по зубам. Денег, правда, они отвалили мне немеряно…

А я оказался в больнице, в отдельной ультрасовременной элитной палате. Здесь-то от обилия свободного времени я и начал писать этот роман. Лира навещала меня ежедневно и была моей первой читательницей. По её просьбе я кое-что вычёркивал и вносил изменения. Как-то пришла Эльза, и я не без тревоги – не будет ли больно?! – соблазнил её. Больно не было, а было очень даже приятно. И я понял, что всё в порядке – я выздоровел…

Глава двадцать первая. Новая клиентура.

Напротив меня сидит симпатичная женщина лет сорока, или чуть больше, но выглядит она гораздо моложе своих лет – её доход позволяет ей достойно следить за собой, посещать и массажные салоны, и бассейны, и всё, что угодно. Она нравится мне с первого взгляда. Зовут Любой.

-    Вы удивлены? – спрашивает она, очаровательно улыбаясь, но всё-таки смущённо.
-    То есть? – не понял я.
-    Скажите честно, ожидали увидеть уродину?

Теперь улыбаюсь я, и даже смеюсь.
-    Люба, вы полагаете, я имею дело только с уродинами?! – Я не стал говорить ей о том, что знал, как она выглядит – всех входящих в офис фирмы «Лира» снимает видеокамера, причём не скрытая, так что и сама могла бы догадаться.
-    А разве нет?!
-    Нет, я бы даже сказал – далеко нет. Вы удивлены?
-    Да!
-    Но почему же?!
-  Мне казалось, к вашим услугам прибегают те, на кого мужчины внимания не обращают, те, с кем в постель ложатся только за деньги.
-   Во-первых, у них нет денег. Часто вы встречали страшных женщин, преуспевших в жизни?!
Люба смеётся, потягивая шампанское.
-    Так что, если кто с ними и ложится в постель, так это дворовая алкашня, и не за деньги, а за выпивку. А во-вторых, недостатка внимания со стороны мужчин к себе, уверен, вы не испытываете. При желании найти себе мужчину вы можете безо всякого труда, причём тратиться будет он, а не вы, и делать это он будет с удовольствием. И, тем не менее, вы решили купить мужчину, именно купить.
-    Ну, у меня случай особый… Хотя, послушав вас, начинаю, кажется, что-то понимать. Не такой уж он, видимо, особый…

Мы сидим в дорогом ресторане. Себе я заказал по минимуму – никак не могу привыкнуть к тому, что за меня платит дама. Т.е. – вот такая дама, которая свои деньги заработала сама, а не наворовала или взяла у мужа-мошенника или мужа-бандюгана.
-    Валера, а вы мне начинаете нравиться, хотя поначалу… И, знаете, за что?
-    Знаю – я не глуп.
-  Да, но «не глуп» - это слишком уж скромно. Я многое могу простить мужчине, но только не отсутствие интеллекта. А я вам нравлюсь? Ой, что это я! Бога ради, простите!
-    За что?!
-    Ну как же, мой вопрос бестактен, ведь он не оставляет вам выбора.
-    Вы хотите сказать, я в любом случае обязан сказать «да»?
-    Ну конечно!
-    Совсем необязательно (это я соврал – я обязан сказать клиентке, что она мне нравится. Вот в любви клясться я ей не обязан). Но вы мне нравитесь, вы мне сразу понравились, и вы это знаете, вы это видите, никакого комплекса неполноценности – с вашими-то данными – у вас быть не может.

Люба внимательно смотрит мне в глаза. Красивые у неё глаза. И умные. Поэтому не нужно пытаться её обмануть – она это сразу почувствует. Я знаю, о чём она думает: «Да, Валера, комплекса у меня нет. Или уже… не было?! Ведь возраст, и всё чаще посещают сомнения, и всякий раз нужно самоутверждаться». Да, я знаю, о чём она думает, но не скажу ей об этом.
-    У вас очень проницательный взгляд. Мне кажется, вы знаете обо мне если не всё, то очень многое. Это так, Валера?
-    Я не знаю о вас ничего, т.е. ничего конкретного. Но могу сделать ряд предположений, так сказать, обобщений. Думаю, они не далеки от истины.
-  Вы хотите сказать, что можете нарисовать мой психологический портрет?! Это интересно! Внимательно слушаю!
-    Вы чувствуете себя не в своей тарелке, вы напряжены, но это нормально, поскольку вы впервые в подобной ситуации, вам нужно время, чтобы привыкнуть к ней. В третий, в крайнем случае, в четвёртый раз всё будет по-другому – так, как должно быть. Впрочем, я постараюсь, чтобы это случилось раньше. Вижу, вы не понимаете, о чём я, но позже я вернусь к этому, и, думаю, непонимания будет меньше…

Вы далеко не сразу решились позвонить в агентство, предоставляющее «эскорт-услуги», много раз откладывали, а когда, наконец, позвонили, всё-таки не решились вести предметный разговор, ограничились общими расспросами. И так было несколько раз.
-    Четыре, - подсказала Люба.
-    Скорее всего, вы звонили в разные агентства и не с домашнего телефона, опасаясь, что ваш номер определят, а по нему определят и адрес.
-   Да, так оно и было! Т.е. – в ваше агентство я звонила дважды – в первый раз и в четвёртый. И звонила с телефонов-автоматов. Я вела себя глупо, да?!
-  Ни в коем случае! Вы вели себя правильно. Ваши опасения, к сожалению, небезосновательны. Существует ряд фирм, точнее, группировок, рядящихся под фирмы, которые таким образом вычисляют одиноких состоятельных женщин и просто-напросто грабят их. Либо внедряют своих людей в агентства «эскорт-услуг», которые снабжают их информацией, или, выражаясь их сленгом, «дают наколку».

В глазах женщины тревога.
-    Их убивают?! Этих женщин?!
-    В большинстве случаев – нет. Но случается и такое.
-    О Господи! Чёрт меня дёрнул влезть в это!
-    Вам нечего опасаться.
-    Почему я должна вам верить?!
-    Я мог ничего этого не говорить вам.
-    А может, вы для того и говорите, чтобы втереться в доверие?! Откуда мне знать?! Мол, вот наше агентство – честное, а в других – одни бандиты!
-  Успокойтесь, Люба! Вы вправе прервать наше знакомство в любой момент. И не собирались же вы вести меня к себе домой. И документов вы с собой никаких не взяли, кроме загранпаспорта – прописка там не указана, а в гостиницах его принимают. И приехали вы на частнике, а не на своей машине. И лишних денег с собой не взяли.
-   Вы всё знаете! – полу-вопрос, полу-утверждение. Люба испуганно-удивлённо хлопает глазами. С этого момента я начинаю хотеть её.

-    Это моя работа, Люба. Вас раздражает мой профессионализм?
-    Трахать баб за деньги – это работа?! Я ещё не знаю, кстати, что вы собой представляете – в «рабочем»-то состоянии! И у меня пропало всякое желание это узнать. Профессионал он, видите ли! Мать твою! – Люба осушает бокал и впервые за вечер закуривает – тонкую длинную сигарету. – Чему вы смеётесь?!
-  Я не смеюсь – я улыбаюсь. Мне нравится ваша агрессивность. Уверен, что вашим подчинённым, среди которых немало мужчин, она тоже нравится, потому что делает вас более сексапильной.

У Любы челюсть отвисла.
-    Я вот сейчас как дам вам бутылкой по башке! Не смейтесь! Думаете, не смогу?!
-   Уверен, что вы способны на это. В фильме «Блеф» это называлось «шампанское в голову ударило».

Люба улыбнулась:
-    Милый фильм.
-    Милый.
-    А, кстати, что мне за это будет?
-    За что?
-    Ну, если я вас по голове шарахну?
-    Ничего.
-    Так уж и ничего?!
-   Ничего. Разве что ни одно агентство, кроме сомнительных, не захочет иметь с вами дело. Но и этого я постараюсь не допустить, объяснив, что на подобный поступок спровоцировал вас я. Хотя, честно говоря, не понимаю – чем. Кстати, я застрахован на все случаи жизни, вплоть до смертельного. Так что за удар по голове я бы получил компенсацию.
-    С меня?
-    Нет, с фирмы.
-    А фирма – с меня?
-   Я же сказал, я бы взял вину на себя, так что с вас никто бы ничего не потребовал. (Интересно, что бы с ней сделала Лира за мою разбитую башку?! Уж на бабки-то точно посадила! Как минимум!). Но разговор у нас пошёл какой-то, простите, дурацкий. В условном наклонении. Вы же не собирались, в самом деле, наносить мне увечий, я абсолютно убеждён в этом! Так  ч т о  вызвало у вас такой эмоциональный взрыв?! Неужели мои слова о вашей сексапильности?!
-  Это-то мне как раз понравилось… - Люба улыбнулась и успокоилась. – Ваша осведомлённость. Она настораживает. Откуда вам известно о том, что у меня есть кто-то в подчинении?!
-    Ах, вот оно что! Но ведь вы же сами хотели, чтобы я нарисовал ваш психологический портрет! Я сделал всего лишь первые наброски – и на тебе! Что же дальше-то будет?! Да, по моему мнению, вы руководитель среднего звена, скорее всего, в совместном предприятии. Так?
-    Так. Но откуда вы это знаете?
-   У вас это, что называется, на лбу написано. Ни на училку, которая, кстати, «эскорт-услуги» себе позволить не может, ни на торговку, ни, тем более, на укладчицу шпал (Люба улыбнулась) вы не похожи. Вы согласны, что профессия накладывает на её обладателя определённые отличительные черты? Или, сказать точнее, образ жизни, диктуемый ею и местом в социальной иерархии?
-    Согласна… Простите меня, Валера, не знаю, что на меня нашло. Всякая чертовщина в голову полезла – может, думаю, вы справки обо мне навели и сидите тут, дурака валяете.
-    Понимаю. И не сержусь. То, что вы подозрительны – хорошо. Но мне нужно развеять ваши подозрения, завоевать ваше доверие, иначе мы не достигнем цели, ради которой встретились.
-    Валера, а какова наша цель?! Лечь в постель?! – глаза у Любы лукаво заблестели.
-    Нет, - поморщился я. – Это всего лишь средство.
-   Я рада, что вы это понимаете. И доверие моё вы почти завоевали. Не надо было меня пугать! Не будете больше?!
-    Буду.
-    Ну! – с наигранным вызовом Люба подалась вперёд. – Пугайте!
-  Грош цена всем вашим мерам предосторожности, если вами займётся серьёзная организованная преступная группировка. Ведь ничего не стоит пустить за вами слежку, и довольно скоро о вас будет известно всё – и адрес, и место работы, и зарплата, и сбережения, и круг знакомых, и распорядок дня, и ваши слабости, и всё-всё-всё.
-    Валера…
-    Пожалуйста, дослушайте!.. Но такой группировки на сегодняшний день в городе нет.
-    Куда она делась?!
-   Её и не было. Но она может возникнуть в любой момент, даже должна возникнуть – бизнес-то новый.
-    А кто же есть, кого опасаться?
-    Есть дилетанты, одиночки-самоучки, мелкие разрозненные группки, неорганизованные отморозки-беспредельщики. Поймите, Люба, все эти ублюдки бьют по престижу фирм, занимающихся «эскорт-услугами». Поэтому мы сами в первую очередь заинтересованы в том, чтобы не допустить на рынок услуг людей, мягко говоря, недобросовестных, с сомнительной репутацией. И работа в этом направлении идёт полным ходом – агентства начали координировать свои действия, создана объединённая спецслужба, задача которой состоит в выявлении тех, кто использует вывеску агентства совсем для других целей, и в том, чтобы не допустить появления крупной организованной группировки. Бизнес-то нелегальный, подпольный, и на милицию рассчитывать не приходится.
-    И что вы делаете с теми, кого выявляете?
-    Это зависит от того, что они успели натворить.
-    Вплоть до?..
-    Вплоть до.
-    И вы сами в этом участвуете?!
-  Ну что вы, Люба! У меня другое амплуа. Я же сказал – специальная служба безопасности. (Созданием этой службы Лира занялась как раз с моей подачи).
-    Слава Богу! – Люба облегчённо вздохнула.
-    Люба, давайте потанцуем.
-    Это входит в ваши обязанности? Или вам действительно хочется потанцевать со мной?
-    Это не входит в мои обязанности. В мои обязанности входит не отказывать вам, но вы не предлагали мне танцевать. Так что я действительно хочу потанцевать с вами.
-    С удовольствием!
Танцевать меня учила Лира, до неё я танцевал так себе, она же взялась за моё обучение основательно, она всё делает основательно. На Любе мне захотелось проверить, насколько хорошо я усвоил уроки своей начальницы.
-    Вы хорошо танцуете, легко.
-    Спасибо, Люба. Легко, потому что и вы хорошо танцуете.
-    Валера, у меня к вам столько вопросов!
-    Знаю.
-    Можно?
-    Конечно, только не думаю, что нужно.
-    Почему?!
-   Вы всё время ищете себе оправдания – и в собственных глазах, и в моих. Вы должны понять, что вы не нуждаетесь ни в каких оправданиях, тем более – передо мной. Чем быстрее вы это поймёте, тем быстрее получите желаемое. Перестаньте копаться в себе: «Что он обо мне подумает?! Наплевать, что он обо мне подумает! Я плачу ему и хочу, чтобы всё было по-моему! Да кто он такой?! Продажный мужчина! Проститутка! Он – товар, за который я заплатила!». Примерно так?
-    Какой там «примерно»! Прямо в яблочко!
-    А наплевать не получается?
-    Не получается.
-    А надо!
-    Понимаю, что надо. А как?! Но вы – удивительный человек, вы знаете  всё, что со мной происходит, что я думаю, что я чувствую. Не знаю, хорошо это или плохо, бояться мне вас или довериться вам. Вы что – все такие?
-    Нет, мы  разные.
-    Вы как-то готовились к нашей встрече? Знали, что будете говорить?
-    Нет, я ведь не знал, на встречу с кем иду.
-    Но с другими вы ведёте себя также? Вы говорите им то же, что и мне?
-   Нет, Люба, ведь тему разговора задаёте вы сами. Сегодняшний же разговор вышел и вовсе особенным, я, кстати, не должен распространяться о своей работе и работе агентства, так что вам я наболтал лишнего.
-    Почему?
-    Во-первых, вы вызываете доверие. Во-вторых, если бы я уходил от ваших вопросов, то вряд ли у нас с вами что-нибудь получилось.
-    А у нас уже получилось?
-    Думаю, да. Я не имею в виду секс, его сегодня не будет, но психологически вы к этому готовы, сама ситуация вас уже не пугает, не кажется ни дикой, ни унизительной.
-   Да?! А почему это его не будет?! Вы отказываетесь?! – Люба вдруг остановилась и тотчас глянула на часы. – О Господи! Поняла! Время! – и тут же направилась к столику, следом я.
-   Надо же! Три часа пролетело, а я и не заметила! Разумеется, я заплачу за то, что задержала вас! – она начала искать глазами официанта, чтобы расплатиться.
-    Люба! – я взял её за руки. – Не спешите! Я вовсе не это имел в виду, о времени, кстати, я и сам забыл. Значит, мне с вами было интересно.
-    Интересно! Два часа общения с вами стоят сто долларов! Официант!
-    Вы хотите сказать, я намеренно заболтал вас?!
-    А разве не так?!
-    Люба, вы рискуете всё испортить. Ну не считайте же меня таким меркантильным!
Люба оплатила счёт, принесённый официантом. Когда официант отошёл, она положила передо мной 150 баксов. Сотню я убрал в свой бумажник, полтинник вернул ей.
-    Что это значит?! – Люба недоверчиво и недобро уставилась на меня.
-   Я должен был предупредить вас о том, что время истекает. Я этого не сделал. Так что вина здесь моя, и вы ничего не должны.
Люба с минуту внимательно вглядывалась в мои глаза. Потом убрала деньги в сумочку.
-    А почему не предупредили?
-    Забыл, забыл о времени, как и вы… Люба, за что вы на меня рассердились?
-   Извините, Валера. Не на вас – на себя. У меня ведь каждая минута расписана, я умею ценить время, не понимаю, как со мной такое могло случиться!
-   От того, чтобы постоянно следить за временем, тоже надо отдыхать. Вы ведь сегодня никуда не спешите? Или я не прав?
-    Вообще-то не спешу, завтра – выходной.
-    И я не спешу. Так что предлагаю продолжить наше знакомство. Давайте прогуляемся, если вы не против. И будем считать, что счётчик выключен.
-    Почему?
-    Мне жалко ваших денег. Не думаю, что они легко вам достаются. А если мы сегодня не договорим, вы потеряете их ещё больше, пока получите то, что хотите. Как часто вы можете позволить себе «эскорт-услуги»? Пару раз в месяц, не больше?
-    Пожалуй… А другой на вашем месте поступил бы так же?
-    Нет, другой не вернул бы вам денег и не стал бы гулять с вами за бесплатно.
-   Та-ак!.. Вот что, Валера. Я таки не против прогулки с вами. Подождите меня на выходе, я загляну в туалет.
-    Я тоже.
-    Да, конечно, - улыбнулась Люба, не смутившись…

На улице она взяла меня под руку.
-    Куда пойдём?
-    Куда хотите.
-   Скажите Валера, только честно, если бы вы задались целью узнать, где я живу, вы бы узнали?
-    Узнал бы.
-    Чего ж тогда таиться! Либо пан, либо пропал. Вы проводите меня домой!
-    С удовольствием!

Глава двадцать вторая. Продолжаем разговор...

-    Мне очень о многом надо вас расспросить!
-   Понимаю. И пока вы этого не сделаете, мы ни на шаг не продвинемся к цели нашего знакомства. Именно это я и имел в виду, говоря, что секса сегодня не будет – на него просто не останется ни времени, ни сил. Так что спрашивайте.
-    А о себе вы мне можете рассказать?
-    А зачем? Ради одного, максимум трёх, свиданий?
-  Объяснитесь, чёрт вас возьми! Почему «одного-трёх»?! Разве я не могу иметь постоянного платного любовника?!
-    Нет, в нашем агентстве не можете, в других – пожалуйста.
-    Почему? Чем ваше агентство отличается от других? Чем оно такое особенное?
-    Оно действительно особенное. Нам не всё равно, как зарабатывать. Поймите, Люба, ведь если женщина заказывает одного и того же мужчину, не исключено, что её симпатия переросла во влюблённость, а влюблённость может перерасти в любовь.
-    Это плохо?
-    Для женщины – да. Мы не эксплуатируем любовь.
-   Но если женщина сама этого хочет! Что же получается, если я закажу, скажем, вас, Валера, в четвёртый раз – мне откажут?!
-    Откажут.
-    А я буду настаивать!
-    Бесполезно, вам скажут, что я больше не работаю в агентстве, и где меня искать – никто не знает.
-    Но ведь это жестоко!
-    Наоборот. И если вы хорошенько подумаете над этим, то согласитесь со мной.
-    Не соглашусь!
-    А вы уже хорошенько подумали?!
-    Не язвите, Валера! Лучше помогите мне во всём этом разобраться!
-   Именно это я и пытаюсь сделать – для вашего же блага. Хотя вовсе не обязан этого делать.
-    Я вам признательна, правда. И обещаю внимательно выслушать ваши доводы.
-  Тогда давайте вернёмся к вашему психологическому портрету, а ещё лучше – расскажите о себе сами, Люба.
-   Вот уж нет! Вы начали, вам и продолжать! Мне интересно, насколько хорошо вам удалось узнать меня за те несколько часов, что мы провели вместе. А если что не так – поправлю.
-    Договорились… Итак. Вы были замужем…
-    Дважды!
-    Оба раза неудачно.
-    Ну, Валера, для этого не нужно быть прозорливым – конечно, неудачно, иначе сейчас меня рядом с вами не было бы. Вы лучше скажите – почему неудачно?
-   Не знаю. Возможно, у вас завышенные требования к своему избраннику, он вам видится прекрасным принцем.
-   Как вы сказали?! Чёрт! – Люба остановилась и рывком, взяв за лацканы пиджака, повернула меня к себе лицом. – Ну да! Да! Да! Да! Я ищу, ищу своего «прынца», так я его называю, я верю, что он есть, только нужно его найти! И он меня ищет! Смешно, да?! Бабе пятый десяток, а она всё мечтает! И откуда ты всё знаешь?! Откуда умный такой выискался?!

Вот так вот мы перешли на ты… Люба положила мне голову на плечо, а я легонько гладил её ухоженные шелковистые волосы и молча ждал – заплачет, не заплачет? Вообще-то не должна, она – сильная, она – руководитель, она всего привыкла добиваться сама, и с минутной слабостью она просто обязана справиться. Она и справилась. Подняла на меня свои бездонные глаза-озёра, отяжелевшие от проступившей таки влаги и ставшие оттого ещё красивее. Эх, мужики-мужики, что ж вы таких глаз не замечаете?! Какого рожна вам ещё надо?!

-   Извини меня, Валер, ладно? Не знаю, что со мной, я сегодня сама себя не узнаю. Никогда не была истеричкой. Сроду столько не извинялась, да, собственно, и не за что было… Тебе слова не даю сказать.
-    И сейчас не за что. Я вижу, ты в порядке. Пойдём?
-    Пойдём, - она вновь взяла меня под руку, и мы продолжили путь, но теперь шли ближе, плотнее друг к другу.
-    Люба, я тебе сейчас стихи читать буду.
-    О! Это предусмотрено программой?! – она наконец-то улыбнулась.
-   Нет, это чистая самодеятельность. Но стихи больно уж кстати – про тебя и про «прынца» на белом коне с белыми яйцами. Только без обид!
-    А белые яйца у «прынца» или у коня?! – я понял, что обид не будет – вызов принят.
-    У обоих, блин!
-    Читай, блин!
-     «Для кого ты себя бережёшь?
Не для принца ль на белом коне?!
Это сказка, точнее же – ложь.
Ну, а в жизни пошла бы ко мне!
Да и принцы глупы по наследству,
Конским потом к тому же смердят!
Я ж с тобою живу по соседству,
И носки мои редко стоят.
Наши принцы спились или сели,
Не успевшие – под каблуком.
Ты смотри, как бы не перезрели
Твои прелести – кровь с молоком…
Я не против каких-то там принцев
И коней уважаю вполне,
Но зачем же идёшь ты на принцип?!
Но зачем не идёшь ты ко мне?!
Приходи! Будем ждать его вместе,
Как приедет – влезай на коня!
И получится всё честь по чести,
Но уж ты не забудешь меня…
И пока ты свежа, но угрюма,
Ты давай хорошенько подумай –
Что ж за радость нелепая в том,
Что несорванным свянешь цветком?!»…

Какое-то время мы шли молча. Потом Люба сказала:
-    В другой бы раз посмеялась, если бы услышала это в компании… Серьёзные стихи, не шуточные… Ты верно рассчитал – порция здоровой иронии мне сейчас на пользу… Значит, нет никакого принца?
-   Почему же?! Надо верить! Но в ожидании его вовсе ни к чему отказывать себе в личной жизни.
-   Я и не отказывала… После второго развода решила быть более осмотрительной и третьего мужа выбирала со всем тщанием, но так до сих пор и не выбрала. Я искала его повсюду – на работе, в гостях, на вечеринках, в клубах, в барах, на концертах, в театрах, спортивных залах. Если ты думаешь, что это сплошное развлечение, то ошибаешься…
-    Я так не думаю.
-    Это тяжёлая, изнурительная работа. Нет, разгульной жизни я, конечно, не вела, но то и дело завязывались романы.
-    И каждый роман ты принимала близко к сердцу.
-   Да, по-другому у меня не получается… Но проходил месяц-другой, и… ничего, кроме разочарования, от романа не оставалось. Я расстраивалась, но не отчаивалась, и, после недолгой передышки, вновь бросалась на поиски своего «прынца»… Так было до тех пор, пока мне всё это не осточертело. И решила я послать вашего брата-мужика куда подальше – ушла вся в работу, занялась шейпингом, много читала…
-    А детей у тебя нет?
-   Дочь от первого мужа. Она взрослая, у неё своя жизнь, она рано и удачно вышла замуж, пока, во всяком случае, не жалеет. Живёт в семье мужа. Видимся, конечно, я навещаю их, они – меня. Бабушкой меня делать в ближайшие годы не собираются, хотят пожить для себя, так что и внуков понянчить пока нет возможности.
-    Не жалей – успеется.
-   И я так думаю, тем более, что и сама ещё могу родить, но только если найду свою половинку.
-    Непременно найдёшь.
-    Ты это знаешь?!
-    Я этого хочу! И ты этого хочешь. А если очень сильно хотеть – обязательно сбудется!
-   Твоими бы устами, Валера… Но я тебе очень благодарна… Ладно, заканчиваю свою исповедь. Почти год я вела такой образ жизни – никаких романов, никаких знакомств. Как монашка. Или старая дева. В гордом одиночестве. Пока не поймала себя на том, что меня стал раздражать вид обыкновенной пары – мужчины и женщины. Поняла, что без вас, кобелей, всё-таки нельзя. Да, мужчина нужен, но такой, от которого я бы не зависела. Без этого унизительного ожидания – позвонит, не позвонит? Придёт, не придёт? Останется на ночь, не останется? Без нервотрёпки, без выматывающих душу сомнений – изменяет, не изменяет? Нужен мужчина, с которым я чувствовала бы себя свободным человеком, на которого не растрачивала бы попусту своих душевных сил…

Люба замолчала. И успокоилась – теперь она объяснила мне, почему обратилась в агентство «эскорт-услуг», оправдалась, мол, я нормальная, а не извращенка какая-нибудь, не сексуальная маньячка. Это было нужно ей, а не мне, уж такой она человек, оправдываться же передо мной она совсем не обязана, тем более, что я и без её откровений знал всё наперёд.

-   Валера, скоро утро. Ты потратил на меня почти целую ночь, я должна тебе за неё двести долларов.
-    Ничего ты мне не должна.
-   Да нет же, у меня есть деньги, и мы уже почти пришли – вон мой дом. Поднимемся ко мне, и я рассчитаюсь. Видишь, как я тебе доверяю! И, представь себе, мне их не жалко, я не считаю их выброшенными на ветер, я давно так интересно не проводила время.
-   Спасибо, Люба. Формально ты права: два часа с таким, как я, стоят сотню баксов, ночь – две, и не имеет значения, был секс или его не было. Но я тебе уже говорил, что я работаю в особенном агентстве, не похожим ни на одно другое. Более того, мне дано право самому определять, за что клиентка должна платить, а за что не должна, мелочной опеки надо мной нет.
-    А у других такое право тоже есть?
-  Нет. Поэтому, когда будешь с этими другими, не теряй время, время – деньги, не рассказывай им то, что рассказывала мне – ты не обязана оправдываться перед ними, а бери от них то, что тебе нужно. Не бойся вести квина – так мы зовёмся – к себе домой, ты сэкономишь на ресторане и гостинице. Но только если он из нашего агентства!
-    Но ведь queen, помимо основного значения, гомик!
-  У тебя неплохое знание английского сленга, но ещё одно значение этого слова – продажный мужчина.
-    Не знала!
-   Только в нашем агентстве используется такое название. Более того, если твою квартиру когда-нибудь ограбят – агентство возместит тебе убытки, а того, кто это сделал, мы из-под земли достанем, будь уверена.
-    Ничего себе гарантии!
-   Другие агентства таких не дают. И пойми самое главное – с мужчиной, которого ты купила, ТЫ хозяйка положения, ТЫ командуешь, забудь о его удовольствии – думай о своём, выжми из него все соки, пусть наизнанку вывернется, но удовлетворит тебя так и столько раз, как и сколько нужно тебе. И если он этого не сделает – пожалуйся в агентство, тебе пришлют другого и бесплатно.
-    Но ведь я могу этим злоупотреблять! – засмеялась Люба.
-   Можешь, дважды это сойдёт тебе с рук, в третий раз тебе скажут: «Извините, к сожалению, мы не можем выполнить вашей заявки. Обратитесь в другое агентство».
-    А в другом заставят платить за каждый раз?
-    Конечно.
-    Двери же вашего агентства для меня уже будут навсегда закрыты!
-    Ты всё прекрасно понимаешь!
-    И часто такое бывает?
-   Нет, жалобы на квинов случаются крайне редко, мы ведём дело к тому, чтобы их не было вовсе.
-    Валера, а ведь ты не рядовой сотрудник агентства!
-    Отрицать не стану.
-    Что-то вроде ведущего специалиста?!
-    Можно и так.
- А теперь я сделаю предположение, и только попробуй сказать, что я ошибаюсь! Если женщина дважды пожаловалась на, скажем так, некачественное обслуживание, в третий раз посылают тебя! Ведь так?!
-    Так.
-  И тебе дано право определять – водит ли вас за нос клиентка, или твои коллеги оказались не на высоте! Я права?!
-    Права. Таких случаев было всего два, и в обоих вина была моих коллег – просто им не хватило опыта.
-    Их уволили?
- Нет, зачем же, хорошие ребята, они переживали, это им на пользу, чтоб самомнения поубавилось.
-    А почему же тогда тебя послали ко мне?! Т.е., я хочу сказать, я же в первый раз!
-   А, по-твоему, я сижу в резерве и жду, когда кто-нибудь из наших потерпит фиаско?! Я так без зарплаты останусь!
-   Нет-нет-нет! Это неспроста! Ведь среди тех фотографий, что мне показали, твоей не было!
-  Я не фотогеничен, или, как сказала одна учительница начальных классов, не фотогигиеничен.
-    Она так сказала?! – рассмеялась Люба.
-    Сам слышал.
-    А если серьёзно?!
-    Ну, будь там моя фотография – ты бы меня выбрала? Честно!
-    Вряд ли. Но фотография далеко не всегда даёт представление о человеке.
-  Не оправдывайся. Кстати, ты долго не решалась, очень стеснялась, могла заказать мужчину по телефону – это больше соответствует твоей натуре, но явилась в агентство сама, где, уверен, со стыда сгорала. Почему?
-  Ещё как сгорала, думала, вот-вот вспыхну синим пламенем! Да, мне по телефону предложили посмотреть кандидатов в Интернете, выбрать, но я ответила, что у меня нет доступа в Интернет, не на работе же это делать! Описала того, с кем хотела бы встретиться, а потом, думаю, случись чего – куда обращаться?! Спросила адрес – назвали, решила проверить, не врут ли, убедиться, что агентство действительно существует, а не просто сидят по квартирам диспетчера на телефонах, а кто всем заправляет – не сыскать днём с огнём. Вот и пошла. Выбрала троих, т.е. всё равно кого из трёх, которые мне более-менее понравились. Но прислали-то тебя!
-   Так решила Лира – та, с которой ты разговаривала. Дело в том, что, помимо требований к внешности, ты заявила, что тебе нужен мужчина «умный, образованный, эрудированный, чтобы с ним было интересно». А такие у нас пока, увы, в дефиците. К тому же Лира поняла, что с тобой будет не просто. Это не упрёк, Люба.
-    Ну что ты, я и сама понимаю, что со мной не просто. А когда «не просто» - она всегда посылает тебя?
-   Меня. Но ты имела полное право отказаться от меня и высказать Лире свои претензии…
-    Никаких претензий! Она молодчина, я ей выскажу благодарность!
-    Спасибо!
-    Ещё вопрос… - Люба покраснела. – А вы пользуетесь возбудителями, стимуляторами?
-    Это кто как пожелает, я – нет, не хочу попадать в зависимость от препаратов…

Люба остановилась и остановила меня, сжав мой локоть. Из арки, до которой нам оставалось метров двадцать и через которую нам надо было пройти, вывалила компания юнцов, очумевших, скорее всего, от анаши. Их вид и поведение не оставляли никаких сомнений – нас они уже посчитали своими жертвами.
-   Неужели эти пакостники всё испортят! Валера, идём отсюда, там можно обойти! Скорее же!
-    Нет необходимости, - я набросил ей на плечи свой лёгкий летний пиджак, который до того нёс на руке.
-    Мне не холодно!
-    Знаю, это сигнал, не снимай, пока…

Я не успел договорить – стремительно к обкурившимся отморозкам подкатил, резко остановившись, чёрный мотоциклист – телохранитель Лиры, которого она уже давно отдала в полное моё распоряжение. Этих придурков можно завести с пол-оборота, он и завёл, показав им торчащий вверх средний палец – оскорбительный жест, пришедший к нам из-за бугра. Ребятки кинулись к нему, но он отъехал метров на пятнадцать и остановился, поджидая их. При их приближении опять отъехал…
-    Пошли, Люба, путь свободен, - я снял с неё пиджак, и мы направились к арке.
-    Он ехал за нами от самого ресторана?!
-    Да.
-    Но кто он?!
-    Моя охрана.
-    Охраняют только тебя, или…
- Охраняют каждого – в нашем агентстве дорожат кадрами и обеспечивают их безопасность.
-    Надо же!.. И далеко он их уведёт?
-    Нет, он не может оставлять меня надолго. Сейчас накостыляет этим уродам и вернётся. Он мог бы сделать это и здесь, но, думаю, тебя решил пощадить.
-    Я действительно не могу смотреть на драки! А он справится?
-    Вот в этом можешь не сомневаться!

И тотчас – мы как раз вошли в арку – раздались крики, вой и скулёж тех, кто ещё пять минут назад считал, что он крутой и ему всё дозволено.

Мотоциклист вернулся, когда мы подходили к подъезду Любы, встал поодаль.
-    А если бы мне действительно было холодно, и я попросила бы твой пиджак?
-    Я бы подал другой сигнал.
-    Всё предусмотрено?
-    Надеюсь, что всё, хотя всё предусмотреть невозможно.
-    Валера, а когда мы увидимся в следующий раз?
- Когда пожелаешь, Люба, это ведь ты решаешь. Я ведь тебе говорил – теперь ТЫ решаешь, теперь всё будет ПО-ТВОЕМУ!
-    Ты говорил о трёх свиданиях. Но ведь сегодняшнее не считается, правда?!
-    Считается.
-    Но, Валера!..
-    Считается, Люба, считается.
-    Тогда… Уже утро, но, может, ты ещё можешь уделить мне час-другой?
Я её понял, хотя, признаться, не думал, что сегодня это всё-таки случится.
-   Могу, Люба, но ты ведёшь себя неправильно. Неужели ты ничего не усвоила из моих уроков?! Никаких просительных интонаций! Ну-ка скажи это по-другому!
-    Приказываешь приказывать?!
Люба залилась краской, глубоко вздохнула, вздёрнула свою красивую головку и, не отводя взгляда от моих глаз, чётко произнесла:
-   Я хочу, чтобы ты любил меня! Сейчас! Как я захочу и сколько захочу!  И чтобы всё было по-моему! Понял?!
-   Понял, Люба. Всё будет по-твоему, моя прекрасная госпожа! – я поцеловал её руку, обнял за талию и увлёк в подъезд. В лифте она спросила:
-    А этот мотоциклист так и будет там до тех пор, пока ты не выйдешь?
-    У него работа такая, не думай о нём…

Когда мы оказались в квартире, решимости у Любы поубавилось, что было нормально, но хорошая порция коньяка сняла с неё и усталость, и напряжение, и одежду…

Глава двадцать третья, которая даже и не глава, а Послесловие к двум предыдущим главам.

Об агентстве, которое является более-менее официальной частью Лиркиного бизнеса, я узнал довольно оригинальным способом.
 
Как-то я решил сделать Лирке сюрприз (а вышло, что это она преподнесла мне сюрприз!), т.е. позвонить ей по номеру, который я нежданно-негаданно узнал от Эльзы после визита к Бабе-Яге. Я обомлел, услышав в трубке: «Агентство «Лира», эскорт-услуги. Мы вас внимательно слушаем!». На другом конце хотели уже положить трубку, когда я спохватился и спросил адрес агентства. Вопросу ничуть не удивились и адрес дали, даже не поинтересовавшись, кто звонит (как я потом узнал, этот номер можно было найти в любой рекламной газете, причём вместе с адресом!). Я ринулся по указанному адресу и оказался там, где впервые увидел Лиру! Тогда я не обратил внимания на вывеску «Агентство «ЛИРА»», но теперь был ошеломлён – Лира не таится?! Всё в открытую?!

Я вошёл и спросил у девушки, дежурившей на телефоне (здесь же находился охранник), могу ли я видеть Лиру. «Госпожу Эл? – уточнила она. – Одну минуту». По внутреннему она связалась с хозяйкой: «К вам посетитель». После чего, не спросив, кто я и по какому вопросу, что меня удивило, назвала кабинет, в который я могу пройти. В кабинете я застал улыбающуюся Лиру и сразу понял, почему меня пропустили, ни о чём не спрашивая – Лира видела посетителей по монитору. «Наконец-то! – сказала она. – Давно пора познакомиться со своим официальным местом работы! Ты здесь числишься менеджером по работе с персоналом – так у тебя записано в трудовой книжке. С зарплатой чуть выше средней по стране. В ведомостях за тебя расписываются, так что, если что, не отказывайся. «И что же – мне и стаж идёт?!» - ещё не оправившись от изумления, спросил я. «А как же! Ты – законопослушный гражданин и добросовестный налогоплательщик!» - рассмеялась Лира. И рассказала об агентстве…

Люба – типичный представитель нашей новой клиентуры, хотя, конечно, далеко не все такие дотошные и подозрительные, как она. Зато, доверившись нам, они становятся постоянными клиентками и рекомендуют нас своим подругам. Мы рады такой клиентуре, потому как женщины эти не имеют никакого отношения к криминалу, интеллектуально развиты и нужен им нормальный здоровый секс, а не какие-нибудь закидоны. Лира так их и называет – нормальные. Это подразумевает, что заказчице за тридцать, а то и за сорок, что своего благополучия она добилась сама, продвигаясь по карьерной лестнице благодаря своим способностям, а не блату. Конечно, и экзотики, и экстремала пока хватает, но процент нормальных медленно, но неуклонно растёт – за ними будущее. А медленно потому, что нашей женщине приходится преодолевать массу моральных барьеров, и не всем это удаётся. Многих останавливает страх, да и просто брезгливость. И очень трудно убедить их в том, что, имея дело с мужчинами нашего агентства, они ничем не рискуют, ведь каждое агентство хвалит себя и поносит конкурентов. Впрочем, Лира пару агентств уже прибрала к рукам и останавливаться на этом, конечно же, не собирается. Во всё большее количество агентств-конкурентов она внедряет своих людей, которые осуществляют не только экономическую разведку, т.е. выясняют, как у них поставлено дело, нельзя ли что перенять и не является ли вывеска агентства прикрытием для криминальной деятельности, но и экономическую диверсию, т.е. переправляют часть заявок к нам. Угрызений совести по этому поводу мы с Лирой не испытываем – бизнес есть бизнес, а мы – лучшие…

Многие проблемы разрешились бы сами собой, если бы аренду мужчин легализовали. Об этом мне не раз говорила Люба – время от времени я звоню ей, она сама просила меня об этом на нашем последнем – третьем – свидании. Видя мою нерешительность, ведь телефонные звонки – это уже отношения, она удивлённо и как-то по-детски спросила: «Разве мы не можем дружить?! Вам что – запрещено дружить?!». Тем меня и убедила. Более того, я взял под личный контроль её обслуживание, и всякий раз, как она встречалась с новым квином, я звоню ей и спрашиваю о результате. «Никаких претензий! – неизменно отвечает она. – Но с тобой было лучше!». Должен признаться, моя морда при этом расплывается в идиотской самодовольной улыбке, благо, никто не видит! Однако, не случилось бы головокружения от успехов!..

«Знаешь, Валера, я перестала стесняться того, что покупаю мужчин! Нормальная платная услуга! Я теперь рассказываю об этом в кругу своих подруг и знакомых. Ты думаешь, они меня осуждают?! Как бы не так! Они мне завидуют! Видел бы ты, каким любопытством загораются их глаза, коснись я этой темы! Знаешь, сколько таких, как я! Безработица, ребята, вам не грозит. Но меня считают авантюристкой, сами, говорят, на такое не решимся. Я всем рекомендую ваше агентство, и только ваше. Решатся рано или поздно, куда они денутся, выбора-то нет. Вот если бы, говорят, это было легально – лицензия, регистрация в налоговой инспекции, в паспортном столе, постоянный медицинский контроль, юридическая ответственность фирмы за сотрудников и т.д. – вот тогда бы!..».
Да, тогда было бы проще, кому, как не нам с Лирой это понимать. Собственно, мы официально и существуем, но как эскорт-услуги, т.е. «сопровождение дамы на культурные и иные мероприятия, официальные приёмы и в другие места по желанию клиентки». А о предоставлении сексуальных услуг в уставе фирмы, естественно, ни слова. Всем понятно, чем мы занимаемся, и в первую очередь представителям власти. Но последние закрывают на это глаза, поскольку кормятся из рук Лиры – она платит ментам, налоговикам, санэпидстанщикам, пожарникам, коммунальщикам, муниципальным проверяльщикам и ещё целой куче прихлебателей, которых она называет одним словом пидоразы. Узаконь мы свою деятельность, мы бы с огромным удовольствием от всей души и от чистого сердца послали их всех и на три буквы, и в пять…

Мне интересно следить за переменами в жизни Любы с тех пор, как она имеет дело с нами, а они, эти перемены, происходят! Во-первых, её комплексы «одинокой бабы», которые начали было формироваться, напрочь исчезли. Во-вторых, улучшилось самочувствие, настроение всегда приподнятое, стала весёлой, жизнерадостной, что заметно для всех окружающих. И, в-третьих, она почувствовала себя свободной и независимой от мужчин, зацикленность на поисках потенциального мужа канула в Лету, и теперь она вызывает у мужчин всё больший интерес, теперь не она ищет, теперь её ищут! Я не теряю веры, что рано или поздно ей повезёт, и её принц найдёт её – через «и», а не через «ы»…
Лира сказала Любе, что та может заказать меня для повторной серии свиданий, но не раньше, чем через полгода после нашей последней встречи. Люба же убедила Лиру сократить этот срок на два месяца: «У меня день рожденья! Хочу сделать себе подарок! Неужели вы откажете?!» Лира не отказала. Так что теперь никто не имеет права говорить, что я не подарок!..

Глава двадцать четвёртая. Секспресс-заявки.

Сегодня ровно год, как я работаю у Лиры. Завтра я могу уйти от неё. Год. А кажется – целая жизнь. Год… А кажется – один день…

Я не напоминал Лире, но она позвонила сама:
- Привет! У тебя сегодня дата. Отмечаешь?
- Нет, надеюсь сделать это с тобой.
- С удовольствием. Но сегодня – рабочий день, на заявки я отвезу тебя сама, а уж потом устроим праздник. Идёт?
- Согласен. Но почему «на заявки»? Разве не одна?
- Нет. Сегодня у тебя три экспресс-заявки.
- Стало быть – секспресс-заявки.

Лира засмеялась:
- Спускайся вниз, я еду…

- Итак, заявка первая. Сейчас мы едем к женщине, которая довольно равнодушна к сексу. Она не богата, потому что всегда жила лишь честным трудом. Дети выросли, живут самостоятельно. Муж не интересуется ничем, кроме пива и футбола. Так вот. Однажды с этой женщиной приключилась история. Как-то вечером, в такое же время, в какое мы едем к ней, ей стало плохо с сердцем. А дело в том, что за всю свою жизнь эта женщина ни разу не была на больничном, серьёзно не болела, и простуду, и грипп переносила на ногах – не хотела терять в зарплате, денег постоянно не хватало, растила детей. Тем более, она ни разу в жизни не вызывала скорую помощь. А тут ей стало так плохо, что она решилась. Телефона у них нет. Она попросила мужа сходить к соседям и вызвать скорую. Муж сильно ругался, он как раз смотрел по телевизору футбол, играл его любимый «Спартак», но скорую всё-таки сходил вызвал, а чтобы его больше от игры не отрывали, дверь оставил открытой нараспашку. Вот лежит она и думает… - Лира совсем развеселилась. – Когда она мне рассказывала, я думала – умру от смеха! У меня так смешно не получится. Так вот, лежит она и думает – а вдруг укол будут делать? И почему-то она решила, что если укол, то непременно в мягкое место. А как же я, говорит, при них буду вставать и трусы снимать?! Стыдуха! Сняла она и трусы, и платье, надела халат, легла лицом к стене и задницу заголила. Лежит и ждёт. А муж в соседней комнате футбол смотрит.

Ну вот, заходит врач, один. «Вызывали?» - «Вызывала», - а сама не глядит на него, не поворачивается. Слышит, он чемоданчик свой открывает, достаёт что-то. «Что беспокоит?» - «Сердце». Судя по голосу, врач молоденький. А у меня, говорит, от стыда всё горит, и задница тоже. Лежит, слушает – тишина. Ушёл он, что ли?! Хотела уже повернуться, тут-то он и решился – пристроился сзади да и трахнул её. Она – ни жива, ни мертва, голос подать боится. Толком ничего не поняла, одного желала – поскорей бы он кончил, пока муженёк её в зал не вышел. А врач, завершив своё лечебное мероприятие, вскочил, прихватил свой чемоданчик и буквально убежал. Она и лица его не видела!

- А сердце у неё перестало болеть?! – смеясь, спросил я Лиру.
- Перестало, она и думать о нём забыла!.. Постепенно до неё стало доходить, что же с ней произошло. Под самым носом у мужа она ему изменила, а он этого давно заслуживал. Помоложе был – погуливал, она знала, а хорошего от него она за всю жизнь и не видела ничего. И мысль, что теперь она ему наставила рога, привела её в крайнее возбуждение. Тут муж из соседней комнаты выходит, футбол кончился: «Ты чего, мать-перемать, с голой жопой лежишь?». Она ему: «Врач укол делал!» - и прикрыла свой зад халатом. «Ну и как, помогло?». «Очень!» - а сама еле сдерживает себя от смеха. «А это что за хреновина?». Обернулась она – врач впопыхах тонометр на столе забыл. «Это он мне давление мерить оставил». «А-а… Я это, того, за пивом пойду схожу». Ушёл, тут уж она дала волю своим чувствам, как сама выразилась – ржала как лошадь.

Рассказ меня позабавил, конечно.
- Она не пыталась разыскать этого врача?
- Пыталась! Но не для того, чтобы предъявить ему какие-то претензии, а чтобы вернуть ему тонометр. Она в жизни чужую вещь не взяла, и переживала за молодого человека, что его на работе ругать будут за утерю прибора, может, из зарплаты вычтут. Но не нашла, конечно, она ведь ни фамилии его не знает, ни как он выглядит. Несколько раз вызывала скорую, но приезжали всегда бригадами, им отдать прибор она не решилась. Кстати, в ягодицу ей так ни разу уколов и не делали. А с тонометром она научилась обращаться, теперь и себе давление мерит, и бабушкам из своего подъезда… Свою задачу, думаю, ты уже понял, женщина хочет, чтобы рога у её муженька стали поветвистее, но изменить ему она может лишь единственным известным ей способом, т.е. чтобы всё было как в тот раз с врачом скорой помощи… Приехали. Третий этаж, квартира 11.
- Я пошёл.
- Подожди! Возьми на заднем сиденье халат и саквояж, ты же врач! Саквояж пустой, но ты его непременно открой, пощёлкай замочками…

- Вызывали?
- Вызывала.

Я поставил чемоданчик на стол. Открыл, немного погодя закрыл.
- Что беспокоит?
- Сердце…

Немудрено, что медик не устоял – попка у неё аппетитная. Тем более, если он совсем молод, вчерашний студент. Из соседней комнаты доносился шум телевизора, шёл футбольный матч – включила для создания атмосферы того вечера. Я некоторое время лицезрел белизну её аккуратной задницы, затем расстегнул ширинку и сделал то, что должен был…

Лира ждала меня с нетерпением. Распахнула передо мной дверцу:
- Всё в порядке? – её поначалу тревожный взгляд сменился озорным.
- Разумеется, почему нет! – я был удивлён.

И Лира - рассмеялась, выдохнув одно слово – «муж!».
- Что – «муж»? – до меня стало доходить. – Муж был там?!

Лира кивала, не в силах выговорить от смеха ни слова. Теперь и мне стало весело:
- Ну да, как я сразу не понял, ты же ясно сказала – всё как в тот раз! Но мы рисковали.
- Конечно! – отсмеявшись, сказала она. – Но в этом-то и вся соль! Да и риск не большой – его от футбола за уши не оттащишь! А сегодня его любимый «Спартак» играет. – Она глянула на часы. – Матч только что кончился!
- Почему же ты не предупредила? – я спросил это весело, я не был в обиде на Лиру, и мне очень нравилось её прекрасное настроение.
- А зачем? Тебя бы это сковывало!
- Согласен.

И тут Лира вновь принялась захлёбываться смехом, показывая куда-то рукой:
- За пи… за пи… - не могла она выговорить.

Я глянул, куда она показывала, и тоже покатился со смеху:
- Её мужик за пивом пошёл!..

Мы отсмеялись, и Лира тронула машину.
- Не к добру мы с тобой нахохотались, - сказал я.
- Да ну тебя, Лерка, всё отлично! И будет отлично! Верь только в добрые приметы!
- Постараюсь. Что у нас дальше?
- Дальше задание посложнее, и совсем невесёлое. Сразу предупреждаю: возможно, ничего не получится, упрекать тебя никто не станет. У тебя есть опыт общения с беременными?
- Да. Сложность только в этом?
- Нет. У неё седьмой месяц беременности.
- Опасный срок.
- Поэтому, прошу тебя, будь поосторожней. Если получится, конечно. Лера, скажи мне, а что – беременная женщина противна мужчине?
- Почему?! Что за дикость! Это же естественно, и временно!
- А вот у её мужа на этот счёт совсем другое мнение. У них был поначалу счастливый брак, сумасшедшая любовь, бурная и разнообразная интимная жизнь. Всё начало рушиться с её беременностью, чем больше становился живот, тем меньше интереса он проявлял к ней, пока этот интерес и вовсе не сошёл на нет. Он под разными предлогами стал избегать близости с ней, говорил, что это опасно для ребёнка. Но она предлагала ему и оральный, и мануальный секс, что они успешно пользовали до беременности. Он же ссылался на загруженность на работе, а он очень удачливый предприниматель, на усталость и т.д. Он стал поздно возвращаться домой, иногда не ночевал, якобы уезжал в командировки. Она с ужасом поняла, что неприятна мужу, что её вид отталкивает его, что она больше не интересует его как женщина. Хуже всего, что она стала комплексовать, считая себя безобразной, а она очень красива, ты убедишься в этом. Она перестала показываться на людях, перестала принимать гостей, ссылаясь на недомогание. Её муж, конечно, завёл любовницу, может даже, не одну. Она сама поняла это – от него то и дело пахло духами. А потом и доброжелатели нашлись – позвонили, расписали… Сейчас она пребывает в очень сложном состоянии. Во-первых, она сексуально озабочена, беременность обострила её желание, это случается. Но хочет она именно мужа, и никого другого на его месте не представляет. Во-вторых, она обижена на него, он предал её, когда ей так нужна его поддержка; она понимает, что имеет право на адюльтер, но ей не хватает духу решиться на него. Ну и в-третьих, этот складывающийся у неё комплекс неполноценности. И хочется проверить, так ли уж непривлекательна она стала для мужчин, и боязно, что её худшие предчувствия подтвердятся. Короче – и хочется, и колется, и мама не велит. Непростая задачка, а?
- Непростая. Но простые решать неинтересно. Сколько у меня будет времени?
- Сама она в это мероприятие не верит, уверена, что она будет скована, и никакой близости между вами не случится. А если ты всё же найдёшь ход, то, - она глянула на часы, - в твоём распоряжении не больше сорока пяти минут, на последнюю заявку нам никак нельзя опаздывать.
- Если её муж очень удачливый предприниматель, её наверняка охраняют.
- Конечно, но охрана предупреждена, ты пройдёшь беспрепятственно.
- Но охрана доложит мужу.
- Лера, это нас не касается, это её проблема, придумает что-нибудь… Приехали. Удачи!..

Молодая женщина была безусловно красива, несильный токсикоз лишь чуть наложил пятна на её прекрасное лицо. Она была в широком сарафане, надеюсь, на голое тело – всякие раздевания лишь осложнят дело. Будущая мама стала краснеть сразу при моём появлении, она то пыталась улыбнуться, то устремляла взгляд в пол и ни разу не решилась посмотреть мне в глаза. Похоже, мне действительно нечего здесь делать, к ней не подступиться.

- Кого ждёте? Мальчика или девочку? – Мы стояли друг против друга посреди зала.
- Мальчика, - говорила она с трудом, задыхаясь от волнения. – Я уже знаю, что мальчик, просветили.
- Прошу вас, успокойтесь, вам нельзя так волноваться, малышу это вредно.
- Да-да, - закивала она.

А вот и ход! Малыш мне его подсказал, как будто услышав, что речь идёт о нём. Это называется мужская солидарность. Паренёк яростно заколотил в стенки маминого животика, и мама тотчас преобразилась, её лицо озарила улыбка, и в этот момент она выглядела самой счастливой женщиной на свете. Её руки были на животе, и мальчик бился туда, куда его мама их передвигала. Я сделал шаг к женщине.

- А мне можно? – спросил я негромко и протянул руку.
- Пожалуйста! – моя просьба не удивила её, она готова была поделиться своей радостью. Она взяла мою руку и прижала к животу. Мальчуган толкнулся один раз и затих.
- Понимает, что чужой, - сказал я почти шёпотом. Женщина теперь не отводила от меня своих больших добрых глаз, в них не было ни испуга, ни стеснительности. Забыла, зачем я пришёл?! Вот и отлично!
- Я послушаю, ладно? – спросил я так же тихо, и, не дожидаясь ответа, опустился на колени и прижался ухом к её животу. Она замерла. Малыш тихонечко пошевеливался. Ну, мужичок, веди себя спокойно и не мешай нам!..

Вот он, Валерка, твой шанс. Что нам мешает быть самими собой? Взгляд! Она не видит твоих глаз, и, значит, ей не надо прятать своих. Действуй же!.. Я сунул руку под сарафан, положил ей на лодыжку – она вздрогнула. Но меня не отстранила. И моя рука медленно и лаская поползла вверх, добралась до промежности. Я гладил нежную кожу её бедра, довольно долго, пока она не стала оттаивать. Почувствовал, как её напряжение спадает, и дотронулся до её лобка, она вздрогнула и – расслабилась. Я бы с удовольствием удовлетворил тебя языком, но языком туда не добраться, живот не даёт, а менять положение опасно, ни единого слова не должно прозвучать, иначе я спугну её, и она опять замкнётся. А второй попытки, думаю, не будет… Я ласкал её клитор своими пальцами, и вдруг почувствовал её пальцы на своей голове. Нет, она не оттолкнула меня – она прижимала мою голову к себе и ворошила мои волосы. Всё идёт как нельзя лучше. На коленях я переместился за неё, одной рукой продолжая ласкать клитор, а другой дотянулся до стула и поставил его перед ней. Она оперлась руками о спинку, немного подалась назад, расставив ноги, и наклонилась. Так удобнее стало возбуждать её. Когда я счёл, что она готова к дальнейшему, я встал, не убирая руки с её влагалища, другой рукой выпустил из ширинки своего работягу, задрал ей подол и осторожно вошёл в неё. Мой дурачок хотел было устремиться в самую глубь, но я приструнил его. Оргазм с её сроком беременности был небезопасен, и он был не столь важен для неё, ведь цели она достигла – мужу она уже изменила, но мне очень хотелось, чтобы она кончила. Я сделал всё, что было в моих силах, исхитрился дотянуться рукой до её клитора, усиливая возбуждение. Теперь всё зависит от неё. Пусть оргазм не будет мощным, страстным, глубоким, затяжным, многократным, но пусть он будет! Хоть какой. Второй рукой я гладил её ляжки, спину, залезая под сарафан, прибавил темп, и она, наконец, тяжело задышала и сдавленно закричала: «О! О! О!..». Тогда и я присоединился к её полёту в пропасть кайфа…

Она не смотрела на меня, кивнула на подзеркальник, где лежал конверт с моим заработком, шепнула: «Возьмите…». Я поморщился:
- Могу я попросить вас об одной любезности?
Она подняла на меня удивлённый взгляд, сказала вопросительно: «Да?».
- Купите на эти деньги цветы, розы. Вы любите розы?

Я направился к выходу, но обернулся – женщина улыбалась и… плакала.
- Вы прекрасны, - сказал я чистую правду. – Даже в слезах!..

Я вышел от неё в неважном настроении. Было грустно. Было бесконечно жаль эту одинокую красивую женщину. Я не воспользовался лифтом, а, закурив, побрёл по лестнице вниз. Эх, мужики-мужики, чего ж вам ещё надо?! Ваши жёны любят вас, ждут вас, не спят ночами, прислушиваясь к каждому шороху, они готовы служить вам, беззаветно и преданно, боготворить вас, молиться на вас. А вы – вы принимаете это как должное, вы привыкаете и, пользуясь беззащитностью и зависимостью от вас этих чудесных женщин, вы считаете себя вправе предавать их, и предаёте. И тогда, рано или поздно, к вашим обманутым жёнам прихожу я – квин…

- Что случилось?
- Ничего, по-моему, всё нормально.

Лира резко тронула машину, и я вспомнил, что у меня сегодня ещё одна заявка.
- Но почему так долго?! Мы рискуем опоздать. И почему ты такой грустный, если всё нормально?
- Но ведь ты сама сказала, что эта заявка не весёлая, так и оказалось.
- Ладно, расскажешь об этом позже. – Она добавила газ, явно превышая предельно допустимую скорость. – А сейчас слушай последнее задание. Надеюсь, оно будет веселей. Эта женщина, как и первая, не принадлежит к богатому слою. Ей под сорок. Близость с мужем, который почти импотент, никогда не приносила ей радости. Но изменять ему она не собиралась, у неё просто не было вкуса к сексу. Тем не менее измена всё же случилась. Детей у них нет, но на первом этаже живёт её подруга, у которой трое детей. Эта женщина любит печь, и всякий раз угощает детей своей подруги – пирогами, печеньем. В тот вечер, чуть больше года назад, она испекла рогалики. Уложила их на тарелку и вышла к лифту.
- На каком этаже она живёт? – спросил я, уже догадываясь, что там произошло.
- На девятом. Лифт был занят. Оказалось, он ехал как раз на её этаж. Двери распахнулись, и из лифта вышел подвыпивший парень. Она вошла лифт, нажала кнопку, но парень развернулся и успел вскочить обратно в лифт. Здесь он её изнасиловал. На ней был лишь халат на голое тело. От неожиданности она не сопротивлялась, и всё следила, как бы рогалики, тарелку с которыми она держала одной рукой, не рассыпались. Парень успел до того, как лифт остановился. Как только раскрылись двери, он быстренько исчез, а женщина какое-то время была в трансе. Она долго стояла перед дверью своей подруги, не решаясь позвонить, и здесь, у этой двери, с тарелкой, полной рогаликов, в руке, вдруг испытала оргазм – впервые в своей жизни! Воспоминание об этом эпизоде довольно долго приносило ей удовольствие… А теперь самое смешное – она с ума всех свела своей выпечкой, каждый день что-нибудь пекла и гоняла на лифте без трусов. До заморозков она всё не теряла надежды, и доездилась – сильно простудилась. Но парень так больше и не появился. А вот сегодня ей повезёт, сегодня её парень придёт. Правда, Лера?!
- Я непременно должен кончить?
- Обязательно! Она почувствовала это. А почему ты спрашиваешь?
- Иногда ты ведёшь себя как дилетантка. Я же не 16-летний вечно озабоченный юнец, Лира! И не петух! Ты требуешь от меня акта длительностью менее минуты после того, как я уже был с двумя женщинами! Предупредила хотя бы! Я бы не заканчивал с беременной, ей-то как раз это было необязательно. Эту заявку нужно было ставить первой. Да и что за необходимость была объединять эти три заявки?! Пожар, что ли!
- Лера, миленький, извини! Я действительно не подумала об этом. Я привыкла, что для тебя нет ничего невозможного, и ты доказал это сегодня в очередной раз, я говорю о беременной, здесь-то как раз шансов, я думала, не было, а об этой последней я и не подумала, считала, что для тебя это просто пустяк, проще простого. Последней я её поставила потому, что в это время все сидят у телевизоров, никто не помешает. А почему сразу три – ну так получилось, совпало. Прости…

Лира была огорчена. И я уже пожалел, что сделал ей выговор, мне совсем не хотелось портить ей настроение, от которого зависело и моё.
- Мы подъезжаем. Что будем делать, Лерка? Хочешь, я поднимусь к ней и перенесу заявку?
- Не надо – я разыграю, что кончил. Далеко не всегда женщина понимает, закончил мужчина или нет. Тем более эта твоя почти монашка.
- Нет, Лерка, не получится. Дело в том, что, когда она стояла у двери подруги, у неё из влагалища стала вытекать сперма, тогда она окончательно поняла, что парень – не плод её воображения, эта вытекающая сперма и вызвала её оргазм. Так что я пойду и извинюсь.
-    Но она ждала этого дня целый год. У неё же навязчивая идея. Если я не пойду, для неё    это будет настоящим несчастьем. Я не хочу никого делать несчастным.
-    Значит, пойдёшь?!

Я кивнул. Мы уже давно стояли у подъезда.
-    Спасибо! – она вынула из сумки водку и протянула мне. – Хлебни, от тебя должен быть запах.
-    Лучше бы молочного чего прихватила! – я сделал пару глотков, закурил. Лира следила по часам.
-    Пора! И будь поразвязней…

Всё прошло точно по сценарию, и через несколько минут я вернулся к Лире.
-    Всё в порядке?!
-    В полном! Я даже перевыполнил программу!
-    То есть?!
-    Я прихватил с собой рогаликов! Хочешь?
-    Конечно!

Я сыплю в её ладони горячие, аппетитные рогалики, Лира смеётся:
-   Лерка, открой секрет – как тебе удаётся трахать, когда ты не хочешь, или уже не можешь?!
-    Я представил на её месте тебя!

Лирка перестаёт жевать и улыбаться. Я понимаю, что сморозил глупость.
-    Да нет, я пошутил, неудачно пошутил, извини! – спешу я исправить положение.
-    Да нет, отчего же… Если это нужно для дела…
-    Ну прости, Лира, пожалуйста, прости, это неправда!
-    Я читала об этом, пишут, что…
-   Пишут, пишут! Пишут, что муж, овладевая женой, представляет на её месте кинозвезду, или свою соседку, или подругу жены, или, или, или… Советуют жёнам смириться с этим. Но это полная туфта! То есть – у других может и так, откуда мне знать, но мне никогда не удавалось представить на месте моей женщины какую-нибудь другую, как раз наоборот, в этом и весь мой секрет.
-    То есть как – наоборот? Поясни!
-    Когда я с женщиной, я обо всех других забываю, не помню. Для меня никого, кроме неё на свете не существует. А если на всём белом свете она – единственная женщина, разве может она не быть красивой, не быть желанной?! Это и есть мой секрет. Простила?
-   Простила! – Лира вновь улыбается. – Но тогда уж давай и дальше начистоту! Ты иногда представляешь, что трахаешь меня?
-    Будь так любезна, не употребляй этот глагол по отношению к себе! Да, я представляю, что занимаюсь с тобой любовью, и очень часто, и ты об этом прекрасно знаешь. Но только когда мы вдвоём, или когда я один, и никогда – на заявках с клиентками. Но к чему ты это? Ты рискуешь! Вот возьму и изнасилую! Думаешь, не смогу?!
-    Сможешь, сможешь! Безоговорочно верю и доказательств не требую! Не надо! Теперь ты меня прости! Я больше не буду!
-    А жаль!
-    Ну что, едем отмечать дату?! Спать не хочешь?
-  Не хочу, у меня же преимущественно ночная работа. «Ночная бабочка, ну кто же виноват…». Да и попробуй усни возле тебя! Едем, конечно, я, правда, ничего не готовил, не позаботился…
-    Зато я позаботилась! Будь готов к кучке сюрпризов!..

Глава двадцать пятая. Ни себе чего! или Расстановка точек над "i".

Мы едем совсем не туда, где я живу.
-    Лира, куда мы едем?
-    К тебе!
-    Но…
-    Не спеши, всему своё время.

Ладно, подождём. Я всё ж таки устал, и дальше едем молча.

Через какое-то время звонит телефон. Лира не многословна:
-    Всё готово? Отлично! Мы скоро будем, - и даёт отбой.

Наконец, прибываем на место. Лира паркует машину, после чего мы поднимаемся на четвёртый этаж новой многоэтажки. Возле двери Лира остановилась, лукаво глянула на меня и протянула брелок с ключами.
-    Открывай! – шутливо приказала она.
-    Почему я?
-    Потому, что это твоя квартира! Ты здесь живёшь!
-    Не понял, - не понял я.
-    Слушай, не торчать же нам на лестничной площадке! Открывай, там и разберёмся!

Я открыл. В квартире горел свет, везде – и в прихожей, и на кухне, и в зале, где был обильно накрыт стол. Но никого не было, ни души. Было ясно, что люди ушли отсюда буквально перед нашим приходом – от горячих блюд шёл пар. А в центре стола – и на это я обратил внимание в первую очередь – в высокой хрустальной вазе красовалась роза. Одна, но зато какая – чёрная! Настоящая чёрная роза потрясающей красоты! С ума сойти!
-    Ну что ж ты, хозяин, так не гостеприимен! – смеялась Лира. – За стол-то приглашать будешь?!
-    Что всё это значит?
-    Господи, неужели ты ещё не понял?! Ты учился в классе ЗПР?! Ладно, от тебя, я вижу, не дождёшься, сегодня хозяйничать буду я. Мой руки и – за стол! На сытый желудок мозги у мужиков соображают лучше. У нас, впрочем, тоже.

Когда я с чистыми руками сел за стол, Лира преподнесла мне бокал шампанского.
-    Я пью только шампанское и только в исключительно торжественных случаях! Более того, сегодня в первый раз в своей жизни я подношу бокал мужчине, а не наоборот! Цени! Не говори ни слова, пока не выпьем. За тебя!

Раздался хрустальный звон, и мы выпили.
-    А теперь можешь пить свою противную водку, а я буду пить шампанское! Но сначала поешь, ты голоден.

Я действительно голоден, и меня не надо уговаривать. Я жадно поглощаю свиные отбивные, щедро сдобренные перцем и горчицей, заедая их овощным салатом и запивая водочкой. Лира тоже ест, медленно и не много, потягивает шампанское и смотрит на меня взглядом, который лучится радостью…
-    Кофе?
-    Нет, спасибо. Я бы предпочёл пиво.
-    Предусмотрено, - Лира приносит из холодильника пиво.

Ну, чего мне ещё желать?! Сижу в уютной квартире, сыт, за мной ухаживает красивая женщина. Я счастлив?! Правда, эта красивая женщина не принадлежит мне, и вообще может при желании в порошок меня стереть. Но стоит ли обращать внимание на такие мелочи?! Во всяком случае - сегодня… Я закуриваю свой любимый «Winston», пью пиво.
-    Лира…
-    Да?
-    Мне хорошо. Спасибо тебе.
-    Очень рада. Теперь можем поговорить?
-    Да, слушаю. Чем вызван мой переезд? Насколько я понимаю, теперь я буду жить здесь? Я привык к той квартире, а здесь – всё по-новому.
-    Да, теперь ты будешь жить здесь. Это твоя квартира, твоя! Чувствуешь разницу?! Она тобой куплена, все документы оформлены, ты найдёшь их вон там, в верхнем ящике. Вся обстановка, мебель, аппаратура, всё, что есть в квартире – тоже твоё. Извини, что я взяла на себя смелость обставить твою квартиру, не посоветовавшись с тобой. Но я хотела сделать тебе сюрприз, к тому же я успела узнать твои вкусы и, надеюсь, действовала в соответствии с ними. Ну, если что не так, переставишь, заменишь. Но, видит Бог, я старалась! Ну как, удался сюрприз?! Не вижу радости!
-    «You took me by surprise»! – пропел я строчку из «Smoky». – Я в себя прийти не могу. До меня как до жирафа доходит.
-   А мне не терпится добить тебя! Держи! – Лира бросает мне ещё один брелок с ключами.
-    А это ещё от чего?
-  От твоего гаража и от твоей машины! Опять же, дабы не оскорблять твоих патриотических чувств, я не стала покупать иномарку, а взяла нашу «девятку». Документы на неё там же, где и на квартиру.
-    Боже, какие права! Я и не сдавал на них, и правил-то толком не знаю!
-  Тебя интересуют такие мелочи?! У тебя есть я – зачем тебе сдавать на права?! А правила почитаешь на досуге. Гараж, правда, в соседнем дворе, ближе не получилось, ты уж извини. Но этажом ниже живёт некий Витёк, 15-летний оболтус. Он прекрасно чувствует себя за рулём, торчит постоянно во дворе, и за умеренную плату будет ставить твою машину в гараж и подгонять её к подъезду, когда тебе потребуется. Можешь сразу дать ему комплект ключей, злоупотреблять этим он не будет – мои ребятки сделали ему соответствующее внушение. А его мамаша согласна, опять же за соответствующую плату, содержать твою квартиру в чистоте, обстирывать тебя и заниматься стряпнёй… Вот, пожалуй, и все сюрпризы. Ты что такой кислый?! Как капуста! Ты не доволен? Скажи!
-    Я шокирован. Что всё это значит?!
-   Шокирован?! Чем?! – Лира смеётся. Я обожаю, когда она смеётся. – Год назад ты дал слово работать на меня и сдержал слово. Год назад я дала тебе слово, что от меня ты уйдёшь обеспеченным человеком, и я тоже сдержала слово. Разве нет?!
-    Ты хочешь сказать, что за год я всё это заработал?!
-    Разумеется! У тебя есть основания сомневаться в этом?
-    Есть. Этого не может быть.
-  Ну?! Ты хочешь сказать, что всё это купила тебе я на свои деньги?! А зачем – ты можешь мне сказать?!
-   Нет, не могу. Никогда не знаешь, чего от тебя ждать. Я год тебя знаю и… год тебя не знаю. Ты всегда неожиданна и загадочна. Но я знаю, что не мог за такой короткий срок заработать на квартиру, обстановку, машину и гараж – это просто нереально!
-    Но это действительно так! Ты недооцениваешь себя!
-    И что, все у тебя так, через год получают…
- Нет, не все! И что тебе до других?! Тебе это мешает, Лера. Каждый получает столько, сколько он стоит. Ты стоишь больше, чем все остальные, вместе взятые. Ты не знаешь себе цену. Я с тобой откровенна, как никогда – клиентки расплачивались с тобой напрямую, мне из этих денег не шло ни копейки. Т.е. – я тебя не эксплуатировала. Почему? Потому что фактически мы компаньоны, хотя ты и не знал об этом. Год назад моя контора ничего собой не представляла, она была одной из многих и почти ничем не выделялась, я тогда лишь нащупывала свою нишу в секс-бизнесе. И вот я встретила тебя. Это было неслыханной удачей. Именно с тебя моя фирма и началась. Благодаря тебе изменился сам принцип подбора кадров, вольно или невольно, ты давал мне дельные советы и предложения, от внедрения которых росли и прибыль, и качество обслуживания, и безопасность наших сотрудников. За год не было случая, чтобы ты не справился с заданием, не было случая, чтобы клиентка осталась тобой не довольна. Именно благодаря тебе сегодня у моей, нет – у нашей фирмы очень высокий престиж, нам доверяют! К тому же ты дал мне право распоряжаться твоими деньгами. Я давала их в долг под высокие проценты. Прокрутившись несколько раз, они превратились в громадную сумму. Так что и квартира, и машина, и всё остальное куплено действительно на твои деньги. Я лишь помогла тебе их приумножить. Не волнуйся, не бескорыстно, я не филантропка, а деловая женщина, и за удачные операции с твоими деньгами я брала причитающийся мне процент. Ну как, убедила?
-    Убедила. Я тебе бесконечно благодарен.
-    Но ты не рад?
- Я рад, что ты рядом со мной, рад, что ты заботишься обо мне, рад, что сегодня ты никуда не спешишь. А остальное… Нужно время, чтобы осознать всё это, привыкнуть к этому. Но в любом случае я тебе благодарен, очень-очень.
-    А я – тебе. И не представляю, как я без тебя буду дальше обходиться…
Лира играет. Я ни словом не обмолвился, что собираюсь уйти из фирмы. Более того, она наверняка знает, что я останусь. Но она делает вид, что уговаривает меня. Что ж, приму её условия игры и буду делать вид, что меня нужно уговаривать.
Я включаю музыку.
-    Потанцуем?
-    С удовольствием!

Желание охватывает меня сразу, как только Лира оказывается в моих объятиях. Может, мне следует быть понастойчивей? Нет, я только испорчу вечер. Я знаю, что ещё не время. Но я также знаю, что это время придёт, обязательно придёт… И я держу себя в руках.
-    Лира, ты, вероятно, уже достаточно разбогатела. Ты не думала завязать? Или заняться чем-то иным? Всё-таки твой бизнес хоть и доходный, но противозаконный и потому опасный.
-    В России сейчас любой бизнес опасный, и законный, и не. Да, я разбогатела, но разве дело в деньгах? Сказать точнее – только в деньгах? Разве ты этим занимаешься ради денег? Сегодня, например!
- Не лукавь, Лира! Сегодня был субботник! Я уже могу позволить себе благотворительность.
-   Ты и раньше не всегда брал деньги с клиенток. С безногой, например. Думал, я не знаю?!
-    Ну как я мог взять с неё?!
-    Да-да, конечно, ты так трогательно рассказывал о ней.
-    Она плакала и без конца шептала «Спасибо Вам» и «Простите меня».
-    Несколько дней после той заявки ты был сам не свой, я не на шутку испугалась за тебя. А она умоляла меня прислать тебя к ней ещё раз.
-    И ты мне не сказала?!
-   Нет, ты мог натворить глупостей. Ты мог свою жалость принять за влюблённость, я видела – ты был не далёк от этого. Ты маленький глупенький мальчик, тебе нужна взрослая умная мама. Я – твоя мама… А к ней я тогда послала другого, благо, подходящие кадры уже были… Но с итальянкой ты тоже работал бесплатно!
-    Там речь шла о престиже страны, была задета национальная честь!
-    И ты с честью отстоял эту твою национальную честь!

Конечно, мы тотчас вспомнили эту историю. Итальянка была pen-friend Лиры. Когда-то давно Лира нашла её адрес в «Студенческом меридиане», написала, получила ответ. Изъяснялись на неграмотном английском, пока Лира не изучила самостоятельно итальянский. Потом Рафаэлла приехала в Союз, познакомились. Позже и Лира побывала у неё в гостях в Риме. Полгода назад Рафаэлла вновь приехала в Россию и пожаловалась, что русские мужики либо импотенты, либо грубы и примитивны в сексе. Тогда-то Лира и обратилась ко мне… Немудрено, что итальянке не везло в России с мужиками, как, вероятно, и на родине – она не была красивой, даже привлекательной не была. Но я показал ей, что такое русский мужик, после чего еле отделался от неё, Лире пришлось сказать, что я уехал в Сибирь на постоянное место жительства…
-    А то, что я должен был тебе, ты взяла?
-   Взяла-взяла. Ты мне почти и не должен был. Повинюсь – помнишь Аллу? Она тебя помнит! Не так давно она вышла замуж, я тебе не говорила? За американца, точнее – за японца, который живёт в Америке. Я её провожала. Она передала тебе привет, а ещё сказала, что выбрала этого японца потому, что он похож на тебя, не внешне, конечно, а в постели – нежный, страстный и неограниченный в возможностях.
-    Осень хоросё! Умный зенсина Алла-сан!

Лира рассмеялась.
-    Так вот, тогда, год назад, она не взяла с меня денег, и аванс мне вернула. «Это не было работой, Лира, - сказала она мне, - это было сплошным удовольствием!». Она хотела, чтобы ты знал, что спала она с тобой не за деньги, но тогда мне было невыгодно говорить тебе это. Говорю сейчас. Именно Алла открыла мне на тебя глаза. Вот когда я поняла, что мне с тобой крупно повезло. Мне тебя Бог послал!
-  Лира, тебя зашкаливает!.. А во сколько тебе, т.е. мне, обошлась та рыжая секс-пионерка?
-    Ни во сколько! Так же, как ни во сколько мне обошлись те охранники, что сторожили тебя несколько дней. Я обратилась к одному авторитету, он был рад оказать мне такую пустячную, на его взгляд, услугу и от оплаты категорически отказался. Это было рискованно, один раз связавшись с ними, попадаешь на крючок. Но пронесло – он был убит в кровавой разборке. Мои же люди мне тогда показались неподходящими, мне хотелось произвести впечатление на тебя.
-    Произвела.
-   Ну прости, прости! Это было моей ошибкой, о которой я до сих пор жалею! Я сама-то боялась этих жлобов. У меня, как ты мог заметить, охранниками работают совсем другие люди.
-   Заметил – сильные и добрые, преданные и влюблённые в тебя. И не стыдно тебе эксплуатировать их любовь?
-    Во-первых, они не все влюблены в меня, у некоторых семьи. Во-вторых, я им надежду не давала. А в-третьих, не стыдно, личная привязанность – гарант безупречной работы.
-   Но это риск – любовь может обернуться ненавистью, местью, предательством, когда она окончательно поймёт, что у неё нет ни единого шанса.
-    Я допускаю такой оборот, но, думаю, вовремя сумею разглядеть перемену.
-    И тогда убьёшь клятвопреступника?
-    Нет – нейтрализую.
-    Но ты кого-нибудь убивала?
-    Сама – нет.
-    А по твоему приказу?
-    Да.
-    Ты действительно сегодня откровенна как никогда. Мне следовало бы бояться тебя, но я почему-то не боюсь.
-    И это правильно!
-    Я могу спрашивать всё?
-    Да, но не на всё я отвечу – для твоей же безопасности.
-    Про тот особнячок, с зеркалом. Все проходят через это?
-  Нет, что ты! В этом нет никакой необходимости. К тому особнячку я никакого отношения не имею. Там работала одна команда, заманивали толстосумов, потом элементарно шантажировали и тянули с них денежки. Я обратилась к ним, и мне не отказали. Ты ведь сам убедился, что мне трудно отказать. Моя фирма в сравнении с их уже тогда была рангом выше, так что они сочли за честь моё обращение к ним и слышать не хотели о какой-то там плате. Я пользовалась тем особнячком один-единственный раз – в случае с тобой, и именно благодаря тебе решила раз и навсегда не пользоваться подобными методами. Кстати, того особнячка уже нет – взлетел на воздух. Один из их клиентов оказался слишком крутым для них, он просто их уничтожил.
-    И ту рыжую?!
-    Тебе жалко?
-    Она ребёнок! Испорченный, но – ребёнок! И испортили её взрослые!
-    Успокойся, она жива и невредима.
-    Ты это точно знаешь?
-    Точнее не бывает, могу устроить встречу, если соскучился.
-    Нет уж, уволь!.. Можно ещё спросить?
-    Да, конечно. Но давай вернёмся за стол, я хочу шампанского!
Мы вернулись за стол, я наполнил бокал и преподнёс его Лире.
-    Спрашивай!
-    Как ты находишь квинов? И вообще – как ты находишь тех, кто у тебя работает?
-   Не так, конечно, как я нашла тебя, ты – исключение во всех отношениях. Лера, я – профессиональный психолог, у меня красный диплом, могла учиться дальше, меня ждала научная карьера.
-    Но ты предпочла практику.
-   Это куда интересней. И я собрала столько материала, что, возможно, я ещё заявлю о себе в научном мире. Что эти учёные мужи, сидящие в пыльных кабинетах над теоретическими выкладками, знают о жизни! Другое дело – я.
-    Я спокоен за твоё будущее. Но ты уходишь от ответа.
-  Нет, не ухожу. Ещё в студенческие годы я расспрашивала подруг об их интимной жизни, точнее – об их партнёрах, каковы они в постели.
-    Чем ты объясняла своё любопытство?
-    Говорила, что пишу книгу – «Психология секса». Я её, кстати, действительно пишу. А вообще-то всё началось с подруги, она никак не могла лишиться девственности, её это жутко угнетало, она по-настоящему страдала, участвовала во всех студенческих пирушках, знакомилась со всеми подряд, но – безрезультатно.
-    Настолько непривлекательная?
-   Наоборот! Но не в этом дело – у неё был совершенно неприступный вид, ангельское личико. Парни были уверены – ей этого не нужно, она – не от мира сего, её воспринимали бесполой, сама мысль о сексе с ней казалась кощунственной, глумливой. А она ничего не могла поделать с этим.
-    И ты решила ей помочь?
- Да, мне было жалко её очень. Я поговорила с парнем, который ей тогда нравился больше других. Но с ним ничего не вышло. Он долго не хотел поверить, что она влюблена в него. Всё-таки я уговорила его пойти на свидание, но он так и не решился прикоснуться к ней.
-    Прикоснулась бы она.
-    Она и прикоснулась – и это его оттолкнуло. Ты же знаешь этот стереотип – «честная» девушка должна быть гордой, её нужно долго уговаривать, уламывать, взять как бы против её желания. А если она не соблюдает правила этой игры, вешается, предлагает себя – значит, порочная, развратная, и отношение к ней соответствующее.
-    Обожаю порочных, обожаю развратных – как раз они-то и есть честные!
-    Но он думал по-другому.
-    Дурак!
-   Именно. И трус. Это только в фантазиях, лёжа на диване и поглаживая свой член, мужчина мечтает – вот сейчас откроется дверь, войдёт сногсшибательная незнакомка, сбросит с себя одежду и… чего он с ней только не будет вытворять! Но случись такое в жизни, мужчина теряется, пугается, не верит – «с чего бы это?!», и, как правило, отказывается.
-   Верное наблюдение. Один знакомый рассказывал. Ехал поздним вечером в почти пустом автобусе, смотрел на красивую подвыпившую девушку, озабочен был, думал – вот бы трахнуть её. И вдруг она подходит к нему, кладёт ладонь ему на ширинку и шепчет: «Пойдём ко мне, я хочу тебя».
-    А он?
-   А он выскочил на ближайшей остановке, хотя до дома не доехал, и озабоченность, говорит, как рукой сняло. Потом она, конечно, вернулась, но было уже поздно.
-    Ты спрашивал его, чего он испугался?
- Спрашивал. Вдруг, говорит, больная – сама лезет. А вообще-то он и сам не понял, чего испугался. Растерялся, говорит. Потом жалел.
-    Люди боятся откровенности.
-    Но давай вернёмся к твоей подруге.
-    Хорошо. Тот парень оказался не только труслив, но ещё и болтлив. Ладно бы, если бы он только разгласил, что я сводила его со своей подругой, хотя и это противно, но он стал хвастать, что переспал с ней!
-    И ты, конечно, не могла оставить это безнаказанным?
-    Конечно, не могла. И уже тогда я поняла, что мне понадобится личная гвардия. Её-то я и начала отбирать из своих поклонников, недостатка в которых, как ты понимаешь, у меня никогда не было. Двое из тех первых, кстати, работают у меня до сих пор.
-    И что ты с ним сделала?
-  Испортила ему биографию, а уж каким образом – промолчу, ты бываешь слишком впечатлительным.
-    Что ж, не буду настаивать, защитница униженных и оскорблённых…
Мы ещё долго беседуем, пока я не замечаю, что веки у Лиры начинают слипаться.
-    Ложись у меня, на улице светает.
-    Хорошо. Но ты мне не ответил на главный вопрос.
-    Это какой же?
-    Ты остаёшься?
-    Слушай, а у меня после всех этих приобретений деньги-то остались? Хоть немножко?
-  Осталась чисто символическая сумма, которую деньгами и называть-то стыдно. На квартплату за месяц и то не хватит!
-    Что ж, - вздыхаю я деланно, - тогда придётся остаться, жить-то на что-то надо.
-    Правда?!
-    Ну конечно, куда ж я от тебя! К тому же, похоже, я больше ничего не умею!
-    Спасибо! – Лира целует меня в щёку.
-    Но…
-    Что «но»?!
-    А на отпуск я имею право?!
-    Конечно! Ты хочешь куда-нибудь съездить?
-    Я ещё не думал об этом.
-  А я уже подумала! Через неделю ты отправляешься в средиземноморский круиз! Отдохнёшь как следует.
-    Вот как, а я думал, сюрпризы на сегодня кончились!
-    Но одному тебе будет скучно, поэтому с тобой в круиз…
-    Едешь ты!
-    Нет, отправится одна дама.
-    Дама? Какая дама?!
-    Приятная во всех отношениях.
- Это называется «отдохнёшь как следует»?! – я не могу не рассмеяться. – Ты, как всегда, верна себе! За это я тебя и обожаю! – я целую Лиру в обе щеки, с некоторых пор она мне это позволяет. – Можешь не уговаривать, я согласен!
- Вот и славно!
- Лира!
- Что?
- Спасибо за розу. Не знаю, где ты отыскала такое чудо, она великолепна. Но с тобой ей не сравниться!..
- Спасибо!..

Я заснул счастливым человеком. И Лира, думаю, тоже…

Глава двадцать шестая. Последняя (а, может быть, и нет)...

Осенний лес великолепен – на такие краски, на такие оттенки, на такую гармонию не способен ни один художник, будь он трижды гениален. Ещё достаточно тепло для людей, но уже и достаточно холодно для комаров и прочих мелких тварей, предназначение которых – отравлять нам существование. Всё в приглушённых тёплых тонах, ничего резкого, кричащего. В воздухе – спокойствие и умиротворение, нет борьбе, да – согласию.

Не люблю, когда осень, моё любимое время года, сравнивают со смертью, умиранием. Может быть, весна – возрождение, не стану спорить, но осень никак не умирание. И даже не сон. Скорее – остановка для осмысления, сосредоточение, переоценка, ревизия прожитого и подготовка к грядущему. Нечто подобное происходит и с нами – со мной и Лирой.

Мягкий шелест под ногами, в котором тонет всё плохое, но не теряется хорошее. Бездонное, безупречно голубое небо над головой, не омрачённое даже намёком на тучку. И любимая женщина рядом… Чего ещё желать человеку?!

Я думал, что красивее Лиры на свете женщины нет, просто не может быть. Оказалось – есть. И это – она же, Лира, но – влюбившаяся, влюблённая…
-    Взгляни, какая прелесть!

Я не знаю, как называется растение, которое она мне показывает. Кажется, это какие-то колючки – причудливые, фантастические, изумительно красивые. Шары-семенники, нежно пушистые и одновременно колюче неприступные, кажутся занесёнными сюда из чужих миров – с Венеры, или даже из другой галактики. Лира ничего не рвёт, только смотрит, точнее – любуется, у неё священное отношение к природе, даже религиозное.
-    Пойдём туда, - показывает она в просвет между деревьями. Вероятно, там опушка.
-    Пойдём, - соглашаюсь я…

Вот уже полтора месяца, как я безработный. Нет-нет, я не уходил из фирмы, и, тем более, меня из неё не выгоняли. Просто Лира перестала посылать меня на заявки. Перестала и всё, без объяснения причины. Мне, правда, никакого объяснения и не потребовалось – причина легко прочитывалась на прекрасном лице Лиры. Вместо работы у меня теперь сплошной отдых – мы ходим с Лирой на выставки, в театры, в парки, рестораны, на реку. Или, как сегодня, едем в лес.

-    Мышка! – с детским восторгом восклицает Лира.
-    Вон ещё одна! И ещё! – подсказываю я.
-    Целая семья! Они играют!..

Так что у меня отпуск, заслуженный и настоящий, а не тот, который напоследок устроила мне Лира. Я говорю о средиземноморском круизе с дамой, якобы «приятной во всех отношениях». Приятная, но не во всех отношениях. Сорокалетняя женщина оказалась настоящей нимфоманкой – в медицинском смысле этого термина. Она всегда хотела, и ей всегда было мало! Из каюты, а точнее – из постели, она меня не выпускала, так что красоты Средиземного моря я видел мельком, а её они вообще не интересовали. Её интересовал только секс, мы совокуплялись бессчётное количество раз, отвлекаясь лишь на еду и сон. И того, и другого мне не хватало, я ел 8-10 раз в сутки (иногда не прекращая во время еды трахать её), но зримо худел, как будто во мне завёлся бычий цепень или ещё какая гадость. Я спал по пять часов, больше она не давала, и за эти часы организм не успевал ни восстановиться, ни просто отдохнуть. Благо, время от времени мы сходили на берег, чему я несказанно радовался, и что вызывало крайнее недовольство моей дамы. Если бы не эти передышки, из круиза вернулся бы не я, а мой задрюченный труп, причём без члена, который стёрся бы на нет.

Озабоченные юноши, мечтающие встретить нимфоманку! Не дай вам Бог её встретить – от вас ничего не останется!

Людмила – так её звали – платила мне сумасшедшие деньги и готова была платить ещё более сумасшедшие, лишь бы я остался с ней и после круиза. Разбогатела она легко и без труда – выиграла в лотерею. Половину забрал рэкет, но денег всё равно осталось прорва, причём теперь она была ограждена от каких-либо наездов, её обещали охранять всегда и везде, в том числе и на теплоходе, и действительно охраняли…

Люда неоднократно выходила замуж, но мужья довольно скоро убегали от неё, самый выносливый выдержал три месяца, а самый первый подал заявление о разводе на следующий день после брачной ночи. В заявлении он без обиняков написал: «…потому, что она – законченная ****ь и извращенка». Времена были советские, заявление заставили переписать, но развели быстро.

Ей часто приходилось менять место работы, т.к. слава о её доступности и готовности трахаться с кем угодно, где угодно и когда угодно быстро становилась достоянием всего коллектива, тут же начинались проблемы с жёнами её коллег по работе и с начальством, которое наивно полагало, что только к нему она так благосклонна.

Дважды ей приходилось менять и место жительства, т.к. она перетрахала  всех особей мужского пола от мала до велика не только своей лестничной площадки, но и своего подъезда и большинство соседних. Разгневанные жёны, матери и дочери не раз били её и строчили возмущённые письма в различные инстанции. «Людка-проститутка» - так её звали те, кто знал её. Но «проститутка» - это так, для рифмы, проституткой она не была, т.к. денег с мужиков не брала, скорее, сама готова была платить. А проститутка из неё, кстати, вышла бы классная, но – вот диво! – она с презрением и брезгливостью относилась к этой профессии.

Люда понимала, что больна. Но стыдилась обратиться к врачу. Некоторые формы нимфомании излечимы. Но, кажется, именно этого она и боялась – того, что её вылечат. Мне стоило большого труда убедить её в том, что излечение отнюдь не лишит её радости секса, просто её аппетиты будут умерены, она почувствует наконец-то настоящее удовлетворение, а не то, которое она испытывает сейчас – не дольше нескольких секунд, после чего её вновь охватывает непреодолимое, всепоглощающее желание. В конце концов, она дала мне слово сразу после круиза обратиться к специалистам. Она и сама подумывала об этом, но, получив миллионы, решила отложить это на какое-то время и оторваться в круизе на полную катушку. В круиз, кстати, она собиралась взять не одного, а двух мужчин. Лира, зная, что я не любитель групповухи, отговорила её от этого, заверив, что я справлюсь. Я не винил Лиру – она не знала, с кем имеет дело, Люда скрыла, что страдает нимфоманией, и Лира приняла её за обычную «голодную», которая сможет утолить свой «голод» за первые несколько дней, после чего не будет мне в тягость.

Если первую половину круиза Люда хоть как-то пыталась сдерживать себя, то потом её натурально как с цепи сорвало, никаких тормозов, бесконечная, яростная, изнурительная ебля, абсолютно механическая с моей стороны, без какого-либо намёка на удовольствие, не говоря уж об оргазме.

Когда я становился совершенно измождённым, ни на что не способным, высосанным до донышка, выпотрошенным – Люда  прибегала к помощи искусственных членов, целый набор которых она прихватила с собой в путешествие, за что я ей был глубоко признателен. Если я ещё мог двигаться, она закрепляла дидло на мне, если нет – толкал его в неё рукой. По временам она достигала такого состояния, что ей было всё равно, что в неё суют, лишь бы совали. В конце концов, я, до крайности обессиленный, засыпал, а она продолжала свои занятия уже самостоятельно…

Когда я в очередной сто первый раз слышал: «Ну Валерочка, ну миленький, ну ещё разочек, и всё! Последний, ну пожалуйста!» - я готов был, несмотря на всё моё сочувствие к ней, выбросить её за борт, либо самому сигануть туда, но сил ни на первое, ни на второе уже не оставалось…

«Люда, у тебя бывают эротические фантазии?!» «Да, постоянно!» «И какие же?!» «Попасть в казарму или на мужскую зону!»…

Я думал, этот круиз никогда не кончится, я думал, кончусь я. Я думал, я уже никогда не захочу женщину, пусть даже этой женщиной будет Лира…

По возвращении мы последними покинули теплоход, т.к. перед самым выходом Люда буквально набрасывалась на меня. Так было пять раз, и сдалась она только после того, как в дверь стали стучать. «Перед смертью не надышишься», - констатировала она.

Каким же счастьем для меня было избавиться наконец-то от общества Людмилы и оказаться в обществе никогда не домогавшейся меня Лиры! Лира ахнула, увидев, в каком плачевном состоянии я оказался после трёхнедельного «отпуска». Мне стоило большого труда уговорить Лиру не только не наказывать за это Людмилу, но и посодействовать ей с лечением – связи у Лиры огромные. Всё же компенсацию в виде дополнительной кругленькой суммы Лира с неё слупила. Надо отдать должное Люде – та ничуть не возражала и деньги отдала безропотно…

Первую неделю после круиза я только ел и спал. Тогда-то всё и началось – я про перемены в Лире. Т.е., конечно, это началось ещё до моего возвращения – в разлуке Лира поняла, что ей меня не хватает, поняла, что я для неё больше, чем друг…

-    Замри! – шепчу я Лире. – Посмотри налево!
-    Лось! Ей-богу, лось! Ай да красавец!
-    Не шевелись – спугнёшь!

Лира во все глаза любуется мощным, но не лишённым грациозности обитателем леса. А я любуюсь ею…

Лира забросила все дела, просто махнула на них рукой, забыла о них, отключила мобильник и всё своё время стала проводить со мной, в том и числе и ночное. Нет, она не ложится со мной в одну постель – платонические отношения продолжаются. Но мы – вместе.

Видя полное равнодушие Лиры к делам и подозревая, что налаженный ею бизнес, оставшись без присмотра, начнёт разваливаться, я позвонил Эльзе, чему та несказанно обрадовалась. Я заверил её, что «с госпожой Эл всё в порядке и какое-то время она будет отдыхать от дел». Позвонил я вовремя – сила инерции ещё действовала, и отлаженный механизм пока сбоев не давал, на то у Лиры были заместители, но уже накопились вопросы, требовавшие немедленных решений, и эти решения должна была принимать сама Лира, либо… лицо, её замещающее. И я взял на себя смелость – назначил Эльзу и.о. директора фирмы. «Валера, ты шутишь?! Меня?! Правда-правда?!». Я тут же заявил, что её зарплата повышается втрое, понятия не имея, какая она у неё была до этого. Я велел бывшей массажистке и по совместительству квинессе подготовить соответствующий приказ на себя и заверил её, что на следующий день Лира приказ подпишет, подтвердив тем самым полномочия Эльзы.

На следующий день мы действительно приехали в офис, правда, мне пришлось уговаривать Лиру, и она, даже не поинтересовавшись делами, без заминок и не читая подписала приказ на Эльзу. Надо было видеть Эльзу – она преобразилась, она была уверенной, гордой и начальственной, но вовсе не выглядела смешной. Эльза – девушка честная и ответственная, Лира одобрила мой выбор. Всё же Эльза улучила минутку, поблагодарила меня и спросила шёпотом, может ли она звонить мне, чтобы посоветоваться. «Я боюсь, что не справлюсь!» «Справишься! И, конечно, звони, если что».

По возвращении ко мне Лира закатила мне форменную истерику.
-   Ты и с ней спал, гад, и с ней тоже! Сволочь, бабник! – трясла она меня за грудки. – Сколько у тебя было женщин, сколько?!
-    Понятия не имею – ты меня им поставляла, ты и считай.
-    Сколько, скажи, сколько?!
-    Я не считал, правда, сотни две.
-    Или три?! Или пять?!
-    Какая разница, ведь это прошлое, не ревнуй к прошлому, это глупо.

Лира уткнулась мне в грудь и горько заплакала:
-    Прости меня! Господи, какая же я дура! Дура, дура, дура!

Я крепко обнял её и жарко заговорил в её ушко:
-   Послушай меня, моя милая, глупая, любимая девочка. Я не знаю, сколько у меня было женщин, но я знаю, сколько у меня их будет – одна. И того, стало быть, две – ТЫ и все остальные. Про остальных забудь, они в прошлом, ты – одна, ты – единственная, во веки веков и присно…

Лира затихла в моих объятиях.
-    Я люблю тебя, девочка моя, больше жизни.
-    А я люблю тебя, - прошептала впервые Лира и тут же добавила, - бабник, гад!..

Лира всё-таки не выдержала и решила подобраться поближе к лосю. Хруст первой же попавшейся ей под ноги ветки насторожил сохатого, он повёл глазами, обнаружил нас и тут же ломанулся в чащу.

-   Ну и ладно, трусишка! – не очень огорчилась Лира. – Всё равно нам уже пора, правда, Лера?
-    Как скажешь, родная.

Лира подходит ко мне и подставляет губы для поцелуя. Она совсем не умеет целоваться, она никогда раньше не целовалась, и всего лишь третий день, как я её этому учу, и ей это нравится.
- Ты делаешь успехи.
- Правда?! У меня получается?!
- Ещё как получается! Продолжим, или пойдём к машине?
- Продолжим в машине!..

Неделю назад Лира рассказала мне о своих родителях. Мать она помнила плохо, та якобы умерла от рака. Якобы – потому что Лира подозревала, что её мать покончила с собой, узнав, чем занимается её муж – Лирин отец. А был он одним из пионеров теневой экономики СССР. Т.е. мама, конечно, догадывалась, что отец занимается чем-то противозаконным, но о размахе и деталях этого узнала только на суде. В числе прочего отцу вменялось в вину и убийство. Обвинение в убийстве в ходе процесса удалось снять за недостаточностью улик, но для матери, как считает Лира, это было последней каплей. Матери не стало, отец отправился на восемь лет в заключение, а Лира попала в детдом, в котором и пробыла все те восемь лет, пока вернувшийся отец не забрал её. Всё это время Лира получала от отца денежные переводы, посылки и нежные письма. Иногда их прямо в детдом приносили какие-то люди.

Кто-то из французов верно заметил, что детство по природе своей исповедует фашизм. Тем более, детство в детдоме. Дети ненавидели Лиру. Она не была жадной и щедро делилась отцовскими гостинцами, но им-то не присылали ни денег, ни посылок, ни писем. За это они её и били. Она отбивалась как могла, но никогда не плакала и не ябедничала воспитателям. Вечно в синяках, вечно одна…

Она раньше и быстрей других научилась читать, потому что ей хотелось, чтобы не кто-то, а она сама читала папины письма. Она раньше и быстрей других научилась писать, и в первом же самостоятельно написанном письме написала: «Папа, научи миня драца». Она не жаловалась, не просила поскорей приехать и забрать её, она просила только одно – чтобы он научил её «драца». Он всё понял, понял, что его девочка не сломается и не сдастся, а завоюет себе место под солнцем. На воле у него осталось много верных людей, которые могли нанять по его просьбе воспитательниц, не отходивших бы от Лиры сутки напролёт. Либо так их напугать, что они и безо всякой дополнительной оплаты пылинки бы с неё сдували. Но он не стал этого делать, он стал в письмах учить дочку драться. И Лира начала бить своих обидчиков – так, как учил папа: жёстким концом ботинка – в голень, растопыренными пальцами – в глаза, кулаком – в горло и в солнечное сплетение. Лира становилась жестокой, от неё не просто отстали – её стали бояться. Она перестала быть одной, теперь у неё под рукой всегда были дети, готовые ей услужить, но они не были друзьями, они были свитой лакеев…

Вернувшийся отец ахнул – он оставил маленькую девочку, а застал красивую ладную, почти оформившуюся, девушку, уже пережившую первую менструацию. Она вцепилась в отца и впервые заплакала – тихо, беззвучно, слёзы лились из неё так долго, как будто хотели взять реванш за все восемь сухих лет…

Начинались другие времена, и таким, как отец Лиры – предприимчивым и со связями – дали «зелёный свет». Он быстро сколотил состояние. Стремясь компенсировать Лире её сиротские годы, он безумно баловал её, отказа не было ни в чём, но её было невозможно избаловать – она была жадной до учёбы, до книг, до работы, она всегда и во всём стремилась быть первой, и ей это удавалось.

Понимая, что смерть матери – на совести отца, она, тем не менее, не могла таить на него обиды, она любила его и прощала ему всё. Тем более, что отец, потрясённый смертью матери, не только не стал устраивать свою личную жизнь, но и сохранил ей верность – раз и навсегда отказался от женщин…

Теперь её отец – один из заправил нефтяного бизнеса – был одним из богатейших людей страны. Конечно, он помог ей организовать свой бизнес, хотя был удивлён её выбором. Она требовала полной самостоятельности, и всё же такая крыша давала ей преимущества и гарантировала безопасность, ей всегда было, к кому обратиться за практически неограниченной помощью в случае возникновения проблем, которые она была бы не в состоянии решить своими силами…

-    Лерушка, мой милый Лерушка… Я никому тебя не отдам, заруби себе это на носу, ты теперь мой, навсегда, только мой!
-    Ничего никогда не слышал чудеснее этих слов. Повтори!
-    Мой, мой, мой, мой!
-    А ты – чья?!
-  Твоя!.. Надо же, я думала, что мой отец – единственный мужчина на свете, чьи прикосновения мне не противны, т.е. я и мысли не допускала, что когда-нибудь будет по-другому, что мужские прикосновения мне будут нравиться, что я буду хотеть их! Это так приятно! Я не дразню тебя, Лерушка, ты же это понимаешь.
-    Понимаю, девочка моя, ни о чём не тревожься. Едем домой?
-    Едем, мой господин!..

Я завожу свою «девятку», и мы плавно трогаемся с места.
-    А помнишь, как ты облапал меня в первую же нашу встречу! Ну и нахалюга же ты! Ведь я могла убить тебя, дурачок!
-    Но ведь не убила.
-    Не убила, слава Богу, хотя уже и Чёрный Ангел был рядом (так она зовёт чёрного мотоциклиста, который и теперь следует за нами). Помнишь?!
-    Разве такое забудешь.
-    Он бы разделал тебя, как Бог черепаху, пошевели я только пальцем!
-    Пальцем, побелевшим от злости.
-   Да уж, злости было через край! Но разозлилась-то я на тебя не только из-за того, что ты меня облапал, а ещё и потому, что это не вызвало у меня отвращения. Это поставило меня в тупик.
-    Который и спас мою грешную жизнь.
-    Именно. Это был знак, но на то, чтобы распознать его, мне потребовалось больше года! Какая же я тугодумка!
-    Лучше поздно, чем никогда. Главное, что теперь мы вместе.
-    Да, это главное…

Дней пять назад Лира с нахмуренным, озабоченным видом села рядом со мной, тяжело  вздохнула и начала непростой разговор:
-    Наверное, я должна тебе рассказать… - её голос задрожал.
-    Если не уверена, то не должна. Может, ещё не настало время.
-    Но ведь у меня проблемы с этим.
-    Знаю, не думай об этом.
-    Что?! Что ты знаешь?!
-   Знаю, что у тебя проблемы, но знаю также, что мы их решим… Думаю, в детдоме с тобой случилось нечто ужасное, о чём ты никогда никому, даже отцу, не рассказывала. Либо ты стала свидетельницей чудовищного сексуального преступления. Так или иначе, у тебя развилась фобия, ненависть к мужчинам. Единственным исключением был твой отец, и в этом – твоё спасение, он – мостик от тебя к другим мужчинам. С возрастом ты стала понимать, что не все мужчины – ублюдки, у тебя появились друзья-мужчины, настоящие друзья, но преодолеть свой комплекс, перешагнуть барьер, т.е. увидеть в них сексуальных партнёров, так и не смогла. До последнего времени близость с мужчиной тебе представлялась мерзостью…
-    Мне покойно с тобой, Валера… Ты умный и добрый… С тобой легко, тебе не нужно ничего объяснять…
-  Думаю, и бизнес свой ты затеяла изначально вовсе не для того, чтобы помогать женщинам, и уж тем более не ради денег, которые при желании ты могла просто брать у отца, а для того, чтобы мстить мужчинам – унижать их, продавать, как вещь, как товар, делать их инструментом для удовлетворения женской похоти. Это уж потом и не сразу направление твоей деятельности стало меняться, твой бизнес, скажем так, стал гуманизироваться.
-    С твоей помощью, милый.
-    Это началось ещё до нашей встречи, ты бы и без меня пришла к этому.
-   Но шла бы очень долго, если б не ты, встреча с тобой ускорила этот процесс… Но я хотела поговорить о другом.
-    Я знаю, о чём. Всему своё время. Ни о чём не тревожься.
-    Не тревожься?! Я же как собака на сене! Ни сам не ам, ни другим не дам! Я же знаю, какие у тебя потребности! Сколько ты ещё будешь терпеть?! А я пока не могу, понимаешь, я ещё не готова!
-    Успокойся, любовь моя! Я знаю, что ты не готова. Разве я тороплю тебя?! Я буду ждать столько, сколько понадобится, хоть всю оставшуюся жизнь.
-    Как же, будешь! Кому ты это говоришь! Я же профи!
-   Это ты-то профи?! Не смеши меня, дилетантка! Грош цена всей твоей теоретической подготовке, раз по временам ты допускала совершенно недвусмысленные проколы, выдававшие тебя с головой!
-    Значит, ты сам догадался? И давно?!
-    Давно.
-    И… что?!
-   Ничего. Я понял, что у тебя никого нет, да и не было. И вздохнул свободно, перестал ревновать, потому как не к кому. Думаю, в ресторан со мной – ну, тогда, в первый раз, после ателье – ты пошла для того, чтобы всем показать, что у тебя есть мужчина, что ты не лесбиянка, что у тебя в этом плане полный порядок. Меня это устраивало. Я стал ждать своего часа. И дождался.
-    В ресторан я пошла с тобой потому, что ты мне интересен… Но… ты прав – и для того, что ты сказал, тоже… А вот я тебя ревную, ещё как ревную! Задним числом, дура!
-    Не нужно, глупышка, ведь тебе тоже не к кому. Со временем ты поймёшь это.
-  Знаешь, а ведь я пробовала с женщинами, заставляла себя стать убеждённой лесбиянкой.
-    Я тебя понимаю, будь я женщиной, я бы точно был лесбиянкой.
-    Шутишь?! Это почему же?
-    Потому, что к мужчинам меня ну никак не тянет. И как тебе опыт однополой любви?
-    Скорее было приятно, чем неприятно, но – не моё, не снимает напряжения… Всё-таки я ужасно боюсь, что я ненормальная, и что у нас с тобой ничего не получится.
-    Но ведь с самой собой у тебя получается.
-    Что-о-о?! – Лира моментально и густо покраснела. – С чего ты взял?! Гад!..

Я не ответил. Секундой позже она, опустив глаза и кивая головой, тихонько сказала:
-   Да, с собой получается… От тебя не утаишь… Да и не хочу я от тебя ничего утаивать… Любимый…

-    Что будем делать после ужина?
-    Что пожелаешь, девочка моя. Мне всё равно, лишь бы ты была рядом.
-    У меня предложение, которое, надеюсь, тебе понравится.
-    Уже нравится.
-    Мы… ляжем в одну постель, голенькими…
-    От твоего предложения у меня уже сейчас дух захватывает! Гениальное предложение!
-    И будем целоваться… Только свет выключим! А дальше видно будет…
-    А что ж нам будет видно, если свет выключим?!
-    Тебе шутки, а я волнуюсь, как будто…
-    Как будто в первый раз!
-    Да ну тебя, Лерка! Чего ты так развеселился!
-    У меня эйфория предвкушения!
-    Может, и не получится ничего, а ты уже сияешь, как блин на Масленицу!
-    Обижаешь, начальник! Это у меня-то не получится?! Я же профи!
-    Чёртов бабник ты, а не профи! Не у тебя, а у нас!
-    Всё у нас получится, верь мне, у нас с тобой так получится, как ни у кого никогда не получалось! Моя любовь излечит тебя от всех твоих комплексов и фобий, как будто их и не было никогда, т.е. не моя, а наша, наша любовь! Ты веришь мне, девочка моя?!
-    Да! Да, да, да, да!..


1993 – 2002 гг.