Гений

Он был писателем. Но не важно чем он занимался, он был гением и это было главное. Есть гениальные писатели, художники, скульпторы, дизайнеры, а он был гениальным человеком, а в свободное время писал превосходные книги.
Я встретила его в пятницу. И через три минуты поняла, что пропала. За три минуты (а аж это сто восемьдесят секунд) я поняла что напротив меня человек которого можно либо любить пылкой, страстной, возможно безответной, но любовью либо ненавидеть. Но лучше скинутся с балкона одиннадцатого этажа чем ненавидеть. Ведь ненависть – это мелкая и мучительная смертельная болезнь. Я играла в то время роль ангела, мне было не до болезней.
Я смотрела на него своими огромными глазами. Он был прекрасен. Он не был красив, не был мил или безумно обаятелен. Он не был неприлично богат или могущественно влиятелен. Он был прекрасен – а это важнее всего. В толпе людей, только его глаза излучали свет. В то время свет его глаз казался мне ярче солнца, хотя в то время солнце вообще казалось мне мелочным и ничтожным. Ведь я знала его.
Знаете кто такой гений? У него много характеристик и всяких там определений. Но у настоящего гения всегда две главные черты – он смотрит на реальную жизнь оценивающе и слегка прищурясь - как будто сидит в пустом кинотеатре ровно в самом центре и смотрит допремьерний показ фильма. Люди для гения – это персонажи, возможные герои для будущих картин, книг или театральных сцен. Любой звук, шаг, цвет – может стать идеей. А эмоции – это единственная цель в жизни. Нет эмоций – нет мыслей – нет идей – нет произведений – нет жизни. Одиночество для гения ночной кошмар. Точнее неуправляемое одиночество.
Любое одиночество делится на две категории управляемое и не управляемое. Управляемое – это когда голова лопается от событий, людей, персонажей, идей и мыслей. Тогда мобильный телефон топится в бокале виски, дверь закрывается на огромный амбарный замок (что был куплен на блошином рынке и заново вскрыт лаком специально для этих целей). Там за этой дверью отныне не квартира, дом, комната и даже не замок. Там родильный зал. Где гений творит.
Неуправляемое одиночество – это когда телефон держится в руках, но он не звонит. Хотя оператор утверждает что со связью всё в порядке. Когда все двери открыты настежь, но никто в них не заходит. Когда в виски топится не пластмассовый мобильный друг, а собственное отчаяние. Тогда гений умирает. Гению нужны зрители. Его надо слушать, оценивать .Его можно ненавидеть – но вслух, иначе он не узнает от вашем существовании и великой нелюбви к его персоне и почувствует себя ненужным. Ненужность и тишина страшнее любой неизлечимой болезни. Ведь после смерти признанного гения останется памятник, стайка поклонников, толпа подражателей и вагон слухов. А после смерти забытого только сгнившие кости и то глубоко под землёй.
Он был признанным. Во взгляде отстранённость и возвышенность. Он был где-то там. И что бы добраться туда я решила быть ангелом. Кого он знал? Пошлых, наманикюренных дур с накладными ногтями, волосами и грудью. Поэтому ангел во плоти – чистый и невинный должен был завладеть его вниманием. План просто до безобразия – в толкучке этих дней столкнутся с ним. Лицо исказить на мгновение гримасой болит от удара, затем поднять глаза на него. Дальше либо он пропал, либо я идиотка. Если я идиотка – придумать новый план и действовать пока рыбка не попадётся на крючок.
Как ни странно он попался с первого раза. Я была удивленна, ведь план, честно говоря, был не ахти. Но может это судьба?
Я сделала вид что не знаю кто он такой. Это была обязательный план по завоеванию его сердца. С той томно – шумно – нудной вечеринки мы ушли вдвоём. Я продолжала ломать комедию, что и «предположить не могла что Вы известный писатель? Вы обманываете меня!». Он смеялся, шутил, и рассказывал о себе. А мне уже было всё равно. Я пропала. От него веяло силой, шармом, и энергией. Он был вихрем. Вихрем всего. Он был единственным настоящим воздухом в этом душком городе.   
Мы гуляли, ходили на светские вечеринки, где очень надо было отметится, а потом сбегали с них в парки и на набережные. Мы прятались в кинотеатрах и тихих кафе, где только он с его могуществом и я с тихой нежностью.
Как-то он пригласил меня к себе. В святую святых – в квартиру, где пишутся эти самые замечательный книги в мире. Сделал это как бы случайно. Ой а я тут живу неподалёку, хочешь зайдём. Моей задачей были удивлённые глаза, которые сменились интересом и неуверенным «Да, можно».
После подробной экскурсии, Чашки вкуснейшего чая, настал тот самый ответственный момент. Он обнял меня, и начал целовал всё что попадалось ему на глаза. Уши, шею, ключицы. Я изнывала от желания. Но если ты хочешь быть с мужчиной долго, а не уйти утром, то стоит держать себя в руках. Тихо но твердо я сказала что чиста и невинна.
Он был в шоке. Нет, он не упал в обморок, не начал бегать вокруг меня и заламывать руки. Но это было явным потрясением. Милая, красивая, да ещё и чистая во всех отношениях девушка – это в наше время настоящая экзотика. Шок и явна симпатия смешались в гремучий коктейль любви. Он пропал.
И такие мы два пропащие – я от него, он от меня любили друг друга. Захлёбывались счастьем. Я поняла, что тону, когда он сел писать очередную книгу. Он любил – я была его музой. Поначалу счастью моему не было предела, я осознавала собственную значимость и была безумно горда. Но потом.
Вы знаете как это творящий гений? Я тоже не знала. Почему об этом не пишут в газетах и на страницах глянцевых изданий. Он уходит. И если бы он уходил в себя – было бы ещё ничего.. Герой, автор, выдумка, реальность – всё становится одним большим комком нервов. Если его герой страдал, то мой гений топил своё взявшее из неоткуда горе в вине. Он плакал по ночам, во сне, от душевных мук. Когда герой был счастлив, было легче. Но счастье было каким то маниакальным, как было навязанным.
Быть рядом с творящим человеком очень сложно. Он становится вспыльчивым и раздражительным. Он не контролирует ничего. Он безумно устаёт. Ведь в этот момент он живёт за себя, за главного героя, за его подругу и за того парня что появился на сотой странице и исчез бесследно на сто первой.
И мне стало страшно. И обидно. И непонятно что же дальше. А потом он дописал. И вся стало как раньше. Но не надолго.
Я пережила три книги. На середине третьей (а писал он про сексуального маньяка), я не выдержала и собрала вещи. И ушла.
Возможно, это было не красиво с моей стороны. Я влюбили его в себя, а потом бросила один на один. Но ведь я тоже человек. И я тоже его любила, и до сх пор люблю, но я не могу быть его музой. Это очень сложно. Я не настолько ненавижу себя, что бы принести ему такую жертву.
 Эта книга стала бестселлером. Он начинал  писал её, питаясь моей любви, заканчивал вдохновлённый моим предательством. (Гениев не бросают, от них не уходят, их можно только предать). Два сильнейших, всепоглощающих чувства.
То время с ним было прекрасным. Но роль играть в эти игры, долго, просто невозможно. Он батарейка. Но даже батарейки нуждаются в подпитке. А я не зарядное устройство. Я не умею.