У реки есть исток

     Далёко-каторжное Забайкалье; неблагозвучный городок в степи - Борзя. Таких в стране хоть пруд пруди, не красавчик, неухоженный, задуваемым чуть ли не еженедельно ветрами-живодёрами, с хрустящим песком на зубах. Огромные студные пространства - Бог, видимо, здесь и не думал, ночевать… Тут явился на свет автор. Тренированная память из разлитого воздуха времени отковала многое. Восстанавливаю бегло, ибо из капель воды и состоит океан.
     Поселение деревянное: бараки с землянками, редкие двух–трёх этажные дома.  Невнятно, говор взрослых: строили после Отечественной пленные японцы. Удобств гигиенических не было и в помине. Барак рождал свой быт, духовную атмосферу, и, если хотите – философию жизни! Однако эта куцая  философия, пещерная! Вспоминая то время, осеняю крестным знаменем. Слава Богу, имелся отчий дом, три буквы, а какое ёмкое понятие! О ДОМЕ, меня сформировавшем, необходимо сказать.
     … Терпеливо помню: лет двадцать тогда стукнуло, приехав с Омска, наворочено-цивильного, каникулы, ура! И чуть ли не вприпрыжку, задрав штаны, рысью с вокзала - до последней ямки, бугорка знакома всклокоченная улица. Уж как тянуло-притягивало к отчему месту, голова флюгер! Радость билась молоточком первого свидания. У калитки –взволнованные родители, отворачиваются, шмыгая часто носом, – заходи. Родимый очаг ждёт всегда.
     «Тихая моя родина» на носящей имя А.С. Пушкина, улице. О, широко–зелёная, с тополями: подзорной трубой вытянувшаяся в южной части городка. Житейско-уютный домик, под шифером; во дворе - ряд пристроек для хозяйства, скота. По теперешним размерам воздвигнутых хоромин: средненький дом, на шести сотках, в то требовательно-жёсткое время. Обхоженный дворик бредил запахом акаций, шесть маленьких окошек; цветы на широких подоконниках: герань, алоэ, большой фикус в углу. Комнаты, ненормально чистые. Шестиструнная гитара, будто виноватая, часто стояла в углу. Жили впятером, не ругаясь особенно и не размениваясь на бытовые мелочи. Хотя в  любой семье, естественно, бывает разное. Ребятишек явилось на свет божий трое: (мальчишки), вот мы, без экивоков. О, род – держится (трое! внуков уже). Отчий дом помнит всякое. Скромное, но шумяще-весёлое бракосочетание кровного Валерия. Бывали тугие годины: на зеркалах материя, открывались настежь ворота. Малая родина, которую не унесёшь на подошвах сапог за границу, хорошо сказано: её не выбирают. Слов проникновенных в общепризнанном миром языке, найти трудновато,-одно слово, а слёзу выбивает... Ощущение  испытываемое, что это ДОМ твоих родителей, бабушки с дедушкой, - неповторимо. Ему мой поклон.
     Изгибы улочек названы фамилиями активных инициаторов и проводников идей революции в слои бедноты. Это - Лазо, Якимов, Журавлёв, Дымов, Ведерников, Семенихин и др. Демократическая власть улицы не переименовала, верно, по-моему! Историю даурских земель, где родился и здравствуешь, необходимо чтить. Трепетно дорожили, помнится, в СССР воспоминаниями о героях, - агитпропы работали на совесть. В ДК железнодорожников, в фойе, висели портреты, фотографии, помнятся рядовые партизаны Алтагачанской коммуны, Курунзулая.Помнят ли сейчас фамилии М. Безъязыкова, И. Зимина, И. Миронова, М. Юрьева (все жители Борзинского района!) Грамоты, награды, любовь и уважение граждан, какие-то облегчающие жизнь, - скидки. Когда на открытие памятника (возле вокзала) прибыл снайпер Номоконов, где выступил, какая честь ему была оказана! И заслуженно!
     … Помню жалких нищих, инвалидов, растерзанных войной, бессловесно горбатящихся мужиков - Тюх-Матюх, женщин. Деревянные тротуары в центре, на Советской улице, асфальт лишь на центральной – им. В. Ленина. Столовая-забегаловка «Голубой Дунай» с бесплатным хлебом и солонкой на столах. Суд района в деревянном здании напротив современного здания РОВД (отец – народный заседатель). Смешанные магазины: «Финский», «Высокое крыльцо», «Стеклянный», какой фантазёр дал чудные названия?  Запомнились и разговоры любимой бабушки Марфы: «Лишь бы не было войны!», «Царя Америки убили!» Её воспоминания-разговоры о послевоенной голодухе. С ней провёл много отроческого времени: родители вечно заняты трудовой деятельностью,и шестой день недели, был рабочим. Оставался по субботам: дед Николай Лукич топил-колдовал баню.
     В детский сад водили с братом, сейчас  в этом здании располагаются конторки «Дара». Первая «европейская» улица двухэтажных домов – имени Чайковского – строилась в это время. Маленькие квартиры с печным отоплением и санузлами, но сколько радости, отдельные! Во дворе  дровяники для поленницы и всяческого скарба. Жила там моя родная тётка Лариса…
     К празднику сшиты заранее, карнавальные наряды, уборы чудные, шутовские колпаки с бубенчиками. Тётка Маша повела братьев на ёлку – утренник в детском саду. Оставив в крутящемся хороводе, соленый сургуч обильно полился из глаз, рёв стоял многих, заглушая слова Снегурочки и деда Мороза. Затем, позже - детские игры в «войнушку» - угрюмые сараи для угля служили для играющих дзотами. Стрельба из рогаток по голубям, естественно, разоблачения. Жалобы. Родительские наказания. А любимые игры: лапта, фантики, прятки, чехарда и «зоска», в пристенок.  Опосля подошла езда на велосипедах, магнитофоны.
     Школа средняя № 43. Ребята ходили в безликой, серого цвета, форме, девочки – в тёмно-коричневых фартуках и платьях. Обучение совместное, я застал ещё выпуск одиннадцатилетнего класса. Первая учительница – Валентина Васильевна Мурзина. Такую – только в музеях выставлять. Вообще, о таких женщинах нужно (и надо!) говорить стихами. Высокого роста, одета скромно - опрятно, море шарма, тонкий гнев бровей. Глаза - как две звезды. Стать, постановка шеи, лицо! Справедливая,  понимала учителей непростой коллектив, шалунишек-учеников. У неё был красивый почерк, относился к учительнице трепетно. Чернильницы-непроливайки, пеналы для ручек, хрупкие перья, карандашики, тетради, заплечный ранец. Газета «Пионерская правда». Утром по чёрной тарелке – пионерская зорька. Шумно-ежедневные линейки; бессмысленный сбор макулатуры, в старших классах – металлолома. Ещё об одежде. Мы с братом как-то «вырядились» и первого сентября, в третий класс, пришли в  матроской форме: фланель, тельняшки, шорты, чулочки. Нас «выставила» сразу же дирекция, одноклассники смеялись, указывая пальцами. Пришлось чапать домой, и одеваться в уксусную одёжу. Не выделяться, один из элементов-принципов воспитания. И сомнительный, указали канувшие десятилетия. Факты — румянились, история обидно переписывалась. Власть умело бутафорила, а полуправда забайкальцев измучила.
     … Исписанные лаконичным фольклором и рисунками заборы, голая энергия непристойности лезла опарой через край. Сальные шуточки мочегонно-эротического характера. Торжественный приём в пионеры, За классом закреплёна пионервожатая Шура Рабинович: голос – как река подо льдом. Её отца помню, работал в отделе учёта райкома. Шнобель, во! Безликие школьные собрания, абсолютно не решающие вопроса(для галочки). Перехват наивных записок учительницами, вызов родителей в директорский кабинет иногда. Весь преподавательский состав – абсолютно! - имел прозвища, порою обидные. Пустопорожнее (как жалею!) времяпровождение. Физико-химические олимпиады ежегодные запомнились хорошо. Демонстрации шумные на первое мая и 7 ноября, ежегодно. В классе шестом, забросив велосипед, голубей, рыбалку, сбор мангыра, начал читать. «Саша читает, тише," - мама возвратившемуся с работы отцу. Возвращаясь после уроков, сразу на диван и зачитывался до сумерек. «Проглатывал» Ф. Купера, М. Рида, Я. Гашека, А. Гайдара наряду с  классиками школьной программы. Книги о разведчиках (серия майора Пронина), шпионские и приключенческие. Из «а»  класса, по свидетельству библиотекаря Татьяны Андреевны Рабинович – больше читала лишь Галя Саблина, уехавшая  куда-то в седьмом классе и растворившаяся в пространстве. Помню редактора газеты, хромающего фронтовика Мурашко, подарившего книгу «Седая молодость», с автографом, храню до сих пор! Систематическое чтение здорово выручало, давало действенную опору. Закалялся классиками... Процесс этот обожаю: запойный книгочей, имею довольно хорошую, на зависть коллегам с университета, библиотеку. Десятилетка привила любовь к: чтению, сбору книг, письму, литературе, ведению дневников. И, противостоять «внешним влияниям». Обстоятельство считаю главным, учитывая, что многих «классиков» выбросили с парохода современности с явным облегчением…
     … Тучный пласт памяти цепко выхватывает директоров т.т. Гурусова, Савинкова, Русакову; преподавателей Кононенко, Потапову, Горбенко, физрука Ходаковского. Заякорились почти все, а менялось учителей множество по объективным причинам. Многие одноклассники после учёбы и др. странствий возвратились таки на малую Родину (Капко, Микулич, Саховская, Пасынков, Замарёхина, Сапожникова, Миронов и др). А многие уже постучали в калитку райского сада...
     Вечерами из парка железнодорожников, слышалась музыка, мелодии духового оркестра – уснуть трудно. Танцы для молодёжи, три раза в неделю, рушились финансовые устои исполкома: молодёжь явно предпочитала забор, кассе. Чинно танцевала вальсы молодёжь - принаряженные девчата, юноши – с на бриолинеными волосами. Эстрадная музыка была душевной, запоминающейся, стихи просты, будто три рубля. На «слуху» певцы: Жан Татлян, Эдуард Хиль, Майя Кристалинская, Мария Лукач, Галина Ненашева, Муслим Магомаев. А также – Иосиф Кобзон, певец из-под Житомира, без парика ещё, начинающий карьеру на эстраде, в дуэте с женой – Вероникой Кругловой. Это Вам не современная «фанера» и шоу-бизнес! В общественных местах чёртом из табакерки замелькал рой дружинников, ватаги бригадмильцев (бригады содействия милиции). Какие у них, шустрых, права? Не ведаю до сих пор. Но при мне отроку на танцплощадке они разрезали ножницами брюки, ибо ширина была меньше (19!?) установленных сантиметров. На танцах запрещалось играть на аккордеоне (буржуазное орудие пропаганды), так объясняли взрослые дяди и дородные тёти. Зимой танцы случались в ДК мясокомбината, школе № 15, с них возвращались усталые, хвастливо ордой горлопаня. Уличные меломаны обходились популярным журналом «Кругозор», на гибких пластинках синего цвета, шлягеры, или, как сейчас выражаются, - хиты. Жили люди скудно, финансовых скважин почти ни у кого не было. Посему магнитофоны в городе - наперечёт. Их обладатели, не Аллен Делоны, вне конкуренции, у заневестившихся девушек, молодых вдов и жён лейтенантов. Лишь бы волосы на бриолине, пробор в волосах, о,(мода)… В разговорах замелькало слово стиляга - брюки-дудочки, рубашка яркая с пальмами желательно, галстук цветной. Или туфли на «дутой» платформе. Стиляг,подражающих гниющему Западу, комсомольцы с гневом осуждали на игрушечных собраниях, а что тогда понимали! Прошедшее время измерялось классами, взрослели мы без чертежей и плана... Агрессивной жестокости, как сейчас, - не было в помине, хотя потасовки из-за девчат, случались частенько. Парни, закончив танцевальные па, выясняли отношения с помощью друзей… О наркоте, паленой водке, порнографии, коррупции, тумане реклам, не слышал... Помнится Указ о борьбе с хулиганством 1966 года, для многих пацанов – нырок в «места не столь отдалённые»...
     Там, где корни мои, поросло всё травой, не поют воробьи, слышен ветра лишь вой. Сердце очень болит за родительский дом. Жизнь давно не кипит в моём доме родном. И стоит он один в этом крае большом. Не горят в нём огни, всё укутано сном. Тополёк лишь стучит тихой веткой в окно. И т.д.
     … У каждого борзянина (или борзинца?) частности личные, внешне не броский, но свой свиток времени. Из босоногого детства с траурной окаёмкой под ногтями запомнился  калейдоскоп ситуаций. Они, ерундовые на внешний взгляд, помогли мне сформироваться, как человеку, гражданину, личности. Цепкая детская память, будто кадры старой кинохроники, - сначала тусклые и обрывочные, потом более яркие и выразительные – сохранила воспоминания. Торжественное «погребение» ватагой ребятишек задушенного кошкой цыплёнка; разлившаяся  Борзянка и дед, босой, в ограде, в воде, носящий на руках внуков. Чудно пахнущая кладовая в доме у него; заготовка родственниками громадья дров бабушке на зиму. Шлепающая меня по губам, родимая - чтоб не матерился (года 4 было). Кролики, живущие в подполье; лыжные катания с гор Осиновка и Буха. Начальные «посиделки» с сыпочными девчонками, костром, на улице Комсомольская. Фотокружок в подвале школы. Вечерние споры отца с соседом об участи Патриса Лумумбы, Африки, жизни в целом и, под конец: «что практически?» Я бежал за перцовкой… Строительство городской бани по улице имени К/Маркса; кинотеатра «Восток». Фильмы "Чингизхан", "Верьте мне, люди". Песня "О, Марко Поло", "Голубая тайга". Дефицитные фрукты в буфетах в день выборов депутатов в Верховный Совет РСФСР; многолюдные похороны разбившейся в автокатастрофе семьи Абагуевых, - с Борисом я учился в одном классе; отстрел бродячих собак на улицах. Внезапная школьная линейка – в космосе Гагарин!; а затем – Герман Титов; озеленение улиц под руководством председателя горсовета Мулина. Уличный футбол с волейболом, настольный теннис, занятия в секции бокса в СК «Локомотив»; хлюпающая носом в платок мама – принёс впервые тринадцать заработанных целковых. Марш – бросок домочадцами в деревню Чиндант на празднование 9-е мая, к фронтовому корешу отца – Попову Александру; зачитанные «Тихий Дон», «Один день Ивана Денисовича», принесённые братом. Впервые увиденные верблюды на старом базаре; летний кинотеатр (сборный) в районе школы № 15. Забитые книго-журналами стеллажи в школьной библиотеке; чудесное воспоминание о первой. «Изба-читальня» располагалась на той же улице, где жил: в доме до сих пор живут! Утренние подъёмы флага, костры по вечерам, с хриплым звуком горна и рахитичной дробью барабана: пионерский лагерь в районе Аккурая с физруком Бордюжа; буквально звучащая из всех дворов, песня «Чёрный кот». Сдача “излишков“ молока государству, очереди за хлебом, шёпот, слухи о снятии Н.С. Хрущёва, у народа, действительно, был страх. Деление райкомов: промышленные и сельские; выезд к тётке в г. Балей. Поездки с дядей на охоту с ночевкой; живописная природа (с отцом ездили) в пос. Кокуй, что реке Шилке. Самостоятельный полёт восьмиклассника на Украину, на заработанные деньги; проводы на местожительство в г. Саратов одноклассника Володи Крюкова. Дельные возражения учительнице русского за придирки в изложении; чтение на зароде сена книги «Даурия» - рядом случился пожар, но автор строк тушения не заметил. Мелкие споры с директором школы Н.И. Гурусовым на уроке русского языка; ежегодное участие в эстафетах на приз местной газеты. Все ёлки, с карнавалом в школе; театрализованная сценка выпускающегося  11-го о прошедшем лете. Завуч Фаина Антоновна известила родителей: выпускное "произведение" сынка по М. Шолохову направляют на конкурс в г. Читу; о, выпускной бал! Умылись, алою зарёю встретили с первым лучом, на речке.  Чтобы кто ни говорил мне, убеждая, а в мире советская школа была вне конкуренции.
     С аттестатом уже, трудился монтёром пути на железной дороге. На мелочовку не сошёл, позора людского и тюрьмы, избежал. Год пролетел булыжником над головой. И выявилось: либо служба в армии, или учёба. Помогла дурочка-удача. Окончив офицерский институт, служба в городах и весях Союза, загранка. Закрутилась-завертелась двадцатипятилетнее колесо не самой сладкой жизни. Жаль времён, быстрых, как зарница в осеннем небе, хотя годы обманные, но чисты помыслами. Чтили родителей, уважение к женщине, цвело, укреплялось. В терпеливой памяти, душе не слишком грамотных и не обременённых информацией, людей, жила надежда, над которой никто не  ржал–хохотал! В любой отрезок времени – свои кумиры, и тоскливо глядеть, как низвергают богов, пусть и отживших. И всё равно: нельзя жить в свинарнике и верить, что ты – благородный олень!
     Представляется: жизненные истоки, начало начал идут таки с детства. Рваные детские впечатления, поступки юноши переходили во что-то значимое, временно-оценочное. И степенная закалка мужского характера, незримое формирование мироощущения, каторга труда,душевного. Ряд больных и не очень мелких ошибок, упущений. Что-нибудь отчебучишь, жутко легкомысленное! Трава ведь по другую сторону забора - всегда зеленее... Хулиганствующие делишки, за которые с высоты лет, - стыдно. О, слова горько-водочные, но так было! Ведь юность самый трагический образ, неподъёмный ещё на мысль воспринимаешь мир, какой есть, другого-то не знаешь. Все должно быть так, как оно происходит, а разве бывает иначе? И как ни хай себя, достигнутое в булькающей жизни – оттуда, из раннего детства. И последнее.
     Вечные истины банальностью не являются. Не бывает реки без истока, нет дерева без корней. Нет рода без памяти, Родины без любви к малой родине.