Из романа - любовь с первой ночи, или слеза любимо

                любовь с первой ночи, или слеза любимого мужчины

               

               
                #  #  #
   Пятница, короткий день, завтра выходной . Кто из нас не ждал этот день, порой уже с понедельника. На этот раз пятница была не только коротким днём, но и солнечным майским днём. Иван Васильевич Видок, молодой человек двадцати пяти лет, роста выше среднего, русоволосый, почти блондин, с арийскими чертами лица, голубоглазый, правда, один глаз немного косил, но это ему даже шло. Стройный, с военной выправкой,- помогла служба в армии, Ваня служил в роте почётного караула при комендатуре города N. По понятным причинам мы не будем указывать место службы Иван Васильевича, а вдруг это тайна? Одинокий, но не аскет, хоть женщины и не особо баловали его своим вниманием. Творческий работник, Ваня создавал визитные карточки в небольшом рекламном агентстве. Вот этот самый вышеописанный Иван, вышел из офиса с приятелем, который с понедельника уходил в отпуск. Коллега предложил отметить его отпуск, Иван, как человек свободный, принял предложение сослуживца. Зашли в кафешку неподалёку от офиса, заказали пива, креветок и две по пятьдесят, чтобы пиво было слаще. Отмечали отпуск, но говорили, конечно, о работе.
- Вань, а бросай ты свой дизайн, давай к нам в креативные. Будешь, например, слоганы придумывать на щиты, ты только подумай, люди будут читать твои цитаты на каждом столбе.
- Точно, - Иван глотнул пива, задумался и выдал, - пиво без водки - деньги на ветер, «Балтика девять» - мы разбавили за вас.
- Зря хохмишь, между прочим, хороший слоган нужно ещё придумать.
- Не дуйся, все профессии важны, все профессии нужны, давай за твой отдых ,- Ваня поднял кружку.
- За отдых, - согласился коллега и легонько сдвинул кружки. Посидели ещё минут пятнадцать и только хотели заказать ещё по пятьдесят, как позвонила супруга новоиспечённого отпускника.
- Да, брат, - сказал сослуживец, убирая мобильный телефон в чехол на поясе, - семья, ты холостяк, птица вольная.
- Разведись.
- Что ты, а дети, а тёща, да и вообще…, - немного помолчав, добавил, - люблю я жену, по- своему, но люблю.
- Тогда терпи, - стараясь скрыть иронию, сказал Ваня. Они расплатились и пошли к метро. Но по дороге Иван вспомнил, что сегодня пятничная дискотека недалеко от дома в ночном клубе. Значит, вечер ещё не кончился. Иван повеселел, простился с коллегой на пересадке и через полчаса был у клуба. До дискотеки оставалось два часа, домой не хотелось, хоть и недалеко идти, пошёл в бар. Кое-как проторчал у телевизора с кружкой пива два часа. Среди первых вошёл на танцпол, народ ещё не подошёл и Ваня посетил бар. В голове уже играла музыка, возможно не только у него, а скорее всего не в голове, а на танцполе. Пора потратить немного лишней энергии. Ваня танцевал с азартом неандертальца, верящего, что от того как пройдёт танец,  зависит размер мамонта, которого он принесёт любимому племени. Заиграла плавная музыка, и Иван решил отдохнуть в баре, но у входа на танцпол стояла она. Нет, не просто она, а ОНА, с тремя большими буквами. Шатенка, стройная, бёдра, как у Венеры (Ваня ею восхищался в учебнике истории). Огромные зелёные глаза, грудь небольшая, но очень выразительная, про ноги лучше и не говорить, да ещё и коротенькая юбочка. Иван решил во что бы то ни стало пригласить фею на танец. Девушка увидела голодный взгляд парня и улыбнулась ему.
- Потанцуем? – спросил Ваня, но девушка уже шла навстречу, положила руки на плечи, и они поплыли в танце.
- Марья, - сказала девушка, увидев, как партнёр пыжится, стараясь выдавить из себя слово.
- Сказки любите, - вдруг выпалил Иван, удивив дурацким вопросом даже себя.
- Страшные - нет, - ничуть не удивившись, ответила девушка,  - про любовь люблю, и чтобы конец хороший.
- Вы Марья, а я Иван.  – Глупо улыбнулся Ваня.
- Ага, все вы Иванушки, как имя моё услышите.
- Нет, я, правда, Иван, - обиделся Ваня, - у меня и паспорт имеется, показать?
- Верю, успокойся,  - улыбнулась девушка и фамильярно потрепала парня по щеке.
«Какая она гибкая,  - думал Иван, обнимая партнёршу за талию,  - тело такое тёплое, волосы пушистые,  даже голова закружилась от близости с этой малышкой.  Нет, я от неё так просто не отстану,  хоть до дома провожу».
- И всё?
- Что всё? – не понял вопроса Ваня.
- Только сказками интересуешься?
- А,  нет,  я..,  – Иван почувствовал, что робеет, язык не слушается, а сам так и пялится ей в глаза. «Нужно поддержать разговор, - пронеслось в голове Ванюши, - с  чего это я оробел? Иван Васильевич,  - приказал сам себе Ваня, - собрался и вмиг очаровал девушку, а то ей станет скучно и она уйдёт с другим».
- А, как вас родители называют или друзья?
- Кому как удобно- Маша, Маняша, Марфуша.
- А можно я буду называть вас Марьюшкой?
- Можно, всё ж лучше Марухи.
- Это кто у вас такой хам?
- Точно подмечено, хам,  - девушка согласно кивнула головой, - муж у меня хам.
«Она замужем, - скис Иван, - значит, не провожу, ну так хоть выпить приглашу».
- Как насчёт бокала шампусика? – с надеждой предложил Ваня, когда музыка стихла.
- Лучше водки, - Марья подумала и добавила, - или коньяка.
- Текилу?
- Годится, но каждый платит сам за себя.
- Не привычно,  но решение дамы – закон,  - Ваня подставил локоть, дама облокотилась, и они направились к барной стойке. Заказали две текилы и уселись за столиком в самом углу бара. Завязался разговор, пустой и ни к чему не обязывающий. Говорили о погоде, потом перешли на работу, не забыли вспомнить детство, школу, институт. Иван три раза бегал за добавкой.
- Марьюшка,  с тобой легко, кажется, я тебя сто лет знаю.
- Вань, если ты ухаживать начинаешь, то не робей, мне сегодня не хочется оставаться одной.
- А муж?
- Ну, ты же знаешь, что муж хам, а с хамами нужно расставаться.
- Верно,  - Ваня повеселел. Ему вдруг захотелось сгрести девушку в охапку и прижать к себе, покрывая её поцелуями. Ему даже показалось, что она хочет того же. Но можно ли так сразу, после пары часов знакомства. Не обидит ли он её? Иван начал краснеть, желание ласки боролось с правилами приличия, но текила, пиво и всё ранее выпитое было на стороне желания.
- Тебе дурно? – вдруг спросила Марья.
- Нет, - Иван смутился, - с чего ты взяла?
- Ты красный как рак и глаза какие-то странные.
- Душно.
- Да, и мне тоже, пойдём куда-нибудь или по домам? – Марья в упор уставилась на Ваню, в глазах замерла надежда.
- А можно тебя пригласить в гости? – проговорил Иван и тут же почувствовал облегчение. «Пошлёт, значит так  мне и надо».
- Нет, к тебе я не хочу и к себе не приглашу. Может, есть другие варианты?
- Гостиница? – сказал Иван робко и обречённо ждал отказа. «Хорошо бы по морде не съездила, неудобно,  люди кругом».
- В супермаркет только заглянем, возьмём попить.
- И выпить, - Иван ликовал.
- Только не шипучку.
- Годится.
   Они вышли из порядком прокуренного бара на свежий воздух. Небо, усыпанное звёздами, привлекало внимание. Оба посмотрели вверх.
- Какая красота, - ахнул Иван.
- Да, - только и сказала Марья, не двигаясь и не дыша.
- Такси?
- Давай ножками, а то меня штормит.
- До супермаркета тут рукой подать, а вот гостиница?
- Полчаса ходьбы, я знаю, у меня там подруга тётю размещала недавно.
- Как называется?
- Не помню, маленькая частная гостиница, говорят, чистенько и уютно. – Они вошли в магазин, купили фрукты и красное вино. Оба были изрядно навеселе, и охранник, мирно сидевший в сторонке, встрепенулся и начал за ними пристально наблюдать. Когда они расплатились и вышли из магазина, он снова расслабился. Болтая о всяких пустяках, они дошли до трёхэтажной гостиницы в небольшом переулке. Иван оформил однокомнатный номер на свой паспорт и получил ключи.
- И правда, уютно, - сказал Иван, когда они вошли в номер и закрыли за собой дверь. Он чувствовал себя неловко, на Марью не смотрел, прошёл в ванную и сел на стул у небольшого столика.
- Ночь светлая,  - сказала Марья и погасила свет. Она прошла к столику, где сидел Иван, и села на соседний стул. На столе стояла бутылка минеральной воды и два чистых стакана. Маша взяла стаканы и поставила их перед Ваней. Иван открыл вино, разлил по стаканам, эти нехитрые действия немного успокоили его робость. Он, конечно, встречался с девушками в таких ситуациях, но с Марьюшкой  почему- то робел. Она сходила в ванную, вымыла два яблока и вновь села рядом с Иваном. Они выпили по глотку, и вдруг Марья разрыдалась. Иван сидел молча, не зная, что делать. Он почувствовал себя виноватым в её слёзках, но никак не мог сообразить, чем так обидел только что весёлую девушку.  Ваня поставил стакан,  встал и обнял Марью. Она дёрнулась, пытаясь оттолкнуть незваного утешителя, но тут же схватила его руку и прижалась к ней заплаканной щекой. Иван сел на край кровати и пересадил рыдающую девушку себе на колени, она обняла его, как маленький ребёнок обнимает отца. Слёзы потихоньку начали пересыхать, она прижималась к его щеке и тихо всхлипывала. Ваня поцеловал её в щёку, нежно, осторожно, едва касаясь губами щеки. Затем ещё раз и ещё. Она не отвечала, но и не отталкивала. Он целовал её щёки, глаза, шею и снова щёки. Он покрывал нежными, едва ощутимыми поцелуями её лицо и шею, пока слёзы не высохли совсем. Марья впилась в его губы своими, и они упали на кровать в долгом и жадном поцелуе. Мысли у Ивана переплелись и исчезли. Он больше ни о чём не думал, он больше ничего не видел и не слышал. Весь Иван влился в этот длинный и жаркий поцелуй. Его руки начали стаскивать с девушки одежду и тут же ласкать открывшиеся места. Он будто бы разделился на составные части. Губы пили влагу её поцелуя, руки гладили нежную кожу, причём, каждая рука действовала сама по себе. Марья оторвалась от его губ и растянулась на кровати в изнеможении. Иван уже снимал с неё последние предметы одежды,  покрывая  при этом поцелуями ноги девушки. Пока руки стаскивали одежду с самого Ивана, губы прикасались к ногам, бёдрам, животу. Наконец,  поцелуи дошли и до её груди, руки освободились и вновь принялись ласкать обнажённое тело Марьи. Ивану казалось, что всё её тело просит ласки, каждая клеточка её кожи кричит: «А я? А меня?!». Он целовал плечи, руки, лицо и снова грудь. Он никак не мог выбрать какой из сосков слаще.
                *  *  *
   Вернёмся немного назад, может быть, среди читателей есть любопытные, для них нужно рассказать о Марье Олеговне Яворской, в девичестве Найдёновой. Родилась Марья в Москве в семье служащих, после школы поступила в институт, где познакомилась со своим будущим супругом. Избранник Марьи Олеговны был человеком честолюбивым,  даже слишком. Прожили они в браке,  хотелось бы сказать в счастливом, но не скажу, всего лишь год. Борис, так звали мужа Марьи, ухаживал за невестой красиво,- цветы, конфеты, прогулки при луне. В Машеньке, как звал её Борис, его привлекала её яркая внешность, а главное однокомнатная квартира в Москве, доставшаяся ей после смерти бабушки с отцовской стороны. Марья влюбилась в своего Бореньку за его огромные карие глаза, которыми он буквально пожирал её при каждой их встрече, и за галантное обращение. Борис ухаживал целый год, каждый день заговаривал о свадьбе, но мама Марьи невзлюбила его с первого знакомства, папа не спорил с супругой, хоть ему и нравился Борис  за подаренные замки восемнадцатого века. Олег Николаевич Найдёнов был заядлым собирателем, он коллекционировал навесные замки. А когда Борис привёз из командировки замок семнадцатого века, да ещё и в отличном состоянии, то Олег Николаевич встал в оппозицию к супруге и благословил брак дочери. Анна Игоревна сдалась под напором влюблённой дочери и любимого супруга, но пророчески заявила, что брак этот недолговечен, и она в скором времени окажется права.
   В день знакомства с Иваном Марья Олеговна развелась с Борисом. Как оказалось, Борис добился расположения своей начальницы, дамы на восемь лет старше, но с дачей, трёхкомнатной квартирой и почти новенькой «Хондой».  Борис получил согласие на развод без истерик и уговоров, Марья давно подозревала супруга в неверности, но надеялась, что Боренька перебесится и вернётся в лоно семьи, и тогда они заведут ребёночка. Но Борис и слышать не хотел о детях, ссылаясь на некрепкое финансовое положение и маленькую квартиру.
   Марья вышла из загса вместе с уже бывшим супругом, ей хотелось объясниться с Боренькой, но у дверей загса стояла ярко красная машина, в которую и сел её бывший муж, даже не попрощавшись. Мысли в голове у девушки превратились в грязную тягучую массу, слёзы обиды душили и рвались на выход, все силы, какие остались у девушки, она бросила на то. чтобы не упасть. Она брела по весёлым солнечным улицам, но ни пение птиц, ни голубое небо не радовали девушку. Ей казалось, что жизнь кончилась, душа заплёвана, любви нет, а есть только обман. Она поняла, что ею просто пользовались, пока не нашли вариант выгоднее и удобнее. Как жить дальше, как верить людям? Хотелось умереть, пусть он узнает, что он стал убийцей. Впрочем, вряд ли он пожалеет, наверное, даже не огорчится. Она купила бутылку пива и тут же у ларька выпила её в несколько жадных глотков.
- Девушку жажда замучила, как жаль, что не я угостил вас, - произнёс  молодой парень, стоявший за ней у ларька с приятелем, затем увидел кольцо на руке и добавил, - завидую вашему мужу, он, наверное, принц?
- Такой же дурак, как ты, только совести поменьше, - Марья ответила хриплым, лишённым всяких эмоций голосом и с ненавистью посмотрела на парня. Тот смутился, опустил глаза и ничего не купив, ушёл вместе с приятелем.
«Зачем я так?  Он-то в чём виноват, понравилась человеку девушка, а я,  - Марья огляделась по сторонам, парень уже исчез из виду, - все они одинаковые. Им бы только попользоваться тобой, твоей квартирой, телом, доверием. Ненавижу, как я их всех ненавижу. Надо им мстить, кружить голову и бросать, да так, чтобы они страдали, мучились. Чтобы ненавидели и любили меня. Ненавижу».  Она зашла в небольшой ресторанчик, заказала сто пятьдесят грамм водки и стакан сока. Официант, молоденький брюнет, подавая заказ, не сводил с неё глаз.
- И что пялимся? На мне узоров нет, и цветы не растут. Может, будем уважать клиента?
- Простите, пожалуйста, я не хотел вас обидеть, простите меня, может, я могу вам чем-нибудь помочь?
- Оставить меня в покое и не разглядывать, купите плейбой.
- Простите, пожалуйста, - парень, очень смущённый, отошел с опущенными глазами, стараясь больше не смотреть на девушку.
«Помочь, а сам, небось, так и смотрит на грудь, козёл, как и все», - зло подумала Марья и осушила первую рюмку, даже не запив. Дыханье перехватило, к горлу подкатил комок тошноты, но она удержалась. «Сейчас напьюсь, сниму мужичка почище, поиздеваюсь и уйду в самый горячий момент, а будет настаивать так заору, чтобы вся милиция города сбежалась. А может просто напиться и умереть? – мысли Марьи путались, водка не брала,  - пойду на дискотеку в ночной клуб, а там будь что будет. Боренька пусть катится ко всем чертям. Он ещё пожалеет, отольются кошке мышкины слёзы». Она вышла из ресторанчика, оставив деньги на столе, и не спеша пошла к ночному клубу. В голове роились планы мести. Она уже видела десятки мужиков,  стреляющихся из-за неё,а она проходит мимо, не удостоив их даже взгляда. Мстить всем представителям противоположного пола, не взирая на заслуги и возраст. Зазвонил мобильник. Звонил муж, теперь уже бывший. Неужели одумался? Хочет попросить прощения, потому что та оказалась хуже меня, и он это понял. Нет, просто она его прогнала. Она с замиранием в сердце ответила.
- Алло, - она затаила дыхание, ей не терпелось узнать, что ему нужно. Нет, конечно, она не собирается его прощать, ну, по крайней мере сегодня.
- Марья,  - голос Бориса звучал спокойно и даже дружелюбно. - Ты знаешь, мне нужен телевизор, что я купил три месяца назад, ведь ты же не будешь возражать. Если ты не против,  я его заберу, но зато шкаф, что мы купили вместе полгода назад, я оставляю тебе. Ты чего молчишь?
- Хочу дослушать и понять, где были мои глаза, когда я выходила за тебя замуж.
- Ну, не стоит переходить на оскорбления, ведь ты же сама мечтала со мной жить, даже ребёночка от меня хотела. Разве этот год ты скучала по ночам?
- Я тебе благодарна, что ты не оставил во мне потомство, второе такое природа не перенесёт.
- Если ты из-за телевизора, то зря. За время совместного проживания мы купили три крупных предметы,  два – это шкаф и смеситель на кухне, я оставляю их тебе, как мужчина. Мне нужен только телевизор.
- Когда?
- Я сейчас у тебя, я заберу телевизор и оставлю ключи. Дверь захлопну, ты скоро придёшь?
- Хорошо, щедрый ты мой, забирай свой телевизор, а вот когда я вернусь, рогатенький ты мой, не твоё дело. А по ночам мне с тобой было скучно, как любовник ты никуда не годишься, я бы тебя познакомила со своим парнем, но боюсь, он тебе морду разобьёт.
- Любовник, у тебя? – Голос Бориса потерял уверенность и дружелюбие. – И зовут его?
- Не имеет значения. А ты думал, почему я так быстро на развод согласилась, ты нам мешал, и мне было жаль тебе это сказать, а вдруг Борюсик повесится с тоски.
- Нет, я просто думал, что мы интеллигентные люди и можем расстаться культурно, мирно и разумно.
- Да, но я о тебе так не думала, хорошо, что ошиблась. Мне приходилось отказывать в браке такому человеку  только из жалости к тебе и из страха, что ты не переживёшь. – Её понесло, она врала самозабвенно и творчески. Он должен знать, что ничтожество, что никто о нём не пожалеет, что не он, а она его бросила. Пусть теперь мучается, а я буду отрываться. Танцевать, кружить головы мужикам. Я буду счастлива и свободна, а он, а он просто козёл. Ей снова стало себя жалко. Она вспомнила, как они гуляли при луне, как целовались в ночном парке. Ей захотелось плакать. Какой же он неблагодарный. Как он посмел надругаться над её девичьей любовью. «Нужно ещё выпить, - она почти забыла, что он на связи, - выпить и бежать домой, пока он там. Посмотреть ему в глаза. Неужели его любовь всего лишь обман».
- Нет, я тебя любил, ты меня предала. Я это чувствовал. – Его враньё звучало неубедительно, и это придало ей силы и в то же время обидело. Не любил, слышала она. Не любил, а использовал.
- Короче, Боря, забирай и шкаф, и смеситель, и чтобы духу твоего в моём доме не было. Я утром приду с человеком, который меня боготворит, если он тебя застанет, тебе не сдобровать. А ключи возьми себе, они будут напоминать тебе о твоих рогах. Завтра я поменяю не замки, а всю дверь. Ваня человек обеспеченный, он давно меня гонит учиться на права, он мне хочет подарить «Мерседес», но мне приятнее, когда меня возят. А если хочешь, я тебе и квартирку оставлю, будет где переночевать, когда тебя выгонят за профнепригодность. Твоя дамочка надеется на горячего любовника, а ты даже возбудить не можешь нормальную женщину, я  уж не говорю об удовлетворении.
- Я не боюсь твоего ухажёра, и ещё неизвестно кто кому морду набьёт.
- Его телохранители тебе, чего тут неизвестного?
- Телохранители? – Голос Бориса  звучал совсем растерянно.
- А зачем ему руки марать, он спортсмен,  он себя уважает  и не будет бить альфонса. Тебя просто спустят с лестницы и всё.
- Хорошо, я ухожу, прощай, мне искренне жаль, что мы не можем остаться друзьями. Ты мне всегда нравилась, и я не хотел бы расставаться так грубо.
- Всё, он подъехал, не хочу давать повод для ревности. Он давно просил меня, чтобы я развелась, сейчас его и порадую, заодно и примерю колье, что он мне дарит  в честь развода.
- Колье?
- Ну да, бриллиантовое колье.  Наверное, на две машинки, как у твоей старушки потянет. – Марья торжествовала. Борис замолчал. Связь прервалась. «Вот гад, - злорадно подумала брошенная женщина, - даже не попрощался. Наверное, испугался телохранителей. Что я наделала? Теперь он не вернётся. Никогда. Ну и пусть, лучше век одной, чем с таким дерьмом». Злоба и жалость к себе вновь захлестнули девушку. Мстить хотелось ещё больше. Мстить и выпить. Напиться до полусмерти, чтобы не думать, не чувствовать, не жить. «Какие же твари эти мужики. И как их земля носит. Неужели бывают исключения. Наверное, только в детских сказках и в женских романах. – Она огляделась. – Сколько же вокруг этих уродов.  Гордые собой, а чем гордятся? Тем, что между ног? А ум? А душа? Нет на вас управы, думаете?» Подходя к клубу, она начала искать взглядом будущую жертву. «Где ты, милый, я тебя обворожу, я буду развратна и стыдлива, я покажу тебе рай, а затем ввергну в ад. Ого, сколько козлов, и всем нужно только одно. Я научу вас уважению, женщина это не мясо для утех, козлы вы все». - Она оглядывала оценивающим взглядом посетителей дискотеки и старалась найти хоть кого-нибудь, с кем будем не очень противно любезничать. Первым делом она пошла в бар и ещё немного влила в себя спиртного. Алкоголь действовал, она была уверена в своих силах на все сто, нет, на тысячу процентов. Она представляла себя мстительницей за весь женский род. Правда, женщин танцующих со своими парнями, счастливых и влюблённых, она ненавидела тоже. «Дуры, какие же вы дуры. Они вас используют. Потанцуют на вашей душе, наплюют в неё и уйдут дальше. Вы для них всего лишь яблочки, погрызли и огрызком об стену, причём, со всего размаху.  Дуры». Наконец, взгляд её упал на парня, спокойно потягивающего пиво, с порозовевшими щеками, по ним было понятно, что это не первая кружка пива, и, возможно, он принимал не только его.
«Вот ты-то мне и нужен. Ишь, милашка какой. Небось, девками вертишь, как жонглёр булавами. – Марья больше никого не оглядывала, жертва выбрана, осталось дождаться удобного момента.- Тебе не уйти от меня, любимый мой, родной. Жаль Боречка не увидит, как я уйду с тобой в ночь. Вот бы этот верблюд понервничал. А парнишка ничего, не Ален Делон, но вполне симпатяга».
- Девушка скучает? – над Марьей склонился кавказский юноша.
- Нет, джигит, за мужем слежу, вон тот с длинноногой блондинкой, - и она кивнула на огромного мужика с короткой стрижкой и с миниатюрной блондиночкой рядом. Кавказец оглядел атлета и, не сказав ни слова, отошёл. Но не прошло и минуты, как к ней за столик сел мужчина в белой футболке с надписью:  «Я могу стать твоим спонсором».
- Девушка, я могу вас чем-нибудь угостить?
- Ядом только если, - она томно посмотрела на приставалу,  - у вас есть хороший быстродействующий яд?
- Нет, но в баре неплохой выбор напитков, или, если хотите, я попрошу сделать для вас оригинальный коктейль.
- Сначала коктейль, потом ужин при свечах, а потом, - она посмотрела на надпись на футболке, - вы попросите меня стать вашим спонсором.
- Я не альфонс, и я уже ужинал, просто мне показалось, что вам одиноко, и вы хотите выпить.
«Может он и вправду нормальный, - засомневалась трезвая часть Марьи, но трезвой части было не более четверти всей разобиженной фурии, - пошёл он на… , выбор сделан, если он так хочет, я им займусь потом, на сегодня у меня есть кандидат».
- Я не скучаю, я настолько самодостаточна, что мне с собой не скучно. А вы мне мешаете наслаждаться своим обществом. Угостите кого-нибудь другого, а найдёте яд, милости прошу, форма оплаты любая.
- Извините, если помешал. А ядом я не торгую, даже за любую форму оплаты. – Парень встал и не спеша направился на танцпол,  слегка пританцовывая.
Тем временем объект слежки допил очередной бокал и отправился танцевать. Марья пошла за ним и встала у входа так, чтобы не терять жертву из вида. Парень танцевал с азартом, Марья смотрела,  не сводя с него глаз. «Наверное, он хочет за пару танцев выгнать хмель, похудеть и пробить пол до самого метро,  - но злоба её улеглась, её жертва ей стала даже нравиться, - ничего, птенчик, потанцуй пока». Музыка сменила темп, и парень направился к бару. Марья уставилась ему прямо в глаза, она звала его, она манила его, он не мог её не увидеть, он не сможет пройти мимо. И он увидел, и он подошёл к ней. Она его обняла, и они начали двигаться в такт музыке. Она слышала его и не слушала, отвечала, не думая. От его рук исходило тепло, доброе тепло. Она забыла о своей мести, она просто хотела греться в его руках, ни любви, ни ненависти, ничего ей уже не хотелось. Просто погреться в его горячих и добрых руках, просто погреться. Они говорили, и звук его голоса её успокаивал. «Говори, Ванечка, говори – думала она, - меня успокаивает твоя речь, тембр, интонации. Не робей, моей душе холодно, я погреюсь от тебя и уйду, я не буду тебя есть». Они вышли из клуба, она увидела небо и ей стало хорошо. Она шла, опираясь на его руку, ей было спокойно, казалось, она могла бы так идти годы и годы. «Почему мне с ним так спокойно, надёжно. Даже то, как он меня оглядывал, меня не обидело. Он смотрел не как покупатель на товар, а как посетитель музея на шедевр. Ваня, Ваня, где же ты был раньше, пока меня не измазали, не вытравили веру в людей. Я не верю тебе, наверное, ты просто мастер по бабам. Не получишь ты от меня ничего, разве что бутылкой по голове, если будешь слишком настаивать». Тёплая звёздная ночь, надёжное плечо. Марья почувствовала усталость. Гостиница, пока он оформлял номер, она сидела в углу на диванчике, так, чтобы никто не мог её разглядеть. «Докатилась, только познакомилась и уже в номера. А этому козлу Бореньке можно, а я должна голову пеплом посыпать? Парень, вроде, нормальный, посидим, поговорим. Я ему почему-то верю. Не захочу, он настаивать не будет». В номере она почувствовала себя неловко, а вдруг она ошибается, вдруг он не такой, каким она его себе вообразила. Она поставила перед ним стаканы. «Надо выпить, что-то я слишком трезвая для такого мероприятия. Как он смотрит, он готов на колени передо мной упасть. А я его с грязью хочу смешать. Какая я мразь. Боря тоже мразь. Но я же не такая, почему я должна ему мстить. Потому что меня бросили. Попользовались и выкинули за ненадобностью. Вытерли ноги о мою душу и пошли дальше». Слёзы брызнули из её глаз, и как она ни старалась, они не прекращались. Но тут произошло то, чего она никак не ожидала. Незнакомый ещё несколько часов мужчина, взял её на руки, посадил на колени, и ей снова стало тепло и надёжно. Он целовал её, а она грелась. Ей не хотелось сопротивляться.  « Пусть делает, что хочет, лишь бы был рядом. Я наверно сошла с ума, но мне хорошо и спокойно, и чего я дура разрыдалась?» Он целовал и целовал, она растворилась в его объятьях. Больше не было ни боли, ни обиды. Ей было просто хорошо. Истома охватила всё её тело. Голова отключилась. Древняя женщина, дикая и жадная до ласки вылезла из глубины её сознания. Она наслаждалась каждым поцелуем, каждым прикосновением. Иван начал шептать горячо и страстно. Поцелуи чередовались со словами нежности. Всё её тело горело, она стала одной пульсирующей эротической точкой. И ей захотелось отблагодарить своего горячего почитателя. Она начала гладить его плечи, спину, руки. Её губы начали отвечать на его поцелуи. Её больше не интересовали ни вопросы морали и приличия, ни месть. Ей было хорошо, так хорошо, как не было никогда. Единственное что она ещё хотела, чтобы ночь не кончалась, чтобы ласки не иссякли, чтобы не оказаться наедине с его храпящей спиной. Но напор Ивана не ослабевал, ласки не утихали, а становились всё нежнее и горячее, требовательнее и требовательнее. Они слились в одно целое. Больше не было ни мужчины, ни женщины. Было одно существо, дышащее любовью и стонущее от наслаждения. Но выпитое и пережитое не давало Марье отвечать на ласки так, как ей бы хотелось. Она просто позволяла себя любить, она только торопилась погреться у этого большого источника тепла и нежности. Если жизнь кончилась, то это прекрасный конец. Марья задыхалась от наслаждения, а ласки Ивана всё не ослабевали.
   Иван постепенно снижал напор, плавно переходя от бурных ласк к нежным редким поцелуям и еле ощутимым поглаживаниям. Он не устал, ему хотелось продолжать, но он видел, чувствовал, что девушка еле держится. Марья напряглась, собралась в комочек и распрямилась. Тело её обмякло и она, положив голову на его грудь, расслабилась. Ровно задышала.
«Тепло и спокойно, никогда мне не было так хорошо. – Марья устала, она открыла глаза. – Животик конечно не спортивный, но и не бурдюк для пива и еды». Она погладила живот Ивана, у самого пупка темнела родинка, напоминавшая слезу, как её рисуют в мультиках. Марья погладила родинку пальчиком. «Чудная родинка, как слезинка. У Ваньки плачет пупочек». Марья хотела сказать эту фразу вслух, но закрыла глаза и заснула.
«Не пойму я таких мужиков, - думал Иван, поглаживая Марьюшку по голове,  - зачем так глумиться над девчонкой. Устала, вымоталась». Он лежал, стараясь дышать, как можно реже, чтобы не разбудить лежавшую у него на груди девушку. Поглаживая то голову, то спину он прислушивался к её ровному дыханию, и удивительно тёплое и нежное чувство заполняло его грудь. Так под посапывание Марьюшки он и заснул.