Портреты Провинциальный культуролог

Отрывок из романа "Совершая подвиг", глава вторая.

(...)

В это самое время совершенно отрешившийся от проблем земных или, как говорят в таких случаях, пьяный в дым Петушков добирался домой. Вся человеческая история, все человеческие достижения, накопленная тысячелетиями мудрость со всеми ее заветами и предостережениями нужны были, чтобы дойти и не потеряться в дороге; все десятилетия непрерывного труда познания и напряженных поисков истины требовались для того, чтобы, балансируя на грани исключительного, волшебного счастья и тихой, терпеливой смерти, которая волком голодным бежала следом - шаг в шаг, дыханье в дыханье, - не упасть, не сдаться. Это только рабочие, утомленные однообразием выполненных за день заданий, или служащие, - какой-нибудь Михал Михалыч, пенсионер-кадровик, получивший от начальства выволочку и не рассчитавший сил в процессе нейтрализации горя, - могут упасть в канаву и замерзнуть, потому что им нечего противопоставить вселенской черной ночи, которая, слой за слоем слизывая разум, гасит сознание человека, как сквозняк гасит огонь в камине, пока хозяева и гости, забыв закрыть за собою двери, стреляют по сияющим звездам пробками раскупориваемого в спешке шампанского.

Снеговая канитель взяла Петушкова в оборот, играла туш, бросала в лицо конфетти горстями. Это было блаженство, иллюзия, сказка, когда выясняется вдруг, что весь мир был создан для тебя и для тебя существует: эти огни, вспышки, блестки, этот запах свежеиспеченной ночи, присыпанной сладкой снеговою пудрой. О, как приятно, дыша открытым ртом и изображая собаку, втягивать в себя холодные снежинки! Как понятен мир, ясен его смысл, очевидно предназначение! Тело, освободившись от осторожного, болезненного разума, постигает истину существования во всей ее разнообразной и красочной явности, пьет сок жизни без стеснения, без страха. Всякая черточка бытия становится выпуклой, отчетливой, каждая деталь, даже ерунда какая-нибудь – цвет цистерн с газом проходящего мимо поезда, снег на скамейках, кустах, крышах сараев, мостовые перекрытия с огромными, щедро льющими желтый свет, лампами в железных шлемах, – все становится необыкновенно важным и значимым, все шепчет тебе – во мне отгадка, во мне – знаки, читай нас, слушай нас, мы говорим тебе Истину. Все прежние знания меж собой состыковываются, составляя целостную картину, где нет ничего лишнего, ничего не оскорбляет вкус и приятно сердцу, и тело звенит, звенит, исполненное уверенностью, что ты со всем справишься, что ты талантлив, потому что умеешь так глубоко и остро чувствовать красоту мира, так страстно любить каждую вещь, из которой он составлен. Ты знаешь на все вопросы ответы, осталось их только запомнить и затем записать - вон сколько текстов разом просыпаются тебе в голову. Сколько надежд, новых тем, идей, начинаний заключено в этом избытке! Мир звезден, ярок, вкусен, беспределен! Нужно только дойти, ведь впереди столько дел, нужно постараться как можно больше запомнить, ведь все это важно, это дар Божий, чудо!
И Петушков шел, раскачиваясь, спотыкаясь. Иногда он надолго останавливался, чтобы, отдохнув и собравшись с силами, направить себя вперед, навстречу великим свершениям - себе во славу и людям во благо.
И перепахав все – сколько их есть в памяти мирового ума Нумуса - смыслы, до всякого эйдоса дотронувшись рукою, в сверхумном экстазе над повседневностью воспаря, почувствовал он сильную усталость и решил, что надо скорее добраться до постели и уснуть, с тем, чтобы завтра все надуманное воплотить и явиться миру в своем подлинном обличии: пусть гордятся дети, гордится жена - им, спасителем человечества.

Но утром все, конечно же, исчезло. И оказалась перед глазами душная, плохой мебелью обставленная комната, топающие как стадо слонов глупые и бездарные дети и на все вопросы и обращения демонстративно молчащая жена в спортивных штанах и вылинявшей футболке с цифрой 13 на груди. «Господи! Для того ли ты создал меня и для того ли я терпел и учился?!» вопила и взрывалась голова, привинченная с чужого тела на его по ошибке. Теперь не будет примирения две недели, две недели, а то и больше, будет жена молчать; не будет ни разговора, ни плова, ни удовольствий ночных, в коих он сильно всегда нуждался; долго не видеть теперь ему страстного, призывного взгляда, возбуждающего его на тяжелую ночную работу.

Достижения Петушковым высших духовных состояний жена его именовала просто – пьянством. И в этом кроется еще одна причина человеческих несчастий – то, что одни и те же вещи люди по-разному ценят и именуют...