Русский панславизм и Первая мировая война

В подавляющем большинстве монографий и учебников истории, посвящённых Первой мировой войне, к сожалению, незаслуженно мало внимания уделяется религиозному фактору. Точнее, фактору русского православного мессианства вообще и русского панславизма, в частности. А напрасно – ибо, как мы увидим в дальнейшем, этот фактор (точнее, соответствующая пассионарная идея) стал, наряду с сербским «малым империализмом» одним из ключевых детонаторов Первой мировой бойни.

Российская империя радикально отличалась от остальных великих держав в двух ключевых политических аспектах. Во-первых, Россия была абсолютной монархией, в то время как остальные великие державы были либо монархиями конституционными (Германия, Австро-Венгрия, Великобритания, Италия), либо республиками (США, Франция).

Во-вторых, во всех остальных великих державах церковь уже не одно столетие как была прочно, окончательно и бесповоротно отделена (точнее, отстранена) от государства, в результате чего правящие элиты этих стран преследовали исключительно светские внешнеполитические цели. Отстранена в результате Реформации, Возрождения и Просвещения (первые две, к сожалению, обошли Россию стороной, а последнее – к ещё большему сожалению - затронуло исключительно культурную составляющую общественной жизни в Российской империи).

В Российской же империи Русская православная церковь была неотъемлемой частью государственного аппарата, добросовестно служа кесарю (что прямо запрещено Евангелиями) и реализую насквозь еретический православный принцип «симфонии» церкви и государства. В результате внешнеполитические цели правящей российской элиты вообще и российского императора, в частности, имели очень сильную религиозную составляющую. Глобальную - русское православное мессианство и локальную – русский панславизм.

Русское православное мессианство основано на тоже насквозь еретической концепции т.н. «Третьего Рима». В этой концепции соответствует евангельской истине только одно – что Иисус Христос назначил главой Своей Церкви римского епископа (святого Петра). Иными словами, созданная Им Церковь должна была представлять собой глобальную (вселенскую) централизованную структуру, находящуюся под единоличной властью и управлением римского епископа (Папы Римского или Верховного Понтифика). Какой, собственно, и является Святая Римско-Католическая Церковь. При этом, в соответствии с прямыми указаниями Спасителя, христианская Церковь не должна была никак связана с христианством: «кесарю – кесарю; Богу - Богово» (Евангелие от Матфея, глава 22, стихи15—21).

Уже на рубеже IV-V веков нашей эры (вскоре после того, как христианство стало государственной религией Римской Империи) произошло принципиальное разделение до того единой христианской Церкви на западную (римскую или латинскую) и восточную (греческую или византийскую). Принципиальное потому, что западная Церковь, усилиями в первую очередь святого Амвросия, подчинила своей духовной власти власть светскую (не вмешиваясь в чисто светские земные мирские дела). А церковь восточная подчинилась власти светской и поступила ей на службу, де-факто отрекшись от Христа. Где-то по слабости (ну не нашлось в восточной церкви никого сравнимого по силе и масштабу личности с святым Амвросием); где-то по алчности (за соответствующие «тридцать сребреников»), где-то из банального страха (репрессии против христиан были ещё очень сежи в памяти церкви).

В результате возникло принципиальное идеологическое разногласие между западной и восточной церквями. Западная церковь считала, что она должна быть, как минимум, независима от светской власти (как максимум – осуществлять духовное руководство этой самой властью) служа таким образом Христу; восточная же считала, что церковь должна верой и правдой служить кесарю, идеологически обеспечивая его претензии на абсолютную власть над своими подданными (см. соответствующий подлог в главе о Николае II). Эти и другие принципиальные разногласия в конце концов (в 1054 году, если быть более точным) привели к расколу (т.н. схизме) между западной и восточной церквями, взаимным анафемам и  прочим «прелестям» религиозных конфликтов.

На момент раскола и западная, и восточная церкви имели практически идентичное видение идеального политического и религиозного устройства мира (унаследованное от времён единой Римской империи). Мир должен был представлять собой единую христианскую империю под светским управлением христианского императора и духовным управлением единого главы христианской церкви (Верховного Понтифика или Вселенского Патриарха). Различие было лишь в деталях – степени духовной автономии т.н. «поместных церквей» - составляющих единой, вселенской и апостольской христианской Церкви. Западная церковь выступала за большую духовную централизацию (более унитарную структуру), восточная – за большую духовную автономию (более федеративную или даже конфедеративную структуру).

Попытки реализации этого видения и на Западе и на Востоке провалились с оглушительным треском. На Западе сначала «исходная» Римская империя рухнула под натиском варваров, а затем попытки создать т.н. Священную Римскую империю привели к внутренним крестовым походам, Реформации, религиозным войнам и прочим военным конфликтам с настолько плачевными результатами (на территории нынешней Германии погибла чуть ли не треть населения), что и западная церковь, и западные светские власти сочли за благо отделить церковь от государства, а государство – от церкви, ввести свободу вероисповедания и сосредоточиться исключительно на чисто земных (мирских) государственных целях. Восточная же Римская империя (Византия) вообще прекратила свой существование под ударами исламских захватчиков.

А вот вышеописанное видение, к сожалению, своё существование не прекратило. Его подхватили сначала русские цари (начиная с Ивана Васильевича Грозного), а затем – российские императоры. Не имея на это .ровно никакого права – ни духовного, ни, тем более, светского (за исключением «права сильного», разумеется, которое на современном уличном языке иначе как беспределом не именуется). А на языке более культурном – чистым самозванством.

Согласно этому видению, и светское, и духовное главенство в христианском мире после крушения западной Римской империи во второй половине V века нашей эры перешло к империи восточной. От «Первого Рима» - собственно Рима - ко «Второму Риму» - Константинополю («Царьграду»). Духовное – к Константинопольскому патриарху; светское же – к восточному императору. Поэтому в результате раскола 1054 года не восточная церковь отпала от западной (как это было на самом деле), а западная от восточной.

Опять-таки согласно этому видению, после прекращения существования Византии в 1453 году главенство в христианском мире перешло от Константинополя (который теперь входил в состав вполне себе мусульманской Османской империи или халифата) к «Третьему Риму» - Москве. Утверждение было столь же приятным уху московских царей (а затем – российских императоров), сколь и абсолютно голословным. Чистым самозванством, то есть. Как и объявление русского народа «народом-богоносцем», историческая миссия которого состояла в решении задачи, которая не удалась ни римлянам (латинянам), ни византийцам. Созданию глобальной христианской империи.

Поэтому важнейшей внешнеполитической задачей русских царей и российских императоров в новом глобальном видении являлось восстановление Византийской империи (теперь уже, разумеется, под властью русских царей или российских императоров – богопомазанных властителей «народа-богоносца»). Что, в частности, требовало установления контроля над Константинополем/Царьградом, проливом Босфор и Дарданеллы, а также над всей территорией Османской империи. Для начала. Следующими «на очереди» в российских завоеваниях (под флагом создания глобальной христианской империи и распространения «правильной веры» - православия) должны были стать территории, населённые славянами. Затем – прочие европейские страны. И так далее. Нормальный такой глобальный религиозный пассионарный империализм.

До второй половины XIX века Московское царство (а затем – Российская империя) были ещё слишком слабы (а Османская империя – слишком сильна) для реализации этой пассионарной идеи. Многочисленные русско-турецкие войны XVII-XIX веков в основном велись за обладание пограничными территориями (т.е., были по сути локальными конфликтами) . Только во время войны 1877-78 годов российская армия вполне серьёзно нацелилась на взятие Константинополя. И взяла бы, если бы не решительная позиция Великобритании и Франции, вовсе не желавших столь значительного расширения Российской империи и поэтому пригрозивших повторением войны 1854-55 годов (как известно, закончившейся катастрофическим разгромом российской армии и флота).  Император Александр II вынужден был отказаться от реализации великой императорской мечты.

Тем не менее, в этой войне Россия, пожалуй, впервые в своей истории приняла на себя вполне себе самозваную мантию «защитницы всех славян», отправив войска на помощь болгарским повстанцам. В результате войны была восстановлена независимость славянской и православной Болгарии; увеличились территории славянских и православных Сербии и Черногории, а также православной Румынии, а турецкая Босния и Герцеговина (населённая славянами) была оккупирована хоть и не Россией, но всё же христианской (католической) Австро-Венгрией.

В результате этой войны у российской правящей элиты появилась программа-минимум (как раз тот самый русский панславизм) – куда более реалистичная, чем глобальное православное мессианство. И от этого несравнимо более опасное.

Суть русского панславизма состояла в создании конфедерации (как минимум) и федерации (как максимум) славянских народов под протекторатом Российской империи и, таким образом. Плюс, разумеется захват Константинополя и проливов (учитывая, что Османская империя на рубеже ХIX и XX веков уже, как говорится, «дышала на ладан»).

Таким образом, в результате реализации этой идеи появилась бы сила, доминирующая в южной, центральной и восточной Европе, а в союзе с Францией – и во всей континентальной Европе.

Учитывая, что значительная часть славянских народов в 1914 году проживали на территориях, входивших в состав Австро-Венгрии, либо независимых государств, пассионарная идея панславизма могла быть реализована лишь в результате войны России с Австро-Венгрией и Турцией. Которая (учитывая обязательства Франции по военной помощи России и Германии по военной помощи Австро-Венгрии) неизбежно перерастала в общеевропейскую войну. В которую неизбежно были бы втянуты и страны Бенилюкса, а также Великобритания, связанная с Бельгией обязательствами по оказанию военной помощи.

Поэтому вполне обоснованной выглядит версия, что убийство австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда планировалось не только в Белграде, но и в Санкт-Петербурге и было фактически совместной операцией российской и сербской военной разведки (иными словами, актом государственного терроризма России и Сербии). Целью этого террористического акта была реализация сербской и российской пассионарных идей «малого» и «большого» панславизма и империализма путём развязывания большой общеевропейской бойни.

Теракт совершился, выстрелы прогремели, война началась. В результате этой войны Сербия получила реализацию своей пассионарной идеи, а Российская империя – чудовищную военную, политическую, экономическую, социальную и гуманитарную катастрофу. Сербия территории приобрела, а Россия – потеряла. Что совершенно неудивительно – ибо сербская пассионарная идея была малой и реалистичной, а российская – большой и нереалистичной. В Белграде это прекрасно понимали, а в Санкт-Петербурге  – нет.

В результате сербская правящая элита чужими руками (прежде всего, российскими, хотя и другими тоже) выгребла из огня всеевропейской бойни нужные ей каштаны – королевство южных славян. Умела играя на российских чувствах имперской гордыни, а также германских и австрийских страхах перед российской и сербской панславистской угрозой.

На современном уличном языке это совершенно справедливо называется «разводкой лохов».