Последняя шаманка. Третья глава. Царь-трава

 
           Больше всего я не любила ездить летом в пионерский лагерь. Нет, в лагере было прекрасно, но это я сейчас понимаю, а тогда одно воспоминание о пионерских линейках и утренней физзарядке приводило меня в ужас. И когда я узнала, что тётка Мариам с бабкой Дамарой и Наташкой собираются к родственникам в Алма-Ату, я ныла всю неделю, пока мать  разрешила мне поехать с ними.

           Один из самых красивейших городов на земле - Алма-Ата - раскинулся у подножья величественного Ала-Тау, белеющего снеговыми шапками на заоблачных вершинах. Вдоль улицы, где жили наши родственники, росли тополя, обхватить которые могли мы с сестренкой только при помощи двух-трех черномазых пацанов из соседских дворов. Наташка бегала с ними с утра до вечера, стала такая же черная, только волосы выгорели добела. Они лазали по деревьям, как кошки, с исцарапанными руками и коленками, грязными мордочками, измазанными соком алычи и дикого абрикоса. Я завидовала им до слёз, но никакая сила не могла заставить меня залезть хотя бы на самую толстую нижнюю ветку.

          Через неделю после приезда бабка Дамара сказала, что она хочет навестить старую подругу, которую не видела уже несколько лет. Муж этой женщины работал в туристическом лагере и всё лето они жили в горах. Кроме того, бабка хотела набрать трав для лечения. Наташка наотрез отказалась сопровождать бабушку, ей было весело с новыми друзьями. Меня бабка брать с собой не хотела, потому что я была слишком маленькая и худенькая, но местная тётя Галя сказала, что дорога удобная, и там же располагается турлагерь для детей.

          Мы вышли рано, часов в 6 утра, чтобы успеть к первому автобусу. Остановка находилась недалеко от проспекта Абая. Прошли поливальные машины, свежий утренний воздух был прохладен и чист, высокие белые здания, наполовину погруженные в зеленые волны, неторопливо выплывали нам навстречу. Сказочный город!

          Старенький автобус с трудом потащился вверх по дороге. Зажатая со всех сторон мешками, сумками и корзинами, я не видела, куда мы едем. Изо всех сил сдерживала тошноту и задыхалась от бензинового угара. Но вот муки кончились: старикан благополучно дотащился до Медео. Знаменитый каток и плотина уже были построены, туристы глазели по сторонам и щелкали фотоаппаратами.

          Мы шли по твердой дороге, горы были где-то далеко, изредка проезжали тяжелые самосвалы, поднимая сухую пыль. Хотелось пить и почему-то не хватало воздуха. Я едва брела и проклинала себя за этот дурацкий поступок.
         
         Огромная машина притормозила рядом. Узкоглазый шофер открыл дверцу и что-то крикнул бабке. Она легко поднялась по железным ступенькам и протянула мне руку. В кабине было так же душно, но когда машина тронулась, в открытое окно подул прохладный ветер.
         Шофер разговаривал с бабкой по-казахски. Она отвечала ему с интонациями, типичными для старых казашек, быстро и в то же время нараспев. Я всегда удивлялась её способности говорить на любом, как мне казалось, языке так, как будто на родном. Кроме руского, я слышала, как она говорила на татарском, казахском и, кажется, уйгурском языках. Во всяком случае, тюркские языки она понимала прекрасно. 

         Машина тем временем спустилась по другую сторону плотины. Мы ехали по зеленому лугу, где паслись пестрые коровы и маленькие козы, привязанные веревками к колышкам, вбитым в землю. Слева виднелись одноэтажные домики, лохматая собака лениво облаяла нас, пробежав сбоку пару-тройку метров. Справа блестела речка и стая гусей бродила по лужайке, не заходя в воду.
        Я прислушалась: бабка с шофером перешли на русский язык. Он сказал, что едет в Горелик, это первый туристический лагерь в урочище выше плотины, везет  продукты и снаряжение, а потом поедет в Чимбулак.
        - Вот хорошо,  - сказала бабка,  - нам тоже в Чимбулак нужно.
        - А а кому вы едете? - спросил шофер.
        - К Пермяковым, Степану и Дарье.
        - Э, да их нет в Чимбулаке, - сказал шофер.
        - Как это нет?- испугалась бабка Дамара. - Я письмо получила, там так и написано.
        - Степан этим летом в другой лагерь ушел. Новый. Совсем высоко. "Эдельвейс" называется.
        - И куда нам теперь идти? Где искать?
        - Дойдете, - махнул рукой шофер, - здесь не заблудитесь, дорога одна, вдоль реки так и будете идти.

        Мы доехали до Горелика. Несколько одноэтажных домиков были полностью укрыты темными елями. Когда машина остановилась и заглох мотор, стал слышен шум воды - горная речка прыгала по камням, рассыпая тысячи брызг.
        Шофер сказал, что он задержится, а нам посоветовал идти пешком.
        - Перейдете речку вон там по мостику и идите правым берегом по тропинке. Вам идти будет легче и быстрее. Лагерь увидите, он у воды, мимо не пройдете.

        И мы пошли по горной тропе.
        Здоровый воздух сделал свое дело: мне стало легче дышать и прошла тошнота. Я забыла, как плохо мне было ещё полчаса назад и бежала по тропинке в полном восторге. Стройные ели уходили в прозрачно-голубое небо, густая трава по плечи, вся усыпанная дикими пионами и ярко-желтыми жарками, наполняла воздух свежим цветочным ароматом. Несмотря на то, что мы поднимались в горы, идти было не трудно: тропинка то выводила нас на горку, то спускалась вниз в сверкающую живым золотом долину.
       
        В такой долинке, желтой от сотен и тысяч полыхающих жарков, бабка присела на сухой поваленный ствол и сказала:
        - Отдохнуть пора. Хочешь воды?
        - Нет, -  минут десять назад мы переходили через крохотный ручеек с ледяной и, как мне показалось, пузырящейся водой. У меня до сих пор стыли зубы.
        - Тогда поешь, - и она протянула мне огурец, густо посыпанный солью и кусок хлеба.
       - Не хочу.

        Бабка Дамара разложила на коленях кустики невзрачной травы, которую она насобирала по дороге. Перебирая стебельки, она бормотала: " Чам-па, при-янг..." Мне стало смешно.
        - Ты чего , бабушка, молишься?
       - Ой, глупая, - покачала она головой, - так эти травы называются. Вот из этой, чам-пу*, делают чай и пьют  при сильном кашле, когда грудь болит и дышать трудно, когда кишки болят...
        - Ну, ты сейчас наговоришь! Чам-пу! Это же калачики, мы их так называем, они у нас под каждым забором растут! Только эти помельче и побледнее. Надо же, пить такую гадость! Да после неё кишки не только заболят, но и совсем вылезут!
         
         Бабка засмеялась.
         - Вот смотри, это ма-ну**, - она держала толстый стебель с крупными зубчатыми листьями. Стебель раздваивался и заканчивался двумя желтыми ромашками с пухлой подушечкой-сердцевинкой и чахлыми растрепанными лепесточками по краям. - У него корень лечебный, от удушья, жара, от болезней ветра.
         -  От простуды, что ли?
         - Нет, это болезни, нагнетаемые ветром, затем он их рассеивает, распространяет по всему телу. Ветер легкий, а болезни тяжелые. И кости могут заболеть, и голова, нельзя ни согнуться, ни разогнуться. Если ветер с кровью собираются в суставах, то опухнут колени, будут, как шакалья голова.
        -  Бабушка, да ты всё намешала в одну кучу! Это совершенно разные болезни!
       -  Болезни разные, а причина одна - ветер. Он скапливается, когда мы совершаем неразумные поступки и не сдерживаем страсти вместо того, чтобы сохранять спокойствие.
       - От каждой болезни есть своё лекарство. Мне мама от кашля дает коричневые таблетки, а если температура - белые, аспирин. Она лучше знает, она медсестрой работала, пока я не родилась.
       - Это русская медицина. Она лечит то, что болит: голову, или ноги, или живот. А нужно давать лекарства, чтобы остановить, успокоить ветер, тогда и голова перестанет болеть, и кости, и сердце.
         - Эх, бабушка, какая ты неграмотная у меня! Болезни бывают от микробов и вирусов, а от ветра только прочихаться можно!
        - Какой микроп? Какой пирусов?  - заговорила бабка с акцентом. Я никогда не могла понять, серьёзно она так говорит, или просто насмешничает. - Если будешь злиться, у тебя будет болезнь желчи: заболит голова, вся пожелтеешь, чесаться будешь, волосы выпадут.
        - Я знаю - это желтуха. Только она тоже от микробов.
       - А если жадничать начнешь, болезнь бад-кан начнется: горло заболит, живот, печень, похудеешь, дурной запах изо рта пойдет.
        - Ой, ну ты наговоришь ужасов! Зачем ты всё это мне рассказываешь? Я не собираюсь быть врачом.
       - Знания - не мешок с мокрой глиной. Их легко носить, они плечи не натирают. Ты не знаешь, когда наступит время вспомнить то, что я говорю тебе сейчас, но это пригодится, вот увидишь.

          Мне надоели разговоры про болезни. Вокруг  красота, всё цветёт и радуется, а мы разговариваем о  таких противных вещах.
        - Знаешь, я передумала. Дай-ка мне огурец и хлебушек. Да ты сиди, отдыхай, а я немножко прогуляюсь.
       - Ладно, только не уходи далеко.
      - Что я, не понимаю?
      
         Я  надкусила хрустящий огурчик и пошла по траве. Среди моря жарков иногда встречались  крупные малиновые цветы на коротких толстых стеблях, а в нескольких метрах выше, на склоне голубело озерко незабудок. Ещё дальше, за двумя поседевшими от старости елями белели прозрачные колокольчики.
         А на небольшом пригорке прямо передо мной стоял цветок необычайной, величественной красоты. Прямой и крепкий стебель выше меня ростом увенчан кистью великолепных цветов, похожих на темно-фиолетовых мотыльков со сложенными крыльями. Его резные листья блестели на солнце, а внутренняя часть лепестков чуть-чуть просвечивала розовым.
         Подойдя ближе, я рассмотрела, что верхние крылыки срослись в красиво изогнутую шапочку. Аромат цветков чувствовался на расстоянии, что-то напоминал, но что именно, я никак не могла припомнить. От гордого растения исходила властная, завораживающая сила.
         
        Я пристально смотрела на цветок и мне показалось, что воздух завивается в спираль вокруг фиолетовой сердцевины, увлекая за собой пространство. Голова закружилась, и внезапно я обнаружила, что стою у каменного парапета и смотрю на неширокую реку с медленным течением желто-серой воды. Пена и мусор, скопившиеся на поверхности, кружились внизу, тычась в гранитную кладку. На другом берегу находилось круглое сооружение с ажурными железными вышками. "Да это же стадион!" - поняла я. Справа  - мост со стекнянными окнами во всю его длину, а слева, за поросшим лесом холмом, угадывался или чудился уходящий в небо шпиль огромного здания.
        Я хотела посмореть, что у меня за спиной, но не могла повернуться. Белая птица стремительно подлетела ко мне и, хлопнув крыльями, вдруг плеснула прямо в лицо холодной водой. Я вздрогнула и открыла глаза. Крепкие бабкины руки схватил меня за плечи и потащили подальше от колдовского цветка.

            - Ой-бой, - причитала бабка. Она набрала в рот воды, чтобы снова брызнуть на меня.
           - Не надо! Не надо! - закричала я, отворачиваясь. Она брызнула и вода потекла по шее и спине.
           - Вот, пожуй, - она протянула мне тоненький стебель с листочком.
           - Тьфу! Не буду! Ладно, где мой огурец?
           - Ищи теперь свой огурец, - махнула она рукой,  - в траве где-то. Пойдем, я тебе другой дам.
           - Нет. Бабушка, посмотри, что это за цветок?
           - О, алла,  - потянула бабка нараспев, - это царь-трава. Бцан-дуг*** или, как его ещё называют, дзин-па.***
           - Ты по-русски можешь сказать?
           - Откуда я знаю, как русские его называют? Я говорю так, как его назвали духи.
           - Так духи тебе прямо и сказали?
           - Нет,они сказали шаманам, а шаманы - мне. Люди, которых небо послало лечить других людей, ходили по горам и собирали эти травы. Некоторые приходили к нам и учили, какой травой что лечить.
          - Когда это было?
          - Давно. Я ещё с отцом и матерью жила. Ещё царь Николашка живой был.
         
          Я уставилась на бабку. Для меня царь Николашка - это безумная древность, каменный век. Я даже и не думала, что моя бабка жила при царе.

           - Этот цветок почитали все древние врачи, - сказала бабка Дамара. - Его послали на землю злые духи из нижнего мира, чтобы отравить всех людей и весь скот. У него ядовитые цветы и листья. Если пчела сядет на цветок, то мёд её тоже станет ядовитым. Но духи верхнего мира научили людей, как обращать зло в добро. Лекарством из корней дзин-па лечат черную язву, опухоли, туберкулез - самые страшные болезни.
           - Мне что-то привиделось, когда я хотела его понюхать.
          - Ой, глупая! Дзин-па очень гордый. Он не любит, когда к нему близко подходят. Он его вдоха люди вылечиваются, а от выдоха - умирают
          - Значит, даже запах ядовитый? И что, я теперь умру?
          - Нет, не бойся! Не умрешь. А что тебе привиделось?
          - Река, мост с окнами, каменные берега, высокое здание, шпиль, как иголка, прямо в небо. Белая птица - это когда ты водой брызнула. Что это было?
         - Уедешь далеко-далеко, будешь жить в другом месте, на реке с каменными берегами.
         - Ну нет, меня мама не отпустит далеко!
         - Ты не будешь всю жизнь в колыбели сидеть, у мамкиной титьки.
       
          Вернувшись к поваленному дереву, мы перекусили и выпили по глотку холодного чая из бутылки.
         - Хорошо, что ты не весь чай на меня вылила, - сказала я, пытаясь достать рукой до спины. На майке ещё остались влажные пятна. - Послушай, ты вот говоришь, этот дзинь-дзинь такой лечебный, а почему же ты его не сорвала или корни не выкопала? Обернули бы его тряпкой, чтобы не отравиться.
          - Ой-ёй... Ты не знаешь, что говоришь! Разве можно просто так подойти и его сорвать? Нужно время знать, когда корень будет в силе. А сейчас вся его сила в цвет ушла. Сейчас пользы от него мало.
          - Ну, кто-нибудь другой придет и сорвет!
          - Дзин-па откроется только тому человеку, которому он сам захочет отдать свой корень.
          - Ну, начинаются сказки! "Сам захочет"! Как он "сам захочет"? Это же просто растение, трава! Вон ты нарвала травы, что, она тоже сама захотела?
          - Я у каждой травы спрашивала разрешения и рвала ту, которая была согласна.
          - А... вот что ты шептала над каждым кустиком. Ну, и как же тебе травка отвечала, кивала, что ли?
          - Так же, как дзин-па подозвал тебя к себе и показал реку и мост.

* - Алтей лекарственный.
** - Девясил высокий
*** - Аконит джунгарский.