Не в коня корм

Интересное создание – человек. Сотворит чего-нибудь не потребное, давай искать оправдание, или алиби какое. Дескать, не виноватый я, или, вообще, не имею к этому никакого отношения. А бывает, и в самом деле, нету его особой вины, ни злого умысла – вышла у человека промашка. Чего теперь, убивать его что ли? Тоже не справедливо, вроде бы. Коллектив переживает – человек хороший, а такая вот незадача вышла. Ходит, сообща кумекает, оправдание придумывает. Человеку помочь.

Так и в тот раз случилось. Служил в нашей геологоразведке прорабом человек хороший – Коля Шныро. Добрейшей души человек. Это про таких сказано – мухи не обидит. Весёлый, на шутки горазд и стеснительный. Есть такие люди – деликатность в крови у него. Теряется от хамства человеческого. Ему бы хаму по шее, или ещё как. А ему за хама же и стыдно. Добрый человек, короче.

Да, ко всему, случилась у Коли в жизни история не приятная, мягко выражаясь. Погоняла их с мужиками медведица – неудачный выстрел получился. После той стычки подлечили Колю, стал адекватен вполне. А товарищи по работе старались не давить ему на психику.

Тогда, полвека с лишним тому назад, в геологоразведке лошадей часто использовали. Надёжный был транспорт, и безотказный. По весне лошадей к месту работы самолётами доставляли. Были такие машины Ли-2, да Ан-2. В лыжи их обуют и разбрасывают лошадей по озёрам да наледям. Те лето геологов по тайге перевозят, работяги. А по осени уже своим ходом до зимней базы добираться надо.

Лошадь, она за лето в работу втягивается, к человеку привыкает. Умное животное. Не без казусов, конечно. Ночью, когда геологи, за день намотавшись, отдыхают по палаткам, те, подкормившись, в лагере хозяйничают. На кухню забредут – тут уж прости-подвинся, коли чего не прибрал. Миску горчицы вылижет, и ни в одном глазу. Или мыло, к примеру. А уж пожевать чего – жвачное ж животное. Там полотешко кто-то не прибрал, или девчонки за палатками в кустах чего развесили-простирнули – доберутся, на зуб попробуют обязательно. Такие вот всеядные. Глаз да глаз за ними.

Так вот. К осеннему перегону готовятся тщательно. Расстояния бывают приличные, километров по шестьсот-восемьсот, а то и вся тысяча. Да и пути дороги не хожены, указателями не обустроены, через горные перевалы, реки горные неспокойные. Начальник назначает старшего – обычно прораба или геолога, а при лошадях, естественно, каюр. Две лошади – под верховыми сёдлами, остальные – под вьюками. Палатка, спальные мешки, овёс лошадям же на прокорм – осень, примораживает. Перегон – дело серьёзное.

Понятное дело – при таких концах, да в горно-таёжной местности, без карты не обойтись. Для такого дела наиболее пригодна двухсотка, что означает – два километра в одном сантиметре. Карта детальная. Для человека, работающего с картами постоянно, карта удобная. Одна забота. Карты эти являлись секретными, поскольку принадлежали генеральному штабу. А следовательно, пользователь должен был иметь допуск к секретным материалам. Коля такой допуск имел.

Сам перегон, конечно, сопоставим с конным туристическим маршрутом. Главное – не заблудись, не загони лошадей в топь или в горельняки. Когда пять-семь лошадей в связке, внимание должно быть постоянным.

С другой стороны, многодневный верховой маршрут очень утомляет своим однообразием. Размеренный шаг лошадей успокаивает и расслабляет. Пригрело солнышко, и прикемарил всадник, откинувшись в седле.

Так вот заснул в седле и Коля. Сколько проспал он, бог весть. Только, проснувшись, по плечам хвать-хвать – нет полевой сумки, а с ней и генштабовских карт с магическим грифом «секретно».

Разбили палатку. Сутки прочёсывали склон, поросший густым лиственничным молодняком. Тщетно. Где она, та ветка, сбросившая с Колиного плеча полевую сумку? Так и лиственница ещё не сбросила хвою. Суровые обстоятельства.

Вот и вернулся Коля, готовый к наказанию, неся повинную голову к ногам экспедиционного секретчика. А тому каково? Первым делом в КГБ доложить о пропаже секретных документов. Те обяжут организовать поиски. Чёрт те где, чёрт те какими силами, и чёрт те чем эти силы туда забросить. Труба, короче, дело. Сидит коллектив, мозгами напрягся – как из беды выгребать.

Вот тут и посетила одного из членов коллектива яркая мысль – съели карты лошади, а с них взятки гладки. Обсудили. Одобрили. Уселся Коля объяснительную сочинять. Так он всё это событие красочно изобразил, сам верить начал. Особенно страшной получилась картина борьбы за клочок недожёваной карты, которую он пытался сохранить в качестве вещдока. Чуть руки не лишился. Карта-то была наклеена на материю. Видать клей оказаклся вкусный.

Секретчик, читаючи, чуть не навзрыд плакал. Но карту подлая лошадь дожевала полностью. И переварила тщательно. Даже намёка в конечном продукте обнаружить не удалось.

Такая вот версия и ушла в органы. Там тоже люди. Чего только в жизни не бывает. Доложили по инстанции в область, а оттуда уже пришла индульгенция – списали секретный документ.

Только ведь сентенцию про «бог шельму метит» так пока никто и не отменил. Так получилось и у Коли с его лошадиной напастью.

Где-то на следующий год вызывают секретчика и предъявляют ему будто бы съеденную и тщательно переваренную лошажьим желудком карту. Выглядит довольно свежей и даже без всякого запаха. У КГБ вопрос короткий – как это, как это?

Это же надо – на огромных чукотских простора, в таёжных дебрях, оленевод-чукча набрёл на полевую сумку, спокойно висящую на ветке. А в не-е-ей! Секретные документы. Чукча читал по-русски и был человеком ответственным. И доставил он документ прямо в область.

Какими ужами крутились фальсификаторы, можно себе представить. Коля тоже своё получил – а не кемарь в седле. Только всем им надолго запала в голову истина и про шельму, и про верёвочку, которая долго вьётся.