Метаморфозы от Бреслера. Часть 2. 50 лет спустя

 …Прошло чуть более 50 лет и жизнь, похожая на сон, воскресила в моей памяти
дедовские байки, подслушанные мной, тогда ещё 5-летним мальчиком.
  Я   стоял на центральной остановке города Хемниц. И вдруг за своей спиной услышал женский голос, отчётливо произнёсший: «Мессершмитт». Конец фразы заглушил звук подъезжающего автобуса. Я повернул голову и увидел недалеко от себя потрясающей красоты высокую веснушчатую блондинку. В её каре-серозелёных глазах светилась неподдельная доброта и затаённая грусть. Она не относилась к той категории женщин, которых немедленно хочется затащить в постель; было большое желание молча любоваться, как прекрасными головками Мадонн, написанными мастерами эпохи Возрождения. Её совершенной формы губы, я не услышал, а увидел, как они ещё раз артикулировали: «Мессершмитт».
 И в этот момент странная метаморфоза произошла со мной. Всё моё тело стало обретать некую цельность, исчезли руки, ноги, голова. Я превращался в громадное пещеристое тело, заполняющееся кровью. Всё моё существо затвердевало.
 В какой-то момент я увидел себя со стороны: громадный *** в окружении ожидающих автобуса пассажиров и их испуганно-удивлённые лица. Предоргазменное состояние показалось мне вечностью. Наверное, я извивался и кричал, а потом пришел он, как извержение вулкана - оргазм...
...Сначала глаза, затем раскрасневшееся от смущения лицо очаровательной незнакомки и, наконец, весь окружающий меня мир стали принимать привычные очертания.
- Катарине, – сказала подруга веснушчатой, – у тебя нет ощущения... что он с тобой...ну, ты понимаешь, о чём я говорю.
Катарине покусывала свою верхнюю губку и изо всех сил старалась не заплакать. Необъяснимое чувство только что пережитого ею наслаждения и ощущение того, что она стоит совершенно голая на центральной остановке, парализовало её.
- Посмотрите на его брюки, – уже обращаясь ко всем, продолжала подруга Катерине.
Меня это сообщение тоже заинтересовало. Я опустил голову. Большое мокрое пятно предательски расползалось по моим белым, только что купленным за 5 евро джинсам.
- Вот-вот, – подхватила искусно накрашенная старушка, – этот кончил прилюдно, а совсем недавно в городском парке один араб дрочил на меня. Это было мерзко, наши немецкие мужчины делают это в «Сексшопах» либо тихо под одеялом. С этими азюль наша родина превращается чёрт знает во что, – закончила пожилая дама, презрительно поджав тонкие губы.
 Собственно говоря, в этот момент мне было на всё наплевать, я осознал, что «чаша Грааля» - всего лишь метафора, она может быть и «Мессершмиттом».
Да и вообще чем угодно. И я, Д. Бреслер, - обладатель этого сокровища.
Теперь я - Дон Жуан, Казанова, ёбарь всех времён и народов, живое воплощение мечты всех женщин живущих на земле.
 Да, да, на своём жизненном пути я ещё обязательно встречу красивую веснушчатую блондинку. Она старинного рода, баронесса, сказочно богата, покупает мне фотоателье, оборудованное по последнему слову техники, дарит мне «Крайслер комби», серый металлик с 5-литровым мотором, делает меня бароном.
Каково - Дмитрий фон Бреслер. А почему бы нет? Ведь существуют же Ротшильды.
Нет, я не летал - я витал в облаках.
 Я прыгнул в 49-ый автобус, оставив позади женщину своей мечты. Как всегда, пролетел, как фанера над Парижем.

 …Но жизнь есть жизнь. Обычно в субботу я встречаюсь с Катюшей, моей подругой.
Она не блондинка, не баронесса, но обладает темпераментом, как минимум 5 гвардейских миномётов. «Забью заряд я в пушку туго, и, думал, угощу подругу». Но нет, не сегодня, сегодня я должен осмыслить чудо, происшедшее со мной, а завтра. Берегись, Катька!
Вернёмся, однако, к столь долгожданной субботе (и заметьте, только после захода солнца). Дон Жуан, Казанова и я, ваш покорный слуга, устроим Катьке такой вертолет, от которого она окажется в раю, и при этом ей даже не понадобится вставать с колен.
Вы ведь не забыли, что я говорил об осторожности? Она никогда не помешает. Десяток грецких орехов, четыре яйца, 50 граммов мёда и 30 грамм французского коньяка, кстати, можете переписать этот рецепт, помогает сказочно.
 …Мы ужинали при свечах. За окном тихий ветерок ласкал листья, а я запустил всю пятерню в Катькину шевелюру, жёсткую, как проволока, и, призывно посмотрев ей в глаза, игриво сказал: «А не пора ли нам баиньки?»
Вдруг какое-то смутное беспокойство закралось мне в душу. Мышью шмыгнув в туалет, я спустил брюки и то, что открылось моему взору, в большей степени походило на мучного червя, чем на детородный орган. Максимум, что можно было сделать в сложившейся ситуации, так это пописать. Но я не отчаивался.
- «Мессершмитт»,- прошептал я тихо, как будто боялся испугать свою мужскую плоть.
Реакция и эрекция нулевые. У меня началась истерика. Я орал, как прокажённый: «Мессершмитт», «Мессершмитт», «Мессершмитт», «Мессершмитт»!!!
На пороге ванной комнаты стояла разгневанная Катерина.
- Послушай ты, «Мессершмитт», - жёстко и как-то по-деловому сказала она и продолжила, – у меня для тебя есть новости. Первая – ты перебудил своими криками всех соседей. Фрау Залевски вызвала полицию. И третья - последний автобус в сторону центра отходит через 10 минут. А теперь убирайся! И последнее, для твоей же пользы, недоумок! Мы, женщины, любим мёртвых героев и живых победителей, а ты не то и не другое.
Ну, что вы на это скажете? Может быть, завтра попробовать ещё раз.
                Продолжение следует.