Прасковья

Глава первая
Прасковья устало обвела взглядом свою комнату, и тяжело вздохнув, присела у окна. Вот уже год, как она овдовела. Брак со Степаном был крепким, вон каких статных сыновей она ему родила. Старший уже женился, своим домом живет. Младший вот-вот женится и сноху в дом приведет, а она так и останется одна одинешенька – вдовица-молодица. Не старая еще, ни единого седого волоса нет, да и вокруг глаз морщинки еще не пролегли. Нет ей сорока, крепкая она баба, еще и родить сможет. Прасковья еще горше вздохнула, смахнув вдруг набежавшую слезу. Взглянув в окно, взяла в руки рукоделие и призадумалась.
-Барыня, к вам гонец от Фрола Лукича прибыл, – скло¬нив¬шись в глубоком поклоне, сообщила Марфа.
-Чего ему нужно?
-Не знаю. Вас хотел видеть, важное говорит что-то у него к вам.
-Зови его сюда.
Смуглый парень лет восемнадцати, низко кланяясь, вошел в горницу.
-Здравствуйте, сударыня – барыня Прасковья Никитична, – скороговоркой проговорил он.
-Что у тебя ко мне?
-Фрол Лукич просил передать вам, не будете ли вы так благосклонны, принять его руку и сердце? Спрашивает, засылать ли ему сватов, на конец месяца?
Вспыхнув ярким румянцем, Прасковья невольно положила руку на грудь, где учащенно забилось сердце от такой новости.
Фрол давно ходил в завидных женихах. Его первая жена уже лет пять, как умерла, оставив ему после себя дочку Анисью.
Красавица дочка удачно вышла замуж, родив ему внука. Видимо, и Фролу не сладко одному живется, коли посвататься к ней решил?
Фрола она знала еще с детства, когда вместе на посиделки к Любомире бегали. Он и тогда отличался своей привлекатель¬ностью. С годами его красота стала еще ярче. Молодки часто задерживали на нем свои взгляды, да и замужние бабы украдкой вздыхали, поглядывая на высокого кудрявого молодца с синими глазами. Еще юным отроком он был обласкан чрезмерным женским вниманием. Оттого отец его Лука Лукич, рано его женил, едва у сына над верхней губой усы пробивать¬ся стали.
Жена ему досталась некрасивая, властная и старше на целых шесть лет. Брак этот принес богатство, но любви между молодыми так и не возникло.
Варвара была не глупой женщиной и понимала, что супруг вряд ли когда-нибудь полюбит ее, поэтому она взяла в свои руки все их хозяйство. Вела его умело, практично и расчетливо.
Это умение придет к Фролу с годами после ее смерти. Живя с ней, Фрол ни в чем не нуждался. Частенько уезжал с приятелями на охоту или с купцами за товаром для отцовской лавки. Общение с купцами раскрыло в нем талант дипломатии и умение разбираться в товарах.
Его чутье никогда не подводило его. Изящных вещиц купцы брали мало и не охотно, стараясь забить свои трюмы дорогим сукном и специями. Фрол же наоборот, продав все меха, старался приобрести товар редкий и дорогой для княжеского и боярского сословия. Был в почете у князя Любовода и жалован шубой с его плеча.
Почему вдруг, он решил обратить на нее свое внимание?
Прасковья внимательно посмотрела на гонца.
-Приезжай за ответом дня через три – четыре. Не могу я так сходу ответить, надобно подумать, с детьми посоветоваться, - произнесла она.
Гонец, низко поклонившись, вышел из горницы.
-Что же это делается? Только что она горевала, что век одной доживать придется, ан, смотри, и жених вдруг объявился, и не кто-нибудь, а сам Фрол Лукич.
Прасковья всплеснула руками и засмеялась. Но вдруг, нахму¬рив красивые брови, застыла, вглядываясь в серебряное зеркало.
-И что он в ней нашел, не богатство же ее ему нужно? Сам богат так, что всякий позавидовать может. А может, дело объединить хочет? Так ему с Ярославом об этом говорить нужно. Нет, тут что-то совсем другое. А может…? Давненько она замечала, как он на нее посмат¬ривает, перед Степаном даже неловко было, когда тот еще жив был. Не иначе, как он влюблен в нее? Ой, а если и вправду любит?
Прасковья приложила руки к раскрасневшимся щекам.
-Чай, не девица – молодица снова замуж выходить. Не нужны ей ни какие сваты. Если на то пошло и простого сговора хватит. Кого же ей пригласить, кто во всем этом разбирается? – Прасковья ненадолго задумалась.
-Надобно Микуличну позвать, она об этом все знает, не даром свахой зовется. Помнится, она в прошлом году Полуэктова на вдовице женила.
-Да что это я? Неужто и впрямь замуж хочу?
Прасковья села и взяла отложенное рукоделие. Руки мелко дрожали.
-Фрол – хороший мужик, обижать не будет, да и по бабам давно отбегал. Опять же, красив, умен, слово интересное сказать может. Да ей честь выпала, что он ее выбрал, другая бы тут же свое согласие дала, а она еще думает. Чего думать-то, соглашаться надо! Степан сам, бывало, говаривал, чтоб после его смерти долго во вдовицах не сиде¬ла, замуж выходила. Фрола ей сам бог послал.
Только, как на ее новое замужество, сыновья посмотрят?
Ярославу-то все равно, он женатый человек, а вот Владимир, может и не одобрить.
Прасковья крепко задумалась.
-Может, Марфу спросить, она девка не глупая, может, что и присоветует?
Марфа, горничная Прасковьи Никитичны, давно уже выпыта¬ла у гонца, зачем он к барыне ее приходил, Ждала, когда же та ее позовет.
Поклонившись, стала молча ожидать, что скажет Прасковья. Та, пытливо посмотрев на прислужницу, спросила:
-Ты, наверное, уже все знаешь, зачем гонец от Фрола Лукича прибегал?
-Так кто ж его знает, зачем гонцы к хозяевам приезжают? – пожала она плечами.
-Не крути, я тебя давно знаю, - улыбнувшись, погрозила ей пальцем Прасковья.
-Так чего ж спрашиваете? – сделав удивленное лицо, спросила Марфа.
-Что на это скажешь?
Хитро улыбнувшись, Марфа помедлив немного, ответила.
-Вы, Прасковья Никитична, женщина не старая. Про таких в народе говорят - « в самом соку». Так чего же вам век-то одной куковать? Фрол Лукич – мужик видный, богатый и любит вас.
-Откуда же это ты знаешь? – удивленно вскинув брови, спросила Прасковья.
-Так у меня на то глаза есть. Неужто я не вижу, как он глазами-то вас пожирает, когда вы в церкви встречаетесь.
Прасковья едва сдержала улыбку.
-Так чего присоветуешь?
-Так чего советовать? Выходите за него замуж, вот и сказ весь.
-А что на это мои сыновья скажут?
-А чего им говорить-то? Для старшего – гора с плеч, а млад¬ший сам вот-вот женится.
-Ты, как всегда, права, – грустно вздохнув, сказала Прас¬ковья. – Как ты думаешь, стоит ли нам Микуличну позвать? Она в этом деле собаку съела, может чего и присоветует?
-Это уж точно. Хлеб она свой не за зря ест. Лучшей свахи во всей волости не найти. Так я за ней сейчас мигом сбегаю.
-Смотри, языком-то ей лишнее не сболтни. Скажи, мол, по делу зову.
-Ясно дело, – заулыбалась она.
-Да и в доме пусть пока ничего не знают, не нужны мне лишние сплетни.
Марфа, хитро усмехнувшись, опустила глаза в пол. Гонца Ермолку давно все знали, а уж, с какой вестью он прибыл, не долго было догадаться. Дворовые, чай не слепые, давно замечали, как Фрол Лукич их барыню вот уже полгода обхаживает. Это только она в своем горе по хозяину ничего вокруг не видит и не слышит.
-Наконец-то, Фрол Лукич решился хозяйке предложение сделать. Ох, и красивая же пара из них выйдет. Степан Михалыч – добрый хозяин был, но не красавец, как Фрол Лукич. Как же он хозяйку-то любил, грех ей на него жаловаться. Да и как же ее не любить, красавицу нашу ненаглядную. Ой, и повезло же ей!
Марфа, накинув на себя платок, побежала к Микуличне.
Та сидела за столом и пила вприхлебку чай, закусывая пиро¬гом из крольчатины. Причмокивая от удовольствия, жмурилась, как насытившаяся кошка. Чай был ароматным, из мяты и меда.
Марфа, низко кланяясь, вошла в комнату.
-Доброго здоровьица вам, Анастасия Микулична.
Та, лениво окинула дворовую взглядом.
-Че пришла?
-Хозяйка моя, Прасковья Никитична, вас к себе просит, дело у нее к вам срочное имеется.
Шумно отпив из блюдца, Микулична блаженно вздохнула.
-Ни минуты покоя. Ладно, скажи, приду, только чаю откушаю.
Марфа повернулась было к двери, но Микулична остановила ее вопросом.
-Случаем не знаешь, зачем она меня зовет?
-Нет, не знаю, - замотала головой Марфа.
-А вот и врешь! По глазам вижу, что врешь! Не поверю, чтобы дворовые ничего про то, что хозяева ведают, не знали. Говори, об чем разговор будет, а то не пойду, что-то меня в сон после чая клонит.
-Ей богу, не ведаю, – перекрестилась Марфа.
-Ох, и врешь, по глазам твоим хитрым вижу. Ладно, все равно узнаю, – она лениво махнула рукой. – Только из уважения к Прасковье Никитичне приду, она меня завсегда привечает. Дело-то очень срочное, али подождать может?
-Про то не ведаю, - сдерживая улыбку, ответила Марфа.
-Знаю я тебя, шельма. Ну да ладно, ступай все равно толку от тебя никакого, - она небрежно отпустила девку домой.
Марфа, поклонившись, сбежала с крыльца и побежала на подворье Ярослава Степановича.
Старший сын Прасковьи Никитичны, очень походил на свое¬го покойного отца. Такой же высокий и крепкий, рассуди¬тельный в разговоре и манере вести хозяйство. Все у него было разложено по полочкам. Хозяйство, доставшееся после смерти отца, вел исправ¬но, суеты и беспорядка не терпел. Темноволосый, с коротко стри¬женой бо¬родкой, он не был красавцем. Темно - карие глаза, посаженные глубоко, внимательно глядели на собеседника. Медленная речь выражала в нем человека думающего, не бросавшего зря лишнего слова.
Узнав, что мать ждет его у себя, тут же без лишних вопросов засобирался к ней.
Младший сын,Владимир, был во дворе. Он рассматривал своего жеребца, который после охоты захромал.
-Батюшка Владимир Степанович, вас к себе матушка Прасковья Никитична просит, - сообщила ему Марфа.
-Зачем? – спросил он, с раздражением посмотрев на жеребца.
-Не знаю, – Пожала плечами Марфа.
-Ладно, скажи, сейчас буду, - сказал он, передав удила кузнецу.
Прасковья нервно мерила шагами свою горницу, прижимая к груди дрожащие руки.
-А вдруг сыновья ее не поймут? Так и останусь до старости одна век доживать? Ярослав, он сейчас в доме за старшего, на него можно положиться. А вот Владимир, слишком уж горяч. Ох, и разные же они. Братья, а совсем разные, не похожие. Ярослав – само спокойствие, а Владимир – словно порох, такой же взрывной. Сначала дело делает, а уж потом думает. Как они предложение Фрола воспримут?
Первым в горницу вошел Ярослав, следом за ним Владимир, и комната сразу стала меньше в два раза.
-Вот они у меня какие, красавцы удалые. Плечами стены подпирают, – залюбовалась сыновьями Прасковья.
-Ты хотела нас видеть, матушка, - сев на скамью, спросил Ярослав.
-Да, дети мои, - ответила Прасковья. – Давеча гонец мне от Фрола Лукича был, хотелось бы от вас совета услышать.
-Что надобно Фролу Лукичу? – удивился Владимир, подсажи¬ваясь к брату.
-Замуж он меня зовет. Вот, хочу от вас узнать, какой мне ответ ему дать.
Ярослав задумался, подперев рукой подбородок.
Владимир, вскочив с лавки, подскочил к матери.
-Матушка, разве тебе с нами плохо? Зачем тебе снова выходить замуж?
-Помолчи! – прикрикнул на него Ярослав. – Фрол Лукич – мужик, что надо. Он хозяин хороший, умный, в торговле толк знает, все его уважают, - он стал перечислять достоинства Фрола Лукича.
-Так он же старый! – взвился Владимир.
-Да что ты, Володюшка! Он же на два года моложе отца вашего. Вспомни, они же друзьями были. Да и я не молодица, - улыбнулась Прасковья.
-Ты, Володьша, помолчи, дай старшему сказать, – сурово взглянув на брата, сказал Ярослав. – Я не против твоего заму¬жества, – после затяжного молчания, наконец, изрек он.
-Ты что? В своем ли уме? – вскинулся на него Владимир. – А как же отец?
-А что отец? Отец вот уже год, как умер, его не вернешь. Матушка наша еще не старая, почему бы ей вновь замуж не выйти? За кого другого, я может и против был бы, а за Фрола Лукича только – «за». Ты, Володька не кипятись, не ровен час, сам скоро женишься, думаешь, я не видел, как к Софье Горчаковой подкатываешь?
Владимир залился румянцем.
-Вот, то-то же, – усмехнулся Ярослав, поглаживая свою бородку. – Так что, матушка, передайте ему, что мы не против твоего замужества, в прочем, тебе самой решать. Я свое мнение высказал, уверен, что и Владимир со мной согласен, - он внима¬тельно посмотрел на брата.
Прасковья еще больше разрумянилась, от таких слов старшего сына. Смущенно подняв глаза на сыновей, она тихо сказала:
-Спасибо тебе, Ярославушка.
Переведя взгляд на младшенького, стала ждать, что же ответит он.
-Я лично, против Фрола Лукича, ничего не имею, он мне во многом помогал. Только не рановато ли будет?
-А чего ждать? Хочешь, чтобы матушка дряхлой старухой стала? Вот, как снег уляжется, пусть свадьбу и сыграют. Не такую шумную, конечно, как это принято у молодых. Когда гонцу ответ давать? – спросил Ярослав.
-Велела дня через три приходить.
-Вот и хорошо, значит, на сговоре и увидимся, – кивнул Ярослав и решительно встал со скамьи. – Пойдем, Володьша, матушке отдохнуть надобно.
Как только за сыновьями закрылась дверь, в нее поскреблась Марфа.
-Микулична пришла, - доложила она.
-Зови ее сюда, - с нетерпением велела ей Прасковья.
Микулична переступила порог, крестясь на ходу и бормоча здравницы хозяйке и ее дому. Грузно усевшись на лавку, зашарила гла¬зами по горнице. Остановив свой взгляд на Прасковье, поклонилась ей.
-Чего, матушка Прасковья Никитична, звала меня в этот вечерний час? Дело, какое замыслила? Совет тебе мой понадобился? Али время оженить своего младшего пришло? Видела его давеча, когда он из твоей горницы выходил. И впрямь, соком налился, в женихи хоть сейчас отдавай, Да и девка молодая у меня на примете есть, под стать ему будет. Красавица, умница, а главное с богатым приданым.
-Нет Микулична, я тебя по другому поводу пригласила. Сегодня у меня гонец от Фрола Лукича был. Просит он меня за него замуж выйти.
Микулична от неожиданности даже фыркнула.
-Кто ж так замуж зовет? Почто гонца посылал? Неужто, сам приехать не мог?
-Ой, и правда! Что-то я об этом и не подумала? – спохватилась Прасковья. – Может, занят был очень?
Микулична не довольно покачала головой.
-Не по обычаю Фрол Лукич делает.
-Да какое там, чай, не девица – молодица, – засмеялась Прасковья, на что Микулична, неодобрительно на нее посмотрела.
-Да ты, матушка, еще в самом соку, еще и ребятишек нарожать сможешь.
-Да полно тебе, – отмахнулась от нее Прасковья.
-Я вполне серьезно говорю, – окинув взглядом Прасковью, сказала сваха. – Ты у нас еще красавица, ни одной морщинки на лице нет. Волос русый, без единой нитки седой. Тело, вон какое налитое, да о такой жене любой мужик мечтает.
-Да брось ты, - засмеялась Прасковья.
-Зря ты так говоришь, мне со стороны виднее. Когда гонец за ответом будет? – деловито спросила она.
-Через три дня.
-Придет за ответом, ты ему скажи, чтоб сам Фрол Лукич был. Нечего свою просьбу через гонца передавать. Уважать себя заставь, коли на тебя, спрос пошел.
-Довольно тебе, Микулична, говоришь обо мне, словно я товар, какой.
-А ты и есть товар, на который спрос. Фрол – купец, так пусть, чем цена за товар выше станет, тем дороже он и сердцу будет. Он давно к тебе неравнодушен. Сейчас он себе сам волен, какую хочешь жену в дом привести, а тогда, за него отец все решал.
-Знаю, - печально кивнула Прасковья.
-Ты мне скажи, люб он тебе, али нет?
-Фрол Лукич – мужчина видный.
-Ты мне другое скажи, пошла бы за него замуж?
Прасковья, подумав, кивнула.
-Сыновья об этом знают?
-Да.
-Что говорят?
-Ярослав не против, а Владимир…
-Значит, добро дали. Вот и хорошо. Выходит, дело за малым осталось, – удовлетворительно кивнула Микулична. – Фрол, поди, хоть сейчас готов на тебе жениться, только согласие дай, – рассуждала сваха. – Думаю, свадьбу скромную делать надобно, а то пересудов много будет, так как вдовы вы оба.
Прасковья, соглашаясь, кивнула.
-Как тут ни крути, а сговор все равно надобен. Пусть с твоей стороны сыновья будут. С его – дочь с зятем, потому как родни у него больше никакой нет. Что в приданое ему приготовишь?
-Мы об этом не говорили, – спохватилась Прасковья.
-Ладно, это я с Ярославом обсужу. Невеста не должна без приданого замуж выходить.
-Так я не бедная, после родителей у меня и земли кой какие имеются, – обиделась Прасковья.
-А я с бедными не якшаюсь, это пусть Митрофанов сватов¬ство среди черни устраивает, я себе цену знаю.
-Сколько за свои заслуги запросишь?
-Это не ты, матушка, платить будешь, а жених новоявленный. Ты лишь дашь мне столько, сколько не жалко будет.
-Хорошо, - согласилась Прасковья.
-Ну, бывай, дорогая матушка Прасковья Никитична, пойду я, пожалуй. Через три дня жди.
Микулична, величаво поведя плечом, встала, но уходить не торопилась.
Прасковья протянула ей большую цветастую шаль.
-Не побрезгуй, Настасья Микулична, прими скромный подарок от меня.
Микулична, придирчиво оглядела подарок. Глаза ее заго¬ре¬лись алчным пламенем, когда она развернула шаль. Ей богу, Варва¬ра Захарова, лопнет от зависти, когда увидит ее завтра в этой шали. Вслух же она сказала:
-Умеешь же ты уважить, Прасковья Никитична. Спасибо тебе за подарочек, – накинув на плечи шаль, она наконец-то переступила порог.
Прасковья, проводив сваху, опустилась на скамью. Руки и ноги у нее дрожали.
-И с чего бы это? – вытянув вперед руку, сказала она. – Вол¬нуюсь, словно девица на выданье. А сердце бьется, словно птица в клетке. Ох, Прасковья, подумай, что ты делаешь? Ярослав говорил, сама решай, никто тебя неволить не собирается, как решишь, так и будет. Подумай, Прасковья, хорошенько подумай.
Фрол давно ей нравился. Не в обиду будет сказано, Степан был хорошим мужем, но не красавцем, как Фрол. С юных лет тот очаровывал своей внешностью. Русые, чуть волнистые волосы, синие глаза, кого хочешь, могли свести с ума. По молодости избалован он был женским вниманием, но особо бабником никогда не был. Степан подсмеивался над ним, что увел Прасковью у него прямо из-под носа.
Да и сама Прасковья замечала, что замирает ее сердечко, когда видит она Фрола, а уж когда посмотрит он на нее сквозь густые свои ресницы и вовсе из груди готово выпрыгнуть. - Интересно, а каково это быть его женой?
От таких мыслей Прасковью бросило в жар.
-О чем это я думаю, глупая баба? Муж чуть больше года, как умер, а она бесстыжая уже на других мужиков заглядывается, ой, стыд – то какой!
Прасковья бросилась на колени перед иконой божьей матери и, кладя кресты, стала молиться.
Через час, изнемогая от усталости, она поднялась на ноги и опустилась на скамью. Молитвы принесли успокоение, но сердце все равно ныло от тоски и одиночества.
-Скоро Владимир трапезничать придет, а я все о другом думаю, - вдруг спохватилась она.
Прибрав, выбившиеся из-под сборника волосы и одернув платье, она спустилась в зал, где проворные слуги уже накрывали на стол. Сегодня обещался прийти в гости дядя Матвей, отцовский брат. Старику перевалило за семьдесят, но он еще был крепок телом и в здравом уме.
-Может, стоит рассказать ему о Фроле? – подумала Прасковья. – Пожалуй, повременю, пусть узнает перед свадьбой, - решила она и присела к окошку.
Матвей Никифорович не заставил себя ждать. Твердой поступью, он переступил порог залы и, перекрестясь, поздоровался с племянницей.
-Здравствуй, Прасковьюшка. Все хорошеешь? Глаз радуется, когда вижу тебя вновь. Совсем забыла старика, не навещаешь меня, - покачал он головой.
-Да полноте вам, Матвей Никифорович. А кто к вам на прошлой неделе приезжал? – грозя ему пальчиком и смеясь, ответила Прасковья. – Мы с Владимиром у вас целый день гостили, неужто забыли?
-Забыл, ей Богу, забыл. Что-то память меня в последнее время подводить стала, - хохотнул он. – Но для тебя, моя душа, Прасковья Никитична двери моего дома всегда открыты, в любое время суток. Нет любимее племянницы у меня. Жаль, что у Никиты ты лишь одна уродилась. Все корю себя, что в мороз одного в обозе отправил. Черт с ним этим товаром, брат дороже.
-Нет в том вашей вины, кто же знал, что такая вьюга будет, - грустно качая головой, сказала Прасковья.
-Что делать, купеческое дело опасное, - согласился с ней Матвей Никифорович. – Не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Где живым выйдешь, а где свой живот положишь. Что-то я о грустном все. Эх, старость - не радость.
В зал стремительно вошел Владимир, заставив старика забыть, о чем он только что говорил.
-Матвей Никифорович, как я рад снова видеть вас, - распахнув объятья, он прильнул к широкой старческой груди.
-А, это ты озорник, а где твой брат?
-Сейчас придет. Как увидел твою бричку, так и заспешил в покои за Анастасией.
-Когда пополнение ожидаете? – спросил он Прасковью.
-Так по весне бабушкой стану, - улыбнулась она.
-Это хорошо. Дети – всегда хорошо. Мне вот бог не дал внуков. Антипка умер рано, а Онуфрий на войне погиб. Одни вы у меня остались.
-Что это вы все о грустном сегодня? – заметила Прасковья, приглашая старика за стол.
-Так ведь старость пришла, не за горами и смерть придет. – Мне бы тебя еще раз замуж выдать, тогда я совсем успокоюсь.
-Матвей Никифорович, полноте вам.
-А ты мне рот не закрывай, я дело говорю. Какие еще твои годы? Я и жениха тебе достойного присмотрел.
-А захочет ли он вдовицу в жены взять? – улыбнулась Прасковья.
-Так он и сам вдовец. Ему жена нужна, что бальзам на сердце.
-И кто же этот вдовец? – спросил Владимир.
-Да вы его все знаете, - старик махнул рукой.
-Вот совпадение, - засмеялся юноша, - Сегодня уже второй вдовец, кто матушке в мужья набивается.
-Интересно и кто же это?
-Да Фрол Лукич. Он сегодня гонца присылал, матушке предложение делать.
-Ай да Фрол! Вот молодец! Значит, решился все-таки!
-О чем это вы дядя? – спросила Прасковья.
-Так я ж тебя за него сватать хотел. Он мужик видный, богатый. Ты у него, как сыр в масле кататься будешь. Так, что ты ему ответила?
-Пока ничего.
-Соглашайся, не раздумывай даже, иначе потом всю жизнь жалеть будешь. Он - человек гордый, раз откажешь, в другой раз не посватается.
-Да вот, пока думаю, - улыбнулась Прасковья.
-И нечего тут думать. Я тебе вместо отца с матерью свое благословение даю.
-Спасибо дядя, - Прасковья склонилась в поклоне.
-Когда сговор будет?
-Через три дня гонца ждем, - ответил Владимир.
-А чего тянуть-то? Завтра же Фролу скажу, чтобы пришел.
-Ой, дядя Матвей, не торопите ли вы события? – входя в зал в сопровождении молодой жены, сказал Ярослав.
-А чего ждать? Пока рядитесь, время уйдет, я не вечный, чтоб долго ждать, неровен час, помру скоро.
-Да полноте вам, Матвей Никифорович. Вы у нас еще хоть куда, - засмеялась Прасковья, пожимая руку старика. – А может, мы и вам невесту подыщем?
-Бог с тобой, Прасковьюшка, что-то нынче здоровьем я слаб стал. Сердечко нет-нет и замрет. Задыхаться стал. Чувствую, какой-то недуг меня внутри гложет, умру я скоро, вот только передам свои лавки Ярославу и сразу же на покой. Владимиру дом и ладью отпишу, пора ему на ноги становиться. В его годы я уже плавал вовсю, торг неплохой имел. А тебе, Прасковья, сундучок припасен, для приданого в самый раз пригодится.
-Да, что это вы, Матвей Никифорович, себя уже хороните? – покачал головой Ярослав.
-Всякое может, случиться, только знайте, все мое хозяйство вам перейдет, потому как нет у меня роднее вас, – старик смахнул набежавшую вдруг слезу.
-Да полно же, полно вам, – обняв старика за плечи, сказала Прасковья.
-Знаю, расстраиваю вас, но лучше знайте заранее, что вас всех ожидает, чем потом все произойдет. Я уже и стряпчему велел бумагу написать, так что, после моей смерти вам все отойдет. Прасковья, ты все поняла?
-Поняла дядя, спасибо вам, за любовь и заботу к нам.
-Что это мы все о грустном? – спохватился вдруг старик.
-Так это вы, Матвей Никифорович, грустные мысли на нас навеваете, - улыбнулся Ярослав.
-Все, больше не буду. Хочу признаться вам, что эта рыба у вас нынче очень вкусна, а эти пироги – просто отменные.
Прасковья улыбнулась, дядя всегда любил хорошо и вкусно поесть.
-Что это ты, Прасковья, мне хмельного медку не нальешь? Я всегда говорил, что твой мед самый лучший в слободе.
-Да ну вас, Матвей Никифорович, - засмеялась Прасковья, собственноручно подливая медовуху в кубок старика.
-Ты всегда знаешь, как уважить старика, - крякнув от удовольствия, сказал он. – Надо бы тебе заморского винца попробовать. На прошлой неделе меня Фрол угощал. Ох, и вещь, я тебе скажу. Ты бы, Ярослав, к свадьбе-то прикупил бутылочек пять – шесть. Дорогое, но, поверь, стоит того.
-Матвей Никифорович, ты мне детей не порти, - покачав головой, сказала Прасковья.
-Ничуть. Они у тебя славные ребята. Знаю, до пьянства никогда не опустятся, не какая-то там голь перекатная. Я бы таких порол нещадно, чтобы дурь-то из башки всю выбить. Всему надо меру знать. Ты, Ярослав, смотри, не опускайся до пьянства. Да и ты, Володьша, раньше времени не балуйся этим зельем.
-Так уж наша медовуха плоха? – усмехнулся Владимир.
-Медовуха у вас отменная. Я тебе про другое толкую, не привыкай, сопьешься, - он обтер усы и, довольно крякнув, посмотрел на внучатых племянников.
От выпитого у его заблестели глаза и развязался язык. Братья посмеивались над стариком, а Прасковья велела унести хмельной мед.
-Ох, Прасковьюшка, что-то устал я, - похлопав себя по животу, сказал старик. – Да и глаза слипаться начинают, знатным ты меня обедом угостила. Извини, пора и честь знать, пора на боковую. Ты уж не обессудь, стар я стал, часто в сон клонить стало.
Он тяжело встал из-за стола. Братья, широко улыбаясь, подхватили старика под руки.
-Спасибо этому дому, - крестясь, сказал он, - Пора и до дому.
-Может, останетесь, я Марфе велю постель приготовить, - предложила ему Прасковья.
-Нет, спасибо, племянница, но дома и жесткая кровать мягче кажется. А ну, ребятушки, ведите-ка меня к бричке.
Пошатываясь, он направился к выходу.
Проводив старика, Прасковья вернулась к столу. Вскоре вернулись и ее сыновья. Подшучивая друг над другом и подвыпившим стариком, они сели за стол.
-Матушка, а правда, что Матвей Никифорович, мне ладью отпишет? – спросил Владимир.
-Раз сказал, так тому и быть, его слово никогда с делом не расходилось. Честнее его еще поискать надо.
-Ну ты и сказала, матушка! Будто все купцы только и знают, как обманом свой товар сбыть.
-Торговаться уметь надобно, а то без барыша останешься, - усмехнулся Ярослав.
-Дело не в том, как торговаться, а в том, чтобы ненужный товар так сбыть, чтобы и тебе не накладно было, и покупатель доволен, остался, - заметил Владимир.
-Ого? – засмеялся Ярослав, - Смотрите-ка, у нашего младшенького, купеческая хватка проснулась.
-А что? Разве я не прав?
-Прав-то ты прав, только зачем ненужный товар приобретать?
-А как узнать, что тот или иной товар быстро и прибыльно разойдется, а какой мертвым грузом  так и останется на складе пылиться?
-А для этого у тебя чутье должно быть, иначе горе, ты - купец. Вспомни, чему тебя отец учил? – напомнил ему старший брат. – Вот Фрол Лукич таким чутьем сверх меры обладает. Недаром его и князья, и бояре привечают. Каждый его в свой дом заполучить готов, а он еще трижды подумает, кому прежде свой товар предложить.
-Это дар от Бога, - согласился с ним Владимир. – Я бы хотел с ним в плаванье пойти. Он всегда с товаром приходит, ни одного еще случая не было, чтобы его товар пропал. Не иначе, как он заговоренный.
-Так он тебе и рассказал, - засмеялся Ярослав. – У каждого купца свой секрет имеется на удачу. Вот станет тебе отчимом, так ты и уговори его с собой в плавание взять, а я тебе деньги под товар выделю.
-А не боишься?
-Каждый купец рискует, надеюсь, ты нас с матушкой по миру не пустишь? – улыбаясь, спросил Ярослав. – Смотри, а то шею-то тебе мигом намылю!
-Ну, хватит вам, - встав из-за стола, сказала Прасковья.
-Мам, так мы еще ничего не решили, про твою свадьбу, - напомнил ей Владимир.
-Спасибо и на том, что ты свое согласие дал.
-И все же, когда с Фролом Лукичем обговаривать станем?
-Гонец через три дня прибудет, тогда и обговорим, - вставая следом за матерью, сказал Ярослав. – И не с гонцом, а самим Фролом Лукичем.
Покинув зал, Прасковья пошла в свою горницу. Позвав Марфу, велела сметить себе платье и распустить волосы. Оставшись в легком одеянии, Прасковья села перед зеркалом. Оно было большим, овальной формы, из чистого серебра с позолоченой рамкой. Зеркало досталось ей от матери, писаной красавицы. Прасковье досталась ее красота и густые русые волосы, спадавшие ниже поясницы. От отца ей достались серые глаза, опушенные темными, густыми ресницами. Соболиные брови, изогнулись дугами на гладком белом лбу. Ни единой морщиночки вокруг глаз. Прямой нос, полные, сочные губы, округлый подбородок говорил о благородном происхождении.
Прасковья вгляделась в гладкое чистое лицо. Вспомнив, что говорила ей Марфа о Фроле, вспыхнула ярким румянцем.
-Да она еще хоть куда, - Прасковья улыбнулась своему отражению.
Прочитав на сон молитву, она легла на пуховую постель. Сон долго не шел к ней. Она то и дело ворочалась с боку на бок, вспоминая весь прошедший день. Наконец, устав, сомкнула глаза и провалилась в беспокойный сон.
Что снилось ей в эту ночь, она, пожалуй, рассказать не смогла бы, так как перед глазами менялись  многочисленные лица. Вот Микулична, с ее завидущими, бегающими глазками; Ярослав, задумавшись, подпер рукой подбородок, как это делал прежде Степан, Владимир, горячо спорящий о чем-то, Марфа, хитро прищурив глаз, посматривает на смуглого гонца, наконец, сам Фрол с обжигающим взглядом синих глаз.
Прасковья проснулась от шума издаваемого Марфой. Ее всегда удивляло, как служанка справляется со своими делами. Ее порывистость в движении, то и дело грозил что-нибудь смахнуть на пол или разбить. Сейчас она с шумом чистила печь, выгребая золу в деревянное ведро.
Прасковья улыбнулась, взглянув на перемазанное сажей лицо дворовой девки. Марфа работала у нее уже пять лет, после того, как прежняя служанка Анисья вышла замуж, и Степан дал ей вольную. Марфа была смышленая девушка, но через - чур суетливая и любопытная. Порой Прасковья пользовалась ее любопытством, узнавая от нее все новости и сплетни. Иногда Прасковья спрашивала у нее совета, зная, что девушка дурного не посоветует. Марфа была предана хозяйке и, если это требовалось, могла держать язык за зубами.
Курносая, с россыпью веснушек на круглом, румяном лице. Со смешливым ртом, готовым в любую минуту расплыться в озорной улыбке, приводившей парней в неописуемый восторг, хитрыми зелеными глазами, и копной кудрявых, непослушных рыжих волос, то и дело выбивающихся из плетенки.
Наполнив ведро, Марфа повернулась в сторону хозяйской постели.
-Ой, вы проснулись, Прасковья Никитична? Должно быть, это я вас разбудила. Я тут решила камин почистить, вот-вот холода начнутся. Сегодня уже и заморозок был, лужицы во дворе все тонким льдом покрылись. Иван уж и дрова по печам натаскал, велел проверить тягу, не ровен час, дымить начнут.
Прасковья на это ничего не ответила, лишь улыбнулась болтовне девушки.
-Вы вставать будете, али еще понежитесь? Я мигом, только ведро вниз отнесу.
Марфа, схватив ведро с золой, выскользнула за дверь.
И правда, с каждым днем ночи становились все холоднее и холоднее.
Пора было камины топить, чтобы ночью не мерзнуть.
-Ох, Степана нет, он бы ей замерзнуть не дал.
Прасковья села в постели. Стянув ленту, освободила волосы и принялась их расчесывать. Марфа, сменив передник и умывшись, предстала перед хозяйкой. Прасковья передала ей гребень, и та стала укладывать ей волосы в корону.
Закончив с прической, Марфа помогла хозяйке надеть поверх тонкой сорочки, рубаху из атласа с длинным рукавом и кружевом, затем надела сарафан из светло - золотистой парчи с рельефным орнаментом, украшенным белым узором и удлиненными зернами речного жемчуга. Поверх сарафана епаничку из темно – бордового бархата, расшитого золотым галуном и жемчугом. На голову надела сборник. Завершал наряд, накинутый на плечи платок из сиреневого атласа, обшитый парчовой каймой и золотой вышивкой в виде цветов и листьев, по контуру платка шла золотая бахрома. Осмотрев себя в зеркале, Прасковья осталась довольной. Марфа принесла сафьяновые сапожки на каблучке и хозяйка, надев их, притопнула ногой.
-Ох, и красавица же вы, матушка Прасковья Никитична, - восторженно рассматривая хозяйку, сказала девушка.
-Принеси-ка серьги и бусы из жемчуга, - велела ей Прасковья.
Наряженная, она еще раз осмотрела себя в зеркало и, удовлетворенно кивнув, вышла из комнаты.
Глава вторая
Фрол Лукич сидел в складском помещении за столом и подсчитывал прибыль за неделю, вписывая полученные цифры в амбарную книгу. Вчера он, наконец-то, решился просить руки Прасковьи Гордеевой. Глупо, конечно, надеяться, что она согласится выйти за него замуж, но чем черт не шутит. Зря он послал гонца, самому надо было идти. Вдруг обидится и даст от ворот поворот. Столько лет он надеялся, что однажды станет ее мужем. Как завидовал Степану, когда узнал, что тот посватался к ней и получил «добро» от ее отца. Он-то давно ее приметил, да все думал, что рановато ему еще жениться. А вот Степан, который старше был его на два года, оказался проворнее.
Фрол тогда с горя решил напиться, за что был жестоко выпорот отцом. На долго этот урок, выбил у него охоту к хмельному зелью.
-Что ты за слюнтяй такой, что горе хмельным медом да брагой заливаешь? Дурак ты, Фролка, ей богу, дурак! – сердился на него отец. – Что уж теперь говорить? Вот он локоток, совсем близок, да не укусишь, раньше нужно было думать.
Фрол не смог долго смотреть на счастливого друга и подался на ладью к отцовскому компаньону, купцу Звягинцеву. По приезде узнал новость, отец нашел ему невесту, дочь Семена Лутошина, близкого приятеля и компаньона отца, - Варвару.
Долго не соглашался он на этот брак. Больно неказистая невеста была, да и старше его на шесть лет. Про таких в народе говорят «старая дева», но угрозы отца выгнать его из дома, лишив наследства, заставили Фрола, наконец, согласиться. Невеселая та свадьба была. Фрол был на ней чернее тучи, да и невеста все время молчала, опустив в пол глаза.
Сразу же после свадьбы Фрол сбежал с приятелями на охоту и по возможности, старался, как можно реже попадаться ей на глаза. Заметив, красные после пролитых слез глаза невестки, отец опять вмешался в жизнь непутевого сына.
-В чем девка-то виновата, что лицом не вышла? Ты на нее с другого бока посмотри. Хватка у нее хозяйственная, все-то у нее ладится да спорится. Мозгами не обижена, совет дельный дать может. Ты не думай, что все бабы дуры, а любовь, какая там любовь, со временем стерпится, слюбится.
И правда, Фрол стал приглядываться к своей жене, находя в ней качества, которые ему с каждым разом начинали нравиться. Их совместное проживание вскоре переросло в дружбу, а с рождением Анисьи, он и вовсе привык, что жена в доме главная хозяйка. Надо сказать, Варвара по-настоящему любила мужа и старалась ему во всем угодить. Но добиться, чтобы Фрол полюбил ее всем сердцем, она так и не смогла, сколько не проливала бы из-за этого слез.
Совсем недолго они прожили вместе, как невесть чем, Варвара заболела. Стала таять прямо на глазах: из пышнотелой, крепкой бабы, в щепку превратилась. Дворовые поговаривали, что ее сглазили.
Фрол часто отлучался из дома, плавая на ладье с купцами за товаром, а узнав, что у Степана первенец родился и вовсе старался дома не находиться. Только увещевания отца заставили его подумать о жене. Когда Прасковья Степану родила второго сына, Фрол совсем закручинился. Уговаривал себя относиться к Степановым детям, как к своим собственным. Даже подумывал породниться, выдав дочь за Ярослава. Но пока был в плаванье, Ярослав женился на другой. После этой женитьбы Фрол уже всякую надежду потерял породниться с Прасковьей, да смерть Степана вновь свела с ней его дороги. Степан, его друг и товарищ в делах, нежданно–негаданно погиб. Его ладья попала в бурю. Сильный порыв ветра сбросил одного из подельщиков в воду. Степан, не задумываясь, бросился ему на помощь. Спасая другого,
 он погиб сам.
Вот уже год прошел со дня смерти друга. Фрол, как мог, помогал его вдове и сыновьям. Ярослав оказался толковым малым, с лету схватывая все премудрости купеческого дела. Владимир напоминал Фролу его в молодости, такой же бесшабашный и упрямый. Может, и не решился бы он на эту женитьбу, если бы не Матвей Никифорович.
Как-то он пришел к нему в лавку и затеял незатейливый разговор про свою племянницу, расхваливая ее качества.
-Чего ты, Фрол Лукич, все около Прасковьи вокруг да около ходишь? Давно я заметил, что нравится тебе моя племянница. Степана уже не вернешь, а она - баба молодая и ладная, чего бы тебе не жениться на ней?
Задумался тогда Фрол, давай взвешивать все, а и правда, что его держит? Давно он мечтает о такой жене, лишь бы сама Прасковья согласна на этот брак была. Неделю маялся, все «за» и «против» взвешивал. Наконец, дочери Анисье, что удумал - рассказал. Анисья все поняла и препятствовать не стала. Помнила, как без матери тяжело жить пришлось. Прасковья Никитична ей всегда очень нравилась, всегда с девочкой ласкова была, словно мать родная. Сейчас, когда Анисья замужем, совсем у нее времени на отца не остается. А уж когда Артем дом достроит и вовсе он в доме один одинешенек останется. Пусть женится, не такой он уж и старый, чтобы свою жизнь заново начать.
Фрол тогда с горяча гонца послал, сам должен был пойти, да оробел, как мальчишка какой. Теперь он корил себя за это. Через три дня он сам за ответом приедет, расскажет ей о своей любви к ней.
Отложив амбарную книгу, он задумался, не заметив, как пришла Микулична.
-Здравствуй, Фрол Лукич, вижу делами занят, - начала она, по обыкновению шаря глазами по полкам.
-Здравствуй Микулична, каким ветром тебя занесло ко мне? – улыбнулся Фрол, зная жадность свахи.
-Да попутным ветром. Слышала я, что ты гонца к Прасковье Никитичне посылал?
-Было дело такое! – согласился он, морщась, что все уже про это знают.
-Так я тебе поспособствовать могу.
-Вот как!
-Мое дело сватать, людей счастливыми делать.
-И чем же это ты мне поможешь?
-А тем, что Прасковью сосватаю. Так тебя расхвалю, что не устоит она перед тобой, даст свое согласие замуж за тебя выйти.
-А ты про ее сыновей случаем не забыла? Не только ей решать свою судьбу, у нее за старшего Ярослав в доме, он – глава, ему решать, выдавать мать замуж или нет.
-Я тебе вот что скажу – сыновья против не будут.
-Откуда уверенность такая? – улыбнулся Фрол.
-У меня свои источники имеются, на то и сваха я, чтобы про все знать.
-Очень интересно, и что же ты вызнала?
-А вот это уже другой разговор. Угостил бы чайком душистым?
Фрол засмеялся.
-И то дело, что-то засиделся я тут, не пора ли отобедать. Пошли, Микулична, угощаю.
Закрыв склад, Фрол направился к дому. Микулична, переваливаясь с боку на бок, как утка последовала за ним.
Откинувшись от стола, Микулична блаженно закрыла глаза.
-Ох, и хорош у тебя чаек, Фрол Лукич. Глупцы те, кто этот напиток не понимают. Не дашь ли ты мне его еще маленько? Страсть привыкла к нему. Я для пущего аромату мяту в нем завариваю, ох и вкуснотища. Давеча к Смирновым заходила, так отвар из малины со зверобоем пила, хорошо, но знаешь уже не то. А твой чаек крепкий, ароматный, сразу видно из-за моря.
Фрол усмехнулся. Чай в новинку у русских, не все к нему еще привыкли, да и не каждому он по карману, разве лишь купцам да боярам, да и то те неохотно его берут. Фролу же этот напиток давно полюбился, за необычный терпкий вкус и аромат. Для пущей вкусности можно и сахарок в прикуску, только он предпочитал его пить не сладким. Микуличне он как-то предложил немного чаю ради развлечения, но потом был сам удивлен, что она приняла его и полюбила. Денег она на покупку, конечно, жалела, но тут – дело другое, отчего и не выклянчить для себя полфунта.
Фрол давно знал все ее хитрости и решил, что сваха, поможет ему в сватовстве, поэтому не стал препятствовать ее желанию.
-Хорошо, Микулична, дам я тебе чай, только смотри, работу свою сделай исправно.
-Обижаешь, Фрол Лукич. Прасковья Никитична будет твоей женой еще до лютых морозов.
-Хотелось бы верить.
-А ты и сам-то не робей.
-Да я-то, вроде, не из робких буду, - усмехнулся он.
-Вот и хорошо, тогда третьего дня приходи на сговор.
Микулична, крякнув, тяжело поднялась и перекрестилась. Фрол, шепнув, что-то на ухо служке, пошел провожать незваную гостью.
Спустившись с крыльца, Микулична получила куль с полюбившимся чаем.
-Ох, и добрый ты Фрол Лукич. Повезет же Прасковье Никитичне, когда она замуж за тебя выйдет, - расцвела она.
Фрол засмеялся, весело встряхнув кудрями.
-А уж как мне-то повезет, если она за меня выйдет.
-Об этом не беспокойся, считай, дело за малым осталось – свадебку сыграть.
Микулична, довольная, пошла домой, а Фрол, запустив пятерню в густые волосы, тяжело вздохнул.
-Эх, как бы все так и вышло.
Почему, он и сам себе ответить не мог, только робел он перед Прасковьей.
Глава третья
День у Прасковьи прошел в хлопотах. Проведав жену Ярослава, она отправилась в лавку посмотреть новую материю для сарафана и епанчи. Ярослав говорил ей, что Ефим привез новые шали и посуду.
Пересмотрев новый товар, она отложила несколько кусков парчи, атласные ленты и кружева.
-Надо бы еще к сапожнику сходить полусапожки на меху заказать, да пару туфель из парчи. Опять же, новый сборник не мешало бы заказать, не в старом же ей все время ходить. Шубейку обновить, нынче вон, какие соболя отменные Ефим привез, Марфе сапожки, да сарафан теплый надобен, Ермолайке на портки материю надобно, Владимиру не мешало бы наряд сменить, дел много всего и не упомнишь. Сделав заказ, она отправилась к куме Василисе Петровне Захаровой в гости. Давно ей обещалась, да все времени не было.
Пробыв у нее часа два, Прасковья засобиралась домой.
Проходя мимо дома Фрола Лукича, невольно зарделась румянцем.
-Интересно, что бы она сделала, увидев вдруг его сейчас, - подумала она и прибавила шаг.
Совсем запыхавшаяся она перешагнула порог своего дома.
-Что это с вами Прасковья Никитична? – спросил ее Ермолка, хлопая белесыми ресницами на конопатом лице.
-Все хорошо, Ермолка, все хорошо. Ты чего тут?
-Да вот, Мирон велел за дровами сходить.
-Так ступай, а когда освободишься, сходи за портнихами, пусть тот час приходят, скажи, барыня обновы шить желает.
Марфа, разложив материю, с восхищением гладила парчу для хозяйского наряда.
-Красота-то какая! Вы Прасковья Никитична, в этом наряде не хуже самой царицы будете.
-А ты думаешь, из какого же материала царицыны платья шьют? Не было бы купцов, не было бы товару заморского, ходили бы все в мехах, яко звери.
-Да полноте вам, матушка, - всплеснула руками Марфа.
Прасковья засмеялась наивности прислужницы.
-Ну, где там портнихи? Сколько же мне еще ждать?
-Здесь мы, Прасковья Никитична, - кланяясь, в горницу вошла пожилая женщина с рядом молодых девиц.
-Всегда радуюсь новой встрече с вами, Прасковья Никитична. Всегда хочется отметить ваш изысканный вкус в выборе материи, - разглядывая материал, похвалила Прасковью портниха. – Намедни была у Толстых, так полная безвкусица в подборе. Я ей одно говорю, она мне совсем другое. Подобрала себе такие яркие цвета, аж глазам смотреть больно. Блестит, словно павлин в княжеском саду. Словом, полная безвкусица. Думает, чем пестрее, тем богаче выглядеть будет. Полная ерунда! Во всем меру знать надобно, не все золото, что блестит, - качая головой, говорила портниха.
Прасковья, рассказав, что ей надобно, получила полное согласие и одобрение от портнихи. Сняв с нее мерки, они удалились, забрав материю.
Как-то незаметно подкрался вечер. Марфа зажгла свечи.
Прасковья устало села на скамью.
-Вот и еще один день прошел, - тихо сказала она.
Марфа, сменив наряд на домашнюю одежду, удалилась поторопить слуг с ужином.
Ужин прошел тихо без лишних разговоров о предстоящем сговоре.
Поднявшись к себе, Прасковья, позевывая села перед зеркалом. Марфа сняла с нее сборник и расплела косы, связав их лентой.
-Что прикажете, матушка Прасковья Никитична?
-Да ступай уже, я сама разденусь.
Марфа, зевая во весь рот удалилась, проверив хорошо ли прикрыта изразцовая печь. Прасковья, скинув сарафан и верхнюю рубашку, оставшись в одной нижней сорочке, подошла к печи и приложила руки к изразцам. Степан сам заказывал эти плитки с невиданными зверями и полуптицами. Он привез это новшество из Литовии. Муж рассказывал, что в домах у них не печи, а камины. Стены вкруг выложены расписной плиткой. Замыслив сделать у себя дома такой же в зале, он много привез такой плитки, но так и не успел осуществить свою мечту, лишь украсив печи в спальне и детской. Ярослав, воспользовавшись оставшейся плиткой, использовал ее в своем новом доме.
Фрол тоже, глядя, как живут другие народы, старался перенять у них все самое лучшее, поэтому, многие дивились и завидовали, как у него устроено все в доме.
Говорили, что он ел из красивой глиняной посуды, расписанной глазурью.
Вот бы посмотреть на это. Степан много торговал оловянной посудой, которой было много в доме. По праздникам Прасковья выставляла серебряную посуду, начищенную до блеска так, что можно было увидеть свое отражение.
Задув свечу, она вернулась к кровати. Прочитав молитву и перекрестясь, она легла и постаралась заснуть. Из ума все не шел Фрол. Высокий, красивый, с удивительными, ярко-синими глазами. Прасковья улыбнулась и, тихо вздохнув, заснула.
Глава четвертая
Фрол мерил шагами комнату и думал. – Чего ему ждать еще день? Завтра же он сходит к Афонасию Ворожкову и возьмет его с собой в дружки и одновременно сваты. Немного успокоившись, он, довольный лег спать.
Утром, чуть свет, он велел запрячь бричку и поехал к своему другу.
Тот сидел за столом и чаевничал.
-О, Фрол Лукич, пожаловал! – обрадовался он неожиданному гостю. – Садись, чайком побалуйся. Матрена пирогов напекла, отведай.
-Спасибо, Афонасий Федорович, я уже откушал. Я к тебе по делу приехал, поговорить надобно.
-Что ж, садись, поговорим.
-Да дело больно деликатное, не для лишних ушей, - смущенно посмотрев на домочадцев, сказал Фрол.
-Понимаю, - кивнул Афонасий и, поставив большую кружку, встал из-за стола. Окрестив себя трехкратно, он повел Фрола вниз в конторку.
-Ну, Фрол Лукич, что за дело у тебя ко мне?
-Жениться я надумал, Афонасий.
-Вот так новость! Хорошее дело, Фрол Лукич. А невеста-то кто? Из молодок, али кто постарше у тебя есть на примете?
-Прасковья Гордеева.
-Эк, хватил, - присвистнул Афонасий.
-Так что скажешь? Пойдешь другом и сватом?
Я за тебя всегда готов идти, куда хочешь, ты же знаешь. Выбор твой одобряю. Только вот захочет ли она вторично замуж пойти, ведь совсем недавно овдовела.
-Больше года уже прошло, - напомнил ему Фрол.
-Вот ведь как быстро время летит. Да, хороший мужик Степан Михалыч был.
-Что теперь об этом говорить. Так пойдешь в сваты или кого другого мне звать?
-Я уже дал свое согласие. Когда думаешь сватов засылать?
-А сегодня прямо!
-Нет, Фрол Лукич, так не годится. Надобно, все обдумать, с ее детьми переговорить.
-Сегодня срок истекает, как я к ней гонца посылал.
-Вот оно что, - почесал Афонасий свою рыжую бороду. – С гонцом ты погорячился Фрол, надобно было самому идти или меня послать, теперь только осталось ответа дождаться.
-Да понимаю я, что с горяча, но дело уже сделано.
-М-да, когда срок за ответом идти?
-Завтра.
-Хорошо, завтра и пойдем. Кого думаешь третьим брать?
-Может, зятя, Артемия?
-Нет, молодой еще. Тут человек посолидней нужен.
-Тогда, может, Захара Проклова?
-А что, Захар человек веселый, то, что нам и нужно. Значит, завтра и пойдем.
Они пожали друг - другу руки, и Фрол заметно повеселев, поехал к Захару Проклову. Получив от него согласие быть сватом, он вернулся в свою лавку.
Глава пятая
Прасковья встала рано и принялась за шитье. Хотелось принять гонца подобающим образом. Все утро ушло на то, чтобы вышить отворот на рубашке. Марфа и несколько девушек помогали ей в этом. Микулична тоже пришла рано и, выпив две чашки ароматного чая, стала рассказывать разные небылицы про свадьбы и обычаи.
Ярослав с Владимиром поехали к Матвею Никифоровичу напомнить ему о завтрашнем дне.
Ближе к вечеру все отправились в баню.
Напарившись, Прасковья, румяная, сидела за столом и пила чай из трав. На душе было светло и хорошо.
-«Что мне завтрашний день готовит?» – подумалось ей, но, отогнав тревожные мысли, закрыла глаза наслаждаясь горячим напитком.
Просушив волосы у печи, заплела их в косу и легла спать.

С утра весь двор уже был на ногах, ждали гонца. Заслышав звон колокольчика на Фроловской бричке, Митрофанушка, сын стряпухи, во все горло закричал:
-Едут, едут, сваты едут!
Цыкнув на него и слегка отвесив несмышленышу подзатыльник, Марфа велела открывать гонцу ворота.
Отперев ворота, все увидели, что в бричке гордо восседают Афонасий Ворожков, Захар Проклов и сам Фрол Лукич.
Проводив гостей в зал и усадив за стол, стали поджидать Прасковьиных сыновей и Матвея Никифоровича. Микулична, важно посматривала на сватов, ожидая своего часа. Сама Прасковья спряталась в соседней комнате, нервно теребя кружевной платочек.
Наконец, в зал ввели под руки Матвея Никифоровича. Поздоровавшись и окрестив себя  трехкратно, он сел во главе стола. По левую руку от него уселись братья - Ярослав и Владимир.
-Знаю, вы приехали за ответом, но надеюсь, правила сватовства мы немного упростим, - улыбаясь, начал дядя. – Смотрины и глядины устраивать не будем, вы нашу Прасковьюшку все знаете.
Сваты с облегчением вздохнули, но, все же соблюдая приличия, встали и низко поклонились старшему из семьи, затем сыновьям Прасковьи.
-Знамо дело, пришли мы за нашего Фрола Лукича, вашу Прасковью Никитичну просватать, а заодним ваш и ее ответ узнать. Согласна ли она за нашего друга и сотоварища замуж пойти? – спросил Захар Проклов.
Матвей Никифорович улыбнулся.
-Мы ее замужеству препятствовать не будем, а вот ответ она вам сама скажет. Прасковья Никитична, покажись нам, будь так милостива.
Прасковью бросило в жар. Борясь со своим волнением, она подошла к двери. Опустив к полу глаза, она вышла к сватам.
-Что скажешь, Прасковья Никитична? Согласна ли ты выйти замуж за Фрола Лукича? – спросил Захар Проклов.
Фрол, вытянувшись в струну, с напряжением вглядывался в любимое лицо. Ладони у него вспотели, на лбу выступили бисеринки пота.
Прасковья посмотрела на улыбающегося дядю и сыновей. Бросив взгляд на Фрола, тихо сказала:
-Я согласна.
С облегчением выдохнув, Фрол наконец расслабился, сердце учащенно забившись, готово было вырваться из груди.
-Вот и хорошо! Значит, по рукам, - сказал Матвей Никифорович. – Эй, Марфа, неси-ка пивка для гостей.
Марфа метнулась из комнаты, где уже были приготовлены закуски и пиво для гостей.
-Погодите, погодите! – встряла тут Микулична, - А где рукобитие? Вы должны пожать друг другу руки, хватит обычаи нарушать!
-Ну хорошо, хорошо, - отмахнулся от нее Матвей Никифорович.
Протянув друг другу руки, стороны жениха и невесты совершили обряд рукобития произнеся слова:
-Благослови, господи, в добрый час!
Микулична разняла руки.
-Ну вот, а то все впопыхах, разве это дело, - заулыбалась она.
Марфа внесла в зал кубки с хмельным пивом и поднос с пирогами.
Фрол подошел к Прасковье и, с поклоном взяв ее за руку, повел к столу.
-Что это мы пиво пьем? – крикнул Матвей Никифорович, - А не выпить ли нам винца за здоровье жениха и невесты?
Марфа тут же сменила приборы, подав вино и закуски.
Обсудив день свадьбы, сваты засобирались домой, чтобы приехать на следующий день со всей родней, как велел того обычай.
На следующий день, в это же время, приехали сваты и Фрол Лукич со своей дочерью и зятем. Со стороны Прасковьи собрались сыновья, дядя, сваха, сноха и близкая подруга Прасковьи Варвара Лутошина.
Накрыли стол под образами. Фрол встал ближе к образам, Прасковья у дверей. По команде Микуличны, они сошлись на середине и обменялись кольцами. Поцеловавшись, дали друг другу сердечный зарок.
Ярослав угощал всех вином и обменивался поздравлениями.
-А ну, Фрол Лукич, теперь твой черед угощать пришел, - напомнил ему Афонасий Ворожков.
Фрол поднялся и велел принести ему мешок.
Вся дворня столпилась у дверей, ожидала угощения. И чего в мешке только не было: медовые пряники, леденцы, дешевые бусы, платки, свистульки, одним словом, вся детвора и молодухи были в восторге, заполучив от жениха подарочек на память.
Митрофанушка и Ермолка, набив полные карманы сладостями, хвастались друг перед другом глиняными свистульками в виде животных. Молодые парни, заполучив печатные пряники, тут же делились ими с молодухами, а те, накинув ситцевые платочки, кокетничали с ними.
Раздав сладости дворне, Фрол принес подарок и невесте. Ларец с украшениями и большую кашемировую шаль. Микуличне и Анастасие тоже досталось по цветной шали. Раздав подарки, еще раз уточнили дату свадьбы. Долго решили не тянуть, а на Казанской неделе как раз и обвенчаться.
Глава шестая
Митрофанушка, одетый во все новое, сидел с иконами на скамье брички и важно поглядывал на домочадцев. Микулична суетилась около Прасковьи, подбадривая и успокаивая ее. Матвей Никифорович, благословивший жениха и невесту, сидел в своей бричке, укутанный медвежьей шубой.
Наконец, свадебный поезд двинулся к церкви.
После венчания все поехали в дом Фрола Лукича, где за большим свадебным столом уселись званые гости.
Здравицы сыпались одна за другой. Всюду стоял смех и шутки. Микулична строго следила, чтобы худого слова не было обронено в сторону новобрачных, повсюду навесив оберегов и нашептав наговоров от сглаза и порчи. Всем завидникам рты позакрывала, старалась изо всех сил.
Прасковья улыбалась, то и дело украдкой поглядывая на жениха. Фрол, гордый и важный, сидел подле красивой невесты, с нетерпением дожидаясь часа, когда они наконец-то останутся одни.
Микулична подала знак, и Прасковья встала из-за стола. Все женщины, потянувшись за невестой, пошли в опочивальню. Запев ритуальную песню, они стали готовить ее к брачной ночи. Вскоре под шутки и смех дружков пришел Фрол. Прасковья замерла, не смея поднять на него своих глаз. Сердце, словно испуганная птица забилось в груди. Оставив новобрачных одних, гости удалились.
Скинув пиджак, Фрол подошел к кровати, где сидела Прасковья и, встав на колени, положил ей на ноги свою голову. Заглядывая ей прямо в глаза и целуя руки, прошептал:
-Прасковьюшка, если б ты только знала, как я давно мечтал, чтобы ты была подле меня. Люба моя, как же я давно люблю тебя. Все эти годы я только и казнил себя в том, что не стал твоим мужем. Но господь, испытав меня, наконец-то смилостивился, и теперь я рядом с тобой.
Прасковья сконфуженно постаралась освободить свои руки, но Фрол посмотрел на нее так, что ее сердце обмерло в груди. Так на нее даже Степан никогда не глядел. Столько в этом взгляде было любви и нежности.
Невольно ее рука потянулась к его кудрям. Волосы оказались мягкими и приятными на ощупь. Перехватив ее руку, он опять припал к ней и стал с жадностью ее целовать.
-Как же я долго ждал тебя, - бормотал он. – До сих пор не верится, что ты стала моей женой. Скажи, любый я тебе, хоть немного?
Прасковья испуганно посмотрела на красивое лицо.
-Неужто я тебе так противен, что ты боишься меня? – с болью в голосе спросил он.
-Нет, что ты, Фрол, - поспешила успокоить его Прасковья. – Только ты пойми меня, ведь кроме Степана у меня никого больше не было. Дай привыкнуть к тебе.
-Хорошо, я буду терпелив, - кивнул он и, встав с колен, задул свечи.
Раздевшись в темноте, он лег рядом, но к Прасковье так и не прикоснулся. Помолчав, он тихо заговорил.
-Я тебя еще в девчонках приметил, только молодой еще совсем был, не думал о женитьбе. Степан, он старше, серьезнее был, все по полочкам раскладывать любил, когда жениться, когда в плаванье…. Никак я не предполагал, что и он тебя высмотрит. Ох, и больно же мне было, когда мне дружкой на вашей свадьбе быть пришлось. Веришь, украсть тебя хотел, да совесть не позволила.
Фрол надолго замолчал.
Прасковье стало его жалко. Она тоже вспомнила то время, когда сидела на посиделках, водила с девушками хороводы, пела песни на вечерках и целовалась в игрищах, как смотрели на нее парни. Фрол и тогда самым видным среди них был и ей, и всем девушкам нравился. Разве ж она виновата, что Степан более проворным оказался.
Слезинка скатилась по щеке, и она невольно всхлипнув, зажала себе рот рукой.
-Что с тобой, Прасковьюшка? – тут же отозвался Фрол, повернувшись к ней.
Тут, не сдержавшись, Прасковья заплакала.
-Что ты, что ты, любимая, - обнимая, Фрол стал осушать ее слезы поцелуями.
Она не сопротивлялась, руки сами обняли его за широкие плечи. Фрол прижался к ее рту долгим и страстным поцелуем. Он был очень нежным этой ночью и, уставшая после любви, Прасковья уснула у него на плече. Фрол еще долго не мог заснуть, не веря, что мечта его сбылась.
Свадьба длилась еще два дня. Наконец, проводив последнего гостя, Фрол с облегчением вздохнул. Обняв Прасковью за плечи, он подтолкнул ее к дому.
-Ну, женушка, разбирай телеги со своим добром, - хохотнул он.
Пять телег с приданым стояли во дворе в ожидании, когда же их разберут.
Фрол пробовал, было отказаться от приданого, но Матвей Никифорович настоял на том, чтобы все было как по обычаю.
-Берешь себе жену не бедную, значит, и приданое должно быть. Пусть не молодуха, но не бесприданница.
Глава седьмая
Так и зажили Фрол и Прасковья дружной семьей. Он надышаться не мог на нее: подарки дарил, а она открывала для себя в нем новые качества, привыкая и начиная любить всем сердцем.
Однажды, когда они пошли в церковь, пристал к Прасковье юродивый калека и стал денежку просить, напевая всякую ерунду. Фрол, чуть отстав, здоровался с мужиками, пропустил жену вперед, и она с Анисьей и Анастасией оказались рядом с юродивым.
-Барыня, дай бедному калеке денежку, а я тебе всю правду скажу, - запел он, протягивая к ней грязную руку.
Прасковья, пожалев жалкого калеку, кинула ему пятак.
-Ой, спасибочки боярыня, - запричитал он и, закатив глаза, запел. – Не жена, не вдовица будешь ты молодица, с неба ангелы спустятся, грусть печаль разведут, будешь вновь ты любима, вновь цветы расцветут.
-А ну, пошел прочь! – замахнулась на калеку, подоспевшая Марфа. – Чего беду кличешь моей хозяйке!
Калека, очнувшись, низко кланяясь, скрылся в толпе. Прасковья, проводив его взглядом, перекрестилась. Остановившись, она стала поджидать мужа. В церковь они вошли вместе.
Зима прошла тихо, в медленном, размеренном ритме. Лишь трескучие морозы, загонявшие людей в теплые дома, объединяли их всех вместе, и тогда происходило чудо. Старики, повидавшие многое на своем веку, собрав около себя молодежь, рассказывали сказки и небылицы. Молодки запевали песни, мужики и парни травили байки, все вместе они устраивали вечеринки с песнями, плясками и играми. Коротким днем женщины пряли, ткали или вышивали, а мужчины занимались делом – вели размеренную беседу или, согласно таланту, занимались ремеслом. Зимними днями от великого безделья плелись лапти, вырезались ложки или игрушки. Люди высшего сословия ходили по гостям и вели скучные беседы, только купечество не дремало, подсчитывая прибыли или убытки. Чем холоднее зима, тем они становились богаче. Шкуры медведя подскакивали в цене, да и соболя с песцами расхватывались на ура. Каждый зажиточный горожанин желал ходить в тепле и красоваться в дорогих мехах. Для простого же люда имелась овчина, из которой шили тулупы и полушубки.
Закончилась зима, день стал длиннее. Солнышко все больше стало веселить глаз, не за горами Широкая масленица.
-Эй, народ, Широкая масленица идет! Веселье в дома несет! Блины маслены, на разный вкус. В блинах поваляйся, душой распахнись, умом взвеселись, вольным словом насладись!
Всю неделю Владимир с дружками снежный городок строили; Ярослав, казавшийся серьезным и степенным, и то не утерпел, с братом на реку ездил, слежавшийся снег по берегу большими кирпичами резал.
Фрол к празднику велел коням гривы украсить, уздечки разукрасить, на дуги колокольчики звонкие повесить.
С утра в городе шум и веселье, все к площади тянутся на взятие городка посмотреть.
Нарядные Фрол и Прасковья  в расписные сани сели и под звон веселых колокольчиков поехали городок смотреть.
На снежных башнях флаги яркие на ветру трепещутся. Прасковья среди молодежи Владимира высматривает. – Где он? В обороне, али в набеге? А вот и он, в набег собирается.
Повсюду смех, шум такой, что ближнего не слышно. Увидев мать, Владимир помахал ей рукой.
А вот и сам «Генерал» налетчиков - Кузьма Воронов во главе своей дружины выехал. Подняв над головой руку с платком, ждет тишины. Все замерли. В наступившей тишине было слышно, как парни на коней повскакивали. И вдруг, свист, гиканье, снежная пыль из-под копыт в небо взметнулась, рванулась конница к воротам. У кого коней нет, приступом на стены лезут.
Хохот стоит. Люди на два лагеря разбились: одни налетчиков поддерживают, подзадоривают, другие тех, кто в обороне стоит.
Городок крепок, стены ледяные, оборонники в поту, хворостинами машут, снежными комьями кидаются: реву, шуму, гаму… Девки и бабы в сторонке за своих сыновей и женихов переживают, а мужики парней подзадоривают, над трусами посмеиваются.
Фрол, как мальчишка, кричит, свистит, Владимира подбадривает. Даже Ярослав и тот в азарт вошел, вместе с Артемом кричат, за Владимира переживают.
Наконец, взят городок. Победители по улице идут раскрасневшиеся, песни победные поют. «Генерал» всех к себе собирает на угощеньице.
А на берегу реки другое веселье: мужики кулачные побоища устроили. И опять Фрол с Прасковьей в толпе стоят, смотрят, какая из сторон победит.
-Эй, Фрол, не желаешь ли поучаствовать? – кричит ему Захар Проклов.
-Нет, - улыбаясь, мотает головой Фрол, крепче прижимая к себе Прасковью.
Парни уже сошлись, кулаками в рукавицах хлещутся, а молодые мужики опять же подзадоривают. Глядишь, и среди них уже молотьба пошла. Кто победил и не поймешь, враз встали и разошлись, после обид не держа. Потешились, дали волю горячей кровушке, и все, конец.
Самое потом время на санях кататься пришло. Молодежь в кошевки набивается, визгу, смеху… от праздничных платков в глазах рябит.
-Айда наперегонки!
Звон стоит! Не только люди в азарт входят, но и лошади тоже.
Вот одна кошевка перевернулась, и все вывалились из нее прямо в глубокий снег. Ох и веселье!
Фрол тоже от молодежи не отстает, наперегонки с Ярославом и Артемом по кругу с посвистом гонит. Прасковье страшно, крепко держится она за бок расписных саней, боится выпасть. Голова к голове пришли с Ярославом, чуть-чуть Артем отстал.
После всем миром к Фролу в дом пошли за праздничный стол.
Долго еще этот день Прасковья вспоминать будет, только все это потом будет, а сейчас гостей потчевать надо.
На Прощеное воскресенье с утра уже девки песни поют, а мужики уж давно чучело из соломы сделали, обрядили в старье и ветошь негодную зажгли. Сожгут масленицу, а там и весна – красна не за горами.
После Пасхи вскрылись реки, пошел ледоход. У Фрола новые заботы, пора ладью в плаванье готовить. Почти все время он в доке проводит. Скоро, очень скоро оставит он Прасковью, чтобы в чужие края податься свой товар продать и новый купить. Такое дело купеческое, хочешь богатым быть – крутись.
Вот и трюмы товаром забиты, день расставания пришел. Фрол крепко целует жену и обещает гостинцев привезти. Только чует сердце Прасковьи, что надолго они расстаются.
А тут еще Владимир в поход с Фролом упросился, вдвойне тревожиться за них придется, ведь молодой он еще.
Ярослав брата наставляет, учит уму-разуму.
-Прислушивайся к Фролу Лукичу, он плохого не посоветует. Да не кипятись, не выставляй свою гордость безмеренно, а то слыть глупцом будешь, учись, набирайся опыта.
-Ну, с Богом, - сказал Фрол, последний раз целуя Прасковью и дочь, и обменявшись крепким пожатием с Артемом и Ярославом, поднимается на ладью.
Владимир целует мать в щеку, машет своей зазнобе рукой и бежит следом за отчимом.
Оттолкнувшись шестами, ладья медленно отходит от пристани. Следом за ней еще три ладьи так же величаво отходят от пристани.
-Поднять парус! – кричит кормчий, и вверх поднимается полотнище с намалеванным на нем солнцем.
-В добрый путь, - шепчет Прасковья, крестя уходящие в плаванье ладьи.
Глава восьмая
Неделя уже прошла, как Фрол с Владимиром покинули дом. Прасковья с утра что-то неловко себя чувствовала. Голову кружит, в горле непривычная сушь, не иначе заболела. Позавтракав, думала легче станет, ан нет, еще хуже стало. Побледнев, она пошла в опочивальню. К середине дня дурнота прошла, словно ее никогда и не бывало. Днем Прасковья с аппетитом поела и села за рукоделие. На следующий день все повторилось сначала, и Прасковья не на шутку встревожилась. Подсчитав дни, охнула.
-Не может этого быть!
Присев на лавку, она не знала, что ей делать, то ли радоваться, то ли плакать. Жаль, что Фрол об этом до своего отплытия не узнал, вот бы обрадовался.
Интересно, кого на этот раз она под сердцем носит, мальчика или девочку?
Ей всегда хотелось девочку, помощницу по хозяйству. Парни тоже хорошо, но уж больно далеки они от матери, все к мужскому началу тянутся. Прасковья, вспоминая ладных сыновей, улыбнулась.
-Надо бы Ярославу рассказать, - подумала она.
От радостных мыслей ее отвлек, приход Матвея Никифоровича.
Расцеловав свою племянницу, он грузно уселся на скамью. С каждым днем старик выглядел все хуже и хуже. Некогда упитанный от желания вкусно покушать, он худел с каждым днем. Темные круги залегли под глазами, некогда здоровый цвет лица, стал землистым, появилась одышка.
-Скоро смерть за мной Прасковьюшка придет, - не весело сказал он. – Недолго мне уже осталось топтать белый свет.
-Ну что вы, Матвей Никифорович, - присев у его ног, сказала Прасковья. – Погодите еще маленько. Кто же радоваться Фроловым деткам будет?
Глаза у Матвея Никифоровича зажглись радостным светом.
-Неужто, Прасковья, ты ребеночка под сердцем носишь?
-Да, дядюшка.
-Давно ли узнала? А Фрол знает? – засыпал он ее вопросами.
-Нет, не знает, вы первый, кто об этой новости узнал.
-Вот так обрадовала, - заулыбался  старик. – Ай, да Фрол! Значит, крепок его род еще. Честно, не ожидал я от тебя такого, Прасковья. Вон, сколько лет вы прожили со Степаном, а так больше и не прижили ребятишек, а тут, на - и в дамки!
Прасковья, смутившись, встала и села напротив старика.
Вдруг глаза у старика опять потухли, и он устало сказал:
-Ох, Прасковьюшка, худо мне, боюсь, не доживу я до того дня, когда ты родишь.
-Пробовали ли вы к лекарям обращаться?
-Да куда там, - отмахнулся он рукой, - Что они понимают? Меня Лукинична травами отпаивает, когда уж боль невмочь терпеть становится. Дай бог, до Спаса бы дожить. Не хочу в сырость ложиться, пусть земля солнцем прогреется. Ты, Прасковья, помолись обо мне, все ж старику приятно.
-Обязательно помолюсь и свечку за здравие поставлю, - пообещала она, сдерживая из последних сил слезы.
-Вот и хорошо, вот и славно. Пойду я, милая, устал я что-то совсем, сил не стало ноги поднимать.

Как и говорил Матвей Никифорович, смерть пришла к нему после яблочного спаса.
Схоронив дядю, Прасковья совсем загрустила. От Фрола до сих пор нет никаких вестей. Ближе к осени стали возвращаться купеческие ладьи с товарами, но среди них ладьи Фрола не было.
Ярослав так же, как и его мать, был обеспокоен их долгим отсутствием. Расспросив купцов, он выяснил, что Фрол поплыл дальше обычного.
Вот уж и белые мухи за окном полетели, Прасковья неуклюжая, с большим животом сидит у окна. Еще два месяца до родов. Повитуха двойню признает. Вот радость для Фрола, целых два сына в приобретенье. Только где он мой муженек родимый? Все глаза уже на реку выглядела. Где сыночек Володюшка? Сердце тоской изнывает. А тут еще девки грустную песню завели, сердце еще пуще прежнего от тоски рвется. Недолго она с Фролом прожила, ох недолго.
Вьюга на дворе в трубу воет, страх нагоняет. В такую погоду хороший хозяин и собаку не выгонит. Прасковья крестится, просит уняться непогоде.
Вставая с колен, чувствует, что неладное с ней что-то, не иначе рожать начала. И правда, скрутило так, что застонала она от нестерпимой боли. Хорошо, что Марфа недалеко была, стоны хозяйки услышала, враз все поняла. Засуетилась, всю дворню на ноги подняла.
Уложила хозяйку на кровать, за повитухой Ермолку послала.
Прасковья вся в поту лежит, языком сухие губы облизывает.
-Пить, пить, дайте воды глоток, - просит она.
Марфа обтирает хозяйку влажным полотенцем, дает напиться. Опять потуги, нет больше мочи терпеть, Прасковья кричит.

-Ну же, милая, давай тужься еще. Идет головка уже, - кричит повитуха бабка Лукерья.
Из последних сил тужится Прасковья.
-Кто там? – заслышав плачь младенца, спрашивает она.
-Сыночек – ангелочек, - улыбается Марфа. – Такой хорошенький, на Фрола Лукича похож.
Прасковья улыбается, но тут вновь на нее накатывает боль. Передав младенца Марфе, Лукерья бежит к Прасковье.
-Давай, давай девка, тужься еще, - кричит повитуха.
Но нет больше сил у Прасковьи, устала она.
Обмыв младенца, запеленали его кулем и в зыбку, что Агей в комнату принес, уложили. Сопит малец, губешками маленькими причмокивает.
Снова от накатившей боли очнулась Прасковья.
-Давай, девонька, тужься, - кричит Лукерья, - Вон и головка уже видна, давай милая не задуши его!
-Ой, вот так чудо! – смеется Марфа, - Это девочка! Прасковья Никитична, у вас девочка вторая родилась. А хорошенькая какая, как ангелочек, точная копия братца.
Прасковья улыбается – отмаялась.
Утром с визитом пришел Ярослав с женой и сыном. Анисья с Артемом уже  давно их в зале поджидают.
-Ой, Ярослав, как я счастлива брата и сестру иметь. Сама уже мать, а все равно приятно, - встретив Ярослава, радостно сказала Анисья.
-Охотно верю, если учесть, что брат с сестрой младше моего собственного сына, - засмеялся он.
Прасковья, отдохнувшая за ночь, лежала в постели, поджидая  родственников, рядом с ней лежали близнецы. Оба беленькие, голубоглазые, золотой пушок в кольца вьется. И впрямь, ангелочки.
Мальчика Андреем назвали, а девочку – Ариной.
 
Глава девятая
Скоро уж год исполнится, как подписан Бахчисарайский мир с Османской империей. Фрол, как узнал, что мир наступил, так сразу и ладью снаряжать стал, мечтал по Волге к Каспию доплыть, заморских товаров накупить, новые пути изведать. Видно не поспел до ледостава вернуться, может, ближе к лету будет? То-то обрадуется деткам, - думала Прасковья, посматривая на малышей.
Но весна сменила зиму, которая всполошила всю Россию.
27 апреля умер царь Федор Алексеевич, а за ним начались в Москве бесчинства стрельцов, докатившиеся и до их стороны. В мае, подавив восстание стрельцов, на царство провозгласили детей Алексея Михайловича Ивана и Петра. Но из-за их малолетства регентшей над ними поставили царевну Софью Алексеевну, и опять в стране началось затишье.
Весна плавно перешла в лето, но вестей от Фрола все не было.
Ярослав, успокаивавший все это время мать, встревожился не на шутку. Ясно дело, купеческие караваны задерживались подолгу в разных странах, но это было редко. Из четырех ладей, которые пустились в плаванье с Фролом Лукичем, пришла лишь одна. Ни моряки, ни купцы ничего про Фрола и других купцов не знали. Потеряли они друг друга в бурю на Каспие. Подлатав судно и переждав ледоход, ладья Прокла Варазьина вернулась домой.
После таких новостей, Прасковья совсем приуныла. Если бы ни дети и внуки, она давно бы заболела от тоски.
Если до осени ладьи не вернутся, весной Ярослав пойдет на их поиски.
Глава десятая
Караван из восьми ладей шел ходко. Четыре ладьи купца Скоропудова присоединились к Фролу на вторые сутки. Останавливаясь лишь в больших городах, чтобы, заплатив пошлину, двигаться дальше, купцы медленно шли вниз по Волге. На Сызрани Скоропудов разделился с Фролом, оставшись продавать товар, а Фрол со своим караваном пошли дальше. Поначалу купцы не хотели плыть так далеко, мир миром, а как говорится, чем черт не шутит, турки они и есть турки, только попади им в лапы. Хоть и вооружены моряки не плохо, все одно страшновато. Одно успокаивало, а вдруг и в самом деле турки образумились. По началу все тихо было, решено было в русских городах не останавливаться и торг не вести, что толку товар за бесценок отдавать. Добравшись до Астрахани, решено было остановиться, а уж потом смело по Каспию мимо Осетии и далее к Ирану. Но погода, решив проверить выносливость мореплавателей, преподнесла им новый сюрприз, обрушила на них целый водопад дождевой воды.
До этого стояла такая жара, что люди чуть ли не плавились под горячим солнцем, снимая с себя буквально все.
Шторм налетел внезапно, и чтобы не разбить суда о камни, решили их вывести в открытое море. Гроза разошлась не на шутку, швыряя ладьи, словно щепки по волнам, поднявшимся до небес. Не выдержав такого шквала, сломалась мачта и весла, ветром унесло парус. Привязав себя веревками к скамьям, люди молились о скором затишье небесной стихии. Три дня их мотало по беспокойному морю. Шторм утих так же внезапно, как и начался. Измотанные в конец люди провалились в тяжелый и беспокойный сон.
Первым проснулся Захар Потемкин. Подняв голову, он радостно закричал:
-Земля! Земля, братцы!
И правда, земля оказалась совсем рядом. Поставив уцелевшие весла, они поплыли к берегу.
Фрол с кормчим, осмотрев ладью, решили учинить ей ремонт. Команда, разделившись надвое, вышла на берег. Одни разбрелись по берегу в поисках топляка для костра, другие углубились в заросли, необходимо было починить мачту и сделать новые весла.
Неделя ушла на ремонт судна. Набрав пресной воды, решено было идти на поиски своих товарищей. По истечении трех дней, курсируя вдоль берега, они обнаружили обгоревший остов ладьи.
-Братцы, так это же наши, - взволнованно сказал Захар.
Фрол и еще несколько человек сошли на берег.
-Батюшки мои! – тихо произнес Василий Подкова, - Что же это делается?
-Басурманы поганые, - процедил сквозь зубы Прохор Давыдов.
Возле сгоревшей ладьи лежали обгоревшие трупы людей.
-Смотрите, это же Василий Валуев, - переворачивая труп, сказал Семен Дюжев. – Я его хорошо знал, хороший мужик.
-Вот что, мужики, - тихо сказал Фрол. – Надо бы похоронить всех.
Кликнув других мужиков, они стали собирать мертвых для погребения.
-Я насчитал всего двадцать человек, - сказал Захар. - Где же остальные?
-Тут недалеко следы лошадиных копыт, похоже, остальных угнали в полон, - выходя из зарослей, сказал Семен. – Словно их специально поджидали здесь.
-Вот что, мужики, - Сказал Фрол, - Отныне оружие при себе все время держать и быть начеку.
Похоронив товарищей, они поплыли дальше. Через два дня их ожидала та же картина, только с другой ладьей. Мертвыми они насчитали пятнадцать человек, остальные были угнаны в полон. Схоронив мертвых, Фрол велел плыть дальше. Дежурили по двое, меняясь каждый час. Но и такая предусмотрительность не спасла их от нападения.
С диким свистом на них налетели конные, закидав борт копьями с веревками. Пока мужики, кто ножами, кто мечами обрубали веревки, на их место со свистом врезались новые. Ладья медленно подтягивалась к берегу.
Неприятеля оказалось так много, что земли не было видно. С диким смехом и гиканьем они бросились к ладье, вскарабкиваясь друг другу на плечи, чтобы попасть на борт.
Фрол рубился жестко, раскидывая налево и направо узкоглазых бандитов. Вот упал под грудой тел Василий Подкова, за лицо, залитое кровью, схватился Малюта Иванович. Пал Захар Потемкин. Фрол не заметил, как сзади подкрался к нему противник и ударил его по голове. Свет померк в глазах Фрола, и он рухнул на тела убитых им турок.
Очнулся он оттого, что на него вылили холодную воду. Отплевываясь, Фрол открыл глаза. Руки отозвались болью, так как были крепко связаны кожаными ремнями сзади. Рядом лежали связанные Прохор Давыдов, Семен Дюжев, Иван Боровой и Федор Коврига. Фрол стал искать глазами Владимира.
Тот лежал чуть поодаль рядом с раненым в живот Лукой Мытовым. Всего живыми Фрол насчитал восемь человек.
-Что, собака, урус, глаза таращишь? – услышал он голос и, повернувшись, увидел узкоглазого, широкоскулого бандита.
-Ты хорошо бился, только я все равно тебя сильней. Поэтому-то ты и твои люди у меня в плену, - засмеялся он, показывая острые, редкие зубы.
-Где остальные? – кивнув на мужиков, спросил его Фрол.
-Там, - указал узкоглазый на ладью, которую грабили бандиты.
Смеясь, он прищелкивал от удовольствия языком.
-Все мертвые. Хорошо урусы дерутся, только их мало, а меня много, очень много.
-А как же мирный договор с турками? – спросил Иван Боровой, поднимая на него залитое кровью лицо.
-Я с неверными мир не подписывал, - сплюнув, заявил узколицый. – Я сам себе хозяин.
К нему, низко кланяясь, подбежал воин и что-то залопотал на незнакомом языке. Коротко ответив ему, узкоглазый отошел от пленников.
-Фрол Лукич, что с нами будет? – спросил Прохор Давыдов, впервые отправившийся с ними в плавание.
-Не знаю. Если сразу не убили, значит, в полон взяли, - ответил ему Фрол.
-Эх, братцы, бежать нам надо, - прошептал Иван.
-Куда? Мы даже не знаем, где находимся.
-Эй, урусы, я вас продам! – засмеялся узкоглазый. – Бежать не пытайтесь, все равно поймаю, а когда поймаю, жалеть будете, что на свет родились.
-Хорошо, что предупредил, - процедил Иван.
-Не иначе нас в Турцию поведут, - предположил Прохор.
-Вот что мужики, нам всем вместе держаться надо, - сказал Фрол.
-Само собой, - согласился с ним Иван.
Лука Мытов застонав, потерял сознание. Узкоглазый, указал пробегающему мимо воину на раненого, и тот, оттащив его от пленных, безжалостно перерезал ему горло.
-Вот сволочи, поганые, - процедил Прохор.
-Им раненые не нужны, - сказал Иван, - Им здоровых и сильных подавай.
Узкоглазый посмотрел на пленного.
-А ну, вставайте, собаки поганые! – закричал он.
Угрожая пиками и кривыми саблями, пленных подняли на ноги, и повели вдоль берега в глубь неизвестной им страны. Фрол, озираясь, высматривал среди пленников Владимира. Увидев того в самом хвосте вереницы, немного успокоился.
Их переход от моря занял три дня. Сбив ноги об острые камни, первым захромал Иван Боровой. Перебинтовав ему ноги своей рубахой, Фрол всячески подбадривал своего товарища.
Узкоглазым оказался Исмаил - бей, работорговец, который набегами грабил торговые судна и продавал людей в рабство. Радуясь удачному походу, он что-то напевал себе под нос, сидя на великолепном жеребце.
-Эй, урус, у тебя жена есть? – спросил он вдруг Фрола.
-Есть, - ответил ему Фрол.
-Молодая?
-Да.
-Красивая?
-Очень.
-Что же ты не сидел около своей жены? Чего в наши края поплыл?
-Мы люди торговые, плыли к вам свой товар предложить, ваш купить. Между нашими государствами мир подписан, хотелось торговлю возобновить.
-Глупый ты, урус, - засмеялся Исмаил бей. – Разве мне нужно твои товары покупать, когда я их сам взять могу?
-Ты не честно поступаешь, бей, грабя и убивая купцов.
-Что такое честность по отношению к тебе, неверный? Моя правда заключается в том, чтобы на нашей земле, как можно меньше урусов было.
Ты очень сильный урус, я сохранил тебе и им жизнь лишь для того, чтобы выгодно продать. Когда в кошельке много денег, это очень хорошо. Я смогу на эти деньги купить себе еще несколько невольниц в гарем и еще раз женюсь.
-Зачем тебе много жен? – спросил бея Иван.
-Ты глупый, урус, коли задаешь такие вопросы. У меня десять жен и двадцать наложниц. Я любуюсь их красотой, нежусь от их ласковых прикосновений. Мои сыновья красивы и сильны. Из них получатся хорошие воины. Вот ты урус, - ткнул он плеткой Фрола, - Чему ты учишь своих сыновей?
-Я учу их быть честными и миролюбивыми. Ценить каждую жизнь, будь это свой или чужой, - подумав, ответил Фрол.
-Вот именно, - зацокал языком Исмаил бей. – А я учу своих сыновей быть воинами и убивать врага.
-Мы мирный народ, - сказал Фрол, - И к вам с мирными намерениями приплыли, чтобы торговать.
-Теперь не ты, а я вами торговать буду, - зашелся бей смехом.
-Ишь, смешливый какой нам бей попался, - процедил Прохор сквозь зубы, спотыкаясь от усталости.
Бей, взглянув на него, стеганул того плеткой по спине.
-Чем ты не доволен, урус? Скажи спасибо, что я тебе жизнь оставил.
-Лучше смерть, чем рабство, - пробормотал Прохор.
-Умереть ты всегда успеешь, - еще раз стеганув его плеткой, сказал бей и, пнув своего скакуна пятками, поехал вперед.
На четвертый день, перед пленниками предстал весь утопающий в зелени большой белый дом, обнесенный вокруг стеной, высотой в два человеческих роста.
-Вот, урус, здесь мы с тобой и расстанемся, - усмехнулся бей. – Ты мне хорошие деньги принесешь, я это чувствую. Да и парень твой тоже. Все спросить хотел, он твой сын?
-Да, - взглянув на бледного и измученного Владимира, ответил Фрол.
-Не похож он на тебя. Отчего ты его дома не оставил?
-А как же ты своих сыновей ратному делу обучаешь? Тоже дома у материнской юбки держишь?
Бей засмеялся.
-Ты прав, урус. Жаль только, если вас разные хозяева купят.
-А ты, бей, поспособствуй, чтобы нас всех вместе одному хозяину продали.
-Э, хитрый урус, - опять засмеялся бей, - Я тут бессилен. Я привез, деньги получил и опять в набег. Но, так и быть, скажу Джафару, чтобы он вас в паре продал. Парень, на мой взгляд, ничего, только вот не знаю, понравится ли он Джафару. Он любит мальчиков, у него целый гарем в доме, - подмигнув Владимиру, зашелся бей смехом.
-Фрол Лукич, о чем это он? – спросил Владимир.
-Не знаю, Володьша, но постараюсь выяснить.
Подгоняя пленников плетками, они вошли в ворота, которые тут же за ними закрылись. Чернокожие великаны с непроницаемыми лицами преградили им дорогу к дому.
-Эй, Мурат! – крикнул бей, - Позови Джафара, скажи, бей Исмаил товар привел.
Подбежавший щуплого вида Мурат, бегло осмотрел пленных и, кивнув, скрылся в здании, напоминающем глиняную мазанку украинцев. Минут через пять в пестром шелковом халате, перетянутым ярко – желтым платком, в шлепанцах на босу ногу, в тюрбане лимонного цвета появился толстый, неприятный человек.
-Приветствую тебя, Джафар ага,- крикнул ему Исмаил бей.
-О, Исмаил бей, рад видеть тебя снова в моем доме. Что привело тебя  опять в наши края?
-Джафар, разве ты не знаешь, что каждый раз приводит меня сюда? – засмеялся бей.
-Как же, как же, - подойдя ближе к пленникам, сказал Джафар. – Откуда ты привел этот сброд? По внешности они напоминают мне славян.
-Это и есть урусы.
-Где ты взял их? Больно они худы и измождены.
-На берегах Каспия.
-Далеко ли ты держишь свой путь Исмаил бей?
-Куда держал, туда уже идти передумал. Да и особой нужды уже нет там быть, то, что мне было нужно, рядом оказалось.
-Вот как? Я не хотел бы иметь дело с урусами, ты же знаешь, мы подписали мирный договор на двадцать лет.
-Не смеши меня, Джафар, кто будет спрашивать об урусах? На мой взгляд, что поляки, что урусы, все они на одно лицо.
-Ты, как всегда, прав, - заулыбался Джафар, показав желтые, мелкие зубы.
-Пожалуй, я бы взял вон того в свой гарем, жаль, что он слишком худ и очень высок, - пристально разглядывая Владимира, сказал он.
Владимир, ничего не понимая, посмотрел на Фрола.
Выступив вперед, Фрол постарался прикрыть его собой.
-Чего это он? – удивился Джафар.
-Этих двоих я бы хотел продать вместе.
Джафар с пониманием посмотрел на Исмаил бея.
-Это отец с сыном?
-Да, - кивнул бей.
-Лучше бы их разъединить, мне не нужны родственные души. Они слишком не предсказуемы, а мне волноваться ни к чему.
-Разве у тебя нет, кому тебя успокоить? – засмеялся Исмаил бей.
-Ты, как всегда, прав. Недавно я взял себе нового наложника, он красив, как бог и строен, как кипарис.
-Ты так и будешь нас держать здесь или проявишь свое гостеприимство? – напомнил ему Исмаил-бей.
Джафар вдруг засуетился и извиняясь, пригласил бея войти в дом.
Пленников, подталкивая, провели следом за Джафаром и беем. Мазанка оказалась просто складом старых вещей, сваленных в кучу. Пройдя ее, они оказались в небольшом дворике, позади которого стояло несколько однотипных построек, похожих на сараи, за постройками немного правее возвышался большой каменный дом, куда и направились Джафар с Исмаил - беем.
Пленников втолкнули в один из таких сараев, вытянувшийся по левой стороне двора.
В темном помещении без окон, Фрол и его люди, после яркого солнца некоторое время ничего не видели.
-Осторожнее, смотри куда идешь, - раздался откуда-то снизу голос с польским акцентом.
Фрол остановился, боясь ступить дальше. Владимир, который шел следом, наткнувшись на него, не удержался на ногах и упал.
-Да шоб тебя, бисов сын, - услышали они украинский говор.
Чьи-то руки, схватив Владимира, оттолкнули его к стене.
-Володьша, ты где? – спросил , озираясь Фрол, начиная различать на полу какие-то темные силуэты.
-Я здесь, Фрол Лукич, - отозвался Владимир. – Идите сюда. Тут есть еще место.
Фрол медленно, переступая через тела, стал продвигаться к нему.
-Кто будете? Неужто москали? – раздался тот же голос.
-Не, мы не москали, но тоже русские, - отозвался Иван.
-Так мне все едино, шо москали, шо русские, - вздохнул голос, - Главное, шо православные, славяне.
-Это уж точно, они самые, - сказал Прохор. – Ты кто будешь, мил человек, по говору, никак, хохол.
-Та сам ты хохол, козак я запорожский.
-Так я и говорю, хохол, - засмеялся Прохор.
-Ай, все ж теперь едино, шо хохол, шо кацап, одним словом рабы, - вздохнул голос.
-Что вы спорите Панове, - раздался первый голос, - нас здесь одно объединяет, что мы славяне.
-Ты, как всегда прав Богдан, - согласился с ним хохол.
-Кто такие будете? – спросил Богдан.
-Купцы мы с Волги. Решили вот торговлю возобновить, после подписания мирного договора с турками, а вон, что вышло.
-Что это за договор еще о мире? – зашевелился в углу еще один силуэт.
-С турками на 20 лет мир подписан.
-Не может этого быть!
-Ей богу, этой зимой подписан, - сказал Прохор. – Мы, как лед сошел, на ладью и вниз по Волге до самого Каспия.
-Если бы не буря…, - вздохнул Семен.
-Да, - поддержал его Прохор.
-Что же с вами случилось? – спросил Богдан.
-В бурю мы попали. Из четырех ладей, пожалуй, только мы и остались.
-Что же с другими случилось? – спросил хохол, которого звали Остап.
-Раскидало нас по морю. Вскоре нашли две ладьи разграбленными и сожженными. Товарищи наши, кто погиб, кто в полон взят, как и мы.
-Мы тут давно, - сказал Остап, - за этот год вы тут первые, кого сюда привели.
-Чем вы здесь занимаетесь? – спросил Прохор.
-Сначала стену ложили, потом Джафар надумал себе дом расширить,
-А бежать отсюда не пробовали? – спросил Иван Боровой.
-Гжижка бежал, так его поймали и плетьми до смерти забили. Отсюда не сбежишь. Разве что по дороге в Турцию.
-А бежали?
-Говорят, были такие, - отозвался Остап. – Там главное до казаков добраться, и, считай, дома. Токмо эти бисовы дети уж больно глазастые. Везде у них стражники понатыканы, - Остап крепко выругался.
-А как строительство закончится, что потом? – не унимался Прохор.
-Потом, думаю, Джафар в Турцию нас на торги погонит, - ответил Богдан.
-А давайте слово дадим, когда нас в Турцию погонят, бежать? – предложил Иван.
Богдан и Остап невесело усмехнулись.
-Ты рассуждаешь, словно малый ребенок, - сказал Богдан.
Фрол, уже привыкнув к темноте, мог различать говоривших. Раздетые по пояс на полу лежали люди, среди которых выделялся богатырского вида Остап и чуть ниже его ростом Богдан.
-А почему вы сегодня не работаете? – спросил Иван. – Я слышал, пленных с утра до ночи работать заставляют.
-Джафар сегодня выходной устроил в честь нового фаворита, - грустно сказал Остап.
-Повезло, - кивнул головой Прохор.
-По мне, лучше бы он умер, - едва слышно промолвил Богдан.
-Брось, Богдан, благодаря ему, мы питаться лучше стали, да и отдых получили, - сказал Остап.
-Как ты можешь такое говорить? – закрыв голову руками, с горечью сказал Богдан.
-Я понимаю тебя, но ему там будет лучше.
Богдан, тихо всхлипнув, свернулся калачиком, надолго замолчав.
-Что это с ним? – спросил Иван.
-У Джафара его сын наложником. Сегодня у него день рожденья, в честь этого нам и устроили выходной, - тихо сказал Остап.
-Вот оно что, а я-то подумал, чего это он на нашего Владимира уставился.
-Вот то-то и оно, что Джафар мальчиков да юношей любит. До нашего Вацлава у него Ирек был. Ох, и ревнивый хлопец был, а злющий, что цепная собака. С первого дня он Вацлака невзлюбил, видно в нем соперника почуял, - тяжело вздохнув, Остап замолчал.
-А что потом случилось? – спросил до сих пор молчавший Владимир.
-Да сцепились они. Вацлав, возьми и сверни ему шею. Хоть тот парень и при оружии был, да в ратном деле ничего не смыслил.
-Почему Вацлав согласился стать наложником?
-Так Джафар ему проходу после этого не давал. Парень решил, что лучше уж в позоре ходить, чем отец от голода и тяжелой работы помрет, - тихо сказал молчавший Андрий.
Богдан, вскинув голову, зло прошептал:
-Лучше бы он от моих рук погиб, чем так вот.
-Брось, Богдан, он ради тебя и всех нас на это решился.
-Я придушу этого Джафара, - зашептал поляк.
-Да успокойся ты! Скоро ты своего хлопчика здесь увидишь, всем известно, что Джафар при себе больше месяца одного и того же любовника не держит, они ему быстро приедаются. Глядишь, пока Вацлав там, он нам и побег устроит.
В это время двери сарая открылись, и стражники стали выгонять пленников во двор.
-Ну, урус, теперь твой хозяин Джафар. Я за тебя хорошие деньги получил, - засмеялся Исмаил бей. – Теперь себе новую жену в дом приведу.
Простившись с Джафаром, Исмаил бей ушел.
Джафар, лицо которого было нарумянено, а брови и глаза подведены сурьмой, стал рассматривать приобретенный товар.
-Да, все, как на подбор, - промурлыкал он. – Мурат, устрой-ка им баню, да потом накорми, как следует, - распорядился он, ощупывая каждого.
Остановив свой взгляд на Фроле, он глубоко вздохнул.
-Эх, и почему ты не юноша? Скинуть ты тебе лет эдак двадцать пять, самый смак был бы, - он улыбнулся, обнажив свои желтые зубы. – Ну, что же ты, Мурат, стоишь, веди их в баню.
Подталкиваемые, пленники пошли в другое помещение.
В просторной комнате квадратной формы, находился небольшой бассейн, где была налита теплая вода.
В узком закутке их заставили раздеться донага и проводили к бассейну.
Джафар уютно устроился за узорчатой стенкой, отделяющей бассейн, и стал наблюдать за новыми рабами.

Мужики, немного потоптавшись, принялись ополаскивать себя водой, смывая недельную грязь.
-Эх, сейчас бы в настоящую русскую баню, да с березовым бы веничком! – сказал Прохор.
-Да с горячим парком и холодным кваском, - согласился с ним Иван.
-Размечтались, - проворчал Семен, обливая себя теплой, чуть солоноватой водой.
Смыв с себя грязь, они пошли одеваться, но обнаружили, что одежды нет.
-Мы что, голышом пойдем? – возмутился Федор Коврига.
-Да погоди ты, наверняка что-нибудь дадут, - сказал Прохор.
Но их вывели во двор на осмотр. Джафар с приклеенной улыбкой, обходил каждого пленника, ощупывая мышцы рук и ног, а так же требуя показать зубы.
Довольный осмотром, он хлопнул в ладоши, ушел в дом.
Пленных повели уже в третье по счету помещение, где пол в комнате был застелен стареньким ковром, а по середине на больших подносах дымился плов и лежали фрукты. В отдельных мисках находились изюм, курага и инжир. Мужики, не желая садиться нагишом за еду, недовольно зароптали. В боковую дверь тихо вошел невысокого роста человечек с ворохом одежды. Бросив ее на пол, он, указав на нее, вышел.
Мужики стали разбирать одежду. Это оказались легкие шаровары и короткие безрукавки. Посмеиваясь друг над другом, они наконец-то сели за импровизированный стол.
-Ну вот, хоть не голые, - разглаживая на себе мятую безрукавку, сказал Прохор.
Теперь и поесть по-человечески можно, - вторил ему Иван.
-Вот, басурманы, - проворчал Федор, не обнаружив ни одной ложки. – Как есть-то?
-А ты руками, - сказал ему Фрол, закидывая в рот горсть плова.
-Что и говори, все у них не по-русски, - проворчал Федор, подражая Семену, который набил себе рот вкусным пловом.
Еда была сытная и вкусная. Набив себе животы, все начали клевать носами.
Появившийся слуга отнес остатки пищи. Пленники, больше никем не обеспокоенные, тут же разлеглись на ковре и уснули.
Глава одиннадцатая
Утром слуга растолкал пленников и велел им выйти во двор.
Справив нужду в большой чан, они вернулись обратно в комнату, где их ждали подносы с едой. Так продолжалось два дня.
Джафар появился на третий день. Проведя очередной осмотр, он задержался около Владимира. В этот раз хозяин был не один, а со своей свитой. В его свите Фрол заметил юношу, чуть постарше Владимира. Светловолосый и голубоглазый, он резко отличался от темнокожих слуг. Взгляд печальных глаз на его красивом лице остановился на Владимире. В этом взоре читалась жалость к своим соплеменникам.
Джафар поманил к себе юношу и указал на пленников.
-Смотри, Вацлав, я купил новых пленников, они тоже славяне, как и ты.
-Они русские, - поправил его юноша.
-Какая разница, вы, неверные, для меня все на одно лицо, - отмахнулся он от юноши. Но, посмотрев на своего наложника и Владимира, улыбнувшись, возразил.
-Нет, есть среди вас и красивые экземпляры. Как ты думаешь, не взять ли и его в наш гарем?
Вскинув свой взгляд на Джафара, в котором ясно читалась ненависть, Вацлав сказал:
-Он слишком высок и груб, чтобы  исполнять все твои прихоти господин.
-Ты ревнуешь?
-Нет, господин, - опустив глаза и низко кланяясь, ответил поляк.
Улыбка разочарования  промелькнула на толстом лице Джафара.
-На мой взгляд, он еще ничего.
Фрол, сделав шаг к Владимиру, сурово посмотрел на Джафара.
-Ох, как ты сурово смотришь на меня урус, - засмеялся Джафар. – Да не трону я твоего сына. У меня есть более красивый мальчик, чем он, - он потрепал Вацлава по бледной щеке.
-Вот что, слушайте меня все! С завтрашнего дня вы начнете работать на каменоломне, я хочу поскорее закончить свой дом. Предупреждаю, о бегстве даже и не помышляйте, вас сразу же ждет смерть. У меня хорошие охранники.
Подхватив Вацлава под руку, они ушли со двора.
Пленников вновь загнали в сарай, приставив охрану.
-Жалко парня, - произнес Иван. – Лучше уж смерть, чем ублажать этого жирного борова.
-Ты же слышал, ради кого он согласился стать его любовником, ответил ему Семен.
-Да, жалко мне Богдана, каково ему видеть позор сына, - вздохнул Прохор.
-А ты заметил, как он на Володьшу посматривает? – сказал Иван.
-Пусть только попробует его тронуть, я ему быстро шею-то сверну, - процедил Фрол, взглянув на испуганного Владимира. – Не бойся, Владимир, я тебя в обиду не дам, да ты и сам не плошай.
Владимир кивнул.
-Бежать нам надобно, дядя Фрол, - тихо сказал он.
-Непременно сбежим, как только случай такой представится, а пока слушай, запоминай и смотри в оба глаза.
-Хорошо, дядя Фрол.
Глава двенадцатая
Утром следующего дня их повели на каменоломню, где из белого известняка делали кирпичи и стаскивали в кучу.
Из больших плит местный камнерез выбивал замысловатые узоры для нового дома Джафара.
Солнце палило нещадно, обжигая мокрые от пота спины. Обмотав головы рубашками, Фрол и Владимир работали вместе, перетаскивая камни поближе к камнетесам. Рядом с ними работали уже знакомые Богдан и Остап.
Остап – коренастый, высокого роста, с чубом на гладко выбритой голове. Силы немереной, с легкостью ворочал камни, таская их к месту работы камнетесов. Шестеро стражников следуя за ним по пятам, заставляли его брать камни поменьше.
Когда пленники сели обедать, Фрол поинтересовался, отчего за Остапом следуют стражники.
Остап улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами.
-Так они боятся, что я  какую - нибудь глыбину на кого-нибудь сброшу и сбегу. Был среди нас поляк, дядька Вацлава, брат Богдана, тоже силищи немереной, так он плитой четырех охранников задавил. Тоже все о побеге мечтал. Теперь на воротах стервятники его клюют.
Фрол вспомнил ворота, через которые они проходили утром. Стая стервятников, рассевшись на стене, ждали своей очереди, чтобы поживиться останками распятого скелета. Сверху над распятым трупом были вбиты колья, на которых торчали отрубленные головы.
Мужики, глядя на эти устрашения, перекрестились

Прошла неделя, как они трудились на каменоломне. Только однажды Джафар приехал посмотреть, как продвигается работа. Как всегда его сопровождала дюжина охранников, среди них был и Вацлав. Увидев отца, он изменился в лице. Богдан, почувствовав пристальный взгляд, повернулся и встретился со взглядом сына. Боль и гнев исказили его черты. Он крепко сжал руки в кулаки. Джафар довольно улыбаясь, прохаживался среди пленников, осматривая их труд.
Вдруг Вацлав выхватил нож, который висел у него на поясе и с криком, - Прости отец! – перерезал себе горло.
Алая кровь фонтаном брызнула на белые камни. Богдан, побледнев, бросился к умирающему сыну.
-Сынка, кровиночка моя, - шептал он, стараясь зажать рану на шее сына.
Вацлав в последний раз посмотрел на отца и, обмякнув, умер у него на руках.
Тонко завыв, Богдан обнял сына, качая его, как малое дитя.
Джафар, напуганный и бледный, с трясущимися руками, бросился к своему палантину. Испугавшись бунта, он велел немедленно ехать домой.
Остап, грозно глядя вслед сбежавшему Джафару, процедил:
-Беги, гнида, все равно от смерти не сбежишь, придушу жирного гада.
Стражники, очнувшись, быстро защелкали кнутами, собирая всех в кучу. Отодрав Богдана от мертвого сына, они прогнали его к пленникам. Труп юноши привязали к лошади и повезли к дому Джафара.
-Отдайте мне его! – кричал, убитый горем отец. – Я похороню его по-человечески.
Но, стражники молча удалились вслед за своим хозяином.
После смерти сына внутри Богдана, словно все умерло. Он перестал есть, его взгляд потух. Он словно ждал смерть, которая не спешила к нему идти.
После ужина Фрол подсел к Богдану.
-Послушай, Богдан, нельзя же так. Неужели ты не хочешь отомстить за смерть своих близких?
Искра ненависти вспыхнула в погасших было глазах поляка, руки непроизвольно в кулаки.
-Что ты хочешь от меня, Фрол?
-Я хочу, чтобы ты жил.
-Зачем?
-Чтобы отомстить!
-Ты же знаешь, что он стал еще осторожней после смерти Вацлава и не подходит к нам близко.
-Не все же время он будет осторожничать. Нам нужно бежать, ты поможешь нам?
-Я никуда не пойду, все, кто был мне дорог, находятся здесь. Пусть я не знаю, где похоронен Вацлав, но я останусь здесь.
Богдан замолчал, но потом тихо добавил:
-Фрол, я помогу вам бежать.
-Спасибо тебе, брат.
Они обменялись рукопожатиями.
Прошел примерно месяц, после того случая и Джафар быстро забыл об осторожности, он уже не так боялся пленников и смело посматривал на Богдана.
Еще один люто ненавидящий Джафара человек, замыслил отомстить ему за позор и смерть своих близких. Им оказался Мустафа, местный бедняк, который отдал своего сына в гарем, чтобы тот не умер с голода. Получив деньги, которые ему дал Джафар, он потратил их на свою семью. Но, как говорится, деньги быстро закончились, и Мустафа был вынужден идти работать на каменоломню за нищенскую зарплату, оставив дома жену и пятерых дочерей.
Однажды стражники Джафара ворвались в его дом и на глазах у матери изнасиловали дочерей. Самой младшей из них было семь лет. От жестокого обращения девочка скончалась, истекая кровью. Средняя дочь помутилась рассудком, двое других стали падшими женщинами, ублажая по ночам стражников за кусок лепешки. Самая старшая из дочерей облив себя маслом подожгла себя, превратившись в живой факел. Жена Мустафы, не выдержав такого горя, свалившегося на их долю, вскоре умерла.
Мустафа, проклиная стражников за их бесчинства, пошел с жалобой к Джафару, но был жестоко наказан плетьми. Как только рубцы на его теле зажили, он поклялся отомстить Джафару за близких. Он сам пришел к Фролу с предложением о побеге. Фрол вначале опасался этого вечно хмурого и нелюдимого человека, но, узнав о его горе, поклялся, что поможет Мустафе отомстить хозяину. Мустафа пообещал пленникам снабдить их оружием и едой.
Строительство дома уже подходило к концу. Джафар, довольный, радостно потирающий руки, прохаживался возле новой постройки.
Богдан в это время убирал мусор, сгребая его в кучу. Увидев Джафара мирно гуляющего около дома, он выпрямился. Его, обычный, безжизненный взгляд, вспыхнул ненавистным огнем. В считанные секунды он оказался возле Джафара и мертвой хваткой вцепился ему в горло.
Джафар уже терял сознанье, хрипя на полу, когда стражник, ударив Богдана, проломил тому голову. Залитый кровью невольника, Джафар потерял сознанье. Даже мертвый поляк, крепко держал за горло своего мучителя.
Подбежавшие к месту нападения, невольники застыли в немом удивлении.
Согнав их в кучу, стражники унесли своего хозяина в дом.
-Что теперь с нами будет? – спросил Владимир Фрола.
-Не знаю, Володенька, не знаю.
В этот вечер, пленников оставили без ужина и воды.
Утром, как только рассвело, их опять погнали на работу, вывалив им сухие лепешки прямо на землю.
Джафар появился только через четыре дня с забинтованной шеей. После схватки с поляком, он навсегда лишился голоса.
Прохрипев указания своему помощнику, он удалился. Через неделю среди пленников прошел слух, что Джафар их хочет продать.
Работать их больше не заставляли, устроили баню, и стали кормить сытнее.
-Мужики, надобно подумать о бегстве, - шепотом сказал Прохор, когда они улеглись спать.
-Мустафа уже спрятал для нас достаточно ножей. Нужно только узнать, куда нас поведут, и где начнутся торги, - сказал Фрол.
-Я слышал, что нас поведут через горы в Турцию, - ответил Семен.
-Не думаю, что нас погонят этим путем, слишком уж долго, более месяца пути. Джафар жадный, но не глупый, скорее всего нас поведут к реке, - предположил Остап.
-Тогда нам остается захватить судно и домой, - обрадовался Прохор.
-Все-то у тебя легко получается, - съязвил Иван. - Мы так и не знаем этой  местности, нас быстро всех переловят.
-Не знаю, как вы, а мне кажется, нас в Иран погонят, а оттуда в Турцию, - подумав, сказал Фрол. – Нам нужно к Волге пробираться, а это на север идти нужно.
-Правильно, Фрол Лукич говорит, нужно на север идти, - поддержал Фрола Федор Коврига.
-А я предлагаю через горы к Черному морю идти, - предложил Андрий Соловейчик. – Только там мы сможем захватить судно и пробиться к Днепру.
-Ты не понимаешь, что говоришь? – вспылил Прохор. – Это же нам через всю Османию топать придется, а там жестокие племена и кочевники враз, нас жизни лишат.
Проспорив всю ночь, они так и не пришли к какому – либо решению.
Мустафа, хорошо знавший местность, согласился их провести к Каспию.
-А там уж, как вам ваш бог поможет, - сказал он.
Еще два дня пленники отдыхали перед переходом. Джафар придирчиво осматривал каждого, поцокивая языком. Наконец, решив, что невольники достаточно отдохнули и отъелись, он приказал Джамилю собирать караван.
Пленники не учли одно, что на них наденут колодки и свяжут попарно.
Мужики приуныли.
Ночью в барак проник Мустафа и снабдил их ножами, которые они крепко привязали к ногам.
-Вы уж простите меня, - со слезами на глазах сказал он. – Я не учел, что Джафар додумается до этого. Он никогда не пользовался колодками, видимо, очень боится, что вы сбежите.
-Ничего Мустафа, как-нибудь прорвемся, - успокоил его Прохор.
Мустафа подробно рассказал Фролу куда бежать в случае побега. Остерегайтесь Исмаил - бея, он часто кочует по побережью в надежде ограбить какие - либо суда.
-Нам это уже известно, - кивнул ему Фрол, пожимая руку.
-Моя дочь Лила пойдет вместе с вами, она поможет вам бежать.
-Спасибо тебе еще раз, Мустафа, - искренне обнимая щуплого камнетеса, сказал Фрол.
-Я буду молиться за вас, - пообещал ему Мустафа.
На душе у Фрола впервые за все время пленения стало спокойно. Ночью ему приснилась Прасковья, которую он не видел вот уже год.
-Как ты там без меня? – спросил он ее, но она грустно взглянув на него, растаяла. Сколько бы ни старался Фрол увидеть ее вновь, но так и не смог.
Глава тринадцатая
Как только забрезжил рассвет, на пленников надели колодки и повели к воротам, ведущим на каменоломню. Минуя ее, они растянулись караваном, следующим на юг. Прошагав две мили, Джафар велел остановиться на отдых. Покрытые потом и пылью, мужики повалились кто - где стоял. Джафар недовольно посмотрел на пленников. Приказав дать им воды и лепешки, сам уселся за накрытый стол. Пообедав, приказал двигаться дальше.
Ночь настигла их неожиданно быстро. Сгрудившись у костра, который зажгли стражники, они тут же провалились в сон. Расталкивая уставших мужиков, стражники выдали им пищу. Ужин состоял из черствой лепешки, горсти риса и сухих фруктов. Дав запить это несколькими глотками воды, их оставили в покое, приставив охранников. Бежать в первый же день не было смысла, слишком все были уставшими в этом переходе. Через два дня они должны подойти к реке, а там недалеко и Каспий.
У реки их встретил конный отряд Исмаил - бея.
Обменявшись приветствиями с Джафаром, Исмаил посмотрел на пленников.
-О, урус, ты еще жив? – удивился он, – А я уже подумал, что ты протянул ноги или бежал, - засмеялся он. – Выходит, тебе неплохо жилось у Джафара. Обычно, Джафар очень плохо относится к своим рабам. Я слышал, что он решил продать вас.
Фрол молча смотрел на бея, как всегда любившего поговорить и посмеяться.
-Чего молчишь, урус, неужели тебе Джафар отрезал язык?
-Нет, пока он при мне, - ответил ему Фрол, - Просто я очень устал.
-Ясно, - засмеялся Исмаил бей. – Ходьба на двоих, это не езда на четырех крепких ногах великолепного скакуна. Кстати, урус, а я женился, как  и говорил. Красивая жена, радость в доме. Скоро она родит мне джигита.
-Поздравляю тебя, бей, - кивнул ему Фрол.
Исмаил, спешившись, весь остаток дня провел возле Джафара, а утром оседлав лошадей, ускакал со своим отрядом на запад. Джафар, проводив бея, продолжил свой путь на юг.
-Самое время бежать, - предложил Фролу Прохор, когда они расположились на ночлег.
-Предупреди всех, чтобы были готовы, - сказал ему Семен.
-Погодите, мужики, - остановил их Фрол.
-Ты, что Фрол Лукич? Такой шанс упускаем, - возмутился Прохор.
-Не нравится мне это. Что-то уж больно гладко все идет, - задумчиво произнес Фрол. – Джафару надо бы нас бояться, а он слишком спокоен.
-Да, что ты, Фрол Лукич, радуйся, что он себя так ведет, самое время для нас бежать.
-Хорошо, - наконец согласился Фрол. – Предупредите Остапа и других, что ночью бежим.
-Эй, урус Фрол, - позвал его нежный голос.
Фрол повернулся на голос и увидел прятавшуюся за камнями девушку. Незаметно он переполз к камням.
-Урус Фрол, - сказала девушка, - Отец просил помочь тебе и твоим друзьям.
-Ты Лила?
-Да, - девушка кивнула в ответ.
-Зачем ты позвала меня? – спросил Фрол.
-Джафар устроил вам ловушку, он знает, что вы решитесь на побег.
-Но откуда?
-Среди вас есть предатель.
-Кто он?
-Его зовут Варух.
-Спасибо, Лила, - улыбнувшись девушке, сказал Фрол.
-Я знаю, что ты все равно попытаешься бежать, я помогу тебе, если ты возьмешь меня с собой.
Фрол удивленно посмотрел на девушку.
-Но это же очень опасно!
-Я знаю.
-Ты представляешь, что тебя ожидает, в случае если нас поймают?
-Мне все равно, - замотала она головой. – Дай слово, что ты возьмешь меня с собой.
-Хорошо, - немного подумав, ответил Фрол.
-Тогда жди моего знака, - сказала девушка и скрылась в темноте.
Фрол вернулся к своим, и рассказал Прохору, что Джафар знает о побеге.
-Но как он узнал?
-Среди нас есть предатель.
-Вот Иуда.
-Предупреди Остапа.
Джафар предвкушал развлечение, которое со дня на день его ожидало. Он специально ослабил охрану, позволив пленникам почувствовать себя более свободными. Охота на беглецов, интереснейшее развлечение, не даром Исмаил - бей заплатил ему кругленькую сумму, желая получить удовольствие от травли беглых собаками.
-Эх, хороший товар, жалко портить, - набивая цену, торговался он с беем.
-Ты ничего не теряешь, - смеясь, говорил бей. – Хороший урус, мертвый урус. Я хочу развлечений, за что и плачу тебе хорошие деньги. Если большой урус выживет, я отдам его тебе обратно, и ты продашь его, как хотел.
-Не пойму я тебя, Исмаил - бей, неужели тебе не надоело охотиться на людей? Я слышал, ты женился, отчего тебе не сидится дома?
-Дома я отдыхаю, но слишком спокойная жизнь утомляет, хочется азарта, новых впечатлений. Охота на людей – это самое интересное занятие в моей жизни.
Джафар засмеялся, довольно потирая руки.
-Хорошо, я дам тебе знать об этом. Заранее предвкушаю отличную охоту.
-Значит, по рукам, - засмеялся Исмаил - бей, кидая к ногам Джафара туго набитый мешочек с деньгами.
Утром Джафар получил сообщение, что его шпион мертв. В гневе он топал ногами, проклиная невольников. Велев заковать всех в колодки, он отправился дальше.
Переступая через острые камни, пленники неуклюже тащились по дороге, подгоняемые все время охранниками.
Джафар прождал еще два дня, но пленники, казалось, и не помышляли больше о побеге. Охота отпадала, и он посмеивался над беем, который заплатил ему деньги.
-Эти русские, глупые, как бараны. Они не понимают, что теряют драгоценное время, - озадаченно потирая подбородок, говорил Джафар. – Неужели они хотят, что бы я их продал? А может, их кто–нибудь предупредил о моей сделке с беем?
Джафар недоверчиво посмотрел на окружавших его людей. Совсем уже скоро он дойдет до Азербайджана, а там, через Армению в Турцию. Может, бей сам замыслил устроить им побег? Но зачем ему это? Джафар совсем растерялся, он не привык так долго думать. Если пленники так и не сбегут, то он сможет их выгодно продать, а это значит, у него будет в два раза больше денег. Исмаил бей останется в дураках, а он, благополучно вернувшись домой, заживет по-старому. Джафар впервые с облегчением вздохнул и впервые с аппетитом позавтракал.
Исмаил - бей вот уже трое суток шел за Джафаром, недоумевая, что происходит. Почему пленники, теряя драгоценное время, не решаются на побег? Похоже, эта жирная свинья, решила надо мной подшутить? Или у этих глупых русских отшибло последний разум, и они раздумали домой возвращаться? Исмаил - бей начинал злиться, не понимая, что же случилось. Наконец, потеряв всякое терпение, он разразился руганью, проклиная Джафара.
-Этот жирный шакал решил присвоить мои деньги! Я покажу ему, как испортить мне все удовольствие!
Вскочив на своего скакуна, он поскакал к лагерю Джафара.
Появившись в лагере, он закричал:
-Джафар! Жирный шакал, так-то ты выполняешь свои обещания?
Джафар, вынырнув из своего шатра, испуганно захлопал накрашенными глазами.
-Что ты кричишь, уважаемый Исмаил бей?
-Это я-то кричу? – вращая в гневе глазами, вопил бей. – Да я просто в бешенстве! Ты испортил мне охоту! Почему твои рабы до сих пор не бежали?
-Сам этого не понимаю. Колодки на ночь снимаем, стражников вдвое уменьшил, чего им еще нужно? Похоже, эти русские совсем глупые, как бараны. Видимо, у них нет вожака, который бы повел их за собой.
-Ты слепой Джафар, у них есть вожак, который оказался намного умнее нас с тобой!
-Покажи мне его, и я прикажу его убить.
-Нет, я сам прикончу его!
-Хорошо Исмаил бей, но для этого, заплати мне за него.
-Ты что, сын шакала? Тебе мало тех денег, которые я тебе уже заплатил?
-Но, Исмаил бей…
-Верни мне деньги, я не хочу больше иметь с тобой никаких дел, - гневно сказал бей, топнув ногой.
-Погоди, уважаемый, может, мы обсудим это за хорошим пловом и ароматным чаем?
-Нет, Джафар, у меня пропал аппетит, имея с тобой дело. Верни деньги, и я найду им другое применение.
Джафар исчезнув в своем шатре, вскоре протянул бею его кошелек.
-Прости меня, уважаемый Исмаил - бей, но я ни в чем перед тобой не виноват. Хочешь, я велю их всех выпороть?
Схватив деньги, бей ничего не ответив, подъехал к невольникам.
-А ты не так-то прост, урус, - сдерживая своего коня, усмехнулся бей.
Фрол, вскинув бровь, спокойно посмотрел на Исмаил бея.
-Явно тебе кто-то помогает. Я не думаю, что ты настолько глуп, чтобы не воспользоваться случаем бежать.
-Ты прав, бей, я действительно хотел бежать, но меня насторожило то, что охрана перестала меня охранять.
-Ты наблюдателен, - усмехнулся бей.
-Я понял, что ты Исмаил бей, что-то задумал против нас с Джафаром и, как, оказалось, был прав.
-Шайтан! – в сердцах выкрикнул бей. – Ничего, урус, мы еще с тобой встретимся!
-Обязательно, только на равных, - спокойно сказал ему Фрол. – И я убью тебя.
Я бы сделал это сейчас и с превеликим удовольствием.
-Так чего же ты медлишь?
-Нет, урус, я воин, а гордость настоящего воина не позволяет убивать своего врага безоружным.
-Так давай устроим поединок, - предложил ему Фрол.
-А это идея! – засмеялся бей.
-Что я буду иметь в случае победы? – спросил Фрол.
-Я выкуплю тебя у Джафара.
-И снова оказаться в рабстве?
-Я дам тебе свободу и свое гостеприимство.
-А мои друзья так и останутся рабами Джафара?
-Меня не интересуют твои друзья.
-Тогда, я отказываюсь с тобой сражаться, - твердо сказал Фрол и отвернулся от бея.
-Ты не понимаешь, урус, что в случае победы ты приобретешь свободу!
-Я выбираю свободу, но со всеми вместе.
-Ты глупец! – выкрикнул бей. – Я предлагал тебе свободу в случае победы!
-А в случае поражения?
-Разве смерть в случае твоего поражения не принесет тебе свободу?
-Свобода, только тогда сладка, когда рядом с тобой те, кто тебе дорог.
-Ты глупый, урус, - качая головой, сказал бей. – Ты разочаровал меня. Не знаю почему, но ты понравился мне, я увидел в тебе воина, равного мне. Сейчас я жалею, что оставил тебя в живых, но придет время, и мы встретимся, и тогда я прикончу тебя.
Развернув своего коня, он умчался, оставляя после себя пыль.
-Ты очень разочаровал Исмаил бея, - цокая языком, прохрипел Джафар, внимательно рассматривая Фрола. – Что он нашел в тебе такого? Я впервые увидел у него интерес к рабу.
Фрол пожал плечами.
Глава четырнадцатая
После встречи с беем прошло два дня. Джафар, убедившись, что пленники не собираются бежать, успокоился и все свое время переключил на нового наложника, которого недавно приобрел.
Стражники, устав следить за невольниками, все свободное время проводили за игрой в кости или нарды. Поздно вечером Фрола, окликнула Лила.
-Урус Фрол, - позвала она.
Фрол, едва кивнув девушке, приблизился к ней.
-Ты готов сегодня бежать?
-Да, - тихо ответил Фрол.
-Сегодня я напою стражников сонным зельем, будьте наготове, - предупредила она и скрылась.
-Прохор, - позвал Давыдова Фрол, - Предупреди, чтобы все были наготове, ночью бежим.
-А как же Исмаил бей?
-Похоже, я его очень разочаровал, он еще долго с Джафаром ни каких дел иметь не захочет.
-Почему ты тогда отказался с ним сражаться?
-Он предложил слишком низкую цену.
Прохор усмехнулся.
-Хорошо, я всех оповещу, будем ждать твоего знака.
Фрол подсел к угасающему костру.
-Фрол Лукич, - позвал его Владимир.
Фрол посмотрел на юношу. Некогда веселый и физически развитый, сейчас он совсем не походил на того беззаботного отрока, которым был раньше. В потухшем взгляде сквозило безразличие. Длинное тело подростка было худым и грязным. Лохмотья едва прикрывали его тело.
-Что, Владимир?
-Вы верите, что мы когда-нибудь вернемся домой?
-Да, сынок, верю, иначе давно бы сломался. Ты, Владимир, совсем чего-то скис, мне не хотелось бы, чтобы твоя мать увидела тебя таким.
Владимир пристально посмотрел на отчима.
-Да, брат, совсем ты нынче раскис, - покачав головой, сказал Фрол и похлопал юношу по плечу.
-Я все думаю о Вацлаве, - тихо сказал Владимир. – Почему он так поступил?
-Видимо, в этом увидел свое избавление. Понимаешь, неволя, она и есть неволя, даже если тебя будут одевать в шелка. Клетка, даже из чистого золота остается клеткой. Вацлав пошел на это, чтобы облегчить жизнь отца и пленников, но как видишь, ошибся.
-Как ты думаешь, он правильно поступил?
-Не знаю, на его месте я бы попытался бороться, устроил бы побег…, во всяком случае, не сидел бы, сложа руки. Джафар – извращенец, такие, как он не должны ходить по земле. Жаль, что Богдан погиб, так и не отомстив за смерть близких.
Владимир, широко раскрыв глаза, смотрел на отчима. Впервые за эти дни у него появилось желание жить.
-Я буду бороться, - прошептал он. – Я не отдам свою жизнь так дешево.
-Сейчас бы тобой гордился отец, - взъерошив его волосы, сказал Фрол. – Ты вспоминаешь дом, маму?
-Да, каждый день, - тихо ответил юноша, - А вы?
-Володьша, я был влюблен в твою маму еще тогда, когда она была юной девушкой.
-Почему не женились тогда?
-Твой отец опередил меня, - усмехнулся Фрол. – Да и молод я тогда еще совсем был, не думал о женитьбе. Никак не думал, что Степан решиться на такой шаг.
-А как же ваша жена?
-Что жена? Она была хорошей женщиной, но я любил всегда только твою маму. Понимаешь, что бы нам еще не было уготовано, знаю одно, что мы встретимся снова.
-Вот бы мне встретить такую любовь! – вздохнул Владимир.
-Встретишь, обязательно встретишь. Только в это нужно верить.
-Я верю вам, - улыбнулся ему юноша.

Поужинав, охранники сели играть в нарды, а невольники легли спать.
Вдруг к огню выбежала Лила и, постукивая в маленький бубен, начала танцевать, притоптывая в такт ногой. Обходя стражников, она со смехом угощала каждого перебродившим кумысом. Кто-то из охранников достал домру, и полилась музыка. Девушка закружилась в танце, подливая хмельной напиток, всем жаждущим.
Повеселевшие стражники, громко смеялись, стараясь поймать гибкую танцовщицу. Джафар выглянул из своего шатра и, увидев девушку, сердито зацокал языком. Махнув на нее рукой, он исчез в шатре.
Девушка устало опустилась на камни недалеко от пленников.
Фрол, внимательно следивший за танцовщицей, вытащил нож. Она, кивнув ему, исчезла за кустами.
-Прохор, Семен, Остап, - позвал он своих товарищей, - Вы готовы?
-Да, Фрол Лукич.
-Как только Лила, даст знак, вяжите охранников.
Крик девушки заставил их насторожиться. Преследуемая охранником, Лила, выскочила из кустов и бросилась прямо к пленникам. Пьяный страж, развязывая на ходу халат, последовал за девушкой. Фрол, вскочив, опустил свой кулак прямо на голову незадачливому любовнику. Тот мешком повалился прямо к его ногам. Прохор и Иван, подтащили его к кустам и, сняв с себя веревки, связали ему руки, сунув кляп в рот.
-Держи, Фрол Лукич, - протягивая халат и головной убор, - сказал Прохор.
Фрол, улыбнувшись, передал халат Владимиру.
-Надевай, мы еще достанем.
Темными тенями пленники проскользнули среди камней, разоружая и связывая стражников.
-Что будем делать с Джафаром? – спросил Остап Фрола.
-Делай с ним, что хочешь, но помни, он нам пока нужен живым.
-Зачем он нам? – удивился хохол.
-Он будет для нас охранной грамотой.
Поняв, что хотел этим сказать Фрол, Остап проник в шатер, где спал Джафар.
Тот спал раскинувшись на мягком тюфяке, обложенный множеством атласных подушек. У него в ногах свернувшись калачиком, спал обнаженный мальчик лет десяти. Вскинув голову от шороха, который невольно произвел Остап, он в испуге вскрикнул.
-Тихо, - приложив палец к губам, едва слышно прошептал великан.
Мальчик испуганно кивнул. Остап заметил, что к шее ребенка привязана веревка, а худенькое тельце все в ссадинах и синяках. Прикрывшись обрывками одежды, он затравленно следил за Остапом.
Хохол всем телом навалился на спящего Джафара и, заткнув ему рот подушкой, перевернул на живот, стягивая руки и ноги простыней.
-Если хоть раз пикнешь, перережу тебе глотку, - произнес великан.
Связав Джафара, он стукнул его по голове кулаком, лишив того сознания. Закинув его себе на плечо, Остап пошел к выходу.
-Дяденька, не бросайте меня, - упав в ноги запорожца, взмолился мальчик.
-Как тебя зовут? – спросил Остап.
-Марек.
-Хорошо, иди за мной, но сначала оденься.
-Хозяин порвал всю мою одежду, мне нечего надеть.
-Поройся у него в сундуке, может, что и подойдет.
Мальчик кивнул и бросился к сундуку, став вытаскивать из него одежду.
Остап, не став ждать, когда мальчик оденется, вышел из шатра.
-Вот, - бросив Джафара к ногам Фрола, сказал он.
-Отлично. Теперь он будет нашей гарантией, в случае встречи с турками.
-Фрол Лукич, что нам еще делать? – спросил Андрий.
-Всех связали?
-Да.
-Тогда садитесь и поешьте перед дальней дорогой.
Пятнадцать невольников обступили костер и впервые поели досыта. Одевшись в халаты стражников, и обвязав головы, они стали похожи на бандитов с большой дороги. Фрол смеялся, разглядывая свой отряд
Самым внушительным оказался Остап в красных шальварах с черным широким поясом на талии. Короткая красная жилетка и шапочка делали похожим его на турка. Засунув за пояс нож, он стал внушать страх у пленных.
-Ну, что, басурманы, - говорил он зычным голосом, прохаживаясь мимо связанных охранников, - Пришел и вам конец. Почувствуйте на своей шкуре, каково быть рабом, - он пнул одного из своих мучителей.
-Что же мы с ними делать будем? – спросил Иван.
-Тащить за собой нет смысла, время дорого. Может, перерезать им глотки? – спросил Остап.
-Ты чего, белены объелся?
-А ты чего предлагаешь?
Все посмотрели на Фрола.
-Урус Фрол, отпусти их, - попросила девушка, подошедшая к мужчинам.
-Ты понимаешь, о чем просишь? – закричал на нее Прохор. – Да они же о нас первому встречному расскажут.
-Нет, не расскажут. Здесь никто никому не верит. Каждый может в рабство попасть, а они - наемники, почти у каждого из них семья.
-Вот ради семьи они и сдадут нас, чтобы выслужиться, - заметил Иван.
-Урус Фрол, не за себя прошу, - взмолилась девушка, падая к его ногам.
-За кого просишь, говори, - взревел Остап, вращая глазами и скалясь в улыбке.
Девушка вжалась в землю.
-Прекрати, Остап, пугать девушку. Это она помогла  нам освободиться.
Великан, сделав добродушное лицо, уже с теплотой в голосе спросил:
-Так за кого просишь?
-Там мой возлюбленный.
-Вот как? Кто такой?
-Его Джамилем зовут, он недавно у Джафара на службе.
-Ты за него просишь? – спросил ее Фрол.
Девушка кивнула головой.
-Он помогал разоружать охранников, пока кто-то из ваших не ударил его по голове. Теперь, он связанный, лежит вместе со всеми.
-Остап, приведи-ка этого Джамиля, - попросил Фрол.
Остап, нехотя отправился за девушкой. Раздетый Джамиль, гневно посмотрел на рослого запорожца.
-Чего глаза на меня таращишь? – спросил его Остап.
Джамиль перевел взгляд на девушку.
-Скажи ей спасибо. Если бы не она, лежать тебе здесь, на съедение шакалам, - разрезая веревки, сказал великан.
Отряхнувшись, Джамиль с девушкой подошли к Фролу.
-Урус Фрол, отпусти нас, - попросила Лила.
-Я не против, только нам ваша помощь будет нужна.
-Я помогу вам, только отдайте мне Джафара, - сказал Джамиль.
-Зачем он тебе? – удивился Фрол.
-Я хочу отомстить ему за смерть моего брата.
-Погоди, юноша, не кипятись, Джафар нам самим пока нужен.
Плечи у юноши поникли.
-Зачем он тебе урус?
-Он наша гарантия к выходу к Каспию.
-Я выведу вас к нему, - обрадовался юноша, - только обещай мне, что после этого, ты отдашь мне Джафара.
-Хорошо, - кивнул Фрол, - Он твой.
Беглецы, собравшись на совет, решили идти обратно на север, а добравшись до Волги, разойтись кто куда.
В суматохе никто не обратил внимания на маленького мальчика, который со страхом смотрел на них из-за шатра.
Глава пятнадцатая
С рассветом беглецы, оседлав лошадей, повернули на север. Вдруг из шатра выбежал мальчик и бросился прямо под ноги лошади, на которой сидел Фрол.
-Урус, урус, возьми меня с собой, - закричал он.
-Это что еще за ребенок? – удивился Фрол, рассматривая хрупкого мальчика.
-Это новый наложник Джафара, - почесав затылок, угрюмо ответил Остап.
-Боже, разве такое возможно? – перекрестился Федор, - Он же еще совсем ребенок.
-Джафар не гнушался детьми, - поморщившись, сказал хохол.
-Я думал, что после смерти Вацлава у него больше никого не было.
-Его привезли не задолго до нашего отъезда, - ответила девушка.
-А я думал, что это был очередной юноша, - покачав головой, произнес Андрий.
-Как видите, это еще мальчик, которому едва минуло девять, - сплюнув в сторону, сказал Остап.
-Вот, сволочь, - процедил Прохор, - Задавлю гада!
-Успеете, - отрезал Фрол и, протянув мальчику руку, посадил его впереди себя. – Как тебя зовут, малыш?
-Марек.
Владимир с жалостью посмотрел на ребенка. Худенький со ссадинами на лице и шее, он выглядел очень напуганным.
-Урус, ты убьешь Джафара? – спросил он, стараясь заглянуть в лицо Фрола.
-Какие же вы все кровожадные, - тихо произнес Фрол.
По своей натуре он был миролюбивым и добрым человеком, которому претили бессмысленные убийства. – Не слишком ли много вокруг нас убийства в последнее время? – задал себе он вопрос.
-Фрол Лукич, не мы все это начали, - словно прочитав его мысли, сказал Иван.
-Ты прав, но глядя на все эти бесчинства, мы сами становимся похожими на них. Жестокая и варварская страна.
-Это нас называют варварами и неверными, - подхватил разговор Прохор, - А ведь мы всего лишь защищаем свою жизнь.
Фрол кивнул, соглашаясь с товарищем.
Оставив пленных, беглецы покинули лагерь, направляясь на север. Через три дня они наткнулись на отряд Исмаил бея.
-Вот, черт узкоглазый, - выругался Прохор, - Что делать будем, Фрол Лукич?
-Опасно показываться ему на глаза, слишком силы неравные, мигом всех нас перережет.
-Может, переждем?
-Джамиль, - позвал Фрол юношу. – Скажи, есть другая дорога, чтобы разминуться с беем?
-Да, урус Фрол, я знаю такую дорогу. Мы обойдем Исмаил бея, но для этого мы должны соблюдать тишину и быть очень осторожны.
-Как скажешь.
Обмотав лошадям ноги и морды, беглецы пошли в обход Исмаиловского лагеря.
-Как ты думаешь, Фрол Лукич, мы избежим стычки с беем? – спросил Семен.
-Мне не хотелось бы об этом думать, - серьезно сказал Фрол. – Сам посмотри, куда нам с ним биться, у него на каждого из нас по дюжине воинов будет. А у нас из пятнадцати человек, семеро в очень плачевном состоянии, да еще и дети в придачу.
-Ты прав, мужики очень устали и истощены. У Миколы, в чем только душа держится, а у Стефана сломана нога, без помощи товарищей он давно бы погиб. Ворон, кровью кашлять начал.
-Давно?
-Нет, эту неделю. Если бы Джафар об этом узнал раньше, давно бы ему горло перерезал.
-Неужто чахотка привязалась?
-Похоже на то.
-Эх, жалко мужика.

Владимир сидел у костра, когда к нему подошел Марек, до этого он сторонился всех, предпочитая общество девушки.
-Можно мне сесть здесь? – робко спросил он юношу.
-Садись, - кивнул ему Владимир.
-Скажи, твой отец возьмет меня с собой в твою страну?
-Он не родной мне отец, - поправил его юноша.
-Все равно, - Марек устремил на него свои большие красивые глаза.
-Почему ты об этом спрашиваешь?
-Просто я подумал…, мне некуда идти. Лила и Джамиль вскоре поженятся, им не нужен чужой ребенок.
-Разве у тебя нет родителей?
Мальчик печально покачал головой.
-Совсем, совсем никого?
-Никого. Моих родителей убили люди Азам бея, а меня продали Джафару.
-Почему ты выбрал именно моего отчима?
-Я его не боюсь, он добрый, его все уважают и слушаются, даже вон тот большой человек, - мальчик указал на запорожца.
Владимир, усмехнулся и кивнул головой.
-Ты поговори с ним, пусть он возьмет меня с собой, я ему буду верно служить, что хочешь буду делать. Если надо умру за него, только не продавайте меня, - взмолился мальчик.
-Что, не сладко было у Джафара? – спросил Прохор, подсаживаясь к костру.
Марек в испуге отшатнулся от купца и невольно прижался к Владимиру.
-Ты чего такой пугливый? – удивился Прохор.
-Дяденька, не бейте меня.
-Ты чего это удумал, малец? – опешил Прохор.
Вид Прохора действительно внушал страх. Давно не чесаная всклокоченная борода угрожающе торчала в стороны. На могучее тело был надет пестрый халат, который не скрывал крепкую грудь, покрытую жесткими волосами. За широкий пояс засаленных шаровар был заткнут большой кривой нож.
Владимир, взглянув на Прохора, рассмеялся.
-Ты, дядя Прохор, на разбойника с большой дороги похож, не удивительно, что Марек тебя испугался.
-Есть немного, - засмеялся Прохор. – В этих одеждах мы все на разбойников похожи. Не бойся меня, парень, я тебя не трону.
Немного успокоившись, мальчик стал рассматривать других мужчин.
Фрол, Федор, Семен, Иван и Остап, беседовали с Джамилем, что-то рисуя на земле палочкой. Остап спорил, доказывая свою точку зрения. Фрол внимательно слушал, соглашаясь или опровергая возникшие предложения. Владимир улыбнулся, глядя на отчима. Серьезное лицо Фрола Лукича, полностью было сосредоточено на этом рисунке. Глядя на него, Владимир верил, что они обязательно вернутся домой.
Утром обнаружилось, что умер Ворон. Чахотка унесла его жизнь.
Похоронив друга под грудой камней, отряд отправился дальше.
Впереди отряда ехали Джамиль и Остап. Владимир попро¬сился у Фрола поехать вместе с ними, но получил категоричный отказ.
-Пойми, Володя, это слишком опасно. Я отвечаю за тебя. И потом, в лагере слишком много работы. Погляди у нас много больных, каждый человек на счету.
Согласившись с серьезным доводом отчима, Владимир не стал больше на этом настаивать.
Марек, приглядываясь к мужчинам, больше не шарахался от них в сторону, стараясь все время находиться возле Владимира, который был старше его на шесть лет. Чтобы не травмировать мальчика, никто не заговаривал с ним про Джафара. Рубцы и ссадины на его шее и руках понемногу заживали. Следы от многочисленных синяков побледнели. Он по-прежнему с ужасом глядел на Джафара, каждый раз прячась, когда тот смотрел в его сторону.
-Марек, детка, иди сюда, – сладким голосом подзывал его Джафар, но мальчик убегал от мучителя, прячась за юношей.
Владимир, взяв опеку над Мареком, часто просыпался оттого, что мальчик начинал кричать и пинаться во сне. Разбудив мальчика, он успокаивал его, вытирая слезы на худеньком красивом личике.
Однажды Марек, всхлипывая после сна, рассказал Владимиру, как издевался над ним Джафар.
-Чтобы никто не слышал, как я кричу, он завязывал мне рот. Ему доставляло удовольствие тыкать меня ножиком и смотреть, как я корчусь от боли. После этого он заставлял меня масси¬ро¬вать ему ноги и возбуждать его похоть. Но у меня это не полу¬чалось, он злился и щипал меня, иногда стегал плеткой. Чтобы я не сбежал от него, он связывал меня по рукам и ногам и я вынужден был спать в согнутом положении.
Из рассказа Владимир понял, что после смерти Вацлава и нападения на него Богдана Джафар потерял мужскую силу, став импотентом.
-Тихо Марек, тихо, больше этот жирный боров никогда не прикоснется к тебе, - успокаивал он мальчика.
-Ты убьешь его, если он подойдет ко мне?
-Да, я убью его, - пообещал он мальчику.
Успокоившись, мальчик заснул, а Владимир поклялся защищать этого ребенка от всяких бед.
Постепенно в маленьком сердце наступил покой, ночные страхи стали забываться. Его любознательность и живость ума полюбились юноше и они, сблизившись, подружились.
Фрол радовался, глядя на мальчишек, замечая на их лицах улыбки.
Продвижение на север усложнялось тем, что Джамиль упорно предлагал идти через горы, а мужики требовали идти тем же путем, что шли ранее. Фрол разрывался между ними, понимая, что выбранный Джамилем путь труднее, но более безопасней, чем известная им дорога, грозившая в любую минуту встречей с Исмаил - беем или другим бандитом. Попав к ним в руки, им грозила смерть или опять плен и рабство.
-Вы как хотите, мужики, но я склоняюсь к мнению, что Джамиль прав. У нас есть шанс выбраться незамеченными, пройдя весь путь через горы, чем снова попасть в руки разбойников. Где гарантия, что пленники не выдадут нас. Исмаил бей не глупый человек, он сразу поймет, куда мы идем. Обнаружив наши следы на дороге, он обязательно устроит на нас охоту. В горах нам будет легче скрыться.
Поразмыслив, мужики, наконец, с ним согласились.
Путь, предложенный Джамилем оказался опасным. Взбираясь по горным склонам, беглецы рисковали сорваться в пропасть. Чудом, передвигаясь по горному серпантину, они избежали падений, хотя и потеряли одну лошадь, испугавшуюся камнепада. Постоянно прося милости у господа, они крестились, читая молитвы во спасение души. Наконец, дорога пошла вниз и перед ними предстал Каспий.
Внизу, в удобной гавани, раскинулся город. Беглецы решили под покровом ночи незаметно пробраться к лодкам.
Остап, Иван, Прохор и Андрий проникли в гавань, и, восполь¬зовавшись тем, что команда одного из судов была на берегу, похитили его. Связав охранников, они направили судно в море. Отплыв достаточно далеко, они вдруг обнаружили на судне самого владельца, который спал у себя в каюте. Обеспокоенный тем, что судно движется, он вышел узнать, кто дал команду к отплытию. Какого же было его удивление, когда обнаружилось, что его судно похищено.
Приставив нож к горлу, Остап лучезарно улыбнулся и объяснил ему, что отныне его судно ему больше не принадлежит. Сникнув, хозяин отдался в руки похитителям, пообещав, что не будет поднимать шум, но, проплывая вблизи берега, закричал, и был оглушен кулаком великана. Обмякнув, он тут же был связан и отправлен в трюм.
Только выйдя из порта, похитители вздохнули с облегчением и, подняв паруса, взяли курс на север, где поджидали их другие беглецы.
Фрол, поблагодарив Джамиля и Лилу, простился с ними, пожелав им любви и счастья.
Утром, заметив парус, беглецы с радостью обнаружили, что их план удался.
Подобрав товарищей на берегу, беглецы направились дальше. Через пару дней, затерявшись в море, они решили учинить суд над Джафаром.
Команда выстроилась на палубе с ненавистью глядя на побледневшего и осунувшегося Джафара.
-Смерть, - сказал Остап, вытащив из-за пояса свой нож.
-Смерть, - словно эхо пронеслось среди беглецов.
-Смерть, - тихо сказал мальчик, с ненавистью глядя на своего мучителя.
-За гибель Вацлава и Богдана, смерть, - вторил ему Владимир.
-Нет! Сжальтесь надо мной! Я каждому заплачу золотом, только оставьте мне жизнь, – взмолился Джафар, падая на колени, но зловещим молчанием встретили его предложение беглецы.
Остап небрежно поднял пленника на ноги и поднес к нему свой нож. Пятясь, Джафар пошел к перекинутой через борт доске. Великан, срезав с него веревки, молча указал на доску. Джафар дрожа всем телом, залез на нее. Выпрямившись, умоля¬юще посмотрел на беглецов.
-Ну же, Джафар, хоть раз будь настоящим мужчиной, умри достойно, - сказал Андрий.
Джафар оглянулся назад и ноги его подкосились. Судно, подскочив на волне, лишило его равновесия, и он упал в воду.
-Вот и все, – выдохнул Остап, перегнувшись через борт, провожая взглядом Джафара, над которым сомкнулись воды Каспия.
-Слишком благородная смерть, – невесело сказал Прохор, – Я бы ему перерезал горло.
-Мы же решили - никакой крови, - напомнил ему Фрол.
-Фрол Лукич, что с пленниками делать будем?
-Отпустим, когда будем на Волге.
Свобода опьяняла беглецов, жажда к жизни вновь обрела надежду. Соленые брызги Каспия наполняли душу радостью скорой встречей с родными берегами.
После тщательного осмотра судна мужики были несказанно удивлены, обнаружив полные трюмы. Хозяин судна оказался купцом, который собирался плыть в Иран.
Фортуна вновь повернулась к беглецам лицом.
Глава шестнадцатая
Прошло уже два года, как Фрол с Владимиром уплыли по реке торговать.
Прасковья сидела у окна и смотрела на игравших во дворе детей. Деловитый Андрей, рассматривал предложенную ему Макаром деревянную лошадку. Арина сидела в кругу девушек и глядела, как те из одуванчиков сплетают венки. Марфа надела венок девочке на голову и та весело засмеялась.
Ярослав, отправивший на поиски брата и отчима ладью, уставший пошел домой, но, зайдя к матери, решил рассказать ей, что предпринял.
Прасковья, заметив сына, поспешила ему навстречу.
Подняв с земли своего брата, Ярослав улыбаясь, протянул баранку.
-А мне? – закричала Арина, увидев у брата гостинец.
-А вот и тебе гостинец, – протянув баранку девочке, усмех¬нулся Ярослав. – Подумать только, – пробормотал он, – Мой сын старше брата с сестрой.
Он всегда удивлялся этому при встрече двойняшек.
-Сынок, - окликнула его Прасковья, - Что у тебя нового?
-Сегодня отправил ладью на поиски Фрола Лукича и Владимира, авось к концу лета узнаем, что нового.
-Ох, Ярославушка, как я устала ждать. Сердце мое разрывается, как представлю их в полоне.
-Не беспокойся, матушка, Афонасий хороший моряк, он обязательно привезет нам новости, пусть даже и плохие.
-Что ты такое говоришь! Не верю я, что Фрол и Володя мертвы. Чует мое сердце, живы они.
-Эх, матушка, завидую я тебе, - устало вздохнул он.
-Чему завидовать-то, - удивилась Прасковья.
-Терпению твоему.
-Если бы не дети, я давно бы…, – Прасковья не договорив, смахнула накатившую слезу.
-Ничего, все будет хорошо, – улыбнулся Ярослав, глядя на Андрея. – Вылитый Фрол Лукич, а Аринка такая же красивая, как ты, только волосы у нее светлые.
Прасковья кивнула, посмотрев на играющих детей.
-Спасибо тебе Ярослав, что не оставляешь нас.
-В субботу ждем вас у нас на обед, - напомнил он матери, помахав девочке рукой.
Та, бросив цветы, подошла к старшему брату и, протянув к нему руку, потребовала баранку.
-Держи, - засмеялся Ярослав, протягивая девочке баранки, – Точи зубки.
Малышка, радостно схватив гостинцы, повернула к девушкам.

Время тянулось долго. Вот и ладьи с купцами уже вернулись домой, а вестей от Фрола все так и не было.
Белое одеяло покрыло землю.
Ребятня с хохотом играет в снежки и лепит снежных баб, спускаясь с горок на салазках. Лихие ездоки, украсив сбруи лошадей лентами, с гиканьем и посвистом распугивая пешехо¬дов, пролетают мимо на расписных санях или дровнях.
Шла четвертая зима, без Фрола Лукича.
Прасковья готовилась к празднику, двойняшкам исполнялось по три года. В последнее время Прасковье было не по себе, то и дело она выглядывала в окошко.
-Да что это с вами матушка? – спросила, не стерпев Марфа.
-Не знаю, только чудится мне, что вот-вот Фрол в ворота войдет.
Марфа в испуге перекрестилась.
-Неужто вы его все еще ждете?
-Конечно, Марфуша, а как же иначе. Не верю я, что они мертвые. Чует мое сердце, скоро мы увидим их.
Марфа покачав головой, украдкой смахнула слезы. В доме давно перестали ждать хозяина, Анисья даже заупокойную службу велела справить.
-Надо бы вам, Прасковья Никитична, в церковь сходить, - посоветовала она хозяйке.
-Непременно сходим, как только они вернутся, так и сходим.
Марфа едва сдерживая слезы, выбежала из комнаты.

За большим столом, уставленным сладкими пирогами и большим праздничным караваем сидели приглашенные дети и сами виновники торжества. За шумной беседой и детским смехом никто не заметил, как открылась дверь в воротах, и во двор вошел мужчина в большом и тяжелом тулупе.
Скинув тулуп в сенях, он открыл дверь и заглянул в зал. Паренек, стоявший на пороге, окинул его недовольным взглядом.
-Тихо, парень, не шуми, – предупредил его незнакомец. – Скажи-ка, что это за праздник нынче в этом доме.
-Так именины справляют, – пожал тот плечами.
-Понятно, – кивнул незнакомец, насчитав за столом не менее дюжины ребятишек.
Среди гостей он заметил свою дочь и жену старшего сына. Прасковья ласково поглядывала на детей, сидевших во главе стола. Годы не лишили ее привлекательности. Наоборот, она стала еще красивее, только вот печаль в глазах выдавала ее внутреннее состояние. Не выдержав, Фрол, растолкав прислугу, перешагнул порог. Шум и смех разом оборвался, все смотрели на высокого мужчину.
Прасковья, вскрикнув, сделала шаг в сторону мужа, без чувств повалилась на пол.
Фрол, подскочив к жене, подхватил ее на руки, прижал к груди. Целуя родное и любимое лицо, он понес ее в спальню. Уложив на кровать, стал целовать руки, приговаривая ласковые слова. Марфа, наконец, скинув с себя оцепенение, побежала за нюхательной солью и водой.
Стоя на коленях у кровати, Фрол почувствовал, что его кто-то тычет в спину. Повернувшись, он увидел мальчика лет трех с русыми чуть вьющимися волосами и необычайно голубыми глазами.
-Ты почто мою маму обидел? – сурово глядя на незнакомца, сказал он.
Фрол от неожиданности потерял дар речи.
Насупленные брови и хмурый взгляд говорил, что мальчик, настроен очень решительно, защищать свою мать.
-Ты кто? – выдавил из себя Фрол.
-Я - Андрейка, а это моя мама.
В комнату вошла девочка того же возраста, и встала рядом с мальчиком. Ее вид был не менее решительным.
-Дядя, ты чего нашу маму пугаешь? – сурово спросила она.
-А ты кто такая? – удивился Фрол, разглядывая детей.
-Я - Арина, его сестра, - кивнула она в сторону брата.
Фрол, не веря своим глазам, переводил взгляд с мальчика на девочку и обратно.
-Дядя, ты кто? – спросил опять его мальчик, удивляясь реакции незнакомца.
-Дети, это ваш отец, - придя в себя, тихо ответила Прасковья.
Фрол перевел свой взгляд с детей на жену. В его глазах читалась безграничная любовь.
-Фролушка, прости, что не успела тебе про деток сказать, сама про то тогда не знала.
Фрол крепко обнял жену. Слезы радости смешались со сле¬зами Прасковьи.
-Прасковьюшка, лада моя. Как я счастлив вновь увидеть тебя.
Обняв детей, он так и стоял возле кровати, пока тихое покаш¬ливание не привело их в чувство. Они посмотрели на дверь, где в проеме столпились все, кто в это время были в доме.
Ярослав первым переступил порог и обнял отчима.
-Здравствуй, Фрол Лукич, с возвращением, – приветствовал он отчима.
-Здравствуй, Ярослав Степанович, - обнимая пасынка, сказал он.
Весело глянув на детей и жену, он воскликнул:
-А ну жена, хватит тебе лежать, давай гостей встречай!
Прасковья, улыбаясь, протянула к нему руки. Подняв жену, они рука об руку вышли к гостям.
Проходя мимо Марфы, она шепнула:
-Я же говорила, что он жив.
Пристыженная служанка, опустила глаза в пол, но тут же подняв их, улыбнулась хозяйке.
-А никто в этом не сомневался.
Прасковья, счастливо смеясь, обняла Фрола.
-А где же Владимир? – спросил Ярослав, когда шум и поздравления закончились
-Да жив он, жив, - успокоил всех Фрол, - Сейчас приедет. Он с обозом чуть поодстал.
Тут дверь широко открылась, и в зал шагнул высокий и краси¬вый отрок. Ростом он был чуть выше старшего брата, такой же широкоплечий и возмужавший. Из-за его спины выглядывал смуг¬лолицый мальчик, одетый в восточные одежды. Большие чуть рас¬косые глаза с любопытством разглядывали присутствующих.
Владимир, подтянув паренька, вытолкнул его вперед.
-Вот, знакомьтесь, это Марек, мой названный брат и товарищ, прошу любить и жаловать.
Прасковья ласково посмотрела на худенькое лицо мальчика и протянула ему руку.
-Я, Прасковья, мать этого юноши.
Мальчик низко поклонился и улыбнулся белозубой улыбкой.
Фрол, подталкивая мальчика к столу, объяснил:
-Марек сирота. Владимир сдружился с ним во время дороги и назвал его братом, так что в нашей семье еще одно пополнение.
-Я очень рада, что все мы сегодня собрались. Посмотри, Фрол, какая у нас теперь большая и дружная семья, - она обвела взглядом улыбающиеся лица.

Весь вечер прошел в рассказах, как Фрол и его товарищи попали в плен, а потом бежали, прихватив торговое судно какого-то турка. Ледостав заставил нас бросить судно и, поделив товар между товарищами, мы отправились обозом домой.
-Владимир, – спохватился вдруг Фрол, – Что ж ты подарки не несешь?
Улыбнувшись, Владимир с Мареком метнулись к двери. Вскоре они внесли вместительный сундук и, открыв его, замерли.
Восточный аромат благовоний распространился по всему дому.
Фрол, приобняв жену, подвел ее к сундуку. Вытащив расписную шаль, он накинул ее ей на плечи. Такие же шали он раздал дочери и снохе. Не менее красивые платки достались всей женской половине работающей в доме. Комната запестрела яркими цветами, словно на дворе наступило лето, а Фрол все доставал и доставал из волшебного сундука красивые невиданные до селе вещи. Ребятишкам причудливые игрушки, женщинам яркие бусы, отрезы необыкновенно тонкой и прозрачной ткани, ленты, браслеты, пряжки, туфли с загнутыми носами и еще многое и многое, что восхищало и радовало глаз. Ярославу достался красивый изогнутый нож с ножнами из серебра и золота, мягкие сапоги и кафтан, расшитый золотом и серебром в причудливом узоре.
Наконец, сундук опустел, а Фрол, весело смеясь, сказал:
-Это еще не все, остальное вы увидите завтра.
Он радовался тому, как родные и дворня ахают и охают, разглядывая привезенные им вещи. Только Прасковья оставалась равнодушной к этому великолепию. Теребя бахрому шали, она с любовью смотрела на мужа, ожидая часа, когда они, наконец, останутся наедине. Казалось, ничего не отвлекает ее от того, что творилось сейчас здесь. Ни дети, весело гоняющиеся друг за другом, ни восторженные вздохи домочадцев, копошащихся в ворохе яркой одежды и диковинных вещах, ни вздохи прислуги, шепчущей у двери, все ее внимание было приковано к одному человеку, которого она так долго ждала и любила все эти годы.
16.11.2006 г.