Я хочу болеть тобою

I
1

Сюзанна почувствовала, как краска заливает ее лицо. Что я наделала! Сейчас все увидят, как я вляпалась! Надо срочно заканчивать занятие. Сюзанна была профессор математики в Сорбонне и сейчас занималась с особо продвинутыми студентами третьего курса.
И все было как всегда. В свои двадцать восемь ей было легко и приятно, когда студенты сами просили ее разъяснить достаточно трудные места. Но порой она и сама ничего не понимала вначале. И такие занятия были увлекательными исследованиями, где они вместе пробирались по дебрям формул, порой запутываясь, порой стремительно прорываясь вперед. Но такого как сейчас никогда не было.

Сейчас Сюзанна просто забыла, о чем идет речь. Забыла не оттого, что поглупела. А забыла от внезапно сконцентрировавшегося взгляда на одном из студентов.
Она и раньше его видела. И раньше она всегда отмечала таких, как он, но все же, все же отмечала как-то нейтрально. А сейчас отчаянно пожалела, что у нее не темные очки. Ее глаза сами невольно отрывались от исписанных листов и возвращались к его глазам.

Поль – так его зовут. Конечно, она это помнила. Но только что она обращалась к нему вполне обыденно, так же как и ко всем остальным – Жан, Серж, Поль, Антуан…. А сейчас вспомнила его имя с внезапной сладостью в груди и почему-то стала нежно баюкать его вкус.

Так нельзя, смогла все же сообразить Сюзанна, надо оборвать это наваждение. И она сумела взять себя в руки,
– Ребята, давайте прервемся, завтра все обсудим. А до завтра у нас будет время обдумать и почитать что-нибудь по этой проблеме.

Такое было впервые. Обычно она все доводила до конца. Пять пар глаз вопросительно-недоуменно поднялись на нее. Но Сюзанна-то увидела только одни. Вернее она увидела только одну бездонную голубизну, в которую сразу же начала проваливаться.
Она уже ничего не могла говорить и лишь как-то автоматически-деревянно встала и такими же  деревянными шагами вышла из аудитории.


Поль, как и все обескураженный внезапным уходом Сюзанны посмотрел на парней и произнес сакраментальное:
– Что это с ней?
На что Андре, проницательно и авторитетно ответил, что с девушками и не такое бывает.

Все одобряюще с ним согласились, и кивнули, и опять стали вертеть мозгами, пытаясь найти способы уменьшения ошибки при линейном приближении в решении нелинейных задач каноническим разложением случайных функций. Но, вконец измучившись, кто-то из них произнес:
 – Возможно, Сю и права, надо что-нибудь почитать перед сном, а ночью все прояснится.
– Все у тебя только ночью Серж, – ответил Поль.
– У меня – да, – согласился тот.
– А вот я пойду просвещаться. Кто со мной в библиотеку?
– Нет Поль, – как-то все ответили разом, – мы все-таки лучше в кафешке посидим.
– Ну, как знаете.
– Мы-то как раз знаем, как восполнять калории и заставлять голову работать. Пойдем с нами, веселее будет.
– Нет. Калорий пока что в избытке, да и не хочется отвлекаться. Так что я пошел.

Он поднялся и первым вышел из аудитории. И, при этом, Поль совсем не расстроился – заниматься ему всегда было легче в одиночку. Тем более что знал, речь идет не о кафешке, а парни осядут в ближайшей брассери и будут наливаться пивом до утра. Но пиво он сам не любил. Так, мог выпить за компанию, но никакого удовольствия. А он, сейчас, настроился заниматься, и уже ничего другого ему не хотелось.


Сюзанна бесцельно шаталась по бесконечным коридорам Сорбонны как пьяная, как оглушенная, на каком-то автомате, даже не осознавая, что она делает. Она уже два раза прошла мимо кафедры, и даже бралась за ручку двери, чтобы войти туда, но оба раза так же автоматически отпускала ее и продолжала свой бессмысленный путь, толкаясь между студентами.
Наконец она почувствовала, что ее кто-то держит за руку.
– Сюзанна, что с тобой? Ты не оглохла?
Перед ней стоял зав. кафедрой – Луи, и обеспокоено вглядывался в ее лицо.
– Ты что, забыла про совещание? Все уже собрались и только я, отлавливаю тебя.
Он подхватил Сюзанну под руку и буквально потащил ее на кафедру.

А она и впрямь забыла об этих еженедельных совещаниях. И хотя ноги сами подводили ее к дверям, вероятно привыкнув это делать каждую неделю в это время, она, странно и почему-то, в них не заходила. Вероятно, ее сегодняшнее ослепление все еще действовало, и она по-прежнему плохо соображала.
И лишь только когда Луи заботливо усадил ее, спрятав за спины коллег, она начала приходить в себя от внезапно обрушившейся на нее голубизны.


Что-то говорили коллеги, что-то объявлял нач. кафедры, а она отчетливо понимала, что ее размеренному спокойствию пришел конец. Сюзанна еще не совсем осознала, почему и как это произошло, но что спокойствия больше не будет, то это уж точно.
Она все больше и больше приходила в себя и вместе с этим к ней возвращалась ее обычная способность досконально все анализировать и делать выводы. То, что сейчас говорилось вокруг нее, она и не слушала и не слышала, а просто прокручивала перед собой этот день, так неожиданно ослепивший ее.

И день вставал стандартным слепком с сотни таких же, похожих друг на друга дней. А ведь еще утром, собираясь на работу и ныряя в привычный свитер, она подумала, что неплохо было бы позвонить Амелии и провести эти выходные бесшабашно весело, стряхивая с себя всю накопившуюся пыль рабочих недель.

2

Сюзанна жила одна в крошечной квартирке под крышей, не очень далеко от Сорбонны. Так что могла ходить туда пешком, правда, тратя на это обычные час-полтора, ну, как и положено, в большом городе тратить на дорогу, но при этом большую часть времени, просиживая в кафешке и поглощая такие вкусные с утра круассаны.
И жила так вполне комфортно уже почти десять лет, в счастливом одиночестве, которого можно сказать почти и не было. Ее любимая математика, сначала была увлечением, потом спасением, а теперь стала привычкой, без которой она уже не могла прожить и дня. Поэтому и одиночество дома всегда скрашивалось мудреными книгами, осваивая которые, она в универе чувствовала себя на высоте.

И лишь иногда, раз в два-три месяца, тоска, вырвавшись из размеренной рутины обыденных дел, напоминала ей о своем существовании. И тогда она настойчиво звонила Амелии и уже вместе с нею загуливала по ресторанчикам с ее друзьями. Именно загуливала, почти разнуздано, в исступлении растрачивая себя.
А потом, уже у себя дома, долго с отвращением смывала с себя все воспоминание. Воспоминание о всем, что было. О всем, что она только что творила. И в это время чувствовала только отвращение к тому, что вытворяла еще вчера. Стыдясь и не понимая, как ей это могло нравиться. И она никогда не хотела продолжений этих случайных знакомств, а наоборот, стремилась их закончить как можно скорее. И забывала о них тут же.


Но сегодня еще не успела созвониться с Амелией. И сегодня с ней случилось то, чего еще никогда не было – ее всю залила краска, краска совсем даже не желания (Сюзанна хорошо знала каково оно, это желание, рожденное тоской), а краска от голубизны глаз ее студента, этого мальчика с внезапно ставшим сладким именем Поль.

И дойдя до этого места, Сюзанна опять почувствовала этот прилив. От которого онемели ноги, от которого закружилась голова. Как будто она заболела тяжелым гриппом.
Да у нее и впрямь температура подскочила под сорок. И она увидела перед собой заботливо склонившееся лицо Луи. И как он ей озабоченно говорил, – Сюзанна, ты вся горишь. Ну-ка иди домой, и в понедельник, будь добра, здоровой приходи.
А потом, очевидно поразмыслив, добавил, – сама-то доберешься? Или тебя проводить?

Она отрицательно мотнула головой и без всяких обсуждений выскользнула с кафедры. Но далеко не ушла, а, заблудившись в коридорах Сорбонны, оказалась в библиотеке.
Ноги сами привели ее в привычное место. Почти пустой зал, хотя был обычный день. Сюзанна облегченно и как-то беспомощно огляделась и бросила сумку на соседний стол.

Полумрак зала скрывал даже тех, кто был здесь. Она присела. И деревянное напряжение, уведшее ее из аудитории, отпустило.
Сюзанна уронила голову на руки и горько, горько зарыдала. Именно зарыдала, хотя и почти бесшумно.

Господи, зачем мне все это, тихо стонала она. Горечь своего рыдания она ощущала даже кончиками пальцев ног. Казалось, рыдания вот-вот перейдут в истерику.
Ее плечи мелко тряслись, от этого содрогалось все тело, сглаживая все тоскливое и мучительное. И в этом полумраке полупустой библиотеки, где она всегда так любила работать, Сюзанна вдобавок еще вдруг ясно ощутила свое одиночество. И она захлебнулась им. И новый взрыв отчаяния еще сильнее распластал ее на уже мокром от слез столе.

Но посреди этих рыданий Сюзанна стала  с удивлением замечать легкость и потаенную сладость всей этой горечи. Казалось, что вместе со слезами исчезала температура и возвращалась возможность мыслить. Потихоньку все стихло.
Мокрый рукав свитерка уже стал неудобен еe щекам. Сюзанна подняла голову, достала платок из брошенной сумки и вытерла уже просохшие глаза. Даже как-то забылось, отчего она рыдала. Вернее она и не знала, и не могла бы сейчас сказать отчего.

От всего, что произошло, от всей горечи остался лишь мокрый рукав да просветление выздоравливающего после долгой болезни человека. Потихоньку поднялась и пошла какой-то воздушной походкой, удивленно оглядываясь на место, где только что лежала, рыдала. И, теперь недоумевала, как такое вообще могло произойти.


Поль удобно устроился за столом, завалив весь стол книгами и тыкаясь одновременно по монитору компа пытаясь сразу же проглотить и усвоить всю информацию по прикладным методам теории случайных функций. Что-то нашел, что-то прояснилось. Но и понял одновременно, что так сразу, наскоком ничего не получится. Слишком мало еще знает. Слишком много еще надо узнать. Поль устало взглянул на часы, ого уже поздний вечер. Для него, как и для всех его окружавших, время за книгами было незаметно.

Он поднялся и медленно пошел между рядами столов. Впереди шла какая-то девушка, тоже верно только что закончившая заниматься. И чем-то приятно знакомым повеяло от нее.
И это «знакомое», как магнитом, потянуло его вперед. Поль невольно сделал пару быстрых шагов и наткнулся на Сюзанну.

– Это вы? Здравствуйте. – Донельзя глупо, растерявшись от неожиданности, произнес он.
И в ответ услышал еще более глупое, – да это я.
Но произнесено было так весело, что неожиданная неловкость встречи, в полумраке, тут же пропала, – что-нибудь прояснилось?
– Не совсем. Никак не могу еще разобраться с возникающими случайными полями.
– И я тоже, – доверительно поддакнула ему Сюзанна, – может, твои товарищи это уже сделали?
– Вас проводить? – неожиданно для себя, да и для Сюзанны спросил вдруг Поль.

Она даже остановилась от неожиданности, – зачем?
Тут уже у него случился ступор. Но Сюзанна выручила, – не надо, я живу недалеко.
Она так хорошо отревелась, что пришла в хорошее настроение, и ей было весело от неожиданного появления Поля и от слов, что так незатейливо сейчас произносились.

И почему он днем ослепил меня? Сюзанна разглядывала Поля, как какую-то диковинку.
Обычный парень. В футболке и джинсах. С обычными, человеческими формами и мышцами. И лишь под шапкой темно-русых волос омут голубых глаз. И этот омут опять начал ее засасывать. Засасывать так, что она отшатнулась от Поля. А он, испугавшись этого неосторожного движения, инстинктивно подхватил ее.
– Ты что? – толи себе, толи ему выдала Сюзанна.
– Я побоялся, что вы упадете.

Произнеся это, Поль ощутил тепло и хрупкость ее руки. И странно удивился. Сюзанна, естественно, была далеко не первой девушкой, кого он подхватывал. Далеко не первой, кого он держал за руку. Но именно сейчас ее теплота поразила Поля своей нежностью.

– Вот этого не бойся, и не надейся, – чуть с бравадой ответила Сюзанна.
Причем эта неожиданная бравада была внутри нее. Ей так легко и просто было сейчас говорить, говорить не по специальности, и говорить не так, как она привыкла говорить со своими студентами или коллегами по работе, что она и сама удивлялась.
Поль слегка смутился. Он почему-то понял наигранность этой бравады и слегка сжал ее ладонь.
– Я действительно испугался за вас.

А Сюзанна странно не могла остановиться, – пугаются только молоденькие девочки, а ты уже …, – она так и не закончила предложения, как и не выдернула свою ладонь из его руки.
И со страхом подумала, а ведь мне приятно, как он сжимает мою руку! И продолжила:
– Что ж проводи, если делать нечего.
Что впрочем, можно было и не говорить. Они и так уже шли вместе, по полупустынным коридорам. И эта пустота вокруг создавала неожиданное ощущение близости.


Поль шел рядом с ней и усмехался своему смущению, принимая его за смущение от того, что вот он, идет, провожает самого солдафонского профессора универа. Которого он, в полумраке библиотеки, принял за девушку.
И смущаясь еще больше оттого, что обнаруживал, что этот профессор действительно девушка. И девушка, которую ему так приятно провожать. Приятно держать ее ладонь в своей, чувствуя как она теплеет и трепещет.


Сюзанна так безмятежно общалась сейчас с Полем, словно только что пролившиеся рыдания смыли весь тот налет неприятия мужчин, что остался в ней от Жака. Ведь вот сегодня говорит со своим студентом совсем не о математике. И говорит с ним не как со студентом, а как с мужчиной. И говорит так легко и просто. И почему-то пропала та черствость и суровость, что сопровождала ее все эти десять лет.

– Ты все-таки решил меня провожать? – Она словно забыла, что они давно уже идут вместе, идут уже по набережной, и, что она сама недавно сказала ему - проводи.
– Решил, это когда я спрашивал, а сейчас я просто прогуливаюсь по вечернему городу с красивой девушкой.
– Тебе хватает ровесниц, чтобы прогуливаться.

Она сказала это так, будто обрезала. Как делала всегда в разговоре с мужчинами. Привычной четкости ее формулировок можно было позавидовать.
– Это на нашем факультете?
– Ну, на нашем или нет, но их много и они красивые.
– Вы просто не понимаете ничего в женской красоте.

Он попытался продолжить, но тут Сюзанна решила прекратить это неприхотливое перебрасывание словами.
– Не забывайся, Поль. – Сюзанна чуть отстранилась, и ей пришлось усилием воли заставить себя отвечать бесцветно.
– Извините, но это действительно так.
– Не надо мне льстить и самому обманываться.

Сюзанна опять пристально посмотрела на него,
– Провожаешь старушку, чтобы она не споткнулась в темноте.
– Вы меня озадачили, – он не ответил на ее выпад и с неудовольствием обнаружил, как они остановились, и недоуменно посмотрел на нее, – ?
– Ладно, не мучайся, я уже пришла.
Сюзанна остановилась у парадной своего дома. Но по-прежнему не спешила вынимать свою ладонь из его руки.

И она опять осмелилась взглянуть ему в лицо. Но уже темнота вечера скрыла ту умопомрачительную голубизну его глаз, что так пугающе повлекла ее. И, она опять почувствовала себя прежней. Просто преподавателем. И задала совершенно обычный вопрос:
– А ты где живешь?
И тут же обругала себя, что за идиотское и ненужное мне любопытство.
И поэтому на его ответ, я в общаге, лишь спокойно произнесла: – пока, пока, – уже явно его не слушая, исчезая в тяжелых дверях парадной.


Сказать-то спокойно сказала, как и ушла, даже не обернувшись, закрыв за собой дверь парадной. Но в этом ночном уже спокойствии в ней все же осталась какая-то сладкая тревога. Тревога как-то связанная с тем парнем, что ее провожал сегодня. Что остался стоять у дверей ее парадной. Тревога, связанная с именем Поль.
Правда она сама еще не связала с этим именем, с ним эту тревогу. Как сейчас, уже, или еще, и не распознавала ее, просто закрыв дверь парадной. И отвлеченная настойчивым требованием трубки, добивающейся, чтобы на нее обратили внимание.

3

– Сюзанна, где ты была? – голос Амелии кипел возмущением, – я весь день жду твоего звонка, потом бесконечно трезвоню тебе, а ты трубку даже не удосуживаешься взять!
Амелия была единственной, с кем она общалась помимо работы и кого называла подругой, хотя про себя всегда ежилась, когда звучало это слово. А сейчас даже не поняла, почему та так возмущена.
– Что-то случилось?
– Ничего себе случилось! Ты где? – и услышав, что она только зашла домой, – выходи, сейчас подберем.

Сюзанна недоуменно посмотрела на замолчавшую трубку и огляделась. Она еще была до сих пор оглушена сегодняшним происшествием, и сейчас, после звонка Амелии, испытывала даже некоторую досаду от того, что Поль провожал ее.
И стояла, прислонившись спиной к дверям парадной, не зная как классифицировать весь сегодняшний день, не спеша подниматься к себе. Поэтому просто открыла двери и вышла, неожиданно подчинившись словам Амелии. Вышла и не увидела Поля.
А ей казалось, что он непременно должен быть там. Правда она сама бы не могла сказать, сколько времени она провела в парадной, но почему-то ее это расстроило. Она еще больше рассердилась. Похоже, ты совсем рехнулась на старости лет, зло и нетерпимо укорила она себя.

Но долго укорять себя не пришлось - машина с Амелией остановилась около нее почти тут же, как она вышла из парадной. И вылетевшая Амелия, ухватила ее, как сумку с покупками, и, прижав к себе, все также влетела назад, в машину.
– Мы же договаривались, – с упреком накинулась она на Сюзанну, – я все организовала, ребята изнывают, мясо тухнет, вино киснет, а от тебя ни слуху, ни духу.
– Я просто заработалась сегодня, – непривычно для себя начала оправдываться Сюзанна.

Обычно она всегда сама переходила в наступление, очень болезненно относясь ко всякого рода упрекам. Но видно температура сегодняшнего дня наложила свой отпечаток.
Она осматривалась. Помимо нее и Амелии еще три парня. И даже симпатичные, зло отметила про себя Сюзанна. И где Амелия их находит? А ведь они и сами вьются вокруг нее, так закончила Сюзанна свои наблюдения.

Машина мчалась по шоссе за город. Успокоенная Амелия уже неторопливо знакомила ее с этими парнями. А до Сюзанны стало доходить, что она почему-то не испытывает той приподнятости, что обычно сопровождала ее во время таких загулов. Той приподнятости, что еще сегодня утром сопровождала ее вплоть до того момента, как она, как будто впервые, увидела Поля.
И теперь, разглядывая этих своих новых знакомых, она поняла, что не хочет ни с кем знакомиться, не хочет ни с кем даже разговаривать. Сюзанна ощутила некоторое смущение и нежелание вообще быть с кем-то рядом. И уже придумывала, под каким бы предлогом исчезнуть, не обижая свою подругу.

И при всем этом Сюзанна нетерпеливо пыталась отмахнуться и от этих голубых глаз, уже испортивших ей week-end, так, по крайней мере, она еще считала. Она уже начинала понимать, что «что-то» случилось, что это Поль как-то невзначай вторгся в ее жизнь, ломая ее привычное течение. И теперь испытывала и смущение, и раздражение оттого, что с ней это «что-то» начинает происходить и это «что-то» так беспардонно свалилось на нее. Свалилось, заставив так беззастенчиво краснеть, так отчаянно рыдать в библиотеке.

4

Последний раз Сюзанна так рыдала десять лет назад. Когда ее, молоденькую студентку, бросил тот, ради кого, она, забыв себя, бросила все. И понеслась за ним сюда, в Париж.

Она тогда жила на севере в маленьком городке – Шербуре. Городок на берегу моря. Военно-морская база. Полон настоящих мужчин – военных и рыбаков. Но она видела их с детства и потому считала таких как они, вполне обыденным и даже скучным явлением. А вот приехавший в командировку парижанин, ученый, что-то отлаживающий на одной из подводных лодок, вскружил ей голову.
Запах столицы, романтика науки, уже тогда Сюзанна была увлечена математикой и физикой, все это манило и дурманило.

Два года Жак, так его звали, постоянно приезжал в Шербур, проводя в нем больше времени, чем в Париже. Она как-то легко и непринужденно познакомилась с ним, очевидно разговаривая на одном и том же языке.
И Жак рассказывал ей о том, чем она была увлечена – о математике. Подправляя ее неверные выкладки и показывая, объясняя то, что в школьных программах совсем не предусмотрено. А ее головка с благодарностью воспринимала и усваивала информацию, одновременно пропитываясь и им – таким умным и таким отличным от населявших ее городок мужчин.

Она смотрела на него глазами, влажными от восторга. Удивительно смешивая реальность формул с зыбкостью такого знакомого ей моря. С его изменчивостью и влекущим непостоянством.
От этого, якобы сухость учебников, становилась для нее романтичной и привлекательной. От этого все, кто был около ее интересов, тоже окрашивались в эти цвета.
От этого и Жак, внешне совсем невзрачный, казался ей сказочно привлекательным, подсвечиваясь пока еще незнакомыми ей знаниями. И все его недостатки и пороки, явные и неявные, скрывались от нее за этой завесой.

Для нее даже такое любимое с детства занятие – провожать корабли уходящие в поход, медленно исчезающие в туманной дымке моря – стало казаться скучным по сравнению с логическими, стройными формулами, особенно в его изложении.
Тогда же ее перестал манить непонятно-загадочный берег далекой Англии, в хорошую погоду видимый своим белым, обрывистым берегом. И будивший ее воображение своей призрачной четкостью.

Тогда только Жак будоражил и подстегивал все ее мечты. Они часто выезжали за город на его, в общем-то далеко не новом, Фольксвагене. И там, на берегу моря, он проводил для нее самые лучшие ее уроки математики.
Причем он сам никогда даже намека на то, что она ему нравится как женщина, не делал. Все время равнодушно-безразлично смотрел на нее и, что-нибудь объясняя, снисходил к ней с величия своего превосходства, словно играя перед младенцем погремушкой. Вероятно вполне удовлетворенный тем, что она так преклонялась перед ним, перед его знаниями.

А в ней тогда еще только-только просыпалась девушка, и каким прекрасным тогда ей казался Жак в ореоле своих знаний. Она влюбилась в него, смешав все вместе: и пыл познания нового в науке, и выросшую вместе с ней романтичность моря, и сумасшествие взросления. С святым благоговением смотрела на него и впитывала его слова, как последнюю истину, изрекаемую пророком.


И, закончив школу, для нее не было никаких сомнений – она поступила в Сорбонну. Искренне заблуждаясь в том, что ей казалось быть к нему поближе – это значит и быть поближе к науке.
Вполне естественно для себя, нашла Жака и пригласила его, празднуя свою победу, к себе. Также естественно он пришел, покрасовался, поздравляя ее с началом новой жизни, жизни в Париже, и все также естественно для нее остался.

Она тогда и не заметила, как равнодушно-безразлично он остался. С каким олимпийским спокойствием снисходил к ней с возведенного ею пьедестала величия.

И когда, ей казалось, наступило счастье – и любимая математика, и Париж, и он – она ласкала его лицо, а он называл ее ласковыми словами – на следующий день он исчез.
Нет, он был рядом, здесь в Париже, в Сорбонне. Она могла даже говорить и дотрагиваться до него. Но ее никогда не было  в его глазах. А она упоенная своими достижениями совсем не замечала его равнодушия.

Сюзанна не могла понять этого целых полгода. Продолжала трепетно прибегать в квартирку, ждала его прихода. Но даже когда он там оставался на целые недели, то ее не было в его глазах.
Уже скука сквозила в его ответах, когда она радостно делилась с ним своими мыслями, своими открытиями после лекций в Сорбонне. Он уже совсем не слушал ее.

Живя с ней в ее квартирке, он не замечал ее, став к ней более равнодушным, чем к зонтику или холодильнику. И только тогда она прозрела, когда, однажды прибежав, как всегда торопясь к нему, увидела свою подругу рядом с ним. Услышав его холодные слова – привет, мы тебя заждались.
А потом, ты что дурой прикидываешься? Мы с ней живем дольше, чем с тобой знакомы. Я думал ты знаешь.

Она стояла тогда, окаменевшая, в дверях, с остатками счастья на внезапно побледневшем лице. И слезы, помимо ее воли, беззвучно лились по щекам, по тонкой шее, по застывшим плечам.
Тогда она молча развернулась и вышла, забыв про мужчин, забыв про их существование. Зарывшись в учебники, зарывшись в книги.

И нашла защиту и удовлетворение  в прелести сложнейших умозаключений, логических доказательств и достоверных аксиом. Закончила факультет и осталась там же преподавателем.
И по-прежнему, уже во время занятий со студентами, большинство из которых на этом факультете были парни, она не замечала, что они мужчины. Для нее они были просто немного иными, чем она. Но и были гораздо более близкими, потому как думали о том, чем она жила.

Тогда же окаменели ее темные глаза, превратившись из восторженно улыбающихся, в властные, требовательные, непререкаемо-черные.

5

– Да что с тобой сегодня! – Амелия трясла ее как куклу, – ты часом не заболела?
– Ты второй человек, кто мне намекает на это, – чуть помедлив, ответила Сюзанна, – правда с этим вопросом он выставил меня из универа.
– Тогда – лечись, – и Амелия поднесла ей полный бокал бордо. И склонившись к ее ушку, уже тихо спросила, – так кого, ты выбрала сегодня?

Сюзанна опять как-то странно (даже она сама это заметила) осмотрелась. Милая, уютная полянка. Парни, делово суетящиеся возле гриля, весело-озабоченно готовя мясо и предвкушая праздник. А ей ничего не хотелось, будто кто-то держал ее за руку, не выпуская.
– Я пока еще не знаю, – улыбнулась она подруге, – давай попозже с этим разберемся. Ты сама-то уже определилась?
– Я определилась со всеми тремя, – привычно-задорно откликнулась Амелия, – смотри не проворонь. Будет поздно, когда я ими займусь.

Сюзанна сделала еще глоток вина. И что удивительно, его терпкий вкус совсем не пьянил сегодня, а наоборот, странно просветлял. Просветлял и как будто бережно поддерживал ее дневное ослепление, уже не угрожающе, а тревожно-непонятно в ожидании необычайного. И от этого к ней возвращалась ее обычная уверенность.

– Пожалуй, сегодня я даже возражать против этого не буду. – Она опять улыбнулась подруге, и присела на теплую, прогретую за день траву. – Ты знаешь, мне почему-то показалось, что это мне неинтересно и начинает надоедать.
– Точно заболела! – Подытожила Амелия, опускаясь рядом с ней. – Да что с тобой? – а потом, словно прозрев, обхватила худенькие плечи Сюзанны, – а, я поняла – ты влюбилась!

Сюзанна грустно улыбнулась, вспомнив то, что пыталась забыть все эти десять лет – свое сумасшествие от Жака, и воспринимая то сумасшествие именно любовью. А вспомнив, покачала головой, – нет, это не так. Я не в кого не влюбилась, уж это-то я хорошо знаю.

И она сейчас твердо верила в то, что сказала. Ведь действительно, она еще толком и не связала захлестнувшую ее голубизну, ее обладателя, с тем, что начало происходить. А пока только ясно поняла, что это так отличается от прошлого ее сумасшествия с Жаком, как небо и земля.

– Просто сегодня я что-то не в своей тарелке. И боюсь, что даже этот пикник станет мне поперек горла. Или я вам его испорчу.
– И ничего ты мне не испортишь. – Всегда веселая и неунывающая Амелия радостно хихикнула, – сейчас парни закончат возиться с мясом, ты расслабишься, и все пойдет как по маслу – ты хорошо отдохнешь.
– Ты не поняла. Я не хочу этого сегодня. И не знаю, захочу ли еще когда-нибудь.
К концу этой неожиданной фразы к ней вернулась выработанная за эти десять лет властность и уверенность, из которых сегодняшний день как-то невзначай ее выбил. И эта властность явственно проявилась в произнесенных словах.

– Да, да, конечно, – Амелия хоть и изредка, но уже видела эти ее властные вспышки и знала, что против Сюзанны никто не мог выстоять, а ей и смысла не было сопротивляться.
Она обхватила Сюзанну за плечи, – я уже столько лет с тобой знакома, мы даже веселимся вместе. А ведь кроме этого, и того, что ты профессор в Сорбонне я ничего про тебя не знаю.
– На самом деле, кроме этого больше ничего и нет, – Сюзанна успокоила подругу.
– Мальчики, как мясо, готово? Мы уже устали ждать. – И опять, чуть склонившись к Амелии, – я уже решила, чуть попозже я исчезну. Так что будешь одна, готовься.

Амелия посмотрела теперь уже внимательно на нее:
– Поняла. Вижу, что лучше тебе не перечить. И делай, как знаешь, а, если что – возвращайся.
– Я еще здесь, – расхохоталась Созанна, – ты слишком все серьезно воспринимаешь.
– Станешь серьезной, когда подруга заболела.

Но Сюзанна уже видела, что Амелия наконец отвлеклась от нее и полностью погрузилась в атмосферу начинающегося праздника. И готовое, дымящееся мясо, и задорное вино, и подающие надежду парни – все это полностью соответствовало их обычным выездным вечерам отдыха.
А она, как со стороны наблюдала за собой. Как она, никак не выделяясь из общего фона, составляла им всем компанию, ничуть не портя, а наоборот украшая просыпающееся веселье.

Но когда уже много было выпито, когда уже луна освещала серым светом все, что не попадало в свет костра, когда чуть видимые звезды хороводом начали свое шествие по небу, то непонятное возбуждение приподняло ее из общего круга и повело прочь от них.
Сделать это было совсем легко и незаметно в процветающем веселье отдыха, тем более, что Амелия, поняв, что исчезновение Сюзанны неизбежно, уже давно взяла привычное лидерство и руководство их компанией на себя.
Сюзанна лишь прихватила свою сумку, лежащую рядом с машиной и, перекинув ее ремень через плечо, выбралась на дорогу и пошла в сторону города, как-то весело и, не пугаясь, решив идти до утра. Тем более что ее привычно обычный наряд – свитер, джинсы и кроссовки вполне располагали к такому путешествию.

Но долгого путешествия не получилось. Неизвестно откуда появившаяся машина на этой еще почти сельской дороге сама остановилась и сидевшая в ней пара сама предложила подвезти ее. И совсем не приставая с разговорами, а так подхватив ее в ночной мгле и увезя, из загородного тумана, в вечно не спящий город.

6

Сюзанна вошла в свою квартирку на последнем этаже, под крышей. Маленькую, но уютную и привычную. Сбросила кроссовки и прошлась по комнате. А потом, подошла к зеркалу, взъерошила волосы и расхохоталась.
Давно она так расслабленно не смеялась. На нее по-прежнему смотрела из зеркала она. За эти десять лет Сюзанна совсем не изменилась внешне.
Тоненькая, гибкая, издали ее все принимали пятнадцатилетней девочкой. И только глаза. Свои глаза она прикрыла очками.
Нет, видела она великолепно. Но она стала прятаться за ними. Стала прятать свои глаза, чтобы уже никогда, никто не увидел той беспомощности, что когда-то пролилась остатками счастья по ее плечам.

А сегодня пожалела, что не стала носить темные, ну хотя бы дымчатые очки. Сегодня ей показалось, что ее очки малы, что ей не скрыться, не спрятаться. Но теперь-то она была уже дома, уже отревела.

Как все непривычно-необычно сегодня. Ведь даже оставаясь одна, Сюзанна не расслаблялась, а продолжала быть колкой, резкой, непримиримой. Острой в суждениях и едкой на язык. Нетерпимой к любым недостаткам, особенно у мужчин. А сегодня – просто кризис какой-то – и расслабилась, и даже рыдала.

Сюзанна сняла очки и увидела уже не привычную недоверчивую настороженность, а увидела каких-то бесенят в темноте своих глаз. Она осторожно-недоверчиво опять вгляделась в зеркало.
Нет, что-то сегодня стало происходить, отметила она про себя, может погода меняется.
Сюзанна подошла к двери, выходящей на крошечный балкончик, и распахнула ее. Но, все было точно также как и вчера. Ночной город светился прохладой и свежий ветерок нежно обласкал ее, соскользнув с крыш в ее комнату.

Она нисколько не жалела, что ускользнула с пикника, оставив Амелию веселиться одну. И непривычно долго она сидела сегодня без дела, с бокалом вина в руке.
Совершенно выбившись из своего привычного спартанского образа жизни. Когда бессонные ночи были у нее лишь для того, что надо было поработать, прочитать необходимую книгу, или написать статью. Или, как это было ею спланировано – повеселиться и развеяться сегодня.
А вот простояла у темного окна, полна глухой тревогой и царственным предчувствием встреч, до самого утра. Завороженная изумительной легкостью и глубиной ощущений. Ощущений давно забытых и потому внезапно новых.


Но к утру уже решила, что это была случайная блажь, что это было лишь напоминание о том, что ее редкие загулы с Амелией ей не нужны. Поэтому она и не смогла там, с Амелией, сегодня оставаться. И что на это голубое беспокойство надо просто не обращать внимание, и оно больше не повторится.
И на этом успокоилась, и безмятежно завалилась спать, даже не подозревая, как беспардонно обманывает сама себя.

7

Утро понедельника было вполне обыкновенным. Его обыденность изгнала все воспоминания ее предыдущего смятения.
Она даже саркастически усмехнулась, вспоминая, как убежала с пикника, и защитно не вспоминая свои рыдания в библиотеке, а помня лишь, что она справилась с этой болезнью, решив не обращать на нее никакого внимания.

Сюзанна, уходя, как обычно даже не взглянула на себя в зеркало. Привычно натянув джинсы и свитерок, и всунув ноги в далеко не новые и повидавшие виды кроссовки. С этой одеждой, удобно-практичной она давно сроднилась. Как сроднилась со своим удобным одиночеством.
Привычно промаршировала до Сорбонны, уверенная, привычно бесполая, пугающе-отталкивающая для встречных мужчин и совершенно непонятная для женщин. Она как всегда выверено и бескомпромиссно прочитала пару лекций и спокойно-уверенно шла по коридору, когда ее остановил зав. кафедрой. И без всяких предисловий, – ты не забыла о конференции в Страсбурге?

И этим вопросом Луи невольно вернул ее в тот день, когда он выставил ее домой. В тот день, когда она была ослеплена голубизною. А ведь сейчас она шла заниматься со своей группой, в том числе и с Полем, почти забыв о его существовании, успокоенная своим решением не обращать ни на что внимания.

– Ты что-то мне совсем не нравишься, – заметив ее отсутствующий вид, продолжил Луи. – Мы ведь в пятницу только об этом и говорили, и ты обещала выдать сегодня список студентов, кто на нее поедет.
– Пожалуйста, – выкрутилась Сюзанна. Да ей и придумывать ничего не надо было, самые продвинутые и так были у нее все время на виду и занимались с нею. И она вытащила листок с их данными. И протянула его Луи. Он взял, даже не взглянув на него.
– И найди время, к концу недели жду от тебя темы их докладов.

Луи с сожалением посмотрел ей вслед. Как она, совершенно не обращая на него никакого внимания, уже делово шагала в следующую аудиторию на занятия со своей группой. И именно шагала, выработанной деловой походкой, исключающей какое-либо желание с ней познакомиться.

Но Сюзанна совершенно заблуждалась, думая, что она своей непритязательной одеждой и выработанными рублеными движениями исключила внимание мужчин к себе. Да, на первый взгляд так оно и было. Ведь помимо прочего она и совершенно не пользовалась косметикой.
Но казалась бы, став намеренно такой неприглядно-незаметной, она так же незаметно оставляла неизгладимый след. И ее зав. кафедрой явно с удовольствием смотрел ей вслед, не осознавая, что он это делает.


А Сюзанна привычно вошла в аудиторию к своей группе. Привычно, но все же как-то тревожно-настороженно. Все-таки, сама этого не понимая, опасаясь опять с головой утонуть в голубизне.
Но начались их обычные занятия, когда студенты и она оживленно общались. И Сюзанна обрадовано отметила, что произносит вполне обычные слова, ведет вполне обычный разговор со всей своей группой, в том числе и с Полем.
Готовая в любой момент резко и жестко осадить его развязанную вольность, так она про себя классифицировала их прогулку из библиотеки. Решив, что таких вольностей уже не допустит. И удовлетворенно усмехалась про себя, какая я молодец, так быстро и легко справилась со своей минутной слабостью и совсем сейчас не страдаю.


Как она жестоко ошибалась при этом. Потому что да, два дня она не видела и не общалась с Полем. И этих двух дней почти хватило для того, чтобы избавиться от мыслей о нем.
И поначалу настороженно и, сдерживаясь, прикасалась она своими глазами к нему. И за этой своей осторожностью, совсем не замечала, как эти прикосновения становятся завораживающе сладкими.

Она как бы концентрировала свое внимание на Поле, чтобы избежать прошлого ошеломления, и обманываясь в результате этих прикосновений. И легкомысленно позволяла себе все больше и больше уделять ему внимание, преступно уже вглядываясь в его глаза и, думая, что вот он-то стал ей совершенно безразличен, равно как и другие парни.
А на самом деле все больше и больше наслаждаясь оттого, что видит Поля, оттого, что он сидит прямо напротив нее, оттого, что он разговаривает с ней и она слышит его голос.

И уже удовлетворенно-весело заканчивала это занятие:
– Ну вот мы и определились с темами конференции. – И ей даже показалось, что она подмигнула им всем, так неожиданно прочувствованно она ощутила прилив сил и такой душевный подъем, что ей сейчас хотелось петь.


Все в том же приподнятом настроении Сюзанна залетела на кафедру и быстро распечатала темы и их докладчиков, чтобы отдать их Луи. А тут, так кстати, появился и он сам.
– Вы говорили – до конца недели, а вот я уже готова сегодня.
И Сюзанна подлетела, именно подлетела к нему, невольно окутывая его той радостью, что пропитала ее от такого удачного, на ее взгляд общения с Полем. Общения, которое, и ей действительно так казалось, было совершенно одинаково с предыдущими и ничем не отличалось от общения с другими парнями.
Но она не видела себя со стороны, а Луи видел. Он недоверчиво взял протянутый листок и пробежав по нему глазами,
– Что ж на первый взгляд неплохо. Время есть, готовьтесь.
А потом добавил прежде совершенно невозможную по отношению к ней фразу, – а вечером, что делаешь?

Тут уже изумилась Сюзанна, изумилась не зная, что ее прикосновение к глазам Поля и борьба с этим начинает давать плоды, подсвечивая ее изнутри новым чувством.
– Как всегда, буду дома или в библиотеке, – дальше она не стала расшифровывать, где-то внутренне понимая, что если она расскажет о том, как все ее свободное время подчинено только занятиям и работе, не вполне будет согласоваться с представлениями окружающих о способе его проведения.

И уж совсем ей не хотелось бы оповещать кого-либо о той борьбе, что она уже десять лет ведет с своими воспоминаниями о Жаке. И она так выработано, привычно-непримиримо посмотрела на Луи, что он тут же был вынужден объясниться, – я просто хотел предложить пообедать вместе.
– Со мной?! Пообедать? – Сюзанна продолжала изумляться, – вы не путаете? – колюче агрессивно добавила она.
– А почему бы нет, Сюзанна? – Луи, опять увидел привычный образ неприступной коллеги. И сник, понимая что, наверное, ошибся, увидев ее в новом ореоле притягательной соблазнительности.
– Потому что нет, – жестко отрезала она, – я вам еще нужна?
– Почему ты все время называешь меня на «вы», – еще попробовал посопротивляться Луи.
– Тогда я пошла, – уже не реагируя на него, отрезала Сюзанна. И опять рублено, как солдат, развернулась и исчезла.


Она шла и странные, странные для нее, мысли лезли в голову. Что это случилось? То я, как-то болезненно стала заниматься со своими студентами. То Луи, стал приставать с дурацкими вопросами. И непонятно почему я отказалась от отдыха с Амелией. Может я устала? И мне надо где-нибудь совсем отключиться от работы?
Такие мысли лезли ей в голову, непривычные и удивительные для нее. Пугая ее еще и тем, что такие они тоже были впервые. Впервые к ней пришла мысль об отпуске. Ведь раньше, всегда, отпуск для нее был связан совсем не с отдыхом, а с возможностью спокойно и независимо читать, заниматься. Т.е. продолжать работать.

8

От Луи-то она избавилась и привычно делово пришла домой, в свою уютную квартирку. Но вот дальше привычного спокойствия уже не было. Не было наработанного спокойного течения времени. И хоть она сейчас и не вспоминала о Поле, о его голубых глазах, но какое-то нетерпение изнутри будоражило и сжигало ее.

Она попыталась проанализировать выданные темы своих студентов и с головой погрузилась в эту работу. Все получалось до поры до времени, до времени пока она не подошла к теме, что взял себе Поль.
И здесь, вместо случайных полей, созвучно теме, так же случайно и неожиданно для нее Сюзанна обнаружила, что уже давно перед ней – Поль. И она никак не может оторваться от его взгляда. Завороженная им, как под гипнозом. Как мышь под взглядом удава.

Но и при этом она краснела, жар просто разливался по ней. Все было так, что будь на ней ее привычные очки, которые естественно она дома не носила, то они бы тут же запотели.
Сюзанна в изнеможении откинулась на спинку кресла, а ее ладони как будто ощущали горячую прохладу руки Поля. Ее ноги дрожали, а грудь вздымалась так, словно она долго и тяжело физически работала.

Никогда не думала, что мое воображение, так помогающее мне с математикой, будет уводить меня от нее, и рисовать такое, что я буду задыхаться.
Сюзанна медленно приходила в себя и опять непроизвольно краснела. Краснела и от осознания того, что в ее воображении был Поль. Краснела и от того, что ее воображение так долго не могло с ним расстаться. И в тоже время ее привычная трезвость пыталась вернуться к реальности, а не к туману воображения.
И протрезвев, она, может быть, обманываясь, проговорила себе два вывода: я опять думаю о Поле. Наверное, это неправильно и мне от него надо как-то избавляться, избавляться от мыслей о нем.


Сюзанна привычно твердо определила, что это и есть правильное решение. Но где-то подспудно в ней, уже проснувшаяся чувственная фантазия рисовала совсем другое.
Рисовала того же Поля, но уже не просто молча на нее глядящего, а нежно и ласково прикасающегося к ней. И тут она опять испугалась. Потому как эти его нежно ласковые прикосновения сфомулировались в нечто совершенно невообразимое для нее – в прикосновения любящие.

А вот в существование этого слова она уже десять лет не верила и этого слова она, после Жака, боялась как огня. Поэтому тут же стала оглядываться вокруг себя, как будто могла найти спасение.
И спасение, казалось, появилось само собой. Звонок телефона непроизвольно вписался в ее размышления, когда она увидела, кто звонит.
– Амелия, – Сюзанна даже обрадовалась, но не выдала своей радости, а озабоченно спросила, – что случилось?


У Сюзанны не было подруг. Не было с той поры, как открылось предательство и любимого и подруги. Но все-таки ее общение не ограничивалось одной математикой и студентами. До этого она не дошла. Просто совсем близко к себе уже никого не подпускала.
А Амелия была той, у кого она изредка подстригалась. И с кем также изредка болтала, встречаясь не только у нее в парикмахерской, но и совершенно на нейтральной территории. И с кем устраивала свои редкие дни отдыха, подобные тому, с которого она накануне сбежала.
И благодаря тому, что их интересы вообще нигде не пересекались, Сюзанна могла спокойно болтать с ней совсем обо всем, без всякого смущения. И тогда Сюзанна радовалась, что Амелия моложе ее, что ей есть, кем отгородиться от возможных посягательств. Принимая за посягательство любого мужчину, заговорившего с ней.

–  Да ничего, кроме того, что без тебя и мой отдых был не таким, как я его представляла.
– Амелия, я ведь предупредила, что исчезну.
– Да, предупредила, но мне все равно тебя не хватало.
– Да уж наверное. – Сюзанна знала, что от нее всегда исходил заряд энергии поддерживающий тех, кто был рядом с ней.
– Ты как всегда права. – А потом добавила, – я сейчас в кафе на rue Madame, и если хочешь, подходи – поболтаем.
– И я расскажу тебе, как мне было скучно без тебя.
– Конечно же, расскажешь, – усмехнулась Сюзанна, зная заранее все рассказки своей подруги, и уже предчувствуя, что она сама расскажет ей о своей проблеме.

9

Амелия всегда была легка на подъем, неунывающая и смешливая, и Сюзанна почти наверняка знала, что та прибежит. Поэтому теперь сама быстро собралась, что было совсем несложно – привычные джинсы и свитер, и вышла из дома, ничуть не опасаясь, что пришедшая раньше нее в кафе Амелия может еще не найти ее там.
Ведь Амелии импонировала дружба с ней. Она смотрела на Сюзанну открыв рот, казалось недоумевая, как может девушка заниматься такими скучными и непонятными вещами, как математика. И поэтому, вполне спокойно принимая то, что Сюзанна одна, что никогда она не видела ее с парнем. Ведь их совместные дни отдыха раз в пол года, можно было совсем не принимать в расчет.


Сюзанна оказалась права – Амелия появилась почти одновременно с ней. Она только-только успела заказать непритязательное вэн дю табль, что по ее мнению должно было великолепно поддержать ту остроту, что она намеревалась осторожно вывалить на подругу.
Но почему-то осторожно не получилось. Казалось, Амелия догадывалась, зачем ее позвали. Она весело прижалась боком к Сюзане и как-то доверительно прошептала – рассказывай.

И Сюзанну понесло. Никогда раньше она не замечала за собой такой тяги к сочинительству.
– Мне нужна твоя помощь, – страстно и проникновенно произнесла она.
– Ой, как интересно! – воскликнула Амелия.
– Понимаешь, мне на лекциях и на занятиях мешают.
– Тебе? Как это! – Изумилась Амелия, не раз видевшая крутые обороты ее речи и ее гипнотизирующий, давящий взгляд.
– По-моему это невозможно.
– Как видишь, возможно. Ты же знаешь, что у меня занятия практически с одними парнями.
– Какая ты счастливая! – искренне произнесла Амелия, – как я тебе завидую.
– А я тебе, – отпарировала Сюзанна, – мне они не интересны и ни к чему, кроме того, что они лучше девчонок соображают в математике.
– Лучше бы они в другом соображали, – со вздохом произнесла Амелия.
– Вот, похоже, что они начали видеть во мне не преподавателя, – продолжала жаловаться Сюзанна, – а тетку с обложки.

Она долго в уме подбирала слово. И решила, что тетка – это самое подходящее.
Но Амелия поняла и восприняла его очень правильно, она даже обняла подругу, – наконец-то, ты ведь очень красивая, и для меня все время загадка, почему ты одна.
– Я уже второй раз за эти дни слышу прямую лесть о моей красоте, – и посмотрела на подругу тем темным взглядом, что исключил дальнейшие разглагольствования на эту тему.

– Так я тебя хотела бы попросить заняться одним из них, что особенно докучает мне.
– Я с радостью, – довольная Амелия, чмокнула Сюзанну в щечку и обежала вокруг их столика, не в силах сдержать эмоции, – тем более что я сейчас свободна. Ну рассказывай, рассказывай, не томи.

Что-то кольнуло у Сюзанны в груди от энтузиазма подруги. И у нее появилось ощущение, что она совершает предательство. Но стойко продолжила начатое.
– Да что рассказывать. Я тебе его завтра покажу и познакомлю. Обычный смазливый мальчик, возомнивший, что он неотразим. Тебе такие должны нравиться, – закончила она, нарочито все искажая и принижая Поля. Ей так было легче. Когда она так говорила, то и сама уже верила в то, что говорит.
– Тебе с ним будет легко – вы ровесники, ну может ты на годик-другой старше, – продолжала Сюзанна не в силах побороть неизвестно откуда появившееся желание огорчить подругу, намекнув той, что та тоже не подросток.

Но Амелия, захваченная предстоящим знакомством, пропустила эту колкость мимо ушей. И все приставала, а что лучше мне одеть? А как лучше причесаться, чтобы понравиться вашим математикам?
На что, поначалу, Сюзанна и не знала что ответить, ведь она уже десять лет никак не задумывалась, во что одета, и как выглядит. Утром натянула джинсы, умылась – и хватит, иногда даже в зеркало забывала взглянуть. Хотя, может быть, это было и естественно – по настоящему красивые инстинктивно не думают о внешности и получают наилучший результат.

– Мне кажется, ты сама сообразишь. И потом – это ведь парни, им только одно и нужно, как ты раздета, – очень цинично ответила Сюзанна, – и ты, и ему и всем остальным, несомненно, понравишься.
Этой циничностью она как будто защищалась и от Поля, и от внезапно ставшей неприятной Амелии, и от самой себя.


Амелию эта колкость Сюзанны совсем не задела. Она ее просто не заметила, а если бы и заметила, то в ее понимании это был совсем обычный ответ.
Но вот вопрос Амелии не пропал бесследно. А опять заставил Сюзанну оценивающе рассматривать подругу. Она смотрела и как та подстрижена, сама Сюзанна всегда себе делала непритязательное каре, и как та одета.
И склонив голову, тщательно посмотрела на ноги Амелии, на ее туфли. И хоть Амелия, так же как и она, была в джинсах, но Сюзанна уловила их разницу. Разницу в классе. Амелия одевалась хоть и немного крикливо, на ее взгляд, немного вызывающе, но в хорошие, достойные вещи. Которые сглаживали ее легкую безвкусицу.

– Пожалуй, мне уже пора, – Сюзанна внезапно уловила невыразимую тоску. Тоску от того, что она сейчас делает, но усилием заставила себя отстраниться от нее.
Они встали и Сюзанна, теперь уже дефилируя с подругой, отмечала встречных девушек, продолжая разглядывать их экипировку с тем интересом, что некогда у нее был только в отношении новых книг.

И Амелия это заметила, – ты интересно изменилась. То сбегаешь с пикника, в самый его разгар. А теперь идешь со мной и внимательно разглядываешь прохожих, как фотографируя их.
– Да мне и самой это непонятно. Я даже страдаю от этого. – Честно полу призналась Сюзанна. – Я чувствую, что что-то не так. Но вот что – не пойму. Поэтому и пытаюсь рассмотреть людей, у которых все, по-моему, так. Все в порядке и нормально.
– Вот последствия неправильно проведенных выходных. – Озаботилась Амелия, – давай в эту субботу повторим пикник! Он у меня тоже не совсем удался без твоего участия.
– А вот этого мне точно не хочется. – Вполне искренно ответила Сюзанна. Опять удивляясь, что ей действительно не хочется этого. И удивляясь тому, что это ей могло когда-то нравиться.

10

Теперь Сюзанне казалось, что она правильно поступила. Того непонятного смущения, что она испытала, начиная свой рассказ Амелии, не было. Ей было легко и приятно.
Казалось, вернулось прежнее чувство удовлетворенного спокойствия. Лишь чуть-чуть подпорченное внезапно возникшими заботами о своей одежде, о своем антураже.
Но пока она отмахивалась от них, как отмахиваются от назойливой мухи. Она играючи прочитала лекции и сама была увлечена тем, как стройно и доступно выкладывает материал своим слушателям. И такая же окрыленная и непонятно вдохновленная встретила Амелию.

– Тебе придется поскучать, пока я их проконсультирую, – взяв Амелию за руку, она вела ее по коридорам. – Но ты заодно хорошо рассмотришь Поля. Только прошу, я тебя привела сюда именно за Полем, а не за кем-либо другим.
– Что ты, я ведь тебе обещала, даже если он Квазимодо, и то я буду стараться.

Сюзанна бросила взгляд на подругу и улыбнулась. Та, вдохновленная очевидно посещением Сорбонны и предстоящим знакомством со студентом такого факультета, где-то растеряла свою бестолковую веселость, а была улыбчиво сосредоточена, полностью подладившись под окружающую среду.
Даже яркие, вызывающие краски своей одежды, что так присуще было Амелии, и что так резало бы глаз в старой Сорбонне, Амелия сегодня заменила сдержанно-скромными. Она выглядела вполне достойно в этих стенах. Сюзанна была удовлетворена – такая должна произвести впечатление на ее парней.

Они вошли в класс.
– Я сегодня спешу, времени немного, поэтому не мешайте. – Сюзанна как всегда делово и придирчиво принялась обрабатывать вопросы своих студентов, скорее направляя их к известным ей книгам. И только Поля и Андре не трогала. Амелия присела за соседним столом и ничем не выдавала цели своего присутствия.

– Ну вот пожалуй все, – произнесла наконец Сюзанна.
– А мы? – Андре и Поль встрепенулись. Они тихо ждали своей очереди, слушая, что говорилось другим, почитывая при этом свои записи.
– Да, еще вы, – как бы задумчиво произнесла Сюзанна, – но я уже ухожу. Давайте, если хотите, пройдетесь со мной, и по дороге я с вами побеседую.

Собственно это было в порядке вещей. Ничего экстраординарного. И только, когда они вчетвером вышли, Сюзанна будто бы спохватившись, представила Амелию - это моя подруга.

И, не давая им всем времени опомниться, принялась за Поля. А закончив, властно произнесла, как будто давно оговоренное,
– Поль проводи Амелию, а то она плохо знает город. (заведомая и явная чушь, из которой Амелия пусть сама выкручивается).
И, взяв Андре под руку, – ну теперь что у тебя?
Но дальше, уже не совсем могла себя контролировать – исподволь она сопровождала взглядом, как уходит Поль с ее подругой.

Она все обставила донельзя делово, даже черство. При этом, полностью соответствуя своему обычному имиджу. И все сработало. Амелия вместе с Полем удалялись, а она осталась с Андре. С вопросами которого почти мгновенно, походя, разобралась, как только ее подруга скрылась из вида. Была только одна проблема – Сюзанна все время, что беседовала с Андре, пыталась пойти вслед своей подруге.

11

Оставшись одна Сюзанна по давно устоявшейся привычке проанализировала случившееся. Все было сделано, как она хотела. Все необходимые и достаточные действия. И вроде бы она сама была довольна, но внутри нее все же продолжало жить смутное напряжение. И перед ней, такой трезвой, рассудочной возникали, почему-то теперь отвратительно неприятные картинки того, как Поль провожает Амелию.
Мучительно и неприятно долго тянулось время. Как завороженная Сюзанна смотрела перед собой, видя одно и тоже: вот ее раскованная подруга виснет на шее у Поля. Вот она заводит его к себе. Вот …

Сюзанна так живо рисовала себе всевозможные варианты, так при этом расстраиваясь и гневаясь, как будто Поль был ее собственностью. Как будто это не она начала всю эту фантасмагорию. А внезапно пробудившаяся фантазия создавала все новые и новые ревностные и ужасные в своих подробностях видения.
Завороженная этими отвратительными, для нее, подробностями, рожденными воспаленным воображением, она автоматически переставляла ноги, двигаясь вокруг Сорбонны. Вернее бестолково тыкаясь по близлежайшим улочкам. И остановилась, лишь когда уперлась в грудь какого-то человека, загородившего ей дорогу.

– Сюзанна, я на тебя уже полчаса смотрю, как ты топчешься на одном месте, – это, оказывается, был ее зав. кафедрой, Луи, – я совершенно случайно здесь проходил. – Попытался объяснить он свое здесь нахождение, видя остолбенелое замешательство  с которым Сюзанна смотрела на него. И тем самым, опровергая свое заявление о получасовом наблюдении.
А она достаточно долго приходила в себя, возвращаясь в эту реальность. Обнаружила, что стоит рядом с Пантеоном, а напротив нее улыбается этот зав. – Луи. И случилось невероятное – она тоже улыбнулась в ответ, смущенно и застенчиво.

– А я тоже случайно забрела сюда, задумалась. И мне казалось, что иду домой, а очутилась здесь. И сама не знаю почему.
– Так давай я провожу тебя. – Луи взял ее под руку, ожидая ее привычного отпора и резкой негативной реакции. Но Сюзанна неожиданно спокойно и доверительно ответила, – а вас это не слишком утомит?

Тут уже Луи было впору впадать в оцепенение. Но он быстро с собой справился, – Сюзанна, я, к сожалению, общался с тобой все время только на работе, и совсем не видел тебя такой!
Она вопросительно подняла на него глаза и опять так мягко и беззащитно улыбнулась, что он замолчал. И лишь после минутного замешательства повторил вопрос, что раньше уже задавал ей, – почему ты не называешь меня на «ты», мы ведь коллеги и давно уже знаем друг друга.

Не могла же она объяснять ему, что для нее все мужчины были на «вы», тем самым она дистанцировалась от них, защищалась.
– Не знаю, наверное, оттого, что вы зав. кафедрой.
– Сюзанна, перестань, – и, смешавшись, – ты стала какой-то другой …
– Состарилась, – удрученно произнесла она, тяжело вздохнув.
С удивлением заметив, что ей сейчас доставляет удовольствие стоять рядом с этим, в общем-то, неплохим и где-то симпатичным человеком. Она обозначила его этим словом, как-то внутренне еще избегая назвать его мужчиной. И с удовлетворением наблюдала, как он задыхается, пытаясь найти подходящие слова.
– Луи, не мучайся, ты ведь хотел провожать меня – так провожай, – теперь уже она сама держалась за его руку, – пойдем. – И, удлиняя дорогу, свернула на первом же перекрестке, намеренно теперь направляясь в сторону от своего дома.

Она прямо-таки потащила Луи за собой. А он, ошеломленный такой непонятной и незнакомой теперь Сюзанной, которою знал уже несколько лет, как суровую и жесткую, чурающуюся его, послушно пошел рядом.
– Сюзанна, может зайдем куда-нибудь, посидим, – все еще несмело, предложил он, все еще ошеломленный переменами, происходящими на его глазах с прежде бесполой и черствой коллегой.

– Луи, ты меня приглашаешь? – Сюзанна явно резвилась, наслаждаясь раскованной свободой, что проснулась в ней после вчерашних рыданий в библиотеке.
– Конечно да, – уже более уверенно, уже вдохновленный, ответил Луи и посмотрел ей в глаза, но Сюзанна умело прикрылась очками, и он ничего не увидел и, озираясь, – сейчас выберем.
– Да я знаю здесь рядом неплохое местечко с джазом, – подсказывала Сюзанна, продолжая веселиться, неожиданно и для себя, как  в отместку, за только что просмотренные картинки с участием Амелии и Поля.


Сюзанна действительно знала этот ресторанчик на пол пути от ее дома к Сорбонне и, если не часто, но все же бывала в нем, достаточно для того, чтобы ее запомнили. Запомнили, как всегда одинокую и неприступную. При малейшем покушении на ее одиночество тут же исчезающую.
И сейчас ее, конечно же, признали, но деликатно даже намека на это не сделали. А лишь усадили за самый удобный и неприметный столик, помня ее привычку оставаться подальше от народа. Хотя сейчас это было легко сделать – ресторанчик был еще совсем почти пуст.


Чтобы сломать неловкое молчание – Луи, вероятно, был по-прежнему смущен переменами коллеги и боялся что-либо говорить, опасаясь возможно, что эти перемены ему только кажутся – Сюзанна начала ему рассказывать о подготовке своих студентов к предстоящей конференции.
Рассказывая, она видела, что Луи совсем не слушает ее. Не слушает ее, как коллегу, а слушает, смотрит на нее просто как на женщину. Это сначала и испугало Сюзанну. Но потом, к этому испугу начало примешиваться и ощущение радости.

Вероятно, я уже пережила Жака. Она произнесла его имя без всегдашнего смущения. И порадовалась тому, как это получилось. Вероятно, прошлое совсем отпустило меня. И я теперь могу жить совершенно как все.
Тут она вновь испугалась, значит, я опять стану дурой и опять меня кто-нибудь обведет вокруг пальца. Но тут же успокоила себя – не могут же все быть такими скотами, как Жак. Вот Луи. Вполне симпатичен, и ухаживает за мной. И так же как я занят той же математикой. – Подогрела она свой интерес к Луи. Чувствуя, что она как-то несерьезно сидит рядом с ним. Как-то несерьезно слушает его и несерьезно ему отвечает.
И в этих ее молчаливых размышлениях, все время ненавязчиво всплывала голубизна глаз Поля. Всплывала так, что она и не понимала, не осознавала, что это происходит.

– Сюзанна, ты меня совсем не слушаешь. – Луи тоже понял это.
– Почему? – Сюзанна искренне изумилась, хоть и знала, что он прав.
– Просто я уже несколько раз пытаюсь тебя пригласить потанцевать, а ты будто и не слышишь…
– А мне очень хорошо, уютно. И даже вставать не хочется. – Сюзанна ничуть не кривила, ей действительно было комфортно рядом с Луи за этим столиком, под эту музыку. – А танцевать, наверное, еще слишком рано.

И эти его слова, оторвавшие ее от размышлений, вернувшие ее в реальность, заставили понять Сюзанну, что она как-то непривычно расслабилась. И решила, что пора заканчивать и это. И стала возвращаться к себе, в свой обыкновенный, так сжившийся с ней, образ.

И, в конце концов, решилась:
– Все, мне пора, – Сюзанна резко встала, уже вернувшись в свой прежний облик, что начал меняться два дня назад, – провожать не надо.

И стремительно вышла, забыв что, несмотря на свою попытку стать прежней, она уже поменялась. И как не стремительно и рублено она ушла, все же, все же в этой стремительности была грация новой Сюзанны, Сюзанны в которой разбудили женщину.

А Луи остолбенело остался сидеть за столиком. Ошеломленный такими удивительными метаморфозами. Таким калейдоскопом изменений происходящих на его глазах с такой знакомой ему девушкой. Его подчиненной, которую он знает уже почти десять лет. Но почему-то, только сейчас, разглядев в ней не коллегу, а именно девушку.

12

А она, вернувшись домой, еще захваченная пылом решимости, которой заканчивалась ее встреча с Луи, опять начала считать, что все, происходящее с ней сейчас – это просто ошибка.
И опять подумала – как правильно она свела Поля с Амелией. Вновь надеясь, что теперь уже ничто не собьет ее с прежнего, спокойно-размеренного образа жизни. Совсем не понимая, что это была не жизнь, а так, прозябание.

И решила, что ничего нельзя делать наполовину. И, потому, ей надо обрубить и ее встречи с Полем. Встречи даже такие ненамеренные, встречи совсем рабочие, но почему-то теперь начавшие смущать и пугать ее.
Причем она уже не знала, чего боялась больше, этих встреч, когда надо держать себя под контролем, чтобы не утонуть в синеве. Или их последствия, когда ее пробудившаяся фантазия рождает такие выкрутасы, что она начинает стыдиться того, что видела и ощущала в своих придуманных снах.

И вспомнила тот прилив ярости, когда рассказывала Амелии про Поля, когда знакомила его с ней. Вспомнила то унижающее чувство опустошенности, когда глядела им вслед, готовая разорвать их обоих, в вожделенной тоске нестерпимого желания окунуться в его глаза.
И как маньяк-мазохист продолжала придумывать все новые и новые варианты того, как бы избавиться от этой голубизны, пробудившей ее чувственную фантазию. Пыталась избавиться от этого, все сильнее растравляя пронизывающую ее боль.

И продолжая усердствовать в своих попытках, теперь позвонила неожиданно сама. Позвонила Луи, справедливо предполагая что ей надо переключиться на другого, а не изолироваться от мужчин, как она это делала все последние десять лет. И это переключение, возможно, поможет ей забыть Поля.

– Луи, я совсем не успела сказать тебе спасибо, за чудесный вечер. – Сюзанна просто видела, как Луи застыл с трубкой в руках и не мог вымолвить ни слова. Поэтому она продолжала нести вдохновленную ахинею, даже не пытаясь хоть как-то связать ее.
– Мне жаль, что ты не едешь с нами на конференцию. Вот тогда мы могли бы познакомиться друг с другом поближе, – как будто они еще не были знакомы и уже не работали вместе несколько лет, – и потанцевать, – она вспомнила его слова в ресторанчике и улыбнулась.
– Но я все же надеюсь увидеть тебя завтра на работе? – Сюзанна уже устала ждать, когда же он придет в себя, и начинала чувствовать некую неловкость от своего звонка и той чуши, что она несла, подчиняясь своему внезапному наитию.
– Конечно же, – наконец где-то там очнулся Луи, – Я все еще в ресторанчике. И он совершенно опустел без тебя, став скучным и грязным.
– Это нечестные комплименты…
– Но искренние. А хочешь, я сейчас к тебе приеду?

Это было бы перебором, подумала Сюзанна и произнесла, – я бы и хотела, но сейчас не надо, прошу. – Включив в конце те властные нотки, что всегда действовали безотказно. И подействовали и в этот раз.
Луи уже робко и просительно, совсем не как начальник, спросил ее, – а, если я придумаю, как нам вдвоем съездить?

И Сюзанна продолжала необдуманно подыгрывать, – этого я как раз и хотела. – Она так прямо говорила, потому как играла, зная, что совсем не хочет этого и, не подозревая, как далеко могут завести ее игры.

13

Игры, которые на следующий день заставили ее произнести слова, что совсем она не хотела произносить, но, рассудочно думая, что поступает правильно все же произнесла. И вполне возможно, что ее трезвая и рассудочная половина, тщательно взращенная и выработанная прошедшим десятилетием, и была права.
Но в ней уже пробудилась другая Сюзанна. Пробудилась от случайного взгляда, пробудилась от синевы глаз, оказавшимися единственными глазами, о которых она теперь думала.

И на следующий день, заканчивая занятия со своей группой, когда они уже расходились, она остановилась рядом с Полем и, вполоборота к нему произнесла, – знаешь Поль, лучше сам смени преподавателя, а я тоже попытаюсь уйти с вашего курса.
Он даже застыл от того, что услышал, а вернее от того, что его профессор говорила с ним не об учебе. И поэтому его ответ тоже прозвучал совершенно необычно, – Сюзанна, я чем-то вас обидел? – пытаясь вспомнить вечер, накануне, когда он беззаботно проводил ее домой.

А она продолжала упорствовать, не замечая, что одновременно всматривается в его глаза, и прячась, за своими затуманившимися, спасительными очками.
– Поль, ничем. Но наше общение стало каким-то двусмысленным.
– Вот тут я уже точно совсем ничего не понял. – Он как-то автоматически вел совершенно для него невероятный и непонятный разговор с ней, еще совсем не понимая о чем идет речь.

– Тут и понимать нечего – надо только просто выполнить то, что я сказала, – опять прежние привычно-властные нотки зазвучали в голосе Сюзанны, но странной болью они отозвались в ее груди. При этом она продолжала уходить, а он оставался стоять в дверях аудитории, так что было непонятно, насколько ясно он ее слышит и понимает о чем идет речь.

Но сейчас она твердо была убеждена, что поступает правильно – ведь ей так спокойно-уютно было в забытьи своего отчуждения. Все всегда ясно-просто, лишь интересные монографии волновали кровь и кружили голову лабиринтом новых открытий. Но эти волнения так разительно отличались от того, что теперь уже происходило с нею.

– Я думаю, нам не надо больше встречаться. Сейчас ты пойдешь на кафедру и выберешь себе другого руководителя, понял? – она даже жестко произнесла последние слова.
А он было уже пошедший за ней, растерявшись, отступил и произнес, – да, понял.


Поль стоял посреди коридора и смотрел вслед Сюзанне. Смотрел и автоматически структурно раскладывал свои мысли по ячейкам.
Что-то с ней произошло. Раньше я ее вообще не замечал, обращаясь с ней как со справочной литературой, когда что-то неясно было. А теперь она почему-то отметилась в моем сознании.
– Серж, – окликнул он своего соседа по общаге, – по-моему, Сюзанна нас кинула. Сейчас она мне сказала, чтобы мы поменяли ее на другого руководителя.
– Как это?
– Да вот так. Хочешь сам спроси. Вон она, еще догнать успеешь. – И он кивнул в конец рекреации. Они оба внимательно поглядели, увидев, как она смешалась с толпой студенток, уже и неотличимая от них.

– Да ну ее, – выдал наконец Серж, – ей хочется, вот пусть сама и меняется, а я лучше старинного Карлина (Karlin S.) почитаю.
– И ничего нового там не найдешь, тем более что писал он для экономистов. Но в одном ты прав – ей это надо, вот пусть и делает.
Они вышли из здания и завалились на газоне, уткнувшись в книги. Тут же забыв обо всем и о Сюзанне в том числе.


А Сюзанна очень довольная собой уходила по коридору, хваля себя, молодец, ты классно расправилась со своей слабостью. То, что это была просто случайная слабость, Сюзанна все еще не сомневалась. И она надеялась избавиться от нее, как вылечиваются от гриппа. Не догадываясь еще, что от этой болезни совсем не просто вылечиться. Не догадываясь еще, как сладко ею болеть.
И уже не замечая, что внутренние, еще не замеченные ею, изменения уже начали проявляться внешне. Казалось, она вполне грамотно и исчерпывающе построила фразу когда заканчивала свой разговор с Полем. Но все же в ней была несомненная оговорка. Оговорка, определяющая все. Сюзанна произнесла слово «встречаться». Тем самым, определив, что с ней происходит, когда она видит Поля.

14

Смешавшись с толпой студенток, она поймала себя на том, что опять, как с Амелией, пристально, оценивающе оглядывает их. Оценивает их походку, их одежду, их прически. Оценивает и удовлетворенно улыбается.
Нет, она ничем не выделяется от них. Скорее выглядит абитуриенткой с подготовительного, чем преподавателем. Только привычно напряженная походка всегда выделяла и отделяла ее от окружающих. А вот сегодня от напряженности не осталось и следа, и Сюзанна шла между ними походкой девушки уверенной в себе.

Но если все эти годы ее уверенность была уверенностью независимости от мужчин, то сейчас ее уверенность была чувством превосходства, превосходства над любыми соперницами. И Сюзанна поймала себя на этом.
Я только что радовалась, что отделалась от Поля, отделалась даже от мыслей о нем. А оказывается, я стремлюсь быть первой, чтобы нравиться им, мужчинам.

Вышла на улицу и, не спеша, как обычно, а как-то задумчиво пошла, скорее прогуливаясь, чем куда-то направляясь.
Какая-то чепуха лезет в голову, надо с этим разобраться и покончить, в который раз скомандовала она сама себе.

Впереди как раз появились выносные столики знакомого кафе. Она присела за столик и, поставив перед собой чашечку кофе, предалась горестно-трезвым размышлениям, раскладывая все в логическую цепочку, так как всегда привыкла делать, чтобы не было никаких неясностей.

Конечно, мне хочется любить. Мне хочется любить сильного и надежного. Все так. Но это несбыточно. Я попалась на эту удочку десять лет назад. Мною попользовались. И такое больше не повторится. Тем более что мои ровесники уже заняты, разобраны.
Сюзанна встрепенулась, как-то я очень цинично, как торговка думаю. Но в эти размышления невольно вторгались голубые глаза, возвращая ее к одному и тому же. Возвращая к Полю.

И что это мне в голову молодняк лезет? Она мучительно напряженно старалась найти решение, что возвратило бы ей то комфортное состояние, в котором она пребывала до вчерашнего дня.
Сюзанна саркастически усмехнулась, так нельзя, это твои же студенты. Если и дальше так пойдет, то тебе в голову могут полезть и студентки. Надо с этим как-то разобраться, надо что-то решать. Беспрестанно твердила она себе самой.


И в это решение, вовремя или не вовремя, но опять вторгся звонок Амелии. Она радостно, подробно отчитывалась о выполнении задания. Вновь окуная ее в ярость воображения и безысходность тоски.

– Я и во время твоих занятий, пыталась отгадать, кто же из них Поль. И с каждым парнем, что ты начинала заниматься, круг поиска у меня сужался. Но я с самого начала распознала его.
Он – прелесть, – продолжала рассказывать Амелия. А Сюзанна, поначалу с непонятной надеждой принявшая этот звонок, почему-то горестно застывала.

– Я в общем-то выкрутилась из положения, что ты меня подставила, – лепетала Амелия, – но он такой застенчивый и скромный, ты не представляешь.
– Да уж, – согласилась Сюзанна, снова воображая, что могла вытворять ее довольно-таки развязанная подруга, – а мне так не казалось. – Одновременно вспомнив и прокручивая свой невинный вечер с Луи. Невинный и такой веселый для нее.

– Мы договорились завтра встретиться, – продолжала ее радовать Амелия. – Я, правда, не знаю пока, куда мы направимся. Но, если он ничего не предложит, а похоже, что это так и будет. Ведь это я договорилась с ним. А не он со мной. То я сама уже потащу его по своим местам. И потом, мне все же не совсем понятно, насколько он теперь мой.


Созанна теперь не перебивая, слушала подругу, лишь изредка поддакивая, создавая у той свое удовлетворение и одобрение проделанной работой. Но здесь что-то или кто-то заставил ее прервать монолог Амелии:
– По-моему, я вчера все ясно объяснила.
– Вчера мне тоже это казалось ясным, а сейчас, – тут Амелия сделала нехарактерную для нее паузу, – сейчас мне стало казаться, что ошибаюсь.
– Ты совсем не ошибаешься…, – Созанна ответила неожиданно резко. Резко, неожиданно даже для себя самой.

Но Амелия не заметила этого раздражения. Или услышала лишь то, что хотела слышать, пропуская все остальное мимо. И ее вдохновенно несло:
– Я сейчас обзвоню своих подружек и устрою маленький карнавальчик!  Ты даже не представляешь, как это будет! Тут уж никакой чурбан не устоит!

Она продолжала радостно вываливать на Сюзанну свои проекты. Но Сюзанна теперь все слишком отчетливо представляла, и ей стало невыносимо слушать.
– Я рада, только, знаешь, у меня сейчас полно работы, поэтому – пока. И до следующей недели не звони. А там будет полегче и я сама отзвонюсь, да и подстричься пора уже будет.

Но Амелия все не могла от нее оторваться:
– И тебя уже совсем не интересует, как Поль проявит себя?
– Теперь уже нет. Амелия, я занята. Пока. – И выключила трубку.


И в продолжение начавшихся перемен еще звонок. Сюзанна посмотрела на монитор трубки – это Луи.
А ведь он как раз вовремя, вот с кем я избавлюсь от этих мучительных размышлений о том, как Поль с Амелией будут проводить время, вновь продолжала водить себя за нос Сюзанна, и бодро ответила,
– Луи, привет, что-то надумал?
– Ты правильно догадалась, – радостный голос на том конце трубки, казалось, смывал ее тревоги и ревностные догадки. – Как ты смотришь на то, чтобы съездить на недельку на море?
– Так еще холодно. – Возразила Сюзанна, невольно воображая свой родной Шербур с его прохладными водами северного моря и лишь потом вспоминая, что есть еще и средиземное, но и оно сейчас, весной, еще совсем не располагает к неге на пляже.

– Сюзанна, сейчас как раз сезон в Египте, и я заказал две путевки. – Бодрый голос Луи говорил о том, что он рад ее недоумению, – и в это холодное время мы позагораем. Ну как?
И Сюзанна подстегнутая переменами и своей непонятной реакцией на них лишь непонятно спросила, – а это прилично? – Чем вероятно совсем запутала его.
– А в чем криминал-то? – Бывший бодрым голос Луи чуть-чуть сник.
– Тогда поехали. – Противоречиво согласилась Сюзанна, – а когда?
Опять возрожденный Луи: – намечается через три дня, вечером мне отзвонятся, согласна?
– Я уже согласилась, Луи, только давай завтра еще переговорим, не по телефону, – и она вновь, как с Амелией, отключилась, не дожидаясь ответа.

15

И самой Сюзанне была странна эта круговерть, что она сама и устроила. И устроенное знакомство Амелии с Полем, и навеянная им встреча и, как заново, знакомство с Луи. Все это создало у нее то приподнятое настроение, что у нее бывало лишь один-два раза в год, когда она устраивала карнавал (так она про себя определяла это) с Амелией.
А вот сейчас это настроение полностью захватило ее. Как захватила и идея поездки позагорать, что внезапно предложил Луи.

И теперь все делая противоречиво, так разнящееся своей, выстроенной за десять лет затворничества, системе, сама позвонила Амелии.
Позвонила, не выдержав рассказанной ей недели занятости. Но позвонила теперь и вполне в созвучии со своей пробуждающейся чувственностью.


Амелия, как всегда, обрадовалась ее звонку, и было опять вдохновленно начала вываливать ей все свои нескончаемые новости похождений с Полем, но Сюзанна остановила ее. У нее даже не шевельнулась ни зависть, ни ревность к тому, что это не она, а Амелия может рассказывать про Поля. Она как будто просто забыла про него.
То, что она сейчас делала, как раз и было ее ревностью ко всем соперницам, ревностью и желанием ее разбуженной чувственности.

– Я потом про это послушаю, а сейчас просто хочу пройтись по магазинам и приодеться. А то, знаешь, посмотрела свой гардероб, а там одни лишь джинсы и кроссовки.
На том конце трубки произошло явно слышимое замешательство, но, наконец, Амелия с ним как-то справилась:
– Когда-то это должно было произойти.
– Пойдешь со мной?
– Конечно же, я с удовольствием, – даже по телефону было видно, как обрадовалась Амелия.
– Только я сама еще не знаю куда пойти, – засомневалась Сюзанна.
– Что тут думать, – Амелия как раз не сомневалась, раз поход, так уж поход, – пойдем в Forum les Halles – и близко, и заблудиться можно.
– Ну ты-то там не заблудишься, а с тобой и я не пропаду.
Для Сюзанны это действительно было событием.

– Не переживай все, что надо - раздобудем, хотя это может быть и потруднее, чем твоя математика. – Уверенно успокоила ее Амелия.
– Тогда встречаемся? – опять недоверчиво, нехарактерно для всегда уверенной и несгибаемой Сюзанны прозвучал ее вопрос.
– Конечно, я через полчаса там буду.
– Я тоже. – Сюзанна положила трубку на столик рядом с чашечкой кофе и недоверчиво посмотрела на них.


Ведь все, так же как и раньше, только я почему-то стала по-другому поступать и думать. И в который раз стала просматривать свои поступки в последние дни. Но, как-то умудряясь, при этом, вычеркивать из них Поля. Вычеркивать эту умопомрачительную голубизну.
Сюзанна как заснула в своих размышлениях, будто бы забыла о магазине. Но очнулась, поняла, что уже опаздывает. Выскочила на улицу и помчалась, спеша, уже было время, когда она договорилась встретиться с Амелией. А опаздывать не любила.
Все эти годы Сюзанна тщательно воспитывала в себе пунктуальность. Пытаясь спрятать в тщательно строгом расписании дел свои мысли, свое влечение, себя. А вот ничего и не вышло. Случайная встреча глаз и вся тщательно возводимая плотина разрушена.


Сюзанна было влетела в магазин, но тут до нее дошло – а чего я лечу?
Она посмотрела наверх и увидела Амелию мирно сидящую в кафе на втором этаже. На лице Амелии не было видно ни малейшего беспокойства. Она спокойно курила с чашечкой кофе перед ней и лениво разглядывала посетителей магазина. Потом перевела взгляд вниз и увидела Сюзанну. Приветливо помахала ей ладошкой и подозвала официанта.
Сюзанна теперь уже медленно взошла на экскалатор и, поднявшись, также не спеша, подошла к Амелии. На столике стояла уже и вторая чашка кофе для нее и крошечные круассанчики.

– Я опоздала, – сокрушенно произнесла Сюзанна, усаживаясь напротив подруги.
Амелия огляделась вокруг, взглянула на часы и вопрошающе посмотрела на нее.
– На целых полчаса. – Подтвердила Сюзанна.

Теперь Амелия рассмеялась, – ты опять мне напомнила, что ты математик. Но ведь ты девушка и полчаса это совсем не опоздание. Да к тому же здесь так занятно.
– Тогда пойдем. – Опять поспешно попыталась взять инициативу в свои руки Сюзанна.
– Да подожди. – Амелия лениво откинулась на спинку стула, всем своим видом показывая, что в ближайший час она с места не сдвинется. – Тогда мы сейчас никуда не пойдем. Посиди, отдохни, успокойся. Сейчас тебе надо настроиться на примерки, чтобы увидеть себя той, какой ты себя хочешь видеть. А не той как тебя видят эти продавцы.
Я, кстати, обомлела, когда заметила тебя. Заметила и не узнала. Ты как-то странно переменилась. Переменилась за эти пару дней. И, если бы не твои уродливые туфли, то ни за что не признала бы тебя. Только они напомнили мне о том, что это ты – математик.
В устах Амелии «математик» звучало как ругательство, с оттенком ущербности.

– Я все та же. – Упрямо не согласилась с ней Сюзанна. Не соглашаясь и с самой собой, – мне только в голову стали лезть какие-то странные вещи вроде того, как желание купить что-то отличающееся от моей обычной одежды. Вот из-за этих размышлений я и провозилась долго.
– Это как раз нормально. О чем же еще должна думать нормальная девушка? – назидающе опровергла ее Амелия. – Ты просто начинаешь становиться ею. И я еще поколдую над твоей головкой, и будет полный отпад.

Сюзанна залилась краской, будто ее уличили в чем-то постыдном. А Амелия увлеченно продолжала: – И правильно. Наконец-то. Все-таки мы ведь должны чем-то отличаться от этих похотных жеребцов.
Теперь Сюзанна побледнела, она поняла, что сейчас эти слова относятся к Полю, которого она так неосторожно подсунула Амелии. Но та, не замечая, развеяла ее опасения:
– Должна сказать, что и парни-математики – сильно отличаются от остальных парней. К примеру, твой Поль, как я за него не берусь …
– Оставь это, Амелия. – Очень тихо произнесла Сюзанна. На нее опять накатила внезапная волна стыда. Как тогда, когда она рассказывала ей о своих планах познакомить их с Полем. Как будто проявилось ее предательство. И осторожно прервала подругу, – во-первых, он не мой, а во-вторых …
– Но ведь это ты меня с ним познакомила, – теперь Амелия не давала договорить ей.
– Я, честно говоря, уже и забыла про это. – Откровенно лукавила Сюзанна. Но лукавила только внешне. А на самом деле ей сейчас казалось, что это совсем не она их знакомила.
– А мне казалось, ты заинтересована.
– В чем?! – Совсем искренне изумилась Сюзанна.
Теперь настала очередь изумляться Амелии:
– В том, чтобы он увлекся мною и отстал от тебя. В том…
– Вовсе нет. – Оборвала Сюзанна обличающую речь подруги. – Но хватит об этом, а то действительно может сложиться такое впечатление.


И Сюзанна, неожиданно для себя, прикоснулась своими тонкими пальцами к розовой ручке подруги. Амелия чуть не поперхнулась от такого простого, естественного жеста, но такого чуждого и непривычного для Сюзанны. Поэтому она даже смутилась и уже сама подгоняла события, – тогда вперед. Что ты намерена купить?
– Что-нибудь не джинсовое, – неожиданно для себя замямлила Сюзанна.
– Понятно, – прервала ее Амелия, – давай, за мной.


Но это просто так называлось – за мной. На самом деле Амелия взяла Сюзанну под руку, и они пошли по этажам этого громадного магазина. Сюзанна все время пыталась остановиться и тщательнее рассмотреть и померить то, что видела. Но Амелия настойчиво уводила ее: – мы сейчас просто гуляем и рассматриваем. А потом вернемся туда, где нам понравится, и уже тогда будем выбирать и примерять.

И Сюзанна смирилась, полностью доверившись подруге. Она только порадовалась, что ей есть на кого положиться хоть в этом деле. И теперь расслабленно шла, рассматривая все вокруг и удивляясь, как ребенок на новогодней елке. Радуясь тому что, оказывается, есть множество красивых вещей, на которые и смотреть приятно.
Наконец их дефиле закончилось. Они уже стояли и увешивали платьями продавщицу. И пока Сюзанна в задумчивости размышляла, Амелия перехватив ее взгляд, тут же хватала понравившуюся вещь и вручала ее продавщице.

– Ты действительно хочешь купить только платье? – Амелия все порывалась перейти к юбкам и блузкам.
– Нет, сегодня только платья, а потом и туфли. – Как-то опять неожиданно твердо прорвалось у Сюзанны.
– Тогда пора уже в примерочную. Здесь мы все что могли, собрали. – И Амелия направилась вперед. Туда, где продавщица выкладывала все отобранное ими.

16

Амелия задернула за Сюзанной высокую штору и с удовлетворением осмотрела развешанные платья в обширной примерочной.
– Что же, начинай.
А Сюзанна  осматривалась, отражаясь в бесконечных зеркалах. Все это для нее так было внове, как будто она впервые попала с запыленных виноградников в Париж. Хотя отчасти так оно и было. Всю свою одежду до сих пор она покупала походя. В ближайших бутиках. Не рассматривая и долго не вникая, как все это будет смотреться на ней. Лишь бы удобно и практично.

Она еще раз посмотрела на висящие платья, – пожалуй, начну с вот этого, – и она провела рукой по темно-голубому.
– Оно без рукава, – подсказала Амелия, – и к нему еще что-нибудь будет нужно.
– Посмотрим, – согласилась Сюзанна и начала раздеваться.
– Боже мой! – Искренний возглас Амелии даже напугал ее. Сюзанна уже сняла свой свитер и джинсы и теперь стояла лишь в лифчике и трусиках.

– Так нельзя. – Амелия тыкнула пальцем в лифчик Сюзанны как будто пытаясь сорвать его. – Что это такое? – Продолжала возмущаться, – такое просто нельзя носить, подожди. – И Амелия выскочила из примерочной, но тут же просунула голову назад, – какой у тебя номер?
– По-моему …, – засомневалась Сюзанна.
– По-твоему, – усмехнулась ее подруга и скрылась за шторой.

Сюзанна уже было начала себя чувствовать неуютно, раздетой и одинокой, как штора колыхнулась еще раз и влетела Амелия.
– Вроде бы это должно подойти. – Она протянула Сюзанне лифчик. А потом, – с такой грудью, – откровенное восхищение и зависть явно звучали в этих словах, – с такой грудью я бы его вообще не носила.

Сюзанна стояла перед ней и странно не испытывала никакого смущения. Остолбенелая  происходящим. Немного озадаченная словами своей подруги. А потом посмотрела на принесенную вещицу, – ну вот это мне совсем безразлично.
– Ты одень. – Теперь смущена была Амелия. Амелия, всегда раскованная и ничего не стесняющаяся была смущена трепетной красотой тела подруги. – Ты одень и увидишь, как хорошее белье будет изнутри подогревать тебя.
Сюзанна надела все новое. А потом и это темно-голубое платье. Повернулась спиной к Амелии, – застегни.

Молния бесшумно закрылась под руками подруги. Сюзанна рассматривала себя в зеркалах. На темно-голубой ткани платья теперь стал чуть заметен рисунок, еле проступающий и от того незаметно украшающий ее.
Юбка слегка наплывала на колено, чуть сужаясь у него. Изменяя ее солдатскую походку, выработанную за эти десять лет. Одинаково неширокие вырезы для рук и шеи лишь подчеркивали их белизну и изящество. Но отчего глаза Сюзанны опять расширились и затрепетали ноздри – она увидела в этих громадных зеркалах две торчащие точки своих грудей. Торчащих, несмотря на новый и вроде бы твердый лифчик, на новое, еще не ношеное платье. Сюзанна испуганно посмотрела на подругу.

– Мне нечего сказать. – Промолвила Амелия с грустью, – мне никогда не довелось быть такой! Я теперь боюсь идти рядом с тобой, меня просто не будет видно.
– Ты мне льстишь и кокетничаешь. – Сюзанна покачала головой, – тебя просто нельзя не заметить. И я так благодарна тебе за этот поход со мною.

Она взяла Амелию за плечи и благодарно прикоснулась губами к ее щеке. Амелия застыла как памятник, окаменевшая от изумления. От непредсказуемости и непредвиденности поступков подруги.
Но и Сюзанна остолбенела от происходящего. Она лишь чмокнула Амелию в щечку. Чмокнула от порыва благодарности. Но когда делала это, то прикрыла на мгновение глаза. И, в это мгновение, увидела Поля. И от этого она еще крепче прижалась к Амелии, смешивая реальность с мечтою.

Как долго продолжалось это, она не знала. Возможно, это было лишь мимолетное мгновение.
– Спасибо. – Только и закончила она свою фразу, оторвавшись от Амелии. И увидела, как та, почему-то, смущена.

– Теперь еще и туфли надо выбрать.
– А здесь, что уже все? Ты только одним платьем ограничишься? – Амелия выбиралась из своего смущения.
– Наверное, нет, но мне уже стало не интересно. И я уже устала.
– Устала? Да мы еще ничего не начинали! – И Амелия теперь развила вновь бурную деятельность, примеряя на Сюзанну все, что они отобрали.
И Сюзанна уже не участвовала в процессе. А только безропотно подчинялась подруге и одобрительно кивала, когда та спрашивала ее одобрения.

И теперь уже быстро, за пол часа она примерила и выбрала еще два платья. Одно с длинным рукавом. А второе совсем простенькое с виду, почти сарафан. Конечно, это все было pret-a-porte, а не эксклюзивные модели. Но здесь эксклюзивной моделью была сама Сюзанна. И если на ней даже ее старый свитер смотрелся как от кутюр, то эти платья выглядели как единственные и неповторимые.


А Амелия, за своим внешним оживлением и бурной деятельностью, все же была явно подавлена. Она уже теперь помогала Сюзанне не как своей подруге, не как человеку, а как какому-то непостижимому существу, от которого можно ожидать совершенно невероятного.
Но она все также продолжала ей подсказывать. Гоняла продавщиц, но Сюзанна видела, как та отстраненно смотрела на нее. На всю нее и разглядывая ее при этом по отдельности.
И видела в ее глазах, нет, совсем не зависть, а нежное восхищение и недоверчивость. Она улыбнулась Амелии и подмигнула ей. Отчего та еще больше смутилась.

– Амелия, ты как-то стала смущаться, прежде я тебя такой не видела.
– Да я и сама себя такой не помню, – призналась та, – это мы слишком долго в магазине.
– Тогда уходим, – Сюзанна подхватила свои пакеты, – тем более что я все, закончила программу.
– Еще не всю, – честно подсказала Амелия. – Еще туфли.
– Да ну их. – Сюзанне уже давно все надоело, и она радостно бы ушла еще час назад.
– Ну уж нет! – Возмутилась Амелия. – Выбрать платья и остаться босой! Потратим еще чуть-чуть времени. Иначе ты будешь выглядеть, как чучело.

И все так же, почти без участи Сюзанны, были выбраны туфли. Амелия все порывалась продолжить покупки. Но Сюзанна ограничилась тремя парами. И уже не поддавалась нажиму со стороны подруги. И вновь внезапно загрустила. Волна непонятной печали захватила ее. Перед ней вновь, как когда она прикасалась к щеке Амелии, появился Поль.

– Амелия, я, наверное, сделала ошибку, закупив это барахло. – И она саркастически усмехнулась. – Я, старая дубина, что-то вообразила. И вообразила, что мне все это понадобится.
А Амелия, похоже, услышала ее грусть. Остановилась и, взяв Сюзанну руками за плечи, встряхнула ее:
– Ты что! Сюзанна! Опомнись! Конечно же, понадобится. И понадобится много еще чего. – И ты знаешь, – Амелия пыталась вновь ободрить свою подругу, – мне кажется, что я тебя никогда не видела.
– Как это? – Заинтересовалась Сюзанна.
– Ты сегодня весь день какая-то новая. И меняешься прямо на глазах.
– Это хорошо или плохо?
– Это чудесно. Чудесно для тебя. И мне завидно. Я такой никогда не была и не буду. – Повторила она свою фразу, что произнесла в примерочной.

– Перестань, ты меня смущаешь, – улыбнулась Сюзанна, и, продолжая этот ставший легковесным разговор, – уж тебе-то смешно говорить такие вещи. Завтра у тебя день с новыми развлечениями.
Сказала так по привычке. Зная из рассказов Амелии, как у той проходит свободное время. А, сказав, вспомнила, что Амелия завтра собиралась встречаться с Полем. И вспомнила, даже не осознав этого. Но независимо от нее самой темнота ее глаз грозно помрачнела, когда она еще произносила эти слова.
И Сюзанна даже не подозревала, что такое произошло. А Амелия это увидела. Увидела даже не из-за того, что сейчас Сюзанна была без очков. Этот давящий, угрожающий взгляд чувствовался в уплотнившемся воздухе вокруг Сюзанны. При этом можно было стоять и позади нее, а все равно тяжесть ее темного взгляда не давала дышать.

– Когда ты так говоришь, мне совсем не хочется никаких развлечений. – Чуть ли не дрожащим голосом еле вымолвила Амелия. – И совсем ни с кем не то, что развлекаться, даже и встречаться не хочется.
Она, испуганная неизвестно откуда взявшимся удушьем, искренне признавалась в том, что чувствовала. И, естественно, совсем не догадывалась, что стала непосредственной участницей той борьбы, что Сюзанна ведет сама с собой.

17

В это утро она совершенно бессознательно, совершенно безотчетно собиралась дольше и тщательнее. Она впервые, наверное, за последние десять лет одела платье. Это слово она, казалось впервые вчера, услышала, узнала от Амелии.
Ведь брюки так органично удобно вписались в повседневную жизнь, что уже казались незаменимыми. И она все время таскала потертые джинсы кроме, когда начальство ей объявляло, что надо быть одетой по-другому.

Но все же Сюзанна проводила эти тщательные сборы с легким насилием над собой. Если вчера что-то вело ее за руку в магазин, чтобы купить эти платья, то сегодня, одеваясь, она испугалась того, что делает.
Испугалась своих перемен. Так непривычна была для нее эта одежда. Но все же справилась, поддерживаемая выработанной привычкой исполнять то, что задумала и поддерживаемая новыми, пробудившимися в ней ощущениями хрупкой чувственности.

Сюзанна легко сбежала по лестнице, выскочила из дома и впервые, опять-таки за десять лет, она не шагала по улице, а шла. И скорее даже летела над тротуаром, подхваченная незабываемым ожиданием необыкновенного.

И  встала в этот раз перед аудиторией, как на подиуме. И хоть сама и забыла о том, что сменила свои джинсы на платье, увлекшись лекцией, но как-то почувствовала, что ее слушают по-другому. Что на нее смотрят по-другому. Но и не джинсах было дело. Она была уже другая. Другая – та, что вчера так изумила Луи. Другая – та, что вчера так поразила Амелию.

А она сама все время старалась не смотреть туда, где был Поль. Старалась забыть о его существовании. И именно тем самым постоянно помня его и думая о нем. И к ее удивлению ничего не менялось, по крайней мере, внешне.
Даже на занятиях со своими избранными студентами ничего не изменилось. Ни один из ее парней ничего не произнес, кроме разговора по нынешней любимой теме – случайным полям. И Поль был вполне обычным, может иногда, чуть странно смотрел на нее. Или ей это только казалось. Ей уже казалось, что все пять пар глаз странно смотрят на нее.

А после лекций к ней подошел Луи. Подошел несмело, как будто боясь спугнуть ее. Боясь спугнуть то, что так нежданно стало у него с ней получаться.
– Пойдем выкупать путевки?
– Все-таки у тебя это получилось. – А Сюзанна по-прежнему парила. И поэтому так невнимательно и легковесно воспринимала и Луи и его слова.

Она нежно улыбнулась ему. А потом, потом и сама удивилась, почувствовав, как побледнело ее лицо. Как оно вновь приняло то солдатское выражение, что так привычно было для нее прежде. И что так не вязалось с ее сегодняшним одеянием. С тем ореолом, что она впорхнула сегодня сюда, к себе на работу.
А потом резко, как будто водой окатила, – я не смогу поехать с тобой. Я устала. Устала от всех, и быть может, больше всего устала от себя самой. Отпусти меня одну. – И продолжила уже страстно и горячо, не давая ему возможности говорить. Склонившись к нему почти вплотную и взяв его руки в свои.
– Я понимаю, что ты тоже хочешь, но я устала. И, если я замечу знакомое лицо, то убью! Когда я у тебя что-нибудь просила? Отпусти, я съезжу, поваляюсь на пляже и вернусь. Сделай это для меня, Луи! – И, пока она так говорила, то стремительно менялась от солдатского напора, сейчас его напугавшего, к обольстительной страстности, так вчера его поманившей.

Ее атака была так неожиданна и так невообразима, что зав. кафедрой оказался полностью смят. А ее жаркий шепот, ее дыхание, ее дурманящий запах женщины полностью завладел им.
Единственное что помнил – это он сам начал разговор о море и отдыхе. Это он сам спровоцировал Сюзанну, правда, предполагая тоже быть участником этого процесса. Но сейчас он был полностью раздавлен ее напором и единственно, что смог, так это податливо спросить, – а ты вернешься? – Настолько сюрреальным казалось ему происходящее.

– Не беспокойся, Луи. – Как это у нее родился такой нежный, такой проникновенный голос, Сюзанна не знала, – я тебя не подведу. – И она сжимала его руки, не давая ему опомниться и возражать. – Тогда я с завтрашнего дня в отпуске, и уже скоро приеду, не скучай. – Сюзанна встала и, бросив все так же неожиданно нежный взгляд на Луи, исчезла за дверью кафедры.


Этот поход с Амелией полностью разбудил Сюзанну. Она теперь все время помнила то ощущение, что возникло, когда она мерила платья, когда Амелия ей сказала – мне никогда не быть такой.
И именно эти ощущения и усадили Сюзанну напротив Луи. И выдали такую чувственную просьбу, что у него даже желания сопротивляться не возникло.

А теперь она летела к себе домой и недоуменно соображала, что же делать со своей внезапной просьбой. Со своим негаданным отпуском. И так же спонтанно вытащила справочник и набрала номер первой попавшейся туристической фирмы.
И в ответ на свой вопрос – хочу завтра уехать дней на десять на море. Услышала почти без промедления – у нас есть горящяя путевка в Шарм-Эль-Шейх. Вылет завтра в восемь. Скидка …
Но Сюзанна уже не слушала – да, да. Я согласна. Запишите. Сейчас приеду.

И все также, непонятно чем окрыленная, съездила за путевкой. Мимоходом сделав звонок Амелии. Звонок из двух слов – я уехала на две недели.
Ворвалась к себе домой и, совсем не собираясь к завтрашнему дню, с облегчением упала на постель, и закрывшиеся глаза мгновенно унесли ее в темноту ночи.

18

Впервые Сюзанна после занятий не ушла, а исчезла, испарилась, оставив своих студентов в легком недоумении. Недоумении сначала от того, как она выглядела на лекциях, в своем новом антураже.
А потом, когда занималась с ними, все заметили не только ее перемены в одежде, а как будто они занимались совсем с другим человеком. Было ощущение, что к ним снизошло нечто неправдоподобно прекрасное. Они сидели и как будто размышляли по своим темам, не решаясь что-то произнести.

– Ты знаешь, – первым произнес слова Жан, – раньше я не замечал, что она девушка.
– Вот-вот, – поддакнул ему Поль, – раньше она была очень удобным и толковым справочником. А сейчас, сейчас я даже не знаю, как с ней разговаривать. Как с ней сталкиваюсь, так в голове сумбур.
– И у меня тоже, – согласился Жан.
– Она ведь меня познакомила со своей подругой – Амелией. Помнишь, сидела с нами на занятиях.
– Я и не подозревал, что у нашей Сю могут быть подруги. Она все время ведь была, как железный дровосек.
– И мне раньше она казалась лесорубом. – Согласился Поль. – А ее подруга, совсем отвязанная девица, все время пытается мною овладеть. И сегодня тянет меня куда-то. И не пойти вроде бы неудобно. Пойдем со мной. Я как-то не могу от нее отвязаться, а вдвоем все полегче будет.
– Пойдем. – Неожиданно легко согласился Жан, – после таких занятий с Сюзанной, я уже готов пойти куда угодно и с кем угодно.

И Поль почему-то умолчал, как Сюзанна постоянно пытливо встречалась с ним взглядом во время их занятия. Хотя уже и понял, что это было. Уже были встречи их глаз.

II
1
Сюзанна подумала, я похожа на китаянку. Она уже устала сощуривать глаза, пряча их от яркого солнца Египта, настойчиво льющегося сверху и отражающегося от ослепительной земли.
Еще утром она, как в тумане, открыв глаза, но, не проснувшись, вспомнила, как вчера выбила себе отпуск, как заказала себе Шарм-Эль-Шейх. Все также, не проснувшись, собралась. А вернее не собираясь, вышла из дома, почти без вещей и уехала. И проснулась, только уже выйдя из самолета под это безжалостно ласковое солнце. Обманчиво манящее и беспощадно сжигающее.

Все, что было с ней до сих пор, оказалось бесповоротно забыто за захлопнувшейся дверью самолета. Она сбежала от себя прежней, спустившись по трапу, смешавшись с толпой таких же как она отдыхающих. Увидела табличку с названием своего отеля Noria Rеsort и послушно пошла в автобус.
Сюзанна была в своем новом платьице, почти сарафане, недавно купленном вместе с Амелией. Его коротенькие рукава-фонарики, лишь чуть-чуть прикрывали ее руки. Но зато простор покроя позволял ветерку хоть как-то сглаживать ненасытный взгляд солнца. Он свободно залетал под ее платьице со всех сторон, нескромно играя им, но зато, создавая тот комфорт, что Сюзанна потеряла примерно две недели назад в Париже.

С собой у нее была лишь обычная небольшая сумочка. Сюзанна здраво полагала, что все, что ей нужно она легко купит уже на месте. Тем более что у нее самой ничего не было, а бегать по магазинам и покупать, просто не было времени. Да она так же здраво подозревала, что не совсем знает, что ей может понадобиться.

И теперь, подъезжая к отелю, мечтала, поскорее бы. Уже хотелось купить черные очки, не для того чтобы прятаться, а чтобы сгладить свет от ослепительного песка, проникающего и под ее прищуренные, густые ресницы. Этот настойчивый и яркий свет совсем не ослеплял ее, а как-то странно успокаивал, создавая впечатление начала новой жизни.

Наконец автобус остановился у ее отеля. Народ вышел и Сюзанна только теперь начала разглядывать тех, кто сегодня приехал вместе с ней и будет ее ближайшими здесь соседями.
Похоже, из француженок она была здесь одна. По крайней мере, никого из прилетевших ее рейсом из Парижа она не увидела. Трое, кажется итальянцы. Сюзанна, даже не слыша их разговора, видела по мимике, что говорят на знакомом языке. Две девицы и два парня, похоже, немцы. И еще около десятка девиц и пару парней вроде бы какие-то славяне. Так, во всяком случае, Сюзанна их для себя определила.

У нее оказался уютный просторный номер на втором этаже этого, показавшегося ей ничем не примечательным, отеля. Но Сюзанна совсем не стала его разглядывать, а побежала покупать очки, купальник и все для пляжа, все для моря. И потом, быстро переодевшись, побежала к нему, так знакомому с детства.

Еще из окна своего номера она увидела его манящую голубизну. Поэтому ноги не шли, а летели, правда лететь-то было лишь десятка два шагов, как она оказалась на пляже. И Сюзанна тут же, не останавливаясь, влетела в воду и поплыла, чувствуя каждой клеточкой своего тела, как море радостно приняло ее.
Сюзанна легко ныряла и парила в этой легкой голубизне, расплывчато, без маски, видя окружающий разноцветный мир. И в этой обволакивающей тишине внезапной болью голубизна вошла в ее грудь. Сюзанна даже вздрогнула, захлебнувшись ею. Ощутив ее вкус, на своих, сейчас соленых, губах.

Она развернулась и стремглав поплыла к берегу, пытаясь стряхнуть эти ощущения. Но ее тело, ее губы, уже и воду, обволакивающую их, воспринимали как чарующую голубизну.
Нет, сейчас она совсем не вспоминала Поля. А просто на нее волнами накатывала непонятная память. Память бесконечной голубизны. И, смущенная ею, Сюзанна вышла на берег. Вздохнула и медленно пошла под тент.

Солнце продолжало вовсю работать. Еще совсем недавно минул полдень и очень немногие, как она, стойко были у моря, а не пережидали полуденный зной в прохладе кондиционеров у барной стойки.
Сюзанна беззастенчиво разглядывала этих не боящихся солнца людей, скрываясь за темными очками. Она скользила по ним взглядом. И чувствовала теплоту их кожи на своих ладонях, как будто касалась сейчас их обнаженных тел.

Что со мной? – она как-то достаточно формально, лишь по привычке к анализу попыталась спросить себя, почему моя память, мои руки, мои губы, мое тело так странно и так навязчиво изменились?
Но даже не попыталась ответить. Она только понимала, что это все ей сейчас очень приятно. И как-то издали проплывал в этой синеве моря, в котором она захлебнулась голубизной, умопомрачительный, для нее, взгляд Поля. Он сейчас совсем ненавязчиво подогревал все, чего касались ее глаза.


Сюзанна незаметно задремала в прохладной тени, под тентом. Утомленная перелетом, утомленная расставанием  с казавшейся нескончаемой работой. Утомленная началом отдыха. И была разбужена негромким, незнакомым говором и назойливым взглядом.
Она открыла глаза, прикрытые черными стеклами очков, и увидела сидящих на песке рядом с ней местных египтян. Сюзанна не понимала, что они говорили, но понимала о чем. И ей стала неприятной их навязчивая слащавость. Неприятно от того, что они застали ее дремлющей, пропустившей момент их появления.

И она медленно и неспешно поднесла свою руку к лицу и сняла очки. А потом приподнялась на локте и взглянула на арабов тем своим уничтожающе тяжелым взглядом, что выработался после расставания с Жаком.
И он оказался действенным даже для них. Смолкла их безмятежная речь, и они поспешно отскочили от нее. Но Сюзанна продолжала давить их взглядом, пока они совсем не исчезли.

Сюзанна даже рассмеялась, глядя, как быстро они ретируются. А, откинувшись на спинку шезлонга, вздрогнула от неожиданности – рядом сидел Луи. Даже она, так хорошо владеющая собой, не смогла справиться с изумлением, ярко проявившемся не только на ее лице.
– Ты? Откуда? – Невольно вырвались глупые вопросы. А потом, еще не дав ему ответить, тут же добавила, – как хорошо, что ты здесь! – И, как будто не веря своим глазам, протянула руку и дотронулась до него.

Он уже не казался ей знакомым. Т.е. он сейчас для нее не был ее зав. кафедрой, ее начальником. Не был тем Луи, с кем она разговаривала еще вчера. А был совершенно новым. И в тоже время не пугающий ее своей новизной, своей неизвестностью. Как только что, так насторожившие ее арабы. Сюзанна приняла его, как приняла бы давно забытую детскую игрушку, знакомую, но неожиданно новую, после стольких лет расставания. Но все равно не страшную.

Луи сидел на песке в просторной цветной рубашке с каким-то негритянским рисунком, и в просторных полотняных брюках. А его волосы, в цвет песка, всегда так тщательно причесанные, сейчас растрепались. И солнце блестело в них так же, как блестело на всем, чего касалось.
Сюзанна опять заулыбалась – она заметила, что теперь его волосы, непричесанные, уже не скрывали того, что они редки. И прошедшее сквозь них солнце уже заставило кожу его головы покраснеть.

– Пойдем в отель. – Она пожалела его голову, совсем не желая, чтобы она обгорела.
Сюзанна встала и обхватила рукой его талию, прижавшись к Луи всем телом, так, как будто это было совсем обычным делом в их отношениях. И новизна места, новизна отпуска, новизна ее ощущений как бы исключила для нее возможность смущаться. Она даже не догадывалась, насколько провоцирующими были ее поступки.

– Так как ты здесь оказался? – Она заглянула ему прямо в лицо. Но он только обрадовался ее вопросу.
– Я вчера был так обескуражен твоим отказом, что совсем расстроился. И не находил себе места. И пошел, от расстройства выкупать свою путевку. А потом, обалдевший, стоял перед агенством со своим билетом и не знал, что дальше делать.
И тут увидел тебя. Как ты пришла в тоже самое агенство. А потом всего лишь уточнил там, после твоего ухода, куда ты едешь. И оказалось, что тебе продали то, что заказывал я для нас двоих. – Луи так простодушно и естественно рассказывал, что сразу было видно, что это так.

Он остановился и посмотрел на Сюзанну, пытаясь осознать, как она реагирует на его слова. И Сюзанна поняла это. Она рассмеялась, – да, вчера был сумасшедший день. – И приподнявшись на цыпочки, прикоснулась губами к его щеке. – Луи, ты на меня не сердишься? – И, не обращая на него никакого внимания, – я рада, что ты здесь. Но уж очень утомительным выдался день. Я хочу отоспаться. Пойду к себе. – И снова, тоном, исключающим какие-либо возражения, – увидимся завтра.

Но Луи уже не сдавался просто так, вдохновленный и своим приездом, и такой дружелюбной встречей.
– Может завтра съездим куда-нибудь? Ну, хоть к пирамидам?

Сюзанну этот вопрос застал врасплох. Она вообще пока представляла себе отдых как безоблачное валяние на песке перемежающееся погружениями в теплое и ласковое море. А тут еще какие-то экскурсии.
– Пожалуй, нет. – После недолгого размышления ответила она, и пояснила, – я просто хочу стряхнуть с себя все заботы, а не загружаться новыми впечатлениями, даже хорошими.

И снова, как своему давнишнему парню, подарила ему еще один поцелуй в щеку. – Я сейчас вообще ничего не могу ответить. Я просто хочу спать. Хочу остаться одна. Пока. – И оставила его стоять в холле отеля, устремившись к лестнице. Устремившись к своему номеру.

2

Сюзанна поднялась к себе в номер и, под впечатлением своих же слов, упала на кровать и попыталась заснуть. Она совершенно не удивлялась появлению здесь Луи. Как будто это было также ожидаемо, как и местное, более чем теплое, солнце.
И вроде бы даже заснула. Но также быстро, как закрыла глаза, проснулась. И поняла, как она голодна. Мгновенно оделась и спустилась в ресторан.

И здесь она, как впервые осмотрелась. Вечер-то уже наступил. И, похоже, весь народ постепенно перетекал с пляжа именно сюда. Это столпотворение слегка разочаровало ее. Хотелось уединения. И ей удалось отыскать незанятый столик и остаться там привычно совершенно незамеченной.

Сюзанна, к своему удивлению, очень вкусно поела в ресторане отеля, а потом решила прогуляться по этому городку-курорту в одиночестве. Но не успела она пройти и десятка шагов, как тут же пожалела, что сделала это. Теперь одиночества явно не получалось.

Возможно, гулять по этой главной и почти единственной улице и было приятно, осматривая, как уютно расположены отели с отдыхающими. Но делать это в одиночку явно не следовало.
Вокруг Сюзанны тут же, как рой мух, появилось множество местных жителей, шумно галдящих и что-то ей все время предлагающих. Такой навязчивости Сюзанна не терпела. Но уже и поделать-то ничего не могла, кроме как вернуться назад, в свой отель.

А там было еще больше народа, чем когда она выходила из него. Но теперь это изобилие странно пришлось ей по вкусу – именно здесь, окруженная множеством незнакомых, беззаботных людей, она ощутила комфортное спокойствие и неприкосновенность. Это столпотворение теперь не раздражало, а наоборот, успокаивало.
Она уютно присела за стойку бара и весело улыбалась таким же веселым незнакомым лицам. И Сюзанну прорвало. Все ее десятилетнее одиночество, затворничество выплеснулись в ее нескончаемый разговор.
Потом она смущенно вспоминала и радовалась, что ее слушали, совсем не слушая, потому как все говорили. И каждый о своем. Но тональность отдыха и веселья сохранялась.

3

Утро совсем ненавязчиво разбудило Сюзанну. И как-то сразу стало понятно, что она отдыхает.
Сюзанна надела купальник и весело сбежала вниз, в холл и тут же наткнулась на Луи. Было видно невооруженным глазом, как он ждет ее.
– Луи, привет! – Эмоции сами собой лились из ее груди, – идем, море ждет нас.
– Может, позавтракаем? – Он слегка затормозил ее полет. И Сюзанна поняла, что он совсем оголодал, поджидая ее. И, боясь упустить, не сделал даже шага в сторону.
– Ну только быстро. – Она метнулась к стойке, схватила стакан апельсинового сока, также залпом проглотила его и, – Луи, покушай спокойно. Мне просто не хочется есть. И сейчас не терпится окунуться в море. А ты потом легко найдешь меня. Так будет лучше. – И почти насильно усадила его за столик. Где он послушно остался.

Сюзанна выскочила из отеля и побежала к манящей воде. На ходу сдирая с себя сарафан. И бросив его вместе с полотенцем на свободный шезлонг. Впрочем, пляж был совершенно пустынен.
Неожиданно для себя она почти мгновенно вышла из воды. Нет, все было прекрасно. Но почему-то ей просто захотелось поваляться на берегу. Луи еще не появился и Сюзанна, усмехаясь про себя, как здорово он, наверное, проголодался, расположилась в шезлонге.

Но не смогла вот так просто сидеть и ждать Луи. Опять вскочила и помчалась в отель. Залетела в ресторан и, под радостным и слегка ошеломленным взглядом Луи, села за его столик.
– Не волнуйся. Ешь спокойно. – И Сюзанна погладила его руку. Отчего Луи совсем замер и даже дышать перестал.
– Кушай, а то я уйду. – Теперь она уже сурово посмотрела на него. И он опять послушно стал жевать.
А Сюзанна, подперев голову, и смотрела на него с интересом. А вернее с интересом разглядывала себя и свои поступки.

И надо же, если бы он летел вместе со мной, то это бы мне не понравилось. А так, получилось, что я даже радуюсь, что он здесь. Но он какой-то аморфный. Вот и вчера – я ушла, а его уже нигде не было видно. Неужели так устал, что проспал все. Ведь я-то не выдержала и вернулась к жизни, а его уже не было.
Вероятно, поэтому я к нему все время так безразлично, т.е. хорошо, относилась. Не идентифицируя его как мужчину.

Тут Сюзанна усмехнулась, с чего бы это я стала их (она обозначила так всех мужчин) разглядывать именно как мужчин. Но пока не смогла себе ответить. А Луи увидел ее усмешку:
– Я слишком много и долго ем?
– Да ты что! Наоборот мне приятно на тебя смотреть. И я вот что подумала, ты вчера говорил о пирамидах. Так вот ехать к ним я не хочу, а вот может, что еще интересное есть.
– Я сейчас узнаю.
– Да не спеши. Я все равно сейчас пойду к себе и буду обзванивать своих студентов.
– ?
– Не могу же я совсем забросить их и свои дела.
– Опять узнаю тебя Сюзанна, а то мне показалась, что ты стала здесь совсем другой. – Луи даже насторожился, услышав ее слова о работе. Насторожился и успел огорчиться. И совершенно зря. Сюзанна совсем не собиралась никуда звонить.
Просто ей уже надоело сидеть вместе с Луи и она искала благовидный предлог, чтобы уйти.
– Я буду у себя. Как все разузнаешь – заходи. – Сюзанна поднялась. И Луи вскочил было за ней, но она опять, почти силой, усадила его, – не торопись, все успеешь. – И поняла, насколько в действительности он ей безразличен.


И естественно к себе даже и не поднималась, а опять вернулась к морю. Вернулась, удивляясь своей неожиданной расторможенности, и загадывая, сколько же времени ей удастся пробыть здесь и не сорваться куда-нибудь. Но только успела расположиться в шезлонге и удивиться малочисленности людей на пляже, как опять рядом с ней оказался местный житель.
Ну никуда здесь не деться от их навязчивой прилипчивости. Сюзанна резко вскочила, и так грозно двинулась на араба, что он даже побежал от нее. И чуть не сбил направлявшегося в ее сторону итальянца, одного из трех, что приехали вместе с ней.

– Я вам не помешаю? – спросил он на таком английском, что Сюзанна и не поняла вначале, а долго переводила. И потому как-то само собой у нее получилось ответить на его языке,
– Dimmi, piuttosto parla l'italiano (говори лучше по-итальянски).
И он тут же затрещал, – так ты итальянка?! – Не обратив внимание ни на ее ошибки, ни на ее акцент.
– Mais si, je suis fran;aise (да нет, я француженка), – ответила она уже по-французски, – но лучше итальянский, он у тебя понятнее, чем твой английский.

– Меня зовут Марио, – радостно продолжал болтать он, усаживаясь рядом с ней, – а тебя как?
– Сюзанна, – просто призналась она
– Я и сам заметил, что местные арабы очень вязкие. – Марио совсем не подумал, что про его соотечественников можно было сказать почти то же самое. Но сейчас Сюзанна была рада, что он пришел ей на помощь, и она уже не будет торчать одинокой фигурой на пляже, привлекая нескромные желания местных жителей.

– Я вчера видел рядом с тобой одного парня. – Марио уже по-свойски расположился у ее ног, – Кто это? – Совсем бесцеремонно допрашивал ее.
А Сюзанне нравилась такая бесцеремонность. Она у нее ассоциировалась с безмятежностью отпуска, с беззаботностью отдыха. И ее вовсе не коробили его, уже почти фамильярные, вопросы. И потом это было именно то, что она ожидала от итальянца.
Поэтому совсем спокойно ответила, – это и есть просто мой парень.
Впрочем, своим спокойствием пытаясь охладить его дружелюбие. Но он этого просто не замечал, – что же он тебя бросил. Я бы не рискнул.

Сюзанна наклонилась с шезлонга и, приподняв очки, поглядела своими черными глазами на него так тяжело, что он даже захлебнулся в словах и не сразу пришел в себя.
– Так ведь он не ты. – Произнесла Сюзанна, улыбаясь, с легкой укоряющей нежностью, – и он уверен в своей девушке.

Но ее улыбка была ядовитей змеи, и Марио застыл безмолвно на несколько минут так, что Сюзанна, откинувшись на спинку шезлонга, уже успела заскучать. Она оторвала свою ножку от теплого песка и коснулась ею Марио, – что замолчал? Скучно стало?
– Наоборот, мне неожиданно так хорошо, что я разомлел.

Марио пришел в себя и, оглянувшись, посмотрел ей в лицо, проверяя себя – а не ошибся ли он. Но Сюзанна уже закрыла свои глаза очками, а на ее змеистых губах играла такая привлекательная улыбка, что невозможно было разобрать яд в них таящийся.
– Честно говоря, я удивился, увидев тебя здесь. – Марио накрыл ладонью ее ножку и прижал к своему плечу.
– А где это я должна была бы быть? – откровенно удивилась Сюзанна.
– Почти весь народ из нашего отеля сегодня уехал смотреть пирамиды. – Он развернулся и, не отпуская ее ножки, лег на спину.
– А я и гляжу, что странно никого нет. – Сюзанна теперь поняла пустоту их пляжа.

Она теперь поставила обе своих ножки на грудь Марио, распластавшегося у ее шезлонга.
Я как будто стою на коврике, усмехнулась Сюзанна. И стала пальцами своих ножек пощипывать его заросшую грудь.

Он такой же волосатый, как и эти арабы, подумала Сюзанна и тут, ее словно кольнуло, а Поль тоже такой же шерстяной? Она даже вздрогнула от этого и невольно больно ущипнула Марио.
Он ухватил ущипнувшую его ножку и прижал к своим губам и протянул чуть замедленно, – больно.
– Извини, Марио, – она чуть усмехнулась змеистостью своих губ, – а ты что же не поехал за пирамидами?
– Да я уже не первый раз в Египте и нагляделся на все эти чудеса света вдоволь. – Он теперь сидел, баюкая ее ножки у себя на груди, – и приехал сюда только так, за компанию с ребятами. Да еще покупаться. А вот никак не ожидал встретить такое чудо.
– Это ты о чем? – начала догадываться Сюзанна.
– Это я о тебе. – И Марио встал на коленки у ее ног и положил свою голову ей на колени, как песик.

Она протянула руку и потрепала его шевелюру, – ты думаешь, я не знаю, что все итальянцы льстецы и ловеласы.
А он вместо ответа лизнул ее ногу, там же где и лежала его голова, и посмотрел ей в лицо.
Сюзанна опять усмехнулась, – и твои повадки напоминают мне песика. – И когда увидела, что Марио скорее даже обрадовался ее словам, добавила, – шелудивого песика.
На что он радостно ответил, – я был бы очень доволен, быть твоим песиком.
Сюзанна подумала, не хватает еще, чтобы он хвостиком завилял, поэтому уже с явной ленцой и утомленно проговорила, ссылаясь на то, что он видел вчера, – это Марио, сейчас не подойдет.

У Сюзанны даже заломило колени, и она застонала, вспомнив вдруг Поля. Вспомнив его голубые омуты. Она попыталась убрать свои ноги от его губ.
– Хватит Марио, оставь, – чуть слышно простонала она.
Но он и не думал останавливаться. И Сюзанна так оттолкнула его ногами, что и сама свалилась с опрокинувшегося шезлонга. Но и Марио при этом отлетел от нее на пару метров.

Сюзанна сидела теперь на песке и, улыбаясь змеистостью своих губ, – не ушибся?
– Что ты, – успокаивающе ответил он, но Сюзанна-то видела, что Марио слегка напряжен, не зная еще продолжения этого отпора.
Она переливчато засмеялась, – так ты теперь калека? – И, вскочив с песка на ноги, крикнула ему, – догоняй. – И, швырнув в сторону солнечные очки, рванула в сторону воды.

4

Пока Марио поднимался на ноги, пока соображал, она уже нырнула в ласковую воду. Здесь уже Сюзанна не боялась, что ее догонят. Еще с детства она плавала профессионально, и когда-то даже подумывала заняться спортом всерьез, но математика для нее перевесила все, вытеснив даже это. Но Сюзанна и в Париже продолжала ходить постоянно в бассейн, расслабляясь там и выплескивая ярость в километры рассеченной воды.

Она видела как он, разбрызгивая море, ринулся за ней, и расчетливо подпускала его к себе, четко чувствуя дистанцию. А когда он уже мог одним движением схватить ее, чуть прибавляла усилие гребка, тем самым, сохраняя ту неуловимую грань расстояния.

Марио напрягся, его усилия были видны по взбаламученной воде. Но Сюзанна-то профессионально сколько раз на дорожках бассейна следила за соперниками, догоняя или убегая от них.
Поэтому игра с Марио в кошки мышки была для нее просто забавой. Всякий раз, когда он вот-вот прикасался к ней, она подрабатывала или ногами, или рукой. Или, вильнув всем телом, легко ускользала от него, оставаясь все так же рядом.

А потом, наигравшись, увидела, что Марио сник. И она сама  поднырнула и всплыла передним, скользя по нему руками. И обхватив его, спросила, – сильно устал?
На что Марио стойко мотнул головой и, задыхаясь, выдохнул, – нет.
– Устал, устал, я вижу. – Не согласилась Сюзанна, – сейчас я все исправлю.

Она оглянулась на берег и увидела Луи в нерешительности застывшего около ее шезлонга. И, выпрыгнув из воды по пояс, опершись еще и рукой на плечо Марио, зависла в воздухе и замахала другой рукой, и крикнула изо всех сил:
– Луи, мы здесь! Сейчас выхожу!

А плечо Марио стало предательски проваливаться под ее рукой. Я еще чего ради утоплю его, подумала Сюзанна, посмотрев на него и обнаружила, что Марио продолжает проваливаться вниз.
Она инстинктивно схватила Марио за волосы и вытащила его голову на воздух. Ее тревога была совсем не напрасной. Марио не был пловцом. И поначалу, погнавшись за ней, переоценил себя, а теперь, казалось, терял сознание.
Сюзанна медленно плыла рядом, незаметно поддерживая его. Успевая при этом махать рукой Луи. Все так же незаметно помогла Марио добраться до берега. Так что было непонятно, сам Марио доплыл или это она вытащила его.

Они лежали бок о бок в лениво набегающей воде. Марио бессильно распластался на спине, и ласково-теплая волна изредка доставала ему до подбородка. А Сюзанна, как ни в чем не бывало, сидела рядом и весело болтала обо всем, что приходило в голову.
И вскочив, обрызгала водой с ног до головы подошедшего к ним Луи.
– Знакомься, это Марио! Вот видишь, чем заканчиваются твои слишком длинные завтраки. К твоей девушке уже начинают приставать утопленники.

Марио лишь приветственно пошевелил кистью руки, еще не совсем придя в себя после заплыва. А Луи осмелел от услышанного, – все, кто пристает к моей девушке, будут утопленниками.
Но Сюзанна вскочив, обняла Луи, – пожалуйста, не надо. Пусть живет! – И чмокнула его в щечку. А потом опять присела рядом с Марио и попыталась засыпать его песком,  но волна, хоть и небольшая, смывала на нет ее усилия, оставляя лишь крошечные горстки песка у него на груди.
А потом просто стала теребить его, пытаясь расшевелить. Но он все еще тяжело вздыхал.

– Ну что вы такие дохлые? – Сюзанна посмотрела на Луи, – чуть-чуть покупался и уже спекся.
– Это он придуривается, чтобы ты за ним ухаживала. – Луи был слегка раздражен тем, что появился непонятный Марио и Сюзанна, кажется, увлечена им.
Но Сюзанна наклонилась к Марио и тоже чмокнула его в соленые губы, – спасибо, ты украсил мне этот день, повеселил меня. И валяйся здесь дальше. А мы с Луи пойдем. Он хоть и сытый, зато я проголодалась.

И опять прильнув к Луи всем телом, направилась с ним в отель. Но Марио возродился. И было непонятно: толи от губ Сюзанны, толи просто уже восстановился и отошел полностью от своего утопления.
Быстро догнал и присоединился к ним:
– Идем в ресторанчик?
– Уж больно ты игриво настроен, – ответила Сюзанна, – а я иду туда лишь с единственной целью – поесть.
– А я и не предполагал ничего другого, – отвечал ей Марио под неприязненным взглядом Луи.
– Тогда запомни эти свои слова.
– Это укор? – Он так недоуменно  уставился на нее, что Сюзанна остановилась и расхохоталась, – Боже, ты еще обидься на меня!
Тут уже и он засмеялся, – я просто побоялся, что ты меня прогоняешь.
– Если я начну прогонять, то ты и испугаться не успеешь, как исчезнешь. Вот он – знает. Правда? – И она еще больше прильнула к Луи. – Марио, не отставай!
И они все вместе пошли к отелю.

5

Они мирно сидели за столиком, уже насытившись, и Сюзанна отдыхала, наслаждаясь этими двумя, такими разными парнями. Жгучий брюнет Марио, настойчивый в своей уверенности неотразимости. И уже чуть лысеющий, светловолосый Луи. Вроде бы и знакомый, и, в тоже время, совсем неизвестный.
Они обменивались ревностными взглядами и ревностными репликами, поглядывая на нее. На ее реакцию. А ей просто было весело и невероятно уютно рядом с этими, такими разными, и такими одинаковыми, сейчас, в своем стремлении понравиться ей.

И ей теперь казалось, что отдых именно таким и должен быть. Обязательно рядом Марио и Луи. Но от того, что ей было так хорошо, невольно пришло в голову, что хорошо долго не бывает.
И теперь уже вспомнила, лишь чуть-чуть, но все-таки вспомнила о быстротечности отдыха, о том, что скоро ей уже надо возвращаться домой. Но эти ее совсем не отпускные размышления были прерваны появлением опаленных солнцем и пропыленных дорогой и песками экскурсантов.

До этого полупустой ресторанчик их отеля был тих и спокоен, заполненный только ими да еще несколькими компаниями израильтян. Как сказал Марио, они запросто приезжают сюда покупаться на своих машинах на два-три дня.

А теперь за их столиком и вокруг него образовался шумный круг совсем незнакомых людей. Среди них были и друзья Марио, с которыми они познакомились. Но Сюзанна в этом галдеже даже не запомнила, а, в общем, и не запоминала, как их зовут.
А все эти новые знакомые, придвинув еще столик к ним, рассказывали о величественных пирамидах и иссушающем солнце. Уже панибратски похлопывая ее по плечу и не менее панибратски общаясь и с Марио, и с Луи.
И Сюзанна никогда не терпевшая такого обращения уже в который раз удивлялась себе, наблюдая, как в этом отпуске она становится совершенно другой, терпя и совершая такие вещи, о которых она не могла бы даже и подумать в нормальной, прежней жизни.


– Луи, они все так увлекательно рассказывают, про свое путешествие, что и мне захотелось…, – она продвинулась ближе к Луи, но Марио все же слышал ее слова и живо вмешался:
– Конечно, давай поедем. Поедем, куда хочешь.
Луи чуть поморщился от такой бесцеремонности, но поддержал, – естественно хочется разнообразия. Только что тебе хочется? Я ведь все уже разузнал.
И Сюзанна отвечала только Луи, зная при этом, что и Марио участвует в их разговоре.
– Я тебе говорила, что в автобус или машину совсем не хочу усаживаться. Чтобы потом еще трястись пол дня по дорогам. А вот на лодочке, катере – с удовольствием бы куда-нибудь прокатилась.

И опять вмешался неугомонный Марио. Сюзанна его не прогоняла и, поэтому деликатный Луи тоже не сопротивлялся.
– Давайте на рифы сходим. Поныряем с аквалангами в почти необитаемых местах.
И Луи поддержал его, – ты как на это смотришь, Сюзанна?
– Мне нравится. Только вы ныряйте с аквалангами, а я так поныряю. Я не люблю, когда на мне что-то висит.
– Там посмотрим, – Марио переглянулся с Луи, а потом уже спросил Сюзанну, – и когда ты хочешь все это?
– Да хоть сейчас.
– Тогда я пошел искать катер.
– Это ничего, что уже скоро вечер. – Засомневался Луи о столь быстром решении.
– Сюзанна, можно и ночью нырять, с фонарями. – Марио, почему-то успокаивал ее, хотя вопрос задал Луи.
И Сюзанна, посмотрев на Луи, весело ответила, – да мы это знаем. И слегка подпихнула Марио под столом своей ножкой, – что же ты застыл, иди, доставай катер. Я уже засиделась здесь.
Марио встрепенулся и кинулся в отель заказывать плавсредство.

– Кто он такой? – Как только Марио отошел от стола спросил Луи. Но спросил, хоть и с легким раздражением, но все же в своей обычной флегматичной манере. И Сюзанна опять убедилась, насколько он ей безразличен.
– Честно говоря, я, кроме того, что он итальянец, ничего о нем не знаю. Он здесь отдыхает с друзьями. Вот все.
– Не густо. И тебя он не настораживает?
– Нисколько. – Сюзанна положила ладонь на его руку, – Луи, да ты ревнуешь.
На что Луи смущенно пробурчал:
– Было бы к кому. Я просто опасаюсь нечистоплотных аферистов.
– Тут им как раз надо опасаться. – Рассмеялась Сюзанна. – Ты меня недооцениваешь.
– А ты меня.
Тут уже Сюзанна удивленно вытаращилась на него, – ты это о чем, Луи?
– Я даже не знаю, как, но мне кажется, что ты меня по-прежнему не замечаешь.
– Как это? Я от тебя вообще не отхожу здесь. – Сюзанна даже не обиделась, его притязания лишь развеселили ее. Она привстала и, обняв Луи, поцеловала его. Попав в щеку. И рассмеялась, – вот видишь, – заметила.

Луи не успел ответить – уже появился Марио, с победной реляцией:
– Повезло, нашелся свободный катер, причем его капитан еще и инструктор по дайвингу. Сейчас он подойдет к нашему причалу. – И Марио показал на катер, подруливающий к берегу. – Пойдем, или вы дальше будете целоваться?
– Пойдем, – Сюзанна поднялась, – а ты обзавидовался? Сознавайся.
– Конечно, – признался Марио, – и почему я все время пропускаю самое важное.
– Не волнуйся, все еще будет. – Успокоила его Сюзанна и, подхватив их обоих под руки, направилась к катеру, не замечая как завистливо Луи смотрит на вторгшегося в его отдых Марио.

6

Они подходили к катеру, чей хозяин, с традиционным здесь именем Мухаммед, гостеприимно помогал им подняться на борт.
– Куда пойдем? – спросил он Марио. Но тот посмотрел на Сюзанну и пришлось отвечать ей.
– Где не слишком многолюдно и красиво.
– Здесь везде красиво, – улыбнулся Мухаммед неожиданно приятной улыбкой.
– Тогда туда, где туристы еще не все распугали, – продолжала настаивать Сюзанна. Она и сама не знала куда лучше пойти и справедливо полагала, что за этим должен позаботиться именно их капитан.

Сюзанна прошлась по катеру, внимательно его осматривая. Это был как раз тот вариант, когда катер предназначался именно для погружений, а не для того, чтобы валяться в каюте. У него собственно и каюты-то как таковой не было. Это достаточно просторное помещение, увешанное снаряжением, скорее походило на склад или мастерскую.
Конечно, были и скамейки для пассажиров, но на них можно было лишь сидеть, готовясь к погружениям. Единственно комфортные места – это пара кресел в кокпите за спиной рулевого, Мухаммеда.

Катер набрал ход и Сюзанна села на его носу, подставив себя ветру и брызгам, окатывавшим ее в такт качки катера на небольшой волне, что он стремительно рассекал. Через минуту она была совсем мокрой, мокрой и совершенно счастливой. Совсем не было холодно, наоборот этот мокрый ветер сглаживал непрестанно льющееся солнце, создавая тот приподнятый комфорт, от которого хочется петь.

И Сюзанна теперь улыбалась навстречу этим брызгам, оседавшим приятной солью на ее губах. Она уже полностью пробудилась от похмелья этих дней отпуска, было окутавшего ее сегодня с утра.
И вуаль этого похмелья сменилась завесью за которой почти забылось, как она отдыхала эти дни. Но так же далеко оказались и воспоминания о Париже, о котором она даже и не вспоминала сегодня. И уж совсем далеко оказался Поль – так далеко она от него сбежала.

Она оглянулась – Луи преданно стоял прямо за ней. Тоже весь мокрый. Мокрый и, похоже, счастливый еще и от того, что Марио не было рядом.
А Марио отирался около капитана. Тот рулил, и что-то втолковывал ему. Марио увидел ее взгляд и попытался подойти к ней, но Сюзанна махнула ему рукой – оставайся, мне и так хорошо.

Ей действительно было так хорошо, что дорога показалась мгновенной, и она несказанно удивилась, когда катер замедлил ход и стал маневрировать, чтобы бросить якорь. Мухаммед не обманул, вокруг никого не было. Не было видно даже берега, ничего кроме переливающейся голубизны моря. Теперь оставалось проверить – а есть ли внизу обещанная красота.

Катер почти остановился, и Мухаммед оказался рядом с ней. Открыв лючок, он вытащил якорь и бросил его в воду.
– Мы все, приехали? – Сюзанна сама себе подтверждала, что такая безмятежно-прекрасная дорога уже закончилась.
– Да, сейчас проведу с вами инструктаж по аквалангам, и потом можно будет понырять.
– Я с ним нырять не буду, – Сюзанна уже была в одном купальнике, – поэтому вы инструктируйтесь, – кивнула она Луи и Марио, – а я пошла, – и она бросилась в манящую бирюзу.


Отпуск продолжался – нежной прохладой подхватила ее невесомость. Сюзанна, не спеша, проплыла вокруг катера, подплыла к нему с кормы и сама забралась на него по слипу. Казалось, никто и не заметил ее отсутствия. Инструктаж уже подошел к концу, и Мухаммед помогал снаряжаться Луи, а Марио самостоятельно прилаживал на себе всю аппаратуру.
– Ты уже наплавалась? – спросил он, проверяя клапаны.
– Нет, я просто хочу одеть ласты и маску, а акваланг мне не нужен, – остановила она, открывшего было рот Мухаммеда, – следи за ними, я никуда не денусь.

Посмотрев, как Луи и Марио спустились за борт, как, впопыхах ухватив акваланг, вошел, спеша за ними, в воду Мухаммед, Сюзанна порылась в небольшой куче снаряжения и, отобрав себе подходящие маску и ласты, высматривала, где же ее товарищи.
Судя по поднимающимся пузырям, они все крутились недалеко от катера. Очевидно, Мухаммед не позволял разбегаться им в разные стороны и тщательно пас их времяпровождение, честно отрабатывая заплаченные ему деньги.

Сюзанна теперь не спеша, медленно соскользнула в воду. Вокруг действительно все было изумительно красиво. И обилие чудных, ярко раскрашенных рыбок, и пестрое, хорошо подсвеченное внизу дно. Но она вздрогнула совершенно от другого, проплывая над своими товарищами.
Они были почти рядом – глубина здесь не больше семи-десяти метров. И их гибкие тела ей были хорошо видны сверху. Их безмолвное неспешное скольжение внезапно вернуло ее в то же самое гипнотическое состояние удовольствия, как когда она сидела на носу катера. Она просто почувствовала, как начинает застывать в изнеможении ее тело.

Сюзанна затаила дыхание и нырнула вслед за ними. И легко догнала их, еле шевелящих ластами. Дотронулась и до Марио, и до Луи, и до Мухаммеда, внеся смятение в их ряды, проверяя, а не пригрезилось ли ей все это.
Так она ныряла несколько раз. Мухаммед же не давал им подниматься вслед за ней. Все-таки они были уже достаточно долго на глубине, хоть и небольшой, но декомпрессия уже требовалась, или просто так ему было сподручнее следить за ними.
А Сюзанна успокоилась, прочувствовав, что это не мираж, и устала. И, выбравшись на катер, так и осталась лежать на кормовом слипе, просыхая на солнце с одной стороны и ласкаемая морем с другой.

Лежала и размышляла, и почему я должна себя как-то ограничивать и сдерживать? Я в отпуске. И мне надо так отдохнуть, чтобы тело уже не просило этого отдыха больше. Чтобы оно уже не мешало мне спокойно жить и работать.
И как-то странно для себя сейчас трактовала слово «ограничивать» и слово «тело», примешивая к ним те немного бредовые чувственные ощущения, что так неожиданно стали в ней просыпаться.

Она перевернулась на живот, подставив спину солнцу и, одев маску, стала наблюдать за ними уже просто лежа на слипе катера. Но долго ей наблюдать не пришлось. Почти сразу же все стали подниматься. Толи они тоже устали, толи заканчивался воздух, но всплывать начали. И вскоре появились около нее.

Сюзанна встала, сняла свою маску и стала им помогать взбираться на катер. Впрочем, помочь она успела только Луи. А Марио и сам вылез, ничуть не уступая в проворстве и умении Мухаммеду.
А Мухаммед, предложив всем им подкрепиться, спокойно порулил назад, к отелю. Что удивительно он совершенно не давил их своим назойливым вниманием. Наверное, это какой-то нетипичный араб, подумала Сюзанна, но хорошо уже то, что мне совсем не приходится отгонять, а лишь удивляться его безразличию.

А она сама разглядывала Марио, также как и она полулежавшего в кресле напротив нее. Но она-то лежала облокотившись головой на плечо Луи.
– Устал? – темные очки скрывали исследовательский пыл ее глаз, внимательно изучавших его, впрочем, здесь практически у всех глаза были закрыты черными очками, так что становилось неизвестным, как тебя изучают и изучают ли вообще.
Сюзанна просто почувствовала, как Луи, при этих ее словах посмотрел на нее, пытаясь понять, кого она спрашивает. – Нет Луи, я знаю, что для тебя это ерунда. – Она подняла голову и действительно увидела внимательный взгляд Луи.

Но Марио уже начал отвечать:
– Если и есть, то совсем чуть-чуть, – улыбнулся он. – А ты здорово ныряешь. Я сначала пожалел, что ты не рядом, под водой. А потом увидел, как прекрасно ты это делаешь. И снизу наслаждался тобой.
– Опять ты мне льстишь, и подглядываешь. – Покачала головой Сюзанна, – скажи лучше, что это ты говоришь всем встречным девушкам.

Марио попытался пересесть к ней, но Сюзанна так сильно отпихнула его, как будто лошадь лягнула, – ты увлекся, я совершенно не польщена твоими восторгами.
– Ты его чуть не убила, – внезапно обеспокоился Луи, вероятно, проецируя на себя этот ответ Сюзанны.
– Чуть-чуть не считается. – Успокоительно произнесла она, погладив руку Луи, – а потом ты, это не он. – Она поняла его беспокойство.

А Марио совсем не обиделся на такой отпор. Он благополучно опять сел напротив нее. – Я всего лишь наслаждаюсь оттого, что ты рядом.
– Ладно, ладно, не обижайся, – примирительно сказала Сюзанна и снова улыбнулась ему своей ядовито-прелестной улыбкой, и даже приподняла очки и очень мягко подтвердила улыбку взглядом. – Я понимаю, ты всего лишь хотел быть ко мне поближе. – И добавила, чуть помолчав и внезапно загрустив, – но это бывает очень опасно.

Этот прилив грусти захватил ее также внезапно, как голубизна, когда она ныряла в море. А может, это и была та самая голубизна, Сюзанна не могла бы на это ответить. Но она странно совершенно отключилась от происходящего, наполненная своими новыми ощущениями.
А в это время Марио, видя, что Сюзанна совсем перестала с ним общаться и даже слушать, прыгнул в воду на ходу катера. Решив столь экстравагантным прыжком привлечь ускользающее от него внимание.
И это ему удалось. Луи, ошеломленный этим, вскочил. И побеспокоил Сюзанну, убрав свое плечо из-под ее головы. И она очнулась.

Хорошо, что Мухаммед совсем не гнал, и скорость была небольшой, иначе Марио легко мог бы разбиться. Луи все еще стоял остолбеневший, а Сюзанна, ухватив Мухаммеда за плечо, показала ему, что потеряли пассажира.
Сам Мухаммед стоял к ним спиной и ничего этого не видел. Но, очевидно он так много всего навидался с туристами, потому как, ничуть не изменившись в лице, совсем не удивившись, молча переложил руль на обратный курс и, сбавив скорость, подходил к Марио.
Когда катер скользил уже лишь по инерции, тогда и Сюзанна прыгнула в воду и подплыла к Марио.

– Что же ты скачешь, – она потрепала его по мокрой голове, – так и разбиться можно. Мне такие прыжки совсем не нравятся, – и толкнула его с головой под воду. И поплыла к катеру, что покачиваясь, застыл рядом с ними, не оглядываясь и не дожидаясь когда Марио вынернет.
Она выскочила на катер по слипу, взявшись за руку Луи. И, обернувшись полотенцем, которое он ей дал, как-то устало произнесла, – а мне совсем не по нутру такие идиотские выходки. – Попав в такт вопросу Луи.
 А за ней вылетел из воды и Марио.
– Сюзанна, ты что…
Но к удивлению Сюзанны, а вероятно, и к своему тоже, Луи остановил его, взяв за плечо, – подожди. Отдохни.

И Марио остановился, переваривая внезапное пробуждение Луи. Но, переварив, опять стал самим собой. Впрочем, и Луи тоже вернулся в свое обычное состояние. Потому что когда Сюзанна опять, как вначале пошла на нос катера, думая остаться одной, то теперь Марио прилег рядом с ней. А Луи остался чуть поодаль, в стороне.
И море теперь всех обдавало своими брызгами. Луи, неуютно потоптавшись за их спинами, решил, что теперь здесь слишком мокро для него и, ушел на корму, за спину Мухаммеда. Чего они просто не заметили.
А Сюзанна смотрела, как Марио покрывается водяной пылью, смотрела, как бьется жилка пульса на его запястье и как в такт бьется жилка на шее. И ей вдруг так захотелось вцепиться зубами в эту жилку, что она еле удержала себя.

Я как зверь, хочу разорвать его на части, разорвать зубами, руками, всем телом. Она так смотрела на него, что он почувствовал это даже сквозь ее темные очки и обеспокоено приподнялся, – ты что, Сюзанна?
– Да нет, просто так, задумалась. – Она отвернулась от него, а он, уже встав, обхватил ее за плечи и прижал к себе.
– Ты такой шерстяной, как ковер, – вдруг рассмеялась Сюзанна, оглядываясь.
– Может полностью побриться?
– Что ты, – Сюзанна повернулась и, чуть отстранившись от него, стала гладить его заросшую грудь, – не надо. Ты такой милый, плюшевый, как игрушка.
– Я, наверное, не совсем подхожу для этого. – Марио пытался заговорить серьезно. Но, …
– Кокетничаешь, – прямодушно и сурово отрезала Сюзанна, почему-то слишком остро восприняв его слова «не совсем». И, как в наказание, больно ухватив в горсть волосы его груди.
На что Марио еще сильнее прижал ее и, приподняв, пытался найти своими губами ее губы. А она и не сопротивлялась. Но почему-то ей сейчас было смешно. Смешно и от щекотки его груди, смешно и от его соленых губ, от которых она не очень успешно уворачивалась. Поэтому она активно забила руками и ногами, – Марио, отпусти. Ты реабилитировался. – И, чтобы уж точно освободиться, радостно закричала немного поникшему и наблюдающему за ними Луи: – спасай меня от этого ловеласа.

7

Катер уже подходил к их отелю. И Сюзанна почувствовала, как вновь к ней подкрадывается задумчивая грусть. И вроде бы только что была эйфория от хорошо проведенного дня. От забавных слов и рук Марио. От насупившегося Луи. И вот приподнятость ее настроения куда-то улетучилась.
Она и в самом деле не заметила обратной дороги. Не заметила быстро подкравшегося вечера. Не заметила, как они переместились в ресторан. Как уже и Луи, заскучав рядом с ними, исчез. Как Марио, поняв тщетность своих разговоров, замолк. И теперь также молча, как и она, сидел напротив нее под ее отсутствующим взглядом.

Сюзанна вытянула под столом ножку и потрогала ею Марио, – ты совсем заснул со мной?
– Рядом с тобой заснуть невозможно, – он улыбнулся ей в ответ.
Опять подлизывается, подумала Сюзанна и, осмотревшись, спросила, – а где же Луи?
В ответ на это Марио радостно заулыбался, – ты только сейчас это заметила? Я и сам уже думал уйти – ты так равнодушна ко мне, к нему.
– Он что, обиделся?
– Думаю нет. Хотя я, на его месте, уже давно бы убежал.
– А тебя кто-то держит?
– Ты.
– Ой, не дури голову. Даже смешно. – Она продолжала болтать с ним, а на нее опять начал наплывать голубой туман. И она уже не видела ничего, кроме этой голубизны. Не слышала ничего. Ни слов Марио, ни своих ответов. А лишь пыталась вынырнуть из этого захватывающе очаровательного тумана. А вынырнув, услышала – …договорились.

– До чего же это мы договорились? – Она спросила просто так, совершенно не помня, что в своем забытьи она все-таки была обычной девушкой и нормально разговаривала и отвечала все это время.
– Ты ведь сама только что предложила завтра еще раз прогуляться в море, как сегодня. – Марио даже привстал, – пойдем, потанцуем.
Неожиданно для самой себя она легко согласилась.
– Ты, наверное, устала? – Марио бережно поддерживал ее. И Сюзанна совсем не чувствовала его рук, а лишь сливалась с ними.
– Нет, просто так хорошо было сегодня, что я расслабилась. Расслабилась так, что это стало заметно и тебе. – Сюзанна усмехнулась, – но мне приятно с тобой. И на всякий случай, если не придется больше – спасибо. Ты скрасил мне отдых.

Марио остолбеневши и удивленно, оторвал Сюзанну от себя и посмотрел в ее глаза, – такое ощущение, что ты меня бросаешь.
– Что ты, ведь отпуск мой еще не закончился, – Сюзанна потрепала его за нос, – а ты здесь вполне меня удовлетворяешь. Вот только ребята, с кем ты приехал, наверное, уже потеряли тебя.
– Они легко отдыхают и без моего участия. – Марио теперь еще крепче прижал ее к себе и прижался губами к ее виску. – А вот Луи, по-моему, ты его потеряла.
– Тебе клоуном работать, смешишь все время. Ну как я его могу потерять. Сейчас появится. И ты меня сломаешь, – Сюзанна вывернулась и потянула его опять за столик, – здесь спокойнее, а то твои руки уж слишком сильно меня сжали.
– Это непроизвольно, я вовсе не хотел тебе делать больно, – Марио с сожалением опять присел напротив нее.
– Так что ты там говорил насчет завтрашнего дня?
– Мухаммед будет нас ждать утром.
– А Луи тоже опять с нами?
– Он пока об этом не знает. – Марио покачал головой, – и ты про него ничего не говорила.
– Ну тогда и говорить не надо. Пусть отдохнет, а мы и без него справимся. – Уже уверенно подтвердила она, – тогда давай пораньше, пока все еще будут спать.


Они оба, одновременно увидели Луи, как-то нерешительно к ним направляющегося.
– Луи, – Сюзанна вскочила и подбежала к нему. – Где ты был? Я даже забеспокоилась.
А вслед ей поднялся и Марио, осознав, что из сегодняшнего дня он вытянул все, что возможно.
– Наконец-то ты пришел. Сюзанна, пока.
На что она, не оглядываясь, просто помахала рукой.

– Ты им увлеклась.
– Луи, это ведь отдых. И здесь просто много разных людей. И я совсем тебе не подотчетна. – Сюзанну даже не задели его слова. И отвечала она, скорее из вежливости. Не желая именно себе портить вечер. Хотя и сочувствовала этому, так безразличному для нее Луи.
А потом они говорили просто ни о чем. Возможно Луи и вкладывал какой-то смысл в слова. Но Сюзанна вновь была в том самом состоянии отрешенности, что и с Марио. Единственно, что она помнила, когда они расстались и разошлись каждый к себе, так это то, что Луи был в гораздо более бодром и приподнятом настроении, чем когда он подходил к ним с Марио.

8

Глаза Сюзанны открылись сами. Открылись по давней привычке, забыв, что она в отпуске. И хоть они и договорились с Марио, что встретятся ранним утром, но когда ложилась, вполне соглашалась с мыслью, что можно и проспать и не ездить. Но раз проснулась, то проснулась – надо вставать.
Одеваясь, Сюзанна пожалела, что на этом курорте нет совершенно никакого стимула как-то одеваться. Во-первых, тепло, и много на себя не оденешь. А во-вторых, все время море рядом, хочется купаться.

Но пока еще было чуть зарождающееся утро и достаточно свежо. Она надела свитер и легкую ветровку. Вышла из номера и спустилась в холл. Она думала, что ей придется ждать Марио, но к ее удивлению он уже был там. Приглушенный свет в холле скрывал редких и сонных в этот час работников. А Марио нервно ходил из одного конца в другой. И, увидев ее, обрадовался, устремясь к ней навстречу.

И в этот миг, когда он, улыбаясь, спешил к ней, еще скрытый расстоянием и полумраком, ей пригрезилось, что это не он, не Марио. А совсем другой. Другой, тот, с голубыми глазами. Она так и застыла на последних ступенях лестницы не в силах поверить в то, что ей пригрезилось. А потом еще больше застывая от реальности разочарования.

– Сюзанна, – звук чужого голоса разбудил ее, и она как будто открыла глаза. Вернее теперь ее глаза привыкали к реальности. Реальности не ужасной, но все-таки разочаровывающей.
– А это ты, Марио, – вздох, вырвавшийся из ее груди, подтвердил ей самой, что она окончательно проснулась.
– Конечно же я. – Радостно согласился он, обрадовавшись ее вздоху и явно принимая его на свой счет, – пойдем, катер с Мухаммедом уже на месте.
– Пойдем. –  Как-то бесцветно-покорно ответила Сюзанна все еще не понимая кому она говорит, Марио или тому, с голубыми глазами, и сделала шаг к нему навстречу. Взяла его за руку и, автоматически подставив щеку для поцелуя, совсем не почувствовала его. Но прижалась к Марио и, обхватив его за талию, пошла к выходу.

На улице тоже было совсем темно. Только намек на чуть сереющую полоску на востоке говорил о том, что уже что-то начало происходить. Но ночь еще полновластно царствовала над ними. Даже уличные фонари, хоть и потускнели, но все еще продолжали гореть.
Ночью земное притяжение ослабевает, поэтому она незаметно перелетела на катер, пролетев по дорожкам и по причалу. Кивнула, как старому знакомому Мухаммеду. И встав рядом с ним, сказала, – полный вперед, – устремясь в блекнувшую темноту слабеющей ночи.

Катер взревел всей мощью своих моторов и их причал, их отель сразу же провалились в глубине остающегося позади них сна. Море было совершенно гладким и спокойным. Ни малейшей ряби, ни малейшего вздоха. Казалось и оно еще спит. Сюзанна так и стояла рядом с Мухаммедом.
Свежий ветер, поднятый стремительностью катера, пробирался сквозь куртку и свитер и будоражил ее своей прохладой. Она стояла, прижавшись спиной к Марио, своим теплом поддерживавшего ее. Постепенно темнота ночи стала сменяться сумерками приближавшегося рассвета. Казалось, что это они убегают из темноты навстречу свету.
Сюзанна зябко поежилась и, оглянувшись, – мне что-то совсем еще не хочется в воду. – Она все еще застывала в своем видении голубизны. И это видение голубых глаз жарким ознобом сотрясало ее.
– Подожди, – Марио прикоснулся губами к ее голове, и нетерпеливым дыханием прошептал, – когда мы приедем, будет солнце и будет тепло.

Действительно становилось все теплее. Солнце, чуть проклюнувшись, тут же щедро рассыпало свой свет и свое тепло. И вместе с его светом пропадал озноб, пропадала сотрясающая ее голубизна. Она теперь смогла оторваться от греющего ее спину Марио и, осмотревшись, спросила, – а куда же так долго мы идем?
– Сейчас увидишь, – загадочно произнес он, и показал куда-то вперед.

А она, все больше и больше пробуждаясь, заметила, что его руки, обхватившие и прижимающие ее к своей теплой груди, уже оказались под ее свитером. Но сделала вид, что по-прежнему не замечает этого. А просто высвободилась, чтобы пройтись по катеру. И теперь уже увидела, что приближаются к какому-то островку.
– Ты здесь бывал, – спросила она Мухаммеда.
– Да, сюда часто вожу тех, кому наскучивает компания, – подарив ей свою все так же неожиданно приятную улыбку, ответил ей их, нетрадиционно молчаливый араб. И по-прежнему молча подрулил к берегу, бросил якорь и, казалось, напрочь забыл о своих пассажирах, что-то прибирая или починяя на своем катере.

А солнце и впрямь уже все прогрело, и Сюзанна даже не заметила, как сняла и куртку, и свитер, и все остальное, оставшись в одном купальнике.
Марио подошел к ней и теперь достаточно бесцеремонно, на ее взгляд, обхватил ее, приподняв, и стал покрывать ее лицо поцелуями. Но Сюзанна даже не рассердилась, возможно, еще не совсем отошедшая от своих утренних – ночных видений, а как-то легко вывернулась и, смеясь, – ты слишком торопишься, Марио. А как же подводный мир? – И, выхватив маску с ластами из груды оборудования, отступила к слипу.

Она почувствовала его нетерпение, но теперь уже совсем не смешивала его с той голубизной, что так захватывала ее утром. И потому, – что же ты застыл, Марио?
И лишь он сделал шаг к ней, отпрыгнула в воду, продолжая все еще держать ласты и маску в руках. Здесь, в воде, Сюзанна ощущала родную стихию и теперь уверенно покачивалась рядом с катером. А когда Марио нырнул вслед за ней, то одела ласты и, чуть шевельнув ими, отплыла чуть подальше так, что выныривал он в прежнем одиночестве. Сюзанна сделала круг около него, беспомощно вертевшегося на месте.

– Марио, ну что ты остановился? – она смеялась, очень довольная тем, что в любой момент могла ускользнуть.
– Это тебе кажется. – Марио совсем не расстроился, а так же весело шлепал руками и ногами, пытаясь подплыть к ней.
– Еще не устал? – Сюзанна чуть пошевеливала ластами, кружа, как акула, то, суживая круги и подплывая совсем близко то, удаляясь от него. И когда увидела, что он выдыхается, остановилась.
А потом, обвила его шею руками, и сама впилась в его губы. И уже не отпуская его, стала подруливать к берегу. А, задев ластами песчаное дно, поняла, что они уже на берегу. И теперь полностью повисла на Марио.
Он осторожно сделал пару шагов по дну, но выйти совсем на берег не смог, увлекаемый Сюзанной вниз, и, как мог осторожно, опустился вместе с ней на песок.
Она теперь яростно покрывала его своим ротиком, гася вчерашнее желание искусать и разорвать его на части. Ее руки терзали его грудь, его живот. Она сжимала его лицо и, заглядывая в глаза, пыталась всего выпить, всасываясь в его рот.

При этом скинула лямки верха купальника и теперь вжималась своими остроконечными и затвердевшими сосками в его грудь. А потом, скользя по нему вверх пыталась проткнуть ими и его рот. Все это она проделывала в каком-то бешеном остервенении сегодняшнего пробуждения.
Пробуждения от призрачной зыбкости пригрезившейся ей синевы. И теперь она терзала Марио, как в отместку за ту ошибку, что она увидела в холле отеля. Но среди своей ярости почувствовала, что все начинает заходить слишком далеко, и при этом уже совсем не была уверенна, что хочет этого.

Сюзанна уже поняла, как возбудился Марио. Она видела, она чувствовала его желание. И остановилась, и выскользнула. Выскользнула, оставив свой разорванный купальник рядом с ним. Выскользнула назад в глубину моря. И пронырнув метров пятнадцать под водой, скользя вблизи дна, пришла в себя. И вынырнув, прокричала, – Марио, что же ты опять застыл? Догоняй.

Прокричала это совсем не для того, чтобы он ее догонял, а чтобы примирить его с тем разочарованием, что она ему подарила на этом пляже. Неспешно теперь работая ластами Сюзанна, подплыла к катеру и взобралась на слип. Из каюты выглянул Мухаммед, почувствовав, как качнулся катер, когда она на него взбиралась. И совершенно не смутившись ее обнаженности, спросил без всякого ехидства, – неужели замерзла?
И Сюзанна рассмеявшись, весело ответила, – конечно, холодно. Ты что не видишь, что я голая. – А потом присев и снимая ласты, – ну вот разве это можно считать одеждой.
Она стояла перед ним, сверкая своей вздыбившейся грудью, – Мухаммед, у тебя, я надеюсь, найдется купальник.
А он, совсем не смущаясь – большой практический опыт, – конечно, – и на секунду вернувшись в каюту, протянул ей коробку полную этими вещицами.
Сюзанна тоже не смущаясь под его взглядом, выбрала купальник и одев его, – не слишком велик?
– По-моему, как раз. – И, отвернувшись, опять скрылся в каюте.

Такого флегматичного араба можно заносить в книгу рекордов Гиннеса, хмыкнула про себя Сюзанна и подошла к корме посмотреть, где же Марио. А он как раз подплывал к катеру. Сюзанна, улыбнувшись, нагнулась и протянула ему руку, – ты устал?
Так участливо спросила, что он тоже улыбнулся в ответ, – не очень. – И, ухватив ее руку, потянул на себя так, что она тут же оказалась в воде, рядом с ним, – но ты меня вымотала.

Они теперь кружили друг рядом с другом, недоверчиво соприкасаясь ладонями и губами.
– Выходим. – Сюзанна первая прервала это кружение, опасаясь, что все опять может повториться.
– Наверное да. – С некоторой непривычной для него грустью подтвердил Марио, и, подхватив ее за ножку, вытолкнул на слип. А потом она вновь протянула руку, и он уже не потащил ее в воду, а вылез рядом с ней.

– Я впервые сталкиваюсь с такой девушкой, – утомленно признался он, обнимая ее за плечи.
– Ce n'est pas tous les jours f;te (не все коту масленица). – Сюзанна прижалась к его груди и чмокнула Марио в грустный подбородок, – поехали назад?
– Да. – Он согласно кивнул головой, непонятно, толи, соглашаясь, толи, утешая себя.

9

Так они и возвращались в отель. Сюзанна не отходила от Марио, нежно обнимая его и становясь все веселее от его грусти. Правда в этой веселости она отчаянно хулиганила – обнимая Марио, ухитрялась, вытянув ножку, гладить ею Мухаммеда. А когда он оглядывался на ее прикосновения, то так приветливо улыбалась ему, что и он, несмотря на всю свою выдержку, смущался.
Она и сойдя с катера, так отчаянно весело подмигнула и послала Мухаммеду воздушный поцелуй, что тот остался стоять как памятник с швартовыми в руках, провожая их взглядом пока они не скрылись в отеле.

На улице уже было темно, но теперь холл отеля совсем не был тем невесомо-призрачным холлом, в котором они встретились утром, а весь празднично сверкал, впрочем, как и каждый день, и, густо населенный народом, жил в предвкушении бурного вечера.
На этом фоне Сюзанне легко было поцеловать и распрощаться с Марио, тем более что половина слов терялась в гуле холла и приветствиях уже ставших знакомыми соседей по отдыху. Тем более что все слова уже потерялись около острова. И совсем исчезли, как только они с Марио покинули катер.


Сюзанна огляделась и как-то совсем легко в этом столпотворении увидела Луи. Наверное, оттого, что он, в отличие от всех остальных, был недвижим. Он сидел за барной стойкой. А вернее лежал на ней.
Сюзанна подошла и села с ним рядом. Положила руку на его плечо. И он, повернул к ней голову не отрывая ее от стойки.
– А это ты?
И Сюзанна увидела, как он пьян.
– Что он пил? – Спросила она бармена.
Тот молча достал из-под стойки пару бутылок и поставил их перед нею. Это были обыкновенные две бутылки Jonny Walker. Только одна пустая, а вторая еще на треть сохранила свое содержимое.

– Луи, что с тобой? Зачем это? – Она гладила его по голове, взъерошив его волосы.
– Ведь тебя не было. – Как-то очень трезво и четко отвечал он.
– Ну и что? Можно подумать, что я впервые за всю твою жизнь не оказалась рядом. А я лишь наоборот, впервые очутилась рядом с тобой. – Сюзанна странно оправдывалась. Но его слова упреков совсем не пробудили в ней, как прежде, стремление подавить того, кто ее упрекал. Ей всего лишь хотелось успокоить Луи.
– И ты была с ним! – Торжественно объявил он.
А Сюзанна расхохоталась на это. – Дурачок, это я отдыхала. Я каталась на катере. А он увязался. Это он был со мной. – Она склонилась к лежащему Луи и шептала это ему прямо в ухо.

И ее горячий шепот оказал магическое воздействие – Луи оторвался от стойки и сел. Он сидел очень прямо, неестественно прямо. Большой и сильный. И неожиданно трогательный. Трогательный в своей попытке казаться трезвым. Трогательный в своем стремлении понравиться ей. Трогательный в своих переживаниях.
И Сюзанна приняла это. И пыталась утешить его, подыгрывая его притязаниям. Пытаясь сгладить свою несуществующую вину. Чувствуя свою причастность к его сегодняшнему ощущению несчастья.

Она гладила его руки и доверительно шептала ему на ушко несбыточные для него сказки:
– Луи, вот видишь, мы вместе. Мы вместе сюда приехали и вместе отдыхаем. Как и договаривались. Все получается, как ты хочешь.
Она так говорила и на нее саму накатывала волна успокоения. Та самая волна синевы, что еще, совсем недавно, накатывая, будоражила. А теперь она погружалась в нее с странным ощущением спокойствия и правильности происходящего.
А когда Луи пытался возразить или просто заговорить, то Сюзанна прикладывала свою ладошку к его губам:
– И все будет хорошо, как ты задумал. Мы будем с тобой валяться на песке, рядом с друг другом. Ты будешь держать меня за руку, чтобы я никуда не исчезла.
А я и не исчезну. Я буду с тобой все время нашего отдыха. И ты мне его скрасишь собою. Ты будешь смотреть на меня, а я на тебя. А пока, идем. Идем спать. Ведь уже скоро будет завтра. Завтра, когда я буду неотрывно смотреть на тебя, быть рядом с тобой.

Она не знала, слушает ли Луи ее, и что он слышит. Но слова сами лились из нее, от переполнявшей ее голубизны. Она помогла ему подняться, и проводила до его номера. И в дверях нежно обняла его и прикоснулась губами к его щеке, – спокойной ночи Луи. Сегодня твой сон будет спокойным и нежным. Ведь завтра мы встретимся и будем рядом.
Сюзанна закрыла за ним дверь. И постояла, прислонившись к ней. Она и сама не помнила и половины тех слов, что сказала Луи. Но отчетливо поняла – она только что распрощалась с ним навсегда. И до этого он был ей безразличен, а с этого мгновения просто совершенно перестал существовать для нее.

Она вернулась назад в праздничную суету отдыхающих. Странно чувствуя необыкновенную приподнятость после такого насыщенного дня. Совершенно никакой утомленности, а наоборот, как будто сбросила, избавилась от какого-то тяжкого груза.
И ей было смешно, когда она видела, просидев весь остаток вечера, или ночи, в ресторане, как Марио появился со своими друзьями, но теперь сделал вид, что не заметил ее. А она не от кого совсем не скрывалась. Даже от самой себя. И наслаждалась тем, что сегодня, да и вообще на этом отдыхе не зашла слишком далеко, чтобы потом, возможно, жалеть об этом.

10

Луи ждал ее в холле. Сюзанна даже здесь, на отдыхе, не изменила своей привычке рано вставать. Но Луи уже ждал ее.
– Привет. – Она прикоснулась губами к его щеке. – Вот видишь, я здесь. – И потянула его к морю, взяв за руку. Луи лишь преданно смотрел на нее.
– Давай останемся здесь. – Они остановились на пол пути, на широкой и низкой террасе. Где удобные шезлонги располагали к безмятежному отдыху. Ей неожиданно показалось, что все силы покинули ее. Она безвольно лежала в шезлонге и как-то автоматически отвечала Луи.
Вероятно, отвечала в такт его разговору. Потому, как ее рука, в руке Луи ощущала его нежное пожатие. И ее пальцы также ласково отвечали ему. Но отвечали безвольно ласково и безразлично. И ее безразличие успокоило Луи, поначалу что-то горячо ей втолковывавшего. А теперь тоже мирно задремавшего рядом с ней.

Сюзанна так бы и сидела на этой террасе. Ей уже никуда не хотелось. Ни даже в ласково нежащееся море у ее ног. Они слишком рано встали для курорта, поэтому видели всех обитателей отеля, по очереди выбирающихся на солнце. Она видела и появившихся друзей Марио, но почему-то без него.
Видела, как они поплескались в море, повалялись на пляже, тщетно завлекая ее порезвиться вместе с ними. А потом исчезли, очевидно, пошли бродить по этому городку-курорту, осматривать его незатейливые достопримечательности, а вернее шляться по одной и той же улице.

А она заскучала, поняв, что ей уже достаточно такого отдыха. Ей хватило этих пары дней воды и солнца, чтобы заскучать о прежней жизни. И для нее теперь эти дни были ощущениями, конечно же, отдыха, но отдыха как бы затуманенного сильной пьянкой, где все перемешалось и солнце, и Марио, и море.
Все было, как бы покрыто этой полу прозрачной вуалью, манящей, но уже и начинавшей надоедать. К ней возвращались воспоминания о родной Сорбонне и своих студентах и занятиях с ними. Она уже начала прокручивать в голове предстоящую конференцию, прокручивать сообщения и доклады своих студентов, но пока еще не побежала за бумагой, чтобы привычно все записывать, а не держать в голове.
И с интересом начала поглядывать на Луи, рядом с ней. Луи, державшего ее руку. И заглядывавшего в ее глаза. Ведь он был из той, прежней жизни, что она вспоминала сейчас. Но Луи ничего ей не напомнил.

Похмелье отдыха еще держало ее в своих объятьях и тормозило ее реакцию. Поэтому Сюзанна совсем не заметила, как к ним, к ней подошел Марио. Но почти не удивилась, увидев его сидящим напротив.
Она подняла глаза и посмотрела на него так, как будто видела его вообще впервые. И Марио увидев этот взгляд, изумился, – Созанна, привет. Такое впечатление, что ты меня не узнала.

А он для нее сейчас был напоминанием того бреда, что происходил с ней эти два дня, выпорхнувшим из-под вуали. И язвительно ответила, – Марио, ты не очень высокого мнения о моих умственных способностях. Есть основания?
И, повернувшись к Луи, напрягшемуся и заметно недовольному, – Луи, я что похожа на дуру?
А потом встала, подошла к Марио и мягко положила свою ладонь на его плечо и уже весело добавила, – не расстраивайся. Нам с Луи приятно быть в твоей компании. А мне нравится нырять с тобой.
– Я бы тоже уже заскучал здесь, если бы не ты. – Как-то невпопад ответил обескураженный Марио. И теперь явно приободрился. Но он обрадовался слишком преждевременно, потому что Сюзанна опять вернулась в свой шезлонг рядом с Луи. И снова вложила свою ладонь в его руку, полностью игнорируя Марио.


Она так и пролежала весь день на террасе. Лишь Луи убегал и приносил ей какую-то еду. А она совершенно безразлично чуть пробовала принесенное, почти не чувствуя вкуса. Как не чувствовала сейчас времени и всего, что ее окружало.
Незаметно и быстро ночь окружила их со всех сторон. И к Сюзанне возвращался вкус, возвращалось ощущение жизни. Как же так, еще утром мне было здесь скучно, и я стремилась вернуться домой. А теперь, кажется, что ни за что не готова сломать эту комфортную темноту черной ночи, сверкавшей звездами и тусклыми на их фоне фонарями.
И Луи, рядом со мной, создает то, вполне осязаемое, чувство спокойствия, которое я потеряла. Она наслаждалась этой спустившейся темнотой.

Опять подходил и посидел рядом с ней Марио со своими друзьями. Но верно она разговаривала так бестолково и так счастливо улыбалась, что они, наверное, подумали про нее – чокнутая, и незаметно растворились, больше не докучая ей.


Примерно так же прошли и оставшиеся дни отдыха. Она валялась на пляже или в море, или сидела в ресторане, как-то вообще никого не замечая и не трогая, что и к ней уже никто не подходил. И лишь верный Луи был ее постоянным спутником. Но его Сюзанна тоже почти не замечала, как-то автоматически, как робот, общаясь с ним.
И опомнилась, очнулась лишь уже в самолете. Достала свой выключенный телефон и почему-то очень внимательно его рассмотрела и включила так, словно вновь возвращалась к жизни.

И увидела Луи. И теперь уже по человечески, а не как зомби, улыбнулась ему, – а мы неплохо отдохнули.
И ее слова повисли в воздухе. Луи был смят всеми ее переменами. А Сюзанна теперь общалась с ним так, будто они и на самом деле отдыхали вместе, а не были все это время на расстоянии равном бесконечности.
И приземлившись, уже в Париже, она опять сказала что-то непонятное, – жаль, что мы теперь опять будем лишь коллегами, общаясь только на работе и по работе. – И совсем не слушала его ответа. Да он ей был и не нужен.

III
1

Созанна действительно отдохнула. Отдохнула и переменилась. Вернее, вернулась в Париж совершенно другая Сюзанна. Та, которая до этой поездки начинала только-только зарождаться, но не могла идентифицироваться под привычной повелительно-властной. А теперь мечтательная чувствительность уже полностью проснулась под солнцем Египта.
И то, от кого она сбегала на самом деле, лишь сильнее кристаллизовался под солнцем ее отдыха. Ведь на самом деле стоит лишь просто не видеться с тем, кто тебя смущает, и кто создает бессонные ночи, и, в конце концов, страсть идет на убыль, лишь изредка напоминая о себе желанием подогреть ее лицезрением предмета своего обожания.

Но у Сюзанны до сих пор даже не было четкой формулировки того, кто же является для нее именно тем, кого она желает. Она всего лишь просто осознала, что задыхается от глаз Поля и, что это нарушило ее размеренно-спокойное прозябание, которое она называла жизнью. И пока лишь сознательно попыталась избавиться от этого, мешающего ей жить как прежде. Но совсем не заметила, что уже поздно.
Не признаваясь себе, что предмет ее страсти это Поль, она легко занималась тем, что пыталась избавиться от него. И в этом процессе постоянно думая о нем. И теперь постоянно рядом с ней был Поль, замечала она это или нет. Или просто делала вид, что не замечает.

Поэтому она все как бы правильно сделала, уехав на море. И там уже практически не вспоминала о Поле, о тех голубых омутах, что так обожгли ее. Ведь только изредка что-то всплывало в ее памяти посреди бездумного солнца и моря. Но и этого «что-то» хватило для того, чтобы удержаться от близости с Марио, удержаться от безумных желаний навеваемых расслаблением отдыха.
И, возможно, именно это «что-то» окончательно сделало из нее в Египте женщину. Или, по крайней мере, уже окончательно разорвало с ее десятилетним затворничеством схимницы, исподволь напоминая ей о ее истинной природе.

И еще Сюзанна незаметно переменилась внешне. Незаметно, потому как в Египте ее никто не знал, ну кроме Луи. Но он все время глядел на нее такими глазами, что вообще никаких изменений не видел. И никто не мог бы сказать ей об этих переменах.
А она на себя по-прежнему не пыталась глядеть в зеркало. Так что даже когда и видела свое отражение, то не замечала в нем ничего нового.

Она как-то странно осунулась, не потеряв при этом свежести, а наоборот. Если и до этого ее легко можно было спутать с первокурсницами, то теперь, хотя девичья припухлость щек исчезла, но зато она сменилась на подростковую. На подростковую истощенность.
И от этого, ее и без того большие глаза, увеличились. И даже нелепые очки не могли скрыть их теперь уже не пугающей, а влекущей темноты. Став еще тоньше, она завораживала и очаровывала с первого же взгляда.
А ее походка, движения, начавшие меняться неделю назад, совсем преобразились с рублено-грубых, законченно-черствых, в плавно текущие. Завлекающие своей недосказанной мягкостью, гипнотизирующие хищно-змеиным очарованием.

Сюзанна совсем неспешно, непривычно неспешно собиралась в универ. И теперь, одевая платье, уже прицельно посмотрела в зеркало. Египетское солнце совсем не выветрило белизну ее кожи. Вроде бы она и прежняя, но что-то тревожило ее в этом своем отражении.
Сюзанна сделала шаг назад и смутилась – под платьем, несмотря на лифчик, торчали две точки стоячих девичьих грудей. Торчали точно также, как тогда в магазине, вместе с Амелией, а может быть даже более вызывающе.Она провела ладошкой по ним, пытаясь разгладить, но ничего не вышло. Они все также торчали. Этого никогда не было заметно в ее бесформенных свитерах.
Ерунда, решив, что это ей только кажется, произнесла про себя она, и потом я ведь после отпуска, логически завершила она свои рассуждения, подумав, что и так слишком много времени провела, рассматривая себя. И выпорхнула из дома.

Привычная атмосфера заставила ее забыть и об отпуске, и, потому что она по ней соскучилась, забыть даже от чего она сбегала на море. Но когда она осталась наедине со своей пятеркой и бодро взялась их расспрашивать о подготовке, то сразу и не поняла, что говорит, совсем не думая.
Хорошо, что ее рассудочная половина могла внимать и отвечать согласно ее профессии. Поэтому парни если что и заметили, так это ее легкую заторможенность. Но эта заторможенность была бы явной, если бы она была в своем обычном антураже. А так, они сами были слегка отвлечены тем, что с ними работает не привычная бесполая профессор, а какая-то изумительная девушка, тем не менее, знающая, о чем идет речь.

А она сама, неосознанно наслаждалась тем, что голубые глаза опять захватили ее с головой. Созанна пыталась понять, в чем же разница, и вглядывалась в своих студентов, в этих многочисленных, умных парней. И все время удивлялась от того, что совсем не замечает, не чувствствует ничего подобного, как от глаз Поля.
И она даже не пыталась сейчас как-то продумать то, что с ней происходит. Просто наслаждалась, как наслаждалась несколько дней назад, окунаясь в синеву теплого моря. Здесь, среди них был тот, чье присутствие окрашивало для нее все в нежные тона.
Но все же она как-то пробовала разобраться с собой, с тем, что с ней твориться. И поэтому даже попыталась спровоцировать себя. Во время занятия она придвинулась чуть ближе, чем это, в общем-то, было надо, к Жану.

Он в это время остался последним, с кем она занималась, их головы соприкоснулись, волосы Жана странно щекотали ее ухо, нос, лоб. Их можно было принять за вдохновленных любовников.
Сюзанна в это время что-то оживленно объясняла, доказывала ему, рисуя на листе свои выкладки. И заметила, что обычно очень сосредоточенный и серьезный Жан совершенно не слушает ее.
Заметила, даже не глядя на него, что он смотрит совсем не на бумагу, где под ее рукой вырастали колонки формул, а за вырез ее кофточки. И испытала несказанное удовлетворение – он смотрит не на профессора, а на девушку, он разглядывает ее как мужчина.

Самое странное, что сама Сюзанна в это время совершенно ничего не испытывала, кроме холодного любопытства исследователя.
– Что ты на это скажешь? – спросила она, ставя восклицательный знак и подчеркивая последнюю получившуюся формулу.
В ответ он поднял свой затуманившийся взгляд и перевел его на бумагу, – я не совсем уловил и не понял. Я заберу это с собой, просмотрю сам.
– Хорошо, – тут же согласилась Сюзанна, улыбнувшись. Улыбнувшись именно ему. Отчего Жан еще больше стушевался.

– У меня сейчас кафедра, давай после нее встретимся и проясним ситуацию, – двусмысленность предложения порадовала ее саму. Но она тут же исправилась, – и возьми с собой, – здесь Сюзанна сделала паузу, как будто размышляя, – ну хотя бы Поля, у него такая же проблемка.
– А во сколько? – заинтересованность, несомненно, была.
– Я откуда знаю? Дождитесь, после кафедры я буду готова с вами поговорить. – Сюзанна и сама еще не знала, будет ли она с ними встречаться.
– У меня еще есть дела. – Жан теперь сделал попытку увильнуть.
– Ну это уже ваши проблемы, – привычно жестко, возвратясь в свой прежний облик, отрезала Сюзанна.   

2

Она непривычно для себя опаздывала. Кафедра уже началась, и она вошла под удивленно-недоуменные взгляды коллег. Даже Луи укоризненно посмотрел на нее. Но Сюзанна спокойно включилась в обсуждение подготовки к конференции. Тем более что это она и ее студенты были там докладчиками.

– Тогда ты, наверное, уже просмотрела доклады наших студентов? – Зав. кафедрой просто обязан был задать ей этот вопрос.
– Да, да, да, но еще не все. – С нее начинало слетать то приятное ощущение голубизны, что так нахлынуло во время занятий со студентами. – Но вы не беспокойтесь, до конференции еще куча времени, – она все-таки пыталась сгладить свои острые углы.
– Это сейчас кажется, что времени много. – Не отставал зав. кафедрой, – а завтра окажется поздно и ничего не успели сделать.
–  Я разве когда-нибудь подводила? – привычно пошла в наступление Сюзанна. И вдруг поняла, что это тот самый Луи. И очень, очень мягко улыбнулась ему, – не волнуйтесь. Мы все успеем.
А дальше началась привычно-невообразимые разговоры, что и как, и кто должен делать.

А Жан вместе с Полем поджидали Сюзанну. Но поджидали слишком близко и потому наткнулись на нее не в вполне удачный момент. Она только что вылетела разгоряченная обсуждением на кафедре. Вылетела прежней. Решительной и бескомпромиссной. И тут наткнулась на них.
Сюзанна открыла рот, чтобы бесповоротно отрезать – сегодня не получится. Но споткнулась, за мгновение, успев пропитаться взглядом Поля. И уже глядя только на Жана, медленно произнесла, – мне отсюда надо уйти, здесь надоело.
– Тогда пойдем на улицу. Можно в Люксембургском саду посидеть, на природе, – выступил Поль.
Но Сюзанна тут же с ним не согласилась, – нет, для меня это будет слишком свежо.
– Тогда давайте в кафешку, – вступил Жан, – я тут знаю неподалеку уютное местечко на улице Lhomond.
– Хорошо, – согласилась она, – идите, я догоню.


Она развернулась и опять вошла на кафедру, откуда вылетела минуту назад. Там еще все были возбуждены только что закончившейся дискуссией, и ее возвращение всех удивило – ведь это она вылетела, вконец разругавшись с ними. А Сюзанна твердыми шагами направилась прямо к зав. кафедрой – он даже встал.
Только что он был ее главным оппонентом и почувствовал угрозу в ее приближении. И внешне это так и выглядело. Но сейчас она подходила не к зав. кафедрой, а к Луи.
Сюзанна стремительно надвигалась, но, подойдя вплотную, не укусила и не ударила его, что невольно напрашивалось, глядя на ее жесткую поступь, а, придвинув губы к его уху, чуть слышно прошептала, – Луи, приходи сейчас в кафе на улице Lhomond.
И, также как вошла, решительно развернулась и вышла.

3

Догнала Жана и Поля. И втиснувшись между ними, – теперь рассказывайте, до чего вы додумались.
Это было откровенной провокацией. Если у них и было, что сказать, то после того как она прикоснулась своим боком то к одному, то к другому и  заглядывала им в глаза, последнее выветрилось.
– Сюзанна, все, что мы сообразили, мы написали, – нашелся, наконец, Жан, – сейчас я вам покажу.
– Подожди, присядем за столик, тогда и покажешь, – она оглянулась, высматривая, идет ли Луи за ними, но его еще не было.

Они устроились за столиком и только Поль и Жан вывалили на него свои бумаги, сдвинув в сторону чашки с кофе и круассаны, как дверь отворилась, и вошел Луи.
– Я здесь. – Сюзанна привстала и помахала ему рукой, – иди сюда.
Одновременно она смотрела и на реакцию своих студентов – реакция была. Они в очередной раз остолбенели от фамильярности, с какой она окликнула их зав. кафедрой. Ничего подобного они от нее совсем не ожидали.

Собственно и Луи ничего подобного не ожидал. Он сюда шел, размышляя, а не приснилось ли ему, что Сюзанна его позвала. И позвала так интимно, что не только он, но и все на кафедре были ошеломлены и озадачены.
А Сюзанна продолжала их всех изумлять, радостно его встречая. Она придвинула свой стул к нему и, почти так же интимно, как шептала на кафедре говорила вполне обыденное, – вот те студенты, что едут со мной в Страсбург. И вот, посмотри, что они собираются там рассказать.

Она подсунула ему их листочки и, довольная, отодвинулась чуть назад, наблюдая, как он их просматривает и как за ним следят ее парни.
А Луи поверхностно пробегая взглядом по этим записям, посматривал на Жана и Поля, соображая, почему только эти двое вместе с ней.  Почему они сидят в кафе, а не в универе. И еще тысячу почему роилось в его голове.
– Ну что ж, совсем неплохо, – выдал он неопределенную фразу и посмотрел на Сюзанну.
– Я же вам говорила, что вы умники. – На самом деле ничего подобного Сюзанна никогда не произносила, всегда сдержано оценивая, и еще более сдержано  отзываясь о работах своих студентов.
Она положила свою ладонь на руку Луи и, обращаясь только к нему, как будто о давно проговоренном, – вот видишь, а ты переживал. Теперь убедился, какие у нас студенты?

Сюзанна сказала, у нас, продолжая подчеркивать ту интимность, что она создала, когда звала его сюда еще на кафедре. Но, произнося эти слова, она как-то неловко пододвинулась и случайно задела своим коленом за колено сидящего напротив нее Поля. И от этого ее словно ударило током. Она подняла свои глаза и посмотрела прямо перед собой. И встретилась с глазами Поля. И задохнулась. Еле вымолвила, – у тебя были ведь к ним вопросы, так задавай.
– Да нет, прочитав их записи, все вопросы отпали, – выкрутился Луи.
– Тогда пойдем. – Глаза Сюзанны непроизвольно опять поднялись к Полю. И она поняла, увидев, как он застыл, что он тоже ее видел, тоже ее почувствовал.
А она стремительно встала, – Луи, ну что же ты. Ребята, до свиданья. – Выдала единым махом. И не дожидаясь, успевает ли Луи за ней, также стремительно помчалась к выходу.

4

Поль и Жан только и успели, как кивнуть в ответ – Сюзанна уже исчезла. А Луи летел вслед за ней. Он ее догнал и остановился рядом с ней.
Теперь его глаза пытливо исследовали ее с ног до головы. Сюзанна даже ощущала их прикосновение. И заметила, как оно от просто любопытного становится бесстыдно неприличным.

Она положила руку на его плечо, – спасибо, Луи, все уже хорошо. – Сказала это вроде бы обычно, но так холодно и насмешливо, что он понял, что переборщил со своими исследованиями. И попытался сгладить неловкость.
– Ты так великолепно выглядишь, что я даже боялся подойти к тебе.
– Луи, вы мой начальник, и вам бояться нечего. – Она назвала его на «вы» и сказала вроде бы известную истину, но все вкупе прозвучало, как пощечина. И он стушевался, не понимая, что было с нею еще совсем недавно, на море. И что случилось с ней сегодня.
Она стала для него более колючей, чем была раньше, в джинсах. Тогда к ней просто не хотелось подходить. Весь ее вид тогда агрессивно кричал – не тронь меня.

А сейчас, сейчас даже издали, чуть зацепив ее глазом, любой пропитывался призывом ее соблазнительности. И вроде бы она была та же самая. И платье и туфли на ней были из самого обычного магазина, доступные каждой. И носимые многими.
Но именно невинная простота, наивность обыденности делало прелестным каждое ее движение, заставляя ее тело, насколько позволяют его возможности, и подчас даже сверх того, лучиться обещанием блаженства.

Луи это заметил первым и, обманутый своими воспоминаниями подумал, что все это ему и для него. И на кафедре во время их спора, он любовался ею. И сейчас прибежал по ее зову, ожидая, что все ее перемены только ему.
Но как сильно он ошибался. Сюзанна и сама еще не вполне признавалась себе для кого это. Ведь она постаралась забыть и избавиться от своего недуга тем, что попыталась подсунуть Полю свою подругу, наивно надеясь вернуться в покой небытия. В покой не жизни, а прозябания.

– Вы ведь теперь видели, как подготовлены мои студенты? – Ее провоцирующий вопрос так и повис бы в воздухе, если б не ее вызывающая новая привлекательность.
– Сюзанна, ты же понимаешь, что все относительно, и никогда не бывает достаточно. – Выкрутился все также ничего не понимающий Луи.
– Я знаю гораздо меньше вас.
– Мы ведь с тобой уже перешли на ты. – Решил упростить казавшуюся ему странной и сложной беседу Луи.

А Сюзанна, подхваченная новыми ощущениями одежды, и смешивая их со своими новыми ощущениями, со своей пробуждающейся чувственностью радостно парила. Парила оттого, что так удачно проходил день.
– Луи, ты знаешь, – здесь она опять, как прежде, как на море, взяла его за руку. И ее голос стал тем же, проникновенным и ласковым, – мне кажется, что там, в отпуске, рядом с тобой была не я. Что меня там вообще не было.
 
Она еще постоянно металась между собой прежней, что сейчас временами огрызалась, общаясь с Луи. И с собой новой, хрупко чувственно воспринимающей все вокруг и опьяненной взглядами и прикосновениями к Полю.
Поэтому и парила оттого, что совсем не смутилась, когда смотрела на Поля. И, как ей казалось, смотрела на него совсем безразлично, не понимая сейчас, что это был уже взгляд охотницы, наметившей жертву.

Ноги едва касались земли, и Сюзанна летела над ней, не разбирая дороги. Луи запыхался, рядом с ней.
– Созанна, куда ты спешишь? – наконец она услышала его.
– А это ты… – в ее голосе слышалось явное разочарование. Она держала его руку и остановилась, пристально вглядываясь в его глаза.
Но разочарование только усиливалось. Ведь только что она летела пропитанная ощущениями Поля. А сейчас рядом с ней какой-то Луи, совсем ей не интересный и безразличный, как и тысячи других.

Сюзане почему-то показалось, что рядом за ней должен идти Поль. Она даже встряхнула головой, чтобы прогнать это наваждение. И недоверчиво подумала, я ведь сделала все, чтобы избавиться от него. И буду продолжать делать это.
Поэтому заставила себя улыбнуться Луи, – извини, я просто задумалась.
Он ей не ответил, а одно только заметила Сюзанна, это то, как на нее поглядел Луи, когда она это сказала. И именно этот его взгляд опять напомнил ей, как она сегодня рассматривала Поля.
И в этот миг подумала, а ведь я смотрела на него взглядом желания. Я, все это время пытающаяся избавиться от него, даже от мыслей о нем, сегодня всматривалась в его голубизну. Всматривалась так, будто я – шлюха.

Сюзанна шла и неожиданно придумывала все новые и новые обвинения себе, стараясь заглушить то очарование мгновения соприкосновения взглядов. И от этого все крепче и крепче сжимала руку Луи. И временами совсем близко касалась его. И это незнакомое пожатие руки, и эти случайные прикосновения вызывали у Луи вполне естественные реакции.
А Сюзанна вся заливалась краской, и как я теперь смогу подойти к Полю. Она уже забыла, что она его профессор, что она его преподаватель. Сейчас он был для нее просто Поль. Просто мальчик, с которым она встретилась глазами. И она глядела на Луи тем взглядом, что был дарован только для Поля. И не видела, что это всего лишь Луи.

А Луи вдохновленный ее взглядами, ободренный пожатиями руки остановился, повернулся лицом к Сюзанне и прижался к ее губам. Больше у него не получилось. Сюзанна не оттолкнула его, но и не ответила. Она с изумлением почувствовала чужие губы. Посмотрела и увидела Луи.
– Я не распробовала? – спросила Сюзанна и недоверчиво теперь сама прильнула к его губам.
Но распробовать так и не довелось – полная безвкусица. Никаких ощущений, как будто лизнула кирпичную стенку.
Теперь недоумевал Луи, – что-то не так?
– Да нет, Луи, все нормально. Но хватит. – Сюзанна оторвалась от него, – больше не провожай, я уже дома.

И Луи так и остался стоять остолбеневший – только что рядом с ним шла страстная девушка. Льнувшая к нему, сжимавшая руку, бросавшая взгляды. А потом – просто столб, бетонный и холодный.
Но вдруг все опять переменилось, этот столб опять призывно улыбнулся ему, – Луи, не расстраивайся, ведь у нас еще будет завтра.
Она так непонятно теперь говорила и так непонятно изумительна была, что Луи проглотил все свои слова и лишь молча любовался ею, исчезающей в дверях парадной.

5

Еще только закрыв за собой дверь парадной, Сюзанна поняла, что во всех ее сегодняшних делах она упустила какую-то важную информацию. Эта суета после отдыха совсем выбила меня из колеи, я забыла об Амелии. Что у нее было с Полем? Почему его глаза снова обожгли меня?
И потому решила пойти к Амелии – кроме всего прочего надо и свою голову привести в порядок.
Поэтому опять открыла тяжелую дверь парадной и направилась к подруге, даже не удосужившись предупредить ее звонком. Впрочем, с Амелией эти предупреждения были всегда ни к чему. И пришла расслабленно-веселая, еще вся во власти своих отпускных ощущений и приятной легкости встречи с теми, кого оставила здесь, в Париже.

Амелия была по-прежнему оживленно-веселая, явно радуясь сюрпризу ее появления, но Сюзанна все же заметила какой-то налет грустной тревоги своей подруги. И решила, что порадует ее, – расскажи, как ты всех очаровывала. Насколько я помню, у тебя намечались развлечения.
Сюзанна сказала это и сама расстроилась. Хотела утешить и развеселить подругу, а вспомнила, с кем та должна была встречаться и погрустнела.
– У меня каждый вечер ожидаются развлечения с твоим Полем. – Прямодушно, в тон ей отозвалась Амелия, – но каждый раз что-то мешает. То он пришел с каким-то Жаном. Они отодвинули меня в сторону и писали свои формулы. А я им нужна была лишь для того, чтобы подержать исписанные бумажки. Я поэтому, наверное, и смущаюсь теперь, что почувствовала себя неполноценной. – И Амелия задорно улыбнулась.

Сюзанна приняла ее улыбку, – ну наверняка пока они рисовали формулы, тебя увел кто-то другой?
– Другой-то, другой. Но ведь я была с Полем, а вот он, как и ты, с причудами. – Амелия осуждающе покачала головой, – все-таки вы математики, какие-то не от мира сего. Вот ты, обалденно красивая – а кроме своих формул ничего не видишь и ничего видеть не хочешь.

И этот, Поль, как будто я не девушка, – продолжала жаловаться Амелия, – мы его и на пикник за город вывезли. И мясо, и вино хорошее, ан нет, умудрился взять с собой книжку и, достав ее и тетрадку, все время пытался с ними уединиться. Как будто это они, а не я девушка.
– То есть ты не давала ему работать, – вставила Сюзанна, – а я еще удивляюсь, что это он стал тормозить, с тех пор как я вас познакомила. Мне даже показалось сегодня, что он поглупел от занятости тобой, – добавила, на ходу сочиняя.
– Какой там, – отмахнулась Амелия, – я даже сама попыталась зажать его и поцеловаться. Так он, представляешь, – рассказывая, Амелия руками и всем телом показывала, как все происходило, донельзя возмущенная поступком Поля, – сослался на больную голову, а через пять минут я его обнаружила опять все с той же книжкой.

Едва сдерживая улыбку, Сюзанна прокомментировала, – вот видишь, недаром я тебя просила им заняться.
– Да я с ним дисквалифицируюсь, – пропуская эту реплику Сюзанны, продолжала та, – я теперь себе кажусь уже не девушкой, а бесполой двуногой.
– Ну, тебе это совсем не грозит, наверняка за неделю обзавелась каким-нибудь новым другом.
Амелия смущенно хмыкнула, – конечно, я ведь не могу себе позволить, чтобы моя молодость пропала вблизи с этим Полем. Но не волнуйся, я все сделала, что смогла, ведь я тебе это обещала, да и самой уже интересно стало.

И Сюзанна застыла от этих слов своей подруги. Теперь она слушала, полу прикрыв глаза, и ей казалось, что больнее не может быть.
Амелия старалась. Она рассказывала, стараясь не упустить подробности своей, так важной, как оказалось для нее, победы. И как он сам ей позвонил, и как он сам не отходил от нее ни на шаг. И как он сам настоял пойти к ней. И как долго она не могла выставить его из своей квартирки на следующий день, потому, что он совсем измучил ее.

Она рассказывала хвастаясь. Хвастаясь тем, чего на самом деле не было. Или вернее было, но не совсем так. И рассказывая, сама уже старалась забыть, что когда она утром проснулась, то рядом с ней не было Поля. Не было ничего. И когда позвонила ему, то услышала лишь, извини, я вчера был слишком пьян и назойлив. Извини, пока.

Собственно сама Амелия и не расстроилась. Так, эпизод, приятно провела время. Все как обычно. Но перед подругой ведь надо держать марку. И потом ведь надо рассказать, что она добросовестно сделала то, что обещала.
Вот Амелия и расписывала так, как ей это казалось. Расписывала не замечая, как Сюзанна окаменела от ее слов.

Амелия последний раз взмахнула ножницами над головой подруги, – ну вот, пожалуй, и все.
И было непонятно, толи это относится к рассказу о своих похождениях, толи к сделанной прическе.
– Спасибо, – также неопределенно ответила Сюзанна, – ты, как всегда, все делаешь великолепно.

Она встала с кресла и пытливо вгляделась в себя, в свое отражение. Удовлетворенно отметив, что ее голову Амелия действительно не испортила.
– У тебя начнутся сладкие дни и ночи теперь уже с твоим математиком, – не удержалась Сюзанна, избегая при этом называть Поля по имени, не веря своей подруге, не веря самой себе.
– А я решила, что больше он мне уже и не нужен, – бодро ответила Амелия.
Она еще утром, когда не обнаружила Поля рядом с собой, поняла, что это безвозвратно. И ее звонок ему был лишь подтверждением этой догадки.

– Твое задание я выполнила – отвлекла его на себя, и хватит, хорошего помаленьку, – все также бодро продолжала Амелия.
– Что-то я не помню, что именно это я просила тебя, – начала было Сюзанна, но потом осеклась. Осеклась от внезапно проснувшейся мысли, что она и так натворила уже слишком много, от нахлынувшей горечи. – Впрочем, как хочешь. А я благодарна тебе, что ты меня не бросила одну.

Сюзанна говорила более чем непонятно. Но Амелия и не старалась уследить за тем, что говорит ее подруга. Для нее был важен лишь смысл, что она сама не ударила в грязь лицом и подтвердила перед Сюзанной свое реноме обольстительницы мужских сердец.


А Сюзанну раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, раньше она считала что, узнав о том, что Поль в чужих руках, она перестанет думать о нем. Но получилось все наоборот.
Чем больше она пыталась отстранить его от себя, тем больше ее влекло к нему. И сейчас, после успеха Амелии, она поняла, как сильно ее желание. Но теперь она уже смотрела на Амелию даже не как на соперницу, ее опередившую. А скорее как на проводника, идущего впереди.

И слушая Амелию, совсем не ревновала, а сама ощущала вкус его губ, теплоту и шелковистость его груди. Мягкость его сильных рук и сладость его прикосновений. И во время рассказа представляла, что она не так как Амелия дотронется до него. Не так как Амелия будет его ласкать и поддаваться его ласкам, а гораздо более изысканней и изощренней.

И ее фантазии так уносили Сюзанну, что она теперь скорее ласково смотрела на Амелию, разглядывая губы подруги которые, наверное, еще хранили вкус его губ. Она опять как тогда в магазине, приподняла подбородок Амелии своими пальцами, – я действительно благодарна тебе, – и прикоснулась к ее губам, которые сейчас для Сюзанны были губами Поля.
И она сладко ощутила вкус и мягкую пряность его губ. А потом осторожно отпустила Амелию и вышла не оборачиваясь. Не видя, как остолбеневшая Амелия упала в кресло, в котором только что сидела и подстригалась она. Упала и сидела застывшая, как соляной столб.

6

И как-то не очень оптимистично уже не порхала Сюзанна по дороге домой, все больше отдаваясь во власть внезапно нахлынувшей грусти. Сюзанна отключилась и осталась стоять посреди своей квартирки.
Что это я вытворяю? Невольно прорывалось сквозь напускное удовлетворение от хорошо выполненного того, что придумала. Она задумчиво подошла к зеркалу и опять увидела все того же чертенка в своих глазах, как и несколько дней назад.
И хоть грусть сразу же читалась в ее взгляде, но где-то позади нее светилось потаенное лукавство. Сюзанна сделала шаг вперед, а зеркало отразило нежный изгиб ее тела при этом движении к нему.

Как-то страшно от того, что я вижу, от того, что мне хочется, от того, что я задумала. Сюзанна рывком отвела глаза от своего отражения и также рывком вернула себя к своим повседневным, привычным занятиям.
Но уже после пары прочитанных листов, давно интересовавшей ее статьи, она обнаружила, что совсем не понимает о чем идет речь. Ее глаза внимательно читали написанное. Она даже умудрялась, как всегда выписывать на листок логическую связку формул. Но голова где-то далеко и совершенно не усваивала прочитанное, а рука с таким же успехом могла бы писать китайские иероглифы.

Мне надо разобраться с этой ерундой. Сюзанна резко отодвинула статью и исписанные листы.
Он мне нравится, положительно нравится, глубокомысленный вывод напрашивался сам собой. Напрашиваться-то напрашивался, но это был совершенно не ее вывод, вернее это не был вывод прежней, еще вчерашней, засушенной в своей учености Сюзанны. И впервые она проговорила имя Поля совсем не как досадную помеху, мешающую ей размеренно жить.

Только почти десять лет разницы в возрасте, осторожно Сюзанна напомнила себе. Попыталась напомнить себе и о Жаке, но память, почему-то отказалась вспоминать его.
Память просто теперь вычеркнула Жака из ее воспоминаний, а значит, его уже никогда не было в ее жизни и нечего было вспоминать. Возможно, ее рыдания окончательно стирали тот ужас десятилетней давности.

И причем тут возраст? Она уютно пристроилась на кушетке, подвернув под себя ноги и потягивая из бокала легкое шардоне и впервые начиная себя чувствовать не просто особью, чем-то отличающейся от мужчин, а женщиной.
И почему я боюсь прикоснуться к нему? Боюсь получить отказ? Отказ от чего? Боюсь разочарования? Разочарования им или собой? – Эти и еще множество вопросов роем гнездились в ее головке, не поддаваясь привычному структурному анализу.

И Сюзанна обнаружила что она плачет. От смятения слезы медленно, но непрерывно текли по ее щекам. При этом она не ощущала никакой горечи. А как будто вместо слез к ней приходило решение и решимость. Не прежняя озлобленная решимость, а легкая, воздушная уверенность.

Невольное ожидание прекрасной мечты, что когда-то плыла в зыбкой дали туманного моря детства, теперь чудесным образом вливало в нее головокружение свершившегося. Она уже подхвачена его течением и лишь бестолково сопротивляется, не догадавшись о том чуде, что с ней происходит.
Но Сюзанну уже подхватил неодолимый ветер событий и, как бы она не сопротивлялась – мечты уже начали сбываться.

7

Лекций к концу года у нее практически не осталось, и в основном была практика, где она теперь постоянно работала со своей группой, в том числе готовясь и к конференции. Но преображения так явно изменили ее, что к концу недели на ее лекции стал собираться народ не только с математического и физического, но и с других факультетов, привлеченные не только тем, что лекции читались волшебно завлекательной девушкой. Но больше той прельстительной атмосферой, что распространялась вокруг нее.
А она, она сама только и думала теперь, как заставить Поля обратить на нее внимание, как понравиться ему. Пугаясь того, что это может не произойти и тогда она опять вернется к прежнему прозябанию, к бесцветно пустой жизни. Совершенно не понимая при этом, что уже не только Поль, но и все окружающие привлечены ее влекущей соблазнительностью.
А Поль, Поль, что поначалу так свободно общался с ней и даже прогулялся до ее дома, теперь слегка смутился. Смутился оттого, что почувствовал нечто большее, что он чувствовал по отношению к другим девчонкам.


И Сюзанна старалась ничего не менять. Тем более что уже подходило время предстоящей конференции, где ее будет сопровождать эта пятерка содокладчиков.
В тоже время Сюзанна стала загадывать, глядя на Поля – а касались ли губы Амелии его губ? А отвечали ли его губы ей?
Она отчетливо помнила рассказ Амелии во всех его красках, а ее воображение дорисовывало недостающие детали или так приукрашивало их, что ее очки запотевали.

Сюзанна переводила взгляд с Поля на его товарищей – а как они отвечают своим девушкам? В том, что у всех них есть подруги, она не сомневалась. Просто решила для себя, что у таких парней они обязательно должны быть.
И при этом легко вспоминала Луи, которого опять избегала в Сорбонне, что его губ она бы запросто могла коснуться и получить его ответное прикосновение. Но вот почему-то ей этого не хотелось с Луи. Нет, никакого отвращения. Просто не хотелось. Ее манили сейчас только губы, глаза, руки Поля.

Очевидно, ее размышления были хорошо слышны тому, о ком она думала, потому как Поль внезапно так неосторожно посмотрел на нее, что совсем перепутал ее мысли, выбив все ее знания о предмете.
И она теперь бестолково глядела на исписанную бумагу, и так бестолково и невпопад отвечала, что парни решили закончить это и сами стали подниматься и уходить. И, наконец, они остались с Полем одни.

Она сидела напротив него и казалось, что ее нежные, узкие, детски трогательные плечи чуть подрагивают, как будто от холода. А Сюзанна пыталась по-своему бороться со своей прорывающейся обольстительностью, все время противореча самой себе. И все строже и строже обращалась к Полю, неосознанно проверяя саму себя – а не ошиблась ли она в своих чувствах?

И это противоречие наоборот, сегодня ошеломило Поля, когда Сюзанна посмотрела на него своим темным, угрожающе мрачным взглядом, – Поль, последние дни, по-моему, ты стал хуже заниматься, или соображать. Что случилось?
Она попыталась сейчас стать тем прежним профессором, что всегда добивалась результатов от своих студентов. Она попыталась, тем самым опять отгородиться от него.
И как она наивно ошибалась. Ведь она и не подозревала, что сегодня ее угрожающе мрачный взгляд лишь создает волнующее противоречие с задорной змеистостью ее губ, произносящих слова.

Эта провоцирующая соблазнительность захлестнула Поля, до сих пор он лишь видел, что она начала меняться, выделяться из сонма окружающих его девушек. А сейчас она ясно дала ему знать, почему она стала меняться. Но попытался отмахнуться от этого, – я и сам не понимаю, может перезанимался с этой конференцией.
– Смотри, а я думала, что тебе необходимо что-нибудь подсказать. Ты спрашивай, если что неясно, – и она опять положила свои темные глаза на Поля.
Но он захваченный ее обольстительной волной смог лишь пробормотать, – возможно, и спрошу, но не сегодня.

Сюзанна медленно сняла очки, и ее было угрожающий, мрачный взгляд еще больше потемнел. Но уже потемнел завлекательной и непредсказуемой ласковой темнотой ночи, манящей неизвестности, – хорошо, только не опаздывай с вопросами, чтобы не оставалось неясностей.

Двусмысленность, вот что сейчас было основным в ее словах и ее действиях. Она встала, собираясь уходить, и Поль встал вслед за ней, повинуясь какому-то необъяснимому позыву, не отходить от нее ни на шаг.

– Ты опять собрался провожать меня? – не удержалась Сюзанна, неизвестно какого ожидая ответа.
Поль уже успел очнуться от своей растерянности, – конечно, и как раз мои вопросы дозреют. – И он, неожиданно, и для себя самого, взял ее за руку и остановил.
А Сюзанна, как будто ждала этого, но не смогла удержаться от выработанной за десятилетие привычки, она выдернула ее и агрессивно, – что дозрел?

А Поль уже очнулся от шока перемен со своим профессором и видел сейчас перед собой лишь очаровательную девчонку, трогательно пытающуюся отогнать его от себя.
– Да, Сюзанна, я дозрел. Тебе кто-нибудь, когда-нибудь говорил, как ты красива? – Он уже легко перескочил на «ты», потому что сейчас для него не было ничего кроме ее очарования. – Ты самая красивая.

Сюзанна растерянно стояла перед ним. И хоть между ними и было расстояние всего лишь в какой-то шаг, но они видели друг друга какими-то смутными тенями в этом резком и ясном свете солнца неудержимо льющегося сквозь громадные, сводчатые окна аудитории. Сюзанна смотрела в его глаза – она видела только их – и проваливалась в бесконечный омут этой голубизны.

Она медленно сняла свои теперь ненужные очки, как будто это в них была причина, и опрокинула всю нежность накопившейся ночи своих глаз на него. Он тоже сказал ей «ты», и это совсем не покоробило Сюзанну, а наоборот даже дух захватило от такой, совсем не панибратства, а близости.

– Не обманывайся, Поль, и не обманывай меня, – ответила она, вернее она не отвечала, а это чуть прошелестели ее губы, так, что она и сама не слышала этого, – не ходи за мной.
Не то, совсем не то хотела произнести она. Не то, совсем не то хотели сказать ее губы. Ее губы сейчас ждали его прикосновений.
Они совсем засохли от желания и томления. Разве знать она могла еще утром, даже когда думала о Поле, что сейчас так лавинообразно обрушатся и сольются их взгляды и слова.

А Поль тоже застыл в очаровании мгновения. Он протянул свою руку и, взяв ее вырвавшуюся ладонь, поднес к своим губам и жарко прошептал в нее, – я совсем не обманываюсь, Сю, прекрасней тебя никого не существует.
А она больше не в силах была переносить это, просто стоять пред ним. И не она, а как-то само собой получилось, что она стала уходить, все также шепча, как заклинание, – не ходи за мной.

Уходила, растворяясь в ярком свете солнца, и Поль видел ее тонкую, детскую фигурку, трогательно хрупкие лопатки, беззащитно исчезающую в одиночестве.

8

Ожег его глаз просто мешал идти. Да она и не шла, это кто-то другой уводил ее от Поля. Больше всего на свете она хотела бы остаться в этой солнечной аудитории, где он горячим шепотом дышал в ее ладонь.
Сюзанна просто не знала, что же теперь делать. Она ощущала, что так безмятежно как прежде не сможет теперь с ним разговаривать, сидеть рядом и молчать. Молчать о своем головокружении от его взгляда, от его дыхания, от его случайных прикосновений.

Эти случайные прикосновения она сама только что выдумала, выдумала от своего желания глядеть на него. Она уже боялась потерять контроль над собой. И опять попыталась прогнать свои новые ощущения навсегда. И металась по городу, словно во сне, сладком сне его глаз, его прикосновения. И совсем не заметила, как вечер спустился, приглушая все своей темнотой и зажигая огни фонарей.
Она поднялась в свою квартирку и упала на кровать, словно пьяная, и чего это я испугалась?

Она медленно перевернулась на спину и открыла глаза. Свет города, ярко плескавшийся далеко внизу ее квартирки под крышей, мягко и приглушенно вливался через распахнутую дверь балкончика.
Она усмехнулась в полумрак комнаты, испугалась себя … Испугалась того, что я просто человек. Что я просто девушка. Испугалась того, что забыла о том, что я профессор.

Сюзанна чуть привстала и посмотрела на свою ладонь, впитавшую его слова, впитавшую его дыхание. И поняла, что за это дыхание она готова отдать все, лишь бы опять почувствовать то, что только что было. Лишь бы опять услышать эти слова, но только, только его губы должны произносить их.

Но Сюзанна протрезвела. Протрезвела, боясь, что своим невоздержанным желанием она спугнет то мимолетное ощущение прекрасного, что так очаровало ее. Протрезвела, боясь, что она обманывается, что ей только приснилось, что Поль сказал ей это. Протрезвела, страстно желая, чтобы это мгновение повторилось и уже не заканчивалось.

И сделала все, чтобы даже занятия со своей группой, где был и Поль, ничуть не изменились. Все те же студенты, те же парни. Но ведь она-то уже была другая. Поэтому, помимо прочего, она внимательно, исподволь, смотрела на них. Смотрела, сравнивая со своими отпускными ощущениями от Марио, от Луи.

Она внимательно смотрела на всех. И только Поля ее взгляд касался теперь испуганно-настороженно, боясь разочароваться. И Сюзанна, неожиданно даже для себя, теперь снимала свои привычные очки, глядя на Поля, когда разговаривала с ним.
И, вроде бы привычный разговор и привычно-обычный взгляд, но у нее это был уже взгляд женщины, знающей, знающей независимо от того, осознала ли она сама и сформулировала ли для себя это знание, знающей, что она хочет.
Она так крепко обволакивала его своими черными, как ночь, глазами, что и он теперь сразу же видел ее. А сама Сюзанна удерживалась на поверхности голубизны его глаз. Удерживалась, сладко плавая в них.


– Не волнуйтесь, вы готовы к конференции и не опозоритесь. – Она будто бы сказала это всем им, но при этом сидя напротив Поля, не смогла остановиться, и потрепала своей ладонью его руку.
Ничего не значащий жест, но Сюзанна вновь почувствовала его тепло. И опять почувствовала, как ее манит это его тепло. Она улыбнулась змеистостью своих соскучившихся губ, сказав им всем ничего не значащие слова, – теперь, будем встречаться только по теме конференции. Если будут вопросы – ищите.

Она бережно хранила и лелеяла то ощущение, как касалась его руки. Ей казалось, что она чуть-чуть пропиталась им. Но от этого ее жажда становилась лишь сильнее. Теперь ей приходилось прикладывать усилие, чтобы не броситься на него.
И сама ждала, когда же случай предоставит еще раз соприкоснуться с ним, боясь самой ускорять и провоцировать это. Но уже ничего не требовалось. Не требовалось что-то ускорять, Поль уже касался своими губами ее ладони. И когда она, вышла из универа, направляясь домой, то тут же увидела его. И совсем не удивилась – так и должно быть.

9

А Поль, поначалу не заметивший исчезновения Сюзанны, вернее своего профессора на неделю, и так же как все равнодушно продолжавший учиться, теперь озадаченно крутил головой.
Что-то случилось, мне как-то стало не по себе, когда она меня коснулась, когда она на меня посмотрела. Ему казалось, что то был всего лишь эпизод, когда пару недель назад он обалдело смотрел ей вслед, ан нет. Сюзанна приехала, и первый же ее взгляд снова что-то с ним сделал.

После той смутной ночи с Амелией, о которой так красочно Амелия рассказывала Сюзанне, Поль нежданно ощущал себя виновным. Виновным в чем он и сам не мог понять. И виновным перед кем?
Он все время пытался прокрутить и восстановить все до того момента, как стал ощущать эту вину. Вот пригласил Амелию в кафе. Да мало ли кого он приглашал. Вот поперся к ней домой и переночевал там. Да мало ли у кого и с кем он ночевал.

Но вот именно здесь Поль немного лукавил. Когда он вспоминал, как он открыл глаза на постели Амелии и осознал где и с кем он, то тут же холодок пробегал по его спине.
Нет, Амелия была, несомненно, хороша. Любой парень с его курса поставил бы себе в заслугу обладание такой девушкой. А вот Поля всякий раз передергивало от воспоминания об этом. От воспоминания о себе самом.

Тогда он заботливо прикрыл Амелию одеялом, а сам пошел в душ и долго мылся. С каким-то ужасом помня то, что между ними было. То, что раньше, и с другими, было воспоминанием удовольствия. А в этот раз он просто ненавидел себя, хотя и удовольствие тоже вроде бы было.
Ненавидел, не понимая за что. Поэтому он и сбежал так рано от Амелии. Потому и ответил ей резко по телефону. Поэтому и не хотел ее больше видеть, что ненавидел себя. Он просто не хотел больше видеть себя рядом с ней.

И в беготне учебы, подготовки к конференции Поль как будто забыл о своей вине. Пока Сюзанна была на отдыхе, пока он не видел ее, все будто бы было в порядке. Лишь нежелание вспоминать ночь с Амелией, лишь нежелание вспоминать саму Амелию.

Но вот Сюзанна приехала, и это чувство вины внезапно переродилось. Переродилось в страстное стремление видеть своего профессора, эту хрупкую девочку.
И как завороженный он встал и говорил слова, слова почти признания, глядя расширенными глазами на нежное чудо, поначалу выдернувшее свою руку, а потом испуганно убежавшее от него. Убежавшее, оставив ему необъяснимую надежду новых встреч.

И сегодня он бесцельно остался в универе, болтаясь возле кафедры после занятий, высматривая Сюзанну. Проверяя, так ли верно то, что он почувствовал.
Он сначала подпирал стенку, потом посидел на подоконнике. А потом вышел из Сорбонны и, усевшись на травку, стал ждать. Мимо проходили его товарищи - он нехотя от них отмахивался, нет, никуда я не пойду и никого не жду. Просто хочу побыть один.

И все удовлетворенно уходили. А Поль смотрел на девчонок, смотрел и рассматривал их. Хотя на самом деле он поджидал Сюзанну.
И рассматривая девчонок, удивленно замечал, что они достаточно слабо провоцируют его. Совсем не так, как прежде. Теперь это было лишь просто любопытство.

И лишь когда в дверях появилась Сюзанна, не только всколыхнулось в груди, но и надсадно заныло от ее манящей фигурки. Он поднялся и сделал шаг в сторону, как бы скрываясь от нее. Но это была лишь неуклюжая увертка перед самим собой.

Так же как он ее, Сюзанна тоже заметила Поля. Заметила скорее не взглядом. Еще выходя из дверей, она заметила, что что-то не так. И не ошиблась.
Ее глаза тут же выхватили его из окружающих. Она остановилась не веря. Не веря во вчерашний шепот губ в ее ладонь, не веря своей памяти.
И так и стояла на ступенях, чужеродная, в этом спешащем, торопящимся мире студентов и студенток. Отличная от них не только внешне, а подсвеченная своим новым чувством. Тоненькая и тревожная, в ожидании Поля, в ожидании так чудно будоражащих ее новых ощущений.

Сюзанна сняла очки и нервно теребила их не решаясь, пойти ли ей самой к нему навстречу. А он в такой же нерешительности, как и она, медленно подходил к ней. Но теперь уже Сюзанна, толи осмелев, толи привыкнув, сделала шаг к нему, – что-то ты не очень усердно готовишься.
Вместо этого он сказал такое простое, но такое приятное, – давайте я вас провожу. – Но он опять сказал «вас», и это как ушат холодной воды опрокинулось на нее, ведь ее ладонь помнила его нежное «ты».

– Ты ведь даже не знаешь, куда мне надо, – усмехнулась Сюзанна. Она как будто полностью овладела собой и закрылась от его приближения.
А он и не думал что-то возражать, – Сюзанна, я хотел лишь проводить вас.
– Ну, если тебе все равно куда идти и есть время – то проводи, – как-то покорно согласилась она, все больше и больше трезвея отчаянием от его «вы».

Сюзанна шла рядом с ним, напряженно застывая от его присутствия, боясь сорваться. Боясь проговориться. И от этого все не решалась прервать затянувшееся молчание. Они не спрашивали друг друга - куда это они идут.
Ноги сами привели их в тень Люксембургского сада. И, наверное, это развесистые ветви деревьев, переплетающиеся между собой, сплели руки Поля вокруг нее и притянули к себе. А Сюзанна и не сопротивлялась. Казалось, она ждала этого лишь только вышла из тяжелых дверей Сорбонны.

Она прикрыла глаза и ее губы мягко приняли его вкус. Она сладко переплела их с его губами, и ее язычок ищуще встретился с его нетерпением. Она сама жадно сжимала его своими тонкими руками и сливалась с его телом.

Боже, как же мешает эта одежда, казалось, и он и она вот-вот сорвут ее друг с друга. Созанна осторожно оторвалась от него и открыла глаза, и их темнота ласковой ночью опустилась в его синеву.
– Поль, почему ты так долго не смотрел на меня?
– Прости, я идиот, Сюзанна. Я видел тебя каждый день, и не понимал, что это ты. – Жадные губы Поля опять было ринулись к ее губам, но она чуть отодвинулась, – Поль, я больше не смогу, – жалобно прошептала она.
– Идем, – он бережно подхватил ее на руки и понес в чудную неизвестность.

У нее навернулись слезы, Сюзанна и не помнила, чтобы ее кто-то носил на руках. Лишь детские воспоминания, когда отец сажал ее на свои плечи и так бегал, изображая лошадку.
А потом детство закончилось, и уже никогда никто не брал ее так, как сейчас взяли руки Поля. Как будто вновь вернулось беззаботность и мечты детства.

– Ты не устал? – она сделала попытку высвободиться. Но он только крепче прижал ее к своей груди.
– Сю, с тобой невозможно устать, ты сама невесомость. – Он остановился, и опять встретились их губы.
– Дай, все же я пойду сама. – Сюзанна соскользнула с его рук и прильнула к нему, – куда же нам теперь? – так беззащитно спросила, как будто они потерялись в чужом вражеском городе, где на каждом шагу их подстерегала опасность.

Она и впрямь чувствовала опасность потерять его, потерять то хрупкое блаженство, что пришла к ней на его руках.
– Может ко мне? – нерешительно спросил Поль, а для Сюзанны сейчас ничего не имело смысла, кроме его голубых глаз и его бережно нетерпеливых рук. Да она и сама сгорала от нетерпения. И поэтому лишь спросила, – а это далеко?

– Ты не помнишь, я ведь тебе говорил, что живу в нашей общаге.
– Да, да. У меня просто это вылетело из головы. Тогда нам осталось всего два шага. – Сюзанна даже чуть не побежала, увлекая его за собой.

10

Они пролетели на едином дыхании эти два шага от Люксембургского сада до Сорбонны и также легко промчались несколько лестничных пролетов и остановились лишь тогда, как услышали защелкивание замка двери комнаты Поля.
Поль стоял совсем рядом, и ринулся к ней, но Сюзанна остановила его, приподняв руку - постой, не спеши - и медленно сама придвинулась к нему поглощая его ночью своих глаз, одновременно ныряя с головой в его синеву.

Это ее «не спеши» выразилось лишь в мгновении, что она проходила этих полшага, их разделявших. Дальше все сплелось в одном мгновении. Одном нескончаемом мгновении слияния страсти. Их одежда разлеталась кометным дождем по комнате, и они сплелись в бесконечно жаждущий клубок.

Сюзанна каждой клеточкой тела старалась прикоснуться к нему, пропитываясь им и пропитывая его своим заждавшимся желанием. И как после взрыва они обнаружили друг друга на истерзанной постели.


Созанна привстала и, склоняясь над ним, прошептала, – ты не устал, Поль? – и еще больше наклоняясь, прикоснулась к его губам сладкой отравой своих губ.
Она сейчас была демонически красива. Ее груди, пышно налившиеся благодаря страсти, созрели в очень большой плод любви. И их тугая ядреность была сейчас вызывающе распутной из-за их несоответствия ее худобе и даже сухощавости ее детских хрупких лопаток. Ее изящная девичья грудь взывала к нему своими твердыми сосками.

Поль расширенными глазами смотрел на нее, смотрел на это чудо, расцветшее перед ним и для него.
– Ты ведьма. Пленительная ведьма. – И он, как завороженный, потянулся к ней.
– Да, но только это ты меня околдовал. – И она сейчас совсем не скрывала своего желания. Своего колдовства.

Плечи у Сюзанны были нежные, узкие, детски трогательные, а тонкие руки нежно пробуждали его к жизни своими прикосновениями. И он опрокинул ее на спину, зарываясь и захлебываясь от пряного ее вкуса. Вкуса, казалось уже переполнявшего его, но он все никак не мог наполниться ею.

И он задыхался от ее рук, от ее губ, от сжимавших его ножек, от рвущегося изнутри желания. И почувствовал ее стон, когда ослабла судорога ее бедер, когда она своими тонкими пальчиками отрывала его от себя и, перевернув, теперь сама вскочила на него.
Вскочила, опираясь и раздирая в клочья его грудь, терзая его соски, покрывая своими губами его шею, лицо. Кусая его губы, пытаясь своим язычком выхватить его язык у него изо рта.
И опять был взрыв, спаявший их вместе крепче любых оков.

Только поздним утром Сюзанна открыла глаза. И, посмотрев на часы, саркастически улыбнулась – когда-то это должно было произойти – она проспала.
И теперь уже улыбнулась с нежностью, как сладко она работала весь вечер, всю ночь, что готова была все проспать. Лишь бы вся эта ночь была бесконечной.

Она встала, любуясь, раскинувшимся в последнем движении, Полем. И пошла под душ. И долго-долго изнуряла себя контрастом смены горячей до ожога воды, на ледяную. И уже полностью ожившая подбирала с пола одежду, свою и Поля.
Достала из сумочки свой телефон. Посмотрела, несколько настойчивых звонков с одного и того же номера. Сюзанна набрала его и голос Луи обрушился на нее, – Сюзанна ты где? Что с тобой? Мы тебя потеряли.

Она ясно слышала его заинтересованность и озабоченность.
– Луи, похоже я приболела, всю ночь не спала, а под утро сбила температуру и заснула, просто провалилась в сон. Сегодня я уже не приду, отлежусь. А завтра, надеюсь, буду здорова и на работе.
– Я сейчас к тебе приеду, что тебе привезти?
Несомненно, он не только как зав. кафедрой рвался к ней и совсем не как к коллеге.
Этого мне еще не хватало, вспомнила про него Сюзанна, совсем его забыв с тех пор, как уехала на море и примиряющее ответила, – нет, Луи. Я сейчас опять засну и мне ничего не нужно. И прибавила уже про себя, даже ты. И отключилась, пообещав,
– Луи, завтра увидимся.


А потом приготовила кофе и присела на широкий подоконник, нежась в лучах уже жаркого солнца. Она смотрела на постель с распластанным на ней бурной ночью Полем. И пугающие ее мысли проносились, шокируя своей ясностью.
Мне так хорошо сейчас, что это кажется неправдоподобным. Такое счастье просто не может происходить со мной. Такое счастье не может длиться долго. И, если это и в самом деле я, то тогда это счастье мимолетно. Я не верю в то, что оно останется.
И уголки ее чувственных, змеистых губ горестно опускались. Такое  не может долго продолжаться. Она встала, подошла к продолжавшему безмятежно спать на кровати Полю и недоверчиво прикоснулась к нему.

Ее тоненькие пальчики нежно скользили по его шелковистой коже. И она, следуя за ними, припадала губами к их прикосновениям. И ласково-ищуще впитывала своим ртом, язычком, то ощущение прекрасного, что чувствовали кончики ее пальцев.
А потом наполняла свои ладони его расслабленным теплом. Наполняла свои ладони его грудью, и нежно ласкала его соски. И почувствовала, как они стали твердеть. Почувствовала сначала губами, язычком, потом кончиками пальцев и, наконец, пики его сосков воткнулись в ее жадно раскрытые ладони.

И Сюзанну подстегнуло это желание еще не проснувшегося Поля. Она теперь уже, как будто спеша, то припадала к его губам, глазам, исследуя их своими губами. То прихватывала зубами мочку его уха, и ее язычок нашептывал в него нескончаемую песнь желания.
А ее ладони скользили по его животу. Совсем еще плоскому животу юности, без всяких намеков на взросление. И Сюзанна видела его желание, и, взяв его тоненькими пальчиками, покрывала нетерпеливыми поцелуями.

Поль начал просыпаться. Он приоткрыл глаза, и Сюзанна увидела их призыв. – Как вкусно пахнет кофе. – Как сквозь сон произнес он.
Сюзанна молнией схватила свою чашку с подоконника и поднесла к его губам, а когда он сделал пару глотков, стала слизывать влагу его губ. Поглощая всего Поля.

– Сейчас я буду твоим кофе, – и она медленно поднесла чашечку к своим губам. И привстав на колени над ним, медленно наклонила ее, позволив темной жидкости каплями скатываться по ее губам вниз, на грудь, на живот.
Поль уже полностью оживший от этих двух глотков, от ее зовущих губ теперь тоже стоял напротив нее и ловил капли кофе своими губами. Ловил у ее губ, ловил на ее изящно-девичьей груди, ловил на всем, по всему ее телу.
И, в конце концов, поймал всю Сюзанну, закружив в своем страстном стремлении обладать и не расставаться с ней. И опять все закончилось взрывом, когда она полностью впитала его всей своей кожей, когда соединились их животы и колени. Когда всю ее он пронзил и наполнил собою.

11

Медленно возвращалась к ней трезвость. Теперь уже и у нее не было сил двигаться. И лишь их губы продолжали свой бесконечно сладкий разговор, наслаждаясь нежными и влекущими прикосновениями.
– Поль, мне пора, – она приподнялась и вновь горечь расставания нахлынула на нее.
– Сюзанна, не уходи, – так же как и она, он полностью был измотан их жадным поглощением друг друга.
– Нет Поль, если я останусь, то ты уже не сможешь учиться, да и мне хоть завтра надо пойти на работу. И потом, …, – но тут Поль перебил ее, – Сюзанна я тебя люблю.

Она мягко прикоснулась своими губами к его губам, – ты знаешь, мне так приятно целовать твои губы, потому что они могут говорить такие приятные вещи. Но ты-то сам обманываешься, – она по-прежнему не верила в то, что с ней происходило, – ты теперь очень скоро забудешь про меня.
– Сюзанна, – Поль опять перебил ее, – но она вновь запечатала его слова поцелуем, – ничего не говори, я просто это знаю.

Она говорила и лихорадочно одевалась, пленительно влекущая, тоненькая и беззащитно хрупкая, – я просто знаю, что уже завтра, нет, нет, не перебивай, – увидев его попытку снова заговорить, защитилась она, – уже завтра, в лучшем случае послезавтра, я тебе надоем.
Ты перестанешь обращать на меня внимание, и сам будешь избегать меня. И тогда мне будет очень больно.
Она присела уже полностью одетая на кровать и теперь удерживала его своей рукой, не давая встать, не давая говорить.
– И мне больно сейчас говорить это тебе, но будет гораздо больнее, когда ты сам меня бросишь, а я не хочу, чтобы завтра это случилось, поэтому я ухожу, когда еще звучат твои слова любви, а не ненависти.

Сюзанна говорила, а у самой текли слезы. Просто текли не останавливаясь, как когда-то текли от беспомощности, теперь они также, помимо ее воли, беззвучно лились по щекам, по тонкой шее, по застывшим плечам. Но сейчас это были слезы горького счастья.

– Я бесконечно благодарна тебе за то, что ты подарил мне этот вечер, эту ночь, этот день. Я благодарна тебе за то, что ты есть. – Сюзанна сделала шаг к нему и, склонившись, крепко впилась, так много сегодня целовавшими его губами, но внезапно так изголодавшимися, в его рот, – спасибо милый. – Она оторвалась от него и убежала, плотно закрыв за собой дверь.


Сюзанна бежала по улицам, уже захваченным наступающими сумерками, и никто не видел ее мокрых щек. Она мчалась, убегая от Поля, убегая от своих чувств, убегая от самой себя.
И хоть и лились слезы по ее щекам, но ее спина совсем не была сгорблена горем. Наоборот она ревела больше от счастья. От счастья, что наконец-то с ней это произошло. И ее губы, мокрые от слез улыбаясь, шептали, я люблю, я люблю, и я испробовала это сладкое чувство. Спасибо Поль.

Она смотрела по сторонам, и ей было жаль этих людей, которые никогда не знали этого божественного чувства, так, по крайней мере, ей это казалось. Ей было жаль ее подругу Амелию, которая так легко меняла парней, но, Сюзанна была уверена, ни с одним из них никогда не испытывала что-либо подобное тому, что произошло между ней и Полем.
И, как ни быстро промелькнула их близость, «теперь я она всегда будет со мной», так проливались ее мысли слезами счастья по ее щекам. Ведь любовные страдания – это страдания особого рода, и никто еще не сожалел о том, что их испытывал.

Я жила, я любила. Сюзанна вспоминала каждое мгновение их близости, каждую черточку, каждую складочку его тела. Вспоминала сладкую муку его губ, и ее тело помнило вкус его страсти.


Она, казалось измученная бессонной ночь с Полем, не спала и всю эту ночь, разбуженная его прикосновениями, разбуженная его словами. И на утро Сюзанна тщательно собиралась, перебирая все, что у нее было. Смотрела на то, что последние десять лет вполне удобно удовлетворяло ее но в джинсы уже не хотела влазить.
Не хотела влазить в свое старое содержание и лишь с удивлением смотрела на эту свою прежнюю одежду, как змея смотрит на отжившую, сброшенную кожу. А вновь купленные платья казались ей противоестественными, их тоже сейчас не хотелось надевать, они не подходили ее настроению.

Поэтому она вытащила из дальнего угла шифоньера то, к чему давным-давно не прикасалась и теперь придирчиво осматривала тот небольшой набор старых юбок и платьев, что у нее когда-то был.
И, в конце концов, остановилась на простеньком, сереньком, чуть приталенном платьице. Она совсем не помнила, что такое у нее есть. И, если бы у нее были близкие подруги, то подумала бы, что это кто-то из них его забыл у нее. Но таких подруг не было.

Сюзанна погладила его ладошкой - какие знакомые ощущения. А когда одела его, то вспомнила - это ее платье. Это ее платье, в котором она приехала из Шербура. И сразу же заброшенное в суматохе ярких дней Парижа.
Сначала она подумала, что вероятно уже выросла из него, все-таки больше десяти лет. И долго-долго рассматривала, вспоминая, как она в нем выглядела. Но потом решилась. Она подняла руки, ныряя в него, и оно привычно знакомо обняло Сюзанну.

Она подошла к зеркалу и обомлела - ощущения не обманули ее. Все та же девочка - она было уже начала думать, что все, что она видела в зеркале несколько дней назад - лишь бред. А это платьице только усиливало и подчеркивало - она прежняя.
Только вместо косы, с которой она приехала в Париж, у нее теперь было каре. И это каре, так неярко и естественно-органично смотрящееся с джинсами, сейчас тут же отодвигало ее в период ученичества.

И ее глаза сегодня изливались лучистой темнотой знания счастья. И испугалась. Испугалась, что они ее выдадут.
Я так себя выдам, неотступно вертелось в ее головке. Я выдам себя, так поглядев на него. И он увидит мое желание глядеть на него. И он увидит мое желание касаться его. Он увидит мое желание. Я домогаюсь его как развратная шлюха.

Она не знала, вернее она не заметила, что ее тело еще больше выдавало ее. Глаза она могла хоть прикрыть очками, а вот страстный изгиб спины, ждущее-изысканные движения – она не могла их контролировать – это выдавало ее помимо воли.

12

Странно, но она была удивительно спокойна сегодня и все эти дни. И совсем не трепетала, когда встречалась с Полем, когда занималась с ним и со своими студентами.
Она как будто издали, со стороны смотрела на себя. Смотрела, как она любуется им, тая свой взгляд за стеклами очков. Любуется, помня каждый его вздох, каждое движение его рук и губ. И замирала, нежась в своей памяти.

А он в первый же день встречал ее у дверей Сорбонны.
– Сюзанна, я тебя жду, ты так внезапно вчера исчезла.
На что она, загораживаясь от него своим счастьем, не то чтобы безразлично, но как-то примиряющее ответила, сама уже обращаясь к нему впервые на «вы», как к совсем чужому,
– Поль, я не понимаю, о чем это вы. Или новые вопросы по докладу к конференции?
– Сюзанна, не шути, – он стоял прямо перед ней и пытливо вглядывался в нее.

Раньше я думала, что он мальчик, проносилось в голове Сюзанны, а ведь он совсем взрослый, мой мальчик.
Она уже давно, в глубине души присвоила его, а теперь и произнесла это. Хоть про себя, но произнесла. Но вслух сказала,
– Поль, я совсем не шучу, идем заниматься, – и взяла его за руку и повела в аудиторию.

А он послушно шел за ней, вглядываясь в нее, разительно отличающуюся от вчерашней. Холодную, насмешливую и неприступную. Но одновременно такую близкую.
Он сделал еще попытку – остановился и, повернув ее к себе, попытался поцеловать. Но наткнулся на ее недоуменный взгляд,
– Поль, вы что, с ума сошли? Я ведь еще к тому же ваш профессор.
– Для меня ты только желанная девочка, Сю, – он не отпускал ее, а она вроде бы и не сопротивлялась, но как-то незаметно и не приближалась к нему, как будто между ними была прозрачная стенка. И его руки сами ослабевали и разжимались пальцы.

– Ну вот, ты молодец, – она сказала ему «ты», когда он отпустил ее. – Ты справишься Поль, это только пару дней, а потом ты увидишь множество других девочек и выберешь себе кого-нибудь. Красивую и молодую. Не опаздывай на занятие.
Она, привстав на цыпочки, чмокнула его в нос и, развернувшись, пошла по коридору, трогательно одинокая в своем стареньком сером платьице, одинокая в коридоре, кишащем народом, студентами и преподавателями, спешащими на занятия.


Сюзанна удивительно легко работала сегодня. Она как будто летала, и хоть смутное чувство горечи от своих произнесенных слов оставалось на ее губах, но к своему удивлению она распробовала какую-то прелесть в этой горечи.
Прелесть грядущих перемен. И как будто она ждала теперь лишь возвращения к прежней, не беспокоящей ощущениями жизни, но чувства говорили совсем о другом. И она даже не заметила отсутствие Поля и на лекции, и на занятиях, паря в своих ощущениях.
И когда ее окликнул Луи, – Сюзанна, как ты себя чувствуешь?
Причем он спросил это совсем не обеспокоенный ее вчерашним отсутствием, а скорее пораженный ее неповторимым обликом. Двойственным впечатлением от ее ставших чувственными губами с плавным углубленьем между подбородком и ртом, и странной решимостью посвященных глаз. Она двойственно и довольно игриво ответила,
– Луи, ты не представляешь, гораздо лучше.

Он подошел ближе, все еще не веря ее новому тону, вроде бы подпускающим к себе, но в тоже время охолаживающим.
– Во всяком случае, ты выглядишь великолепно, хотя «великолепно», это не то слово. Оно совсем не отражает и капельки тебя.
– Луи, что вы. Ты просто слишком заработался. А я, действительно быстро поправилась, просто потому что только что из отпуска.
Сюзанна все время перескакивала с «ты» на «вы», разговаривая с ним. И делала это совсем непроизвольно.
– Ты, наверное, слишком близко воспринимаешь слова, – вспомнив, как она вынудила его поехать вместе с ней в отпуск, – но я готова выпить с тобой чашечку кофе.
И сама подхватила вконец запутавшегося зав. кафедрой под руку и, к своему же недоумению, направилась в местную кафешку.

Кафе отличное, ни в чем не уступающее тем, что были за стенами Сорбонны, но, но все же это было на территории университета. И она как-то весело усадила Луи за столик и сама все заказала, а когда уже сделала глоток легкого кот дю рон, то подняла свои темные, пленительные глаза,
– Ну как тебе это вино? – И, не дожидаясь ответа, тут же продолжила, – ты мне что-то хотел сказать? – Чем еще больше усугубила смятение Луи.

И в самом деле, было от чего прийти в смятение. Только что он подошел к своей подчиненной, правда, здесь сам Луи лукавил. Он подходил к ней не как к коллеге, а как к девушке. Девушке, с которой только что отдыхал. И которая, после этого отдыха, этого моря, стала еще более привлекательной и еще более непонятной.
И в ответ на свой вопрос, не получил никакого ответа, а только двусмысленное и все тоже неопределенное состояние. Ведь напротив него сейчас сидела его вроде бы коллега, и одновременно девочка, ничуть не старше первокурсниц, в каком-то трогательно простеньком платьице. Но при этом изуверски-изумительно привлекательная и недоступная. И прихлебывая вино, смотрела на него непонимающе завлекающим взглядом.

И потому ничего лучшего не нашел, как спросить опять все про работу,
– Совсем немного осталось до конференции и ты по-прежнему уверена, что не опозоримся?
– О каком позоре вы говорите, Луи, – изумилась Сюзанна, ожидавшая услышать совсем другое.
Ждавшая продолжения их постоянно непонятной беседы, начавшейся еще перед отпуском. Ждавшая, не зная еще как распорядиться этим продолжением. Вспоминая все безразличие отпуска. А теперь вдруг поняла, что для нее продолжения не будет, и потому еще пуще развеселилась,
– Перестань Луи, ты ведь не только об одной работе все время думаешь, – и положила свою тонкую кисть ему на руку.

Сюзанна так резвилась, сначала не замечая, а потом, как-то постепенно осознав что, разговаривая с Луи, она постоянно выискивает взглядом. Выискивает настойчиво и упорно.
Ищет Поля, про которого сегодня не то чтобы забыла, а как-то с удовольствием спрятала в глубине себя. И вот теперь, сидя за столиком кафе вместе с Луи внезапно ощутила – как долго ее глаза не окунались в бездонную голубизну глаз Поля.

И от досады, что нет чарующей голубизны, она так сильно сжала свои тоненькие пальцы на руке Луи, что он поморщился от боли и накрыл ее кисть на своей руке, другой ладонью.
– Может прогуляемся или посидим где-нибудь в более спокойном месте, – Луи попытался обратить на себя внимание, – а то здесь видно дух учебы и студентов не дает тебе расслабиться.

И Сюзанна встрепенулась,
– Конечно, Луи, здесь мы уже слишком долго отсвечиваем, тем более что рабочий день закончился.
Она встала и, не выпуская его руки из своей, глядя в его глаза каким-то бесконечно-бездонным, невидящим взглядом,
– Только я пойду одна. Спасибо, что скрасил мне вечер, но теперь оставь меня.

Она и в самом деле сейчас ничего не видела. А говорила, как будто в пустоту, для нее сейчас, рядом с ней, никого не было. А была только жажда, жажда и ожидание голубизны.
Она так и ушла бросив Луи как ненужную бумажку. Он было попытался идти рядом с ней, но и до него дошло, что его нет.
Сюзанна проплыла по коридорам Сорбонны и, выйдя на улицу, почувствовала с Поль здесь. Но не стала осматриваться, а по какому-то наитию все также продолжала свой путь.

13

Занятия Поль прогулял. Прогулял, соображая, что же произошло. Но ничего так и не сообразил, а в каком-то возвышенном трансе все звонил и звонил по телефону, что-то обсуждая со своими родителями, как будто они могли успокоить или облегчить его смятение. И за этим занятием дождался, когда Сюзанна, покончив с делами, выйдет из универа.

Но в этот раз он не пошел к ней навстречу, а, почему-то укрывшись, крадучись, следовал по ее следам. Сюзанна неспешно и легко шла к своему дому, а потом, остановившись, повернулась и, удивляя прохожих, крикнула в его направлении, когда он укрылся от ее взгляда за тумбой с афишами. Она позвала его и также уверенно направилась к нему.

Поль понял, что она знает о его присутствии, и вышел из-за своего укрытия.
– Я чувствовала, что ты рядом, – она положила руку на его плечо, – что же ты прячешься? Я тебя чувствовала от самой Сорбонны.
А для него уже все было решенным, после этого дня, когда он искал ее, дня в размышлениях, вернее в осознании своего решения.
– Сюзанна, я, может быть, и не сразу тебя увидел, но теперь для меня существуешь только ты, – Поль положил свои руки на ее талию и их пальцы соединились.

– Ты меня пережал. – Сюзанна засмеялась и попыталась выскользнуть из его сомкнувшихся ладоней. – Ты меня еще не забыл? – И она прикоснулась своими губами к его ответу.
– Сю, – он торопливо проглотил ее поцелуй, – я действительно лишь недавно увидел тебя и понял, что это ты. Я тебя люблю.
– Поль, я сейчас разомлею и заплачу от твоих слов, от твоих рук, – она положила голову на его плечо и заглянула в его глаза, – я так бы вечно стояла и слушала тебя. Но, к сожалению, ты обманываешься сам, обманывая меня. Спасибо за этот сладкий обман. – И она опять прильнула к его губам.
– Сю, ты можешь, как угодно трактовать мои слова, но это ты обманываешься, думая, что я тебя обманываю. А я тебя люблю и не хочу с тобой расставаться.
И хочу, чтобы ты нарожала мне детей. Мальчика и девочку. Я почему-то хочу, чтобы девочка была похожа на тебя, с такими же темными глазами и тонкой талией, как у тебя.
– Тогда мальчик пусть будет похож на тебя, – согласилась Сюзанна. – И это так прекрасно, что ты говоришь, также прекрасно, как и несбыточно. – А потом сама, опротивев от своей фразы, – ты, наверное, хочешь подняться ко мне и прямо сейчас заняться их созданием?
– Какая же ты глупенькая, Сю. Моя Сю. – Он опять, как вчера, легко подхватил ее на свои руки и стал кружить. Кружить и укачивать.

Я реву, как дура. Ее голова лежала не его плече и Сюзанна, не отрываясь, смотрела в его глаза.
– Давай прогуляем завтрашний день? – Поль собирал своими губами влагу ее глаз по ее щекам.
– Давай, – легко согласилась она, – я себе подарю еще один день с тобой.
– Тогда пойдем к машине, прокатимся, – и Поль, развернувшись, пошел в сторону от ее дома, направляясь опять к Сорбонне.

– Ты что-то удумал, откуда у тебя машина? – Сюзанна спросила просто так. Ей было так хорошо на его руках, что он мог идти куда угодно.
– Да мы с Сержем ее на пару прикупили, чтобы спокойно домой ездить, когда захотим, мы ведь с ним из одних и тех же мест.
– Одни и те же, это где? – ей сейчас было совершенно безразлично, что говорить, лишь бы слышать его голос.
– На севере, – он ответил, не уточняя, что сам из деревушки Невиль, а Серж еще подальше, из Дьеппа.
– Дай я все-таки пойду, – Сюзанна соскользнула с его рук, – не хочу, чтобы ты переутомился.
– От тебя невозможно утомиться, я лишь почувствовал исчезновение тепла с моих рук.
Тогда она вложила свою ладонь в его руку, – теперь ты видишь, что я не исчезла?

Поль поднес ее руку к своим губам,
– Да это ты, – он скользил губами по ее руке поднимаясь, от кисти все выше и выше, а потом опять подхватил ее на руки.
– Поль, отпусти, – она попыталась соскользнуть на землю, упершись руками в его плечи. А он уже приник к ее шейке, и еще скользя губами выше, теперь прошептал в ее ушко, – уже никогда не отпущу.
– Поль, я рассержусь, – она попыталась сурово посмотреть на него, но этот ее взгляд, взгляд гневный, был радостным взглядом.
Радостным, от того, что ей так сладко перечили. И, хоть она и считала, что он лишь обманывает ее, но внутри у нее все замирало, от головокружительного очарования его слов, его рук, его губ.

– Вот мы и пришли, вот наша машинка. – Поль по-прежнему не отпускал ее. Он открыл широкую дверь трехдверной Пежо, и бережно опустил Сюзанну на сидение. – Как не жаль, но мне пришлось выпустить тебя, иначе я рулить не смогу. – Он уже обежал вокруг машины и, быстро вскочив на свое место, завел машину и рванул по дороге.
 
14

– Куда мы едем? – Сюзанна не смотрела на дорогу, а полностью повернулась к Полю.
– Прекрасное местечко, где спокойно и тихо, – Поль повернулся к ней и, улыбаясь, – не беспокойся, тебе там понравится.

Сюзанна смотрела на него, и светлая грусть наполняла все вокруг нее. Я согласилась поехать с ним, потому что даже мне слишком жестко было порвать все в один день. Я ведь уже сказала ему об этом. И пусть это будет последняя слабина, которую я себе позволяю.
Я просто сейчас в последний раз буду наслаждаться его светом, голубизной его глаз и твердостью его рук. Я и сама еще не готова расстаться с ним. Пусть это будет нашим прощальным свиданием. Так она говорила сама себе и впитывала, впитывала его своими глазами, нежно окутывая его их влекущей темнотой.

– Нам долго ехать? – Только и спросила она, когда окраины Парижа промелькнули за окнами их машины.
– Нет, не очень, – рассмеялся Поль, – ты еще успеешь выспаться.
Тут уже засмеялась она, – это ты мне угрожаешь? – И, приподнявшись с сидения, впилась в его губы. Он выпустил руль и обеими руками прижимал ее голову к себе, к своим губам, но тут опять она резко оторвалась от него. – Мы так разобьемся, если ты такое будешь говорить. Лучше веди машину и не болтай.

Спустившаяся темнота скрадывала движение их машины, а дорожные огни лились сплошной желтой линией, подчеркивая темноту за ними скрывающуюся. И от этого Сюзанне казалось, что они едут совсем не в машине, а плывут по волне желтого света.
Сюрреальность этого усиливалось оттого, что Поль сидел рядом с ней. Сидел за рулем своего Пежо, увозя ее в неизвестность. Это была картинка из ее дурманящих мечтаний. И просто было невозможным, чтобы мечтания становились былью.


Но машина замедлила ход и Поль, посмотрев на нее улыбаясь, сказал, – ты еще не уснула? Уже скоро приедем. – Он свернул с основного шоссе на менее оживленную дорогу.
– А сколько мы едем? – положительно в это вечер Сюзанна изрекала донельзя бестолковые и ненужные вопросы.
– Сейчас, сейчас, – он опять улыбнулся ей и повторил то, что уже говорил, – не бойся, я теперь все время с тобой. – И протянув руку, нежно прикоснулся к ее руке.
Их Пежо покрутилось еще около часа по почти сельским дорогам. Впрочем, Сюзанна по-прежнему смотрела только на него, и остановилось около уютного домика.

– B что это? – продолжала свои вопросы Сюзанна.
– Это как раз нечто вроде гостиницы или шале. – Он вышел из машины и открыл дверь с ее стороны. Сюзанна ринулась, было тоже выйти, но он остановил ее и, наклонившись, подхватил ее на руки.
– Да я понимаю, что мы в сельской местности, – она прокомментировала его разъяснение. – Но все равно ясности нет.
– Она нам сейчас и не нужна. – Поль баюкал ее на руках, – настанет утро и все станет до одури ясным.
– Опять ты меня запугиваешь. Мне даже захотелось вернуться назад. – Сюзанна откинулась на его руках и пыталась в темноте разглядеть, тот ли это Поль, в глазах которого она так неосторожно утонула в Париже. Но в темноте не разглядела, и это ее почему-то успокоило.

– Утро будет совсем не страшным. – Поль подходил к крыльцу домика, когда открылись его двери, и вместе с потоком света из них вышла женщина. И очень спокойно произнесла,
– Здравствуйте, меня зовут Бриджит, ваши комнаты готовы. Сейчас Карл занесет ваши вещи. – И, повернув голову, крикнула. – Карл, гости приехали, иди, помоги.

– У нас нет вещей. – Остановил ее Поль. А Сюзанна, поздоровавшись, и попробовав спуститься с рук Поля, пыталась рассмотреть эту Бриджит.
Что ей совсем не удавалось. Поль крепко держал ее. И лишь когда он зашел вместе с ней в дом и осторожно опустил ее на пол, она смогла более четко посмотреть на Бриджит и уже стоявшего рядом с ней Карла.

– Тем лучше, – непонятно почему так ответила, очевидно, хозяйка этого домика, – тогда все за стол.
– Да я вроде бы и не голодна, – засмущалась Сюзанна, впрочем, она и в самом деле совсем не хотела есть.
– Это уже как получится. – Бриджит взяла ее за руку, а с другой стороны, Карл ее подхватил, и они повели Сюзанну к большому деревянному столу.
И ей ничего не оставалось делать, как идти вместе с ними. Она лишь оглянулась на Поля, но он только улыбнулся и развел руками, мол, «что тут поделаешь»! Но при этом удивленно спросил, – а как же я?
На что Бриджит, не оборачиваясь, ответила, – и вы тоже идемте.
И Карл добавил, – ничего, ничего, не стесняйтесь. Всем места хватит.


За эти столом хватило бы места и для футбольной команды. И до этого не хотевшая есть Сюзанна, увидев это изобилие первозданно свежей еды, почувствовала, что у нее потекли слюнки.
И Бриджит с Карлом поняли ее состояние. Они бесконечно подкладывали маленькие вкусные кусочки на ее тарелку. А Карл не уставал наполнять бокалы изумительно вкусным домашним вином, и постоянно подкладывал, горячее, дымящееся мясо.

И Сюзанна расслабилась. Ей казалось, что она знает этого Карла и Бриджит уже тысячу лет. Она отметила, что им примерно лет по сорок, может чуть за, но они удивительно стройны и приятны.
И Бриджит примерно одного с нею роста. Сюзанна расслабилась и разболталась. Ее прорвало, она рассказывала этим чужим людям, про Поля она как-то забыла, рассказывала все про себя.
Про свое детство, про то, как попала в Париж, в Сорбонну. Рассказывала все, только пропустила Жака, которого уже не было в ее памяти, а значит, и никогда не было в ее жизни.

И совсем не заметила, как за окнами стал пробуждаться рассвет. И в это время Бриджит встала,
– Карл, нашим гостям надо все-таки поспать. Идемте Сюзанна. Ваши комнаты на втором этаже. Ваша - направо, – и она мягко взяла Сюзанну за руку, – а ваша, – она повернулась всем корпусом к Полю, – налево.

И они так вчетвером и поднимались на второй этаж по широкой деревянной лестнице. Бриджит открыла дверь комнаты, что была слева и жестом пригласила пройти туда Поля. И Сюзанна была уверенна, ей это не приснилось, что Карл, толкнул Поля в спину, когда тот туда входил. И Бриджит как-то сурово захлопнула за ним дверь, так что уже из-за двери донесся его голос, – спокойной ночи.
– Спокойной, спокойной, – пробормотал Карл и отворил дверь комнаты, в которую Бриджит завела Сюзанну. Карл остался за дверями, а Бриджит показала ей все в этой комнате и, прощаясь, неожиданно поцеловала Сюзанну в щечку. А потом вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

15

Сюзанна недоуменно постояла, пытаясь переварить, что же это творится сегодня. Но ничего путного не приходило на ум, и она пошла под душ. Но и там, смывая накопившуюся усталость, внезапно подступившую с уходом Бриджит, никакой ясности не наступило.
Она накинула мягкий и теплый халат и прошлась по комнате. Спать совершенно не хотелось. В душе, стоя под струями воды, она смыла и усталость, и сон.

Сюзанна выключила свет, подошла к окну, раздвинула тяжелые шторы, и распахнула его. Свежий ветерок какой-то потусторонней тишиной окутал ее и заиграл широкими рукавами и полою ее халата.
Завороженною колдуньей стояла она у распахнутого, еще темного окна. Сюзанна оглянулась и облик комнаты, совершенно иной в полумраке звездного света, льющегося сквозь распахнутое окно, грозил возможностями чудных перемен. И смутный страх вязал ей сердце алой нитью. Что, если ей это только снится ночная тишина грез?

И она была совсем не спокойна после того, как захлопнулась дверь комнаты Поля, как Бриджит ушла из ее комнаты, а как-то просветленно сумрачна ожиданьем. Вся в напряжении предчувствий.
И это утро, еще серая ночь, и дымная луна, также освещали ее, всю охваченную сладко-преступными мечтаниями. Была бессонница, да мрачное просветление.

Она стояла у окна с широко открытыми глазами, совсем не испытывая неудобства, не чувствуя усталости, ничего кроме, сначала тоски, а потом облегчения, так, как будто у нее исчезло тело, и она уже нежилась, плывя и растворяясь в сером тумане раннего утра еще бывшего такой же серой ночью.


Сюзанна очнулась от осторожного стука в дверь. Вся комната была уже залита ярким светом утреннего солнца. Она подошла к двери и открыла ее. На пороге стояла Бриджит,
– Я увидела вас в открытом окне и решила, что зайти за вами? – казалось, она извинялась.
И Сюзанна улыбнулась, – я уже давно встала, но не решалась выходить, боясь разбудить вас.
– Мы сельские жители привыкли вставать рано. – Бриджит так и стояла на пороге и когда Сюзанна отодвинулась, чтобы та смогла пройти в комнату, не вошла, а сказала, – одевайтесь и к столу, я завтрак уже приготовила. – И аккуратно закрыла дверь в комнату Сюзанны.

Сюзанна ушла в глубь комнаты и, одеваясь, услышала стук, но не в ее дверь, а в дверь напротив. А потом голоса. Голос Поля и Бриджит, и Карла. Но что они говорили, было неясно и непонятно.
Она не долго одевалась. Всего лишь сбросила теплый халат, и серенькое платьице опять ласково приняло ее в свои объятья, и Сюзанна уже совершенно забыла свой смутный страх и тревогу, что наполняли ее, когда она стояла ночью у окна.

Она выпорхнула из своей комнаты и сбежала по необычайно просторной лестнице. Бриджит поджидала ее внизу,
– Вот и хорошо, садитесь завтракать. А я вам мешать не буду, – и, не пытаясь услышать ответ Сюзанны, подвела ее к столу и усадила за него. А потом исчезла.

– Привет. – Поль сидел напротив нее и изучающе смотрел ей в глаза.
– Ты меня смущаешь. – Сюзанна и впрямь смутилась от его голубых глаз, но сейчас на ней не было спасительных очков, и она почувствовала себя обнаженной под его пытливым взглядом.
И опять напряженное ночное ожидание охватило ее. А Поль встал и опустился на колени рядом с ней. Взял ее руки и припал губами к ее ладоням. А потом,
– Сюзанна, выходи за меня замуж.
Вот чего я ждала, и вот чего я боялась, пронеслось в ее голове, вот от чего я не спала сегодня ночью. Она не могла понять, правда ли, что он сказал эти слова, или ей это только пригрезилось. И ничего не ответила, застыв в своей тревоге.

Он разрывал ее сердце, вливаясь в него своим взглядом, своими словами:
– Ты помнишь? Ты мне родишь девочку и мальчика. И девочка будет похожа на тебя. С твоими трогательными глазами. – Он, не отрываясь, смотрел на нее.
– А мальчик будет похож на тебя. – Повторила она за ним. Прошептали ее губы независимо от нее, выдавая все ее грезы.

– Если бы ты знала, как я тебя люблю, – он нежно прикоснулся губами к ее глазам, – моя девочка опять плачет? Ты моя единственная девочка.
– Ты соображаешь, что ты говоришь? Я сойду с ума от твоих слов, я умру, если это только слова. – У нее сжалось сердце и заледенели ладони.
– Сю, это я умру, если ты не поверишь мне. Это я умираю, каждую минуту без тебя. – Он прижал ее ладони к своим щекам, – ты замерзла.

Поль подхватил ее на свои руки, и теперь нежно прижимал к себе, покрывая поцелуями ее головку. А она спрятала свое лицо у него на груди.

– Я смотрел на тебя все три года, что учусь в универе, но только неделю назад я тебя увидел. И уже не находил себе места. Я уже ничего не мог воспринимать. Только ты заполняла всего меня. Ты – это мои мысли, ты – мое желание.
Так он ей говорил, прикасаясь губами к ее голове, к ее волосам. И его горячий шепот пронизывал ее насквозь. Она приподняла лицо от его груди и посмотрела на него. Как устанавливается контакт? Никто не знает. Говорят про симпатию, антипатию, запахи, ауру. А Сюзанна видела, чувствовала, что она – это ОН. И без НЕГО, ее просто нет.

– Поль, мне страшно от того, что происходит. Мне страшно от того, что ты говоришь. – Сюзанна бесконечно вглядывалась в неиссякающе-манящий океан его глаз. – Ведь ты говоришь именно то, что происходит со мной. Это я утонула в твоих глазах. Это я захлебнулась твоим желанным светом. И теперь мне страшно. Страшно потому, что я позволила тебе спать со мною и теперь ты бросишь меня. А я хочу опять и опять этого. Я ХОЧУ тебя, Поль.
– Девочка, что ты говоришь! – Поль бережно ее поцеловал, – какие глупые страхи пугают мою любимую! Я буду с тобой всегда, только смерть или ты сама можешь прогнать меня. И это будет подобно смерти. Мне без тебя не жить, Сюзанна. Ты ведь выйдешь за меня замуж? – И он уже не спрашивал, а нежно успокаивал ее.

– Поль, неужели это правда? Неужели ты действительно любишь меня? – Сюзанна опять спрятала свое лицо у него на груди и ее губы чуть слышно прошелестели, – да любимый.
– Тогда сегодня свадьба! – он посадил ее на стол, а сам, опустившись на колени, снизу, заглядывал в ее глаза.

И ее глаза ответили – да любимый. Да, любимый. Да, любимый. А потом она опомнилась, – но у меня же ничего нет, я не готова. У меня нет даже платья.

Но Поль уже подхватил ее на руки и кружил по комнате,
– Зато у меня есть ты, а я твой, твой, твой. Не беспокойся, сейчас будет и платье и кольца.
Он подошел к входным дверям и, по-прежнему держа ее на руках, распахнул их и вышел вместе с нею из домика.
– Мама, папа, вот моя невеста, – так кричал он в цветущий буйной весной двор. И из-за зеленых деревьев появились Бриджит и Карл, как будто поджидали их появления.

– Это твои родители? – скорее подтверждая свои вчерашние догадки, спросила Сюзанна. И уже не прятала от них и от Поля темноту своих расцветших счастьем глаз. И попросила Поля, – поставь меня.
Он осторожно опустил ее. Теперь она стояла рядом с ним, склонив голову на его плечо и улыбаясь, вновь знакомилась с его папой и мамой.


Бриджит мягко взяла ее за руку и сказала Полю,
– Сынок, теперь предоставь Сюзанну нам. – И повела ее в дом. – Когда Поль вчера позвонил нам и сказал, что женится, мы подумали, что это розыгрыш. Но он нас никогда не обманывал, и поэтому подготовились и сделали все, как он просил. Священник уже ждет вас. И сейчас начнут собираться гости.
– Как это? Я ведь и сама не знала, что сегодня буду выходить замуж! – Сюзанна изумленно смотрела на эту очень моложавую, стройную женщину, по-прежнему не веря, тому, что говорит, тому, что слышит, тому, что видит.
– Зато мой мальчик это знал, – с гордостью ответила Бриджит, – и я завидую ему – ты так прекрасна.
– Откуда вы знаете, – начала было Сюзанна, но Бриджит прервала ее. – Не беспокойся, знаю. Достаточно лишь взгляда мельком на тебя, и все становится ясным. И мой сын совсем не дурачок. А теперь пойдем примерять свадебное платье.
Они уже вошли в домик. Правда этот домик, уютно крошечный снаружи оказался громадным внутри. Вчера, ночью, она не заметила этого. А сейчас осознала его простор.

16

И день пронесся на одном дыхании. Сначала Сюзанна обомлела от белоснежного свадебного платья, платья Бриджит, которое оказалось ей впору. Лишь чуть-чуть надо было подобрать талию. Что Бриджит тут же, на ней, сделала.
Начинался ее чудный сон счастья, сон становившийся явью. Бриджит с явным удовольствием вертелась вокруг Сюзанны, помогая ей.

Все было так необычайно. Поль встретил ее, когда она вышла из дома в сопровождении Бриджит. И у Сюзанны глаза расширились от удивления: возле крыльца стояла пролетка, запряженная парой серых лошадей.
И лошади и пролетка были украшены цветами, простыми полевыми цветами, неприметными поодиночке, но вместе сплетающимися в такой неповторимый и изысканный узор, что перехватывало дух. И Сюзанна заметила, как гармоничны эти цветы с ее белоснежным полупрозрачным воздушным платьем.

Сюзанна никогда раньше не видела лошадей так близко. А здесь осмелела, и подошла к ним. И они склонили свои головы к ней и прикоснулись мягкими и большими губами к ее щекам, словно говоря ей, как они рады ее видеть.
Что они узнали ее. И как они рады, что теперь она и Поль соединятся навеки. И что здесь, где все необычайно, они будут помнить лишь одно, как совсем не случайно, а откуда-то свыше, Сюзанна теперь будет сплетена с Полем последней тайной. Слита с ним неразрывно.

И Сюзанна погладила их шелковистые скулы и подмигнула их влажным, темным, все понимающим глазам. А потом Поль подхватил ее на руки, и они оказались в этой пролетке. И неторопливо, с достоинством, серые лошади покатили их к церкви, иногда оглядываясь, словно проверяя, все ли в порядке у их пассажиров.
Вся свадьба была намеренно сельской. Так, во всяком случае, ощущала Сюзанна. И сельская церковь, и сам священник, как-то разительно отличались от того, что Сюзанна помнила с детства.
Отличалось от того, к чему она уже привыкла в Париже. Даже сама речь священника лилась неспешно и неторопливо, лишь усиливая торжественность происходящего таинства.
Впрочем, и Сюзанна, и Поль куда больше глядели друг на друга, чем следили за неизбежным ритуалом праздника, и на них весь этот спектакль почти не произвел впечатления. Однако, при этом, Сюзанна была околдована этим запахом торжества и таинства.
Околдована от появившегося кольца на ее пальце и от того, как она своими тонкими пальчиками одела кольцо на палец Поля. Она уже ничего не видела вокруг, а смотрела только в его глаза. Бесконечно купалась в них.

И ее глаза глядели каким-то странно пристальным, словно она прислушивалась, взглядом, похожим немного на взгляд глухих, хотя глуха она отнюдь не была: взгляд этот выражал лишь внутреннюю сосредоточенность, настороженное ожидание приказа, смутно-внимательную готовность следовать зову судьбы.

И Поль уже не выпускал ее из своих рук, не давая и шагу пройти. И Сюзанна прошептала ему, когда шумное застолье веселых гостей было в самом разгаре, – Поль, давай исчезнем. Здесь мы уже все, что надо сделали.
И он согласился, – я так ждал этого события но, кажется, что его продолжение для нас сейчас настанет на втором этаже.

Они незаметно оставили гостей и поднялись наверх. И уже совсем не в гостевые комнаты. А еще выше, где была одна громадная, во весь дом комната с невысоким, покатым и переменчивым потолком, повторяющим скаты крыши. И уютно открывающимися на нем окнами. Сейчас уже темными, но сквозь которые отчетливо ярко светили звезды и волшебный серп луны.

Сюзанна стояла рядом с громадной кроватью, занимающей центр этого обширного пространства. Она была чуть печальна, пропитавшись незабываемой прелестью сегодняшнего дня. И светлой грустью светились ее глаза, – Поль, я пьяна тобою.
Она недоверчиво подняла свои руки и прикоснулась пальчиками к его лицу. Как будто была слепая и на ощупь определяла кто это перед ней. Она прижала свои ладони к его щекам и, приподнявшись на цыпочки, чуть коснулась его губ.

И губы Поля сразу же призывно ответили. Он взял ее тонкие руки, ее тонкие кисти в свои, и целовал ее ладони, рассказывая на них своим языком, нечто большее, чем страсть и любовь. А потом, оторвавшись от ладоней, припал к ее губам – твои губы душистей самой жизни.
– Поль, – Сюзанна сама недоверчиво впитывала его вкус, – не спеши …, – она чуть смущенно поддавалась нетерпению его пальцев, снимающих с нее белоснежное свадебное платье.
А сама касалась его так, будто боялась обжечься, обжечься о него. Поль уже сам сорвал с себя рубашку и, когда она прикоснулась к его голым плечам, то словно током ударило. Но она удержалась и, изнемогая порывом, скользила ладонями по его коже, впитывая его жажду и нетерпение.

Ее платье уже лежало под ногами, рядом раскидана его одежда. Поль легко подхватил Сюзанну на руки и перенес на заждавшуюся кровать. И эта ночь расплавилась в забаве, в изгибах тела страстных не было отдыха губам. Ведь насытиться так важно, и сердцу и рукам.
И Сюзанна уже не знала, во сне то было или в яви, но лишь только замолкала, как тут же просыпалась и горячим бредом шептала – еще, еще.

Рассвет их застал без сил, но по-прежнему не спящими, а нескончаемо недоверчиво впитывающими друг друга. И Поль ей шептал, обметавшимися в лихорадке любви губами, о своей любви, о том, как он нашел ее.
А Сюзанна слышала как будто себя: он говорил теперь ее словами, ее чувствами. Он говорил то, что так хотела она сама сказать ему – Поль, я больна тобою и начинаю умирать, каждый раз, когда тебя не вижу.
А когда вижу, то еще сильнее заболеваю от того, что мои бедра не соприкасаются с твоими. От того, что мой живот не чувствует тепла твоего тела. От того, что мне кажется, что это уже невозможно. И лишь припав к тебе, я начинаю выздоравливать.
Но при этом страшно боюсь, что ты окончательно вылечишь собою меня. А я не хочу расставаться с этой моею болезнью. Я хочу болеть тобою, Поль. Я не боюсь, что ты меня излечишь от этого. Я боюсь, что ты меня излечишь от себя.

И Сюзанна припадала ненасытными губами к нему, – как только твои губы, твои руки отрываются от меня, как только мою кожу холодит твое отсутствие – я начинаю умирать.
А Поль также страстно отвечал ей – Сю, я теперь все время вижу тебя как впервые. И ты вновь и вновь поражаешь меня и без тебя, меня просто нет.
И она обхватывала его всем своим телом, обволакивала каждой своей клеточкой, и перечила его словам: «теперь это будет девочка», возражая, – нет, я сейчас стараюсь, делая мальчика.