ФБР

(Феномен: бабы России)

В деревне нет женщин. Или почти нет. В деревне – бабы. Баба – слово грубое, оно как будто сразу старит («баба» - так внуки обращаются к бабушке). Оно и верно: деревенские рано взрослеют, рано выходят замуж, рано и много рожают (плюс аборты), потому и стареют рано.

Баба – слово грубое. Но не бранное. Хотя женщина городская сочтёт его по меньшей мере унизительным. Так ведь и жизнь в деревне – грубая, унизительная, хотя, если другой жизни не знать, то этого вроде как и не замечаешь. Бабы стараются не замечать. Да и когда тут заметишь – времени нет. Летом ни свет ни заря вставай – корову доить, скотину в стадо выгонять. Зимой ни свет ни заря вставай – печь топи. А там стряпнёй пора заниматься, семью кормить. А потом на работу, свою ли, совхозную (а колхоз-совхоз – извращение похуже полового), но всегда ручную, грязную, тяжёлую, до надрыва. На току ли, на ферме, в поле, на своём огороде…

Всё как век назад. Хотя нет, вру, век назад, при царе, кому – батюшке, а кому – кровопийце, дороги в деревне (тротуары) мостились досками. Ходили в лаптях, да не по грязи. Стало быть, хуже, чем век назад. Ни водопровода, ни канализации, ни отопления. Всё то же – бери больше, кидай дальше, по навозу в калошах (для деревни, кстати, самая удобная обувь… а для ног?). А вы говорите – третье тысячелетие. Деревне до него ещё лет сто, это если быть оптимистом, причём, оголтелым. Правда, есть электричество – и на том спасибо. Вот ещё собираются деревни газифицировать, некоторые уже. Только где ж взять эти восемь (или уже больше?) тыщ на эту самую газификацию?! Отказываются люди – всю скотину под нож пустить? А чем детушек кормить? Самим чего кушать? Так что хрен с ним, с этим газом, он хоть вроде как общенародный, но в Конституции не сказано, какому именно народу он принадлежит. Видать, не нашему. Так что мы уж как-нибудь по старинке – в лес до по дрова (что тоже, кстати, не бесплатно).

Баба – слово грубое. А вот «бабонька» - мягкое, даже нежное. Они так и друг к другу обращаются («Ой, бабоньки, чего расскажу!»). Ох и достаётся нашим бабонькам! Сенокос, огород, жранина свиньям, пастьба (мужиков с работы не отпускают). То овец остричь, то отёл принять. А воды натаскать, а стирка, а прополка, окучка, поливка, то посадка, то уборка. А шерсть спрясть, носки связать, варенья сварить, соленья заготовить. Разве всё перечислишь?! Спину ломит, руки ломит, всё тело ломит – а куда деваться?! Скотине (на то она и скотина) не объяснишь – мол, устала я, из сил выбилась, занемогла, ты потерпи, родимая, дай отлежусь малость. Нетушки, пока дышишь – вставай, готовь, дои, корми! И так изо дня в день, из года в год, без передыху, как заведённая, и к хозяйству, как сука на цепи, привязанная.

Существует миф, именно миф, что в деревне живут люди здоровые – воздух, мол, чистый, продукты натуральные, одно слово – природа. Заявляю со всей ответственностью – нет в деревне здоровых людей, нет и быть не может, потому как условия деревенские ну никак к здоровью не располагают. Это после такого труда (см. абзац выше) – и чтоб баба здоровая была?! Плюс к этому все удобства – на улице, где почему-то с фатальной регулярностью случаются то зима с морозами да вьюгами, то весна да осень с ветрами да слякотью.
А что касается природы… Воздух – это вы в школьном учебнике по географии прочтёте – имеет обыкновение не стоять на месте, а передвигаться и перемешиваться со всякой там промышленной химической гадостью. Иногда такого надует! А то дождь кислотный выпадет – аж ботва желтеет и вянет. Да и жука колорадского-гадского травить приходится, совсем обнаглел. А вы говорите – природа. Нет её, химией нетронутой, не осталось…

Болеют бабы, болеют. Особливо по женской части. Да до поры до времени внимания на это не обращают, некогда. А медицинское обслуживание какое? Правильно, деревенское, т.е. в лучшем случае фельдшер, хорошо, если в своей деревне, а не соседней. Впрочем, лекарств у фельдшера, как правило, нет. А в райцентр в поликлинику тоже лишний раз не выберешься. Лечатся сами – травами, отварами. Липовый цвет там, и прочее, короче – липовое лечение.
В больнице полежать всё времени нет, откладывают до последнего, когда уж совсем прижмёт. Да и лечит ли сегодняшняя поселковая больница, если и городская, нежно говоря, далека от совершенства? Да и денег на лекарства прорву надо…

Достаётся бабонькам. А что ж мужики? Половина мужиков, а то и больше, в совхозах не работает. А чего в них работать, если зарплату деньгами не дают, а воровать уже нечего. Да и спёкся наш мужик, почти повывелся как вид, слабаком оказался, на зону отправился, в петлю полез, а из бутылки и не вылезал, а только ещё глубже забрался, на самое донышко. Там и доходит…

А баба – работает. И, бывает, на ферме приходится ей вручную коров доить, потому как в целях экономии электричество отключают. На чём, на ком экономят чьи-то светлые (до прозрачности) головы?! У бабы руки откажут – государству экономия?!

Вот и сыпет баба матом, иная – пощедрей мужика. Материт скотину, мужа (что иногда одно и то же), детей и жизнь эту распроклятую… Но ведь и радоваться умеет! И стол накрыть обильно и красиво, и посмеяться до слёз, и песню задушевную затянуть – всё она умеет…

И самогонку баба гонит. Потому как дешевле, чем водку покупать, а без магарыча ничего в деревне не делается. И на праздник надо (а праздников год от года всё больше и больше), и гостей угостить, и мужика своего подлечить, а иначе он и пальцем не пошевелит. Бывает, гонит и на продажу. Грех? Но тот, кто выпить хочет, всё равно найдёт, силком в глотку никому не наливают. А ей детям одежонку справить надо, обувку новую купить, да мало ли чего. Платите зарплату, чтоб на жизнь (а не на выживание) хватало, она и гнать не будет. А вот если сама начинает к рюмочке прикладываться – беда. Если вместе с мужиком своим забвения в бутылке ищет, дети при живых родителях сиротами становятся.

Ну если ещё и вы, бабоньки, сопьётесь – абзац России, полный и окончательный. Но не бывать тому, спившаяся баба – исключение, трагическое, но пока всё ж таки исключение, а не правило. И не будет правилом – устоит наша баба. Удаётся-таки ей и детей получше одеть, и за собой следить, и пьянчужке своему человеческий облик придать. И покупают и телевизоры цветные, и холодильники, и стенки, и видео, и машины (не новые и не престижные, понятно). Это в тех семьях, где мужики ещё совесть не пропили. Картошки побольше сажают, скотины побольше держат. Но всё это ухода требует, сил неимоверных, напряжения постоянного… И исхитряются газетку-другую выписать, а то и журнал (правда, не за наличку – в счёт зарплаты). И не для того, чтобы было чем печь разжечь (это они и без бумаги умеют – лучиной), и не для того, чтобы было чем задницу подтереть (что тоже немаловажно – биде в конструкции сортира как-то не предусмотрено), а – тянутся бабоньки к печатному слову, к тому, что называется неуклюжим словом «культура».

И выкраивают-таки время на чтение, больше зимой, понятно, чем летом, и в сельскую библиотеку за книжкой идут, или к учителю по соседству, если тот ещё не совсем спился и на то, что получает (как бы это назвать? не зарплатой же! пособием по… работе, что ли?!) продолжает книги покупать. А бывает, и сами в райцентре не удержатся и купят-разорятся роман-другой в красочной обложке. Потом по прочтении промеж собой обмениваться будут. А про что романы-то? А про любовь, про неё, конечно, про что ж ещё – счастливую, романтическую, благородную, высокую – ту, которую редко кто из них (да и из нас тоже) испытал. Мелькнуло что-то когда-то на заре, да тут же и делось куда-то. Показалось, что ли?..

Бабы. Бабоньки. Бабочки… Тяжелы ваши крылья – мужики на них повисли, дети, вся Россия на них висит. Но ведь крылья! И если выдюжите вы – выдюжит и Россия. Дай Бог вам здоровья, мужей трезвых и трудолюбивых, детей совестливых и жалеть вас умеющих. И тогда – заживём, ей-богу, заживём! Ведь пора бы уж, давно пора, сколько ж можно так-то…