Забытое искусство

Петр Приходченко
Забытое искусство

Солнечный свет был таким ярким, что даже школьные окна со специальными рассеивающими стеклами не справлялись с ним. Веселые лучи пробивались внутрь класса, отпечатывая на полу, партах, стенах живописные желтыми пятнами. Из-за этого не очень удобно было работать с электронными досками, но это никак не могло испортить приподнятое настроение учеников. Лето, а с ним и каникулы приближались с  каждыми часом.
Теплый денек отразился и на старом (поговаривали, что ему минуло уже лет двести) обычно суровом учителе словесности. Заходя в класс, он как-то залихватски подмигнул сидевшему на первой парте лоботрясу и, громко хлопнув дверью, метко швырнул свой легендарный кожаный портфель на кресло. Детей, если можно было так назвать шестнадцатилетних оболтусов, направленных на дополнительное обучение, это сильно насторожило. Стало понятно, что их ждет не совсем обычный урок.
Никифор Фомич оперся ладонями на спинку кресла и даже немного приподнялся на ней на выпрямленных руках. Его живые глаза пробежались по привставшим в приветствии ученикам.
- День добрый, - наконец разорвал он тягостную тишину, - Присаживайтесь, дорогие мои.
Ученики привычным движением откинули электронные доски и потянулись было к кнопкам включения голографических симуляторов, но Никифор Фомич, или просто Фомич, как его называли за глаза, остановил их.
- Э, нет, дорогие мои, сегодня мы не будем заниматься артикуляцией. И доски можете выключить, они нам тоже ни к чему.
На недоумевающие возгласы класса он только хитро улыбнулся и полез обеими руками в свой портфель. Об этом кожаном монстре, как уже говорилось выше, по школе, да и за ее пределами, ходили легенды. Дело в том, что давным-давно уже никто не пользовался такими, да и позабылось, для чего вообще они нужны. Все документы, что требовались преподавателю для ведения занятий, легко умещались на маленький кристалл со встроенным трехмерным проектором. Некоторые даже, чтобы не потерять или забыть ненароком столь мелкую вещицу, вживляли кристалл куда-нибудь под ноготь большого пальца и включали его лихим щелчком. Для переноски вспомогательного оборудования портфель так же не годился, не говоря уже о том, чтобы положить в него чего-нибудь съестного из дома. При этом мало кто видел, как вообще Фомич пользуется своим портфелем, который, тем не менее, всегда был при хозяине, покорно ложился под стол или на кресло в начале, и пропадал вместе с ним за дверью по завершении занятий. Многие, конечно, хотели заглянуть внутрь этой штуковины, но это не представлялось возможным, так как старый учитель никогда с ней не расставался. Поговаривали, что директор школы, сам бывший ученик Никифора Фомича, знает секрет, да разве у него спросишь. Постепенно школьники привыкали к портфелю, и воспринимали его уже как неотъемлемую часть Фомича, которая только добавляла причудливости строгому, но справедливому преподавателю словесности.
И вот теперь он сам прилюдно распахнул двери тайны, открыл крышку портфеля и собирался что-то из него достать. Весь класс замер в предчувствии, кто-то на задних рядах даже чихнул от нервного напряжения.
Но Никифор Фомич вдруг перестал рыться в своем кожаном монстре, решив, видимо, что нельзя так сразу шокировать публику. Режущие ожиданием десятки пар глаз и открытые от вящего внимания рты его нисколько не смутили.
- Как я уже сказал, сегодня нам предстоит не совсем обычный урок, - сообщил он.
Но это и так было уже всем ясно.
- Что вы знаете о каллиграфии, или, чтобы было понятнее – чистописании? – продолжил он.
Класс продолжал удивляться и молчать.
- Наверняка вы где-нибудь слышали, что раньше не было голографических симуляторов, не было тактильных досок, попросту говоря – не было вообще никакой так называемой электронной техники, с помощью которой мы сегодня сохраняем информацию и общаемся на расстоянии.
- Да, на истории нам чего-то говорили о каменном веке… - нерешительно начала Леночка, но тут же смущенно замолчала, увидев, как скривился в горькой ухмылке Никифор Фомич.
- Вообще-то я немного о другом, - пояснил он. - Не надо так далеко заглядывать. Вы, да и ваши родители и дедушки с бабушками уже не помнят и не знают, что значит «писать»…
- Но ведь мы пишем! – возмущенно загудели ученики.
- Не-ет,  - отрезал Фомич и хитро улыбнулся, - Вы – печатаете! А затем слушаете или, на худой конец, читаете, кто умеет, то, что напечатали. А написать даже своего имени не сможете.
Класс опять завозмущался. Ученики не совсем понимали, о чем говорит им Никифор Фомич, но уж очень обидно было слышать, что они этого совсем не умеют.
- Не верите?! Что ж, посмотрим, - и при этих словах учитель извлек из портфеля чистый белый листок, похожий на небольшой тактильный планшет, и какую-то палочку. Все это он положил перед особенно громко возмущавшимся, - Ну, давай, напиши что-нибудь.
Ученик похрустел листочком и стал с интересом крутить перед носом палочку.
- О чем я, собственно, и говорил, – довольно заключил Никифор Фомич. – А посему, сегодня мы будем заниматься каллиграфией, то есть учиться писать буквы, а, может, доберемся и до того, чтобы вы научились писать ваши имена.
Он раздал всем белые листочки и палочки, которых у него в портфеле оказалось предостаточно.
- Но сначала научимся держать «ручки», - и он причудливо ухватил палочку тремя пальцами, повернув острием вниз. – Между прочим, пару сотен лет тому назад этому искусству дети учились, начиная с шести лет, и к вашему возрасту овладевали им в совершенстве!
- А зачем нам-то это надо сейчас? Где мы будем им пользоваться? – лениво заметил паренек с задней парты.
Но старый учитель только сощурил свои горящие пытливым умом глаза и улыбнулся, сказав загадочно:
- А вы уверены, что компьютеры будут всегда?

10.07.08. г. Арзамас