Вверх по лестнице, ведущей вниз

 Елена выключила настольную  лампу и только тут обнаружила, что ночь позади и солнце    вот-вот взойдет. Так происходило частенько: заработавшись до глубокой ночи, она   забывала о времени и могла просидеть за   письменным столом сутки напролет. Найти работу, которая одновременно была бы   и хобби, и смыслом жизни, и неплохим   источником дохода — везение редкое. Но ей и это удалось.
Пусть кое-кто из ее знакомых и язвил, что сочинение «мыльных опер» для телевидения — это уже третья древнейшая профессия плюс моральная диверсия против российской культуры. Но что еще им. Богом обиженным,  вечно младшим научным сотрудникам, без каких-либо перспектив и с грошовой зарплатой, оставалось делать? Только шипеть за спиной и язвить в глаза. Ну, если им от этого становится хоть немного легче…            
Ложиться спать не имело смысла — все  равно через час-полтора проснется традиционно гостивший у нее несколько дней в неделю внук Алешка, потребует свое любимое блюдо: кукурузные хлопья с молоком и «ведро», как он выражался, какао. За завтраком внук будет красочно рассказывать ей свои сны и допытываться, когда  и куда они в следующий раз пойдут развлекаться. Пять лет – замечательный возраст, все интересно, все – потрясающе, и – пока еще – столько теплоты и нежности…
А потом приедет его мать, Алиса, единственная ненаглядная доченька Елены, и заберет Алешку домой. Хочется верить, что за истекшие двое суток Алиса хоть немного выспалась и отдохнула. Впрочем, молодая, здоровая женщина — справится. Ей, Елене, в свое время никто не помогал: Алиса, Алиска-крыска была полностью на ее руках, иногда в буквальном смысле слова. Обошлось. Дочка выросла красавицей и умницей, удачно вышла замуж, теперь вот этот «вождь краснокожих» не дает закиснуть и заскучать. А через пару дней вернется из очередной экспедиции его отец и Алисин муж — геолог.
Значит, Алешка все это время будет с родителями – таков неписаный закон их дружной семьи, потому что отец и сын друг друга обожают, а вместе им бывать случается не каждый день. Значит, какое-то время Елена сможет жить только для себя, и прожить этот периодона намеревалась так, чтобы не было мучительно.
Во-первых, нужно будет привести себя в порядок. Сорок пять лет — это не двадцать и даже не тридцать два года. Стоит немного расслабиться — и хлоп! — в зеркале отражается нечто помятое «второй свежести». А ведь совершенно необязательно, чтобы это созерцали сослуживцы и знакомые. Да, она молодая бабушка, но это лишь придает ей дополнительную пикантность... если следить за собой и выглядеть лет на десять моложе, чем значится в паспорте. Да и встреча с Андреем может состояться в любой день. Москва — большая деревня, да и вообще мир очень тесен.
Мысль об Андрее, как всегда, подействовала мобилизующе. Елена решительно направилась в ванную и принялась методически истязать себя контрастным душем, упражнениями для лица, всевозможными притираниями и упражнениями.
Андрей... Если они, наконец, встретятся, он должен с первого взгляда понять, от кого так опрометчиво отказался двадцать пять лет тому назад. Если он до сих пор женат на Наташке, тем хуже для него. Вряд ли эта томная белокурая орхидея сумела сохранить свою красоту фарфоровой пастушки. Блондинки с нежной кожей увядают быстрее, чем... Чем все остальные женщины.
Елена критически взглянула на себя в зеркало. Фигура в порядке, она никому не завидует. Легкие круги под глазами — следствие бессонной ночи — можно без проблем скрыть пудрой, зеленая тень на веках оттенит влажность больших глаз и подчеркнет их изумрудный блеск. Господи, да мало ли средств сейчас есть в арсенале женщины, которая хочет и умеет подчеркнуть свою привлекательность!
Даже если гипотетическая встреча с Андреем сегодня не состоится, будет кого порадовать своим цветущим видом. Всегда останется Володя — непременный спутник на протяжении почти десяти лет, самый близкий друг, помощник, вообще та каменная стена, за которой мечтает укрыться любая нормальная женщина.
Почему, кстати, она до сих пор не вышла за него замуж? Месяца не проходит, чтобы он не сделал ей очередного предложения руки и сердца. Оператор на телевидении, недурен собой, разменял шестой десяток, но это его не портит. Все в квартире Елены фактически сделано его руками. К тому же обожает готовить, а еще больше — угощать своей стряпней. Дура она, что до сих пор не расписалась с ним. Такие мужики на дороге не валяются...
Так-то оно так, но если она все-таки встретит Андрея? Формально свободная женщина вольна располагать собой как угодно. Замужняя же... А вдруг Андрей, увидев ее и узнав, чего она добилась в жизни, захочет вернуться к ней и начать все  сначала?
Вечером Володя, как всегда, позвонил. За десять лет их дружбы (скажем так) он ни разу не позволил себе явиться без звонка, даже если встреча была заранее условленна. Мало ли что женщине может прийти в голову в последнюю секунду! Мало ли какие события могут произойти в ее жизни за истекшие сутки. Эту деликатность Елена очень ценила, но иногда она ее просто бесила:
—Ты мог бы уже быть здесь, вместо того чтобы звонить, — ворчливо сказала она.
-А я уже здесь, — спокойно парировал Володя, — звоню из машины от твоего дома. Открывай дверь, женщина!
-Ты что, потерял ключ?
-У меня заняты руки: мы не виделись три дня, и ты наверняка сидишь без куска хлеба.
И тут он был прав: хозяйкой Елена была никудышной. То есть если надо было принять гостей или блеснуть перед кем-то кулинарными талантами — пожалуйста. Но для самой себя ленилась даже сварить кофе — предпочитала растворимый. Кусок хлеба в доме, конечно, был, но не более того. Только одна полка в кухонном шкафу была заставлена всевозможными  коробками и  банками – та, на которой хранились припасы для внука. Но это было святое!
Вечер прошел, как обычно, ночь – тоже. Утром, собираясь на работу, Володя ласково обнял Елену за плечи и прошептал:
-Ну что, поженимся?
-Созвонимся, - ответила она в тысячу первый раз.
Все, как всегда. Но эта жизнь ее устраивала.
Два дня спустя, с трудом втиснувшись в переполненный троллейбус (по случаю несусветной жары у машины напрочь отказала система охлаждения), Елена исхитрилась занять  только что освободившееся местечко в хвосте салона. «Это и есть счастье», - иронически подумала она и бросила ледяной взгляд на соседку, которая непрерывно ерзала на сидении, что, в общем-то, раздражало. Блондинка когда-то, возможно, была хорошенькой. Если бы она еще потрудилась сделать стрижку у парикмахера, а не между двух зеркал в своей собственной кухне, чуть-чуть подкрасить глаза и попудриться, то… То  это, возможно, могла бы быть… Да не могла бы, это она и есть!
-Наташа? – почти беззвучно спросила Елена.
Женщина вскинула на нее когда-то фиалковые, а теперь какие-то белесые глаза:
-Лена?
Как они дружили двадцать пять лет тому назад, когда вместе учились в инязе! У них все было общее: мечты, губная помада, любимые фильмы. Елена искренне восхищалась Наташей и старалась во всем ей подражать: в томной хрупкости, какой-то нездешней отрешенности, пристрастии к пастельным тонам и коктейлю с романтическим названием «Шампань-Коблер» (черт его знает, что это на самом деле означало: для Елены это однозначно была шипучая, приторно-сладкая гадость, от которой часто случалась, пардон, отрыжка, а потом всегда болела голова).
Наташа еще и курила — редкость для девушки по тем временам, красила ресницы в салоне красоты, к месту и не к месту цитировала Голсуорси на английском языке. Елена честно пыталась достичь такого же совершенства примерно год, но потом сдалась и добровольно отступила на второй план. Именно тогда в ее жизнь вошел Андрей. Как выяснилось, навсегда.
Они, казалось, обрели друг друга. Высокий, массивный, в импортных дымчатых очках, Андрей ко всему прочему обладал исключительно хорошими манерами и феноменальной памятью. Целые вечера напролет мог цитировать Надсона, Бальмонта, Северянина и прочих менее известных поэтов. Сам сочинял стихи — средние, но с тонким чувством юмора. Был предупредителен, заботлив... Два месяца Елена провела в каком-то сладком забытьи, а дело тем временем явно шло к свадьбе.
Наташа была полностью в курсе романа подруги, но познакомиться с Андреем лично как-то не рвалась. У нее-то поклонников было — лопатой не разгребешь. К тому же общалась Наташа в основном с юными, подающими большие надежды абитуриентами Щукинского училища или ВГИКа. А также с их солидными и элегантными экзаменаторами, лица многих из которых были известны ей по теле- и киноэкрану. Елена в этот круг не вписывалась, и ее поклонник тоже представлялся лишним на этом празднике жизни.
И все-таки Елена настояла на их знакомстве. У нее в голове не укладывалось, что любимый человек (а слова любви были произнесены с обеих сторон) и любимая подруга до сих пор не знакомы. устроила что-то вроде вечеринки, от души надеясь, что это станет как бы помолвкой, пригласила несколько наиболее близких подруг с их кавалерами. Пришла и Наташа с мальчиком, сыгравшим пару эпизодов а нашумевшем телесериале. Как всегда, томная, изысканная, слегка загадочная.
Андрею она не слишком понравилась, впрочем, это чувство было взаимным. А еще месяц спустя Андреи... исчез. Просто не пришел на очередное свидание, не отвечал на телефонные звонки. Когда же она наконец дозвонилась до своего почти официального жениха, то услышала: произошла досадная ошибка, чувства как такового не было, а была лишь легкая симпатия и большая жалость к не слишком красивой и не слишком интеллектуальной девочке, закомплексованной к тому же с ног до головы. «Прости, но ты мне не пара», — холодно отрезал Андрей и положил трубку.
Разумеется, Елена кинулась за утешением к Наташе, но той не оказалось дома. Не оказалось ее и на следующий день, и через неделю, и через месяц. А потом, зайдя чисто машинально в одно из маленьких кафе, где они частенько бывали с Андреем, Елена увидела его за тем же самым столиком с... Наташей. Парочка была так увлечена друг другом, что ничего и никого вокруг не замечала. Елена хотела подойти к ним, выяснить, за что они ее так предали, но не успела — ей стало дурно. Прямо с улицы ее отвезли в больницу.
А через шесть месяцев после этого родилась Алиса, Алиска-крыска, прозванная так за смекалку, отвагу и всеядность; чуть ли не с первой недели жизнерадостный младенец тащил в рот все, что попадало в руки, а потом все, что находилось в пределах досягаемости цепких ручонок и быстрых ножек.
До Елены доходили смутные слухи о том, что Наташа с Андреем вроде бы поженились, да не все идет гладко. Потом вроде бы разошлись, да тоже как-то непонятно.
На бывшую любимую подругу ей было наплевать. А вот сценарий неизбежной встречи с Андреем с годами становился все менее четким, хотя эпиграфом к нему по-прежнему можно было бы поставить бессмертную фразу из «Евгения Онегина»: «Кто там в малиновом берете с послом испанским говорит?»
Пока не появилась своя машина, воображаемая встреча происходила на приеме в одном из посольств, куда Елена являлась в качестве почетной гостьи (лауреата Нобелевской премии, первой женщины-академика, известной писательницы), а Андрей — в качестве переводчика при ком-то. Или на выставке художественных шедевров Елены (не умевшей, кстати, рисовать!), куда Андрей приводил группу иностранцев.
Все остальные воображаемые сцены были в том же духе, но в жизни Елена сделала все, чтобы стать; а) независимой, б) обеспеченной, в) красивой, г) счастливой. Но если честно, бывали недели, когда Елена ни разу не вспоминала об Андрее...
И вот совершенно неожиданно рядом с ней в троллейбусе оказалась женщина, которая была Наташей. Когда-то была. Сейчас ей с одинаковым успехом можно было дать и сорок, и шестьдесят. Линялые джинсы в обтяжку и ярко-желтая кофточка с глубоким вырезом подошли бы молодой, эффектной девице, но неухоженное лицо, невероятно худые руки с обломанными, не слишком чистыми ногтями, жидкие пряди бесцветных волос... «Пронеслись года над головою, что же они сделали с тобою?», - невольно вспомнились Елене слова когда-то популярной песни.
— Как живешь, Наташа?
Та неопределенно махнула рукой:
— В основном плохо. Сейчас еду от сына, из больницы...
— Что-нибудь серьезное?
— Как сказать... Депрессия. В четырнадцать лет это плохо.
Елена решительно схватила бывшую подругу за запястье и потащила к выходу.
— Ты паршиво выглядишь, дорогая. Давай-ка посидим где-нибудь, поговорим.
Наташа безвольно влеклась за Еленой и не оживилась даже тогда, когда они обе уселись в летнем кафе за столиком. Жили только ее руки, которые ни на минуту не замирали: теребили большую соломенную сумку, собирали со столика невидимые крошки, ломали спички, целый коробок которых, как по волшебству, оказался рядом с ее стаканом.
— Ты сама-то здорова? — прервала затянувшееся молчание Елена.
Почти бескровные губы дрогнули в вымученной улыбке:
— Да как тебе сказать... Три года назад лежала в больнице — депрессия. Работать не могу, получаю пенсию по инвалидности. Лечусь. Только проку от этого лечения не видно.
— Ты замужем?
— Я все ждала, когда ты спросишь... Мы с Андреем развелись, но по-прежнему живем в одной квартире. Он не желает заниматься разменом, у меня на это нет сил. Питаемся врозь, живем как соседи...
— Но он же видит, что ты больна!
— Конечно, видит. Потому и развелся. Когда у меня были осложнения после родов, он вообще на полгода исчез — жил у какого-то друга. Андреи терпеть не может больных и болезней. Он делается просто невменяемым.
— Но нельзя же сидеть в четырех стенах и прислушиваться к себе. Может, на работе ты быстрее поправишься?
— Ты шутишь! — криво усмехнулась Наташа. — Я представить себе не могу, что нужно пять дней в неделю с девяти до шести торчать на службе. Да я раньше трех часов ночи и заснуть не могу, даже с таблетками.
— Есть надомная работа. Переводы...
— Нет, это не для меня. Брала я надомную работу, когда сын был маленьким, а Андрей пытался писать диссертацию и мало зарабатывал. Одна морока. Все время боялась, что не успею к сроку, нервничала, делала ошибки...
— Значит, Андрей защитился?
— Ну да! Я же сказала — пытался. Он только на словах — эрудит, а как доходит до дела... В общем, не хочу вспоминать этот кошмар. Он по-прежнему работает в «Интуристе», если тебя это интересует. Получает в хорошие месяцы около трехсот тысяч. Но у них там переводчиков больше, чем иностранцев. Все молодые и толковые разбежались по частным фирмам, а старые неудачники, вроде него, друг у друга экскурсии вырывают. Да он и на это не способен — свое получить.
— А вообще-то тебе повезло, — продолжала Наташа, — что я у тебя тогда увела это сокровище. Всю жизнь ему отдала, молодость, красоту, сколько перспективных мужиков отшила — и что имею? Инвалидность, больного сына, штамп в паспорте о разводе и комнатенку в трехкомнатной квартире. Плюс бесконечные жалобы не то мужа, не то соседа, что жизнь не задалась... Ты, кстати, замужем?
— О, я! — неопределенно улыбнулась Елена. — Я уже бабушка, моя дорогая. Тебе все это еще предстоит.
— Вряд ли, — мрачно покачала головой Наташа. — Для этого здоровье нужно. И не только мое. В общем, главное — правильно выбрать отца своему ребенку. Ты вот не промахнулась, а я...
Расставшись с Наташей (без традиционных поцелуев и обмена телефонами), Елена медленно пошла домой пешком. У нее было ощущение того, что лестница, по которой она всю жизнь карабкалась, каким-то дьявольским образом оказалась перевернутой, и ее верхняя ступенька находится в глубоком и мрачном подвале. Наташка, по крайней мере, по этой лестнице неуклонно опускалась, не питая никаких иллюзий. А она, Елена?
«Стоп! — мысленно осадила она себя. — Чего ради ты затеяла эту панихиду? Да, почти все в своей жизни ты делала для того, чтобы «доказать» Андрею его ошибку. Жизнь прекрасно сделала это за тебя. Как в сентиментальном романе: предатели наказаны, добродетель торжествует. И, может быть, хоть теперь ты перестанешь мечтать о журавле в небе... Тем более что в руках у тебя не синица, а... лебедь. Или орел? Ну, это неважно, важно что в ру¬ках... пока».
На следующее утро, провожая Володю на работу, Елена с трепетом ждала классического прощального вопроса, имея роскошный, заранее заготовленный ответ. И вот Володя обнимает ее за плечи и шепчет:
— Созвонимся?
—Давай лучше поженимся, — ответила Елена и села на скамеечку под зеркалом.
«Доигралась, - мрачно подумала она. – Тянула время, ждала Прекрасного Принца. Теперь, похоже, придется кусать локти…»
Но уже в следующую минуту ее подняли на руки, закружили по прихожей и зацеловали. При этом Володя произнес только две фразы:
— Значит, я столько лет просто неправильно говорил пароль? И не стыдно было меня так мучить?
Стыдно Елене не было. Было удивительно спокойно. Лестница, ведущая вниз, осталась позади, да и вообще можно было позволить себе передохнуть.
Хотя бы на время свадебного путешествия.