Глава 16. Тепло морозного Гамбурга

POV Author


Лайнер плавно набирал высоту, выныривая из тумана заснеженного Лондона, устремляясь навстречу заходящему солнцу. В салоне заметно похолодало, и Билл попросил у стюардессы плед. Через каких-то полтора часа он окажется в Гамбурге, но на этот раз визит был вынужденным и не сулил ничего радостного….
Пару дней назад с Биллом связался поверенный, который сообщил - оглашение завещания Дирка состоится уже в ближайший четверг, упомянув так же, что нотариус не сможет приступить к процедуре при отсутствии  хотя бы одного из наследников.
Билл принял твердое решение отказаться от наследства.
Он устал от всего связанного с Дирком, от воспоминаний, не дающих покоя, писем, возвращающих в прошлое. А теперь ещё предстояла встреча с вдовой Эрнста - ситуация не из  приятных, но это последнее, что необходимо пережить и покончить раз и навсегда  с этой историей.

Билл глубоко вздохнул, стараясь отогнать мысли о предстоящем событии.  Его сейчас гораздо больше интересовал предстоящий разговор с  Линдой, которая хоть и частично, но знала правду. И если Симоне Билл планировал сообщить, что приехал в командировку, как консультант в проектную фирму, то Линде лгать не хотелось. Он не представлял, как объяснить ей все, не признаваясь в пережитом унижении. Он никогда её не обманывал  и даже во время   истории с  Дирком, когда не мог сказать  правды,  предпочитал молчать, становясь порой   грубым и резким, а иногда и  жестоким.
Тогда Билла особенно раздражало и казалось невыносимой обузой безмолвное участие и забота Линды, её вечная готовность  понять, помочь, простить его… Вся эта странная ситуация угнетала  и Билл не лучшим образом расстался с девушкой, уехав в  Лондон.

Пребывая в таких невеселых размышлениях, Билл и не заметил, как самолет приземлился. Получив багаж, он взял такси. И только теперь, очутившись в теплом салоне, слушая радио на немецком, ощутил вдруг, что  дома.

В Гамбурге было серо и холодно. Мороз иссушил дороги, а снег еще не выпал.
Такси плавно затормозило возле дома. Подхватив небольшую легкую сумку, Билл вышел из машины. Кое-где в пожухшей траве неухоженного газона запутались все еще золотистые листья, а с когда-то белой аккуратной ограды облупилась краска, и не хватало нескольких реек… Билл уезжал в спешке, да и, честно говоря, ему было не до таких мелочей, он их попросту не замечал. Теперь же сердце кольнуло от мысли, что при Йорге и газон, и декоративный заборчик, и вообще все в доме было в идеальном порядке. Поежившись от пробирающего холодного ветра, Билл, подойдя к двери, позвонил. Не дождавшись ответа, достал ключ и, отперев замок, вошел. В гостиной он глубоко вдохнул ни на что непохожий запах родного дома. Казалось, он не был здесь несколько лет. Так оно по сути и было, весь прошлый год пронесся калейдоскопом нерадостных событий, словно он жил в какой то совершенно иной реальности, не замечая ничего вокруг.

Симоны не было, и Билл рассудил, что она на работе. Он был голоден и, пройдя на кухню, поджарил себе яичницу, съел бутерброд с ветчиной, запив все крепким кофе.

Зная свою мать, Билл был  уверен, что к его приезду, она непременно бы затеяла генеральную уборку в чистом и без того доме, приготовила бы кучу еды, которой  хватило не то что Биллу, но и всем соседям на неделю. Поэтому он не сообщил о своем визите, чтобы не утруждать Симону излишними хлопотами.

По возвращении, увидев  Билла, мама растрогалась до слез. За чаем они проговорили несколько часов. Женщину интересовали все детали жизни сына, и парень хоть и устал, понимал, насколько сейчас нужен матери. Он рассказывал о своей квартире, о работе и учебе, о клубе, куда устроился пойстером, упомянул о Томе, рассказав удивительную историю их знакомства. Симона тут же оживилась и настояла, что бы «бедный мальчик» обязательно встречал в их доме Рождество. На что Билл лишь улыбнулся, ему эта идея пришла еще тогда в старом Лондонском пабе, когда Том вскользь рассказал о своей семье.

Выпив по, наверное, десятой кружки чая, они, наконец, разошлись по комнатам. Войдя в свою, Билл бросил возле стола сумку и включил свет. В комнате царил идеальный порядок – никакой пыли, аккуратные стопочки дисков, застеленная кровать, стол с лампой и старым компьютером, который он так и не выкинул, книги и конспекты на полках. Создавалось ощущение, что и не уезжал никуда. Он почувствовал, как  сильно соскучился по дому, как не хватало той спокойной, беззаботной жизни, которая была до смерти отца.

Расслабившись под горячими струями душа, он надел халат и, выйдя, упал на кровать. На душе было спокойно, в голове – ни одной оформившейся мысли. Билл сладко зевнул и закрыл глаза. Полежав так пару минут, он нехотя поднялся и разобрал сумку, убрав немногочисленные вещи в шкаф. Достал телефон, чтобы поставить будильник на завтра и обнаружил, что так и не включил его после перелета.

Едва установился роуминг, тут же начали поступать сообщения о пропущенных вызовах, среди них были и от Тома. В последнем СМС Билл прочел: «Билл, ты как? У тебя все в порядке? Прости, не мог перезвонить раньше». Каулитц улыбнулся такому участию. Действительно, он звонил Тому, еще из Лондона наутро после их посиделок в баре, хотел поблагодарить и узнать, как он. Было  неловко, что загрузил Келлера своими проблемами и еще вынудил  возиться с ним пьяным. Но мобильник Тома был отключен, и Билл подумал, что тот должно быть в самолете. А потом закружила вереница дел, с которыми нужно было разобраться до отъезда. И мысли о Томе совершенно вылетели из головы. 

Не раздумывая, парень набрал номер Келлера. Тот ответил сразу же, будто держал телефон в руках. Билл как-то растерялся, не подумав совершенно, что ему будет говорить.

-  Эм, привет, Том, - он устроился на кровати, завернувшись в одеяло. В спальне было прохладно. Вообще, комната Билла была самой холодной в доме, но ему это нравилось.

- Привет, рад, что ты позвонил. Ты как? – было слышно, что Том улыбается.
Случайно скользнув взглядом по настенным часам, Билл отметил, что уже два часа ночи.

-  Все нормально. Прости, я должно быть тебя разбудил - два часа ночи.
-  Нет, я только добрался до номера. А почему два? У меня час.
-  А, точно. Я сейчас в Гамбурге и как-то не сообразил, что разница во времени. Как открытие, презентация?

Сидя в уютном кресле, просторного номера с бокалом виски в руках, Том неосознанно крепче прижимал телефон к уху, будто желая оказаться  ближе  к  Биллу.
Он очень вымотался со всеми этими переговорами, открытием, презентацией, необходимостью присутствовать на after-party и говорить, говорить, говорить с какими-то нужными людьми, улыбаться и пить с ними. Он был совершенно выжат и теперь, казалось, заряжался энергией, которая теплой волной расходилась по телу, от этого голоса,  который невольно заставлял губы расплываться в глупой улыбке, а сердце заходиться каким-то невесомым и волнительным трепетом.

-  Все прошло успешно, но я чертовски устал. Хорошо, что завтра утром, наконец, лечу в  Лондон.  Буду отсыпаться дома. В квартире уже должны закончить работы. А что ты делаешь в Гамбурге?
-  Да так, возникло одно неотложное дело, - нехотя ответил Билл.
Том не стал ничего уточнять, почувствовав, что Каулитц не настроен обсуждать эту тему.
-  Ясно. А когда возвращаешься? 
-  Двадцать восьмого, вечером.
-  Замечательно. Значит…  надеюсь, будешь на моей вечеринке? – отчего-то немного робко спросил Келлер.
-  Обязательно. Я помню, Том, - улыбнулся Билл, мысленно порадовавшись, что, не смотря на суматоху перед отъездом, все-таки успел заказать ему подарок на день рождения, идея которого пришла еще тогда утром, за кружкой заботливо приготовленного Томом кофе. И Билл, не откладывая в долгий ящик, быстро набросал эскиз и сделал заказ хорошему мастеру. 
-  Ну, тогда увидимся в Лондоне, - Тому совершенно не хотелось заканчивать разговор, но он не желал показаться навязчивым.
-  Конечно. Был рад тебя слышать, Том, - улыбнулся Билл, к своему удивлению ощущая тепло на душе от этой короткой беседы ни о чем.
-  И я. Удачно тебе разобраться с делами.
Поблагодарив Тома и попрощавшись, Билл поставил будильник и практически сразу уснул.

***

Чем ближе Каулитц подходил к юридической конторе, располагавшейся в фешенебельном бизнес-центре, тем сильнее им овладевало неприятное волнение. Переступив порог солидного офиса, он подошел на ресепшен и представился. Секретарь с «приклеенной» улыбкой попросила паспорт и, заполнив необходимые бумаги, вернула документ, пригласив следовать за собой. Она проводила Билла в довольно просторный кабинет. До начала процедуры, назначенной на полдень,  оставалось еще пятнадцать минут, тем не менее, за большим круглым столом уже собралось человек десять. Билл хмыкнул, подумав, как им всем не терпится получить наследство. И занял свободное место рядом с полным лысеющим мужчиной средних лет.  По диагонали от него сидела ухоженная худощавая светловолосая  женщина, лет тридцати пяти. Билл никогда не видел фрау Эрнст, но сразу же понял, что это она. Женщина прожигала  его полным презрения взглядом.

Через какое-то время вошел нотариус с черной папкой в руках. Представившись герром Штроллем, он занял свое место во главе стола. В воздухе повисло напряжение. Несмотря на то, что уже наступило назначенное время, процедура все не начиналась. Спустя несколько минут, когда подошёл  еще один человек, которого, как оказалось, и ожидали, нотариус приступил к делу.

Прошло от силы минут десять, но Биллу казалось, что несколько часов.
Он толком и не вслушивался в слова герра Штролля, монотонно зачитывающего завещание. Парню было совершенно безразлично, кем все эти люди приходятся Дирку, и что именно он им завещал. Каулитц с нетерпением ожидал окончания процедуры, чтобы затем, когда все разойдутся, поговорить с нотариусом один на один и уладить все формальности с отказом от наследства. Никто, кроме фрау Эрнст, вперившейся в Билла полным ненависти взглядом, не обращал на него внимания, пока дело не дошло до оглашения его доли наследства. Но как только нотариус произнес имя Каулитца и перечислил все завещанное ему, присутствующие начали перешептываться.

Женщина, видимо и без того не отличавшаяся самообладанием, истерично взвизгнув, вскочила с места, опрокидывая стул, и подлетела к Биллу. Она злобно зашипела, испепеляя его взглядом:

- Ты, низкопробная бл*дь! Как у тебя совести хватило сюда явиться?! Ничтожество! –распалялась вдова, уже не замечая ничего вокруг и переходя на крик. -  И этот урод нарочно включил такое условие – оглашать завещание только при личном присутствии всех наследников. Специально, чтобы унизить меня еще сильнее! – теперь уже казалось,  что она готова вцепиться Каулитцу в лицо.
 
Кровь ударила в виски. Билл почувствовал, как вмиг взмокли ладони… но, быстро совладав с собой, неспешно встал из-за стола и ровным, спокойным голосом обратился к женщине:

-  Фрау Эрнст, я понимаю ваше горе утраты. Но держите себя в руках. В любом случае я не намерен вступать в наследство. Мне не нужны деньги, и совершенно неизвестно, по каким причинам герр Эрнст завещал мне такую долю бизнеса. – Билл развернулся и направился к выходу, игнорируя истеричные вопли вдовы, которая, казалось, его не слышала:
-  Уж конечно! Все знают, что он тр*хал тебя, п*дор по вызову, что вы еб*лись как кролики целый год в квартире, оставшейся от моего отца, - женщина вылетела следом из кабинета, продолжая на ходу сыпать оскорблениями, не обращая внимания на недоуменно переглядывающихся людей, встречающихся по пути.

Каулитцу непросто давалась эта неспешная походка и ровная осанка. Билл держался невозмутимо, со стороны казалось, что все это его ничуть не трогает, на самом деле щеки пылали, и хотелось просто провалиться сквозь землю, исчезнуть, либо попросту заткнуть любым способом эту вопящую истеричку.

 -  Ты – д*рьмо, убл*док, недоносок! Жаль, что ты не сдох, как и этот урод. Попали бы в п*дорский ад. На земле стало бы чище. Ненавижу! Как же я тебя ненавижу! – продолжала фрау  Эрнст свою гневную тираду. 

Билл вызвал лифт, который, к счастью, не заставил себя ждать. Вдова тем временем приближалась, размахивая руками:
- Двуличная тварь. Ханжа. Деньги ему не нужны! Как бы ни так! Сохранить хорошую мину при плохой игре вздумал, шалава?! Уж поверь, я постараюсь, что все в этом городе узнают…

Двери лифта плавно закрылись за Биллом, обрывая фразу. Парень, медленно выдохнув, устало прислонился к стенке кабины и прикрыл глаза, зарываясь пальцами в волосы, легко массируя кожу головы. Внешне он был спокоен, но внутри все сжалось в узел. Пальцы отчего-то покалывало сотнями ледяных иголочек. В ушах стоял пронзительный визг вдовы.

Выйдя из здания, Билл  бесцельно побрел вверх по улице. Он не замечал  ни ледяного ветра, ни серого унылого неба над городом, ни таких неуютные сейчас, вымороженных улиц с голыми, неприкрытыми снегом деревьями. В душе поднималась какая-то непонятная, неконтролируемая ярость. Она ширилась, росла, распирала раскаленной лавой, грозя разорвать на части. Биллу пришла в голову идея, о которой он раньше и не думал. До нервного зуда захотелось назло этой истеричной дуре принять наследство. Билл не переносил, когда им командовали и помыкали. Это была упрямая дурацкая черта характера, но он ничего не мог с собой поделать. И чем сильнее кто-то навязывал свою волю, тем отчаяннее Каулитц сопротивлялся, и уже было плевать на последствия и на то, что, по сути, он сделает самому себе только хуже. Теперь с новой силой он ощутил этот никуда не девшийся дух противоречий, восставший в душе.

Совершенно замерзнув, парень завернул в ближайший ресторанчик, и сев за барную стойку, заказал текилу.

Он потерял счет времени и совершенно не помнил, какую по счету пьет рюмку, но алкоголь, как назло, не действовал, и проклятые лица присутствующих в той комнате, их взгляды, когда эта истеричка оскорбляла его, никак не шли из головы.

Слизать соль, запить горечью текилы, заесть кислотой лайма. И так по кругу.
«Все знают, что он тр*хал тебя, низкопробная бл*дь, п*дор. Он тр*хал тебя. Все знают. П*дор…» - тоже по кругу истошными воплями в голове. И ярость, злость, от которой перехватывает дыхание. Желание орать, срывая голос, наивно, как ребенок: «Это неправда! Неправда!! Неправда!!!»…

И осознание уже в такси, до которого Билл не знал, как добрался, что все это правда, что именно так эта ситуация выглядит со стороны, именно так о нем думают люди Отчаянное безысходное бессилие, поглощало, захлестывая ледяными волнами, в которых он тонул и захлебывался. Биллу хотелось сжаться в комок и стать незаметным, испариться, не существовать.

В полудреме ему чудилось, что мимо дьявольской каруселью проносятся лица всех этих людей, перед которыми его так унизили. Они были огромными и оглушительно злорадно смеялись, в то время как сам Билл был совсем крошечным, беззащитным и едва не плакал.

Из липких лап омерзительного сновидения его вырвал голос таксиста, который настойчиво тормошил за плечо, сообщая, что они подъехали на место.  Кое-как добравшись до крыльца, Билл ткнул пальцем в звонок. Он так и стоял, пока ошарашенная Симона ни открыла. Парень, путаясь в словах, с ходу выдал ей то, что придумал соврать заранее:

- Ма, мы это с друзьями, ну в общем… Ну ты понимаешь, ма… приезд мой и … вот…

Вздохнув и неодобрительно покачав головой, женщина кое-как отвела сына в спальню и помогла ему раздеться. Заботливо укрыв Билла одеялом, она еще долго шептала всякие нежности, как маленькому, гладила мягкие черные волосы и в эту минуту была счастлива, что Билл рядом с ней, не смотря ни на что. С щемящим чувством ностальгии, она уходила мыслями в далекое прошлое, когда её Билли был маленьким, и Йорг был жив. С улыбкой вспоминался тот вечер, когда сыну исполнилось пятнадцать лет. Он  тогда впервые перепил  и не пришел ночевать. Симона не находила себе места, обзванивая всех его друзей, и ничего не говорила мужу, опасаясь, что Биллу крепко влетит. А потом, измученная бессонной ночью в шесть утра открыла дверь с твердым намерением идти в полицию и обнаружила своего мальчика, зябко завернувшегося в куртку, мирно спящим прямо на крыльце.

***

Билл проснулся от дразнящего запаха домашних блинчиков. Легкая улыбка тронула суховатые после сна губы. Он с удивлением отметил, что выпитое вчера практически не отразилось на его самочувствии. Голова была «легкой», разве что мучила небольшая жажда, которую он утолил стаканом минералки, заботливо оставленной Симоной рядом с кроватью. С наслаждением, до хруста потянулся и попытался припомнить, чего это он так надрался.

События предыдущего дня тут же пронеслись в воспоминаниях яркими кадрами, стирая хорошее настроение. Билл сильно зажмурился  и потер переносицу двумя пальцами.
«Твою ж мать! Как же бесит эта собственная идиотская реакция. И чего я так вывелся, подумаешь, какая-то истеричная  дура.
По большому  счету  всё это  мышиная  возня, ерунда, не стоящая  внимания. В конце концов, даже эту блондинистую фрау я вполне могу понять, если абстрагироваться от эмоций и мыслить рационально, смотря на ситуацию с её позиции», - уже вполне спокойно размышлял Билл.

«Бл*, как же надоело все это д*рьмо! Дирк и после смерти умудрится достать», - невесело усмехнулся парень.

Билл созвонился с нотариусом, договорившись о встрече и  подгоняемый аппетитным запахом и чувством голода, спешно умылся, даже не побрившись. Надел любимую растянутую майку с не менее старыми джинсами и спустился по лестнице. А заглянув на кухню, замер в дверях….

Линда наливала тесто на раскаленную сковороду, напевая  какую-то мелодию себе под нос, и в такт музыке, играющей в наушниках, постукивала ногой. Немного постояв, Билл решил действовать по обстоятельствам. Он скользнул к девушке и, склонившись, плавным движением обнял её сзади, кладя подбородок на плечо, случайно сбивая наушники.

- Черт! – взвизгнула Линда и, резко развернувшись, пролила на любимую майку парня поварешку жидкого теста. – Билл… - не замечая, как ковш выскользнул из рук, как густая ванильная масса стекает по одежде, она прижалась теснее и обняла его, вдыхая всей грудью такой любимый, уже почти забытый запах.

Билл принялся кружить её по кухне, не обращая внимания на возгласы:
- Поставь меня! Все же сгорит! Ну что ты делаешь?!

Выпутавшись из цепких рук, Линда выключила плиту и пристально посмотрела на лучившегося улыбкой взлохмаченного Билла. Перепачканный тестом, с розовым следом на щеке от подушки он выглядел очень трогательно. Однако Линда, пытаясь оставаться серьезной,  начала:

- Ты мне всё испортил! Я хотела тебе завтрак принести, пока ты…
Но гневная реплика утонула в поцелуе, которым Линда, махнув рукой и на свою задумку, и на все на свете, впилась в губы Билла, притягивая его ближе к себе.

- Тебе идет, когда ты бурчишь, - шепнул Билл, возвращая  поцелуй, прижимая Линду теснее.
- Ну все, Билл, - лениво отбивалась девушка. - Тебя нужно отмыть от теста, и кухню тоже, пока не засохло.
- И тебя, - улыбнулся Билл, - я тебя перемазал.
Линда отстранилась и увидела, как жидкая масса, минуя фартук,  нагло растекается пятном по черной водолазке.
- Черт! Она была новая, - усилено пытаясь сделать недовольный вид, сообщила Линда. Но губы не повиновались и снова расплылись в улыбке, - как же я соскучилась, - снова обвивая Билла руками, шептала девушка. - Даже прощу, что ты небритый меня поцарапал и не сообщил о своем приезде.
- Я хотел шделать шурприз,- безапелляционно возразил Билл, дожевывая нагло сворованный теплый блин.
- Пошли отмываться, Сюрприз, а потом поможешь мне убрать кухню.
- Угу, - согласился он, утаскивая еще один румяный кружок, следуя за Линдой, крепко держащей за руку.

Переместившись из душа в кровать, они совершенно забыли про беспорядок на кухне, про напряжение, которое было между ними до встречи.

 А после, они спустились вниз и, наплевав, что пора бы убраться, запаслись разогретыми в микроволновке блинчиками, сиропом, шоколадной пастой, чаем и снова поднялись в самую холодную комнату дома, где им было, пожалуй, даже слишком тепло. Устроившись на кровати с подносом, полным еды, принялись поглощать вкуснейшие кружевные блинчики  со зверским аппетитом. И казалось, будто они и не расставались, что не было всего этого года отчужденности.

Разомлев после бурных ласк и сытной еды, они лежали, обнявшись под теплым пуховым одеялом. Линда прижималась спиной к груди любимого, ощущая его горячую шелковистую кожу, чувствуя размеренное биение родного сердца, запах и щекочущее дыхание на шее. Билл, положив руку ей на живот, другой лениво перебирал волосы. Он теснее прижал девушку к себе и позвал:

- Лин, спишь?
- Ты шутишь? – шепотом ответила Линда, чуть прогибаясь.
- Угу, - улыбнулся Билл, ловя узкую ладонь, и переплетая их пальцы. Через паузу он продолжил, щекоча шепотом аккуратное ушко, - прости меня, Лин. Прости, что  вел себя как подонок. Я все понимаю, и тогда…, - но Линда, развернувшись, прервала его на полуслове, приложив палец к раскрасневшимся от поцелуев губам:
- Тшш. Не надо, Билл. Мне нечего тебе прощать, - она заправила  выбившуюся темную прядь его волос за ухо, и плавно переместив руку на небритую щеку, нежно поглаживала её большим пальцем, продолжила, - Давай не будем больше об этом. Пусть прошлое остаётся в прошлом. У нас ведь есть настоящее, -  чуть улыбнувшись, она придвинулась еще ближе, касаясь своим лбом лба Билла, заглядывая в омуты любимых теплых глаз, в которых было столько всего...

Он лишь прикрыл веки и, еле заметно кивнув, вздохнул, ощущая легкий нежный поцелуй на губах. «Наверное, такое на вкус прощение», - возникла в голове дурацкая мысль.  Билл ответил на поцелуй так же невесомо и как-то робко, будто знакомясь заново, впервые пробуя это ощущение.

- А знаешь, у меня потрясающая новость! – Нарушила тишину Линда, удобнее устраиваясь на плече  Билла.
- Какая? – лениво улыбнулся он.
- Я теперь преподаю в школе танцев, веду две детские группы по утрам и одну взрослую вечером. Так  здорово. А все благодаря Симоне, которая и нашла мне эту работу, совсем недалеко от музыкальной школы, где она преподает.
- Сбылась мечта, можно сказать. Поздравляю, - Билл погладил девушку по плечу и чмокнул куда-то в висок, - ты теперь частый гость в моем доме, судя по твоей сноровке на кухне?
- Да, у меня и ключ есть,  я прихожу довольно часто. Симоне одиноко здесь. Марта вышла замуж и уехала. Знаешь, у тебя замечательная мама, Билл, - Линда и не пыталась скрыть доли зависти в голосе, - и, кстати, это она мне позвонила, сообщив о твоем приезде. А ты, наверное, и не планировал со мной встречаться, да? –  помимо воли, еле слышно озвучила она вопрос, терзавший с самого звонка Симоны.
- Планировал, конечно. - Просто ответил Билл и, чуть погодя, добавил. - Спасибо тебе, Лин. -  Крепче обнимая льнувшую к нему девушку. И спустя небольшую паузу продолжил, переведя разговор на другую тему,  - У меня тоже новость. Я недавно устроился в клуб и вернулся к поям.
- Билл, это же замечательно! – «Жаль только, что ты так далеко», - привычно кольнула мысль, с которой сколько бы она ни старалась, Линде не удавалось смириться.
- А еще… в жизни не догадаешься, кого я встретил в Лондоне, - продолжил делиться новостями Билл.
- И кого же? – девушка приподнялась на локте, заглядывая в глаза Каулитцу.
- Твоего Тома Келлера, ветреная ты бестия, - подколол парень.
- И вовсе он не мой, и вообще… - ожидаемо возмутилась Линда.
- Шучу я, Лин, – довольный ответной реакцией, улыбнулся Билл. – Так вот, знаешь, он оказался нормальным парнем.
- Ну я же говорила.
- Наверное, ты была права, - согласился Билл, задумчиво наматывая на палец каштановую прядь волос.
- А что он делает в  Лондоне?
- Живет, работает. У него там компания, - пояснил Билл и спустя мгновение добавил, - Знаешь, мама хотела пригласить его встречать с нами Рождество, да я и сам подумывал об этом. А на  Новый год Том уже пригласил нас с тобой в горы к нему в шале, покататься на лыжах.
- Класс! Поразительно, как складывается жизнь, кто бы мог подумать, что вы поладите.
- Пфф, - в притворном возмущении выдохнул Билл, - ну я вообще способен найти общий язык с кем угодно, даже с самыми жуткими существам - ты тому доказательство. - Поддел парень.
- Да уж, Каулитц, - хмыкнула Линда, ничуть не отреагировав на подколку, - но ты порой умеешь быть редкой сволочью.
- Хм, иначе ты бы меня не любила, - самоуверенно парировал Билл, - И вот что,  я еще и ревнивая сволочь, так что если ты не дай Бог посмотришь в сторону Тома - убью обоих, ясно? – Билл принялся шутливо душить Линду, а она отбивалась от своего доморощенного Отелло и заливисто хохотала такой забавной деланной ревности, которой никогда не замечала у Каулитца.
Билл перешел к более активным действиям и принялся озорно щипаться «для профилактики».  Зная слабое место парня, Линда в долгу не осталась и защекотала его по ребрам.
Вскоре они уже вдвоем смеялись до слез, катаясь по сбитым простыням, но упорно продолжали донимать бока  друг друга.

***
После замечательного утра, лениво перетекшего в прекрасный день, Биллу стало совершенно плевать на Дирка, вдову и наследство. На душе было спокойно и тепло. Сейчас казалось бредом, что не далее чем вчера его так тронули слова какой-то истерички.

Его жизнь была здесь и сейчас рядом с матерью, которая радовала довольно бодрым видом, почти оправившись после операций  и Линдой, шепчущей на ухо какие-то милые глупости. Все иное казалось инородным, произошедшим будто не с ним, или случившимся в другой жизни.

Кое-как к трем часам дня они все же выбрались из кровати. Собрали разбросанные по всей комнате перемазанные тестом вещи, кинув их в стирку. И переодевшись в чистое, принялись убирать на кухне «блинчиковый потоп». За этим занятием их и застала фрау Каулитц, вернувшаяся с работы. С трудом оттирая засохшее тесто с пола и плиты, молодые люди заговорщически улыбались друг другу в ответ на вопрос Симоны о том, что произошло на кухне.

Билл чуть было не опоздал к нотариусу, провозившись с уборкой.  Он договорился с Линдой о встрече вечером и, взяв машину матери, поспешил к герру Штроллю.
Проезжая по улицам города, он с наслаждением управлял автомобилем. Билл с удовольствием прибавил бы газу, но движение на дорогах было плотным и не позволяло этого. Вечер пятницы - кто-то только возвращается с работы домой, кто-то напротив уже спешит на встречу. А у  Билла было такое ощущение, что он едет за ключами от своей свободы.

Всего за полчаса уладив все формальности с отказом от наследства, он вышел из здания на улицу. Несмотря на то, что на календаре было лишь двадцать шестое ноября, все вокруг пестрело рождественскими гирляндами, переливающимися сотнями тысяч лампочек.

Билл глубоко вдохнул свежий морозный воздух, ощущая себя так, будто избавился от непомерно тяжелой ноши. Впервые почувствовав, что на самом деле возвращается к себе прежнему, а не внушает себе это.

В воздухе ощущалось приближающееся Рождество. Любуясь мерцающими огоньками гирлянд, украсивших деревья и улицы родного города, Билл решил пройтись, внутренне улыбаясь неповторимому чувству легкости и какого-то теплого уюта, зарождающемуся в душе.
Он вспомнил, что совершенно еще не позаботился о рождественских подарках  и, прибавив шаг, вскоре вышел к Мёнкебергштрассе, ослепительно сияющей сотнями витрин.
Через два с половиной часа он уже подходил к припаркованной у бизнес-центра машине с кучей топорщащихся в разные стороны пакетов с подарками.

Созвонившись с Линдой, Билл отправился к ней, по дороге купив огромный букет её любимых белых хризантем и бутылку хорошего вина.  Девушка встретила на пороге, одетая в легкое темно-синее шелковое платье. Поцеловав Билла, она приняла цветы и исчезла в кухне, предложив парню пройти в комнату. В полумраке гостиной, освещаемой множеством свечей, Билл увидел стол, сервированный к ужину. В воздухе слышался изысканный аромат его любимого блюда – форели, запеченной в белом вине. Он вдруг остро ощутил, как не хватало этого дарящего крылья чувства, что его искренне любят и ждут, он был счастлив, что Линда простила, и это произошло так просто и естественно.

Захотелось, не дожидаясь Рождества отдать, купленный ей подарок.
Ни слова не говоря, Билл спешно спустился к машине и, взяв небольшой золотисто-матовый пакетик, вернулся обратно. Девушка как раз ставила на стол большое дымящееся блюдо. Её забранные в тяжелый узел длинные волосы, открывали изящный изгиб шеи.

Билл неслышно подошел сзади, и ловко закрепил на девушке цепочку с золотым кулоном в виде птицы Феникс с «пылающими» крыльями, украшенными россыпью небольших сапфиров и бриллиантов.
- Ох… - вздрогнула Линда и, проведя рукой от ключиц вниз, накрыла ладонью украшение, поднося его к глазам, - он прекрасен, Феникс…
- Пусть будет с тобой, пока я далеко. Всегда.
- Билл …, - девушка поднялась на носочки и, притянув парня за шею к себе, поймала поцелуем любимые губы.

***

За оставшиеся до отъезда полтора дня  Билл созвонился и встретился с  Беном, заехав в отцовскую мастерскую. Дела там шли прекрасно, принося хороший доход. Но Бен отнесся несколько прохладно, что неприятно кольнуло Каулитца, но он не стал заострять на этом внимание.

Пригласив своих многочисленных друзей в  бар, Билл с удовольствием провел время в привычной мужской компании. Позже все-таки подъехал Бен, чему  Билл был несказанно рад. Постепенно разговорившись, он почувствовал, как между ними постепенно исчезает напряжение. Бен по привычке острил, Ганс – всем известный дамский угодник, взахлеб рассказывал историю об очередной красотке, Свен, изрядно выпив, жаловался на жену, которая изводит своей ревностью, Ларс после пятой кружки пива порывался петь в караоке,  а Дитер  и Аксель вовсю зажигали на танцполе, клея девушек. Все было как в старые добрые времена. Билл же сидел и, наблюдая как Бен с Гансом ожесточенно спорили на тему каких-то гонок, ощущал себя по-настоящему счастливым, по-настоящему живым, чего он ни разу не испытывал после смерти отца. Это чувство пьянило, даря ни с чем несравнимую легкость, хотелось улыбаться и радоваться каждой секунде своей «новой» жизни.

После этой трехдневной поездки, проведенной и близкими людьми, которые так искренне любили и были ему рады, Билл понял, что впервые за долгое время по-настоящему отдохнул. Он буквально ощущал, как что-то грело его изнутри, заряжая энергией, как это чувство спокойной уверенности, присущее ему с детства зажглось в сердце вновь, заставляя ледяной панцирь, в который он бессознательно спрятался, рассыпаться и исчезнуть, позволяя вдохнуть полной грудью свободу.