Прорва Глава XXV

Охотники
После трагической гибели Марины во время теракта на представлении «Норд-Ост» Сергей Тарасенко запил. Он сильно переживал по поводу смерти любимой жены и не смог сдержать своё отчаянье.
- Сергей Николаевич забросил свои служебные обязанности! - огорчился его непосредственный начальник. - Нужно принимать меры…
«Арамиса» временно назначили главным в группе наружного наблюдения, что считалось большим понижением по служебной лестнице.
- Ну и ладно! - уговаривал себя Сергей. - С людьми мне веселее будет.
На новом месте он узнал многое из особенностей работы оперативников.
- Отдел наружного наблюдения использует оперативные машины обычного «занюханного» вида, - пояснил ему водитель служебной машины в ответ на замечание о предоставленном транспорте для наблюдения.
- А она не сломается по дороге? - не поверил Тарасенко.
- Но при этом дико форсированные и специально оборудованные...
Через неделю работы на новом месте он знал, что у них в гараже есть набор разных номеров машин, они лежали кучей в шкафу, и в целях конспирации на машину каждый раз перед выездом вешали другие номера.
- Завтра не забудь сменить номера! - напомнил «Арамис» водителю.
Там даже хитрая конструкция была.
- На вид номер держится как обычно, на винтах, а на самом деле ставится и снимается легко, на защёлке… - знал офицер.
Прищёлкивая таблички с цифрами, он понял, что взял разные номера.
- Назад тащиться лень! - подумал водитель.
Тем более, что ГАИшников опасаться им не приходилось.
- И вообще, - решил он. - За дополнительную маскировку сойдёт...
Они приехали по шпионским делам на вокзал, приткнуться негде, водитель поставил машину под знаком о запрете парковки. Сергей встречался с коллегами в условленном месте поодаль, их водители стояли в сторонке под видом таксистов, курили, по сторонам посматривали.
- Наш объект находится в кафе напротив… - шепнул Сергей коллегам.
Тут появился гаишник, увидел такое хамство, и принялся ждать водителя, чтобы наказать его материально. Двадцать минут пролетели как одно мгновение, но не для всех.
- Гаец проявляет признаки нарастающего нетерпенья! - усмехаясь, заметил Тарасенко.
Гаишник с остервенением кинулся снимать номера. Хихикающие оперативники отметили факт, что отвёртку он достал из кармана:
- Профессионал, блин...
Пять минут борьбы с передним номером ни к чему не привели.
- Винты можно крутить, но всё так же безрезультатно… - смеялись они. 
Труженик свистка и жезла решил сменить позу, и попробовать снять номер сзади. Он обошёл машину, присел, и замер. На лице его появилось напряжение, которое можно было расценить, как попытку мыслить.
- Что это с ним? - удивился «Арамис».
Их водитель вспомнил про разные номера спереди и сзади, и
рассказал это коллегам. Стон смеха вырвался из трёх мужских глоток, и все уставились на гаишника с новым интересом.
- Что же он придумает? - прикидывали они варианты.
Дело в том, что номера попались странные, цифры в них были одни и те же, но переставленные местами.
- Кажется, я взял 245 и 254... - вспомнил водитель.
Теперь можно было, прочесть на лице гаишника целую бурю эмоций.
- Сначала он подумал, что выявил крупных преступников, - предположил Сергей.
- Потом решил, что, поймав такую банду, он может даже получить медаль! - засмеялся водитель. - Посмертно!
- Или, в крайнем случае, именной знак «ограничение скорости 30 км/ч».
Далее его стали разбирать сомнения, а не ошибся ли. Тогда он встал, и отправился снова к переднему номеру. Зрители взвыли от восторга:
- Новый поворот!
Увидев передний номер, гаишник протёр глаза, пощупал лоб, и пошёл назад. Сзади он решил, что забывает номер, пока идёт, и помчался вперёд быстрым шагом. Парни висели друг на друге, и больше смеяться не могли:
- Вот комик!
Бегал он вокруг машины, раз пять, потом достал блокнот, записал туда передний номер, торжественно прошёл к заднему, и сличил с ним запись.
- Не сошлось... - пробормотал он.
Оперативники поняли, что ещё немного, и они вывихнут челюсти от хохота, поэтому подошли, и прогнали гаишника. Гаишник ушёл, а история осталась. Так в инструкции появился новый пункт, обязывающий дежурного при выезде проверять соответствие переднего и заднего номеров.
- Иначе мы лишимся всех доблестных работников свистка и полосатой палочки! - пошутил злопамятный Сергей. - Они просто сойдут с ума…
После месяца успешной работы в его подчинении работало несколько групп наблюдения. Потекли скучные будни. ФСБ следил за иностранцем.
- Обложили мы парня по полной программе! - одобрил «Арамис». - Наружка, прослушка.
Доблестные чекисты заняли квартиру, как раз над квартирой шпиона и помимо прослушивающей аппаратуры установили подглядывающую, дабы визуально отслеживать, как он ест и пьёт.
- Смотрите, - накручивал подчиненных Тарасенко, - не пропустите момент передачи секретных материалов!
В полу квартиры особисты просверлили дырки до штукатурки нижней квартиры, в потолке едва можно заметить дырку диаметром около миллиметра и подглядывали туда с помощью визиров.
- Клиент как на ладони… - одобрил он.
Занятие это довольно скучное, да и отчёты надо подробные писать, так что когда шпион однажды вечером пришёл с девицей, вуайеристы в штатском обрадовались:
- Сегодня будет веселуха!
Шпион оказался джентльменом и поволок даму в постель не сразу. Чекисты вынуждены были перемещаться от гостиной к кухне, затем к столовой и опять к гостиной, сгорая от нетерпения приобщиться через визир к секретам иностранного искусства секса.
- Да, когда он уже начнёт! - ругали они эстета.
Когда парочка добралась до спальни, наблюдатели были разогреты куда лучше шпиона. В конце концов, у них случилась драка за место у визира, ибо смотреть в него одновременно двоим совершенно невозможно.
- Я буди смотреть первым! - шипел один.
В разгаре выяснения отношений другой случайно опёрся на визир, и тот, пробив тонкий слой штукатурки, почти весь провалился в спальню шпиона. На иностранца посыпалась штукатурка, и он увидел торчащий в потолке фаллический объект чёрного цвета, только на полметра больше.
- Это инопланетяне! - завизжала голая девица.
С сексом облом получился, и операция была провалена. Сергею досталось от вышестоящего начальства. Его перевели в другой отдел, чему он был несказанно рад.
- Надоело мне это подглядывание! - признался он мне.
В это время начались майданные события в Киеве, и Тарасенко возглавил вновь созданный отдел управления ФСБ по работе в Украине. Он перестал пить и завёл полезные знакомства.
- В выходные мы едем на охоту! - сказал ему куратор. - Поехали с нами.
- Да я к охоте равнодушный… - попробовал отвертеться «Арамис».
- Нехорошо отрываться от коллектива!
Он собрался на охоту. Вынес и положил в машину рюкзак, спальник. Вторым заходом принёс ружьё, патроны, топор и пакет с мусором. Вечером перед этим разделывал мясо, поэтому вид у пакета был соответствующий.
- Весь в крови! - скривился Тарасенко.
Пять утра, хмурый мужик с ружьём шёл с не зачехлённым топором и окровавленным пакетом. Вдруг ему навстречу патрульная машина милиции.
- Сейчас пристанут! - подумал он и широко зевнул.
Менты прибавили газу и уехали поскорей из этого не хорошего места.
- Это же не старушек у метро разгонять и не прописку у брюнетов проверять! - захотелось ему крикнуть им вслед.
Поехали они на охотбазу «Палашкино», Рузского района Московской области. Приехали в пятницу вечером, не так, чтобы поздно, ещё светло было. Ну, естественно, отметили прибытие водкой, потравили байки, похвалились друг перед другом охотничьим оружием.
- Ваши пукалки ерунда! - заявил охотник. - Крупного зверя не завалишь…
Он весь из себя был крутой боец. У него имелось ружьё «Манлихер», с которым он и на носорогов ходил охотиться, чём высокомерно заявил:
- Вообще мне всё надоело, я приехал сюда только от скуки!.. И народ поучить, как охотиться надо правильно.
- На понтах, как на шарнирах… - подумал Сергей, но промолчал.
Конечно, охотничий народ ко всякой брехне привычный, но тот говорил веско, скупо, смачно, не хмелея.
- Вроде бы тёртый калач... - поговорили охотники и легли спать, в предвкушении предстоящей охоты.
Утречком дружно встали и поехали на место. Ехать надо было по шоссе километров восемь, затем метров триста по узенькой бетонке между строениями замызганного полуразваленного скотного двора.
- На одичавших коров, что ли нам охотиться… - огляделся «Арамис».
На асфальтированном пятачке оставили машины и, перебравшись через большой овраг, оказались на соседней охотничьей базе, где ожидал егерь и ещё одна команда. Охотники поделились поровну, Тарасенко оказался в малознакомой бригаде.
- Даже показать, как что делается некому! - мучился он.
Нет ничего не попадалось, ни козы, ни кабана, ни зайца на худой случай. Уже часа три в снегу, по ярам и буеракам. Мужики настаивали:
- Давайте уже выпьем!
Егерь ни в какую:
- До первой крови нельзя, что, закона не знаете?.. Сейчас ещё одну загонку сделаем, может, что и выгоним.
Сделали ещё загонку и снова ничего. Мужики опять пристали:
- Ну, давай уже выпьем!
Егерь снова упирался:
- До первой крови нельзя!
Самый здоровый из охотников подошёл к егерю, легонько приложился кулаком в его губы. Тот отшатнулся, вытирая губы ладонью.
- Кровь? - спросил его ударивший охотник.
Мужики воскликнули хором:
- Вот сейчас можно и выпить!
После плотного горячительного завтрака все встали на номера, Тарасенко рядом с владельцем «Манлихера» оказался. Кабан прямо на него выкатился, он воткнул ружьё в сугроб, нож выхватил и хищно пригнулся.
- Ну, - уважительно подумал Сергей, - он сейчас кабана зубами загрызёт, недаром на носорогов ходил...
Но тот ножом крепления с лыж срезал и сиганул на дерево. На этом охота закончилась. Охотники смеялись над рассказом «Арамиса» до слёз, а обладатель «Манлихера» быстро собрался и незаметно слинял.
- У таких охотников нужно ружья отбирать! - едко заметил Арсенич, патриарх охоты, хранитель её традиций.
Он работал в КГБ с сороковых годов. Все охотники хорошо выпили, поэтому горячо поддержали ветерана. Рано утром они вышли на номера.
- Арсенич, стоящий «на номере», это поэма! - сразу определил Сергей, оказавшийся на этот раз рядом с патриархом.
Он внимательно следил за действиями старого опытного охотника. Тот долго выбирал место, утаптывал снег, бросил под ноги барсучью шкурку.
- Чтобы ноги меньше мёрзли, и снег не скрипел… - пояснил Арсенич.
Потом он спустил с правого плеча тулуп, чтобы не мешал прижимать к плечу приклад, пару раз вскинул ружьё, проверяя всё ли в порядке с одеждой, и не закроет ли случайная ветка обзор.
- На охоте каждая мелочь может стоить жизни! - учил он новичка.
Охотник поднял руку, обозначая соседним номерам своё местоположение и готовность. В висящем на одном плече тулупе он напоминал «Арамису» памятник. Он уважительно подумал:
- Не все охотники воспринимают охоту как поездку за мясом и не считают стрельбу по зверю с вертолёта из автоматического оружия наивысшим шиком…
Снега кругом было, где метр, где побольше. Кабаны пробили глубокую извилистую тропу, больше напоминающую военную траншею почти в полный мужской рост. На изгибе траншеи и поставили Арсенича. Благо нервы у старика как канаты и глаз ещё верный. 
Вдруг из леса появился огромный секач, несущийся большими скачками. Тарасенко не волновался, лишь подумал:
- Ноги у кабана короткие, поэтому далеко по такому снегу он не ускачет, пойдёт по тропе, а там Арсенич с нервами-канатами и…
Краем глаза отметил, что ветерана на номере нет. 
- Лишь бы успеть предупредить… - мучился Сергей.
Подбежал быстрее кабана и увидел следы Арсенича, ведущие в траншею. В следующий миг картина открылась во всей красе. В траншее, в «позе орла», на барсучьей шкурке, стоял патриарх охоты.
- На лице отражение нешуточных усилий… - отметил «Арамис».
Ружьё спокойно воткнуто прикладом в снег. Пар от немаленькой кучки испражнений тихо струился вверх, густое амбре дополняло картину.
- Видимо, желудок подвёл, а присесть «по-большому» в глубоком снегу не получилось… - понял охотник. - Вот он и спустился на утоптанное место.
Из-за поворота вылетел кабан. Существо с дикими глазами и издающее едкий запах. Секач в непонимании опустился на задницу и, вытягивая передние ноги и, повиливая задней частью туши, попытался погасить на утоптанном снегу немаленькую инерцию от быстрого бега.
- Погиб Арсенич! - расстроился Тарасенко.
Секач, сидя как звери в мультиках на заднице, подъехал к ветерану вплотную. Он спокойно взял ружьё, толкнул кабана в морду и произнёс:
- Уйди, скотина!.. Срать мешаешь.
Чуткий кабан, с пробуксовкой развернувшись, скрылся за поворотом. Сергей начал дико хохотать. Арсенич закончил дела, наискось накинул тулуп, свернул барсучью шкурку, отряхнул её от снега и заверил:
- А был бы на ружье штык, я б его запорол!
Предупреждая закономерный вопрос, почему не стрелял, пояснил:
- Что ж я, правил не знаю?.. Прежде чем с «номера» сойти, ружьё обязательно разряди!
Мент
Утром 1 сентября 2004 года в СОШ №1 города Беслан проходила торжественная линейка. Неожиданно торжество прервала автоматная очередь. К школе подъехала группа из тридцати двух террористов. Воспользовавшись паникой, боевики загнали в школу более тысячи человек.
Днём 2 сентября в школу вошёл бывший президент Ингушетии Руслан Аушев. Через него террористы передали требование признать независимость Чеченской республики Ичкерия. В результате спонтанного штурма большинство заложников были освобождены. Всего погибло триста тридцать четыре человека, в том числе сто восемьдесят шесть детей.
Алексей Рябович продолжал работать следователем районного отдела славного города Чернигов. В отличие от большинства  работников МВД, он пользовался репутацией мягкого незлобного следователя.
- Рябович мужик правильный! - уважительно говорили о нём коллеги.
Алексей жил с девушкой Катей в гражданском браке, занимая жилплощадь  благоверной, поскольку государство Украина снабжало защитников законности и правопорядка квартирами посмертно.
- Зарплату платят вовремя, - часто думал Алексей, - и то ладно…
Жилплощадь досталась ей в наследство от любимой бабушки. Старый дом без городских удобств, зато имелся огородик и куры.
- Огурчики и яички всегда на столе имеются! - хвасталась хозяйка.
Жили они с Катюшей мирно и ладно, и в большей степени, я должен сказать, благодаря мягкости характера младшего брата моего друга Николая. Но, как водится, и в семьях, где царит мир и покой, иногда возникают раздоры. Так случилось и в тот вечер.
- Привет! - он пришёл домой, как и все следователи славной страны часов в одиннадцать ночи.
Настроение у него было испорчено какими-то очередными неприятностями на работе.
- Ты со своей долбаной работы приходишь, - накинулась на него жена, - когда вздумается… Ребёнок отца не видит!
У Катерины было скверное настроение, поскольку их малыш, которому исполнилось полгода, весь день капризничал и не давал маме заняться чем-то полезным по хозяйству.
- Ну чего ты с порога начинаешь наезжать?! - возмутился Рябович.
- Ужин подгорел, - заплакала Катя, - закончился стиральный порошок…
В результате недолгих взаимных пререканий и упрёков, Алексей и Катюша тихо, так чтобы не разбудить малого, погавкав друг на друга, поссорились и улеглись спать. Напоследок обменялись любезностями:
- Дура!
- Сам такой!
Рано утром он, выходя на работу, увидел в прихожей на стене прикреплённый листик, на котором жирными буквами написано:
- «Мусор!»
Два часа спустя, проснулась Катюша. Выйдя в прихожую, она обнаружила приколотый на том же месте листочек с жирной надписью тем же фломастером:
- Дрянь неблагодарная!
Офигев от такого комплимента с утра, Катюша надулась, и дальнейшая история их примирения займёт много времени. А весь прикол был в чём. Катя, поругавшись в тот вечер с гражданским мужем, перед тем как лечь в постель, вышла на кухню.
- Чем бы его уколоть? - осмотрелась она.
Недолго думая, какими обязанностями обременить супруга, Катюша написала на бумажке «мусор» и поставила три восклицательных знака, в надежде, что милый утром прихватит мусор.
- Что-нибудь сделать для дома его не заставишь… - злилась она.
Рябович принял обращение непосредственно к себе. Недоразумение разрешилось бурным сексом. Чтобы окончательно загладить вину, Алексей сделал Кате официальное предложение и через месяц они тихо расписались.
- Шумной свадьбы устраивать не будем! - сошлись они во мнении.
Решили пригласить лишь родителей. Так как Леонид, беспутный отец Алексея умер год назад, а мать Нина Петровна сильно болела, приехать смогла только мать Кати.
- Зато она поживёт у нас месяц! - сообщила она.
- Вот и хорошо, - обрадовался Рябович, - поможет тебе с малышом!
Тёщу звали Мария Ивановна. Мужа у неё никогда не было, Катю она родила от случайного ухажёра. Тёща приехала вечером. И сразу начала устанавливать бабские порядки.
- То он неправильно делает, - нудила она дочери, - это не так сказал!
За пару дней достала зятя основательно. Больше всего она жаловалась на неудобную постель и шум, мешающий спать по ночам. В субботу утром все вместе сидели на кухне, завтракали и вели светскую беседу.
- Мама, как тебе спалось? - спросила дочка.
- Как может спаться на новом месте и не в своей постели?! - взвилась Мария Ивановна. - Бессонница. Недаром говорят, что бессонница хуже пытки. Совершенно измучена и разбита.
- Это я вам, наверное, спать не давал… - признался зевающий зять. - У меня тоже бессонница была. Всю ночь по дому бродил, телевизор включал и выключал, дверью холодильника хлопал.
- А я не слышала...
- Как же можно не слышать, когда большой мужик по дому бродит?
- А у меня бессонница утром началась! - нашлась тёща.
Чем больше она жила с молодыми, тем сварливее становилась. Больно крикливая попалась вторая мама, чуть, что не так, взвывала как пилорама. Рябович иногда даже уши ватой затыкал.
- Жена красавица, - расстраивался он, - а вот с тёщей не повезло.
Чтобы угодить матери супруга засуетилась, гастрономические планы строила. Петушков планировала несколько штук зарубить, чтобы маму домашней курятиной покормить.
- У меня в конце недели скопилось несколько отгулов! - сказал Алексей, - тогда и зарубим, чтобы свеженькое было.
Пользуясь тем, что муж и мама дома и присмотрят за малышом, Катя решила съездить в Киев за покупками. В полседьмого утра жена засобиралась на маршрутку. Вместе с ней и тёща подскочила, а Рябович решил выспаться впервые за месяц, поэтому ещё лежал в постели.
- Доченька моя трудяга, а зять тунеядец. - Мария Ивановна говорила нарочито громко.
Алексей несправедливый упрёк услышал и у него созрел коварный план. Катя ушла, а зять встал с постели. Сел на кухне чай пить, а тёща на повышенных тонах объясняла ему политику семейной жизни:
- Да ты молиться должен на такую жену!
Тут за окном петушок закукарекал. Рябович сделал нарочито зверскую рожу, поднял топор, и двинулся бегом в загородь с курами. Схватил замешкавшегося петуха, и ударил топором по шее.
- Полуфабрикат готов… - он притащил тушку на кухню, бросил в тазик.
Городская тёща от этого действа совсем охренела.
- Ты что же ирод, наделал! - взвилась она.
- Нервы ни к чёрту стали, - сморщился он, - криков не переношу…
Другой петух закукарекал. Алексей сделал зверское лицо и с криком:
- Ну, мать твою! - вылетел во двор и повторил процедуру.
Следующий петушок стал тёплым полуфабрикатом. Тёща уже не возмущалась, и посмотрела на зятя как-то косо. Тут третий бедолага закукарекал. Всё повторилось с прежней жестокостью.
- Петушков жалко… - сделал он жалобное лицо. - Но зачем кричать?
Тёща до самого приезда дочери молчала, как глухонемая рыба. Жена невинных убиенных петушков ощипала и суп сварила. Когда Марии Ивановны на кухне не было, она тихого супруга осторожно спросила:
- А вы без меня не ругались?
- Нет!
- А ты не знаешь, почему мама шёпотом разговаривает?
Тёща спешно уехала на следующий день, а Рябович вышел на работу. Через неделю в их РОВД нагрянул с инспекцией грозный генерал-майор из главка. Он прибыл на персональной чёрной «Волге», которую оставил за углом, чтобы достичь максимальной внезапности.
- Зайду к ним в штатском, - строил он коварные планы, - посмотрим, как они ведут себя с гражданскими лицами...
Зайдя в райотдел, генерал заметил массу нарушений и беспорядков. Отсутствие дежурного на рабочем месте, пьянство среди личного состава, нарушение формы одежды и прочее, что обычно считалось ими несущественными мелочами. Но инспектор был другого мнения о порядке несения службы и устроил всем грандиозный разнос.
- Да я вас в порошок сотру! - орал краснолицый генерал.
Личный состав был выстроен перед дежурной частью и подвергался распеканию и прочим незаслуженным, по общему мнению, оскорблениям.
Неожиданно генерал вспомнил, что ему срочно надо позвонить. Кто-то в министерстве ждал его звонка, а может быть, вспомнил, что забыл дома включенный утром утюг.
- Никому не расходится! - важно приказал он.
Ему не хотелось, чтобы все слышали телефонный разговор, и он бросился к своей машине, чтобы позвонить оттуда. Генерал выскочил из подъезда и побежал к машине. Алексей высунулся из окна и крикнул показавшемуся из-за угла наряду, что как раз возвращался с дежурного патрулирования:
- Эй! Держи его!
Милиционеры на улице, увидев бегущего мужчину, отреагировали вполне естественным и общепринятым в тех местах образом. Сначала ему, не говоря худого слова, заехали гибкой резиновой палкой по морде, да так что тот на ослабевших ногах не устоял.
- Лежать! - крикнул бегуну пузатый сержант.
Затем его плотно прижали к земле, закрутили руки и отволокли в дежурную часть, ненароком ушибив по пути лбом об железную дверь, так как он пытался высказать какие-то пустые претензии.
- Вот поймали беглеца! - весело объявил сержант.
Но вместо похвалы отличившийся наряд ждала самая суровая разборка. Досталось начальнику РОВД, заместителям и дежурному. Но крикнувшего из окна человека, к великой досаде генерала, обнаружить не удалось.
- Никто из ребят не сдал меня! - оценил он самоотверженность товарищей. - Значит уважают…
После генеральской встряски они начали работать более интенсивно. Рябович пропадал на работе сутками, нужно было срочно расследовать мелкие «висяки».
- Мы повязала за мелкую кражу одного квартирного вора, - сказал ему коллега, - нужно тщательный обыск провести.
Обыск сводился к переписи имущества найденного в скромном жилище «форточника» и сличению его с краденым. Естественно, сличали и всякое шмотьё. Через три часа такой интенсивной работы ребятки из органов были запарены по самое не балуйся.
- Жарко здесь! - сказал Алексей и снял свой китель
Он бросил его на кровать и продолжил обыск. Другой, уже совершенно не соображающий следователь увидел форменный китель на кровати и начал копаться в нём.
- Бля, ну где этот урод мог ментовский китель взять? - удивился он. - Смотри-ка, и ксива ментовская есть…
Он открыл удостоверение, онемел и выдал:
- Лёха, а как он умудрился у тебя ксиву спереть?
Бригада оперуполномоченных вернулась в райотдел и приступила к дотошному допросу подозреваемого. Важно то, что парень на допросах вёл себя нагло, и раскалываться, явно не торопился. «Опера», конечно, хоть и звери, но бить на допросах нельзя, поэтому они крепко призадумались:
- С одной стороны парень на нас открыто хрен положил, - честно заметил Рябович, - а с другой стороны бить его всё-таки не положено...
- Есть идея! - воскликнул товарищ.
Выход нашли быстро. Ночь, камера одиночка, подозреваемый спокойно спал. Дверь рывком распахнулась, влетели трое злобных оперов и начали его жестоко пинать ногами.
- «Волки позорные»! - закричал вор, но быстро заткнулся.
Дело в том, что из одежды на них были только кирзовые солдатские сапоги и противогазы. Утром парень написал чистосердечное признание.
- И ведь скажешь, что тебя отметелили голые менты в противогазах, так ведь не поверят… - аргументировал он своё решение перед сокамерниками.
Одним из эпизодов его дела было ограбление квартиры некой тётечки. Ограбил не очень удачно, хозяйка его увидела, но даже не испугалась.
- Закон требует, чтобы потерпевшая опознала вора, - сказал ей Алексей.
Его товарищ сбегал на улицу за двумя понятыми и двумя подставными. Посадили подозреваемого среди двух посторонних.
- Аделаида Георгиевна, заходите! - пригласил Рябович.
Она встревоженно зашла. Следователь её спросил:
- Аделаида Георгиевна, посмотрите внимательно, узнаете ли вы кого-нибудь из этих людей?
- Узнаю.
- Понятые, прошу внимания! - обрадовался милиционер. - Кого вы здесь узнаёте, Аделаида Георгиевна?
- Всех.
- Всех?! - удивился он.
- Всех. Вон тот, у окна, Юрка, племянник мой. Потом Василий, он в цехе у нас работает. А слева - как раз тот ублюдок, который меня ограбил...
- Какой маленький город, - уточнил Алексей, - все друг друга знают!
На следующий день они занимались другим преступным эпизодом. Вор, ростом и видом напоминал пацана лет четырнадцати. Его повезли на место кражи для проведения следственного эксперимента.
- Показывай подробно, как всё было! - велел ему Рябович.
Вор рассказал, что залез в квартиру, взял ценности и тут пришёл хозяин. Чтобы не засветиться, он спустился на соседский балкон, открыл дверь, прошёл через комнату и благополучно смылся.
- Там соседка и мужик занимались сексом… - вспомнил молодой вор.
Его попросили повторить эксперимент, пригласили хозяина, соседей с нижнего этажа, чтобы создать обстановку преступления.
- Воссоздаём полную картину преступления! - сказал Алексей на работающую камеру.
Вор обстоятельно без труда показал, что и где он взял. Затем вышел на балкон, спустился к соседям потерпевшего, зашёл в комнату, посмотрел на них:
- Вот тут они злостно трахались… Только баба та, а мужик не тот!

Майдан
В первом туре президентских выборов 2004 года в Украине с минимальным перевесом победил Ющенко - 39,87% против 39,32% у Януковича. Его сторонники неуклюжим применением административного ресурса сильно помогли соперникам. Тысячи людей, организованные местными властями, ездили по стране и многократно голосовали по открепительным талонам, что стало очевидным доказательством фальсификации выборов.
Официально объявленные ЦИК результаты второго тура оказались в пользу Януковича - 49,42% против 46,69%. В ночь после завершения голосования 22 ноября на Майдане начали собираться сторонники Ющенко. Так началась «оранжевая революция». Уже в первый день собралось более ста тысяч человек. Верховный суд назначил переголосование второго тура выборов. В его исходе никто не сомневался - Ющенко победит.
Недаром люди говорят, что близнецы всю жизнь тонко чувствуют друг друга, даже на большом расстоянии. Казалось бы, мои школьные подруги Ольга и Марина больше двадцати лет не общались после нелепой юношеской ссоры, а погибла Марина и Ольга сразу захандрила.
- Голова болит! - часто жаловалась она мужу.
- Это у тебя от переживаний! - успокаивал её Иван Казарцев.
Так продолжалось девять месяцев после похорон Марины, пока Ольга прямо на улице не потеряла сознание. «Портос» страшно испугался, когда ему на работу, в клинику пластической хирургии случайные люди привезли бледную немощную жену.
- Завтра нас ждёт лучший в городе специалист, - успокоил он супругу, - я договорился о приёме…
К 8 часам утра они приехали в обычную районную поликлинику. Перед ними в очереди к знаменитому врачу сидело человек двадцать.   
- Я по записи! - бодро сказал Казарцев и попытался пройти в кабинет.
Очередь ответила тренированным хором:
- Все по записи!
- Так я пройду?
- Нет! - ответил грузный мужчина и загородил проход.
- Мужчина, перед вами много народу? - вежливо спросила Ольга.
- Вот - женщина в берете…
- Нет, я вообще спрашиваю... - уточнила она, - двадцать человек? Тридцать?.. Сто?
- Я знаю, что передо мной женщина в берете и всё. Спрашивайте у неё.
Казарцевы обратились к той с уточняющим вопросом.
- Я занимала за шубой, - ответила нервная женщина. - Шуба за очками. Очки за дамой с коконом. А дама с коконом - за тем чернявеньким мудачком…
- У них тут всегда такой бардак?! - опешил Иван.
- Они это специально делают, чтобы в нас кровь перед анализом разгулялась. - Предположил сухонький старичок. - Так брать проще.
Очередь синхронно одобрительно кивнула. В коридоре нарисовался очередной больной пытавшийся пройти без очереди.
- Я участник ВОВа! - объявил мужчина лет шестидесяти.
- А я Петя… - представился мужик, загораживающий дверь к врачу. - Сиди и не рыпайся.
У доктора, к которому Казарцевы попали после двух часов тревожного ожидания, была интересная фамилия Кобец, с ударением на первую гласную. После нудного стояния в очереди в голове у «Портоса» всё смешалось, и он спросил, заходя в кабинет:
- Простите, вы доктор Капец?
Доктор несколько обиделся и зло ответил:
- Нет, я доктор Пипец!
Впрочем, он оказался талантливым доктором и грамотно обследовал Ольгу. После приёма, врач сказал простую фразу, но только на языке медиков:
- Снимаем череп, и на колбасу!
- Как на колбасу! - изумилась «Констанция».
- Не переживай, - успокоил её Казарцев. - На человеческий язык это переводится так: «Делаем снимок мозга и кладём больную в коридор, так как нет свободных мест!»
Он знал, что в этой больнице не хватает койко-мест, людей клали прямо в коридоре. Коридор был длинный узкий, поэтому врачи называли его колбасой.
- Не хочу в коридор… - встревожилась она такой перспективой.
- Я договорюсь! - пообещал он.
Иван действительно устроил жену в хорошую палату и заплатил за дорогостоящие лекарства и лечения. К сожалению, у Ольги был диагностирован рак головного мозга и через месяц она скончалась.
- За один год я потерял двух жён и матерей своих сыновей! - плакался мне Иван.
- Я тоже потерял дорогих мне женщин… - напомнил я.
Мы достойно похоронили «Миледи» и для того, чтобы отвлечь его от мрачных мыслей я предложил совместную поездку в Карпаты:
- Красота там неимоверная!
«Портос» согласился, и мы провели чудесные две недели в крошечном украинском селении Сходница. Бродили по горам, наслаждаясь последними тёплыми днями.
- А у нас скоро выборы президента! - неожиданно вспомнил Казарцев.
- Нашёл о чём думать… - возмутился я.
- Боюсь, что на этот раз всё пройдёт не так спокойно.
- Разберутся! - легкомысленно отмахнулся я.
- Ну, ну!
Перед отъездом мы попытались купить винца в одном небольшом винзаводе. Но нас не пустил сторож, крепенький дедок:
- Уже закрыто.
Я в сердцах обозвал дедка «бэндерой». Тот не на шутку обиделся:
- Ну, який же я бандера - усi бандери в начальствi!
Ивану стало неловко за своего русского товарища, и он бросился извиняться:
- Что с мого друга взять - москаль, одним словом…
Видать, он перегнул палку, потому как дедок так расчувствовался, что не только простил «москалика», но пригласил нас в свой дом рядом с винодельней и угостил прекрасным местным вином.
- А сколько Вам лет? - поинтересовался я.
Оказалось, что ему не семьдесят, а девяносто три года. Он пережил все существовавшие режимы на своей родине. Я у него поинтересовался, при каком правительстве народу лучше всего жилось. Дед мгновенно ответил:
- Краще всiх, мабуть, був Вiльгельм. Сам жив непогано - нам давав.
- А как поляки?
- Поляки ну, дуже гоноровi: останнiй злотий в дiрку в карманi випаде -
вiн його не пiднiме.
- А немцы? - с особой интонацией в голосе спросил Иван.
- Нiмцi? О, то був порядок, як накажуть кого повiсить, то й повiсять.
- А как Советы?
- Совьети? Ну, така, взагалi, влада не вредна: хто скiльки хоче, стiльки й воруе.   
Дед дал нам в дорогу три литра своего вина, и мы их с удовольствием выпили за его здоровье. Из Харькова я улетел в Москву, а «Портос» занялся работой в клинике и воспитанием восьмилетнего Павлика.
- Прилетай в Киев! - позвонил он в конце ноября.
- Зачем?
- Там сейчас вершится история Украины! - пафосно ответил Казарцев. - Я завтра еду на Майдан.
- Лучше бы занимался сыном… - хотел пристыдить я его, но сдержался.
Если хочешь потерять друга, поговори с ним о воспитании его детей.
- Так ты приедешь? - настаивал Иван.
Я обречённо вздохнул и пообещал. Через пару дней мы уже ночевали в армейской палатке, поставленной на Крещатике, и понемногу я проникался духом свободы, царившем там.
- Тут решается будущее Европы! - говорил «Портос» и восторженным взглядом осматривал запорошенных снегом соседей по плотной толпе.
Обильный снегопад, совершенно невероятный для миролюбивого украинского ноября, не прекращался пятый день. Бездушный снег методично и нагло падал крупными, разлапистыми хлопьями на взбудораженную последними событиями столицу. Он плотно ложился объёмной шапкой на деревья, дома и головы митингующих.
- Ющенко! Ющенко! - громко скандировали спрессованные люди.
Сбитые в грозный монолит теснотой и общей идеей, мы стояли накрытые нездешним морозом и бесконечным снегопадом. Заиндевелые взгляды человеческой массы были направлены на скользкую сцену, где непрекращающимся потоком выступали популярные политики, известные бизнесмены и звёзды шоу-бизнеса. Многие люди держали над головами плакаты с имена маленьких посёлков и больших городов:
- Тростянец, Львов, Винница, Тернополь, Крыжополь...
Над колышущей толпой мелькали, как зимние запоздалые молнии, оранжевые флаги на длинных удилищах. Призыв не допустить, отстоять и защитить выбор народа, метался между ограждающих площадь высоких зданий и не мог найти себе проход на всю страну.
- Юля! Юля! - ласковое женское имя превратилось в грозное оружие.
Я выдержал непростую жизнь в холодном палаточном городке Майдане всего два дня и улетел обратно, а «Портос» остался. Дальнейшие события я узнал с его слов.
- Я вернулся оттуда другим человеком! - признался он уже под Новый год и рассказал, как было дело.
Казарцев на митингах обычно становился сбоку от сцены, там, где по скользким ступенькам взбегали на сцену лидеры протестующих. За время Майдана он сильно похудел, так что с его высоким ростом Иван прекрасно видел происходящее.
- Какие правильные слова! - он ловил душой каждую фразу, озвученную со сцены.
Шапку он не носил из принципа, поэтому его тронутая сединой шевелюра была вся в снегу. Капюшон синего пуховика, накинутый на крупную голову, лишь частично защищал от нудных осадков.
- Не к добру такой холод, - подумал «Портос», машинально хлопая себя по бокам, - в августе 1991 года тоже стояла аномальная жара...
Периодически он поднимал вверх кусок картона, на сером фоне которого горело название первой столицы социалистической Украины:
- «Харьков».
Большинство жителей востока страны стояло по противодействующим митингам, но он приехал в Киев совершенно искренне. Мужчина внимательно вслушивался в речь очередного оратора и даже не сразу услышал обращённые к нему слова:
- Иван!.. Иван!
- Что такое? - очнулся он.
- Иди, погрейся! - к нему подошёл комендант палаточного городка. - Попей чая, замёрз совсем…
Молодой человек, родом из Львова, обратился к нему на русском языке. Казарцев, как и большинство граждан Слабожанщины, украинской мовой владел слабо.
- Да, да сейчас... - он чувствовал к себе настороженное отношение и старался завоевать доверие товарищей.
- Иди, иди! - сказал ему «западенец».
Прокричав вместе с толпой очередную мантру, он повернулся, чтобы уйти в расположенный неподалёку палаточный лагерь. Боковым зрением заметил, как на сцену поднимается среднего роста, крепкий мужчина в дорогом кашемировом пальто и блестящих, явно не зимних ботинках.
- Кто такой? - удивился «Портос».
Что-то смутно знакомое привиделось ему в волевой посадке головы, с большими залысинами и в чеканном, хоть сразу на монеты, греческом профиле.
- Яшка! - ахнула в мозгу догадка. - Не может быть, вот так встреча...
Он смотрел, как старый армейский знакомый подошёл к микрофону и после представления ведущего, начал произносить тщательно подготовленную речь. А мысли застывшего мужчины унеслись куда-то вдаль, в годы давно минувшей юности.
- Как давно это было! - ужаснулся он.
Пока Казарцев вспоминал, на большой сцене ничего не изменилось. Сказав пару заученных фраз, Солнышкин занял законное место во втором ряду новых революционеров и с преувеличенным вниманием слушал более маститых ораторов.
- Пойду куплю чего-нибудь для согрева! - решил ошарашенный встречей Иван и двинулся к небольшому магазинчику на улице Софиевской.
Он постоянно отоваривался там сигаретами, водкой и едой. Само собой, его хорошо знали продавщицы. Бывало, брал в долг, иногда у них не находилось сдачи с крупной купюры. Накануне так и случилось, и он смело двинулся туда без денег.
- Привет девчонки! - поздоровался с ними «Портос».
- Что будешь брать сегодня? - спросила его кокетливая продавщица.
Рядом с прилавком стояла пара бомжей, которые мучительно считали самую мелкую мелочь с целью купить бутылку водки.
- Бутылку водки, колбасу, сок и пачку сигарет...
Девушка, задолжавшая ему, сложила продукты в целлофановый пакет и отсчитала остаток суммы.
- Возьмите сдачу! - сказала она.
- Ничего себе! - протянул бомж. - Кучеряво живут майданщики... Им без денег бутылку с закуской дают, да ещё и купюр добавляют!
- Пойдём и мы запишемся! - встрепенулся другой.
- Даже ради водки я туда не пойду! - отрезал первый.
- Это ж почему?
- Они там все продажные, а я пью за идею...
Казарцев усмехнулся, но не стал объяснять бомжам их ошибку. Другие мысли теснились в его голове, он поспешил вернуться к сцене. Наконец на ней появилась однодневная группа с бессмертным хитом:
- «Разом нас богато, нас не подолати!»
Митинг закончился, и гости начали дружно разбегаться со сцены.
- Яков! - крикнул Иван.
Оратор не сразу, но узнал армейского друга, они обнялись.
- Ты как тут? - спросил «Портос».
- Я теперь народный депутат от партии «Наша Украина»! - с чрезмерной гордостью ответил он.
- Круто!
Солнышкин принял закономерное восхищение армейского приятеля и почти искренне спросил:
- Как ты?
- Нормально.
- Где сейчас работаешь?
- Возглавляю клинику пластической хирургии в Харькове... - торопливо ответил Казарцев.
- Молодец! - снисходительно похвалил Яков.
- Ты помнишь девяносто первый год, когда перед моим увольнением мы проговорили с тобой всю ночь? - напомнил он. - Как мы мечтали о новой счастливой жизни?
- Конечно.
- Я сейчас чувствую то же время! Надежды, мечты...
- Нет, ты абсолютно не прав! - возразил депутат. - Никакого сравнения, сейчас другие перспективы... Извини, спешу, ещё увидимся.
Он быстро прошёл к поджидавшему неподалёку лимузину. Энергично просочился в предусмотрительно открытую водителем дверь. Автомобиль громко газанул, словно выпуская через выхлопную трубу накопившуюся злость и быстро уехал...
- Наверное, так и надо! - обиженно прошептал Иван.
В холодной палатке военизированного лагеря на Майдане он быстро выпил бутылку дешёвой водки. Компанию ему составили два молодых парня с Волыни.
- А вот вы помните путч девяносто первого года? - опьянев, он настойчиво спрашивал у собутыльников: - Горбачёв, Ельцин...
Молодые люди ничего не помнили и не хотели знать чужой враждебной истории.
- Нам цього не треба... - сморщился один.
- Совьети вже померли! - пожал плечами другой.
Казарцев подумал, что бывают судьбы обычных людей, в которых как в зеркале, отображается история страны. Все взлёты и падения общества, переживания, успехи и потери. Частное иногда переходит в общее, общее всегда влияет на частное.
- Другая страна, другие люди! - огорчился «Портос». - А вот я отлично помню...
Больше они с депутатом не встречались. Вскоре стало ясно, что Майдан закончился провалом, как часто у детей заканчиваются разочарованием долгое ожидание долгожданного праздника.
- Почему у нас не получается жить отдельно от Польши или России? - думал Иван. - Будто кто-то мешает…
На теле ожидающего чуда терпеливого украинского народа остались незаживающие рубцы от операций на аппендиксе советского прошлого и нереализованных надежд на счастливое будущее...

 
 
продолжение http://www.proza.ru/2014/05/12/5