Воин

                Нечет.
          Он родился на заре, с первым лучом солнца, как и все Воины этой великой страны. Замерев, на мгновение, в руках повитухи, оповестил надрывным криком весь мир о своем появлении. У плетня как-то сразу осел отец, и в розовое небо полетела  благодарная молитва, обернутая в счастье. Воин!  Люди выходили из тихих домов, поздравить, спеть песню и преподнести дары. Это  же надо подумать, Воин! Настоящий Воин в их селе.
        Лишь только мать, лежа без сил, закусила губу и закрыла глаза, что-бы, не дай Бог, никто не увидел навернувшихся слез. Воин...
       На деньги, что прислали из Червонограда в честь его рождения, селяне решили купить лошадей и построить небольшую церковь. Каждый раз, проходя мимо маленькой церквушки, отец гордо расправлял плечи. Мать же, наоборот, вжимала голову, и ускоряла шаг.
      Он рос как все мальчишки, может, был немного выше, немного смышленей и чуть сильнее своих сверстников. Часто помогал по хозяйству матери  и отцу в поле. Пас вместе с мальчишками коров и лошадей, иногда задерживаясь на всю ночь. Жизнь его мирно текла в окружении верных друзей, материнской заботы,   отцовской гордости и всеобщей любви. Вечерние посиделки с младшими братьями и сестренкой неизменно заканчивались рассказами отца о былых временах, о великих сражениях и, конечно о славных подвигах Воинов. Глаза его начинали блестеть, и сам он мысленно уже несся на верном боевом коне навстречу армиям врага. И всегда побеждал. Всегда.
     В лето его десятилетия прискакал проводник, и устало спрыгнул в пыль у дома старосты, в тот же миг сердце матери пропустило удар, сжавшись в маленький комок. Когда он, возбужденный новостью прибежал домой, мать  опустилась на лавку, как будто разом обессилев. Потом были быстрые сборы, бессонная ночь и проводы на рассвете. Отец обнимал, утирающую украдкой слезы, мать. Младшие носились вокруг и со смехом кричали ему пожелания удачи, а сестричка принесла только что собранный в поле букет.
     Он сидел тихо за спиной проводника и слушал о предстоящей войне со сноровистым и зазнавшимся  соседом. О тсаре, и его доблести, о силе и мужестве воинов, что идут под знаменами на бой, за тсаря. А сам, украдкой, оглядывался на родные холмы и деревеньку, навеки запечатлевая их в самом сердце, мысленно рисуя родные черты близких, вдруг оказавшихся так далеко. И вдруг понял, что в словах проводника – лишь половина правды. Воины идут сражаться не только за тсаря, каждый несет в сердце такую же деревеньку, краше которой нет на свете. И в бой идут с одной мечтой – вернуться сюда вновь.
                Чет.
          Он родился на заре, как и многие  дети этой некогда великой страны. Заорав от звонкого шлепка акушерки, он оказался в стерильном мире белого кафеля  и хирургической стали.
 - Мальчик. – Акушерка, быстро выполнив процедуры, шмякнула сверток  на грудь измотанной матери и удалилась пить утренний кофе. В белом безмолвии остались только двое. Две родных души с одной судьбой. Мать беззвучно плакала, из последних сил прижимая родное сердечко к себе. Одни в палате, одни в роддоме, одни во всем белом свете.
     Он рос как большинство ребят во дворе. Грязный, вонючий подъезд, сломанные скамейки и всепоглощающая серость были декорациями к его играм. Домой приходил затемно, но мать всегда дожидалась, с грустью глядя на так быстро взрослеющего сына. Лишь морщинка меж бровей прорезалась, выдавая недовольство  его поступками. Сколько он себя помнил, мать ругала  всего три раза. За побег из дома в пятом классе, за драку со Светкой из 6 «А», и за неуважительное отношение к бабкам у подъезда. Третий раз запомнился ему особенно сильно. Мать вся побелела, губы сжались в тончайшую нить, и она тихо сказала каким-то чужим, сухим голосом, что бы он шел домой.  Дома, совсем не повышая тона, она рассказала о Войне, и о миллионах погибших. О том, что мужья этих «никчемных старух» сложили головы в битвах за нашу Родину. Что Мария Степановна, была летчиком, и чудом спаслась выбравшись из горящего самолета, подбив в том бою три вражеских. Что Елизавета Васильевна, совсем молодой девчонкой, руководила партизанским отрядом в тылу врага. Что Ирина Карловна потеряла на Войне всю семью… Каждое слово срывалось с губ и било больнее, чем ругань и пощечины. Именно тогда он впервые понял, что Родина больше, чем маленький серый двор. Выбежав из квартиры, он спустился по лестнице, не дожидаясь лифта, перескакивая через четыре ступеньки. Чуть запыхавшись толкнул дверь подъезда и  предстал перед оторопевшими старушками. Опустив глаза, извинялся долго и путано, старушки молчали. Решившись, он поднял отяжелевший взгляд, и сердце от радости чуть не выпрыгнуло. Они улыбались, с  добротой и пониманием. Выцветшие глаза лучились радостью. Вернувшись домой, увидел, что мать тоже улыбается. В тот момент он почти понял, что такое счастье.
     Учеба давалась, но особого усердия он не выказывал, поэтому перебивался в школе с тройки на четверку, и еле-еле дотянул до выпускного класса. Очень полюбил астрономию, и удивленная мать носила книги из библиотеки стопками. С каким жаром и упоением он читал об открытиях древних, об освоении космоса,  сотнями глотал книги о кометах и черных дырах. Почти сразу после выпускного вечера он нашел в почтовом ящике повестку. Идти в армию не хотелось, на выпускном Светка, выслушав его признания, сказала что любит, и завтрашний день уж никак не вязался с формой и сапогами.
И когда пришли тетушки из «Союза матерей», он мысленно возликовал, надеясь, что они помогут избежать тяжкой повинности. Но мать их и на порог не пустила, заявила, что он лучше будет сейчас сражаться за Родину, чем потом за гамбургер у помойки, и громыхнула дверью так, что посыпалась штукатурка.  Быстро собрав все необходимое, он стрелой помчался к Светке.
      Провожать мать не пошла, поцеловала у дверей и крепко обняла, наказав писать каждый день. В военкомате  всех быстро отсортировали и, прогавкав напутственные слова, загнали по автобусам. Лишь когда двери захлопнулись, а двигатели взревели, он увидел Светку, тихо стоявшую у обшарпанной стены и вертевшую головой. Сердце предательски заскакало в груди, просясь наружу, как преданный щенок к ногам хозяйки. Он прилип к окну, пытаясь наглядеться на растрепанные соломенные волосы и прищуренные глаза. Спустя мгновение Светкино лицо озарилось улыбкой, глаза перестали щуриться, найдя того, кого так долго искали. Дыхнув на стекло, он вывел на запотевшем клочке «88». Светка зарделась, и быстро распахнула куртку, на футболке красовались две алые восьмерки.  Автобусы, загудев на прощанье, выехали  за погнутые ворота.
                Нечет.
Странные сны стали приходить на седьмой год с тех пор, как он покинул дом. Снились какие-то неведомые города, странные люди, и в каждом сне был один и тот же сюжет. Эти сны, в отличие от других кошмаров, с пробуждением не рассеивались, а преследовали и днем. Непрерывные тренировки изгоняли дурное настроение, но сны упорно возвращались раз, за разом вгоняя его в холодный пот. Они стали сниться все чаще, когда заговорили, пока ещё в полголоса о возможной войне. Десятники все чаще устраивали смотр оружия, все чаще будили до рассвета, заставляя бегать в полном вооружении. Все чаще на заставу стали приезжать верховые, усталые и взмыленные, доставляя указы из Червонограда. Дни полетели, уносимые нескончаемыми заботами, приготовлениями и тренировками. Сны отступили.
       Прошел слух, что прибудут молодые бойцы, которых споро нужно будет ввести в жизнь заставы. Вечером десятник собрал всех и спросил, кто желает вести обучение у молодняка, воины вяло переглядывались, давя улыбки. «Нянькой» становится никто не хотел. Десятник повторил вопрос, заявив, что ожидаются поощрения от самого тсаря. Все зашушукались, но строй остался незыблемым, у них тут край земли, до тсаря далеко. Когда десятник в третий раз открыл рот, что бы пообещать золотые горы, он неожиданно для самого себя вышел из строя. Соседи заулюлюкали, а те, что стояли подальше, наклонялись, выворачивали шеи, пытаясь разглядеть дурня.  Десятник нахмурился и подозрительно смотрел на единственного желающего.
- Не за награду, так учить буду! – Гаркнул доброволец.
Лишь только сломалось негласное сопротивление, желающие посыпались как орехи осенью.
Десятник, отсчитав положенное число «нянек» распустил всех остальных, заявив, что новички прибудут завтра
   Ночью сон пришел вновь, еще живее и ярче чем обычно. Опять незнакомые города, опять люди, и лицо одного повторялось чаще других. Проснувшись, и насильно прогнав с себя остатки сна, он вышел во двор. Небо, еще темное, усыпанное звездами, беззвучно обнимало землю. Вон Витара несется со своей сворой, удачной охоты! А вот и Братья, сияют первозданной чистотой звезды в сомкнутых спинах, удачной битвы! Звезды горели, и свет их успокаивал, но не этого хотелось сейчас. Он поднялся на стену, чтобы посмотреть рассвет, когда тишину прорезал громкий звук трубы. Дозорные с башни сообщили, что внизу у переправы через речку заметили людей и обозы. Обозы придется переносить вручную, а значит, новичков надо ждать не раньше полдня. Застава стояла на перевале и закрывала единственный путь в соседние земли. Мощная крепость казалась продолжением скал. С высоты дозорной башни стражи видели все как на ладони, лишь соседняя гора перекрывала обзор на долину соседа.
    Почти в полдень за стеной заставы зазвучали рожки, дозорные  со стены  весело перекрикивались с кем-то из пришедших. Сторожевые открыли маленькую дверь в воротах, и выстроились живым коридором, пропуская  усталых новичков. Зазвучали команды на построение, но все и так уже были на местах. Солнце заливало двор,  и новички в походных плащах взмокли. Они проходили по одному  в дверцу, и на их измученных лицах появлялись усталые улыбки. Когда вошел последний, сторожевой начал прикрывать дверь. Но неожиданно она распахнулась, чуть не свалив служаку с ног, и во двор вошел еще один новичок. Сощурясь от солнца и прикрывая глаза рукой, медленно прошел  через живой коридор и вдруг застыл как вкопанный, из разжатой руки в пыль упал странный мешок. Увидев лицо новичка, Воин ахнул, враз посерел и еле удержался на подогнувшихся коленях. Он стоял лицом к лицу с человеком из своих снов.
                Чет.
   Их автобус ехал почти два дня, не хотелось ни есть, ни пить, ни спать, ноги опухли и гудели.  В дороге автобус сломался, и это все восприняли как развлечение, встревали в процесс ремонта, доводя водителя до белого каления, ходили курить каждую минуту, шутили и дурачились. Сопровождающий смотрел на их шалости и прятал улыбку в усы.  Все остальное время маялись бездельем, он то глядел в окно, по которому барабанил дождь, то пытался вздремнуть. И все время думал, зачем  нужна эта армия, да и слово какое - повинность.  Все равно войны не будет, по крайней мере, в ближайшем будущем.  Мысли его, черные и тягучие, отравляли душу, заставляя негодовать на мать.
        Когда автобус свернул в лес, шурша шинами по мокрой дороге, все встрепенулись. Все разом заговорили, оживились, предвкушая окончание поездки.  Чуть притормозив перед КПП, автобус заехал на территорию части.  Наскоро построившись перед автобусом, все с наслаждением разминали ноги, не обращая никакого внимания на дождь. Проведя перекличку, сопровождавший их майор махнул в сторону приземистого одноэтажного здания, выкрашенного в защитный цвет, и рявкнул команду «бегом!». Все, быстренько похватав свои вещи, потрусили в сторону, указанную майором. Он бежал последний в строю, и чуть не свернул шею, пытаясь разглядеть место, которое на ближайшие два года станет домом. Мокрый сосновый лесок, ровные дорожки с немногочисленными скамейками, выкрашенными в темный зеленый цвет, одноэтажные зеленые дома и домишки. Пара длинных бараков и ангаров для техники, вот и вся обстановка. Забежав на крыльцо, он толкнул дверь, за которой только что скрылись будущие соседи. И тут же, инстинктивно, прикрыл глаза рукой, ослепнув от яркого света. По инерции сделал несколько шагов и огляделся. От удивления  выронил свою сумку из синей болоньи с надписью «adidas».
                Нечет.
      Новичок  выглядел как-то странно, и покрой одеяния, и отсутствие плаща, но самое странное было в том, что он промок, словно попал под дождь. Новичок озирался с испугом, даже протер глаза,  точно не верил тому, что видит. Он развернулся, и бросился обратно, но сторожевой уже закрыл дверь, и теперь медленно опускалась решетка. Что-то закричав, новичок кинулся к сумке и затравленно глядел вокруг. Судорожно сглотнув, Воин направился к новичку, колени еще дрожали, идти приходилось медленно, преодолевая внутренний страх.
-Эй, ты, иди сюда, я  теперь твой наставник. – Горло пересохло, и слова вырывались со скрежетом.
    Новичок обернулся на голос и непонимающе пожал плечами. Затем сказал несколько фраз на непонятном языке, хотя некоторые слова можно  разобрать, но с большим трудом.   Понятно, скорее всего, прибыл в Червоноград из северных племен, там и речь,  и обычаи совсем другие. Воин поманил новичка к себе, тот, подняв сумку, нехотя двинулся навстречу.  Вблизи новичок оказался совсем не страшным,  но холодок в сердце не проходил. Воин вздохнул поглубже, и начал знаками объясняться, пытаясь выяснить самое необходимое. Новичок непонимающе уставился на него.  В сердцах, сердясь на нерадивость своего нового ученика, Воин выругался. Новичок, расплывшись в улыбке, повторил. И затараторил, стуча себя в грудь кулаком:
- Русский, русский!
Воин с интересом поглядел на новичка, племя россов жило недалеко, и разговаривали они точно не так. Задумчиво почесав затылок Воин сказал:
- Будешь Новичок, раз имени твоего не знаю, да и тебе  своего не скажу, так что буду для тебя Воин.
Он многозначительно ткнул себя пальцем в грудь:
- Воин! А ты, – палец уперся в грудь его нового «дитяти».- Новичок!
 Новичок старательно повторил, но добавил несколько слов, обвел руками двор, башни и старательно пожал плечами.
- Как это, где ты?  На заставе конечно. Понимаешь – застава! Застава! – Воин топнул ногой по земле.
                Чет.
     Половину слов, что говорил этот здоровый парень, он не понимал, но пытался находить что-то знакомое. Он понял и про воина, и про новичка. Даже про заставу, только не понял, как тут оказался.  Решил горячку не пороть, может это какой новый военный эксперимент, скорее всего все вокруг – это плод его воображения, а сам он валяется в комнатушке под действием наркотиков, или газов. Решив не паниковать раньше времени, он двинулся следом за здоровяком, который с упоением что-то говорил и показывал, тыча мозолистым пальцем во все стороны. Из своеобразной экскурсии он узнал, где будет есть, тренироваться, где хранить оружие,  где туалет и все что нужно для жизни. Напоследок здоровяк привел его в большой дом из толстых обтесанных камней, где в комнатах стояли заправленные кровати и простые лавки вдоль стен и окон. Ткнув пальцем в лавку, здоровяк  сложил ладошки лодочкой, положил на них голову и зачмокал, изображая спящего. Понятно, здесь  будет спать….  Остаток дня прошел как во сне, он все ходил за здоровяком, смотрел, как тут живут. Поразился количеству мечей, кольчуг, шлемов. Все сверкало и блестело отдраенное и наполированное. К ужину ноги гудели, сбитые  мозоли кровоточили, причиняя боль при каждом шаге. Еда была простой и питательной, мясо, овощи, каши и много-много хлеба. Только увидев груды снеди на огромных глиняных тарелках, он понял, насколько проголодался. Молодняк рассадили в дальнем конце стола. Уплетая за обе щеки, он поглядывал на шумно чавкающих соседей. В основном  его ровесники, лишь во главе стола восседали взрослые, матерые мужики. Те ели неторопливо, даже в еде выказывая основательность. Не самая плохая компания. Сразу после ужина завалился спать с надеждой на пробуждение уже дома, в мире, где ждет Светка.
                Нечет.
   Прокрутившись всю ночь, и безуспешно пытаясь уснуть, он в который раз думал о Новичке и о снах.  Страх прошел, остались лишь непонимание и любопытство. Парень, скорее всего его ровесник, но уж больно хлипковат для воина из Червонограда. И говор его, и одежда… Ну да ладно, завтра посмотрим, на что способен. Воин, шумно вздохнув, сел на кровати, коснувшись ногами холодного пола. Спать не хотелось совершенно. Тихо  обувшись, он прошел к окну, где спал Новичок. Тот  сопел, положив под голову свой странный мешок. Молодец, одежду не снял.  Наклонившись, воин поднял обутки. Непонятные, то ли лапти, то ли  калигвы, провел пальцем – добротная кожа, какие-то веревки непомерной длины переплетенные меж собой. Как это можно надеть и не запутаться? Хмыкнув, бросил кожанцы под лавку.  Глянул еще раз на сопящего, лицо во сне детское да и спит крепко. Точно не воин…. Задумчиво нахмурившись, вышел во двор.
        Всех подняли с зарей, молодняк стоял заспанный,  не отдохнувший за коротенькую ночь.  Десятник кратко пояснил, чем будут заниматься, и распустил. Молодые бойцы и «няньки» расселись  по краям импровизированной арены.  Выходили по двое, выбирали тип оружия и начинали кружиться, показывая все свои умения. Зрители одобрительно загудели, кто-то советовал, кто-то подбадривал, кто-то восхищенно ахал. Молодняк попался умелый, все как на подбор владели и мечом, и копьем, и луком.  Воин отмечал особенные удары, определяя, кто учил в Червонограде. Молча ткнул в спину Новичка. Махнул рукой – мол, иди, твоя очередь. Новичок вылупил глаза, замотал головой, но, увидев нахмуренные брови, легко поднялся, и направился в круг. Там его ждал  коренастый парень, весело поигрывая мускулами.  Новичок в нерешительности остановился, оглянулся, вопрошающе посмотрел на Воина.  Тот похлопал себя по ножнам, выдвинул на пару пальцев лезвие, начинать с меча – хорошая примета. Новичок  отвернулся, нехотя подошел к стойке с оружием и взял меч. Повертел в руках, махнул пару раз, разрубая воздух, сжал покрепче.  Повернулся к противнику, тот стоял уже с мечом на изготовку, и сделал  пару неуверенных шагов.   Все  загалдели вновь. Новичок сделал еще несколько шагов и замер в ожидании.  Противник, красиво поигрывая мечом, медленно подходил. Меч казался продолжением его руки, так ладно выписывались фигуры. Воин узнал учителя, мастер Свард славился неординарными атаками и подкатами, справиться с которыми можно только ловкостью, быстротой движений и встречной атакой. Новичок же стоял как вкопанный, меч опущен. Миг, и противники сшиблись в пробной атаке. Меч новичка со звоном отлетел, выбитый из руки. Воин от унижения заскрежетал зубами. Новичок, потер ушибленную руку и вновь призывно махнул противнику, только к мечу не притронулся больше. Все недовольно зашушукались, загудели. Противник тоже отбросил меч, но Новичок знаком показал – возьми. Противник  мотнул головой, что же это за бой – вооруженный против голяка?  Новичок опять показал на меч, и озлобленный противник схватил, разом вскинулся и побежал в атаку.  Новичок увернулся, молнией развернулся и опять встал в стойку.  Крики усилились, все с удовольствием наблюдали за необычным поединком. Противники кружились, уже несколько атак отбил безоружный Новичок, раз за разом доставая ударами  нерасторопного  молодого. Тот озверел, стал бить по-настоящему, один раз задел по руке, но легко, вскользь. Новичок вился как уж, успевая ударить раз а то и два в незащищенные места. Зрители встали, громко крича, подошли заинтересованные криками десятники. А противники все кружились, пританцовывая нанося удары. Но в одно мгновение все закончилось, Новичок, развернувшись на месте нанес удар ногой и оглушенный противник рухнул на песок. Зрители взревели, Воин ошеломленно смотрел  на  улыбающегося Новичка.
                Чет.
         За месяц он втянулся  в жизнь заставы, окреп, возмужал и завел себе друзей. По вечерам давал уроки айкидо для всех желающих. Со скрежетом, но уже разговаривал на местном языке, а уж понимал почти все. Воин оказался отличным парнем, и иногда по ночам  они махали то мечами, то ногами. За короткий срок они стали друзьями. Оказалось, что они ровесники, мало того, даже родились в один день. Но, как ни старался узнать какой сейчас год, он не смог. Кто-то сказал, что Перепелки, кто-то сказал, что тридцать четвертый правления тсаря, кто-то сказал, что мир сотворили не вчера, но самым частым ответ - пятый год Единения. В жестком режиме дни летели очень быстро. А ночами он вспоминал дом, вспоминал маму и Светку, горечь разливалась по сердцу. В такие ночи бессонница выгоняла его на стену, где любимые звезды казались ближе. Звезды манили, звали и здесь. Это единственное связывало с прошлым.  Однажды, в такую же ночь он встретил на стене Воина. Тот в задумчивости сидел, и не заметил подошедшего Новичка. В руках он что-то вертел, в глазах застыла тоска.
- Не спится? – Новичок плюхнулся рядом.
- А, это ты, уж думал, тать какая. – Вздрогнул Воин.
- На звезды любуешься?
- Да, красивые они, мне отец про созвездия в детстве рассказывал, я почти все знаю.
- И я,  мне в школе рассказывали, на астрономии. – Новичок замолчал. – Их всего восемьдесят восемь. И в старину влюбленные дарили друг другу целые небеса звезд, подписывая письма двумя восьмерками, и с тех пор они значат «я тебя люблю».
- Слова речешь такие непонятные, я вот все хотел спросить, откуда ты взялся? Ты же не с молодняком пришел.
Новичок как-то странно посмотрел, и, чуть помедлив, сказал:
- Да ты все равно не поверишь, я,  и сам не смог.
- А ты все же попробуй…
Рассказ не занял много времени, Новичок рассказал и про свой жуткий мир, и про людей, плохих и хороших, и про то, как оказался здесь.  Когда последнее слово отзвучало, оба посидели в звонкой тишине, затем Воин коснулся плеча друга и сказал:
- Я верю. Мне снится твой мир. Очень часто. – И добавил, видя, как вскинулся Новичок. -   Серое место. Я и тебя во сне видел, до того как ты пришел. Я, знаешь, струхнул, когда тебя увидел.
 Новичок улыбнулся.
- И теперь боишься?
- Нет. Теперь не боюсь. Я понять хочу, почему ты тут.
- Да я бы тоже это с радостью понял. – Новичок тяжко вздохнул. - А ты почему не дома, а на заставе?
- Раньше каждый жил сам по себе – сотни разрозненных племен, которые воевали друг с другом, и единственным спасением стало создание постоянной воинской дружины. В нее отбирали только тех мальчиков, что родились на рассвете, с первым лучом зари. Волхвы сказали, что лишь они смогут видеть разницу между добром и злом, между тьмой и светом. – Воин вздохнул, помолчал немного и продолжил. - В десять лет их забирали из дома, и учили воинским премудростям в столице.  И с тринадцати лет они уже могли нести службу. Вот и я из таких.
- Раньше? А сейчас разве не так?
- Нет, конечно. Уже пять лет с Единения. Наш тсарь хоть и молод, но мудр не по годам.  Он объединил все племена,  кого уговорами, кого силой, а кто и сам присоединился. Теперь у нас общее войско, оно располагается на постое  и на таких заставах. С этой стороны только мы защищаем от возможных набегов.
- А семья у тебя есть? Любимая?
- Мать, отец, младшие братья и сестра. Только из-за них я здесь.
- Ты что, не хочешь с ними жить? – Спросил Новичок удивленно.
- Очень хочу, я мечтаю об этом каждый день. Но я знаю, что если не останусь здесь, то и им жизни нет. Наша деревенька на меже стоит, когда враждовали с соседями, ее раз шесть сжигали. И деда моего убили, и бабку. Но с тех пор как у нас  появилось войско, побаиваются на нас нападать. А сейчас, когда единились мы, так и вообще, неприступны.– Воин улыбнулся. – Об одном жалею, что раньше этого не произошло. Вот ты видел, на заставе со всего тсарства люди есть. Я тебя даже за северянина принял вначале. Так вот все тут, на заставе, свой клочок земли родной защищают. Врага бьют, а думают о родных глазах, о полях или горах, о родителях, что живут спокойно, без тревог и слез. О сестричке маленькой, что не угонят в рабство.
- А ты за что дерешься?
- Я? – Воин замолчал, задумчиво посмотрел на розовеющий горизонт. – Я дерусь за этот цветок.
 В больших, мозолистых руках  Новичок увидел тоненький  засушенный цветок.
- Я когда уезжал, меня все село провожало, а помню только глаза  матери, да голосок сестрички. Она мне букет подарила. Так вот, я дерусь за поля, где этот цветок рос, за ручки, что его сорвали, за глаза, что такого же цвета.  Я дерусь за то, что бы когда-нибудь увидеть братьев этого цветка.
Новичок молчал, комок, сдавивший горло мешал дышать. У человека, сидевшего рядом любовь к Родине чувствовалась в каждом вздохе, он любил ее, боготворил ее, без асфальтовых дорог, без машин, без супермаркетов и бутиков. Он любил людей, это они делали его землю Родиной, единственной и неповторимой.  Этот человек был готов умереть за свою Родину.  Новичок сидел и завидовал этим темным людям, у которых мир оказался в тысячи раз ярче и честнее. Он завидовал той любви, что испытывали люди к Воинам.  Его потрясли такие простые, искренние слова и отношения, Новичку показалось, что он почти понял суть всего окружавшего его мира.
- Знаешь, у тебя такой растерянный вид. – Воин прервал тишину. – Я понимаю, что тебе    тяжело здесь, и хочу подарить этот цветок.
И видя, что Новичок замотал головой, сказал:
- Возьми, возьми, я  буду спокоен, если он  сохранится у тебя, в этом мире. – Он вложил хрупкий цветок в раскрытую ладонь.
Новичок хотел поблагодарить, но их прервали громкие голоса дозорных. Кто-то громко кричал, кто-то зажигал костры, кто-то уже трубил в рог.
                Нечет.
- Враги!!! – Выбежавшему воеводе и десятникам  кричали со стен. – Большой отряд! Конники и много пеших. Говорят, лучники тоже есть! Идут старым руслом.
Протрубили общий сбор, но почти все воины уже собрались во дворе. Одни спешно натягивали кольчуги, другие в последний раз проверяли колчаны. Воин, уже при оружии стоял в строю, Новичок стоял рядом.
     Разбившись в боевом порядке, воины выходили  по местам на стены. Никакой суеты, все готовы, у всех свои задания. Группа Воина уже выводила коней, больших и выносливых. Воин отметил, что Новичок, целый месяц учившийся держаться на коне, сидел  как влитой. Ноги плотно прижаты к бокам, в глазах решимость.
    Выехали плотно, и не спеша, начали крутой спуск.  Воин, еле различая тропку в темноте, ослабил поводья, конь боевой, и не из таких передряг вытаскивал. Ехали молча, каждый сосредоточившись на своем, и на предстоящем бое. Враги пытались пройти перевал не раз, но всегда получали достойный отпор. Неожиданно первый воин  дал знак остановиться, из темноты выскользнула серая тень, быстро прилипла к десятнику, и спустя мгновение опять исчезла.
- Враги идут старым руслом, впереди разведчики, наши уже позаботились о большинстве, но пока стоит укрыться в роще на другом берегу. Мы ждем сигнала, а дальше, как Бог поможет! – Десятник тихонько рассмеялся.
 Дальше ехали в тишине. В роще спешились, стали готовить коней. Обмотали копыта мягким войлоком, морды обернули чистой льняной тканью. Спугнуть врага нельзя ни одним звуком. Затаились. Воин лежал, весь превратившись в слух. Первый хруст, раздавшийся через полчаса, прозвучал как гром. Все напряглись, так трудно соблюдать тишину. Но враг должен пройти дальше,  к заставе, чтобы места для отступления не было.  С основным войском разберутся со стен, но и коннице найдется работа. Воин перевел глаза, поглядел как там Новичок. Тот лежал ничком, спрятав лицо в руках. Воин не сомневался, что друг справится.  Лежали долго, со стороны заставы слышались  крики, звон и конское ржание.   Когда густой тягучий звук трубы прогудел,  все разом вскинулись и, с гиканьем и свистом вскочив на коней, помчались на пролом через рощу.  Завидев их, разгоряченные боем враги развернулись к заставе спиной, и приготовились к бою.  Конницы у врага было раза в три больше, чем в отряде десятника.  Враги разделились на части, самая малая двинулась в сторону конницы десятника.  Кони сшиблись, кусая и задирая коней противника. Бешено стучала кровь в висках. Воин одним ударом выбил из седла первого противника,  второго. От шума схватки можно было оглохнуть, конское ржание, лязг оружия, тяжелое дыхание и крики. И кровь, стучащая в висках.  Воин видел, что его соратники теснят врага, прорубаясь к заставе. Новичок успешно отбивал атаки нападавших.
- Они уходят! Основные силы уходят! – Крик десятника застал  врасплох. Вскинувшись, он заметил только, что под прикрытием лучников основные силы начали отступление. -Надо догнать, любой ценой! – Прохрипел десятник.
Повернув коней, все помчались в сторону уходящего врага.
                Чет.
 Он убил человека. Это оказалось так трудно и легко одновременно.  С криками десятника все повернули коней, и он, вслед за Воином.  Догнав отходившие силы противника, они врезались в ряды, круша щиты, выбивая копья и мечи. Бой закипел с  удвоенной силой. Отбивая атаки, он старался держаться рядом с Воином.  И поэтому заметил угрозу первым. Конь под Воином всхрапнул, встал на дыбы и повалился в толпу. Заорав, что было мочи, Новичок отбил своих врагов, раскидав по сторонам, и направил коня  к Воину. Тот, уже вскочив, отбивался, разя противника. Новичок  увидел, как Воин развернувшись влепил наступающему ногой. Зазевавшись, Новичок подпустил нападавшего слишком близко. И полетел вниз, сдернутый с коня.   Лицом к лицу биться оказалось еще проще, перекошенные, разинутые в крике рты,  и множество врагов, готовых тебя убить. Отыскав взглядом Воина, он медленно стал пробираться в ту же сторону. Ряды врагов таяли,  Воин  бился  без устали. Новичок заметил, что со спины на Воина нацелил топор здоровый мужик. Заорав и прыгнув так, что затрещали сухожилия, он принял удар на себя, оттолкнув в сторону Воина. Он летел зажмурившись, но с мыслью, что Воин, возможно увидит  свои поля и цветы.
    -Рядовой! – Я что, должен по несколько раз обращаться?
Новичок открыл зажмуренные глаза, увидел перекосившееся от злобы лицо майора. Вот он и дома. Улыбнувшись от уха до уха, он гаркнул:
 - Никак нет!!!               
                Ноль.
     Он родился  на заре, как и миллионы детей в то же мгновение в этой Великой стране.  К радости родителей  и всей родни.  Рос в прекрасном  доме, гулял в зеленом, ухоженном дворе. В пять лет его первый раз отвезли на Луну,  в музей Лиги Мира. Веселый экскурсовод рассказывал про создателя движения, которое в XXI веке привело к объединению Земли в одно государство, благодаря чему уже спустя несколько лет мы вышли в космические просторы. Экскурсовод с гордостью  демонстрировал старые фотографии и личные вещи основателя Лиги Мира. В полной тишине люди с планеты Земля рассматривали кусочки жизни Великого Человека.
      -Мама, а почему там сушеный цветочек?