Труба

День не заладился самого начала. Ночь Сан Саныч спал плохо, ворочался с боку на бок. Вставал, пил атаракс. Хорошее лекарство, жена покупала по совету известного московского гомеопата-невролога. Мягкий антидепрессант, психокорректор настроения. Под утро забылся тревожным, чутким сном. Снилась какая-то хрень: потерял крышку от флэшки, искал её на звездном небе в телескоп, телескоп раскачивался, звёзды со стуком падали, кот гонял их по квартире, они звенели, как монеты... Разбудил звонок по сотовому. Зам. начальника производства горского Никель комбината извинялся, что-то мычал в трубку, сбивчиво просил об аудиенции…

Всё, так и не заснул потом... Полежал с полчаса, встал, накинул махровый халат, тихо вышел из спальни. Принял контрастный душ. Струи воды острыми иголочками приятно кололи, массировали тело со всех сторон, разгоняли кровь. Побрился. Оделся. Выкурил сигарету натощак. Посидел на кухне. Выпил зеленый чай. Дождался звонка:
- Всё чисто, Сан Саныч, мы внизу ждём.
Горск нехотя просыпался, тяжело дыша утренним перегаром.
Работа была рядом, через дорогу, но поехал в Land Cruisere, по-привычке. Можно бы и пешком походить. Его зам. Вранц, был мастер на такие штуки. То с веником в баню идет по проспекту, то с ведром в автобусе на дачу. Чудило. Кто тебя утром увидит? Все на работу едут, по сторонам некогда смотреть:
- Во, смотри: мэр пешком на работу идёт…
Вечером надо и без охраны...

Зам. уже был на месте, в своём кабинете. Да, он уже в курсе. Вызвал всех на утро. Минут через 20 соберутся. Значит, знает детали. Рустам-шустряк. Бывший мент-коммерсант. Поднялся в мутные 90-тые на скупке металла, да покрышки тырили со склада. Расспрашивать его ни о чём не стал, не хотелось показывать свою неосведомленность. Да и что там у них опять могло произойти? Какой–нибудь выброс. Как на Новый год обосрались, 31 декабря - 12 ПДК по диоксиду серы, весь город на уши подняли. Тут ещё эту передвижную лабораторию приобрели на свою голову. Идиоты. Деваха, лаборантка молодая, сделала замеры, да возьми и покажи всё, как было. Вот кипеш был!.. Сам Сорокин из области приезжал. Зеленые визжали два месяца. Спустили на тормозах. Градообразующие предприятие, пятое, десятое… Рейтинг, правда, рухнул. Сам вчера полез в интернет, глянул хронику: «Как вы оцениваете четвёртый, предпоследний год деятельности администрации и лично главы города Горска?»… 85% горчан написали - плохо. Что за народ не благодарный?.. Schenkt man jemand eine Kuh, will er auch noch das Futter dazu*. Брик, когда волновался начинал думать по-немецки. Сами, наверно, накрутили рейтинг. Засранцы.
Брик не верил этим газетчикам. Главный хроникер тоже буром лез в депутаты, умничал. Ну не могут же все ими быть , кто-то и работать должен… У главы (не любил слово мэр) была своя газета «Горская газета». Держала его пульс на острие своего пера. Распространялась бесплатно по больницам, школам, учреждениям. Лежала там кипами, никто не читал. Не интересно, одна ботва, реклама-телепрограмма. Еще была газетка «Горский вестник». Тоже цветная, толстая, адекватная, прикормленная. Главный редактор- депутатка, с полуслова всё понимала, задницу рвала… Да кто их читает этих хроникеров? Хотя, комментарии почитаешь, смотрят люди, и его ругают, только треск стоит. Вот ведь выдумали, интернет этот. Всякая свинья может теперь написать всё, что хочет. И куда хочет. Даже президенту на сайт. Кошмар. Пишут, обсуждают, комментируют. Выкладывают фото, видео. Флебшоп позавчера замутили на      


* Подаришь корову и кормушку подавай. (нем.)


Театральной площади. Ходили в медицинских масках-респираторах и противогазах, перед
памятником Ленина. Просрали мы свою молодежь... Главное, придраться не к чему. Ни митинг, ни пикет-минет… Ребята из наружки пробовали их провоцировать, подкалывать.. Не поддаются. Через 5 минут четко рассосались. Кто-то же их собирает, инструктирует. Не может же все само собой из этого интернета так просто материализоваться? Должна быть мотивация, идея какая-то. Всё по-дурацки как-то, стихийно, не понятно. А потому и страшно, что не понятно...

Ну, вот, собрались все силовики... Все приехали: начальник МЧС, сидит отдувается, типа бежал, торопился... Начальник УВД, друган, папочка чёрная на коленях. Скользкие Феэскашники, пожарные, медики-педики... А эти зачем? Педагога и врача отпустил. Расселись, бояре... А чего рассаживаться-то? Поехали на воздух, на месте будем разбираться. Феэскашнику мигнул:
- Геннадий Иваныч, садись в мою машину.
Уселись на заднее сиденье.
- Ну?
- Сан, Саныч, честно, сам толком ничего не знаю. Куйню какую-то в трубу забили. Пришлось печь остановить. Думали - рванёт. Пока тихо.
- Диверсия?
- Не похоже, будем посмотреть, может гринписы - феэскашник весело засмеялся.
Бриг посмотрел на его молодую, жизнерадостную мо.. лицо, помолчал. А что ему? У него работа такая. А ты, крутись тут, как белка с геморроем в дупле…
Въехали на территорию завода. Снег на дороге развалили грейдером на два грязных сугроба. Ехали как в туннеле по колее, на хорошей скорости. Впереди, шла милицейская Тайота с мигалкой. Водитель мэра шел за ней метрах в трех. Далеко впереди, у цеха, стояла пожарная машина. Пожарный бежал навстречу, что-то кричал, махал руками….
Вдруг Тайота полковника завиляла и ткнулась мордой в рыжий от ферроникеля снег. Водитель мэра, крутанул руль влево, дал по тормозам и въехал Тойете в бочину:
- Ёп вашу мать!
Тойота мягко завалилась на левую сторону. Стало тихо. Откинулась правая разбитая дверца и из машины, как танкист, вылез, матерясь, Мавленко:
- Ну вы, блин, даёте… Всё, приехали!
- Что случилось, Петрович?! Ты как? Цел?
- Как, как…Мордой об косяк. Брюки порвал. Смотрите осторожнее, эти мерзавцы везде арматуру заточенную навтыкали по колее…Вот, вон… И у вас оба передних на ободах!..
Выбрались на дорогу и чертыхаясь побрели к цеху.
- Шапку, Сан, Саныч, шапку-то оденьте, сименил рядом водитель Николай.
- Иди к машине, колёса меняй.
-Сан Саныч можно четыре купить, зимняя, на литых дисках, 45 штук всего просит…
- Пошел нах…
- Вот смотрите, Сан Саныч, - эмчеэсник протянул главе бинокль, показал на трубу. – Не эта, а дальше, правее.
Брик, поднял очки на лоб, покрутил колесико, настраивая окуляры:
- Да, что же это, что это такое? - бормотал он, моргал глазами, тер их перчаткой и снова всматривался в бинокль. Оголовок труды был охвачен, как хомутом, белым, серебристым металлом и плотно закрыт крышкой. Как бутылка водки, - мелькнула мысль. На другой трубе блестела такая же крышка.
- И как они их туда запёрли, на эту верхотуру? Они, наверно, тяжелые…
- Вряд ли, - задумчиво ответил Геннадий, похоже на какой-то твердый, но легкий сплав. Типа дюралюминия. Килограмм 50-60. Наверное на пару работали. Как их сковырнуть оттуда, вот вопрос. А вдруг они привязали какую-нибудь штуку. Тронешь, а она кэээк… И ваших нет. Специалистов надо вызывать. Трогать нельзя. По-любому.

Брик сглотнул слюну. Во рту было горько, болел правый бок. Отдал бинокль полковнику и побежал к трубе, проваливаясь в глубоком, рыжем снегу. Дышать было тяжело, дым от сланцев, ища себе выход, клубами шел из разбитых окон кирпичного цеха, из-под ржавой крыши, стелился над землёй, ел глаза.. Рабочие в грязных спецовках кашляли, бестолково суетились вокруг. Пожарные зачем –то разматывали брезентовый рукав. От подножья трубы, с железной площадки, вверх шла железная лестница. Брик ухватился за поручень, быстро поднялся вверх метра на четыре и замер:
- Куда это я? Зачем?..
Он огляделся. Чёрный дым густо валил из цеха. Люди внизу, что-то кричали ему, махали руками. Он развернулся и осторожно стал спускаться, держась за поручень. Бережные руки подхватили его, поставили на землю:
- Э вон, пальтецо-то всё испачкали, зачем вы полезли, лестница старая, вся проржавела… Не ровен час, - причитал седой, усатый пожарный. - Они перила-то всё говном измазали, я чуть не ухватился… А сверху-то, сверху, последние скобы выворотили, метров десять, как теперь туда теперь лезть, ума не приложу… Ухватиться не за что.
Брик посмотрел на свои тонкие, лайковые перчатки за 800 у.е. Они были вымазаны коричневым человеческим калом. Пожарный тёр его перчатки снегом, носовым платком. В кармане пальто нудно звонил телефон. Брик снял, перчатки, брезгливо бросил их на снег. Звонил Сорокин.
- Да, Виктор Иванович, выясняем, хорошо. Сказал пожарному:
- Что хотите делайте, но чтобы через два часа эти крышки, - Брик кивнул на трубы, - лежали у меня в кабинете.
Отвернулся, Пошатываясь пошел назад, к машинам. Била мелкая дрожь. С ним сделалась истерика. Он знал, что это сейчас пройдет, но не хотел, чтобы подчиненные видели его в таком состоянии…

 2.

Прошло три долгих часа.
Брик держал паузу. В конце концов, там своё начальство. Разберутся. За обедом  зам. сказал, что будут вертолёт вызывать. Но синоптики против, ветер сильный… Вертолет, так вертолёт.
Резко зазвонил телефон. Мэр вздрогнул. Звонил его телевизионщик Салов. Работали под одной крышей Белого дома второй десяток лет. Вместе раньше щи хлебали в горкомовской столовой. Привез видеоматериал на просмотр. Быстро подключил аппаратуру, провода какие-то растянул по кабинету, всё молчком. Сюрпризы любит. На экране большого плоского телевизора появилась картинка: главный инженер что-то говорил в микрофон на фоне цеха. Мудак. Звука не было. Прокрутил пультом быстро, дальше. Труба, опять труба крупным планом. Вертолет висит над ней. Крупно пожарная машина.  Лестница  веревочная болтается, человек, на ней висит, встал на трубу.  Цепляет лестницу, за проушину. Трос и лестница натягивается, срывает крышку с частью трубы,  кирпичи летят вниз, вертолет под тяжестью трубы проседает, заваливается и, задрав хвост, падает боком на крышу цеха. Лопасти миксером молотят по крыше, обломки летят в разные стороны. Из кабины выползает летчик в чёрной куртке, поднимается и пошатываясь идёт к альпинисту, пытается помочь, поднять его, возится с упряжью… Они медленно бредут к краю крыши. Вертолёт взрывается,  проваливается внутрь здания. Из тёмной дыры в кровле вырываются клубы черного дыма, языки пламени… Всё как в кино. Просто и не реально… Вот почему никто не звонит. Помощники…

3.

И стал постепенно раскручиваться  это страшный клубок событий, где, как в игре компьютерной открывались всё новые и новые уровни.  Выяснилось, что сгорел трансформатор, вышла из строя подстанция. Обесточен силовой кабель, подававший напряжение в рабочий поселок Никель. И, самое страшное, прекратилась подача тепла в поселок. Впереди была  зимняя уральская ночь. Столбик термометра опустился до – 21 градуса. Синоптики обещали -26-28… Снегопад.
В такие минуты Брик собирался, становился   спокойным,  говорил тихим ровным голосом.  У него включался  автопилот и он начинал действовать четко быстро и грамотно.
 
1. Штаб по ликвидации ЧС.
2. Оповещение на верх.
3. Связь.
4. Четкое осознание размеров катастрофы.
5. Люди, способы и место эвакуации.
6. Разбивка на звенья и привязка специалистов.
7. Ликвидация  катастрофы.

В кабинет ввалился Николай. Под носом солидола полоса, улыбается, зубы блестят:
- Сан Саныч, все в порядке, можно ехать, заправился. Шины поменял, масло тоже. К вашим заезжал, куртку вам жена передала, а то пальто замызгаете…
Ехали по короткой, вдоль трамвайных путей. После пл. Циолковского интенсивность движения возросла: темные, обесточенные  трамваи стояли длинными вереницами. Большие заводские автобусы пустые шли к посёлку.
- Стой, пропусти их.
Постояли. Снег все валил не переставая, поземка мела над дорогой. Крузер мэра упрямо лез вперед. Опять затор. Брик вылез и пошел вперед, варежкой прикрывая лицо, щурясь от колючего ветра. Трамвай лежал на боку, как кит, хвостом перекрывая проезжую часть. Рядом работали люди в потемках, в свете автомобильных фар, в синих рабочих куртках. Цепляли тросы к желтому бульдозеру, матерились.
- Ну, что тут у вас?
- Мужик, иди на …. Не мешай!..

Его не узнали. Сел в машину на переднее сиденье:
- Николай,  давай по объездной, тут надолго… Люди работают.
Бульдозер уперся скребком в трамвай, заревел мотором и медленно  стал сдвигать его к обочине, давя и корежа мягкое железо...
Только сейчас, в машине Брик начал осознавать размеры  катастрофы. Как на войне…

Опять  телефон.
- Я думаю, людей пока будем размещать по клубам и кинотеатрам «Мир», «Горск». В драм театр ни в коем случае. Да, и рядом, две минуты и они в вестибюле. Раскладушки, одеяла. Горячее питание. Меня не интересует как, мне надо быстро. Да, там еще больница есть. Свяжись с главврачом «Скорой», там мужик хороший - Чайкин, пусть даст машин сколько может, всех  лежачих по больницам  рассовать, остальных на выписку. И дети, дети в первую очередь. В интернат пока, школы. Пусть открывают,  в интернате круглосуточно, с него начинайте. Да. Объясни людям, проси…
- Николай, напомни, сообщение по радио и телевиденье.
Обратиться к людям, народу. Должны понять, помочь…

Поехали через мост. Фары джипа освещали узкую колею заснеженной дороги. Снег валил крупными хлопьями. Въехали в тёмный поселок. Люди ломали штакетник, жгли костры.
- Останови.
Вылез из машины, пошел к людям.
- Здравствуйте, я - Брик. Почему не идёте на пункт эвакуации? Помёрзните, берите детей, уезжайте.
- А квартиру, вещи, куда? Вы посмотрите, что вокруг делается!.. – кричала  женщина в дубленке и вязанной белой шапке с кошкой на руках.
Рядом у темного магазина сновали чьи-то тени, хрустело битое стекло под ногами, носили коробки, грузили в багажник автомобиля.
Он полез за телефоном. Телефон не работал.
- Пулей к больнице! – захлопнул дверку.
- Где она?
- Прямо и налево…
На повороте фары выхватили из темноты фигуру женщины. Сидела у стены, в снегу, опустив голову, прижимая руки к животу.
- Стой, - сказал Брик.
Подошел, тронул за плечо. Девушка сползала спиной по грязной штукатурке.
- Давай её сюда, на заднее сиденье. Возились, несли, укладывали в машине. Девушка застонала.
- Она мне тут все сиденья запачкает, - начал было Николай и осекся под тяжелым взглядом мэра.
У больницы стояли  три «скорые» с мигалками. Мэр подошел к шоферу:
- У меня в салоне раненый. Рация работает?
- Работает, работает.
- Дай. Это Брик. Главного врача. Здравствуйте. Позвоните в штаб. Милицию в поселок. ОМОН. Мародерство. Население эвакуировать. Автобусы. Всё.
Краем глаза следил, как девушку переложили на носилки, задвинули в ярко освещенный салон «Скорой» осматривали, делали инъекции, налаживали капельницу. Молодой доктор спокойно говорил по рации:
- Женщина молодая, лет 20. Адрес неизвестен.  Проникающее ранение в брюшную полость, ножевое. Везем к вам…
- Коль, давай по поселку круг и назад, в город. Только не торопись.  Джип снова пополз  в метель, в темноту...
- А это что там светится?
- Это магазин Петрова. Он, чудак, оборудовал свои магазины ветрогенераторами ВЭУ на 220 В, и батареи солнечные на крыше разместил. Вы еще шутили тогда.
- Помню. Вот тебе и чудак…Телефон опять заработал.
- Ну, как там у вас? Кунин появился? На больничном? Давление? Нет, это не давление, это понос. Напомнишь мне потом.

На театральной площади стояли автобусы, люди двигались к драмтеатру… Подбежал зам. Рустам.
- Зачем, я же просил.
- Некуда уже, все забито, будем размещать…
- Ладно, пошли в штаб.
В фойе Белого дома тоже был народ.
- Женщины, в драмтеатре раскладушки, одеяла, горячее питание. Поверьте, вам с детьми там будет удобнее.  Я сегодня же лично проверю.
Зашли в лифт.
- Ты знаешь, Рустам, бывают в жизни минуты, когда понимаешь, что все, что ты делал до этого, такая ерунда и мелочь по сравнению с тем, что о тебе, потом, скажут люди… Что останется после нас.  Понимаешь? Ни коттеджи, ни звания наши высокие, ни надгробья из черного мрамора. Ничего…Один прах.
Рустам внимательно посмотрел на мэра красными от бессонницы глазами…

4.

Лифт дернулся и встал. Моргала лампочка. Сверху доносилось тихое потрескивание. Рустам отжал дверь. Внизу был светлый проем  в полметра.
- Лезь, - хрипло сказал Брику.
- Ты что?
- Лезь, тебе говорят! – прижал створки ногой и вывалился  вперед головой, вслед за мэром, на красный палас третьего этажа. Вскочил и, прихрамывая, на левую ногу, метнулся вправо,  увлекая за собой Брика.  Они выскочили на лестничную клетку. Глухо рвануло. Дверь лифта вылетела в холл, из шахты плеснуло оранжевое пламя, расползлось по коридору, жадно лизало двери и панели стен. Пронзительно звенела пожарная сигнализация. И всё. Ни фонтанчиков с потолка, ни огнетушителей. Воздух с шумом летел в шахту, раздувая пламя. Кинулись вниз по лестнице. В холле первого этажа началась паника.
Брик открыл ключом маленькую железную дверь под лестницей, втолкнул туда  Рустама. Нащупал выключатель на стене, включил свет. Они пошли вниз и вперед по пыльным ступеням. Тусклый свет сверху освещал серые бетонные стены, плиты перекрытий. Мощные свинцовые обмотки силового кабеля висели справа на кронштейна. Таблички, указатели: «Бомбоубежище», «Орен.губер.», «Штаб», «Ин. №15.»  мелькали слева и справа по стенам. Закрытые железные двери, ответвления, повороты влево и вправо. Они шли прямо, поднялись по ступеням. Мэр повернул засов, открыл железную дверь, потом еще одну они оказались в каком-то туалете, осторожно вышли в коридор, поднялись по лестнице. Из-за перил балкона Рустам увидел большой зал с колоннами, громадную застекленную поверхность. Они были в фойе Драмтеатра.

Белый дом горел. С воем подъезжали пожарные машины, метались люди.  Пылал уже четвертый и пятый этаж… Над городом стрекотал вертолёт...