Broken childhood

Зелёный пустой дворик. совсем пустой. насквозь. Сломанная карусель и покореженные качели. Недостроенный замок в песочнице. Тут же разбитая бутылка из-под пива. Осколки повсюду. Песок разбросан по всему двору. Везде следы от прогулок с собаками и кошками.
И среди всего этого ты. В шесть утра. В понедельник. Сразу с поезда. Сюда. Почти ничего не изменилось. Скамейки во дворике, лавочки у подъезда. Всё родное, близкое, знакомое, но какое-то забытое. Ты стоишь на этом островке детства и пытаешься вспомнить хоть что-то из той, прошлой жизни. Воспоминания просыпаются с трудом, прихватывая с собой кучи совершенно ненужных чувств и эмоций. Появляется ностальгия. Желание всё вернуть, всё потерять.
Но это в прошлом. А ты в настоящем. С чемоданом. В окружении детских картин. Ты ждешь чего-то светлого, трогательного, наивного, но всё похоронено в руинах прошлого. Абсолютно всё. Нет ничего больше. Ни твоих первых песочных замков, построенных именно в этом дворе, ни того, как всем двором играли в прятки, ни твоих первых поцелуев, подаренных украдкой именно здесь, ни вездесущих бабушек, обсуждающих всё и вся.
Этого нет. Но страшно не это. Страшно то, что тебе кажется, что этого и не было. Это действительно выбивает почву из-под ног. Все твои счастливые детские годы оказываются вычеркнутыми из твоей жизни чьей-то равнодушной рукой. Опрометчиво вычеркнуты. Вычеркнуты именно тогда, когда ты осознал, как тебе это необходимо.
Вот ты подходишь к дому. Штукатурка, которая помнит ещё тебя, почти облетела, она осталась бледнеть только в районе четвертого и пятого этажей. Ступеньки треснули, часть их осыпалась. Покосившаяся на одной петле дверь неласково заскрипела, открываясь. Пахнуло какой-то сыростью. Мимо пробежала мышь. Или крыса, напуганная утренним солнечным светом. Затхлость подъезда, смешанная с безжизненностью его квартир создавала непередаваемую атмосферу какого-то кладбищенского торжества. 4 этаж. 84 ступени. Деревянная дверь. Табличка. Матерные слова на стене. Окурки и шприцы на лестничной клетке.
Дверь открыта. Тихо входишь. Хочется сказать: "Мам, пап, я дома". Уже почти произносишь первое слово.. Осечка. Нет ни мамы, ни папы. Ни брата. С кухни уже не пахнет вкусными булочками, а из комнаты не доносится звук включенного хоккейного матча. Тишина всепоглощающая. И ты уже не можешь терпеть её. Не можешь переносить этого бездушного молчания. Ты падаешь на колени и извергаешь вопль отчаяния. Слёзы хлещут на бетонный пол. Чемодан забыт в углу. Пальто в побелке и краске. В слезах. Твой крик, твой вой, переходящий в нервный стон всё не прекращается. Но опять тишина.
Все твои крики резонируют об стены и возвращаются к тебе с десятикратным эхо. Бьют по голове похуже кувалды. Разрушают твоё сознание.
Ты падаешь на пол. Судорожно хватаешь ртом воздух, задыхаясь от беззвучных рыданий. И остаешься лежать на полу.
А за окном проснулось растрепанное солнце. Через сквозные отверстия в окнах его лучи проникают в комнату. И ложатся красивыми бликами. И прыгают солнечными зайчиками. Совсем как в том детстве, которое разрушено, как и твоя душа.