Чудо

Определенный отрезок времени дача была перекрестием практически всех моих жизненных интересов, включая профессиональные, – домик создавался  по моему проекту, выстраданному в рабочее время при активном обсуждении коллег, и при моём посильном участии в строительно-монтажных работах. Дачами тогда увлекались все поголовно, кто-то строился, кто-то, счастливчик, уже имел её и возделывал, делясь опытом с начинающими, а другие добивались выделения участка. Короче, головы были заняты. Сейчас думается, что этим процессом умело руководили сверху. Тогда частных машин у людей было мало и в выходные от электрички в дачных направлениях тянулся поток людей погуще, чем на городском проспекте.
               
Однажды летним субботним утром мне посчастливилось занять сидячее место в переполненной электричке. В тяжёлых сумках я везла еду родителям, утомленным земледельческим трудом, в котором и сама я должна была принять участие.  Сноровки у нас ни у кого не было, а один только голый энтузиазм, замешанный на чувстве стадности и на гордыне одновременно. Физические силы уходили все без остатка и еды, да еще с непривычки на свежем воздухе, требовалось много и приходилось возить её из города.
               
В пути ко мне привязался с разговорами сидевший напротив дед. Сейчас я никогда не отказываюсь скоротать дорогу в обсуждении с соседями тонкостей возделывания сельскохозяйственных культур, а тогда не любила разговоров в электричке, хотелось посидеть молча, посмотреть в окно и подумать о своём, о девичьем. Но дед был назойливым и необидчивым, его не смущало, что после односложных ответов я всё чаще отворачивалась  к окну. Оказалось, что он выходит там же, где и я, что, якобы, знает моего отца, даже работал с ним, что было мне совершенно безразлично. Бесконечные вопросы казались мне всё более бестактными и противными. К концу поездки он сделался мне очень-очень  неприятен. Когда поезд тормозил на нашей остановке, я поняла по его осторожному предупредительному вставанию, что он хочет продолжать нашу однобокую беседу всю дорогу по лесу. В толчее я судорожно метнулась на выход к другой двери вагона и легко вздохнула, затерявшись среди таких же, как и я «сумчатых» на платформе.
               
Все ждали, когда отойдет электричка, чтобы перейти пути, и я почти забыла про деда, но вдруг с тоской увидела краем глаза, что этот змей высмотрел меня, и продирается сквозь толпу, готовый продолжать беседу в прежнем темпе. Причем всем своим видом он показывал, что выше мелочных обид и получит удовольствие от общения во что бы то ни стало, раз уж он так решил. Я ощутила это как надругательство, во мне закипал гнев и я, подхватив очень тяжелые сумки, вступила в борьбу за независимость, рванув с места на пределе своих возможностей. 
               
Дед очень напоминал маньяка Чикотило, был высокий и длинноногий и семенил рядом, не отставая, поскольку шёл он налегке, без груза, продолжая задавать вопросы. Я, забыв про приличия, сопела изо всех сил и старалась не сбиться с темпа. Когда дед понял, что начинает отставать, он решил воздействовать на меня психически, стал говорить громче, чтобы все идущие вокруг нас дачники увидели, какая я бестактная свинья – со мной разговаривает пожилой человек, а я иду себе и не отвечаю. Но мне было уже всё равно. Однако сумки были очень тяжелые, я начала реально терять силы. Ясно было, что далеко мне не уйти, хотя я была уже первой в движущейся толпе на этой двухсотметровке. Наконец дед замолчал – беседа его со мной теряла всякий смысл – разрыв достигал уже метров трёх.
               
И вот я вылетела на простор асфальтированной дороги с красным от напряжения лицом и неверной походкой. Надеяться можно было только на то, что дед, утомившись, утратит интерес ко мне, и я растворюсь в толпе и отдышусь. Меня охватывала паника, раздражение и злость на себя за свою неспособность защититься от чахлого вредоносного старика.
               
Внезапно прямо передо мной остановилась проезжающая по дороге машина, открылась дверца, и водитель пригласил меня садиться. Именно меня. Вот вам и чудо. Процесса посадки я не ощутила, потому что это было волшебство, но, повернув голову, увидела выходящего с толпой на дорогу деда с выражением изумления, негодования и глубоко оскорблённого достоинства из-за такой несправедливости. Но мы-то уже тронулись и были таковы!  Машинка была совсем маленькая, типа старенького - престаренького москвича, а хозяин – очень большой и толстый и с трубкой во рту. Ну, прямо как в сказке. Домчались мы в один миг – там и идти-то всего ничего, я только и успела отдышаться от перегрузки. Дядя за всю дорогу не сказал ни слова, только трубкой пыхтел, и я в конце лишь смущенно пробормотала слова благодарности.
Так мы и расстались навсегда. Правда, чудо?!