Цыганская любовь
Когда погиб отец, наша семья решила переехать из Подмосковья в свой родной город Сухой Лог, который находится недалеко от Екатеринбурга. На Урале для меня всё было ново и необычно. Даже название города Сухой Лог мне казалось таинственным и загадочным. А какая зима на Урале! Столько снега я ещё не видела никогда в жизни, все белым-бело: и земля, и деревья, и дома, - из центра города снег вывозят, а вот на окраинах можно встретить сугробы в человеческий рост. А как умеют здешние люди веселиться! Они устраивают проводы зимы, карнавальные шествия, каждую субботу возле центрального клуба «Кристалл» играет духовой оркестр, а на стадионе в праздничные дни выступают известные певцы и актеры. Только здесь я увидела и услышала, как говорят, в живую Кобзона, Королеву, Маршала, Расторгуева и еще много других известных людей. Сам городок небольшой, но чистый и уютный. И люди здесь совершенно другие. Когда идешь утром на работу, то, кажется, что все вокруг знают друг друга. Все приветливо улыбаются, здороваются, останавливаются и успевают спросить о здоровье, о детях и поделиться своими радостями и заботами.
Это не Москва, с вечно спешащим куда-то потоком людей, в этом потоке не увидишь человеческого лица, только затылки, спины и опущенные головы. В мегаполисе надо учиться выживать, надо влиться в струю, уловить ритм жизни и успеть попасть в этот ритм, иначе тебя выбросит на обочину и, в лучшем случае, ты будешь вечно догонять этот поток, а ещё хуже, если отстанешь от него, споткнешься и упадешь, а подняться уже будет очень тяжело. Хорошо, если найдётся рядом человек, который сможет подставить плечо или протянуть руку, чтобы помочь вновь обрести жизненные силы. Москва – это вечная суета, агрессия и пробки. Здесь люди живут по другим законам, этот закон страшный, его называют законом джунглей, где каждый сам за себя.
- Здравствуйте,- услышала я женский голос.
Подняла голову и увидела красивую молодую цыганку, она приводила ко мне на приём дочку, у которой обнаружилась близорукость.
- Доброе утро.
- Я ваша соседка, - продолжила разговор цыганка.
- Знаю. Дочка привыкает носить очки?
- Ой, спасибо, доктор. Она их носит на резинке, чтобы не потерять...
Молодая цыганка все говорила и говорила, как будто мы были знакомы с детства. Так незаметно и дошли до больницы.
Да, нашими соседями через дорогу была цыганская семья. Вообще в Сухом Логу много цыган, они очень дружные, живут в больших домах. Здесь не увидишь цыганок, которые пристают к тебе со своим гаданием или выманивают деньги. Наши соседи занимались ремонтом машин. Каждый день, проходя мимо их дома, я замечала, как молодой мужчина провожает меня внимательным взглядом. Он был выше среднего роста, с черной кучерявой шевелюрой, с пухлыми губами и с горбинкой на носу. Через некоторое время он стал приветствовать меня улыбкой и кивком головы. Когда он улыбался, я поражалась белизне его зубов и красоте губ.
А в Москве у меня остался любимый человек, который каждый день присылал мне письма по электронной почте. Мы знакомы были уже два года, он работал в строительной фирме. Дела шли хорошо, и Евгений начал строить собственный двухэтажный дом. «Это будет моим свадебным подарком», - говорил он при встрече, но строительство затягивалось, и свадьба откладывалась. Перед отъездом на Урал я надеялась, что он будет уговаривать меня остаться, но на вокзале Женя обнял меня и сказал:
- А может быть, и к лучшему, что ты уезжаешь, я постараюсь быстрее достроить дом и приеду за тобой.
- Звони мне чаще и скучай,- сказала я сквозь слёзы и вошла в вагон.
Он не стал ждать отправления поезда, объяснил, что срочные дела, помахал рукой и ушёл. Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся в потоке людей.
Говорят, что любовь проверяется разлукой, но я никогда не знала, что так тяжело буду переносить эту разлуку с Евгением. На работе я целыми днями ждала его звонка, затем спешила домой к компьютеру, чтобы прочитать его письма и написать своё любовное послание. А если от него не было весточки, то я не находила себе места и звонила, чтобы услышать родной голос. Я стала рабой компьютера и мобильного телефона, мне хотелось думать только о нём, слышать только его. Знаю, что есть разные виды влюбленности: бывает любовь на месяц, на год, на несколько лет, я думала, что моя любовь - на всю жизнь. Так пролетали дни и проходили месяцы. Как-то от Евгения не было два дня писем, телефон был недоступен, я разволновалась и стала слать эсэмэски: «Что случилось?». «Прости, если обидела». «Евгений, у тебя все в порядке?». И он ответил, что сейчас денежный кризис, что это сильно бьёт по карману, что теперь не до лирики. Я не знала, что ответить, не знала, что делать и как жить дальше без его голоса, писем и любви. Мне так хотелось, чтобы он понял, что только любовь спасёт от отчаяния. Кризис – это деньги, а деньги – это всего лишь деньги. Сегодня их нет, а завтра они есть – это мы уже проходили. Кризис – это не смерть, переживём. Страшнее всего потерять любовь. Как помочь ему понять, что только любовь прибавляет силы и стимулирует жизнь. А, если в сердце не живёт любовь, то, в каком состоянии пребывает душа? Она спит или умирает? Если в душе нет любви, то жизнь этого человека становится черно-белой, его не волнуют облака, звезды, а дождь для него – это не разноцветные капельки с неба, а слякоть и грязь. Мне жаль, что мир для Евгения потерял краски. Жаль, что он до сих пор не понял, что самое дорогое в жизни – это человеческие отношения, которые не измеряются наличием денег, в человеческих отношениях самое высшее – любовь.
Моя любовь искала выхода, а от Евгения вот уже целый месяц не было ни звонков, ни писем. Я продолжала посылать ему эсэмэски: «С добрым утром! Береги себя», «Хорошего тебе дня, пусть дела твои наладятся» … В ответ получила: «Больше сообщений не присылай, всё просматривается. Будет время, напишу». Я ничего не поняла, где просматривается, кто просматривает, но выполнила его просьбу.
У меня была семья, работа, но ни друзей, ни подруг не было, да и любимого, видимо, я потеряла навсегда. Друзья наживаются с детства, а я приехала в этот милый городок в двадцать три. В эти годы человек сам принимает решение - переезжать ему или остаться с любимым человеком, но я не могла оставить маму одну с тремя детьми на руках. Коле исполнилось семь лет, Толику не было и четырёх, а малышу Никитке всего десять месяцев, мама родила его больным и недоношенным после трагической смерти отца.
Наступила весна, зацвела черёмуха. В народе говорят, что черёмуха цвет к заморозкам, и они не заставили себя ждать. После тёплых и солнечных дней землю подморозило, и надо же было мне упасть прямо напротив соседского дома. Сосед с кучерявой шевелюрой выбежал, как молния, поднял меня на руки, прижал к себе и понёс домой. Я чувствовала мужские крепкие руки, мускулистую грудь и, кажется, слышала, как учащённо бьётся его сердце.
- Тебе,- он запнулся, - вам не больно?
- Сильно жжёт правую ногу,- ответила я.
- Меня зовут Михаил, а вас Екатерина Дмитриевна, вы лечили мою племянницу Рубинку.
- Рубина хорошая девочка,- ответила я.
Мама, увидев, что меня несут на руках, открыла дверь, пропустила Михаила в комнату, он положил меня на кровать и, покраснев, стал осматривать ногу.
- У вас перелом, надо вызвать «Скорую», - озабоченно произнес он.
- Откуда вы знаете? - спросила мама.
- Это у нас наследственное, - он улыбнулся своей красивой белозубой улыбкой, - моя бабка любую хворь выгоняет, мать заговорами лечит, а я кости могу вправлять. Сам не знаю, как у меня получается, а вот отец только машины умеет «лечить», то есть ремонтировать.
В больнице мне сделали рентген и наложили гипс.
- Вас есть, кому отвезти домой?- спросила медсестра.
- Есть, - услышала я голос Михаила.
Он снова поднял меня на руки и отнёс в машину.
- Спасибо.
Михаил посмотрел мне в глаза и сказал:
- Когда выйдешь за меня замуж, я буду всю жизнь носить тебя на руках.
- Я выйду за вас… замуж? С чего это вы взяли? И на «ты»…
- Извините, Екатерина Дмитриевна, - перебил её Михаил, - я на вас всё равно женюсь.
- А как же любовь?
- Я полюбил вас сразу, как увидел. Цыганское сердце не ошибается. Да и старая цыганка мне предсказала, что женюсь на русской с царским именем и с цыганской кровью.
- Бред какой-то! Во мне нет цыганской крови. Отвезите меня домой, пожалуйста.
Машина осторожно двинулась с места. Всю дорогу мы молчали, у дома он хотел подхватить меня на руки, но я сказала, что попробую как-нибудь добраться на одной ноге.
- Сама будешь передвигаться, когда рядом не будет меня, - обижено сказал Михаил и с легкостью внёс меня в дом, шепнув на прощание:
- А я всё равно на тебе женюсь, царица моя.
На следующий день он опять пришёл к нам, принёс костыли, поставил их возле кровати и спросил:
- Как самочувствие, где болит?
- Спасибо, хорошо…
- Хорошо, хорошо, а чего тут хорошего? Скоро огород сажать, а вы, царица Екатерина, в гипсе и мамке не помощница, - он постоянно переходил с «ты» на «вы».
- Ничего, как-нибудь справимся. Мир не без добрых людей. Да и родственники нам помогут.
Он не хотел уходить, а я не знала, о чём с ним говорить. Помогла мама, она пригласила нас к столу. Я взяла костыли и попыталась пройти несколько шагов, но споткнулась и оказалась в руках Михаила.
- Я же сказал, что сама будешь передвигаться, когда не будет меня рядом, - а потом добавил: - Прости, что на «ты».
В комнате пахло черёмухой и сиренью.
- Это Миша принёс два огромных букета, - пояснила мама.
В дом не вошла, а вбежала запыхавшаяся бабушка и прямо с порога выпалила:
- Баба Варя умирает! Истопила баню, попарилась, а потом оделась во всё новое, что на смерть приготовила. Попросила привести к ней Катюху.
Варя – это мама моей бабушки, значит, моя прабабушка. Ей уже девяносто шесть. Но до сегодняшнего дня она сама управлялась по дому и ни к кому переезжать не собиралась. Жила она через восемь домов от нас.
- Поторопись, Катюша, - сказала бабушка.
- Я же сломала ногу! Не могу быстро… - Но последние слова договаривала уже на руках у Михаила.
Он нес меня через всю улицу. Встречные люди ласково улыбались и приветливо здоровались с нами. Мне было неловко, и я уткнулась в его грудь.
Когда мы появились у бабы Вари на пороге, она, увидев Михаила, выронила из рук стакан с настоем из трав. Он ударился об пол и разлетелся на осколки.
- К счастью, - заметил Михаил.
- От судьбы не уйдешь, - прошептала бабушка Варя.
И стала рассказывать нам историю, которую никто в нашей родне не знал.
- Это случилось, когда цыгане ещё не жили осёдло, а таборами кочевали по свету. Как-то раз такой табор забрёл в таёжный город Арбакант и расположился на поляне возле речки. В этом городе цыган никогда не было, какая беда привела их в эти края, никто не знал, но подозревали, что у них не все ладно с законом. Цыгане разбили шатры и жили уже целую неделю. Вечерами местные парни и девушки приходили в табор посмотреть на костры и послушать цыганские песни. В таборе много было молодых парней, но один был очень красив и статен. Все местные девчонки влюбились в него, только Устинья боялась подходить близко к шатрам. Она встанет в сторонке и ждёт, когда все нагуляются или отойдёт подальше, расплетёт тугую косу, войдёт в реку и начнёт мыть голову. Намочит аккуратно волосы, чтобы не спутать, затем полощет их в проточной воде, а потом откинет их назад и стоит, как русалка, по пояс в воде. Волосы у неё были волнистые непослушные и такие длинные, что только с помощью подруг она могла их расчесать и заплести в косу. Как-то раз Устинья выходила из реки с распущенными волосами, она была похожа на богиню, спустившуюся с небес. Ситцевая рубашка прилипла к мокрому телу, и сквозь неё можно было увидеть её стройную фигуру, красивую грудь и упругие бёдра, она шла на длинных ногах с высоко поднятой головой, то ли от тяжести волос, то ли от природы. Поговаривали, что она незаконнорожденная дочь заезжего дворянина. Такую Устинью и увидел красавец-цыган. Девушка испугалась и побежала, но не к подругам, а в обратную сторону. Теперь она была похожа на вихрь: черные волосы развевались на ветру, рубашка раздувалась парусом, босые ноги мелькали так быстро, что парень не мог догнать её, но вдруг он услышал крик и увидел, как «парус» стал крениться и упал. Ганзар подбежал и увидел на земле распростёртое тело девушки, уже темнело, но и в сумерках он рассмотрел её большие изумрудные глаза, брови, как два крыла испуганной чайки, приподнялись и застыли на лице. Устинья попыталась встать, но не могла. Ганзар поднял её на руки и понёс в табор.
- Ты почему испугалась меня?
- А зачем ты подглядывал за мной?- она хотела освободиться из его рук.
- Я давно смотрю на тебя. Не бойся, ничего не будет без твоего согласия. И не вырывайся, сама всё равно идти не сможешь.
- Почему это я идти не смогу?
- У тебя нога сломана, я конский лекарь и костоправ, сам не знаю, как это у меня получается. Бабушка моя тебя быстро на ноги поставит, а мамка боль заговорит…
Баба Варя закашлялась, а я украдкой посмотрела на Михаила. Его глаза горели огнём надежды, он внимательно слушал рассказ и с большим нетерпением хотел узнать, что же случилось дальше.
«Девушка пробыла в таборе целый месяц,- продолжала баба Варя,- нога зажила, а тело, душа и сердце – всё принадлежало Ганзару.
Когда в очередной раз Устинья выходила из реки с распущенными волосами, а Ганзар любовался ею с берега, подошёл местный парень, который тоже заглядывался на Устинью, и спросил:
-Ты что, теперь останешься в таборе? Кто ж из наших на потаскушке женится?
-Дурак, ты Гришка, - ответила девушка и заплакала.
Глаза у Ганзара налились кровью, он в два прыжка настиг обидчика, свалил с ног и закричал: «Я всем вправляю кости, а тебе переломаю»! Они сцепились и стали молотить друг друга, куда ни попадя. Устинья, не успев одеться, побежала в табор за помощью. Когда сбежались люди, то увидели на земле два окровавленных тела. У Григория чуть выше бедра была видна ножевая рана, из которой текла кровь, образовывая бурую лужу, а у молодого цыгана в груди торчал нож и пульсировал в такт сердца ещё несколько секунд. Откуда Ганзару было знать, что Григорий самый лучший забойщик скота у нас в округе. Цыгане хотели броситься на русского парня, но старый цыган преградил им путь и что-то прокричал на свом языке, потом подозвал пожилую женщину и указал на Григория. Она наклонилась, пошарила у себя в складках юбки, достала то ли пепел, то ли измельчённую траву, промыла рану, засыпала порошком, затем вынула пузырек с чёрной резко пахнущей жидкостью, влила содержимое парню в рот, тот открыл глаза, встал и пошёл, опустив голову, подальше от табора. Его никто не тронул, не остановил, не окликнул, видимо, цыганские законы выше законов писаных. Тело Ганзара подняли с земли и понесли в табор. Устинья осталась стоять одна в мокрой рубашке и с распущенными волосами, она еще не осознавала, что произошло, затем упала на то место, где только что лежал её любимый, оно ещё сохраняло его тепло, и долго смотрела в небо, но не видела ничего, кроме черной пропасти. Она пролежала до вечера, время для неё остановилось. Ей казалось, что не только время, но и жизнь остановилась. Устинья очнулась от прикосновения чьих-то рук – это была мать Ганзара, ещё молодая и красивая женщина. Цыганка взяла её руки, долго разглядывала ладони, потом внимательно посмотрела в глаза и сказала: «У тебя родится от Ганзара девочка, замуж пойдёшь за его соперника, - она посмотрела в ту сторону, куда ушёл Григорий,- в вашем роду будет рождаться только по одной девочке, а остальные - мальчики. В пятом поколении ваша родственница снова полюбит цыгана, передай ей вот это кольцо, оно даровано мне очень богатой особой, которой я помогла вылечить единственного ребёнка». Сказав это, цыганка достала кольцо, вложила в руку Устиньи и пошла к табору, который уже поднялся и покидал поляну, оставляя тлеющие костры, кучки хвороста, палки и всякий ненужный мусор»,- бабушка Варя перевела дух, посмотрела на Екатерину и спросила:
- Смекаешь, о ком говорила мать Ганзара? А Устинья была моей мамкой. Только перед смертью она рассказала, что отец мне неродной.
- Бабушка, так твоим отцом был тот самый цыган Ганзар, - с удивлением сказала я.
- Не перебивай, Катенька, смерть стоит у меня за спиной, торопит, - она закашлялась, протянула ко мне руку и вложила старинное кольцо. - О тебе говорила цыганка, ты девочка в пятом поколении.
Потом бабушка глубоко вздохнула, закрыла глаза и с последним выдохом произнесла: «Благословляю»…
Я услышала всхлипывание за спиной и увидела плачущую бабушку Лену, которая впервые узнала, что её дедом был чистокровный цыган, рядом с бабушкой стояла мама с глазами полными слёз, только глаза Михаила светились от счастья.
Лето быстро сменило весну. Я стала замечать, что часто смотрю в окно и жду, когда в доме напротив появится Михаил и улыбнётся своей необыкновенной улыбкой. Он не докучал мне своими ухаживаниями, только при встрече посмотрит на меня бездонными глазами, в которых я начинала тонуть, и уверенным голосом скажет:
- Моя царица, уже этой осенью свадьбу будем играть.
- Всё-то ты знаешь, а я вот не пойду за тебя.
- Пойдёшь, пойдёшь. Вот как только рана на душе совсем заживёт, так и полюбишь меня, я тебя не тороплю.
- Какая рана?- опустила голову,- ах, забыла, что цыгана не обманешь.
Каждое утро я находила цветы на окне, на скамейке, в почтовом ящике, но Михаила давно уже не встречала. Специально просыпалась пораньше, чтобы увидеть его. Выходила на улицу подметать возле дома, чтобы заглянуть в их окна, но за окнами никого не было. Однажды, увидев Рубину, я поинтересовалась, где её дядя Миша, она хитро улыбнулась и ответила, что он уехал. Тоска поселилась у меня в душе, и какое-то чистое чувство, как стволовые клетки, стало разрастаться во мне с удивительной силой, оно вытесняло старые воспоминания о Евгении, от которого уже пять месяцев не было вестей. Я была рада, что освобождалась от чего-то неопределённого, тяжёлого и смутного. Бог снова подарил мне любовь.
Лето шло на убыль, кончался мой отпуск. «Скоро с головой окунусь в работу», - думала я, глядя в окно. Вдруг к нашему дому подъехало такси, из которого вышел Евгений. Он всегда любил появляться неожиданно и красиво.
Я выбежала к нему навстречу, открыла калитку и увидела человека, которого, как мне казалось, безумно любила, из-за которого не спала ночами, страдала, мучилась и плакала, уезжая из Москвы. Наши взгляды встретились, и я заметила, что у него белесые брови и ресницы, а лицо рыжее с маленькими бегающими глазками, только красивый рот с чувственными губами улыбался мне. Правду говорят, что любовь слепа. Теперь он казался мне обыкновенным молодым человеком, каких много вокруг меня, не единственным, а одним из многих.
- Здравствуй, Катенька, я приехал за тобой, - радостно сказал Евгений, протягивая букет роз и коробку конфет.
- Здравствуй, проходи в дом, что стоять на улице, - взяв букет, я посмотрела в окно напротив, где мать Рубины что-то с волнением говорила по мобильному телефону, глядя мне прямо в глаза.
- Катя, я не понял, ты что, мне не рада? – волновался Евгений.
- Ты не понял, - сказала я спокойно,- да тебе и не понять. Мы живем с тобой в разных измерениях. Для тебя любовь – это лирика, а для меня – дар Божий. Мне жаль тебя.
- Катюша, ты разлюбила меня?
- Ты убил во мне любовь! Пойми, она не зависит от наличия денег или мирового кризиса. Люди во имя любви отдавали самое дорогое – жизнь! Шли на казнь, отказывались от состояния, от титулов, от царства, наконец! А ты положил нашу любовь на плаху во имя спасения своей фирмы и денег. За деньги можно купить положение в обществе. Построить большой дом, приобрести яхту на метр больше, чем у соперника. Но ведь счастье и любовь за деньги не купишь.
- Но я же приехал за тобой. Я достроил дом, дела наладились.
- А если снова будет политический, экологический, экономический или какой-нибудь там другой кризис? Тогда у тебя опять для меня не останется в душе места?
-Но я же приехал…
Шум подъезжающей машины прервал наш разговор. Из неё вышел Михаил лишь в майке и брюках. Майка позволяла увидеть его крепкое тело, сильные руки и широкие плечи. Он посмотрел на меня своими бездонными глазами, в которых я прочитала не тревогу, а вопрос.
- Познакомьтесь. Это мой муж Михаил, а это,- на долю секунды я запнулась,- мой старый знакомый Евгений, он спешит на вокзал.
- Моя царица! Пора показать тебе наш замок, который я построил для тебя, - сказал Михаил, поднял меня на руки и понёс в машину, а на ухо шепнул,- вот теперь твоя рана окончательно зажила.
- Спасибо, тебе…
Но он не дал мне договорить, наклонился и поцеловал, я закрыла глаза и окунулась в бурное море любви, блаженства и грёз.
Свидетельство о публикации №210030201369