Игры с ангелом гл. 10

                ГЛАВА 10. МАЛЕНЬКОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

     - …У тебя нечеловеческая логика. Извини, но я слышал частично твой разговор с Амизой вчера вечером.

     - И к каким выводам ты пришёл?

     - Прости, но каким выводам ещё можно прийти, послушав тебя? Убийство, оправданное тем, что убитым будет лучше?..

     - Ты всё правильно понял, но не хочешь признаваться в этом сам себе. Убийство – моё личное дело, и я один несу за него ответственность. Человек не имеет права уничтожать себе подобных. Но я-то больше, чем человек… И за преступления свои обычные люди не смогут так, как я… Я пожалел людей так, как не может жалеть ни один человек. Когда сердцем владеет жалость, человек добивает человека, да и любое живое существо, чтоб избавить от мук. Мне же известно, что это – лишь краткий миг, за которым стоит не вечное Небытие и не вечное освобождение, а бесконечность нового бытия… И за то, что я, зная это, не в состоянии устоять перед соблазном ускорить смену жизней, буду отвечать так, как того заслуживаю, но такого ответа я не пожелал бы и врагу своему, а тем более – человеку… Что, бред напоминает? Ладно, не слушай меня, тебя это не должно волновать!

     - Но меня волнует! Пусть не конкретно эта тема, но то, что, по-моему, ты считаешь себя сверхчеловеком!

     - Это могло бы так быть, если б не одно условие. Сверхчеловеком может стать только человек… И вновь мы возвращаемся к истокам темы!.. Может, оставим её?

     Такой диалог между Вестом  Дивором услышала Амиза, когда утром пришла в себя после сумасшедшей ночи в зоологическом музее.

     - Доброе утро, - сказал Вест. – Я не хотел тебя будить, чтоб взять то, что принадлежит мне. Теперь же, будь добра, отдай мне мою вещь.

     Амиза с трудом разжала затёкшие пальцы, стиснутые в кулак. Там лежало то, что среди вчерашнего хаоса дал ей Вест, - его крестик с цепочкой.

     - Зачем он был мне нужен?

     Вест сел на край кровати Амизы, взглядом бесконечности одарил девушку, надел на шею цепочку и ответил:

     - Это тот Символ, который помог тебе спастись. Без него я не сумел бы вытащить тебя.

     - Символ? – спросил Дивор, разглядывая крестик. – Ещё до последней войны такой символ принадлежал одной из самых распространённых религий Земли. Ты верующий, вест?

     - Не могу ответить – да, не могу ответить – нет. Кто знает Истину, тому не требуется вера в неё. А я знаю Истину. В Символ же я вкладываю не тот смысл, который существовал когда-то.

     - Какой же в нём смысл, согласно твоей точки зрения?

     - Снизу – сердце, принадлежащее телу; тело не вечно и уходит к земле. Но сердце иногда, как говорится, умеет подсказывать, не так ли? Хоть оно и не вечно. Справа – духовная суть, слева – разум. Разум не всегда прав; душа без разума существовать может, разум же без души – нет. И над всем этим – Высший Разум, Большой Огонь Галактик. У разных народов называется по-разному. Все мы исходим от него и к нему же возвращаемся. Нам всем позволено действовать свободно, но это не значит, что можно искалечить жизнь себе и другим. Все поступки – как эхо… Крикнешь в лесу, заблудившись – тебе отзовутся и помогут выбраться. А будешь вопить в горах – можно и лавину или обвал вызвать. Большой Огонь Галактик оберегает и соединяет душу сердце и разум, всё едино и взаимосвязано; в итоге символ – крест.

     - «Друг другу душу не отдать, друг другу сердце не отдать, друг другу разум не отдать, Огня Большого не понять…» Это в твоём… заклятье имелось в виду? – Амиза внимательно посмотрела на Ловайда.

     - А если уж этого друг другу не отдать, то сойтись навсегда невозможно.

     - Если, умирая, мы возвращаемся вновь и вновь, то как в таком случае следует понимать твои слова: умершим в жизнь дороги нет, живущим в смерть дороги нет»? Умершие же, получается, снова будут жить?.. – продолжала цепляться Амиза.



     Вест вздохнул:

     - Но не все. Есть жизнь после жизни, есть жизнь после смерти. Человеческая жизнь – это жизнь после жизни. А существование призраков и тех существ, с которыми мы столкнулись в музее, - это жизнь после смерти. Они не могут жить так, как раньше жили; человек уже не человек, животное – не животное, а лишь неудачное, неубедительное подобие. Они чужды живому, но способны живое делать такими, как они. Издревле у людей было знание об этом, какое-то время в такое положение вещей верили, в какое-то – нет. Но разве  существование чего-то зависит от того, веришь ты в него или нет? Так было всегда. Призрак не может стать живым, но может живого сделать призраком. Чтобы этому помешать, существует это, как ты его называешь, заклятие. Иногда оно помогает…

     - А иногда?..

     Но Вест не ответил, поднялся и вышел из комнаты Амизы.

     - Он тебя от самого музея на руках тащил… - тихо сказал Дивор.- Сам еле приплёлся…

     - И во сколько мы… он вернулся?

     - В три. Так всю ночь и не спал. Всё стоял у двери и чертил в воздухе какие-то знаки. И… они светились некоторое время, а потом исчезали. Я спросил, что он делает, а он  взглянул на меня так странно и ответил: «Мы вырвались, но ад гнался за нами. Теперь мы – не его.» И он рассказал вкратце, что с вами там произошло. Ужас!

     - А ты, оказывается, вчера подслушал наш разговор?

     - Было дело… - замялся Дивор.

     - Ты знал, куда мы идём, и не остановил его?! – возмутилась Амиза.

     - Ну, сестрица, ты вообще-то сама пошла за ним. И я, к тому же, был уверен, что если ты с ним, с вами ничего не случится. Как видишь, оказался прав…

    Амиза обиженно надулась. Ничего себе – «ничего не случится»!
 
     - Слушай, а как вы вчера через ограду перелезли? – спросил Дивор, чтоб перевести тему. – Там ведь, кажется, стеклом когда-то весь верх утыкали?

     - Ну да, Ловайд все руки порезал… - Амиза пожала плечами.

     - Руки? Значит, и перчатки? – допытывался Дивор.

     - Да, а что?

     - Когда он тебя принёс, перчатки на нём были целые, и руки, кажется, тоже. Ну, пальцы в таких порезах, что, похоже, Вест порезался давным-давно, и раны уже заживают. Никаких следов крови.

     - Что с него взять?.. А вот слышал ли ты, что он собирается по Старому городу погулять, прихватив всех нас? – торжествующе припомнила Амиза.

     - Н-да, сестрица, сейчас я вообще попридержу выражение своего отношения к нему… Если сейчас начну говорить, то непременно ляпну нечто не весьма приятное… - и Дивор удалился.

     Спустившись на первый этаж, он обнаружил, что Элмер уже заявился в гости и беседует с Вестом. И Вест убеждает пойти в Старый город…

     - Понимаешь, - говорил он, - Амиза упоминала разбитые стёкла и зеркала Старого города. Я хочу узнать, почему они разбиты и кем.

     - Столько лет прошло… Как ты думаешь это осуществить?

     - На месте определимся. Так пойдёшь со мной?

     - Честно признаюсь, не хотелось бы… Но ты какой-то такой беззащитный… - Элмер украдкой бросил внимательный взгляд на Веста. – Мне тебя жалко, и я пошёл бы с тобой, если бы к нам присоединился Дивор.

     - Вот как? Выходит, я для тебя ничего не значу? – никто даже не заметил, как Амиза появилась на лестнице.

     - Раз ты такой, - продолжала Амиза, - я тебе назло возьму и пойду в Старый город!

     - Ты не шутишь? – спросил Вест.

    - Конечно, нет!

    - Я думал, сегодняшняя ночь…

     - Что – «сегодняшняя ночь»? – быстро заподозрил плохое Элмер (правда, не в том направлении, в котором требовалось бы). – Что вы делали сегодняшней ночью?

     - Ничего нехорошего, - ответил Вест, и Элмер ему сразу поверил.

     - Всего-навсего мы пошли на экскурсию в зоологический музей, - с саркастической улыбкой прибавила Амиза. – И там так весело было: представляешь, дохлые жучки – всякие-всякие, на любой вкус – начали летать. Но они булавочками были пришпилены к досочкам с названьицами… Так вместе с досочками и летали. У некоторых лапки отваливались… А затем – паучки, паучки…

    Элмеру стало дурно, но Вест успел его подхватить, когда он падал.

     - Амиза, не надо про них… - слабым голосом попросил Элмер.

     - Не хочешь – как хочешь.

     - Итак, вы все решили идти в Старый город, - подвёл итог Дивор. – мне не остаётся ничего другого, как только присоединиться к вам… Клуб самоубийц!

     - Спасибо, Дивор, - сказал Вест. – Вы пока собирайтесь, а я пойду проветрюсь.

     - А не лучше ли было бы тебе поспать хоть полчасика? – предложил Дивор. – Целую ночь на ногах провёл…

     - Ну и что? – беспечно отозвался Вест. – Когда-нибудь настанет и мой черёд отдохнуть от жизни, - и он быстро вышел, бросив: - Скоро буду.

     …Амиза, Элмер и Дивор уже собрались, а Веста всё ещё не было. Они терпеливо ждали. Между тем пролетело два часа.

     - Может быть, с ним что-то случилось? – Дивор начал волноваться.

     - А может, он и вправду живёт тысячи лет, и «скоро» в его понимании несколько больше, чем у нас? – с кривой презрительной ухмылкой откликнулась Амиза.

     - Поищем его? – предложил Элмер.

     - Интересная мысль! Вот только где? – Дивор вопросительно взглянул на сестру.

     - Это можно у Пола узнать, - немедленно ответила та. – Чужак вроде бы навещал его в последнее время… Но меня не восторгает перспектива нанести визит Полу. А вас?

     - Тем не менее… - начал Элмер.

     - …мы пойдём, - закончил Дивор.

     Шли они недалеко. Их внимание привлекла толпа горожан, собравшихся у соседнего дома. Амиза первой протолкалась к объекту всеобщего внимания, коим оказался Вест. Он сидел у стены, прижав обе руки к животу и согнувшись. Любопытные строили гипотезы, что с ним такое случилось, но никто не пытался помочь.

     - Вестик, тебе плохо? – Элмер опустился на колени возле Ловайда, заглянул ему в лицо.

     Вест посмотрел на Элмера взглядом несправедливо побитой собаки и отрицательно покачал головой.

     - Нет, я вижу, что тебе плохо!.. Разойдитесь, разойдитесь, дайте дорогу!.. Вест, встать сможешь?

     С помощью Элмера и Дивора Вест поднялся, всё ещё держась за живот, и они медленно побрели к дому. Прохожие начали расходиться. Амиза, почувствовав себя здесь лишней, пошла вперёд, чтобы открыть дверь.

     Веста привели домой и уложили на его диванчик.

     - Ничего, это скоро пройдёт… Ничего… - тихо и хрипло, будто слова давались ему с большим трудом, сказал Вест, лёжа с закрытыми глазами.

     Вся его куртка спереди, все руки были в чём-то мокром. Дивор сначала подумал, что это кровь, но разве кровь может быть прозрачной?..

     Вест всё же понемногу пришёл в себя. Ему, видимо, стало лучше, и он сумел наконец-то всё более-менее внятно объяснить:

     - Я случайно наткнулся на «армейца», - или «армеец» на меня, - он ударил меня ножом в живот и уехал на своём мотоцикле. Я пытался идти обратно, но…

     - Понятно, - сказал Дивор. – А это, значит, твоя кровь?

     - Ну, имеющий облик человеческий не всегда человеком является… Я не хотел, чтобы ещё и это отличие вставало между мной и вами, но так получилось…

     - Значит, в музее мы мыли руки, чтобы я ничего не заметила? – гневно воскликнула Амиза. – Только из-за этого? Высоко же ты ценишь друзей, если сомневаешься, что…

     - Довольно! – оборвал Дивор. – Сейчас не это главное! Вест, как ты себя чувствуешь? Эта рана…

     - Меня нельзя убить, тем более каким-то там ножом. Скоро всё будет в полном порядке. Мои раны недолговечны, моя боль быстро проходит, - успокоил Вест, и никто почему-то не стал сомневаться.

    - Хвала небесам – мы теперь не пойдём в Старый город! – у Элмера вырвался облегчённый вздох.

    - Почему не пойдём? Пойдём, и сегодня же! Только чуть позже,- ответил Вест. – Впрочем, кто не желает, может оставаться.

     - А ты уверен, что сможешь передвигаться без посторонней помощи? Слабому туда дорога заказана даже днём. Там нужны хорошо раскрытые глаза, уши, а иногда и нос; сильные руки, быстрые ноги, - начал перечислять Элмер.

     - Слушай, а сачок для бабочек там не нужен? – съязвила Амиза. – Если что, мы можем и булавки прихватить… Чтоб тараканов на них накалывать.

     У Элмера начали подкашиваться ноги, и он заметно побледнел, услышав про тараканов.

     - Амиза, пожалуйста, не причиняй ему неудобства, особенно сознательно, - попросил Вест.

     - Да что ему сделается! – беспечно отмахнулась Амиза. – Друг всё же. Свои люди – сочтёмся.

     - Вот как? – обиделся Элмер. – Ладненько, я тебе тоже когда-нибудь отплачу!

    - Тихо, не ссорьтесь! Маленькая шутливая месть между двумя людьми перерастёт во вражду, а месть, перенесённая на третье лицо, приведёт к войне… Я не шучу! – однако по выражению лица Веста невозможно было определить его отношение к сказанному.