Семь Дождей Спустя. История любви в трех эпизодах

   Ты самый дорогой человек на Земле. Я не знаю, узнаешь и поймешь ли ты это когда-нибудь, и не сотрет ли эта новость улыбку с твоего милого лица. Я не уверен, что смогу подобрать нужные слова, которые передали бы гамму моих чувств и мыслей без излишнего залакированного пафоса.
 

 …Весна. Она так вдохновляет. Вдохновляет непроизвольными улыбками прохожих, смехом маленьких детей и моими цветными вспышками видений-снов. По моим оголенным нервам словно проходят положительные заряды тепла и солнца, и я начинаю даже любить это солнце, которое в остальное время я болезненно ненавижу.
 
 Мы остановились на мосту. Закат, и уставшее светило мягкими бликами ложится на обманчиво-надежную гладь воды.
 
 Я, можно сказать, счастлив. Мое счастье уже не игристое, вспыльчивое и бурлящее, каким было раньше. Оно обволакивающими волнами разливается от сердца до кончиков пальцев, распыляя в сознании чувство умиротворенного спокойствия. Вот оно, счастье. Даже если бы сейчас какой-нибудь серый, взволнованный человечек прохрипел в забавно-непропорциональный громкоговоритель, что началась война, я бы все равно не отпустил твоей руки. Ты составляешь отдельный мир, и в нем нет ни войны, ни чумы, ни бедствий. Никогда не разрушай этот мир, пусть возрождаются мои благородные порывы в этой необъяснимой утопии. Просто улыбайся. И не думай о степени серьезности того, что есть сейчас. Потом сердце само скажет тебе об этом. А если не скажет, то оно заснуло каменным сном высчитывающего механизма, а я влюблен в придуманный мною самим миф.

 
 

… Скучающая осення морось игрушечными бусинками обособляется на моих волосах. Вода в реке кажется сплошной, вязкой, серой массой словно кисель. Некоторые люди, боясь простудиться, закутываются в многослойные шарфы, укрываются зонтиками от вездесущего дождя и старательно обходят лужи. Все эти прохожие напоминают мне жалкую неудавшуюся карикатуру. Я уныло наблюдаю за ними и не нахожу ничего интересного. Я жду тебя.
 
 Наконец я вижк твой силэт. Ты торопишься. Неужели переживаешь, что я подхвачу насморк или ангину?
Завтра ты уедешь. Наверное, я должен быть благодарен за то, что ты нашла для меня время в такой сложные период, накануне отъезда.
 
Мы говорим о всякой ерунде. Ты, конечно, не виновата, что родители отправляют тебя учиться в другой город. Тебе крупно повезло, ведь в столице ты сможешь найти престижную работу. Ты же будешь приезжать? Конечно, на каждых каникулах. А звонить мне будешь? Естественно, каждый вечер.
 
Как же я хочу наивно верить, что через несколько лет ты вернешься, и у нас все будет по-прежнему, и даже лучше!
 
Не прощаемся. Конечно, мы еще будем вместе. Я люблю тебя. Нет, не злюсь. Просто люблю и гасну.
 
Уже полчаса назад ты ушла домой. Что это, слезы были у тебя на глазах? Или дождь? Я не спросил. Я все еще стою здесь, на мосту. Мне кажется, что ты притаилась у меня за спиной, и вот-вот и почувствую твое теплое дыхание. Я оборачиваюсь, чтобы обнять тебя. Но никого нет, даже карикатурные людишки куда-то подевались.
 
Тепло твоей руки тихо угасает. Вместо него в мою дрожащую ладонь падает дождь, холодный, безразличный и траурный, как шелк. Я все еще ощущаю твои духи. Но скоро ветер унесет этот запах, уничтожая его молекулами холода. Единственное материальное подтверждение того, что ты была в моей жизни, которое у меня останется, это фотографии.
 
Я люблю тебя.



... Шелковый дождь падает в мою раскрытую ладонь, пользуясь отсутствием у меня зонтика. Он совсем мелкий, но отчетливо ощущаю его каждой частичкой своего тела и сознания. Теперь с моста открывается прекрасный вид на город неоновых огней. Раньше на берегах реки стояли хиленькие домики со столь же дряхлыми обитателями; теперь здесь вытянулись горделивые набережные, дома с окнами-зеркалами и многочисленные фонари, изливающие распыленно-оранжевый свет. Наш городишко растет.
 
- Папа, папа! Ты слушаешь меня?
 
Звонкий детский голосок выдернул меня из вязкой нирваны воспоминаний.
 
- Конечно, дорогой! Так значит, тебе понравился конкурс рисунков?
 
Румяный мальчишка продолжал весело щебетать, изображая в лицах своих воспитателей и друзей из детского садика. Его ладошка доверчиво покоилась  в моей руке. Мой сын.
 
Помнишь, я сказал, что никогда не женюсь, никогда у  меня не появятся дети? Я ошибался. Сейчас у меня замечательный сынишка, а моя болтливая хозяйка-жена ходит с огромным животом, нося под сердцем нашего второго ребенка.
 
Помнишь, я говорил, что всегда буду рядом, что даже в старости мы вместе будем прогуливаться до аптеки за углом? Я ошибался. Седьмую осень я встречаю без тебя. Каждый год в день твоего отъезда идет такой вот дождик. Семь дождей спустя я тебя ни разу не видел. Иногда лишь до меня доходят слухи, что ты отлично устроилась, и успешно двигаешься вверх по карьерной лестнице.
 
Я все еще не забыл, как ты смеешься. У моего сына похожий смех. У меня на компьютере сохранены твои фотографии. А вот духи уже не помню.
 
То ли ты была эпизодом, то ли вся моя жизнь после тебя один сплошной черно-белый эпизод.
 
Скоро у меня родится дочь.  Я назову ее в честь тебя, хоть моей женушке и не понравилось твое имя. Я наверное даже расскажу о тебе своим детям, когда им настанет пора влюбляться.
 
Теперь я не верю в счастье. Есть спокойствие, благополучие, ровное течение. А счастье – это дар влюбленных. С годами оно растворяется в опыте. И в нашей жизни больше нет места тому, чем мы мыслили лет десять назад. Но мы ведь обрели что-то другое, правда?
28 октября, 2009 год.