Memento mori

   Солнечный луч скользнул по подоконнику и застыл на лице Василия. С усилием разодрав слипшиеся веки, он нехотя спустил ноги с кровати и досадливо боднул воздух больной головой. «А здорово мы вчера в клубе оторвались, и Оксанка молодец, классная девчонка…».

  Зачерпнув из ведра и запрокинув голову, он стал жадно пить, на худом горле в такт ненасытным глоткам загулял кадык. Утолив жажду и плеснув остатки воды на взъерошенную голову и грудь, невольно ухнул от пробежавшего по телу озноба и вышел на крыльцо. Над деревьями в саду беззаботно сияло солнце. Парень глубоко вдохнул свежий утренний воздух пробудившегося летнего дня.

   - Жаркий будет денёк!

   Прошёл на кухню, но завтракать после вчерашнего не хотелось. И опять пригубив водицы, привычно пошёл заводить стоявший во дворе самосвал. Вчера весь день, полуголый и потный, он мотался на своём давно уже списанном ЗИЛе между полем и током. И яростно матерился на рытвинах и ухабах полевой дороги в адрес начальства, которое ретиво следило за ходом уборочной «охранника, ёкарла-бабай, посадили рядом, а ямы, на которых трясёт и сыплется зерно, подправить не желают!». Глазастая луна катилась высоко в небе, когда Василий ссыпал в закрома последние тонны пшеницы. И ему, уставшему за долгий трудовой день, не захотелось ставить машину в гараж, а потом по разбитому асфальту тёмной улицы (фонари на столбах давно уже не горели, и этот вопрос почему-то не беспокоил никого в сельсовете) добираться домой пешком. И он рванул к родным пенатам на самосвале.

   - Не впервой, да и в клуб нужно успеть!

***

   Много видевший на своём веку самосвал капризничал и не желал заводиться, а потому пришлось крутить ручку. Наконец двигатель негромко откашлялся и ритмично заурчал. Василий ласково провёл рукой по глубокой вмятине на капоте и проворно влез в кабину, 

   - Ну, старик, поехали!

   А когда выехал со двора, негромко замурчал:   

   - Брахмапутра, Брахмапутра, будут в мире чудеса, вот уже настало утро, голубые небеса!
               
   Когда-то пожилой учитель географии, находясь в бодром расположении духа, тихо напевал эти слова на уроке. А на удивлённый вопрос дотошных учеников увлекательно рассказал, что в далёкой и жаркой стране, полной чудес и загадок, течёт большая и красивая река с таким непривычным для нашего слуха названием. Школу Василий закончил уже давно, два года успел отслужить в армии, но песенка весёлого учителя с тех пор прочно осела в памяти. И в хорошем настроении он частенько распевал полные оптимизма слова о Брахмапутре и чудесах.

Однажды случайный попутчик, прислушавшись к мотиву песенки, удивлённо спросил: «О, вы знаете «Трёхгрошовую оперу» Брехта?». Из-за гула мотора, а может, просто занятый своими мыслями, Василий не уловил иронии в словах незнакомца и вполне серьёзно ответил, что брехать не станет и такую дешёвую оперу никогда не слыхал.
***               
               
   Машинно-тракторный парк гудел утренней суматохой предстоящего трудового дня. После короткой ночной передышки голосисто ожила отработавшая не один срок в поле техника. Механизаторы с матерком суетились возле своих кормильцев, привычно подготовляя их к выходу в поле. Долговязый Ероха, оскалив полный железных зубов рот, крыл по матери 14-летнюю дочку, звавшую его вернуться домой. Молча выслушав ругань отца, девочка злобно послала папашу на «три весёлых буквы» и, вскочив на велосипед, укатила прочь.
      
   - Дядьки, не курите, разве не знаете, что заборонено? - прикрикнула на мужиков, пытавшихся украдкой курить возле бензоколонки, кладовщица Оксана.
               
   - Может, и ты закуришь с нами? - отшутился, пряча сигареты в карман, пожилой тракторист по прозвищу Розум.
               
   - Отстаньте, дядьку, ведь знаете, что здесь нельзя! - не приняла шутку Оксана.
             
   - Разумная дивчина. Жинкам курить не рекомендуется. Минздрав предупреждает.
               
   - Да что вы прицепились ко мне! Знаю, что предупреждает!
               
   - Курящая женщина кончает раком!
               
   - Прислушивавшиеся к разговору мужики весело загоготали.
               
   - Дурень, вы, дядьку, уже сивый, а такое несёте!
               
   Тракторист лукаво почесал затылок.
               
   - Ну и молодёжь пошла! Хотел пообщаться с дивчиною, а она дураком обозвала.
               
   Похабная лексика и сальные шутки густо плыли в утреннем воздухе хозяйственного двора и чёрной вязью оседали на пропитанную соляркой и мазутом землю.
               
   - Кавалер твой появился, чуешь, Оксанка! - Розум закивал головой в сторону подъехавшего к заправочной самосвала Василия.
               
   - Да какой он мне кавалер? Нет нынче кавалеров, одни пьяницы!
               
   - А я-то думал на свадьбе твоей погулять, чуешь, Оксанка!
               
   - Да что вы, дядьку, верзите такое? Какая там свадьба?
               
   - Разве ты не собираешься замуж? Смотри, засидишься в девках!
               
   - Лучше в девках, нечто такой жених. И хату пропьёт!
               
   - Тогда чего с ним гуляешь?
               
   - А больше не с кем, вы же знаете, что гарные парубки все выехали, кто на учёбу, а кто на заработки. А я ещё молодая, мне в клуб хочется!
               
   - Вот то-то и оно, что хочется!
               
   Оксана, ладная курносая дивчина с коротко стрижеными русыми волосами, улыбнулась плотно сжатыми губами, стесняясь показать в улыбке свои испорченные зубы. В уголках рта сбежалась мелкая сетка морщин, которая в такие минуты её старила, и она выглядела намного старше своих лет. Замуж она явно не торопилась, потому что в своих восемнадцать  уже имела горький любовный опыт, когда прошлым летом сошлась с приехавшим на уборку зерновых трактористом. Залётный тракторист оказался парнем не промах, и уже через неделю из холостяцкой хибары для сезонных рабочих перебрался к Оксане, а жила она вместе с родителями, и споро помогал старикам по хозяйству. Соседи о нём отзывались «гарный парубок», и по селу поползли слухи о скорой свадьбе. А после уборочной он увёз Оксану к себе на родину, но очень скоро она вернулась, а на любопытные вопросы назойливых кумушек упорно отмалчивалась. Сплетни ходили разные, однако время шло, соседи посудачили и отстали, успокоились старики, и жизнь покатилась по-прежнему.
               
   С восходом солнца она выгоняла в «очередь» корову и, управившись по хозяйству, шла на работу в арендное предприятие, выросшее в новое время на землях развалившегося колхоза. А в выходные бегала в клуб на дискотеку и до позднего часа лихо отбивала ноги в диких танцах с местными парнями. Домой её провожал Василий, и они до первых петухов сидели под домом на лавочке, обрастая подсолнечной шелухой.
***               
               
   - Розум, Розумчик, здравствуй, Розумчик! - с ласковой улыбкой поздоровался с трактористом охранник Сергей. Бывший военный, осевший в селе после женитьбы, он хорошо знал односельчан и неплохо разбирался в сложном переплёте взаимоотношений между ними. Поэтому начальник охраны арендного предприятия, прочно обосновавшегося на сельских угодьях, полковник в запасе Виктор Иванович вполне доверял Сергею и полагался на его авторитет в решении многих производственных вопросов.
               
   - Ох, рано встаёт охрана, - пропел вместо приветствия Розум.
               
   - А как же, нельзя оставлять вас одних. За порядком нужно следить, чтобы не воровали. С тобой, Розумчик, поеду! Понял!
               
   - Какая мне разница, ты или другой? Садись!
               
   - И распахнул дверцу своего МТЗ. Неуклюже втиснув крупное тело в небольшую кабину, охранник примостился на покрытом замасленной тряпкой ящике возле Розума. Тракторец деловито затарахтел, выпустил чёрное облако дыма и, дёрнув прицеп, с шумом выкатился из парка.
             
   - Как головка, не болит, Розумчик?
               
   - А какого ей беса болеть? Вчера наче немного и было.
               
   - Не пей много Розумчик, ты уже не парубок, а если перевернёшься в поле?
             
   - Не каркай, мудак! - беззлобно выругался Розум. - Пей, да дело своё разумей! Мой трактор работает как часики. Мотор на весне своими руками по винтику перебрал. Пусть молодёжь так трудится! А то нынче как? Не успел подойти к трактору - уже тракторист, выпил за рулём - уже специалист, а если ещё и в поле вышел - так мастер экстра-класса! А Васькин вот самосвал всю зиму простоял без двигателя, так толком и не отремонтировал. А водочку пил каждый день в парке, глотал родную, как водичку. И за какие гроши?
             
   - Ты с Васькой поосторожней, он парень хитрый и наглый, украсть может открыто, не стесняясь, и постоянно крутится возле начальства. Понял?
               
   Как-то Сергею с новым напарником пришлось объезжать на легковушке дальние кукурузные поля. Крупные початки кукурузы в зелёных мундирах с коричневой чёлкой призывно красовались на высоких, выше человеческого роста, стеблях. В сплошной зелёной массе местами темнели широкие проломы.
               
   - Это местные пьяницы наломают качанов и продадут какой-нибудь бабке за пятёрку или пляшку горилки. Понял?
               
   На краю поля они остановились. Сергей взял с заднего сиденья большой целлофановый пакет и со словами: «Если кто будет ехать - дай знать!», оглянувшись по сторонам, нырнул в густые заросли кукурузы. А немного погодя, вернулся с пакетом, полным кукурузных початков, и аккуратно спрятал его в багажнике.
               
   - Порядок! Брать нужно понемногу, понял? Жадность простаков губит.
               
   И с доброй улыбкой на полном лице негромко запел: «И стояли барышни рабочие, им солдаты нравились очень…». А потом обратился к напарнику:
               
   - Ты человек у нас новый, потому не расслабляйся. Народ здесь ушлый, за ним глаз, да глаз нужен. Сразу покажи свой характер, но в конфликты зря не вступай, чтобы не нарваться на грубость. Понял? А если кого-то увидишь под мухой, того же Розума, не спорь с ним, а доложи начальству. Ты думаешь, Виктор Иванович не знает, что попивают горилочку? Да хрен с ними, лишь бы открыто не воровали зерно и не сливали солярку! Техника в хозяйстве вся давно уже списанная. Солидный механизатор работать на такой дряни не станет, вот и набрали на сезон всякую пьянь да рвань. А они много кричат и втихаря воруют, но им и денег с весны не платят. Поэтому рвать душу особенно не стоит, своё здоровье дороже. Понял?
 ***               
               
   День выдался безветренный и душный. Солнце вскарабкалось в зенит, его лучи нещадно палили землю. Пышные облака в грязно-белых рубашках бесшумно толпились на западе и нестройной чередой поплыли на восток, неспешно разбредаясь в пути. Деревья в посадках на краю поля утомлённо притихли, безвольно приклонили к земле серую от пыли листву.
               
   На куче соломы среди поля лениво раскинулся и зорко наблюдал за работой комбайнов Виктор Иванович, а рядом сидел Андрей, студент столичного вуза, решивший подзаработать во время летних каникул на уборочной. В руках он держал блокнот, в котором пунктуально отмечал время и количество отгруженной и вывезенной с поля пшеницы.
               
   - Дождь будет, - сказал Виктор Иванович, и, прищурившись, посмотрел из-под приставленной к глазам ладони в нахмурившееся небо. Высоко в небе парили кругами, распластав крылья, аисты.
               
   - Хорошо-то как, - отозвался Андрей. - Какая мощь и простор! Небо и солнце, земля. Синее, жёлтое, зелёное. Аисты в небе. Дух захватывает! Жарко, но дышится легко, и хочется жить и видеть всё это вечно! Скажите, почему так несправедливо устроен наш мир? Не успеешь встать на ноги и добиться чего-то в жизни, только живи и радуйся, а уже костлявая стоит с косой, собирайся, говорит, в дорогу! Смерти боюсь! Неужели придёт время, когда все эти краски потухнут для меня навечно? Не верю! И зачем так Бог обидел человека? Посмотрите, как красиво работают!
               
   По спелой ниве с гулом ползла большая железная стрекоза и, жадно захватывая стальными челюстями пшеницу, оставляла за собой широкий обглоданный след. Из ненасытной зелёной утробы механического чуда время от времени выплёвывались на стерню рыхлые ворохи соломы. Вот закрутился красный глаз и стрекоза притихла, выкинув вверх и под углом свой внушительный хобот-шнек. Подпрыгивая на неровностях, заторопился по полю самосвал и, развернувшись, замер под стальным рукавом. Шнек ожил, загудел,  полноводным жёлтым ручьём брызнула в подставленный кузов пшеница. А два загорелых парня, с грязными подтёками пота на лице и обнажённым торсом, улыбаясь и жестикулируя, перекрывая гул, что-то громко кричали друг другу.
               
   - «Каждый труд благослови удача!» Вот он, свободный труд на радость себе и ближним! Вот истинная гармония жизни! - с пафосом произнёс Андрей.

 Потом с сожалением добавил:

   - Но часто человек разрушает эту гармонию, и за него становится стыдно!
               
   Рассекая воздух, камнем упал в пшеницу с выпущенными когтями ястреб.
               
   - Ишь ты, мышь поймал, - заметил Виктор Иванович. - Сильный давит слабого. Когда труд становится культом «сегодня не личное главное, а сводки рабочего дня» или средством к выживанию, тогда он не приносит радости, убивает свободу, калечит душу и плоть. Это заметили ещё в глубокой древности. Недаром кто-то из мудрецов сказал, что человек - это стыд и позор, и его нужно преодолеть. В человеке всегда боролись два начала: духовное и телесное. И зов плоти оказался сильнее. Адам и Ева вкусили запретный плод, потому что не захотели больше вести беззаботную жизнь под всевидящим оком Творца. Это можно, а то - нельзя. Захотели полной свободы действий. Думаешь, они не знали чего лишатся, когда нарушат табу? И вот дилемма: вести бессмертную, праздную жизнь под крылышком Бога или стать простыми смертными и тяжким трудом добывать свой «хлеб свой насущный», разрешена была в пользу земных страстей.
               
   - Не решись они на такой отчаянный шаг, человечество просто бы не имело Истории. И нам с вами не о чем было бы сейчас разговаривать. И во всём, оказывается, виновата женщина. Недаром французы говорят «Ищите женщину!». Пойду, поищу! - рассмеялся Андрей.
               
   - Ну поищи, ты ещё молодой!
               
    - Спасибо на добром слове. А вы, Виктор Иванович, верите в Бога?
               
   - Да как сказать? Каждый человек имеет право выбора: верить ему или нет. Ведь в этом и заключается истинная свобода нашей воли. Но жить без веры трудно. Как сказала  чеховская героиня: "Не знать, почему звёзды на небе, для чего журавли летят?". Жизнь такого человека уподоблена пустому сосуду - проку в ней мало.
               
   - Может, и хорошо сказала чеховская героиня. Только чем лучше верующие? Знают себе только одно: молиться и плакать, плакать и молиться. Но хоть пол пришиби лбом в церкви, жизнь наша не станет от этого лучше. Нельзя закрывать глаза на творящуюся рядом несправедливость и бубнить под нос «на всё воля Божья!» Как в притче, рассказанной Христом своим ученикам? Пришёл хозяин и пристрастно спросил своего нерадивого работника: «Почему не умножил мои деньги, которые я тебе дал на время моего отсутствия?» Вот и получается, что счастье в жизни только для сильных духом, смелых и деятельных. Еврейский народ ждал избавления от своих страданий и надеялся на Мессию, но не принял приход Христа. Что там может вещать сын плотника? Что это? Боязнь изменить свою жизнь к лучшему, а может, кому-то было просто выгодно? Никакая власть не желает перемен и цепляется за свои привилегии. Зачем работать в субботу, когда можно отдохнуть, а лень свою прикрыть словоблудием? Удобное жизненное кредо: ничего не делать и прикрываться волей Бога! И революции в душах людей не произошло. В терновом венке оказали пророку честь в своём доме! А сами продолжали страдать и всё надеяться на добрые времена. А всё-таки, почему наша жизнь так коротка, как вы думаете, Виктор Иванович?
               
   - Смерть человека имеет нравственную посылку, потому что она равнодушна к богатым и бедным, толстым и тонким, высоким и низким, людям с высоким интеллектом и скудоумным. Перед смертью все равны, чего не скажешь о жизни.
               
   - Если наша жизнь коротка, потому что неправедна, тогда бесполезно искать на земле правду!
               
   - Мы живём в мире идей. И когда идея овладевает умами, она материализуется и становится силой. За неё шли на баррикады, сын - на отца, отец - на сына. В буйном противостоянии истребляли друг друга. А проходило время и оказывалось, что король-то голый!
               
   - Вы имеете в виду наше недавнее прошлое?
               
   - Ну почему только прошлое, - и настоящее! Разве мы не хотим хорошо жить, но вот беда, толком не знаем, как это сделать. Слова «независимость», «демократия» и «народ» стали разменной монетой политиков в грязной возне за власть. Чтобы удержаться у власти, врут они страшно, обвиняя друг друга во всех смертных грехах. Один известный политолог даже теоретически обосновал, что такое ложь и враньё в политике. Ложь, по его определению, это когда врут красиво, комар носа не подточит, и трудно докопаться до правды, а враньё - это открытая ложь, которую заметит любой человек, даже не искушённый в тонкостях политической кухни. Вот и выливают на нас постоянно с экранов телевизоров, радио и газет тонны словесных помоев, «уважаемые» политики делают реверансы народу, а на самом деле грызутся между собою за властный пирог, до которого дорвались всеми правдами и неправдами. А народ тем временем продолжает нищать и вымирать. Ещё свежа в памяти реклама по телевизору «нас 52 миллиона», но быстро она исчезла, ведь нас сегодня меньше уже 46. И тенденция к вымиранию свободного человека в свободной стране сохраняется. Посмотри на заброшенные и разворованные «свободным человеком» фермы! Вон, стоят без кровли, железобетонные перекрытия поросли травой, впору пшеницу сажать или коноплю. Невиданное дело: по сёлам развелись наркоманы, словно бурьян под забором! И это село, которое испокон веку являлось нравственным истоком нашей жизни, душой нашего народа!
               
   - Тяжёлые мы люди, Виктор Иванович, раз не умеем сохранить даже то, что нажили таким каторжным трудом! И стоило так бездарно разрушать материальную базу села? Дело историков разобраться с прошлым, а нам нужно жить в настоящем и думать о будущем. Нельзя идти вперёд с завёрнутой назад головой, будешь постоянно спотыкаться и падать. Живём мы сегодня в потёмках, не видно зажжённой свечи в собственном доме.
               
   - «Маємо те, що маємо», - сказал наш известный политик. А может, мы только учимся демократии? Но очень уж тяжелы её последствия! Разве о такой жизни мы думали, когда майдановали? Но полно, Василий привёз обед.
***               
               
   Василий вынес из кабины самосвала ящики с кастрюлями и тарелками. Механизаторы дружно расположились на стерне возле машины и молча, сидя на корточках, а кто, стоя, поставив тарелки с борщом и кашей на капот автомобиля, дружно работали ложками. Разговор в присутствии начальника охраны не клеился. От Василия изрядно несло самогоном. И Виктор Иванович, сморщившись, недовольно заметил:
               
   - Непорядок, Вася! Разит от тебя, хоть закусывай, и когда это ты успел? Непорядок!
             
   - Это вчерашнее… И всё-то ты, Виктор Иванович, замечаешь, аж противно. Лучше бы соточку потянул вместе с нами, закуску вот, привёз, - развязно ответил Василий.
               
   Виктор Иванович опешил от такой наглости парня.
               
   - Ты давай, паря, не зарывайся! А когда вернёшься в парк, поставишь машину в гараж и объяснительную напишешь!
               
   - Да пошёл ты! - вызверился водитель и, поддев от злости носком кроссовка миску с недоеденной кашей, рванул к самосвалу. - Аппетит испортил, козёл! Вот тебе и чудеса!
               
   - Как бы этот антихрист не напорол ерунды сгоряча! - сказал не на шутку встревоженный Виктор Иванович.
               
   - Не беспокойтесь, я прослежу за ним, - отозвался Андрей.
               
   - Не хочется отпускать тебя, но оставлять его одного не следует. Смотри за ним в оба! А Петровичу скажи, что я этого оболтуса сегодня отстранил от работы. Неспокойно что-то у меня на душе.
               
   - Не переживайте, всё обойдётся, - Андрей, улыбнувшись, вскочил следом за Василием в кабину самосвала.
               
   - Дверцу сильней захлопни, она у меня открывается, да крепче держись, тоже мне, блин, охрана!
               
   - Поменьше эмоций, Васёк, для тебя же и стараюсь!
               
   Самосвал фыркнул и, подпрыгивая на неровностях поля, помчался в село, оставляя за собой тонкий шнур рассыпанной на ухабах пшеницы. Иссиня-чёрный ворон хрипло прокричал вслед и уселся на разбросанное зерно.
               
   - Что, пан Васька опять отличился? Совсем осатанел парубок! Гнать надо его в зашейки. Не ровён час - мы виновными будем! Поняли! - отозвался подъехавший с дальнего поля Сергей.
               
   - Эхе-хе, грехи наши тяжкие. Совсем человек потерял совесть, нет на него страха Божьего! - отозвался Виктор Иванович.
***               
               
   Гряда угрюмых причудливых облаков набежала на солнце. Между облаками прорезался яркий световой столб и осветил притихшее поле, но сразу же грозный небесный строй сомкнулся, а вокруг стало темно и холодно.
               
   Виктор Иванович подставил жёсткий ёжик волос навстречу поднявшемуся ветру, выцветшая на солнце рубашка с короткими рукавами запарусила, дугою выгнулась на спине.
               
   - Гроза начинается, бегом под навес! - и стремглав побежал в посадки. Следом едва поспевал Сергей.
               
   Ослепительно яркий зигзаг распорол тёмное небо и пронзил землю, в отдалении послышался глухой рокот. Крупные капли дождя ожгли спины бегущих по полю и невольно заставили втянуть голову в плечи. Этот невольный жест демонстрировал покорность обстоятельствам «ничего, мол, не поделаешь, тут мы бессильны» и выражал слабый протест против разбушевавшейся вдруг стихии.
               
   - А ведь сегодня Илья-Громовержец! - захлёбываясь на бегу словами, прокричал Сергей.
               
   И уже под навесом, отряхивая с рук нити дождя и поёживаясь в мокрой, плотно прилипшей к телу рубашке, Виктор Иванович бодро отметил:
               
   - Согласно народным приметам, с этого времени уже нельзя купаться. Старые люди говорят, что Илья в воду помочился.
               
   Небо непрестанно полосовали белые вспышки, и казалось, что оно, расколовшись на тысячи мелких осколков, неумолимо, всей тяжестью, рушится. Всё вокруг грохотало, а землю стегал яростный водный поток. Будто властный Илья-Громовержец стремительно мчался в небесной выси на тройке крылатых коней со вздыбленными косматыми гривами и яростно хлестал синюю орду облаков золотой плёткой, заставляя её обильно проливаться слезами.
               
   Белая вспышка и оглушительный удар грома заставил две беспомощные фигурки под навесом вздрогнуть, подогнулись ноги, а в глазах поплыли оранжевые круги.
               
   - Царица Небесная! Спаси и помилуй! - запричитал по-бабьи Сергей, и быстро и неловко перекрестился. - Не дай Грому Гремучему прибить нас в поле!
               
   Грозовой ливень стал затихать. Огненные сполохи становились всё реже. И гремело уже в отдалении. Косые штрихи дождя с шумом ударялись о землю и рассыпались на мелкие брызги. Брызги подскакивали и пузырились. В одночасье низина на краю поля превратилась в бурный поток. Грязный стремительный паводок нёс в овраг смятые пачки из-под сигарет и растрепанные пучки соломы.

Между рваными редкими облаками брызнул весёлый солнечный луч. Деревья в посадках после грозы похорошели, расправили кроны и свежо заблестели умытой листвой. По стерне беспечно запрыгали и зачирикали воробьи.
               
   - Признайтесь, Виктор Иванович, не очень приятно пережить грозу в поле? - ожил Сергей. - Я изрядно струхнул, когда бахнуло над головой!
               
   - Да ну тебя, - ушёл от ответа Виктор Иванович, - собираемся домой. На сегодня шабаш, пока земля не подсохнет.
               
   - Как скажете… Наше дело не рожать, пошутили и - бежать! - съёрничал Сергей.
               
   - Тоже мне, шутник нашёлся. Одного хватит! Как-то они там до села добрались в такой ливень? Разве что в объезд, зря отпустил я Андрея!
               
   Солнце свалилось за чёрную кромку леса, занялся кровавый закат. Вечерняя заря, играя всеми цветами радуги, постепенно остывала. На востоке сгустилась мгла и, наступая, быстро опустилась на землю. Между редкими тёмными облаками проглянула первая вечерняя звезда. К ночи небо полностью прояснилось и замерцало холодным бледным светом.
               
   На весовой до полуночи ожидали груженный пшеницей самосвал, нервничали из-за отсутствия двух человек, и зло язвили в адрес шофёра.

***
               
   Осколок луны скривился над полевой дорогой и тускло отразился в разбитом лобовом стекле перевёрнутого автомобиля. Вцепившись руками в баранку руля, в неестественной позе застыл в кабине водитель, а рядом с самосвалом в грязной жиже среди рассыпанной пшеницы с широко разбросанными руками лежал молодой парень. В его открытых глазах застыло удивление, а рот, казалось, разорван немым криком:
               
   - Нет! Я не умер! Или мне это только кажется? Жить! Жить хочу! Вечно!
***               
               
   Виктор Иванович находился дома и, обхватив голову руками, мерно раскачивался на стуле. На столе перед ним стояла начатая бутылка водки. По щекам пожилого человека катились слёзы.
               
   - Господи, а его-то за что?
               
   По телевизору увядшая женщина с томным взглядом читала свои стихи. Прокуренный женский голос монотонно звучал в комнате и уносился в раскрытое окно, скорбно замирая среди мертвенных теней сада.
               
   - Не приезжай. У нас теперь печаль, одна печаль, до нас такая даль, что круглый год у нас неурожай, распутица, пожар. Не приезжай. Не то сопьёшься, пропадёшь, сгоришь, здесь лет не помнят и не чинят крыш, и всяк народ без стержня за душой. Здесь бьют ногами, здесь нехорошо в недобрый час задерживаться, жаль рождаться.

               
   Memento mori (лат.) - помни о смерти.